Текст книги "Журнал «Если», 2005 № 06"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Олег Дивов,Дмитрий Колодан,Кори Доктороу,Мария Галина,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Джон Герберт (Херберт) Варли,Евгений Харитонов,Джерри Олшен,Сергей Некрасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Как бы то ни было, к утру мне удалось немного прийти в себя. Есть совершенно не хотелось, но я все же позавтракал – день предстоял тяжелый, – после чего отправился к Людвигу. Густав подогнал грузовик, на который погрузили батисферу, закрепив металлическими тросами. Надо сказать, после ночных кошмаров меня одолевали сомнения. Я уже не испытывал прежнего энтузиазма перед погружением, но отступать было поздно. Людвиг с Густавом тоже выглядели неважно. Мы почти не разговаривали, ограничиваясь деловыми замечаниями.

Закончив с погрузкой, мы поехали к морю. Лишь подъезжая к дому Северина, Густав не выдержал и прервал молчание.

– У меня дурные предчувствия. Боюсь, плохо все кончится. Мне приснился сон – странный и страшный. Снилось, что я какой-то осьминог, живущий в раковине. Плаваю себе в море и тут…

Его рассказ прервал пронзительный визг. Словно из лоскутьев тумана перед грузовиком возникла госпожа Феликс.

– Проклятье! – Густав ударил по тормозам.

Машина резко остановилась, и тут же звонко пропел лопнувший трос.

– Проклятье!

Мы выскочили из кабины. Госпожа Феликс яростно лупила по грузовику зонтиком, за ее спиной заливался Лобо, но никто не обращал на них внимания. Все взгляды были прикованы к батисфере. Тяжелый шар медленно, с достоинством завалился на бок, а затем сорвался и покатился к дому Северина. Разогнавшись, батисфера снесла забор и с грохотом врезалась в груду камней. Я уставился на разбитый иллюминатор.

– Ну, вот и поплавали, – сказал Густав.

Мы осторожно подошли к батисфере. Сейчас она больше походила на голову исполинского водолаза, сраженного неведомым рыцарем. Из-под корпуса выползала струйка маслянистой жидкости.

В этот момент из дома выскочил Северин. Признаться, мне стало жутко от одного его вида. Лицо доктора перекосила страшная гримаса, волосы торчали во все стороны. Я попятился, залепетав нелепые оправдания. В воспаленных глазах доктора сверкнула злоба. Он бросился к камням и, упав на колени, принялся разгребать кучу под батисферой, крича про точную настройку и годы работы.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Случилось? – взвизгнул Северин. – Я потратил годы на то, чтобы создать и настроить фонограф. Он уже был у меня в руках…

Я был озадачен. Ничего не понимали и Густав с Людвигом.

– Смотрите, что вы наделали!

Северин бережно достал из камней стеклянный цилиндр, заполненный желтой жидкостью, которая сочилась из большой трещины. Одну из тех колб, что я видел ночью. Игуана извивалась, путаясь в проводах и собственных внутренностях. С ужасом смотрел я на бьющееся сердце. При свете дня она выглядела гораздо ужасней и противней – тело распухло, блестящая чешуя выцвела и отслаивалась, осыпаясь на дно цилиндра. От колбы отходил толстый кабель, теряясь среди камней.

– Что это? – раздался за спиной дрожащий голос Людвига.

Северин криво усмехнулся.

– Хотите сказать, что это было? Приемник фонографа. Лучший из всех, Какие мне удалось сделать. Без него все бессмысленно.

– Без фонографа?

– ДА! – ученый швырнул колбу в батисферу. – Без фонографа! Думаете, это просто? – он схватил горсть камней. – Думаете, его можно поймать на удочку?

– Поймать? Кого поймать? Особенную рыбу?

Северин расхохотался.

– Особенную?! О да – Левиафана. Зверя бездны!

