Текст книги "Тайны подмосковных лесов"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Почему такие женщины, как покойная Маша, как Катя – красивые, умные, гордые достаются такой швали?! Ничего, он исправит эти ошибки природы. Не ему, так пусть никому. Немало ему попортила крови семейка Корниловых Полевицких, этих надменных, высокомерных людишек. Когда он, одноглазый инвалид, гнил в лагерях, Аркашка с Машей и Катей наслаждались воздухом Европы и Америки, а теперь, когда ему под пятьдесят, он знает, как сладок этот воздух. Они жрали авокадо с креветками и лобстерами, да закусывали черной икрой, запивая "Мартелем" и "Мартини", шлындали по раутам и приемам, катались на лимузинах и носили смокинги и платья от Кардена, он ежеминутно рисковал жизнью и жрал гнилую капусту в лагерях, боролся за то, чтобы хоть как-то вырваться из этого совкового порочного круга нищеты и унижений. У него не было влиятельных родителей, не было денег, не было поддержки, и он зубами и когтями пробивал себе дорогу к благополучию. А что теперь? Маша погибла, Аркашка инвалид, дача вон вся гниет и разваливается, участок зарос бурьяном, Катька радуется как последняя дура поганому "Жигуленку", а у него дом в Европе, лимузины, деньги, здоровья хоть отбавляй, и даже правый глаз, хоть плохо, но видит. Так-то вот, смеется тот, кто смеется последним, господин Корнилов, простой советский дипломат. Аркашка проживает последние накопления, скоро спустится за грань прожиточного минимума, а он колесит и летает по всему миру, наслаждаясь его прелестями и красотами... И надо же, при всем этом эти людишки умудряются пренебрегать им... Ничего, ещё не вечер, самое интересное впереди, он увидит их всех, ползающих в грязи, молящих его о пощаде. Что ж, он будет великодушен – когда он вдоволь насмеется над ними, когда он разорит их до конца, тогда, может быть, он и отпустит эту Катьку со своим изувеченным придурком доживать свою убогую жизнь где-нибудь на окраине Москвы или лучше в дальнем Подмосковье в комнате в коммуналке на грошовый оклад, пусть себе радуются, даже пусть плодятся, беднее будут. Все впереди, господа хорошие, и дачку вашу полуразвалившуюся сожжем дотла, и квартирки потребуем продать нам за бесценок, все сумеем сделать, чтобы вас осчастливить...

Он стоял перед терраской и курил. Предстоящая месть будоражила ему душу. Он даже вспотел, лоб покрылся испариной. Хорошо, что он зашел сюда, эти места, где им впервые пренебрегли, придали ему сил для возмездия... Может быть, даже он наберется выдержки и завтра даст им отгулять свою жалкую свадебку, но потом...

Он обошел весь дом вокруг и вдруг остановился, пораженный увиденным им в окне.

Несмотря на яркий солнечный день за окном горела настольная лампа. А рядом с лампой он увидел силуэт человека. Ворон приблизился к окну и вгляделся. Вот это да! Это был Аркашка Корнилов, седой, с усами, он сидел на чем-то и как-то странно глядел вперед. Голова его подергивалась, как у припадочного. Потом Ворон с удивлением увидел, что голова стала куда-то удаляться. Он прильнул к окну и обнаружил, что Аркадий едет вперед на инвалидной коляске. Ну дела! Ну надо же! Неудачи, неудачи, и вот – как это все замечательно. Сам Дьявол кидает Аркашку в его лапы. Ворон стал обходить дом с разных сторон и наблюдать, куда денется жалкий инвалид, куда он поедет на своих колесиках. Зрелище настолько радовало его, настолько восхищало, что он не мог оторваться. Какое удовольствие смотреть на это! Чего стоят все жизненные блага перед таким удовольствием? Вот теперь он его навестит... Ох, как сейчас он над ним покуражится, слава Богу, что он не разбился тогда вместе с Машей! Но... радость радостью, а хорошо бы проверить, нет ли кого ещё дома.

– Эй! – крикнул он своим людям. – Идите сюда!

Те быстренько подбежали.

– Вот что, зайдите в дом, ну, скажите – проверяем, нет ли утечки газа, пройдите по всем комнатам и посмотрите, кто дома. Ну, пошли! А я выйду за калитку.

Они постучали в дом. "Открыто, войдите!" – ответил им слабый голос. Они вошли и минут через десять вышли.

– Ну что? – с нетерпением в голосе спросил Ворон.

