Текст книги "Прыжок через пропасть"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Въезжая в ристалище, Годослав переглянулся с Сигурдом. У Сигурда лицо оставалось открытым – рогатый шлем иногда имеет полумаску вместо забрала, но никогда не имеет бармицы, а герцог вообще предпочел шлем даже без полумаски. И потому его взгляд искать никому не приходилось. А выражение лица Годослава под защитой Сигурду разобрать даже сблизи было невозможно. Тем не менее рыцари встретились глазами. Взгляд герцога Трафальбрасса не обещал ничего хорошего как временному союзнику, так и противникам. Однако было в этом взгляде и непонятное Годославу торжество. Впрочем, знающие Сигурда люди всегда говорили об излишней самоуверенности любимчика короля Готфрида. Возможно, именно эта самоуверенность и светилась сейчас в его глазах.

Герольд расставил рыцарей по парам. Годославу выпало противостоять князю Бравлину, Сигурд же занял позицию против герцога Анжуйского.

– Герцог против герцога, князь против князя – заметил король. – Это тоже интересно, но не менее интересно смотрелось бы состязание двух князей против двух герцогов.

– Нет, Ваше Величество, – у Оливье было свое мнение. – Тогда мы получали бы возможность увидеть в конце концов поединок, который нам предстоит увидеть сейчас. А в этом варианте нам гарантировано разнообразие на завершающем этапе. Мне кажется, так интереснее.

– Это дело вкуса. У вас, кстати, нет в запасе еще одного абиссинского пера, чтобы сделать ставку?

– Увы, Ваше Величество… Но я склоняюсь к прогнозу монсеньора Бернара. В конечном итоге Жофруа будет драться против Ратибора. И надеюсь, он сможет победить, чтобы Ратибор все же снял свою бармицу и показал нам лицо…

Рыцари разъехались по противоположным концам ристалища и замерли, ожидая команды герольда. И как только раздались первые звуки рожка, они стремительно понеслись навстречу друг другу. Треск дерева, звон металла, тишина на берфруа… И все четверо остались в седлах, незыблемые и непоколебимые. Снова разъехались, новый сигнал, и опять схватка не выявила победителей.

Перед последней схваткой все четверо, словно сговорились, поменяли щиты и копья. И когда они сошлись перед ложец короля, то напряжение на берфруа достигло, казалось, такого накала, словно здесь давалось генеральное сражение, от исхода которого зависела судьба государства.

На сей раз Годослав сумел сбросить на землю Бравли-на, пробив ему щит и ударив острием копья в сильную лицевую броню, навешанную на грудь поверх кольчуги. Сама броня выдержала удар, но князь вагров не удержался в седле. Годослав же отъехал для разворота слишком далещ словно специально давая возможность Бравлину подняться и прийти в себя. Такое мог себе позволить или неопытный боец, или боец, милующий противника.

Хуже оказалось положение герцога Анжуйского. Он сам со всей внимательностью проверял новую подпругу после того, как ее проверил слуга. Но подпруга опять не выдержала, и на этот раз герцог упал с коня вместе с седлом. И весьма неудачно: тяжелое седло придавило ногу так, что Жофруа, поднявшись и выхватив меч, сильно захромал и стоял, по сути дела, на одной ноге.

Сигурд победно захохотал, развернул коня и направил его на герцога Анжуйского. Никто не имел права обвинить дана в том, что он атаковал копьем, а не мечом. Правила допускали такое поведение. Стоя на одной ноге, даже прикрываясь щитом, невозможно выдержать копейную атаку. Жофруа попытался, но копье дана пробило щит и вонзилось ему в плечо. Герольд сразу бросился перед Сигурдом, рискуя сам получить удар, предназначенный другому, и тут же выбросил свой жезл, сохраняя поверженному рыцарю жизнь. Франки любили своего Жофруа Анжуйского!