Я кивнул. Стоило бы догадаться, что в своей гордыне Северин не станет размениваться на мелкую рыбешку. Это для нас топорики и ха-улиоды были чудом – для него же они ровным счетом ничего не значили. Доктор тем временем продолжал:

– Я сделал кальмара, но на эту наживку он не клюнул. Для него это было слишком мелко. И тогда я понял – он придет только на зов равного себе. На свой собственный зов. Я потратил годы на то, чтобы вновь зазвучала его песнь. Песнь, миллионы лет заключенная в камне, с тех времен, когда он безраздельно владел пучиной. Я построил этот фонограф. Я смог прочитать звуки, скрытые в тверди. Я провел сотни экспериментов, чтобы найти животное, способное стать лучшим приемником. Я нашел его песнь. И вот, когда он был почти у меня в руках… Теперь все начинать с начала…

– Да что вы им объясняете, – вдруг заверещала госпожа Феликс. – Я все сама видела. Они каждую ночь ходили, камни ваши воровали. Это они специально сделали – вам помешать хотели. У них аура черная, я в кристалл смотрела. Как прознали, что я догадалась об их коварных замыслах, так чуть не убили. Чудом спаслась…

Северин даже не взглянул на нее. Он разжал пальцы, камни упали на землю, и тут же в руке сверкнул скальпель. Доктор шагнул к нам, но в этот момент смотритель со всей силы ударил его в челюсть. Северин упал, и Густав, наступив ему на ладонь, отнял оружие.

– Ублюдок, – прошипел смотритель. – Сумасшедший ублюдок. Ты хоть представляешь, кого ты хотел разбудить?

Северин корчился среди камней и бормотал что-то бессвязное.

Густав схватился за провод и резко потянул, вырвав из груды камней еще одну колбу с ящерицей. Удар ботинка оборвал мучения игуаны. Я бросился к дому Северина. Распахнув раму, я влез в окно и принялся выбрасывать на улицу колбы, которые Густав и Людвиг тут же разбивали. Госпожа Феликс поспешила скрыться.

Когда мы закончили, Густав устало прислонился к батисфере. Руки его тряслись. Он поднял один из булыжников и усмехнулся.

– А ведь я видел во сне такую тварь…

Он передал мне камень – на шершавой поверхности отпечатался трилобит.

Начал накрапывать дождь.

К вечеру погода окончательно испортилась. Тяжелые тучи висели низко, почти сливаясь с волнами. Молнии вспыхивали почти ежеминутно. Косой дождь неистово барабанил в окна.

Мы сидели в каморке под маяком и пили теплый ром. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я смотрел на море. Волны вздымались, тянулись к небу с непостижимой яростью, и за каждым новым валом мне чудился Левиафан, бесконечно древнее чудовище, всех тварей завершенье.

Неожиданно мое внимание привлек огонек, вспыхнувший на пляже. Присмотревшись, я понял, что это свет фонаря. Но только полный безумец решился бы выйти к морю в такую погоду.

– Северин!

Выскочив за порог, мы побежали к пляжу. Дождь хлестал по щекам. Я тут же вымок до нитки, ветер валил с ног. Я падал, раздирая колени и ладони, но вскакивал и продолжал бежать. Если это действительно был доктор, в чем я не сомневался, медлить было нельзя.

Бег прекратился внезапно, и мы, задыхаясь, остановились перед доктором. Северин возился с моторной лодкой, скидывая в нее непонятные приборы. Из-за бортов выглядывала труба граммофона, заполненная камнями. Северин нас не заметил. Должно быть, поломка механизма окончательно подкосила ученого. На его лице маской застыло безумие.

– Доктор! – заорал Густав.

Северин резко развернулся, вскинув руку. В свете молнии блеснул пистолет. Гром заглушил выстрел. Людвиг дернулся, схватился за плечо и медленно осел на песок. По рубашке расползлось темное пятно. Мы бросились к изобретателю. Людвиг растерянно переводил взгляд с меня на смотрителя.

– Я умру?

– Черта с два, – огрызнулся Густав.

– Ну что? – хохотал Северин. – Кто еще хочет меня остановить? Есть желающие?

Он выстрелил в воздух. С каждой молнией лицо доктора вспыхивало бледно-зеленым светом. Густав выругался. Северин навалился на лодку, но смог лишь слегка сдвинуть ее.

– Вы двое, – он ткнул стволом в нашу сторону.

– Доктор, одумайтесь, – прокричал я. – Это безумие… Самоубийство!

– Заткнись! – взвизгнул Северин и снова выстрелил в воздух. Людвиг вздрогнул.

– Бесполезно, – покачал головой смотритель. – Он окончательно свихнулся.

– Быстрее!

Северин забрался в лодку. Мы с Густавом столкнули ее в воду. Суденышко билось в волнах, словно предчувствуя скорую катастрофу.

– Доктор, это же верная смерть…

– И что ты знаешь о смерти?

