Текст книги "Беспокойные дали"

Автор книги: Сергей Аксентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

…Едва курсанты погрузились в пропахший нефтью и крепким табаком автофургон нефтяников, как водила погрозил в их сторону кулаком, захлопнул капот своего автобуса, вскочил в кабину и дал по газам. Взревел и милицейский мотоцикл. Участники ночного инцидента, набирая скорость, разъехались в разные стороны, каждый по-своему переживая случившееся.

5

Вскоре после Нового года отправили Платонова в Москву для согласования размещения сомалийских курсантов во время зимних каникул в общежитии столичного вуза. Попутчик по купе одногодок Андрея, радушный и предупредительный аспирант института биологии Академии Наук Азербайджана Алик Кулиев, ехал в столицу на научный семинар, который должен был проходить на ВДНХ.

Чем больше Платонов вживался в быт, традиции и устои бакинцев, тем больше они нравились ему. Подкупало их жизнелюбие, открытость, готовность прийти на помощь в любую минуту. Они легко взрывались эмоциями но, быстро успокаивались, переходя на миролюбивый тон. И даже восточная склонность к плутовству была у них какой-то по-детски простоватой. Андрей часто с улыбкой вспоминал ночной инцидент с автобусом. Так откровенно попасться на примитивную уловку прожженного шоферюги мог только славянин.

Алик Кулиев, узнав, что Андрей ещё не решил с местом своего базирования в столице безапелляционно заявил:

– Чего там решать. Давай вместе поселимся. В гостинице, рядом с ВДНХ, на участников семинара забронированы места Мой коллега не смог поехать, и ты за него вполне сойдешь.

Так Андрей оказался в районе двух достопримечательностей столицы: Выставки Достижений Народного Хозяйства и величественного монумента «Покорителям космоса», в цоколе которого размещался мемориальный музей космонавтики.

Платонов любил музеи. Их торжественная тишина, гулкость залов, специфический «музейный» запах, каждый раз создавали в его душе особый настрой, будоражили воображение, давали простор фантазии и домысливанию ситуаций, в которых некогда бывали и действовали представленные на обозрение экспонаты. Но раздражали бесконечные шаркающие группы праздных обывателей с чирикающими экскурсоводами. Они мешали сосредоточиться, осмыслить и почувствовать дух времени и замыслы творцов раритетов. Поэтому он старался посещать музеи в ненастные дни, в начале недели, в утренние часы – когда меньше всего посетителей.

Был вторник. На улице мело. Мороз по-российски крепкий и колючий, леденил щеки, покалывал уши. В музее не было ни души, и Андрей не спеша, перемещался от стенда к стенду, внимательно разглядывая экспонаты. Вот знаменитая девятка – первая советская ракета с жидкостным двигателем совершившая успешный испытательный полет в августе 1933 года. Её фотографии он часто встречал в литературе по истории космонавтики, а вот «живьём» увидел впервые.

Подумалось: – Какая же она маленькая, и простенькая на вид. Сегодня в авиамодельных кружках девятиклассники делают намного совершеннее… А ведь, сколько труда и изобретательности в неё вложено, сколько сомнений, споров и амбиций было перемолото, чтобы вот эта дурнушка полетела…

– Ну, что вы скажете об этом изделии молодой человек? – услышал Андрей чей-то голос за спиной.

Обернулся. Перед ним стоял, улыбаясь, пожилой человек невысокого роста. Короткая стрижка «бобрик» молодила его лицо. Серый, тщательно отутюженный костюм придавал мужчине академическую строгость. На левом лацкане поблескивала звездочка Героя Советского Союза.

– Современные ракеты смотрятся солиднее, – смущенно ответил Платонов.

– Ваша правда, – кивнул собеседник. – Но если бы вы знали, как гордились своим первенцем Михаил Клавдиевич Тихонравов и его сотрудники и сколько им пришлось с ней повозиться, чтобы она полетела! Один только сгущенный бензин, чего стоил.

– Какой, сгущенный бензин? – удивился Андрей.

