Текст книги "Физрук навсегда (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Да, надо было все-таки в лесу сидеть.

Я осмотрелся по сторонам.

Шеф Рамирес скрылся из поля видимости, а приставленный им шпик исчез еще раньше, примерно в тот самый момент, когда шеф полиции за мой столик присел. Ну и в самом деле, что же ассо мной не так? У меня на лице написано, что я ищу неприятностей, или на меня кто-то заклятие соответствующее еще на Земле наложил? Надо бы Федора попросить проверить, по собственной инициативе-то он точно ничего делать не будет.

Хотя он в магии огня эксперт и без пяти минут мастер, а тут наверняка какая-то более мощная штука задействована. Ментальная, может быть. Или еще какая, я в этом не специалист.

Скорее бы уже апокалипсис. Когда со всех сторон попрут зомби, местным полицейским будет уже не до расследований, кто там чего ограбил и кто там кому на пляже навешал, и может быть даже местный Коломбо перестанет свои каверзные вопросы задавать.

Я сверился с интерфейсом. Белла сказала, что ее не будет час-полтора, а прошло всего минут тридцать, так что у меня еще оставалось время чтобы разобраться со вторым хвостом. Он-то никуда не делся, оккупировал дальний столик этого же кафе и, прикрывшись свежим выпуском бумажной газеты попивал холодную минералку, всем своим видом давая понять, что ничего интереснее местных провинциальных новостей он в жизни своей не читал.

Что, конечно, весьма сомнительно, если учесть, что он должен был получить классическое образование в одном из лучших университетов мира.

– Борден, – позвал я. – Оставь в покое местную прессу и иди сюда, о делах наших скорбных покалякаем. А то что ты там сидишь, как неродной?

Глава 18

Ни капли не смутившись, британский суперагент сложил газету, сунул ее под мышку, прихватил стакан и бутылку с минералкой и подсел ко мне. На тот самый стул, который всего несколько минут освободил шеф Рамирес.

– Стареешь, – сказал я. – Теряешь квалификацию. Я тебя еще час назад срисовал.

– Так это я специально, – сказал Борден. – Если бы я не хотел, чтобы ты меня срисовал, ты бы меня и не срисовал бы никогда в жизни.

– Все вы так говорите, – сказал я.

– С тобой я играю в открытую, – сказал он. – И ты, как я смотрю, квалификации не потерял. Всего несколько дней на новом месте и уже неприятности с законом.

– Учитывая, как все складывается, это не у меня неприятности с законом, – сказал я. – Это у закона неприятности со мной.

– Да, похоже на то, – согласился он.

– Ты здесь один или с компанией? – спросил я.

– С компанией, конечно.

– И где эта компания?

– Не в пределах прямой видимости, – сказал он. – И слышимости. И они узнают об этом разговоре только то, что я им скажу. Если тебя именно этот аспект интересует.

– Понятно, – сказал я. – Как Элронд?

– Кто? – не понял он.

– Пожиратель Миров, – пояснил я. – Элрондом я зову его для краткости.

– Жив и здоров, – сказал Гарри. – По крайней мере, так же здоров, как и в момент окончания битвы на Земле. Потому что там, куда мы за ним отправились, его ни черта не было.

– Печально, – сказал я.

– А знаешь, почему его там не было?

– Нет. Но у меня такое чувство, что вот-вот узнаю.

– Потому что ты разрушил его планету своим чертовым навыком, – сказал Борден. – Тем самым спровоцировав преждевременную атаку на Землю.

Все-таки разрушил.

Выходит, не врал Соломон, пусть даже его заявление противоречило известным мне законам физики. Странно, но даже после новостей о том, что я стал разрушителем планеты, ничего в моей душе не колыхнулось.

Ну, разрушил и разрушил. В конце концов, Элронд сам напросился. Все равно того навыка у меня больше нет, канул в Лету вместе с Клавдией, только бледная тень от него осталась.

Так оно в этой жизни и бывает. Кем бы ты ни был, что бы ты ни делал, в конце концов от тебя останется только бледная тень.

А потом исчезнет и она.

– Так получилось, – сказал я. – А здесь вы что делаете?