Годослав же, развернувшись, соскочил с коня, передав узду стражнику, чтобы сделать равным мечный поединок, хотя имел возможность усилить атаку ударами сверху и копьем, и мечом. Два князя долго и медленно кружили друг вокруг друга, выбирая момент для нанесения удара. Шаги их были осторожными, поступь почти кошачьей. Потом оба сделали по шагу назад, словно совершая некий таинственный ритуал. Сначала Годослав с неимоверной быстротой прочертил по воздуху перед собой несколько вертикальных и горизонтальных восьмерок. Следом за ним Бравлин повторил тот же удивительный по своей красоте элемент, требующий неимоверной силы руки. После этого Годослав выполнил «солнце» [53]53
  «Солнце» – боевой прием в фехтовании. Меч кружится над головой на высокой скорости, отбивая летящие навесом стрелы. Выглядел очень эффектно и требовал для выполнения высокого мастерства и чрезвычайно сильной кисти.


[Закрыть]. Бравлин опять повторил. И внезапно оба шагнули вперед и взорвались целыми каскадами быстрых выпадов и отбивов, прыжками в сторону с одновременными молниеносными ударами, мощными разворотами и легкими уклонами, в сторону. Никто не мог уследить за их движениями и уловить систему, настолько стремительно сверкали клинки. Пауза, чтобы дыхание перевести. И снова продолжилось мягкое выжидание, за которым последовала обоюдная атака. И так несколько раз. Раз за разом.

– Господа, – сказал Карл интригующим тоном, не отрывая взгляда от ристалища. – Я давно знаю, что человек, которого мы называем Ратибором – не князь Ратибор. Просто нам с Алкуином известно, где сейчас находится настоящий Ратибор. Кто-то слышал, чтобы рыцарь сам называл себя этим именем.

– Нет, Ваше Величество, сам он представился рыцарем инкогнито, – ответил граф Оливье. – Но если мне не изменяет память, Ратибором его назвал именно князь Бравлин, с которым он сейчас так красиво дерется. Произошло это, когда мы пытались посетить рыцаря в его палатке.

– И все же, настоящий князь Ратибор находится сейчас в Тоскании, где ведет трудные переговоры с тосканским герцогом от имени своего кагана. Это мне известно точно. Переговоры направлены против нас. И я не могу оставить их без внимания. Тогда кто же этот человек в действительности, хотел бы я знать?

– Трудно сказать, Ваше Величество, – развел руками Оливье, хотя и его восхищенный взгляд был тоже прикован к двум рыцарям, чья схватка стала таким украшением турнира. – Я лишь смею надеяться, что это не тот самый гипотетический рыцарь-бретер, которого все боятся, но которого никто не знает.

– Надеешься? – переспросил Карл.

– Надеюсь, – подтвердил граф, – потому что этот человек вызывает у меня симпатию хотя бы своим поведением на Божьем суде и вообще подчеркнутой скромностью при достаточно высоком рыцарском мастерстве. Скромность всегда была мне приятна, Ваше Величество. Самый скромный из наших рыцарей – герцог Анжуйский, одновременно и лучший боец.

– У меня сначала возникали мысли, что под этим инкогнито скрывается мой племянник… Но Алкуин постарался доказать мне невозможность такой мистификации. Теперь я и сам вижу, что это не Хроутланд. Он всегда был жаден до славы. И непременно уже заявил бы о себе каким-нибудь подвигом. Ах, как красив этот поединок!

Поединок двух князей был и в самом деле красив и зрелищен для тех, кто хоть раз в жизни держал в руках тяжелый рыцарский меч. Тому же, кто предпочитает дубинку, он мало что говорил, ибо человек видел просто хаос бессмысленных ударов и защит, тогда как специалист оценивал их как высокое и великолепное, многим недоступное мастерство.

– И вообще мне начинает казаться, что это дерутся два славянских князя… – сказал Карл уже вполголоса.