– Там какой-то инвалид ненормальный на коляске по дому катается, дергается весь, смотреть противно, – сказал Рыжий.

– А больше никого нет?

– Нет никого. Он пытается что-то сказать, свадьба, мол, дочери, скоро продукты привезут. Предлагал нам даже выпить с ним. Но мы отказались.

– Зря отказались. Он ведь от души предлагал, на радостях.

– Да ну, – брезгливо поморщился Рыжий. – Западло с таким пить, он весь дергается, подмаргивает, руки ходуном ходят. Не люблю я эти дела.

– Напрасно. Старость надо уважать. Ладно, идите к машине. Я буду примерно через часочек, мне надо с этим инвалидом потолковать, давно мы с ним не виделись, смолоду.

На лице его была написана такая нескрываемая радость, что Рыжий и его спутник даже поразились – обычно Ворон был мрачен и суров, а тут буквально лучился от радости. Рыжий, конечно, частично понимал, в чем дело, инвалид был отцом той самой Кати, которую они с Помидором изнасиловали по приказу Ворона и которая теперь выходит замуж. Второму же все было непонятно, и Рыжий ничего ему объяснять не стал.

Ворон поправил рубашку, причесал свои седые бакенбарды и направился к дому.

Постучал.

– Открыто, открыто, входите! – раздался дребезжащий голос.

Ворон вошел. Перед ним в инвалидной коляске, весь дрожащий и дергающийся сидел Аркадий Корнилов. Ворон пристально глядел на него, наслаждаясь этим зрелищем.

– Здравствуй, Аркадий, – наконец, произнес он.

– З-з-здравствуйте... А в-вы кто?

– Неужели не узнал? Пригласи зайти, поговорим.

– Д-да, п-проходите, пожалуйста, вы извините, я вот... После инсульта.

Аркадий проехал на коляске в комнату, за ним вошел Ворон.

– Сесть приглашаешь?

– Д-да, конечно... В-вот здесь вам будет удобно.

Да, эта комната была ему знакома! Вот здесь он сидел рядом с Машей, здесь он в первый и в последний раз поцеловал её в лоб, что, разумеется, видел через окно ревнивец Аркашка. И вот... Маши нет, а они с Аркашкой здесь. Но каждый на своем месте.

– С-слушаю вас, – проговорил Аркадий, вглядываясь в лицо гостя.

– Помнишь, Аркаш, осень семьдесят третьего? Мостик, Олега Быстрова. Как я тогда глупо поскользнулся на этих мокрых листьях и в воду грабанулся. А ты подумал, что я утонул. – Ворон расхохотался. – Я, Аркаш, с метромоста прыгал на спор, что же мне этот мостик? Это ты мостика побоялся, и Машеньку свою гордую под мостик и отправил, на сей раз уже насовсем. Узнал теперь друга Олега, тобой убиенного, из-за которого ты столько лет места себе не находил?

Видимо, Аркадий узнал, потому что весь покраснел, задергался, как картонный паяц на веревочке. – "М-м-м", – замычал он, пытаясь что-то сказать.

– Вижу, узнал, дорогой ты мой друг. Но я не затем здесь. Я слышал, что дочь замуж выдаешь, так я пришел тебя поздравить с этим знаменательным событием.

Аркадий весь задергался, попытался встать, но не получилось, и он беспомощно откинулся в инвалидной коляске.

– Не пытайся, не встанешь. Я закурю, ты не против? Ты, вроде бы, моим людям предлагал выпить. Они отказались, а я вот выпью. Мне можно, я здоров и весел, и у меня такое славное настроение. И все оттого, что я вижу тебя, мой дорогой, и в таком замечательном виде, в каком даже и не мог себе представить. Где у тебя угощение твое? Что пьешь?

Аркадий бешеными, налитыми кровью глазами глядел на своего врага. А тот невозмутимо встал, пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку коньяка, пару яблок, вернулся в комнату и поставил все это на стол.

– Обжирать я тебя, Аркаша, не стану, ты не боись. Ты человек бедный, проживаешь, вижу, последнее, чтобы дочке стыдно не было. А я вот разбогател, дом под Прагой имею, три машины, денег... счета не знаю, и весь мир объездил. Где я только не был?! Раньше вы с Машенькой ездили, теперь я езжу, а ты вот тут ездишь по этой халупе. – Ворон оглядел комнату, презрительно поморщился. – Стены бы хоть покрасил... Людей тебе, что ли прислать? Задаром, на бедность твою...