Холодный ствол уперся мне в лоб. Лицо доктора оказалось совсем рядом. Я посмотрел ему в глаза, но не увидел ничего, кроме пустого, всепоглощающего безумия.

Я так и не понял, почему Северин не выстрелил. Неожиданно он опустил пистолет и бросился на корму. Я попятился. Северин истерично дергал за шнур, заводя мотор, и попытки с пятой это ему удалось. Разрезая волны, лодка устремилась в море.

Мы выбрались на берег. Людвиг был совсем плох. Скорчившись на песке, он что-то шептал.

– Держись, парень, – наигранно бодро сказал Густав. – От дырки в плече еще никто не умирал.

Мы подняли его и направились к маяку. Напоследок я обернулся. Лодка Северина упорно боролась с волнами. Густав проследил за моим взглядом.

– Бедняга. Все-таки простых шуток ему было мало.

Я до сих пор не могу сказать, что произошло в следующее мгновение. Была ли это большая волна, или же Северин действительно разбудил Левиафана и тот явился на зов. Над лодкой нависла огромная тень и обрушилась, увлекая за собой суденышко. Я тщетно всматривался в бушующее море, силясь хоть что-нибудь разглядеть среди беснующихся вод. На долю секунды мне показалось, что над волнами промелькнула голова, но тут же очередной вал накрыл ее, и Северин скрылся там, где скверну жжет пучина.

Эндрю Вейнер
Новый человек

Доктор Сигал, слегка хмурясь, развернул манжету тонометра.

– Так плохо? – встревожился Лиман.

– Да нет. Вполне приемлемо. Нижняя граница нормы. Несмотря на заверения, в голосе доктора не слышалось оптимизма. Скорее, недоумение.

– Все же пока необходимо строгое врачебное наблюдение. Но состояние определенно улучшается.

– Здорово! – обрадовался Лиман. Доктор, близоруко щурясь, уставился в свои записи. Все в точности как он помнит: последние несколько лет давление Стивена Лимана стабильно поднималось. Всего три месяца назад оно приблизилось к верхней границе нормы. Учитывая тяжелую гипертоническую наследственность, а также вспыльчивый характер пациента и постоянные стрессы на работе, доктор Сигал не без оснований ожидал того дня, когда Лимана придется отправить в клинику.

И вот теперь эта поразительная метаморфоза!

– Занимаетесь гимнастикой? – спросил он.

– Не совсем, – уклончиво пробормотал Лиман.

– Работаете все там же?

– О, да. Но теперь уже стараюсь не рваться изо всех сил. Сказал себе: «О'кей, ты дослужился до вице-президента. Но тебе никогда не стать президентом – ни этой, ни другой компании. Так кому нужна эта гонка?» Словом, теперь я почти перестал брать материалы на дом, ездить в командировки и оставаться допоздна.

– Ну и как после этого вы себя чувствуете?

– Потрясающе. Словно заново родился.

На видеомониторе возникла картинка: тяжеловесный, мускулистый мужчина в дурно сшитом, мешковатом темном костюме выходит из машины. С заднего сиденья он достает потрепанный черный кейс. Закрыв машину, несет его ко входу невысокого административного здания.

– Что там у него? – осведомился инспектор Фридман, ткнув пальцем в кейс. – Почки?

– Печень, – пояснил детектив Макаллисон. – С полдюжины… как бы это лучше выразиться… экземпляров.

Новая картинка. Теперь на экране офис Макса Линдена. Торговец органами проверяет товар.

– Омерзительно, – проворчал Макаллисон. Фридман так и не понял, что тот имел в виду: Линдена или печень.

Линден доволен приобретением. Широкая физиономия расплывается в довольной улыбке. Он вынимает из ящика стола пухлый конверт и протягивает сообщнику.

– Что он собирается делать со всем этим? – спросил Фридман.

– Переправить за границу.

Макаллисон глянул на часы.

– Курьер уже в пути. Таможенники аэропорта предупреждены и ждут.

– А Линден?

– Мы пожалуем в гости, как только его арестуют.

– Поскорее бы, – вздохнул Фридман. Он устал от дела, в котором было нечто тошнотворное.

Мускулистый тип уже шел к двери. Фридман нажал кнопку пульта, чтобы остановить изображение.

– А что с ним?

– Его тоже возьмем, – откликнулся Макаллисон. – Мы проследили его до самой норы. Многоквартирный дом в мидтауне, блок с двумя спальнями, снят на имя Майка Киннока. В нашей базе данных этот тип не значится. Но как только схватим его, сразу дознаемся, кто он.