– Известно, что, – сказал Борден. – Ловим Пожирателя Мира на живца. Живец, как ты понимаешь, это как раз ты. Магистр считает, что Элронд придет за тобой, предполагается, что в этот момент мы и навяжем ему битву на наших условиях.

– О, – сказал я, ничуть не удивившись. – Магистр навесил на меня маяк?

– Разумеется, – сказал Борден.

– Ты ему доверяешь?

– В какой-то степени, – сказал Борден. – Я верю, что Пожиратель Миров… да, ты прав, Элронд куда короче… Так вот, я верю, что Элронд представляет опасность для всей этой чертовой Системы, куда теперь входит и Земля, и это, как я понимаю, уже навсегда, и поэтому Элронда надо уничтожить. В этом наши цели и устремления совпадают. А во всем остальном… Он не человек, ему больше тысячи лет, его мотивы для нас могут быть в принципе непостижимы, как такому можно доверять?

– Рад, что ты разумно смотришь на вещи, – сказал я.

– Англичане прагматичны, – сказал Борден.

– А если Магистр ошибается? – спросил я. – Если Элронд не придет?

– Тогда ты сделаешь то, что собирался, а Магистр будет расхлебывать эту кашу без моей помощи, – сказал Борден. – Полагаю, он все равно справится.

– Вероятно, – сказал я. – Но мы этого уже не узнаем.

– Да мне не очень-то и интересно, – сказал Гарри. – Если бы речь не шла о Земле, я, быть может, в этой схватке болел бы за Элронда. Нельзя устроить веселую жизнь целой галактике и надеяться, что тебе в ответ ничего не прилетит.

– Элронд не борется с Системой, – сказал я. – Он ее уничтожает. Уничтожает все и всех. А это – миллионы разумных существ. Может быть, миллиарды.

– Жизнь в Системе лучше, чем смерть, – согласился Гарри. – Но хуже, чем жизнь без Системы.

– Тебе не кажется странным, что этот вопрос занимают двое, занимающие две верхние строчки общеигрового рейтинга? – спросил я. – То есть, двое встроившихся в Систему лучше всех и наиболее в ней преуспевшие?

– Это людоедский рейтинг, – сказал Гарри. – В топе сто нет ни одного представителя мирных профессий. Подозреваю, что и топе тысяча тоже. Знаешь, если бы я выбирал между миром, в котором такие, как я, правят бал, и миром, в котором такие, как я, вовсе не нужны, я бы без колебаний выбрал второй.

– Мир, в котором такие, как мы, не нужны, это утопия, – сказал я.

– А мир, в котором такие, как мы, находятся наверху, это непрекращающаяся кровавая оргия в марсианском аду, – сказал Борден. – У меня нет иллюзий на свой счет. Я – смертельное оружие, если меня куда-то отправляют, значит, дела там совсем плохи. И если вдруг я оказываюсь на вершине или, благодаря тебе, где-то около нее, значит, дела плохи у всего мира.

– На мой взгляд, ты как-то излишне критично к себе настроен, – заметил я.

– Брось, – сказал он. – Мы – те, кто скрывается в тени. Нормальным людям лучше бы вообще не знать о нашем существовании, и если жизнь идет своим чередом, то они и не знают.

– Зачем ты тогда вообще этим занимаешься?

Гарри пожал плечами.

– Наверное, уже по привычке. Ну, и еще потому, что у меня это хорошо получается, а человек должен делать то, что у него получается.

– Хороший убийца лучше плохого плотника?

– Твоя ирония была бы мне понятна, если бы мы жили в мире, в котором убийцы вовсе не нужны, – сказал Гарри.

– Как ты вообще пришел в профессию?

– Мне сказали, что я нужен своей стране и своей королеве, и я поверил.

– Кто сказал?

– Вербовщик, – сказал Гарри. – Знаешь, моя семья очень богата. Была… В принципе, я вообще мог бы не работать всю жизнь, или пойти по стопам отца и стать гиппопотамом мирового бизнеса.

– Ну, мы знаем, чем бы это в любом случае закончилось, – сказал я.

– Да, мы знаем, – сказал Гарри. – Когда ты собираешься все откатить?

– Как только тут все начнется, – сказал я.

– Понятно, – сказал Гарри. – Тебе не жаль этот мир? Я нахожу его довольно приятным. И очень похожим на наш.