– А вот такой, – ответил собеседник.– В этой ракете впервые в мире было применено не обычное жидкое углеводородное горючее, а доведенный до консистенции вазелина бензин. Эта идея пришла Николаю Ивановичу Ефремову – заместителю Тихонравова. Использование сгущенного горючего было заманчивым прежде всего потому, что существенно упрощалась система подачи его в камеру сгорания двигателя. А это, сами понимаете, и выигрыш в весе и увеличение полезной нагрузки, которую ракета может поднять. Словом идея супер. И такой бензин изготовили в Баку.

– Как? Где? Кто? – удивился Андрей.

Собеседник понял, что ему попался любознательный слушатель.

– Вижу, вас заинтриговала эта история? – спросил мужчина со звездой Героя. – К сожалению, подробностей этого дела я не знаю, но кое-что могу рассказать.

Они проговорили часа два. Приветливый собеседник оказался директором мемориального музея. Он всю жизнь отдал авиации и по сей день, был в неё влюблен, как пылкий юноша. Узнав, что Платонов тяготеет к ракетной технике, особенно к реактивным двигателям, одобрил это пристрастие:

–У вас молодой человек, неподдельный интерес к истории отечественной ракетной техники. Это замечательно. Надо знать свою историю. Помнить людей стоявших у истоков каждого ремесла, каждого дела. История – это фундамент общества. И чем прочнее фундамент, тем надежнее здание, возведенное на нем. Страна, в которой народ не знает и не уважает своей истории, обречена на прозябание и деградацию…

Помолчав, добавил:

– А по сгущенному бензину вам может многое рассказать сам Николай Иванович Ефремов. Кстати он и проводил первый пуск девятки семнадцатого августа 1933 года. Тихонравов был в это время в отпуске. Правда, Ефремов в последнее время часто побаливает. Годы берут своё. Но эпопею с бензином вспоминать любит. Вот вам его адрес и телефон. Позвоните или напишите ему, я думаю, это для него будет приятно и он охотно ответит на все ваши вопросы. И ещё, – директор посмотрел на Платонова испытывающее:

– В сентябре у вас в Баку будет проходить четырнадцатый Международный астронавтический конгресс. Ожидается прибытие на него ведущих ученых в области космонавтики практически со всего света, будут и конструкторы ракет и космонавты. Ожидаем прибытие и американских астронавтов. Во всяком случае, Томас Стаффорд дал согласие.

Стаффорд? – удивился Платонов. – Это тот самый, который летал вокруг Луны?

– Тот самый, – кивнул собеседник. – На конгрессе будет и секция истории исследования космического пространства. Так, что если есть желание поучаствовать, оставляйте свои координаты, и я попробую включить вас в список участников. Всю остальную информацию получите по почте.

Вот такой приятный подарок стылым январским днем сделала Андрею капризная дама Удача.

Он давно уже подметил, что существует некая необъяснимая связь между кажущимися случайными событиями и предопределенностью судьбы, когда, казалось бы, разрозненные факты, мимолетные встречи или совсем незначимые разговоры по прошествии времени соединяются в неразрывную цепь событий и приводят к неожиданным, но вполне закономерным результатам.

Платонов написал Ефремову.

Уважаемый Николай Иванович!

К вам обращается преподаватель высшего военного училища из г. Баку. Я преподаю газовую динамику и теорию ракетных двигателей. Интересуюсь историей развития ракетной техники и, в частности, историей Бакинского ГИРД (Группа Изучения Реактивного Движения. Такие группы в 20-х годах прошлого столетия были созданы сначала в Москве и Ленинграде, а позже во многих крупных городах Советского Союза). По материалам и отчетам знаю, что вы были в своё время заместителем начальника 2-й бригады МосГИРД и непострдственным разработчиком ракеты 09, которая в августе 1933 года впервые поднялась в московское небо.

Как стало мне известно, двигатель 09 работал на сгущенном бензине, а этот бензин был изготовлен в Баку.

