Текст книги "Тайны подмосковных лесов"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Что оставалось делать? Только быстрее валить отсюда. Хряк тронул машину с места и поехал. Почему-то поехал медленно, думая о чем-то, вспоминая что-то. Вот он, опять этот роковой мост. Зачем он тогда подписался на то, что предложил ему Ворон? До Хряка дошло со всей очевидностью, что он тогда убил человека, убил женщину – жену, мать Кати. У него закружилась голова, он стал притормаживать, и... вдруг понял, что тормоза не работают, правая нога провалилась. Вот он – звонок, вот и фигура у машины, и мужчина в куртке с капюшоном, исчезающий за поворотом... Хряк тихим ходом вел машину, лихорадочно соображая, что же ему делать. Посмотрел в зеркало заднего вида – нет, сзади никого не было. И людей на дороге не было – пятница, утро, рабочее время. Но что же делать? Остановиться потихоньку? Но это же опасно, его могут взять прямо здесь. Что делать? Что?! Вдруг он вспомнил, что там, на горке построил себе особняк Помидор. Так..., туда, только туда, тихим ходом. Как хорошо, что он не успел разогнаться...

Хряк на второй передаче поднялся на горку и справа увидел двухэтажный дом из красного кирпича. Стоял дом особняком, Хряк помнил, как начиналось его строительство... На новоселье его, разумеется, не пригласили, что, кстати, ему совершенно и не было нужно.

И вот сейчас обстоятельства вели машину Хряка на медленной скорости к этому дому. Хряк умело вел машину без тормозов, моля Бога, чтобы не возникло неожиданного препятствия – машины, человека... Бог миловал. Хряк повернул направо и, сбавляя скорость, остановил машину. Выключил двигатель, вышел, вытер со лба пот, закурил, смачно затягиваясь.

Перед ним был добротный деревянный забор, выкрашенный в темно-красный цвет. За забором стоял солидный двухэтажный дом. Ворота были железные, красивые, такие же глухие, как и забор. Справа сверху была кнопка звонка. Хряк нажал её. Раздался яростный лай собак, голоса их были басистые, злобные, собаки кидались на ворота, возбудившись приходом незваного гостя.

Через несколько минут за воротами послышался ворчливый басок Помидора: "Фу, фу, место".

– Кто там? – спросил он пришедшего.

– Это я, Хряк, открой.

– Хряк? Какими судьбами? – удивился хозяин. Но сразу же открыл.

... Перед Хряком стоял вальяжный, необъятных размеров мужчина в спортивном костюме салатового цвета. Рядом надрывались два огромных ротвейлера. "Фу, свои, пшли...", – буркнул Помидор, и собаки послушно убежали прочь.

– Здорово, – приветствовал хозяина Хряк.

– Привет. Заходи. – Помидор был вежлив, очень спокоен.

Во дворе у Помидора было чисто, уютно. Около дорожки валялся ломик, которым тот колол остатки снега и льда. А дорожка была сухая и чистая.

– Пошли в дом. Посидим, – пригласил хозяин.

– Тут у меня с машиной проблемы, – признался Хряк. – С тормозами что-то, шланг, видимо, лопнул. Давай, втолкнем в ворота, тут легко, уклон есть.

– Давай, – согласился Помидор. Открыл ворота, и они вдвоем затолкали машину во двор.

– Себе-то прикупил что-нибудь? – осведомился Хряк, кивая головой на большой кирпичный гараж хозяина.

– Да взял новую "Волгу" 31-10, – словно оправдывался Помидор. Привык, понимаешь, да и понту меньше. И так то... Дом вот забором обнес, а то смотрят все... Сейчас-то уж не удивишь никого, кругом такие дворцы, а тогда как-то стремно было...

– Да, нам с тобой в новинку такая жизнь. В основном, у хозяина в казенном доме жить приходилось.

– И не говори.

Хряк заметил, что Помидор стал помягче, поспокойней. А поправился так, что и не узнаешь, до того его расперло вширь.