– С-сволочь, м-м-мерзавец, – промычал Аркадий, сжимая кулаки.

– Ну это понятно! Ты у нас зато молодец, дальше некуда! Пить со мной будешь? Где у тебя рюмки? А, помню, помню, вот здесь. С Машей твоей, царство ей небесное, вино распивали тогда в семьдесят третьем, а потом повеселились, ох повеселились, оттянулись, пока ты мамашу свою на курорт провожал грыжи-геморрои лечить...

– Н-ничего у в-вас не б-было..., – произнес, весь дрожа, Аркадий. Все в-врешь...

– Ну не было, так не было, какая теперь разница? Маша сама выбрала свою дорогу. Под мост, – помрачнел на минуту Ворон. – а вот с Катюшей твоей было. Не у меня только, а у того рыжего, который только что сюда заходил Они тогда с одним мужиком её по очереди трахали. Она тебе не рассказывала? Ну, тогда, когда ты в больнице лежал. Она хорошо у нас время провела. Случай ей помог, а точнее – один паскудный человечек, гуманист великий, а то бы никогда ты её, Аркаша, не увидел. Ездила бы она со мной по Европам и пропивала бы воровские деньги, а ты бы здесь сопли свои глотал.

Ворон встал, достал две рюмки и разлил коньяк. Аркадий сидел, весь налившись кровью и молчал.

– Коньяк-то какой? Армянский? Ну, ничего, сойдет. Ладно, наливаю. Аркадий задрожал, пытаясь дотянуться руками до Ворона.

– Выпить хочешь? Понимаю... На, я поухаживаю, возьми. – Он подошел к Аркадию и протянул ему рюмку. Тот ударил по рюмке, и она упала на пол, обрызгав белую рубашку Ворона.

– Хам ты, однако, Аркаша, а ещё дипломат в прошлом, – отошел от него Ворон. – Рубашку забрызгал, рюмку разбил, хрусталь, между прочим. У меня-то рубашек много, от Валентино, от Кардена, от Версаче, а вот ты новые рюмки вряд ли себе купишь. Да и не нужно тебе, вижу я, не жилец ты на этом свете. А что ты одеялом-то накрылся, да таким поганым, как будто на нем черти срать ездили? Жара такая, а ты под одеялом сидишь... Ноги, что ли, зябнут?

От всего этого ему стало так забавно, что он расхохотался и смеялся долго, даже весь вспотел. Ну до чего же Аркадий был смешон, с трясущимися руками, дергающимся лицом на инвалидной коляске да под этим нелепым одеялом. Ну и потеха! Вот радости-то доставил ему Аркаша, ну, спасибо!

– Ой, сдохну сейчас, ну и комик ты! – вытирал он слезы с глаз. Ладно, хватит, выпью за счастье твоей Катюши! – Поднял рюмку, залпом выпил и стал смачно хрустеть яблоком.

– У тебя зубы-то ещё есть? – осведомился он. – А мне вот повыбивали, Аркаш, пока я в лагерях сидел. Это когда вы с Машей по Европам и Америкам путешествовали, омаров жрали, а я гнилую картоху обломками зубов. Пришлось вот металлокерамику ставить – хорошая, дорогая, из Европы, в Германии делали. Ладно, все, Аркаш, хватит нам веселиться, теперь ты поплачь немного, как настоящий паралитик. Я пришел тебе сказать, что я вашу семейку поганую выведу под корень. Ни тебе, ни Катьке твоей, ни мужу её, щенку позорному, жизни не будет. Вы поиздевались надо мной, теперь мой черед. Дача твоя сгорит, может быть, даже сегодня, и с тобой, дураком припадочным, вместе, это я ещё подумаю, как лучше, квартирки ваши вы продадите за гроши и спасибо скажете, нет, не продадите, а подарите и ещё денег добавите за то, что мы согласимся принять их в дар, жениха вашего будут херачить каждый день, а Катьку твою будут...

– Ты что, бандит?! – вдруг истошным срывающимся голосом заорал Аркадий, да так громко, что Ворон невольно схватился за уши. – У тебя, что и пистолет есть?"

Ворон опешил на мгновение от его эксцентричности, а потом снова расхохотался. Ну до чего же нелеп был Аркашка! Ну, умора, до чего человек дошел! Цирк, да и только.

– Пистолет-то есть, да ты что, полагаешь, я на встречу с такой швалью как ты, пистолет буду таскать в кармане брюк? Дурак ты совсем, посмотрел бы ты на себя в зеркало.

Он взял с серванта зеркало и поднес к лицу Аркадия.