Между тем на маленьком участке ристалища, окружив бойцов, собрались все стражники и герольды, и даже Сигурд следил за боем с завистливым восхищением. Он отлично понимал, что не сможет так же драться, окажись победителем любой из бойцов, и просчитывал возможности, как избежать схватки. План у него уже был готов, и это вселяло в Трафальбрасса уверенность и презрение к противникам. Но, чтобы план удался, Ратибору необходимо было оказаться победителем. Впрочем, Бравлина дан не так опасался. Главное, не допустить старика до мечного боя. И даже в мечном бою его можно победить, потому что Бравлин уже откровенно устал, и у него не будет времени, чтобы восстановить силы. Но Сигурду нужен Ратибор! Тогда герцог сможет красиво и эффектно отомстить за все унижения последних дней.

Впрочем, к этому все и шло. Возраст Бравлина сказывался все заметнее. Вагр начал задыхаться и уставать, тогда как его противник только наращивал темп и усилия.

– Добей его, Ратибор! Снеси ему голову… – злобно крикнул со стороны Сигурд.

– Ты не сможешь победить меня, – тихо сказал пославянски Годослав вагру.

– Я знаю. Убей Сигурда!

– Я сделаю его смешным. Пусть на него показывают пальцем.

– Лучше – убей. Он слишком злопамятен. И побереги силы.

Мечи снова скрестились, высекая искры из стали, и вдруг неожиданный боковой удар просто разрубил меч князя вагров почти посередине. Бравлин отступил назад и снял островерхий славянский шлем. Жест признающего свое поражение. Годослав поклонился противнику, вложил меч в ножны, снял металлическую рукавицу и с уважением пожал Бравлину руку.

Герольд объявил победителем рыцаря-инкогнито.

Теперь осталось только два претендента на звание победителя турнира. Стражники подвели им коней. Оруженосцы передали новые копья и щиты. Сигурд сразу обратил внимание, что на сей раз его противник взял в руки не простое копье, а тяжелую рогатину, способную пробить и щит и доспех при достаточной мощи столкновения. Ту самую рогатину, что стояла в палатке. Значит, это страшное оружие специально для него припасено…

Торжественной поступью приблизился главный герольд, чтобы дать традиционные последние указания. Внезапно герцог Трафальбрасс жестом остановил его и, в нарушение всяких правил, громко произнес:

– Я желаю до начала схватки обратиться к королю Карлу Каролингу, – и посмотрел в королевскую ложу, до которой было всего шагов десять.

Карл слышал его слова. Герольд вопросительно посмотрел на короля. Тот кивнул.

Сигурд начал говорить, не подъезжая ближе, чтобы его было видно и слышно на ближайших берфруа, где его так нелюбезно встретили сегодня, хотя только вчера провожали с восторгом.

– Ваше Королевское Величество, я благодарю вас за предоставленную мне возможность продемонстрировать силу датского оружия здесь, на турнире.

И он поклонился.

Карл тоже слегка склонил голову, не понимая, что замыслил Трафальбрасс.

– Я победил всех соперников, с которыми меня угодно было свести судьбе, и, думаю, что заслужил в свой адрес добрые слова.

– Остался последний бой, – как маршал турнира, вмешался граф Оливье. – До его окончания нет смысла говорить о том, что вы заслужили.

Оливье чувствовал, что герцог неспроста начал вести себя нетрадиционно, и пытался разгадать эту загадку, но, боясь провокации, взял огонь на себя, чтобы не поставить в неприятное положение короля.

– В том-то и беда, Ваше Королевское Величество, что я прошу вашего суда в деле чести, так как не желаю принимать участия в этом последнем поединке.

Карл даже встал. Встал и Оливье. Громкий шепот осенним ветерком прошелестел по берфруа, но сразу стих, потому что зрители боялись пропустить хоть слово Сигурда. Назревал какой-то скандал, и каждый желал знать все в подробностях. Простые люди всегда обожают наблюдать скандалы в высшем обществе, чтобы самим чувствовать лучше и выше после этих скандалов.

– Объясните… – сухо сказал Оливье.

– Ваше Величество, – словно не замечая маршала, который с ним разговаривал, продолжал Сигурд, – вы сами спрашивали меня про рыцаря-бретера, приехавшего на турнир.

Карл опять кивнул, по какой-то причине не желая разговаривать.