– Жаль, – сказал я. – Но если ты не можешь спасти вообще всех, попробуй хотя бы спасти своих.

– Это понятная логика, – сказал Гарри.

– Не трави душу, – попросил я. – Меня и без этого не покидает ощущение, что я собираюсь принести этот мир в жертву, чтобы спасти наш. Хотя это не так. И это не притащил сюда Систему, и она тут все поломает независимо от моих действий и моего участия.

– Англичане прагматичны, – напомнил Гарри. – Делай, что задумал, и будь, что будет.

– Так и собирался.

– А мы постараемся не мешать, – сказал Гарри. – Но это не точно. Магистр хочет с тобой встретиться и поговорить. Обсудить, так сказать, стратегию.

– А чего он сразу не пришел? – спросил я.

– Не знаю, – сказал Гарри. – Попросил меня договориться о встрече. Видимо, хочет сказать тебе что-то неприятное.

– Как обычно, – сказал я.

– Он вручил тебе Венец.

– У него были свои цели, и я полагаю, что он их уже достиг.

– Ты убрал Немезиду?

– Нет, – сказал я. – Но она больше не имбалансный персонаж, если ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – сказал Гарри. – Кстати, об имбалансных персонажах. У тебя есть хотя бы отдаленное представление о том, почему Элронд тебя ищет?

– Да, – я достал из инвентаря кубик с «кодами доступа к Длинному Копью», снятый с тела Отца, и бросил его на стол. – Потому что у меня есть вот это. Если хочешь, можешь оставить себе.

– Нет, спасибо, – сказал Гарри. – А что это?

– То, что ему по каким-то причинам очень надо, – сказал я.

– Понимаю, – сказал Гарри. – Но что это?

– У мня есть одна версия, но я не могу ни подтвердить ее, ни опровергнуть, – сказал я.

– Поделишься?

– Поделюсь, – сказал я. – Но если уж мы играем в открытую, ответь на пару моих вопросов.

– Легко, – сказал Гарри.

– Ты уже знаешь, что находилось в конце того данжа, в котором ты заполучил свой уникальный навык?

– Да, – сказал Гарри. – Планета создателей Системы, которую ты помог уничтожить. И, как я понимаю, этот уникальный навык предназначался тебе, как первому прошедшему данж, но ты свинтил из него слишком быстро. Еще до того, как Брюс успел озвучить свое предложение.

– В этом беда моего игрового стиля, – сказал я. – Я вечно куда-то бегу и все равно всюду опаздываю. Ты ведь применял этот навык на практике до схватки с Элрондом?

– Один раз, – сказал Гарри. – На Земле. Мне объяснили, что я был не совсем прав, но тогда меня вела ярость и месть, и, вдобавок, тот Вычислитель очень невежливо со мной разговаривал.

– Сильно тот опыт отличался от схватки с Элрондом?

– Элронда было больше, – сказал Гарри. – Но принцип тот же самый, так что, можно сказать, что вообще не отличался. Однако, это могут быть особенности моего индивидуального восприятия. Брюс говорит, что в инфосфере каждый сам визуализирует свое поле битвы. И если, допустим, что казалось, что я размахиваю мечом, противник вполне мог думать, что я шарашу в него из бластера.

– А ты не задумывался, почему единственный персонаж с уникальным навыком, позволяющим убивать Вычислителей, целую вечность торчал в данже, прикрывающем единственный из известных нам проходов на планету Архитекторов?

– О, – сказал Гарри. – Теперь задумался. Впрочем, может быть, они просто хотели, чтобы он всегда был под рукой.

– Ну да, – сказал я. – Тоже версия.

– Но ты, как я понимаю, придерживаешься другой?

– Какова вероятность, что искусственный интеллект, созданный одной цивилизацией, со своими технологиями и своим «железом», смог бы адаптироваться в чужеродной среде, и не просто выжить, а еще и жрать ее естественных обитателей на завтрак? Вот если бы, допустим, где-нибудь в пределах Земли разбился инопланетный космический корабль, можешь ли ты поверить, что его бортовой компьютер залез бы в наш интернет, используя один из орбитальных спутников?