Не будите ли вы, столь любезны, хотя бы кратко ответить на следующие вопросы:

1. Как в ГИРД пришли к идее использовать в ракетном двигателе сгущенное горючее?

2. Как и кем была установлена связь с бакинцами? Кто из бакинцев имел контакты с представителями ГИРД по бензину?

3. Где в Баку и какой организацией был изготовлен сгущенный бензин?

4. Каковы последующие контакты ГИРД с Баку?

5. Имеются данные, что в июле 1925 года Цандер должен был выступать с лекциями по ракетной технике в ряде городов Союза, в том числе и в Баку. Состоялись ли эти чтения?

Буду вам очень благодарен за помощь. Извините за многочисленные вопросы.

Обстоятельный ответ пришел быстро. Ефремов писал:

«Охотно отвечаю на вашу просьбу. Начну прямо с ответов.

Вопрос. Как в ГИРД пришли к идее использования в РД в качестве одного из компонентов сгущенный бензин?

Эта идея возникла у меня при следующих обстоятельствах. В июне-июле 1932 года мне довелось побывать под Гаграми в доме отдыха „Авиетка“. Оттуда, по заданию ЦС Осоавиахима (Центральный совет общества содействия обороне, авиации и химическому строительству СССР), убыл в Тбилиси и в Баку, чтобы прочесть цикл лекций по реактивной тематике. В Тбилисском Осоаваихиме организовать выступления не удалось. Было лето, и собрать слушателей не смогли. В Бакинском же Осоавиахиме работа не прерывалась, и на моих лекциях было много слушателей.

Ещё по дороге, в поезде прочел в журнале типа „Работница“ маленькую заметку о том, что в Германии, ( или в Чехословакии – точно не помню) изготовили твердый спирт для хозяек. Эта информация и натолкнула на мысль, что такое горючее может упростить подачу топлива в ракетах с малой тягой. Реальность такой идеи подкрепилась ещё и тем, что до этого мне уже приходилось иметь дело с пороховыми ракетами, да и за несколько месяцев до этого мы с В.А. Федуловым создали в ЦАГИ(центральный аэро-гидродинамимческий институт) для автожирщиков (автожир – летательный аппарат, подъемная сила которого создается несущим винтом – ротором, вращающимся свободно, под действием набегающего воздуха. Автожир представляет собой промежуточный тип между самолетом и вертолетом. Изобретен Х. Сиервой в 1919 году) стендовый пороховой реактивный двигатель, с которым там и провели опытные работы. Как видите, опыт в этом отношении уже был.

С мыслью о твердом горючем для ракеты и приехал в Баку в июле 1932 года. Читая лекции перед широкой Осоавиахимовской аудиторией, обращался к ним с предложением создать бензин в такой консистенции для ракет. При этом ссылался на заметку в журнале.

На мою просьбу откликнулся Осоавиахимовский активист и изобретатель Ф.М. Гурвич. Он заявил, что попытается изготовить такой бензин. Мы договорились с председателем Бакинского Осоавиохима об оказании тов. Ф.М. Гурвичу помощи в этой работе. Оставив свой московский адрес, уехал, а по прибытии в ГИРД сообщил обо всем С.П. Королеву.

Примерно через четыре месяца получил письмо от Ф.М. Гурвича, в котором он сообщал, что изготовил бензин, но не твердый, а сгущенный, как тавот, и приглашал в Баку, чтобы на месте проверить пригодность его для наших целей. С.П. Королев направил меня вторично в Баку уже специально по вопросу о твердом бензине. После проверки характеристик твердого (сгущенного) бензина признал его пригодным для ракет и заказал партию в сто килограммов. С собой увез около десяти килограмм. В Москве мы провели огневые испытания этого бензина, уже в качестве горючего для ракет. Это был декабрь 1932 года. На основе этих испытаний было принято решение о разработке ракеты 09, а её ведущим инженером стал я. При проектировании мною проведены все расчеты по РД (ракетному двигателю) и самой ракете, а затем мне довелось и вести экспериментальную отработку двигателя и ракеты, а также произвести её запуск 17-го августа 1933 года. Эта ракета стала первой в СССР.