– Так вот, Ваше Величество, я утверждаю, что этот человек, которого все зовут князем Ратибором, на самом деле продажный наемный убийца. Вы все сами видели, с каким мастерством он владеет оружием. Убивать – его профессия, Ни один воин или рыцарь не может сравниться с ним во владении оружием. Его нанял князь Годослав, чтобы убить меня. И у меня есть тому доказательства, Ваше Величество. Король и граф переглянулись.

– Предъявите доказательства, если они у вас в самом деле есть, – потребовал Оливье. – И если ваши доказательства устроят короля, вам все равно придется провести еще один поединок, чтобы стать по праву победителем турнира. Тогда вашим соперником буду я.

Теперь уже король посмотрел на Оливье с удивлением.

Сигурд слегка поклонился, соглашаясь на последний поединок, тронул шпорами бока лошади и подъехал к самому барьеру. Один из стражников в ложе наклонился и принял из рук герцога кожаный кошелек.

– Что это? – спросил граф.

– Этим кошельком с золотом князь Годослав заплатил убийце за мою жизнь. Там вышит герб Годослава. Такие кошельки передаются только из рук в руки и не имеют хождения среди людей, не контактирующих с князем.

Король обменялся несколькими словами с графом Оливье, потом что-то спросил через плечо у своего дяди монсе-ньора Бернара и у майордома шевалье дю Ратье. Все трое утвердительно кивали.

– Откуда у вас, герцог, появился этот кошелек?

– Я предпологал, что Годослав, с которым мы накануне поссорились, пожелает мне отомстить. И присматривался ко всем участникам турнира, чтобы найти среди них возможг ного убийцу. Этот человек, назвавшийся князем Ратибором, сразу вызвал во мне подозрение. Я выбрал момент, когда в его палатке никого не было, и заглянул туда. И нашел под подушкой кошелек Годослава, полный золота.

Берфруа молчали. Молчала и королевская ложа. Все ждали продолжения.

– Рыцарь-инкогнито, приблизься… – потребовал Оливье строго.

Годослав шевельнул уздой, и его конь встал бок о бок с конем Сигурда.

– Что ты скажешь на слова обвинения? – продолжил граф допрос.

– Я скажу, что прибыл сюда именно для того, чтобы убить герцога Трафальбрасса.

Шепот удивления теперь пробежал не только по берфруа, но и по королевской ложе. Никто не ожидал такого откровенного признания.

– И не только его одного. По дороге в Хаммабург я приказал повесить датских солдат, устроивших на меня засаду, и хотел убить в поединке их начальника, командира датской королевской пехоты графа Ксарлуупа, слывущего лучшим меченосцем Дании. К сожалению, у графа оказалась очень прочная кольчуга, и я лишь распорол ему живот. И отправил его в сопровождении одного из солдат к королю Гот-фриду с объявлением войны.

Сигурд явно дрожал, слушая этот голос. Только вчера, во время ссоры с оруженосцами, этот голос звучал совсем иначе. Сейчас герцог узнал его и понял, в какое положение он попал.

– Но ты признаешь, что получил плату за убийство герцога Трафальбрасса? – настаивал Оливье.

– Нет.

Годослав снял с головы шлем, чтобы все увидели его лицо. Копна густых вьющихся волос упала на плечи. – Я, князь бодричей Годослав, признаю, что хотел убить герцога Трафальбрасса в честном поединке. Сейчас я отказываюсь от своего намерения и прошу у короля Карла Каро-линга справедливости. Этот человек не может стать противником ни одного благородного рыцаря, боящегося запятнать свою честь, скрестив оружие с вором и негодяем. Он забрался в мою палатку и украл мой кошелек с золотом, оставив меня в чужой стране без средств к существованию и без возможности поддерживать тот образ жизни, который соответствовал бы моему званию. И потому я требую посадить герцога на бревно «рекомендации», чтобы впредь другим неповадно было повторять его поступки.

– Я взял кошелек, как доказательство… – попытался оправдаться Сигурд.