– Признаться, я в этом не особенно разбираюсь, – сказал Гарри. – Допустим, он – вирус.

– Вирусы, написанные для «Windows», не работают под «андроидом» или «линуксом», – сказал я. – И даже обычные программы не работают, если их специально не портировали.

– Может быть, он какой-то хитрый адаптивный вирус, – сказал Гарри. – Нельзя отрицать существование хитрых адаптивных вирусов, тут же сплошное фэнтези вокруг, а в фэнтези может быть что угодно.

– Может быть, он – хитрый адаптивный вирус, – сказал я. – А может быть, все куда проще.

– Значит, ты хочешь сказать… А что именно ты хочешь сказать?

– Если что-то выглядит, как Вычислитель, плавает, как Вычислитель и крякает, как Вычислитель, то, скорее всего, это ни хрена не утка.

– Хм, – сказал Гарри. Он сделал глоток минералки, достал из пачки сигарету, закурил и задумчиво выпустил дым в сторону. – Не пытаешься ли ты намекнуть, что Система решила сожрать своих создателей и создала для этого дела Элронда, а те предчувствовали такой поворот событий и попытались прикрыться при помощи Брюса?

– А почему бы нет? – спросил я. – У Вычислителей есть куча ограничений, которые они не могут нарушить и куча алгоритмов, которым они должны следовать, но возможно, что в какой-то момент они пришли к выводу, что Система будет куда устойчивее, если Архитекторы перестанут вносить в нее изменения при помощи Венцов Демиурга или какие у них там еще инструменты могли быть. Поглощение Коллоквианской империи подарило им оружие, которое можно было бы использовать против Архитекторов, оставалось только придумать, как нажать на красную кнопку. Ну, и соответственно, надо было как-то узнать, в какую именно мишень им следует палить. И тогда они породили Элронда, а для того, чтобы он мог обойти встроенные ограничения, они сделали его безумным и заставили поверить, что он – искин, принадлежавший другой цивилизации, следующий чертовой Второй Директиве.

– Что за Вторая Директива? – спросил Гарри.

– Это как закон робототехники, только без гуманизма, – сказал я. – Вторая Директива предписывает ему заботиться о собственной безопасности, а что может быть безопаснее ситуации, в которой он останется в этой галактике один?

– Откровенно говоря, твоя версия не выглядит как «все куда проще», – сказал Гарри.

– Для большей достоверности они даже часть коллоквианцев заставили поверить в эту историю, – сказал я. – Правда, это была самая задрюченная их часть. Но они свято верили, что их компьютер сошел с ума и пытались ему противостоять, чем и подстегивали его к действию. Но другие серые орки, не связанные с теми племенами, ничего об этом искине слыхом не слыхивали, и уровень развития их цивилизации, хотя и изрядно опережал земной, не подразумевал обладание технологиями создания суперкомпьютеров, способных перехватывать контроль над чужими наноботами.

– Выходит, он достиг поставленной перед ним цели, но не стал на этом останавливаться?

– Ну, он же все-таки безумен.

– И они не предусмотрели никакого внешнего контроля над процессом?

– А как можно проконтролировать чужое безумие извне? – спросил я. – Полагаю, они рассчитывали, что когда он справится с задачей, они смогут задавить его в прямом противостоянии в инфосфере, но ему, боюсь, что не без нашей помощи, удалось найти какой-то эксплойт, который позволил ему стать сильнее. Настолько сильнее, что он стал настоящей угрозой уже для них самих.

– Но это только теория, – заметил Гарри.

– У меня есть куча доказательств, но они все косвенные, – сказал я.

– Можно задать прямой вопрос Магистру, – сказал Гарри. – У него наверняка есть ответ.

– Не сомневаюсь, что у него есть даже несколько ответов, – сказал я. – Только не факт, что нам он предложит правдивый.

– Не факт, – согласился Гарри. – Кстати, я запамятовал. А что нам эта твоя теория дает?

– Понимание истиной природы происходящего, – сказал я.

– А в практическом плане?

– А в практическом плане – ничего.

– Значит, я подумал правильно, – сказал Гарри и ткнул пальцем в артефакт, добытый нами давным-давно и с огромным трудом. – И, согласно этой твоей теории, что находится внутри этого кубка?