Одновременно с проектированием ракеты 09 в нашей бригаде, Фридрих Артурович Цандер начал разработку ракеты ГИРД-X у себя в первой бригаде. В первом варианте он предусматривал использование металлического горючего, в качестве добавки к жидкому горючему. Это его давняя идея, в которой он ставил целью использование отработанных ступеней ракеты как горючее. Ракета ГИРД-Хподнялась в воздух 25 ноября 1933 года и стала второй советской ракетой, но её двигатель работал на жидком топливе. Использовать же примеси металлического горючего не удалось.

Отвечая на следующие три вопроса, могу сказать, что связь с бакинцами по вопросам о твердом бензине проводилась через меня и Ф.М. Гурвича, а затем подключились снабженцы и мои дела с бакинцами прервались.

Пятый ваш вопрос Имеются данные, что в июле 1925 года Ф.А. Цандер должен был выступать с лекциями в ряде городов и в том числе в Баку. Состоялись ли эти чтения?

Ни мне, ни моим товарищам об этом ничего не известно, хотя с Фридрихом Артуровичем много общался и работал с ним с 1930 года. Об этой работе можете прочесть в его дневнике, хранящимся в Архиве Академии Наук СССР. Фридрих Артурович никогда не упоминал о своей поездке в Баку. Лекции же в июле, не только в 1925 году, но и в июле 1932 года читал в Баку я. Тогда-то и началась работа по созданию твердого бензина.

Ответив на ваши вопросы, выражаю надежду, что и вы поделились со мной версиями по затронутой теме. Дело в том, что теперь многими распространяются вымыслы, и кто только не претендует на идею о применении твердого бензина.

Года два назад мне звонил бакинец Ага Алиевич Алиев. Оказалось, что он приезжал в Москву специально по вопросу о твердом бензине, с кем-то встречался, а ко мне обратился, уже уезжая, по телефону. Как я понял он готовил кандидатскую и обещал выслать свою публикацию на этот счет, но прошло немало времени, а от него ничего не поступало.

Чтобы внести ясность в этот вопрос, мы с Г.И. Ивановым, который работал в третьей бригаде помощником Ю.А. Победоносцева (Победоносцев Юрий Александрович (1907-73). Конструктор в области ракетной техники. За большой вклад в создание реактивных снарядов для „Катюши“, в 1941 году удостоен Саталинской премии) и участвовал в испытаниях бензина подали официальный документ по этому вопросу в Архив Академии Наук СССР, где изложили всё примерно также, как и пишу вам.»

Подпись Н. Ефремов.

После этого письма Андрей получил допуск в Центральный государственный архив Азербайджанской ССР. Правда, занимался он архивными раскопками недолго. Рутинная служебная текучка не позволяла ему надолго отлучаться от училищных забот, да и, честно говоря, быстро надоело Андрею рыться в старых бумагах. Его тянуло больше к «живому» железу. Поэтому он как-то незаметно отошел от поиска истины со сгущенным бензином, полностью переключившись на эксперименты в области ракетных двигателей.

И все же одно неоспоримое приобретение в архивных поисках он для себя сделал – он стал трепетно относиться к науке историографии, которая требует огромного терпения и системности в работе. Вот уж где действительно, как писал Владимир Маяковский «в грамм добыча, в год труды…»

Прошли годы. Не стало Николая Ивановича Ефремова. Не стало пионеров энтузиастов ракетного дела. Тех, кто своими трудами, прозорливостью и могучей интуицией создавал кладезь научных разработок и заделов, кто на многие десятилетия вперед обеспечил неоспоримый мировой авторитет советской ракетно-космической науки.