– Где, по-вашему, он достает органы? – спросил Фридман.

– Смотря какие. Например, свою печень никто не отдаст. Вот почка – дело другое. Ее можно купить у того, кто беден и глуп. Но без печени не проживешь.

– Думаете, он убивает доноров?

– Или сам, или связан с убийцами. Третьего не дано.

– Да, Пит, – сказала Дорис Квинс в трубку. – Хорошо, Пит.

Шейла Лиман, сидевшая по другую сторону письменного стола, старалась принять равнодушный вид, чтобы ее не заподозрили в подслушивании.

– Ясно… У тебя деловой ужин, – продолжала Дорис. – Но не ожидай, что Джонни поймет. Если вспомнишь, в прошлом году его возила тоже я… Да, конечно, скажу. Прости, мне пора.

Швырнув трубку, Дорис развернула кресло к Шейле.

– Сволочь, – смачно выругалась она.

– Он опять за свое?

– Опять. А я собиралась задержаться на работе, разобрать эту гору.

Она показала на переполненную корзину для входящей документации.

– Теперь придется везти Джонни на скаутский ужин: есть жирного жареного цыпленка и смотреть идиотское йо-йо шоу [1]1
  Игрушка в виде деревянного диска с двойной канавкой, на которую намотана нитка. Используя силу вращения, можно заставить диск подниматься и опускаться по нитке. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть].

– Пит у тебя в долгу.

– Неоплатном. Но кто считает? – Дорис вздохнула. – Я сказала, что понимаю его проблемы… видите ли, он должен встретиться с какими-то японцами по поводу новых поставок. Но, если честно, я уже ничего не соображаю. Можно подумать, на всем белом свете нет ничего важнее его работы. Да кто он такой, в конце концов? Всего лишь вице-президент компании по производству сухих завтраков! Можно подумать, он спасает жизни людей или стоит на защите национальной безопасности! Подумаешь, какие-то овсяные хлопья!

– Но хлопья – это тоже хорошо, – возразила Шейла. – Очень полезно.

– Ну, зашибает он сотню тысяч в год, и что из этого? Я сама зарабатываю немногим меньше…

– В самом деле? – насторожилась Шейла, с подозрением поглядывая на подругу. Как директор бюро HR [2]2
  Human resources – людские ресурсы, компании или бюро по подбору и расстановке кадров, обучению обращению с персоналом, по вопросам трудовой дисциплины, соблюдению трудовых договоров и т. д.


[Закрыть]Дорис должна была зарабатывать больше Шейлы, обычного менеджера. Но не на столько же!

– Включая деньги на содержание машины и бонусы в форме акций, разумеется, – поспешно добавила Дорис.

– Конечно.

– Прости, Шейла. Я не должна была так срываться. Но иногда он меня просто бесит!.. Так на чем мы остановились?

– Собственно говоря, мы уже закончили, – заверила Шейла. – Решили поручить проверку взаимоотношений «продавец-покупатель» компании «Арансон Ассошиэйтс». Они предложили не самую низкую цену, но зато прошлогодний обзор покупательских мнений был хорош, ничего не скажешь.

– Ну да, – кивнула Дорис. – Сделаем Нила Арансона еще богаче. Отчеты у него действительно неплохи.

Дорис зажгла сигарету, затянулась и закашлялась.

– Пора бросать курить, – пробормотала она, снова затягиваясь.

– Стив бросил, – заметила Шейла.

– Шутишь! В жизни не видела Стива без сигареты в руке. Я всегда думала, что она у него растет прямо из ладони… И как ему это удалось? Акупунктура? Лазер?

– Бросил, и все. Уехал в командировку, а когда вернулся, сказал, что больше не курит. Вот так прямо – не курит. Говорит, расхотелось.

– Ненавижу людей, у которых хватает воли не курить! – воскликнула Дорис, придавив окурок в пепельнице. – И что? Набрал пятьдесят фунтов?

– По-моему, даже похудел немного.

– Но злой, как черт?

– Нет. Вполне добродушен.

– Погоди-ка. Стива никак добродушным не назовешь.