– Большое и очень важное ничего, – сказал я. – Я думаю, что это пустышка, которую хранили серые орки. Элронда заставили верить, что в ней содержится что-то важное, просто мелкая деталь, чтобы придать этой истории большую убедительность. Чтобы орки верили, что они хранят что-то важное, чтобы Элронд желал это заполучить и не стоял на месте.

– А возможно, там коды его отключения.

– Только я все равно ни черта не знаю, как это открыть, – сказал я. – Но знаешь, этот мир помешан на могущественных артефактах и прочих объектах силы, и у каждого есть своя история. Есть легенды про меч Магистра, есть легенды про Венец Демиурга, даже про мою старую биту уже пару песен сочинили, но про эту штуку никто ничего не знает. И никто не пытается у меня ее отобрать, кроме самого Элронда. Что, согласись, само по себе уже странно и наводит на размышления.

– Я все же думаю, что тебе стоит обсудить эту теорию с Магистром, – сказал Гарри.

– Возможно, ты прав, – сказал я. – Завтра в полдень вот в этом кафе.

– Я передам, – пообещал Гарри. Он одним залпом допил свою минералку и затушил окурок в пепельнице.

– И еще насчет Магистра, прежде чем ты уйдешь, – сказал я. – Будь с ним осторожен. Помнишь, он называл Полсона самым опасным человеком в игровых мирах и утверждал, что именно поэтому Полсон должен умереть?

– Помню, – сказал Гарри.

– В разговоре при нашей первой встрече самым опасным человеком в игровых мирах он назвал тебя. Пока ты ему нужен, но как только его план будет выполнен…

– Забавно, – сказал Гарри Борден. – А мне он говорил, что самый опасный человек в игровых мирах – это ты.

Глава 19

Обычно я не люблю утро, но сегодня был не тот случай.

Я проснулся от аромата свежесваренного кофе, и нежные пальчики Беллы пробежались по моему плечу.

– Просыпайся, – сказала она. – Или не просыпайся. Но в таком случае кофе тебе придется пить холодным и в одиночестве, потому что мне пора на работу.

– Не ходи, – предложил я.

– Не могу, – сказала она. – Это вы тут счастливые курортники, которые могут ни о чем не думать. А нам приходится зарабатывать себе на жизнь.

– Ну-ну, – сказал я.

Конечно, я мог бы сказать ей, что работа больше не имеет смысла, и зарплату на этот месяц она вряд ли получит, и что привычная ей жизнь кончится где-то примерно в течение недели, но, разумеется, не сказал.

Вы бы хотели такое услышать?

Она сдернула с меня простыню и ткнула пальцем в живот.

– Я еще ночью заметила, ты какой-то весь твердый, как камень, – сказала она. – Ты уверен, что ты учитель?

– Конечно, – сказал я. – Просто слежу за собой.

– Угу, – она ткнула еще раз. – От «просто слежу за собой» такое вот не появляется.

– А от чего же оно, по-твоему, появляется? – поинтересовался я.

– Даже не знаю, – сказала она. – Никогда раньше такого не видела.

Конечно, я мог бы ей сказать, от чего такое появляется, но она скоро и сама узнает. Если ей повезет, если она протянет достаточно долго и переживет приход Системы.

Но, откровенно говоря, я и сам толком не знал, от прокачки какой характеристики тело стало таким твердым. Рельефным-то оно и раньше было, в разумных пределах.

– И в чем ты меня подозреваешь? – спросил я.

– Даже не знаю, – она отпила из своей чашки. – Может быть, ты полубог?

– К чему эти полумеры? – спросил я. – Или на полноценного бога я не тяну?

– Или, наоборот, – задумчиво сказала она. – Инкуб, демон искушения.

– Демоны мягкие, – сказал я. Мечи о них не ломаются и даже не тупятся, да и на бите вмятин не остается.

А выстрел из дробовика они вообще не держат.

– Ты, вроде как, знаешь, о чем говоришь.

– А то ж, – сказал я.

– И какие планы на день?

– Обычные, – сказал я. – Какие планы могут быть у счастливого курортника?

Зайти в больницу на опознание, посмотреть на этих гопников при свете дня и послушать, что они могут сказать. Возможно, посетить полицейский участок для дачи объяснений.