– Ты посмотри, посмотри, какой ты мудак, шут гороховый. – От ткнул ему несколько раз в нос зеркалом, а затем швырнул его обратно на сервант, да так сильно, что зеркало разбилось.

– О как! Видать, к погибели твоей, Аркашка! – хмыкнул Ворон.

– Это з-зеркало так любила Маша..., – еле слышно пробормотал Аркадий.

– Не грусти из-за барахла, доходяга! Ты из-за дочери своей грусти! входил в раж Ворон. – Сейчас тебе порасскажут кое-что!

Он открыл входную дверь, высунулся и знаком велел Рыжему подойти к нему, а второму оставаться на месте.

Рыжий быстро подбежал к двери.

– Заходи. Подухаримся сейчас. Лишнего только не говори, понял? прошептал Ворон.

– Знакомься, Аркаш, это Рыжик, наш друг. Вернее, близкий человек твоей Катьке. А ты вот что, Рыжик, ты Катькой попользовался, так изволь платить. Вот человек сидит пожилой, инвалид. Ты видишь, как он бедно живет – стены облупились, как шкурка на одном месте, и покрасить ему их не на что. Ты можешь увагу сделать пожилому человеку, инвалиду?

– А почему нет? – пробасил Рыжий. – Мы готовы... Если...

– Вот и хорошо. Рыжий у нас половой гигант, на не одни изнасилования да убийства на сексуальной почве. За прошлые услуги твоей дочери он тебе, Аркашка, стены покрасит, но вот если ты время от времени Катьку ему будешь предоставлять, он тебе все краны со смесителями поменяет и крышу перекроет. Он мастер на все руки. Правда, Рыжик?

– А почему нет? – повторил Рыжий. – За хорошее дело... Она девка фартовая, телом богатая...

Ворон с одобрением в глазах глядел на Рыжего, продолжай, мол...

– Очень даже страстная..., – продолжал Рыжий, чувствуя поддержку босса. – Ее сначала Помидор трахал, а у него такой инструмент, глядеть и то страшно, во... – Он согнул локоть. – С места не сойти. Так после него она очень даже в силах была и вертелась как заведенная, извивалась вся, падлой буду...

– Как же вы..., – бубнил Аркадий со слезами на глазах, сжимая кулаки.

– Как? – ощерился Рыжий, окончательно набирая силы. – А вот так! – Он широко расставил ноги и показал себе на известное место. Глянул на довольного улыбающегося Ворона и начал делать неприличные движения вперед-назад.

– Жалко, – тихо произнес Аркадий.

– Чо тебе жалко-то? Дурошлеп! – подивился его словам Рыжий.

– Он тебе больше не пригодится, – ещё тише сказал Аркадий.

– Это почему-й-то? – успел произнести Рыжий, и тут одеяло слетело с колен Аркадия, и грянул пистолетный выстрел. Пуля попала Рыжему в то самое место, которым он только что так бахвалился. Ворон отпрыгнул к стене.

Оглушительный крик Рыжего наполнил всю комнату. Он схватился руками за место, в которое попала пуля, упал на пол и скорчился от невыносимой боли.

Аркадий встал с места и направил дуло ТТ в лоб Ворону.

– Я же говорил, что больше не пригодится, – спокойно произнес Аркадий. – А ты, – сказал он Ворону, остолбеневшему у противоположной стены, посмейся еще. А то ты не насмеялся за долгие годы лишений и страданий. Посмейся над искалеченным другом, ты же у нас веселый мужчина, Олег Николаевич Быстров, без вести пропавший, утопленный, воскресший, возрожденный, Ворон черный, любимец публики.

Рыжий в это время катался по полу, отчаянно крича от боли.

– Ты обалдел? – попытался взять себя в руки Ворон. – На улице мои люди, они же тебя сейчас, они...

– Да нет там никого. Один здесь, другой далеко. А вот надежного друга Хряка, с которым вы убили Машу, ты отправил под расстрельное дело. И напрасно – и Колю, и Помидора убил я. Вот из этого самого ТТ. Я ещё в институте метко стрелял на военной подготовке, вот и пригодилось. Николая я, правда, не хотел убивать, но после того, как он мне под дулом пистолета все рассказал, не выдержал, бросился на меня с ножом, и пришлось его... Страшно вспоминать, пуля в живот попала, а добивать я не умею. А вот Помидору твоему толстомясому я красиво прямо в лоб угодил. Хотел Хряка, а Помидора в другой раз, но так уж получилось. Жалко – легко Помидор отделался, не то, что твой рыжий друг, – указал он глазами на корчащегося на полу Рыжего. – Но сегодня ваша очередь. Это подарок моей дочери Кате на свадьбу, чтобы ты не поганил ей жизнь, как испоганил жизнь мне и моей Машеньке. Падаль ты, Олег Николаевич... Просто падаль, а не хозяин жизни. И с тобой порядочные люди как брезговали сидеть за одним столом, так и теперь брезгуют, хоть ты озолотись весь. Обезьяну, как ни озолоти, она обезьяной и останется, хоть её во дворец посади, хоть в "Роллс-Ройс".