– Иногда бывало, – рассмеялась Шейла. – Но я понимаю, о чем ты. Видишь ли, он изменился. Не вспыхивает от любых пустяков, как раньше. Не такой дерганый. Проводит меньше времени в офисе и больше со мной и Энджи. И представь себе: стал заниматься садом. Улыбается соседским детишкам, даже если они топчут его цветы…

– Брось, – замахала руками Дорис. – Кто-то подменил твоего мужа. А ты и не заметила.

– Нет, это Стив. Только другой Стив. Тот, в которого я когда-то влюбилась. Он вернулся. Наконец.

– Трудно поверить. Всего полгода назад ты была готова собирать чемоданы, – фыркнула Дорис. «Особенно когда узнала насчет той шлюшки в его офисе», – хотела добавить она, но вовремя сдержалась.

– Да, – кивнула Шейла, – но он обещал, что изменится. И сдержал слово.

Дорис скептически вскинула брови, вспомнив, как всего несколько месяцев назад на званом ужине у Герцев Стив зажал ее в библиотеке и стал лапать. Тогда Дорис едва вырвалась. После чего он предложил устроить полдник в гостинице. Да-да, именно так он и сказал. Полдник.

– Неужели люди действительно могут столь измениться? – удивилась она.

– Не знаю, но у Стива вышло. В его голове вроде как щелкнул переключатель. Словно он посмотрел на себя со стороны, и то, что увидел, ему не понравилось. Сейчас он продает БМВ…

– И покупает «мерседес»?

– Нет, джип. Собирается присмотреть землю в сельской местности, построить небольшой домик и переехать туда, как только Энджи поступит в колледж. Хочет выращивать орхидеи…

– Дикость, – заключил Фридман, заглядывая в бачок, стоящий на столе в гостиной Киннока. – Абсолютный бред.

В питательном растворе плавало с полдюжины крохотных человеческих сердечек, каждое размером с ноготок.

– Уверены? – спросил он у Макаллисона.

– Что они настоящие? Совершенно. Он выращивал их. Смотрите.

Они перешли к следующей емкости. Тут сердца уже были с добрый мужской кулак.

– Клонирование! – догадался Фридман.

– При нынешнем состоянии современной науки – нет. Если верить большинству ученых.

– Очевидно, этот тип знает то, что не известно им, – заметил Фридман. – Жаль, что мы не сможем расспросить его подробнее.

– Говорю вам, инспектор, мы в толк не можем взять, как это получилось. Только сейчас был здесь и – фьють! Исчез.

Фридман угрюмо покачал головой. Шестеро полицейских во главе с Макаллисоном ворвались в квартиру. Шестеро полицейских поведали одну и ту же историю. Преступник растаял у них на глазах. Испарился.

У всех входов в здание были расставлены полицейские. Никто не видел, как выходил Киннок.

– Должно быть, он каким-то образом загипнотизировал вас, – предположил Фридман. – Первый раз слышу о таком трюке, но если он способен клонировать человеческие органы, может, для него загипнотизировать отряд копов – пара пустяков.

– По крайней мере, Линден у нас, – утешил его Макаллисон.

– Этот тип был поважнее Линдена, – покачал головой Фридман, продолжая осматривать квартиру.

Ванная. Порядок, чистота. Влажные полотенца. Ни мыла, ни косметики, ни бритвы, ни крема для бритья.

Спальня. Ни кровати, ни матраса, только что-то вроде резервуара. И стол, заваленный книгами. Нет, это не книги. Альбомы. Битком набитые бейсбольными карточками [3]3
  Открытка с фотографией какого-либо известного игрока и сведениями о нем на обратной стороне.


[Закрыть].

– Вот это да! – ахнул он. – 1925 год, 1918-й! Эти штуки, должно быть, стоили ему целого состояния!

– Посмотрите в шкафу, – посоветовал Макаллисон.

Фридман открыл шкаф. Три рубашки, пара брюк, пиджак, плащ. И груда старых комиксов, запаянных в пластиковые пакеты.

– Что еще он собирал?

– Пластинки, – сообщил Макаллисон. – Записи сорок пятого. Здесь их целая стопка.

– Бред какой-то, – пробормотал Фридман.

Он перешел во вторую спальню.

– А что здесь?

– Вроде поточной линии. Конечности, – сообщил Макаллисон.

– Конечности?

– Ну да. Руки, ноги…

Фридман толкнул дверь и вошел. Макаллисон остановился в дверном проеме, видимо, не слишком горя желанием последовать его примеру.

Еще несколько резервуаров с питательным раствором. Фридман тупо уставился в большую емкость, заполненную человеческими руками.