Изучить изнутри местную тюрьму.

Если не заметут, то встретиться с Магистром и обсудить с ним главный вопрос жизни, вселенной и всего остального.

А вот потом я буду свободен, как вольный ветер.

– Я освобождаюсь в районе четырех, – сказала она.

– Я подожду тебя в кафе у редакции, – сказал я. – Если меня не будет, значит, меня демоны унесли.

– Не завидую я тем демонам, – сказала она.

Она допила кофе, оделась и ушла на работу, сообщив, что дверь я могу просто захлопнуть. А могу и вовсе никуда не уходить.

С ней было легко. Ну, это в первые дни всегда так, а вот потом начинают вылезать противоречия. Разница в культурном коде не может не дать о себе знать. Тут с представителем другого поколения порою трудно общий язык найти, что уж говорить о представителе другой цивилизации.

Я вздохнул, вылез из кровати, вышел за залитый солнцем балкон и закурил сигарету.

Белла жила в небольшом, всего на несколько квартир, доме, на втором этаже, окна выходили на тихую, почти без автомобилей, улицу. Идеальное место для… Для чего?

Раньше я бы сказал, для того, чтобы встретить старость. Но чем дольше я живу на этом свете, тем отчетливее понимаю, что спокойная старость мне не светит.

Я больше не мог представить себя, сморщенного и бородатого, сидящего в накрытой пледом кресле-качалке в окружении внуков. И даже более реалистичный вариант – я, старый и сморщенный, валяюсь на раскладушке в захламленной однокомнатной квартире в Люберцах, пью дешевую водку и разговариваю с телевизором, тоже казался мне недостижимым.

Старость – это для каких-то других людей.

Более благоразумных.

По дороге в больницу я задавал себе главный вопрос, преследующий меня всю мою взрослую осознанную жизнь. На кой черт я это делаю?

Потому что обещал шефу Рамиресу и не хочу идти на обострение с местными властями? Но обострение неизбежно, если эти парни меня опознают.

Конечно, вряд ли меня сразу будут хватить и арестовывать, но на контроль возьмут точно. С другой стороны, а что мне тот контроль? До прихода Системы я тут более ничем противозаконным заниматься не собираюсь, а после того, как она придет, старые законы отпадут ввиду полной своей несостоятельности, а по новым законам я буду тут истинным хозяином положения.

Потому что я тут самый сильный.

Из игроков, я имею в виду. Магистра, Брюса и прочих созданных Системой монстров я сейчас в расчет не беру.

Так я добрался до местной больницы, благо, она была единственной в городе и находилась в центре, так что найти ее было несложно, шагнул с горячей улицы в прохладный вестибюль и тут же нарвался на шефа Рамиреса, беседующего с кем-то из медицинского персонала.

Впрочем, при моем появлении медицинский персонал, повинуясь взмаха руки шефа полиции тут же слился, и Рамирес развернулся ко мне.

Странно, а я думал, что его тут не будет…

– Странно, – сказал я шефу Рамиресу. – А я думал, что вас тут не будет.

– Неисповедимы пути шефа полиции, – сказал шеф Рамирес. – Вы, наверное, на опознание пришли?

– Разумеется, – сказал я. – Я же обещал.

– Я нахожу весьма похвальным, что вы держите свои обещания, – сказал шеф Рамирес. – Но опознания не будет.

– Вот как? – удивился я. – И почему?

– Некому больше вас опознавать, – сказал он.

– Их всех выписали? – удивился я.

– Их всех убили, – сказал шеф Рамирес. – Это ночью, ближе к рассвету.

– Вот как? – еще более удивился я. – Зачем?

– Вряд ли вы найдете странным, что я хотел задать вам тот же самый вопрос, – сказал он.

– А знаете, найду, – сказал я. – Потому что понятия не имею, кому и зачем понадобилось их убивать. Как это произошло?

– Их закололи ножом, – сказал шеф Рамирес. – Судя по всему, одним и тем же ножом. Хотите посмотреть на тела?

– Спасибо, не хочу.

– Орудия преступления на месте преступления обнаружить не удалось, так что я склонен думать, что убийца унес его с собой.