– Убийцей стал на старости лет? – заскрипел зубами Ворон, изнемогая от осознания собственного бессилия.

– Станешь тут с вами, воронами окаянными. Превратили страну черт знает во что, шагу не шагнешь без ваших поганых морд. Один круче другого. Вам, значит, все позволено, вы, почему-то хозяева жизни, а мы так, погулять вышли, в родной-то стране. А почему это? Какой от вас прок?

– Хватит болтать! Сделай лучше что-нибудь! – Он показал на корчившегося на полу Рыжего. – Слушать невозможно, как он орет!

– Хорошо. Попользовался, Рыжий, моей Катей, я знаю про это. Вот и заплати теперь. – Аркадий вскинул руку и выстрелил Рыжему прямо в лоб. Больше ты никого не изнасилуешь.

– С ума сошел? Ответишь за это! – зашипел Ворон, дернувшийся было с места, но дуло ТТ опять глядело ему в лоб.

– Все, Олег Николаевич, отгулял ты свое, немало ты загубил жизней и судеб, много грязи ты оставил на Земле.

– Ответишь... Отпусти лучше... Я обещаю тебе исчезнуть из вашей жизни навсегда. Клянусь...

Аркадий криво усмехнулся.

– Да брось ты... Ты начнешь мстить, не успев ещё перешагнуть порог этой, как ты выражаешься, халупы.

– А хитер ты, однако, дипломатик. Видишь, какой цирк затеял... Инсульт, паралич, тебе бы актеришкой в балаган...

– Почему это в балаган? Такого мастера, как ты, провести дело не шутейное. А, впрочем, не буду тебя убивать. Сейчас тебя здесь возьмут. А шлепнут тебя в бетонном подвале, не отвертишься, и подумать у тебя будет время перед смертью.

... В эту минуту резко открылась дверь, и на пороге появились две мужские фигуры. Аркадий на секунду отвернулся, и Ворон, воспользовавшись моментом, резко прыгнул на него. Аркадий в последнюю минуту успел отскочить к двери и выстрелить Ворону в грудь. Ворон упал. В бешенстве Аркадий подбежал к нему и выстрелил ещё раз в голову. Все! Дело было закончено.

В двери стояли участковый Юрий Зубов и Жора Ройдерштейн.

– Опоздали?! – с ужасом спросил Жора.

– Все нормально, – отвечал Аркадий, кладя пистолет на стол. – Это он пришел слишком рано. И дружка с собой привел. Вот... – Он виновато поглядел на Зубова. Тот восхищенно покачал головой.

– Ну, Аркадий Юрьевич... Не ожидал от вас...

– Не надо слов. Помогите лучше мне убрать все это.

Втроем дружно взялись за дело, и вскоре никаких следов происшествия в доме не осталось. Тела Ворона и Рыжего исчезли, и никто никогда не узнает, где они нашли свое последнее пристанище. Олег Николаевич Быстров похоронен рядом с матерью и отцом, а Петра Андреевича Бородина или Олега Борисовича Жукова искать вряд ли кто будет. Второй же подручный Ворона Панцирь был задержан около машины "Ауди" и отправлен на предмет угона этой автомашины в отделение. Машина эта действительно числилась в угон, и это обстоятельство надолго задержало его в отделении. А когда он был отпущен, то с жалким видом предстал перед грозной Элеонорой Вениаминовной Жарковской.

– Где Ворон? – мрачно спросила она.

– Он... зашел к какому-то инвалиду, мы ждали... Потом он Рыжего позвал... Я подошел к машине, а там мент стоит. Говорит, машину надо проверить. А она оказалась в розыске. Зачем нам такую машину дали?

– А какую вам ещё давать? – обозлилась Элеонора Вениаминовна. – Другую заслужить надо! Бери ещё человечка и дуй обратно! На электричке езжайте! Да ладно, дам вам свою машину, она чистая!