– А что, существует спрос на руки? – спросил он.

– Должно быть.

Фридман постучал по стеклу.

– Снимите отпечатки пальцев, – велел он. – Может быть, сумеем узнать, кому они принадлежат.

– Как это?…

– ДНК, – терпеливо пояснил Фридман. – Тканевая культура. Отпечатки пальцев. Откуда Киннок это брал? У себя? У кого-то еще?

Макаллисон нерешительно посмотрел на плавающие конечности.

– И еще одно, – вспомнил Фридман. – У вас остались еще какие-то записи наблюдения за Кинноком?

– Мы установили камеры в здании напротив и нацелили на окна гостиной. Чтобы проверить, бывали ли тут посетители. Но ни одного не оказалось. Во всяком случае, из тех, что входят в дверь.

– Давайте запись. Может быть, станет ясно, каким образом он сумел улизнуть.

– Прости, Пит, – извинился Лиман, – с удовольствием поехал бы на стадион. Но обещал Энджи, что возьму ее покататься на роликах.

– На роликах?! – донесся потрясенный голос Квинса. – Да ведь мне пришлось совершить убийство, чтобы отвоевать места для компании! Ларри так обрадовался, что бросился мне на шею!

– Мне ужасно жаль, Пит, но я обещал.

– Энджи поймет. Сегодня ведь решающий матч для «Соек»!

– Нет, Пит. Вряд ли она поймет.

– Ну… если ты так думаешь…

– Передай привет Ларри.

– Может, на следующей неделе соберемся с парнями, выпьем? Последнее время мы тебя совсем не видим.

– Конечно, соберемся, – согласился Лиман. Но в душе сильно усомнился. Пит Квинс решительно ему разонравился. И почему они считались раньше приятелями? Этот парень невыносимо скучен. Настоящий зануда. Только и говорит, что о работе или спорте, а в лучшем случае – о деньгах и сексе. Не прочел ни одной книги, если не считать двух-трех шпионских романов, пролистанных в зале ожидания аэропорта. Не интересуется ни искусством, ни музыкой, ни политикой, ни садоводством, ни религией.

Гораздо приятнее провести время с Энджи. И Шейлой.

При мысли о жене Стив улыбнулся. Он едва не пустил все по ветру – даже после того, как дал ей слово. Просто наваждение какое-то. Мания. Он любил Шейлу. Всегда любил… но одной женщины ему было недостаточно. Ему всегда и всего было недостаточно. Он все время хотел больше: больше денег, больше власти, больше женщин.

И вдруг его отпустило.

Это случилось во время последней командировки в Чикаго. Сначала все шло, как обычно. Флирт с хорошенькой стюардессой. Борьба с клиентом за каждый доллар. Небольшая пьянка с парнями из местного офиса. Вторая встреча с клиентом в стейк-хаусе, за жирным ужином, забивающим артерии холестериновыми бляшками. А потом намечалась веселая ночка с девицей из эскорт-агентства.

Штучка была хороша, ничего не скажешь: длинные рыжие волосы, длинные стройные ноги, большие груди и к тому же, вероятно, лет двадцать, ни днем больше. Звали ее то ли Мэри, то ли Мари, а может, и Луиза. Они танцевали в каком-то местном клубе и веселились на всю катушку. И Стив вовсе не думал ни о Шейле, ни об Энджи, ни о том, как будет лгать, вернувшись домой. После он повез девицу к себе в отель, и они еще раз выпили в баре. А потом…

Потом в его голове словно лампочка выключилась. Как в мульти-ках. И он наконец увидел.Все, как есть. Как он собственными руками губит свою жизнь. И что нужно сделать, чтобы все исправить. Первым делом нужно спровадить девицу.

Но это было только началом.

Он поднял трубку и набрал телефон местного цветочного магазина.

– Я хотел бы послать жене дюжину роз на длинных стеблях, – сказал он и, продиктовав адрес, добавил: – Подпишите: «С любовью. Стив».

– Поздравительная карточка? На день рождения? Годовщина?

– Нет. Просто так.

На экране мускулистый мужчина, проверявший клапан на одном из резервуаров, неторопливо поднял голову, когда Макаллисон в сопровождении бригады полицейских вошел в комнату.

Мужчина шагнул к ним, слегка повернулся – и исчез.

– Черт! – досадливо буркнул Фридман. – Как он это проделал?