Они прошли в дом. Чисто, словно вылизано все – это Хряку нравилось. Красивая мебель, стены отделаны вагонкой, ковры... И тишина, ни звука, видимо – в доме ни души.

– Проходи в гостиную, – пригласил Помидор.

Огромная комната метров сорока с высоким потолком, обставленная шикарным гарнитуром, оборудованная импортной техникой – такова была гостиная Помидора. Телевизор с экраном чудовищных размеров, музыкальный центр со всякими наворотами и огромными колонками, под ногами пушистый ковер, в котором утопала нога, на стенах какие-то аляповатые картины тоже немалых размеров, на потолке огромная люстра с неимоверным количеством хрустальных подвесок. Да, крупный человек любил все крупное... Красиво было, слов нет. Странно только было видеть мрачного Помидора в таких помещичьих условиях.

Помидор предложил закусить с дороги. Вскоре вошла красивая девушка и накрыла на стол. На выбор – водка, виски, коньяк. На закуску семга, черная и красная икра, карбонаты, колбасы, ветчины, окорока, фрукты, овощи, зелень. Девушка только поздоровалась, а больше не произносила ни слова, только улыбалась и очень аккуратно накрывала на стол. Так же молча вышла. Хряк многозначительно поглядел на Помидора. Тот пожал плечами, нормально, мол, все.

– Со свиданьицем, – поднял рюмку Помидор.

– Поехали.

Выпили. Закусили. Помолчали.

– Телик, может быть, включить? – лениво спросил Помидор, жуя огромный бутерброд с черной зернистой икрой.

– Да не надо. Чего там смотреть, скука одна...

– Да? – удивился Помидор. – А мне вот ничего, весело. Это раньше скука была... По ночным закоулкам. – В его лице на секунду появилось живое выражение, заплывшие жиром глазенки блеснули хитрецой, видно, вспомнилось что-то интересное из прошлой, лихой жизни.

– Не, – продолжал Помидор. – Щас хорошо. Телочка у меня красивая живет, все делает, что надо. Надоест – другую найду. Собак вот завел люблю, умные они. Разводить буду. А так ничего не делаю – лежу, курю, жру, трахаюсь, телик смотрю. Баню построил, сауну, парюсь чуть ли не каждый день, кайф... Книги читаю...

– Что?! – удивился вдруг Хряк.

– Книги, говорю, читаю, – невозмутимо отвечал Помидор. – Щас интересно стали печатать, не то, что раньше, такие крутые романы, про шпионов, про бандюг, маньяков. На бы тогда туда таких – не так скучно было бы чалиться. Все брехня, туфта такая – от и до, но читать прикольно, не оторвешься... Классные книги. У меня много уж их, вон стоят в шкафу, и изданы хорошо, приятно в руки взять... Такие вот дела, братан... Как тебя по батюшке-то, я и забыл?

– Дима. Дмитрий Степанович.

– А я Александр Александрович. Ты и не знал, небось?

– Нет, – усмехнулся Хряк. – Не слышал.

– Так чего у тебя там с тачкой-то? – спросил Помидор.

– Расскажу. Давай ещё по одной, что-то не по себе мне.

– Давай вот под икорку. Останешься в случае чего. Места полно, сам видишь...

Выпили. Хряк смотрел на собутыльника и поражался его олимпийскому спокойствию – до чего же радовала Помидора эта безмятежная телячья жизнь на ворованные доллары... Ничего-то его не тревожит, живет себе и в ус не дует. У Хряка появилась идея испортить хозяину настроение. Кстати, не причастен ли сам Помидор к тому, что он только что видел?

– Был я только что у Коли, Ксан Ксаныч. – При этих словах Хряк внимательно поглядел в заплывшие глазки Помидора.

– Ну и что? Как он там? Не сдох ещё от пьянства? Давненько я его не видел, – спокойно говорил Помидор, зевая, и Хряк понял, что он не имеет никакого отношения к смерти Николаши. Впрочем, он и так был в этом почти уверен.