– И я, Ваше Величество, – внезапно подъехал сзади новый всадник, – эделинг Аббио, требую для герцога Трафальбрасса того же наказания, хотя, если судить по справедливости, он достоин виселицы. Этот человек подослал ко мне своих людей, одетых под франкских солдат, с тем, чтобы убийцы повесили меня. А мои раненые телохранители должны были свидетельствовать, что на меня напали франки. В случае удачи предприятия, это вызвало бы новую войну между франками и саксами, чего и добивался герцог.

– Это ложь… Это невозможно доказать… – герцог уже возмущенно кричал.

– Это доказано Божьим судом, – сурово и без тени сомнения сказал Оливье.

– Есть и другие свидетельства, – продолжил рассказ Аббио. – После происшествия мои люди повесили убийц Сигурда в наказание за преступления. Но один из них, получивший удар камнем по голове из пращи славянского воина, что спас меня, остался в живых.

– Этот человек упал с лошади и ударился головой о дорогу! – Сигурд не говорил, а уже рычал.

– Два часа назад мои люди выкрали этого дана и передали палачу эделинга Видукинда, который проводил допрос. Я прошу вызвать сюда мессира Видукинда. Он передаст вам новые доказательства.

Кнесслер, он же Видукинд, уже подъезжал у королевской ложе.

– Кнесслер? – спросил король.

– Я – эделинг Видукинд, по материнской линии, как вы заметили верно, Ваше Величество, эделинг Кнесслер, – сказал тот, – присутствовал при допросе человека, переданного моему палачу людьми эделинга Аббио. Пленный дан сознался, что по приказанию герцога Трафальбрасса участвовал в попытке повешения эделинга Аббио.

– Я подданный датской короны! Я член королевской семьи Дании! – избрал Сигурд совсем другую тактику, и голос его звучал громко и гордо. – Вы хотите унизить Данию? Попробуйте! Но это не сойдет с рук никому.

Его не слушали. Король обменялся несколькими словам ми с окружающими. И опять слово взял Оливье.

– Конунг Трафальбрасс, – громко объявил граф Оливье, умышленно не называя Сигурда герцогом, – как маршал турнира и к тому же королевский судья, я приговариваю вас к суточному пребыванию на бревне «рекомендации». Вы будете прикованы к бревну, чтобы не смогли сбежать. И возле вас будет выставлена стража. При этом я признаю, что наказание слишком мягко для преступлений, вами совершенных. И потому от себя лично добавлю, что прошу судьбу дать мне возможность встретиться с вами на поле боя, где я вас просто убью, как врага, поскольку человек я слишком брезгливый, чтобы вызывать вас на поединок.

Сигурд осмотрелся. Его уже окружили стражники с выставленными алебардами. И не было возможности прорваться сквозь их плотный строй.

– Трюгвассен! – крикнул герцог, ища соломинку, за которую хватается всякий утопающий. – И ты равнодушно смотришь, как унижают члена королевской фамилии Дании?…

Райнульд промолчал.

Сигурда ссадили с коня и силой, упирающегося, но не имеющего возможности оказать сопротивление подавляющему числом противнику, увели или почти унесли прямо к бревну, расположенному возле ресе. Герцог и там пытался вырваться, но стражников было слишком много, и никто из них не отличался слабыми руками. На бревне было плотно закреплено ослиное седло с короткими стременами. Именно на этом седле скованному цепями герцогу предстояло провести сутки.

Берфруа в восторге ревели. Завершение турнира превзошло все ожидания толпы. Унижение вчерашнего любимца радовало чернь гораздо больше его победы.

Оливье между тем снова поднял руку, требуя тишины. Герольд взмахнул жезлом, и затрубили рожки. Берфруа постепенно смолкли, желая выслушать королевскую волю.

– Князь Годослав, я, назначенный его величеством королем Карлом Каролингом маршалом турнира и облеченный королевской властью на решение вопроса о победителе турнира, объявляю победителем вас. Примите искренние поздравления. Введите приз! – скомандовал граф и взмахнул жезлом.