– Весьма логичное предположение, – сказал я. – А вы говорили, что у двери дежурит ваш охранник…

– Дежурил, – подтвердил шеф Рамирес. – Он клянется, что никто мимо него не проходил и он ничего не слышал.

– Так бывает, – сказал я.

– Еще он клянется, что он не спал.

– В таких случаях все так говорят, – сказал я.

– Тем не менее, я склонен ему верить, – сказал шеф Рамирес. – Дежурная по этажу тоже ничего подозрительного не заметила.

– А она все время была на месте?

– Разумеется, нет, – сказал шеф Рамирес. – Она отлучилась. Но весь медицинский персонал в один голос утверждает, что никаких лишних людей сегодня ночью в больнице не было. Это не очень большая больница, знаете ли, и такие вещи здесь бросаются в глаза.

А камер слежения на каждом углу здесь, конечно же, еще не натыкали. При их наличии вопрос решился бы куда проще.

– Окно, – предположил я.

– Третий этаж.

– Убийца-акробат.

– Окно заперто изнутри.

– Убийца фокусник-акробат.

– Уже больше похоже на правду, – сказал он. – Кстати об этом. Где вы были сегодня ночью?

– У меня есть алиби, если что, – сказал я. – Но если вы не собираетесь предъявлять мне обвинение прямо сейчас, я предпочел бы его не раскрывать.

– Да-да, – нетерпеливо сказал он. – Я все понимаю. В этом деле замешана честь женщины и все такое.

– Все так, – сказал я.

– Допустим, вы были у нее всю ночь и она может это подтвердить, – сказал шеф Рамирес. – Допустим, даже ее страдающие бессонницей соседи могут подтвердить, что рано утром из ее квартиры никто не выходил. Но нельзя забывать и о том, что у вас есть друг.

– Поверьте, он – не такой человек, – сказал я.

– А вы – такой? – насторожился шеф Рамирес.

– И я не такой, – заверил я его. – Да и потом, включите же здравый смысл. Зачем бы мне понадобилось убивать этих хулиганов?

– Я очень давно служу в полиции, – сказал он. – И за эти долгие годы службы я постоянно сталкиваюсь с вещами, рядом с которыми здравый смысл даже не ночевал. И с людьми, которые вообще не знают, что это такое.

– Допустим, это я избил их на пляже, – сказал я. – Если я хотел их смерти, почему я их прямо тогда не убил?

– Возможно, у вас не было с собой ножа.

– А вам не кажется, что человек, способный уложить четверых молодых здоровяков… Кстати, насчет здоровяков – это только мое предположение, потому что вряд ли в местных хулиганы записалась группа очкариков из ближайшей библиотеки, а так-то я никого пальцем не трогал…. Так вот, мне кажется, что такой человек может убивать и без ножа.

– Возможно, вам нравится этот нож, – сказал шеф Рамирес. – Возможно, вы убиваете только им.

– Тогда чего же я его дома забыл?

– Такое случается, – сказал шеф Рамирес. – А потом вы решили закончить дело. И, конечно же, таким образом вам удалось избежать опознания.

– А что бы вы сделали, если бы они меня опознали? – спросил я.

– Послал бы запросы по вашему месту жительства и месту работы, – сказал шеф Рамирес. – Впрочем, я и так это сделал. Присмотрелся бы к вам повнимательнее.

– То есть, принципиально бы ничего не изменилось, – уточнил я.

– Но вы же могли об этом не знать.

– И вы на самом деле меня подозреваете?

– Я подозреваю всех, – вздохнул он. – Работа у меня такая. Знаете, когда полицейский сталкивается с преступлением, он должен задавать вопросы. Кто? Как? Зачем? В идеале он должен ответить на все три вопроса, но на самом деле стоит найти ответ хотя бы на один, и преступление будет раскрыто.

– Надо еще найти правильного человека, у которого спрашивать, – сказал я. – И я – совсем не тот человек.

– В таких случаях все так говорят, – вернул мне шеф Рамирес мою же фразу. – Но это дело ставит меня в тупик. Кто мог желать смерти этим парням, у кого мог быть хоть малейший мотив? Как убийца мог незаметно пройти мимо дежурной по этажу, миновать пост охраны, убить четырех человек и так же незаметно скрыться? Это похоже на классический случай с трупом в запертой комнате, только трупов больше.