– Сдох вот, между прочим, – тихо произнес Хряк, не отрывая взгляда от Помидора. – Только не от пьянства. Застрелили его.

– В натуре?!!! – Помидор привскочил с места.

– В натуре, думаю, уже пару дней, как перекинулся, разлагаться начал.

– Ой, б..., ой, б..., – Помидор ходил по своей огромной комнате, обхватив голову руками. – Ни х... себе...

Хряк даже удивился, чего это Помидора так взволновала гибель Коли. Но потом понял.

– О нашем общем друге-то нет известий? – спросил без предисловий Хряк. – Думаю, он скоро появится на нашем с тобой горизонте. А то что-то мы окунулись в болото – квартиры, дачи, тачки, жены, дети. Для нас ли все это? Заслужили ли мы с тобой, Ксан Ксаныч, эту пожизненную пенсию?

– Ты что, Хряк? Мало мы с тобой горя хлебнули? Что, и пожить с кайфом нельзя?

– А почему ты должен жить с кайфом? Потому что тогда, в девяносто втором...

Помидор нахмурился и приложил палец к губам.

– ... Потому что поработал с месяц? И считаешь, что этого тебе должно на всю жизнь хватить?

– По деньгам-то? Да я уже два магазина купил, там мои люди торгуют. Мне капает и капает, и всю жизнь будет капать, если атомная война не начнется. Я не фраер, мне много не надо.

– Ну а если тебя повяжут и раскручивать станут насчет прошлых твоих заслуг? Не продашь общего друга?

– Чего это меня повяжут? С каких таких? Столько лет прошло...

– Ну, мало ли что? От сумы, да от тюрьмы... А то повяжут тебя, а ты и ляпнешь там что-нибудь про нашего общего друга? А?

Помидор нахмурился. Задорная манера говорить с подколками и подковырками, которую выбрал Хряк, ему очень не нравилась.

– Шучу я, – сказал Хряк. – Я тебя знаю, ты молчун. Только вот уверен ли в этом он?

– А почему это он должен быть не уверен? Я его никогда не подводил, сам знаешь.

– Налей тогда, Ксан Ксаныч, ещё по одной! – завелся Хряк. – Нравится мне у тебя! Умеешь ты жить! Тепло, уютно! Заезжай и ко мне, у меня, правда, таких хоромов нет, но, думаю, я тоже гостя принять сумею.

Затем они парились в небольшой уютной сауне до седьмого пота, пили холодное пиво "Пльзень", закусывая креветками, а за это время им приготовили ужин.

Огромное керамическое блюдо было уложено чем-то необыкновенно вкусным и аппетитным. На столе также стояли свежие овощи, зелень и, разумеется, всевозможные бутылки.

– Здорово у тебя, Ксан Ксаныч! – нахваливал Хряк. – Кстати, нет ли тут поблизости автосервиса?

– Есть неподалеку. Там все наши люди. Чего тебе надо?

– Я полагаю, тормозные шланги надо сменить, – спокойно ответил Хряк и поглядел в лицо Помидору. Подумал, стоит ли рассказать про телефонный звонок, про черную фигуру, удалявшуюся от машины. Но Помидор был такой радушный, распаренный, лоснящийся, что Хряк отчего-то передумал. – Шланг вот лопнул, – только и сказал он.

– Да? – вдруг нахмурился Помидор. – Лопнул? На "Вольво"-то? А зачем ты вообще поперся к Коляке? Соскучился сильно? Без него невпротык?

– Да так, захотелось человеку помочь. Приехал, а ему уже ничего не нужно... Шестое чувство. И тебя решил предупредить, будь аккуратней. Где охрана твоя? Ты же крутой. Что живешь так, нараспашку?

– Не люблю, когда дома лишние отираются. Есть у меня быки, ездят со мной, но дома не держу, ну их... Вызываю, когда надо...

– А, между прочим, зря. Могут и помочь...