Не осталась втуне и идея сгущенного горючего. Было создано самостоятельное научное направление – гибридные ракетные двигатели. А вот вопрос об авторстве бакинского сгущенного бензина так и не прояснился до конца – «ленивы мы и не любопытны»…

6

В конце сентября Андрей получил официальное приглашение принять участие в четырнадцатом астронавтическом конгрессе. Он доложил об этом начальнику кафедры. Тот удивился, попросил представить все полученные документы и объяснить, каким образом он попал в список участников.

На следующий день Андрей положил на стол начальника кафедры фирменный бланк приглашения, программу и список участников, подробно рассказал о январской встрече в мемориальном музее космонавтики и о предложении, полученном от начальника музея принять участие в этом конгрессе. Ренат Константинович все внимательно выслушал, ещё внимательнее всё прочитал и надолго задумался. Ситуация для него была не обычная. В таких случаях он, не желая рисковать, советовался с вышестоящим начальством.

– Н-да! – после долгой паузы произнес Пятница, – в неловкое положение вы меня, однако, поставили.

– Что ж тут неловкого? – удивился Платонов. – Все доклады открытые, насколько я знаю, в заседаниях будут участвовать студенты старших курсов Бакинских вузов. Конгресс проводится впервые в Советском Союзе и именно в Баку. Иметь такую возможность и не принять участия– это же смешно!

– Это вам смешно, – жестко отреагировал начальник кафедры, – а вот мне совсем не до веселья. Вы посмотрите на состав участников: американцы, французы, западные немцы. Почти вся планета! Участие в таких мероприятиях заранее согласовывается с вышестоящим командованием. На это должно быть специальное разрешение соответствующих органов. Вы что, не знаете порядка? Ставите меня в известность, когда ничего изменить нельзя.

На полированной лысой голове Пятницы проступила испарина.

– Вы, что и оргвзнос уже заплатили?

Андрей утвердительно кивнул.

– Это уже совсем плохо. Значит, во всех бумагах конгресса вы значитесь официальным участником. И вот эти списки, – он кивнул на красочно оформленный проспект, – уже ушли почти во все страны мира!

– Ну и что в этом страшного?! – пожал плечами Платонов. – В состав советской делегации входят ученые с мировым именем из организаций куда более закрытых, чем училище и ничего.

– Не забывайте, Андрей Семенович, – кто вы. Ваш интерес к истории ракетной техники заслуживает похвалы. Но как офицер вы должны твердо знать, что по уставу на всякое действие, выходящее за рамки служебных обязанностей, вам необходимо сначала получить разрешение у командования, и только уж потом всё остальное. Тем более, когда дело касается незапланированных контактов с иностранцами.

– Я всё это прекрасно знаю, – сказал Платонов. – Но, во-первых, я не буду выступать ни с докладом, ни с сообщением, и вообще не буду принимать участие в дискуссиях и круглых столах. Поэтому, о каких контактах может идти речь? Во– вторых, я не буду участвовать ни в экскурсиях, хотя это очень интересно, ни на заключительном банкете участников. Пришел. Послушал и ушел. Вот все мои контакты.

– Ошибаетесь, дорогой коллега, – мягко возразил начальник кафедры, – и всё упрощаете. Вы не будете «светиться», но за вами будут наблюдать. Да и вообще мало ли какие могут возникнуть ситуации! – многозначительно произнес Пятница и подвел итог неприятному разговору, так: – Я доложу руководству. Пусть оно принимает решение. Если спросят моё мнение, то я вас поддержу. Конечно, такой конгресс бывает нечасто и если есть возможность, то поучаствовать в нем стоит, но, – Пятница многозначительно поднял палец, – в рамках уставов и соответствующих инструкций. Вы же со своей стороны, до принятия решения никаких действий не проявляете. Поняли меня?!

– Так точно!

От Пятницы Андрей вышел подавленный и злой. Он и не предполагал, что, казалось бы, всем понятное, совершенно уникальное по своей значимости событие, может вызвать такой шквал подозрительности и ничем не оправданного страха. Что это? Патологическая боязнь всего, что выходит за рамки обывательского мировосприятия? Результат многолетнего вколачивания в сознание размытого, а потому особенно опасного образа врага? А может быть всё гораздо проще – не хочется начальству обременять себя лишними переживаниями – а вдруг, мол, да и что-нибудь произойдет?