– Может, стал невидимым? – предположил Макаллисон.

– Бред!

– У нас еще есть предыдущая четырехчасовая запись слежки.

– Включайте, – велел Фридман. – С самого начала. В ускоренном режиме.

И с тоской уставился на экран, где Киннок неестественно быстро шмыгал туда-сюда. Сейчас он открывает дверь ванной комнаты, наклоняется над ванной… Возвращается в гостиную, сбрасывает одежду.

– Стоп! – воскликнул Фридман. – Остановите на этом месте.

Макаллисон нажал кнопку.

– Иисусе! – прошептал он.

Обнаженное тело Киннока было розовым, совершенно безволосым и без малейших признаков гениталий.

– Думаете, он женщина? – озабоченно спросил Макаллисон.

– Пускайте запись, – скомандовал Фридман, – с обычной скоростью.

Киннок швырнул одежду на диван. Потянулся к горлу и РАССТЕГНУЛ ТЕЛО!

– Иисусе! – повторил Макаллисон.

Из распахнутой груди Киннока выползло нечто желтое на четырех лапах, заканчивающихся когтями.

– Ящерица! – завопил Макаллисон.

Они молча смотрели, как желтое ящероподобное существо спрыгнуло на пол и скользнуло в ванную, где и исчезло.

Стивен Лиман устало опустил голову на руки. Руки, в свою очередь, покоились на поцарапанном металлическом столе в комнате следователя.

– Кто-нибудь скажет мне, – в который раз воззвал он, – какого дьявола я здесь торчу?!

Он не надеялся на ответ. Никто не ждет ответа в ночных кошмарах.

Еще час назад все было прекрасно. Он поехал с Энджи на роликовую площадку и долго любовался резвящейся дочерью, наслаждаясь ее возбужденным смехом. Отошел к лотку купить попкорна. И тут его арестовали. Схватили, посадили в машину и привезли в участок, но пока еще ни в чем не обвинили. Однако не позволили позвонить.

– Ведь это мое право, не так ли? – протестовал он.

– В принципе, да, – кивнул полицейский по имени Фридман, тот, который и задавал вопросы. – Но не в этом случае.

– Я должен поговорить с женой.

– Ей уже сообщили. Когда отвозили домой вашу дочь.

– Сообщили? О чем?

– Что вы помогаете нам в расследовании.

– Каком еще расследовании?

Фридман неопределенно развел руками.

– Это связано с национальной безопасностью.

– Вы считаете меня шпионом?

– Нет, – покачал головой Фридман. – Мы так не думаем.

Мужчина, сидевший рядом с ним, высокий, с коротко остриженными волосами, которого Фридман представил как агента Джоунза, при этих словах слегка нахмурился, словно инспектор ненароком выдал важную информацию.

– Я хочу позвонить своему адвокату.

– Простите. Это позже.

В триллерах все было совсем не так. В триллерах обвиняемым всегда позволяют сделать один звонок. И не подвергают их медицинским обследованиям, включая анализы крови и рентген. Да еще без предъявления ордера. В триллерах у копов всегда бывает ордер.

Еще одно подтверждение, что все это только кошмар.

– Объясните, в конце концов, в чем дело? – в который раз потребовал он.

В комнату вошел человек в белом медицинском халате и, передавая Фридману папку, что-то прошептал. Фридман кивнул и, в свою очередь, прошептал что-то агенту Джоунзу, а затем показал Лиману фото полного лысеющего мужчины.

– Мистер Лиман, вы узнаете этого человека?

– Я уже говорил. Нет.

– А этого?

Мускулистый незнакомец с отрешенным выражением лица.

– Нет.

– А вот этого?

Новый снимок. Нечеткое изображение гигантской ящерицы, ползущей по ковру.

– Вы когда-нибудь видели нечто подобное? – допытывался Фридман.

– Нет, – покачал головой Лиман. – Ни разу в жизни.

– А это?

Крупный план какого-то аквариума. Только внутри не рыба. Человеческие руки.

Лиман с отвращением отбросил снимок.

– Что это, черт побери?

– Клонированные руки, – пояснил агент Джоунз. – Выращены для продажи на черном рынке.

– Какое отношение они имеют ко мне?

– Самое прямое, – бросил Джоунз. – Все они выращены из одной ткани. ДНК идентична, как, впрочем, и отпечатки пальцев.

– И что же?