– Кому надо будет, ухлопают и при них, – резонно заметил Помидор. – А насчет шлангов сейчас позвоню, сюда приедут, сделают...

Позвонил, вызвал мастера. Автослесарь приехал через полчаса, заменил шланги и немного посидел с ними.

Хряку понравилось то, что автослесарь никак не отреагировал на то, что шланги были перерезаны. Спокойно сказал, что заменил, и все. Приучен был, видно, не задавать лишних вопросов.

– Можете спокойно ехать, – тихо произнес он и удалился.

– А как насчет этого? – подмигнул Помидор. – Если что, сейчас мигом сообразим...

Давненько Хряк не изменял Ларисе. Он вел спокойный размеренный образ жизни. Но тут... что-то взбудоражило его, он любыми средствами хотел отвлечься от того зрелища, которое видел сегодня. Зеленое лицо Николаши, тошнотворный запах в комнате, окровавленная одежда не давали ему покоя. Он не хотел думать об этом, хотел забыться.

– А что? – сказал он. – Что мы, старики, что ли? Кадры-то хоть проверенные?

– Обижаешь... Наташа! Поди-ка сюда!

В комнату вошла стройная красавица в обалденном мини, та самая, что подавала обед и с приветливой улыбкой скромно встала перед Помидором.

– Наташ, позвони Тане. Пусть приезжает.

– Она говорила, что сегодня занята... Что-то там у нее...

– Звони, не болтай. Пусть приезжает. Других не надо! Звони!

Наташа взяла трубку, набрала номер.

– Здравствуйте. А можно Таню? Нет дома? А где она? У Юрика в ресторане? Ладно... Я перезвоню.

– Саш, она в кабак уехала к Юрику, – словно оправдываясь, пролепетала Наташа. – Давай, я Жанне позвоню.

– Какая Жанна?! Ты что?! Для моего кореша? Только Таню, и никого больше! – горячился весь лоснящийся от сытости Помидор. – Он в кои-то веки пришел ко мне, братан мой, а ты мне хочешь эту шворку подсунуть? Сейчас я сам Юрику позвоню!

– Алло! "Золотой олень"? Это кто? Это я, Ксан Ксаныч! Юрка там далеко? Дай-ка мне его! Быстро только, некогда мне!... Юркеш, привет, это я! Танька там у тебя? Ты пришли её ко мне срочно! Какие там клиенты в п...? Ну их на ... Нужна! Позарез! Посади на тачку и пусть мухой летит сюда! Нам некогда! Всех на... Ну, лады...

Расплылся в довольной улыбке, наслаждаясь своим могуществом.

– Будет та, которая нам и нужна! Иди пока, Наташа, я позову. Танька ща приедет! Встреть, объясни – гость дорогой, чтобы по высшему разряду!

– Телка во! – подмигнул он Хряку, когда Наташа вышла. – Ноги от шеи! А минет делает – улет! Ты такого минета в жизни не видывал! Лично проверено...

Они продолжали пировать, не пьянея, а только все больше приходя в веселое расположение духа. Примерно через час в гостиную в сопровождении Наташи вошла девушка лет двадцати двух под метр восемьдесят ростом с длинными стройными ногами в черных чулках. Русые волосы были распущены по плечам. На губах играла приветливая улыбка. Хряк раскрыл от удивления глаза – и впрямь, до чего же хороша! Помидор самодовольно улыбался, знай, мол, наших!

Таня и Наташа сели рядом с мужчинами, и пиршество продолжилось. Появилось шампанское, фрукты, пирожные. Погасили свет, послушали музыку. Затем Помидор провел Хряка на второй этаж особняка, где его ждала уютная спальня.

– Все... Отдыхай, братан. Щас она придет и покажет тебе любовь в десяти актах с прологом и эпилогом. И вино тебе сюда принесут, и душевая кабина тут имеется, вот там...

Помидор спустился по лестнице, а вскоре вошла Таня с подносом, на котором стояла бутылка вина и два хрустальных бокала.