Известие о полученном Платоновым приглашении на астронавтический конгресс наделало переполоху. Коллеги по кафедре отнеслись к нему по-разному. Старая гвардия в лице двух капитанов первого ранга, дотягивающих предпенсионную лямку и потому давно ничем не интересующихся, воспротивилась:

– Молодой да ранний! Он, значит, будет по конгрессам шастать, а мы за него вести занятия? Хорошо устроился! Да и конгресс не по нашей специальности.

Кафедральное болото в лице двух капитанов второго ранга поколыхалось и затихло. Главное, чтоб их не нагрузили платоновским занятиями, а в остальном все прочие дела «по барабану». Своих проблем выше крыши. Один гараж строит, другой с женой делит имущество. И только «свежий» выпускник академии капитан 3 ранга Игорь Тулинов горячо поддержал Андрея:

– Это же уникальный случай и ты, Платонов, стой на своем, а занятия твои я проведу, не волнуйся.

Через пару дней Андрея вызвал начфак. В присутствии замполита он с нудной скрупулезностью начал выяснять, как это он, Платонов, заварил всю эту кашу и без ведома командования оказался среди участников международного форума, из которых семьдесят процентов иностранцы?

– Весь состав НАТО! – многозначительно произнес замполит, внимательно разглядывая список участников.

– Что вы там забыли Платонов? – возмущался начфак.– Вы кто, ученый, конструктор, космонавт? – И уже обращаясь к политработнику:– Глянь Елизар Кузьмич, какие темы тут прописаны: «Проблемы космического права», «Проблемы космического транспорта», Симпозиум по международной лаборатории на Марсе!

Сдвинув на лоб очки, начфак вперился в Платонова:

– Вы что собрались на Марс лететь?

Андрей молчал, разглядывая огромный портрет Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, висевший на стене за спиной начфака.

– Что вы там высматриваете? – одернул его замполит.

– Да вот смотрю, – разочарованно протянул Платонов, – одной Золотой звезды у Леонида Ильича недостает. Уж месяц как ему её вручили, а на портрете четвертой звезды нет.

– Вы не зубоскальте, Платонов, а отвечайте по существу вопросов начальника факультета, – оборвал его замполит, – Со звездой генсека без вас разберутся.

Платонов пожал плечами.

– Итак, майор Платонов, – разряжая обстановку, заявил

начфак. – В понедельник на утреннем докладе в Москву начальник училища проконсультируется с начальником военно-морских учебных заведений. Дадут Вам «добро» – будете участвовать в конгрессе, нет – значит, нет! Понятно?

– Так точно! – ответил Андрей, уже понимая, что все потеряно.

– Но, учтите,– опять вклинился замполит, – даже если вам и разрешат участвовать, то никаких контактов с иностранцами быть не должно и обязательный ежевечерний доклад начальнику кафедры обо всем, что вы там услышали!

… Во вторник Пятница зачитал Платонову текст телефонограммы, полученной из ВМУЗ: «Открытие в Баку 14-го Международного астронавтического конгресса – важное общественно-политическое событие для республики Азербайджан, которое нельзя не приветствовать. Участие представителей ВМФ в нем было бы весьма желательно, но запоздалая информация о предстоящем форуме не позволяет делегировать на конгресс представителей ВМУЗ. Что же касается индивидуального участия в конгрессе преподавателя третьей кафедры майора Платонова А.С., то, учитывая его большую учебную загруженность в период работы конгресса, руководство ВМУЗ рекомендует майору Платонову А.С. воздержаться в этот раз от участия, чтобы не создавать напряженности в учебном процессе кафедры».

Платонов понуро выслушал приговор и подвел итог:

«…Отговорила роща золотая Березовым шершавым языком…»

– Что вы сказали? – встрепенулся Пятница

– Так, ничего. Есенин, – грустно улыбнулся Андрей, – Разрешите идти?…