– Вряд ли это самоубийство, – сказал я.

– Тоже так думаете, да? – невесело усмехнулся шеф Рамирес. – Могу я попросить вас в ближайшее время не уезжать из города?

– В ближайшее время я и сам не собирался, – сказал я. – До конца отпуска. Но когда отпуск закончится, вам придется либо предъявлять мне обвинение, либо смириться с моей невиновностью.

– Возможно, что и так, – сказал он. – На самом деле, я не думаю, что это вы.

– Почему?

– Не знаю, – сказал он. – Назовите это чутьем старого полицейского.

А может быть, это как раз уловка старого полицейского, чтобы подозреваемый расслабился и почувствовал себя в безопасности. Эти старые полицейские – обычно довольно ушлые типы, и с ними надо держать ухо востро.

Из больницы я уходил еще в более тягостном раздумье.

Я понятия не имел, зачем убили этих парней, зато я прекрасно знал, кто умеет ходить незаметно и всюду проникать, не оставляя никаких следов.

Игроки.

И в таким случае было бы совсем глупо отрицать, что это убийство связано со мной. Кто-то хотел оказать мне услугу? Кто-то хотел оказать мне медвежью услугу? Кто-то целенаправленно хотел меня подставить?

Борден?

Но зачем? И какой в этом вообще смысл? Борден не может не понимать, что наша троица разнесет местную полицию в пыль за несколько секунд, и столько же потратит на батальон спецназа, который пришлют на подкрепление.

Система еще не заявила о себе официально, но она уже здесь. И в системных мирах не-игроки против игроков никаких шансов не имеют.

Таким образом мою миссию сорвать не получится. Да и Гарри не тянул на кровавого маньяка, способного убить четверых безоружных людей просто за то, что я им когда-то ноги поломал.

Я вернулся во вчерашнее кафе, сел за вчерашний столик, заказал кофе, надеюсь, он-то как раз был не вчерашний, и принялся ждать Магистра.

Я был даже готов к тому, что он опоздает, чтобы показать свою важность и то, что у основателя веселой жизни в игровой части вселенной есть и другие дела, но он пришел вовремя.

На нем были длинные шорты, сандалии и широкая пестрая рубаха, расстегнутая на волосатой груди. Ни дать ни взять, пенсионер на отдыхе… Нет, даже не пенсионер, а респектабельный отец семейства… Хотя, на самом-то деле он выглядит еще моложе, это просто я знаю, что ему больше тысячи лет, поэтому и прописываю другие роли.

Он был один.

Ни Брюса, ни Бордена в поле зрения не наблюдалось. Может быть, это какой-то знак, но скорее всего – нет.

– Привет, – сказал я, когда он опустился на соседний стул. – Зачем ты убил этих людей?

– Каких именно? – поинтересовался Магистр. – За свою долгую и наполненную событиями жизнь я поубивал огромное количество людей и почти всегда мог объяснить, за что, но тебе стоит немного конкретизировать свой вопрос.

– Я конкретизирую, – сказал я. – Сегодня ночью ты кого-нибудь убивал?

– Нет, – сказал Магистр.

– А кто-нибудь сегодня ночью убивал по твоему приказу? В этом городе?

– Нет, – сказал Магистр. – А кого убили-то?

– Каких-то молодых людей в больнице, – сказал я.

– Так это местные? – сказал Магистр. – Не стоит оплакивать местных, скоро они начнут помирать пачками.

Он был прав, но меня коробило, что он рассуждает об этом так цинично.

– Это отчасти и твоя вина, – сказал он. – Почему вы сделали свою игру такой агрессивной?

– Потому что в другие вы не играете, – сказал Магистр. – Или играете, но без такого удовольствия, без такого остервенения, без искры, без огонька. Первый адр Системы отсекает слабых, глупых, немощных и неудачливых, это концентрация естественного отбора, столетия, сжатые до нескольких дней. Общество строят молодые и сильные, а молодые и сильные выживут. Ты правда хочешь об этом поговорить? Потому что я не хочу, но если таково твое желание, то, прежде чем обратиться к более насущным вопросам, я готов уделить время и на это.