Они выпили, и началась ночь любви. Таня творила такие чудеса, что Хряк совершенно обалдел от наслаждения. Только глубокой ночью, совершенно обессилевший, он заснул...

... Проснулся Хряк очень рано, было ещё совсем темно. Проснулся с чувством дикого стыда за все, что произошло. Рядом спала Таня, мирно посапывая, словно девочка. Хряк потянулся к бутылке, отпил глоток, и его начало тошнить. Он в кромешной тьме бросился к сортиру, там его долго и мучительно рвало вчерашними яствами. "Пропади все пропадом", – думал он, извергая из себя всю изысканную помидорову кухню. Ему было полегчало, и он двинулся к кухне, чтобы доспать, но тут вспомнил зеленое лицо Николаши и сладковатый трупный запах в его убогой комнатухе, и его снова начало бешено рвать. Он провел немало времени в санузле, отделанном импортным кафелем и оборудованным итальянской сантехникой. Потом поперся-таки в спальню, только сейчас обнаружив, что он без трусов, в одной белой футболке, пропахшей потом и блевней. Он вошел в спальню, увидел бесстыдно раскинувшую свои длиннющие ноги Таню и вспомнил про Ларису, про то, что у неё плохо с сердцем, что она беспокоится о нем, верит ему и ждет его сегодня. Хряку стало так погано на душе, как не было никогда в жизни. Он почувствовал, что жизнь его катится куда-то под откос, ему показалось, что никогда уже не будет у них с Ларисой тех чудесных вечеров, какие они проводили вдвоем в их загородном домике в последнее время. А почему он так думал, он и сам себе не мог объяснить. Чтобы заглушить муки тоски и совести, он все-таки заставил себя выпить бокал вина, а потом завалился в кровать, стараясь не прикасаться к Тане и как-то скоро погрузился в тяжелый похмельный сон.

Проснулся он от прикосновения Тани. Открыл глаза и почувствовал себя гораздо лучше во всех отношениях. Таня снова стала творить чудеса секса, и Хряк снова забылся в наслаждении. Потом они приняли душ и спустились вниз. Там, в гостиной за столом сидел Помидор, раскрасневшийся и расплывшийся от удовольствия. В одной пухлой руке он держал огромную кружку с пивом, другой же он поглаживал по голой ноге сидящую рядом Наташу.

– Эге! Заспались? Присоединяйтесь к нам!

Хряк от похмелья отказался, сославшись на то, что ему надо ехать. Посидел немного, попил чаю, а потом отозвал в сторону хозяина.

– Ксан Ксаныч, спасибо за удовольствие, братан! А теперь скажи, сколько с меня за такую ночь?

– Таня девочка дорогая, – улыбался Помидор. – Далеко не всем по карману, порой и по полтыщи баксов берет за ночь, некоторые и побольше платят, так, от души. Но ты мой гость, мы с тобой общим делом повязаны, так что считай, что это мой тебе подарок. Я сам с ней рассчитаюсь.

– Нет, нет, – махнул рукой Хряк. – Я сам в состоянии заплатить. Не хочу одалживаться.

– Обижаешь... Да ей можно ничего и не давать, она мне кое-чем обязана. Но, если хочешь, подари что-нибудь, она рада будет. Лавы с собой есть?

– Много не ношу. Есть двести баксов и рубли на бензин, на штрафы.

– Ну так подари ей за кайф двести баксов, нет, дай ей сто, тоже деньги. Так, в подарок, пусть духи себе купит. Тань! Вот Дмитрий Степанович хочет подарить тебе на духи. На вот, держи.

Хряк протянул ей стодолларовую бумажку. Таня скромно потупила глаза и приняла подарок.

– Спасибо.

– Ладно, Ксан Ксаныч, пора мне. Приезжай и ко мне, адрес-то, небось, не забыл. Такими шашлыками тебя накормлю...