К вечеру они приехали на ту дачу, вошли в дом. Там сидел тот же человек в инвалидной коляске, а с ним было ещё двое мужчин, один черный, лысоватый, а другой – тот самый мент двухметрового роста, который задержал его около машины. Все трое пили коньяк.

– П-присоединяйтсь, – предложил инвалид.

– Да мы за рулем. А где наши товарищи, которые к вам утром заходили?

– Т-так мы п-поговорили, они и ушли. Злые они были очень, г-грозили все, п-пугали меня. Вы, случайно, не бандиты?

– Да вы что? Мы газовики, мы пойдем.

Через час в своей квартире была арестована Элеонора Вениаминовна Жарковская. Вела она себя дерзко, вызывающе, грозила высокими связями. Ее отправили в КПЗ.

11.

Свадьбу отложили ещё на три дня. Дядя Костя был вынужден уехать, так и не погуляв на свадьбе, ему надо было готовиться к рейсу. Вместо себя он оставил жену и сына Вадика, курсанта Военно-морского училища. За эти дни Аркадий, Зубов и Жора Ройдерштейн наскоро сделали ремонт в даче, покрасили полы и стены, и только затем в дом пригласили женщин для уборки. Возили продукты, Аркадий выкашивал участок, заросший бурьяном. Наконец, все было готово. Погода тоже не подвела – было солнечно, но не жарко. Съезжались гости, в доме хлопотали Георгий Ройдерштейн и Юрий Зубов с женами. Жора ещё вчера замариновал огромное количество мяса для шашлыков, а сегодня колдовал с помощью Зубова над несколькими мангалами.

– Никогда не готовил на такую ораву, – сетовал он. – Боюсь, ничего не получится.

– Под такую выпивку съедят, что угодно, – успокаивал Зубов.

– Да дело не в этом, это вопрос престижа, – возражал Ройдерштейн. Может быть, в родной стране в последний раз шашлыки готовлю. Теперь у меня будет только шабад.

– Так оставайся, кто тебя гонит?

– Обстоятельства гонят, Юрка. Я тоже хочу жить по-человечески. И детишки мои.

К полудню приехали Леонид Петрович Полевицкий с женой и привезли с собой Полину Ивановну и родителей Андрея.

– Аркашенька, как ты? – бросилась бабушка к загорелому за несколько дней Аркадию, голому по пояс, с косой в руке.

– Вылечили, Полина Ивановна, – улыбался он. – Современная медицина это вещь, а в клинике Арона Григорьевича – вещь вдвойне. Здоров как бык, и никаких последствий.

– Вот удивительно, – покачала головой Полина Ивановна. – Ты прекрасно выглядишь, как будто ничего и не было.

– А когда молодые-то будут? – Аркадий предпочел свернуть эту тему.

– Скоро, скоро... На своей машине приедут с Вадиком и его мамой.

Подъехал микроавтобус "Фольксваген", на котором прибыли Мезенцев, Бериташвили и Петров с женами. Они привезли батарею бутылок.

Накрыли в саду столы, маялись в ожидании, курили, бродя по саду.

– Ни хрена у тебя не растет, Аркаша, запустил ты свой сад, возмущался Мезенцев. – Разве так можно? Помнится, чего тут раньше не росло?

– Сад пусть молодые восстанавливают. Но, однако, куда же они запропастились? Надо же так душу тянуть?

У бизнесмена Петрова оказалось с собой чудо техники – мобильный телефон. Позвонили Кате домой, там никого не было.

Прошло ещё полтора часа, и снова ничего...

– А вот это мне уже не нравится, – сказал Зубову Аркадий. – Что-то случилось.

– Да не волнуйся ты, все будет нормально, – спокойно отвечал Зубов. После того, что было, чего тебе нервничать? Да... Втянул ты меня в эту авантюру, жил себе спокойно, по закону, а попал в боевик, – ворчал он. – На кой черт? Взяли бы мы твоего Ворона и этого Рыжего впридачу и впаяли бы им на полную катушку. А ты меня в преступление втянул.

– Впаяли бы? Ничего бы ему не впаяли. Откупился бы, гад, через несколько месяце гулял бы на свободе. А, впрочем, я хотел вас подождать, сам знаешь, как получилось...

– Да, уж получилось... Вспомнить жутко... А вот, кстати, Рыщинскому предъявили обвинение в убийстве лейтенанта ГАИ Орлова плюс к тем двум, в Ялте, и в ограблении сбербанков. По расстрельным статьям идет.