– Именно по ним мы и нашли вас, мистер Лиман. По отпечаткам. Совершенно случайно они отыскались в базе данных компьютера. Мелкое хулиганство, не так ли? – Он сверился с записями. – Чикаго, семьдесят восьмой год?

– Погодите, – растерялся Лиман. – Кто-то, должно быть, украл… как там вы сказали… ткани.

– Нет, мистер Лиман, – печально покачал головой Фридман. – Сначала мы тоже так думали. Но, похоже, дело гораздо более сложное.

– Не верю! – упорствовала Шейла Лиман. – И никогда не поверю, что бы вы там ни говорили!

– Но доказательства… – начал Фридман.

– Да, холестерин у него снизился, и что тут такого?

– Дело не в холестерине. И не в изменениях кровяного давления и ЭКГ. Хотя все это показательно. А вот костная мозоль на месте старого перелома левой лодыжки каким-то образом рассосалась…

– Повторяю, и что тут такого?

– Исчез шрам, оставшийся после операции аппендицита…

– Да там и шрама-то почти не было!

– А почему у него вдруг выросли два удаленных моляра на верхней челюсти?

– Чушь! – покачала головой Шейла. – Я знаю собственного мужа. Энджи знает отца. И вы никогда не убедите нас…

– …в том, что человек, живший с вами все эти месяцы – самозванец? Понимаю, трудно поверить. Но вы сами утверждаете, что он стал другим. Более мягким, спокойным…

– Люди меняются, – стояла на своем Шейла. – Постоянно. И это не означает, что их места занимают… пришельцы.

– Не пришельцы, миссис Лиман. Клоны, – терпеливо напомнил Фридман. – Клоны, запрограммированные на образ мыслей и поведение тех, кого они вытесняют. В данном случае – Стивена Лимана. Он точная копия вашего мужа.

– Не совсем, – покачала головой Шейла.

– Не совсем, – согласился Фридман. – Возможно, при клонировании произошла ошибка. Они забрали вашего мужа и оставили вполне приемлемую замену.

– Но кому мог понадобиться Стив? – недоумевала Шейла.

– Пока не знаем. И, вполне возможно, так и не узнаем.

– И что вы собираетесь с ним делать?

– С двойником?… Пока очевидно, что он ничего не знает. Мы трижды проверяли его на детекторе лжи и даже вводили «сыворотку правды». Бесполезно. Он искренне считает себя Лиманом.

– Значит, вы его отпустите!

– Придется. Мы ни в чем не можем его обвинить.

– Я хочу получить своего мужа!

– Простите?

– Я сказала, что хочу получить его обратно.

– Но он самозванец, миссис Лиман. Подделка.

– Мне все равно! – взорвалась Шейла Лиман. – Плевать на то, кто он на самом деле. Я желаю получить его обратно.

В комнате раздался мелодичный звон. Лиман поморщился и натянул подушку на пульсирующую болью голову. Прошлой ночью он немного перебрал «Гленливета». Одному Богу известно, сколько очков ему вчера дали…

Снова звонок, на этот раз громче.

– Проснись, Стивен, – сказала стена. – Пришло время поговорить…

Лиман застонал.

– Шевелись, да побыстрее.

Лиман скатился с постели и поковылял в ванную. Плеснул воды в лицо. Почистил зубы.

– Мы ждем.

Лиман поплелся обратно в спальню и накинул халат. Оденется позже. Если возьмет на себя такой труд. Похоже, хозяевам это совершенно безразлично.

– На ужин жаркое «море и суша» [4]4
  Жаркое из креветок или омаров и стейк филе-миньон, подаваемые как одно блюдо.


[Закрыть], – напомнила стена. – С печеным картофелем и сметаной. И крем-брюле на десерт. При условии, что наберешь нужное количество очков. Пока что ты в дефиците.

Насколько он понимал, – а понимал он не слишком много, – в мире его хозяев не было ничего даже отдаленно напоминающего экономическую систему, известную как капитализм. Вот только на нем эта система испытывалась постоянно.

– Иначе, – продолжала стена, – придется опять обойтись бурым рисом и овощами.

Стивен натянул широкополую шляпу, толкнул входную дверь коттеджа и немного постоял на пороге, яростно моргая от беспощадного солнечного света, прежде чем направиться к бассейну. На этой планете сила притяжения была меньше, чем на Земле, поэтому почва словно пружинила. Иногда его даже укачивало. Вот и сейчас горло перехватило тошнотой.