Два герольда под звуки сигнальных рожков ввели через боковые ворота великолепного снежно-белого коня с черной звездой во лбу. Под торжественные сигналы боевых рожков герольды вручили повод князю Годославу, который сразу же пересел в новое седло.

– Вот и рыцарь на белом коне… – сказал Карл тихо усмехаясь.

Как-то забылось, что только позавчера сам приказал выдать деньги главному герольду на покупку приза для победителя. И этот «приз» королю приснился. Что же тут странного…

На новом коне, сияющий счастливой улыбкой, князь Годослав в сопровождении бегущих рядом герольдов совершил по ристалищу круг почета. Берфруа радостно ревели. Простой народ любит, чтобы герои были красивыми. Князь Годослав именно таким и был. Он берфруа вполне устраивал. Точно так же, и король Карл, подаривший людям такой прекрасный праздник.

Завершив круг почета, Годослав снова остановился против королевской ложи.

– И еще позвольте, князь Годослав, от имени его величества короля Карла пригласить вас в королевскую ставку на торжественный обед. А сейчас вам слово, князь… – Маршал, в соответствии с традицией, поклонился победителю. Годослав поднял руку, требуя у берфруа тишины.

– Ваше Королевское Величество, я безмерно счастлив, что сумел получить такую высокую оценку своему ратному труду. И велика моя благодарность за великолепный приз, врученный мне вашими герольдами. А теперь позвольте и мне сделать несколько маленьких подарков. Только начну я с вашего соседа.

Граф Оливье непонимающе поднялся.

– Нет-нет, граф… У его величества два соседа. Я обращаюсь к представителю королевского дома Трюгвассенов ярлу Райнульду. Мое княжество и вашу страну разделяет только несколько часов морского пути. И не всегда наши взаимоотношения бывают добрыми. Но я хотел бы, чтобы впредь они именно такими и стали. И потому хочу вернуть королевству Норвегии драгоценную потерю… Ставр! – взмахнул рукой Годослав.

В проход между берфруа вошел высокий волхв, неся на руках светловолосого пятилетнего мальчика с сердитым взглядом. Следом, семеня, шел воспитатель.

– Простите, Ваше Величество… – торопливо прошептал Трюгвассен, заспешил по лестнице в ристалище и принял мальчика с рук на руки. – Олаф… А где?…

– Ваш сын болен и еще несколько дней вынужден будет оставаться в постели, – сказал Годослав. – Еще ночью он умирал, а уже утром, благодаря стараниям волхва Став-ра, свободно разговаривает и просится домой. Вы сейчас отправитесь к нему, но попросите у короля охрану. Люди в городе разные, и среди них затесалось немало данов и тех, кто рад им услужить…

В ложе встал со своего места и король.

– Князь, я растроган вашей любовью к сюрпризам. Если ваш подарок мне окажется такой же приятной неожиданностью, я буду в вас просто влюблен.

– Ваше Величество, я могу подарить только то, что имею. И потому прошу принять мой подарок с пониманием того, что дается он от чистого сердца.

Годослав выпрямился в седле и даже на стременах слегка приподнялся.

– Ваше Величество, я, князь бодричей Годослав, прошу вас принять меня и мое княжество в число своих верных союзников и друзей. При этом я отдаю себе отчет, что союз таких разных по силе государств не может быть равноправным. В связи с этим у нас могут возникнуть взаимные вопросы о вассальной зависимости, которые я хотел бы обсудить с вами в более спокойной обстановке.

– Вот уж подарок, так подарок… – воскликнул король и широко улыбнулся.

Не ушедшие с ристалища эделинги переглянулись с откровенной печалью. Новый союз не оставлял им выбора в предстоящих переговорах с Карлом. Они тоже должны были признать себя его вассалами [54]54
  В этом же 785 году был подписан Падерборнский капитулярий, жестко закрепляющий Саксонию в составе Франкского королевства. Видукинд и Аббио были вынуждены принять христианство и полностью подчиниться Карлу. Если бы не заключение союза с бодричами, подпирающими Саксонию с востока, Карл не решился бы на такие жесткие условия, которые он поставил саксам.


[Закрыть].