– Орлова-то, я уверен, убил Ворон.

– Жена, говорят, у него такая хорошая, сын студент.

– Пусть ему туда сообщат, что Ворон мертв. Ему тогда будет легче давать о нем показания.

– А тебе-то что до него? Это тоже деятель будь здоров, столько всего за ним...

– Да... он был тогда за рулем "Жигулей" в тот день. И я охотился за ним, повезло ему просто. Но ведь если бы не он, мы бы никогда не увидели больше нашей Кати. Это он её отпустил, рискуя, между прочим. Нет, ты найди способ сообщить ему, что Ворон погиб.

– Попробую ради тебя, – ворчал Зубов. – Занимаюсь черт знает чем. Но благодарен тебе – от большого гада ты общество избавил, он бы точно выкрутился... Большие связи имел во всех кругах.

– Ладно, хватит об этом, – Аркадий курил сигарету за сигаретой. – Но где же они? А вдруг опять что-то? Такая жизнь – одного ворона нет, другие летают...

В это время в калитку вошел в сопровождении мрачных Сахи и Лехи светловолосый Серега Заславский, неся в руках огромный букет алых роз.

– Дорогие соседи! – улыбался Серега. – Я слышал, что у вас свадьба. Так мы вас поздравляем и желаем молодоженам всех благ. Примите цветы, Аркадий Юрьевич, и вот ещё – к вашему столу.

Саха и Леха пошли к "Мерседесу" и вытащили оттуда ящик французского шампанского.

– Спасибо, – улыбнулся и Аркадий, подмигивая Зубову. – Только вот молодоженов нет, бы уж беспокоимся.

Заславский нахмурился.

– Отойдем на минутку, – попросил он Аркадия. – Тут на днях какой-то тип приходил с двумя мордоворотами, странные вещи говорил. Боюсь, не грабануть ли он вас решил, очень подозрительная личность. Я его послал куда подальше, вежливо, разумеется, предложил ему посетить с нами достопримечательности столицы. А своим соседям я вреда никогда не причиню, что бы обо мне, – он кивнул на Зубова, – не говорили. Если нужна какая помощь, обращайтесь ко мне, я всегда готов, в меру своих скромных возможностей.

– Спасибо, – ответил Аркадий, пожимая ему руку. – Всякое бывает.

– Ладно, заходите, мы тут рядом, – сказал Заславский, кивая своим быкам.

– А выпить-то с нами? – предложил Аркадий.

– Я вообще-то, не пью, но... ради такого дела. Саха, Леха, братаны, открывайте шампанское!

Саха и Леха откупорили несколько бутылок и разлили шампанское по бокалам.

– За молодых! – провозгласил Серега. – Поздравляем и желаем всех благ! Пусть солнце озарит счастьем этот дом! – Он подмигнул Зубову и чокнулся с ним. Тот окинул Заславского мрачным взглядом, но шампанское выпил.

– Все! Мы пошли! – сказал Серега. – Желаем хорошо погулять. Не беспокойтесь ни о чем – это н а ш и места, – многозначительно добавил он, и мы чужаков сюда не пускаем.

Однако, настроение было мрачное. Аркадий уже места себе не находил. "Что-то случилось, что-то случилось", – крутились тревожные мысли в мозгу.

– Надо ехать в Москву! – сказал он, наконец. – Кто поедет со мной?

– Я поеду, – сказал Зубов.

– И я, – сказал Жора Ройдерштейн.

– Ну а я вас повезу, – сказал Арон Григорьевич.

Они бросились к "Мерседесу" Арона Григорьевича, но сразу остановились, увидев странную картину.

... По их проселочной дороге ехала старенькая "Волга" ГАЗ-21, таща на буксире новенькую белую "семерку". В "Волге" рядом с водителем они увидели Вадика Зорича, а сзади сидели его мать и Катя. В "Жигуленке" за рулем сидел угрюмый Андрей.

Скорбный кортеж подъехал к воротам дачи.

Аркадий Юрьевич мрачно взирал на происходящее, но вдруг он так радостно расхохотался, что присутствующие посмотрели на него с удивлением.

– С прибытием вас, дорогие молодожены! – провозгласил он.

Катя выскочила из машины и бросилась к отцу.

– Папочка, папочка, как ты хорошо выглядишь! – радовалась она. – А как же твой инсульт?

– Нашли вот лекарство от инсульта совместными усилиями!

– Это Арон Григорьевич тебя вылечил! – бросилась к нему Катя и поцеловала в щеку.

– Да нет, – смутился доктор. – Это Аркаша сам себя вылечил, мы так... помогли только добрым словом и транспортными услугами.

Из машин вышли Вадик с матерью и Андрей. Двоюродные браться мрачно взирали друг на друга. Гости обратили внимание, что оба они были вдрызг перемазаны машинным маслом и ещё Бог знает чем.

– Я тебе говорил, что ты ничего не понимаешь в машинах! – крикнул Вадик. – Разбираться в машине, это тебе не на педаль газа нажимать, это любой дурак умеет.

– Мне дядя Костя сказал, что машина обкатана, и вдруг... на дороге заглохла. Вот – водитель говорит, вся система зажигания полетела. Как же так?! Как же так?! – Он со стыдом в глазах глядел на свою очаровательную жену в коротком светлом платье.

– Вам говорят, надо покупать иномарки! – провозгласил Арон Григорьевич. – Вот мой "Мерседес" никогда не подведет!

– А ну-ка, братья, бегите умываться и переодеваться! Смокингов лишних нет, но старые джинсы и футболки могу предложить по дружбе, – сказал Аркадий.

Через полчаса все сидела за свадебным столом. Андрею все же не пришлось сидеть за столом в дранье. Гости покумекали и нашли ему подходящие брюки и рубашку. Бизнесмен Петров снял с себя шикарный галстук. А уж Вадиму пришлось сидеть в чем попало.

– Позоришь ты меня, сынок, – пробубнил Валериан Владимирович. – Машину не сумел довести до собственной свадьбы.

– Ой, Валюша, – прервала его жена. – Вспомни лучше нашу свадьбу...

– Да ладно, ладно, я так просто сказал! – замахал руками Валериан Владимирович, не желая продолжать эту тему.

– Я им, главное, говорю, давайте, попросим кого-нибудь на буксир взять, – говорила мать Вадика. – Но они отвечают – позор на буксире на дачу ехать, и возятся, возятся, но ничего у них не получается. Только, когда Катюша настояла, Андрей согласился, а этот... до последнего спорил, заведется, говорит, заведется. Весь в отца!

– А без приключений тоска! – сказал Мишка Савелов.

– Но надо знать меру в приключениях, – возразил Леонид Петрович Полевицкий.

– Ладно, – подвел итог Аркадий, поднимая бокал с шампанским. Доехали, и ладно. Надо было того водителя к нам за стол – если бы не он, вы бы вообще бросили машину на дороге и приперлись бы сюда пешком. Ладно! Слава Богу, все на месте, погода замечательная, и ещё не вечер! А посему, разрешите мне провозгласить тост за молодоженов!

– Нет, – вдруг тихим голосом возразила Катя. – Это потом. А теперь выпьем памяти моей мамочки.

– Теперь она может спать спокойно, – сказал Аркадий и пристально поглядел Кате в глаза. – Теперь все хорошо... – Катя удивленно поглядела на отца. Она поняла все... Вот он, его свадебный подарок...

12.

Почти год длилось следствие по делу Дмитрия Степановича Рыщинского. Ему были предъявлены обвинения по статьям сто второй, сто шестой, девяносто первой и девяносто три "прим". Убийства Николаши и Помидора, убийство лейтенанта ГАИ Орлова, убийства двух людей в Ялте и ограбления сбербанков и обменных пунктов. По совету друзей Лариса наняла ему опытного дорогого адвоката Петра Петровича Сидельникова, вовремя припрятав от конфискации приличную сумму денег. Ознакомившись с делом, Сидельников схватился за голову – над его подзащитным навис грозный приговор, и доказать его невиновность было на редкость трудно. Дело надо было вести с величайшей осторожностью, любая промашка грозила Рыщинскому расстрелом. Свидетели подтверждали, что Рыщинский был в числе нападавших и грабивших сбербанки. И следы крови на полу в даче были очевидны, трудно было отмазаться и от убийства Помидора. Машину Хряка видели и около дома Николаши, а убийства Николаши и Помидора были произведены из одного и того же оружия. Уверен был Сидельников только в одном – доказательства убийства Рыщинским лейтенанта ГАИ были сомнительными. Лишь показания перекупщика краденых машин, который рассказал, что в ноябре 1992 года к нему ночью приехал Рыщинский с каким-то человеком и попросил срочно купить его машину. Но все вместе представляло собой грозную картину. Ухудшало дело и внезапное обогащение Хряка – покупка им квартиры, дачи и иномарки. Дома при обыске наличных денег не было найдено.