– Приеду, приеду, – лыбился Помидор. Хряку казалось, что его рожа стала за эту ночь ещё раза в два шире. Ему вдруг стало снова гнусно и погано на душе. Он вдруг вспомнил, за что привлекался к ответственности этот радушный хозяин. Он отчетливо представил себе, как здоровенный Помидор пыряет здоровенным же ножищем молодую, до смерти напуганную женщину, как хлещет из её тела кровь, как истошно она кричит, как умирает в луже крови, а этот радушный хозяин улепетывает с сумочкой в руках. А ещё ему вспомнились глаза Кати в тот страшный день, и он вздрогнул, словно пораженный электрическим током. С к е м он пьет и проводит время?!!!

– Ты чо? – подивился Помидор. – Плохо тебе? Так оставайся, побалдеем еще...

– Нет, пора, доеду как-нибудь...

– А вот что, давай-ка я тебя провожу! – предложил Помидор. – У меня все гаишники поблизости кирюхи. Проблем не узнаешь!

Хряку очень хотелось расстаться с радушным хозяином и больше его никогда не видеть, но неожиданно для себя он вдруг промямлил:

– Давай.

– С ветерком поедем, эскортом. А то скучно, засиделся я что-то, размяться хочу...

– А охрана-то твоя где? – мрачно спросил Хряк.

– Да ну их! Не люблю! Мы сами с тобой лучше любой охраны, Дмитрий Степанович! Кого нам бояться?!

– Кого?..., – задумчиво переспросил Хряк. – Да некого...

Он внезапно понял, почему он согласился, чтобы Помидор сопровождал его. Он очень хорошо понял, что ему было с т р а ш н о. Это было позорное, доселе неведомое чувство, но он именно б о я л с я, боялся закончить свою жизнь так же, как Николаша, и именно тогда, когда только начал жить по-человечески. Он опять вспомнил зеленое лицо Николаши, вспомнил темную фигуру у машины, перерезанные тормозные шланги, и ему захотелось опять напиться, чтобы не думать об этом. Но он взял себя в руки, ему стало стыдно за это ощущение страха.

Хряк сел за руль, завел машину, проверил тормоза – все в порядке. Помидор еле втиснулся в свою белую "Волгу", завел её, вывел из гаража. Наташа принесла две здоровенные сумки, куда уложила всяческую снедь колбасу, овощи, фрукты, бутылки с вином, пивом, и много чего еще.

– К вечеру приеду! – крикнул Наташе Помидор.

Помидор ехал на своей белой "Волге" первым, Хряк за ним. Дорога была хорошая, машины работали исправно, и доехали довольно быстро до маленькой уютной дачки Хряка, сзади которой чернел великолепный сосновый бор. Помидор прекрасно помнил дорогу.

"Надо бы тоже забор поставить и собак посадить, как у него", – подумал Хряк. – "Так оно все же надежнее."

Остановили машины.

– Вот и мои апартаменты, Ксан Ксаныч, – сказал Хряк. – Бедно живу, да?

– Что за дела? Каждый живет, как хочет. С моими хоромами возни столько, братан, а трат...

– На, держи ключ, открывай, располагайся, сейчас я машину в гараж загоню, – сказал Хряк.

Помидор вытащил из "Волги" две огромные сумки и пошел к дому. Поднялся по ступенькам, открыл ключом дверь.

– А у тебя, Дмитрий Степанович, тоже неплохо, – крикнул Помидор. Чисто, уютно, сейчас мы с тобой...

Договорить он не успел. Грянул оглушительный выстрел, и послышался грохот падающей туши.

Хряк не успел ещё и сесть в машину. Он вздрогнул от звука выстрел и остолбенел. "Вот оно! Вот оно возмездие за все!" – вертелось у него в похмельной голове. Он стоял и не знал, что ему делать. Оружия у него с собой не было, газовый перцовый баллончик, да монтировка – вот и все. "Что делать? Надо срочно уматывать отсюда, и приехать обратно не одному... Нет... Нет... Так нельзя, западло... В доме труп. А, может быть, он ещё жив... И должен же я увидеть того, кто..."

Он преодолел свой страх, схватил монтировку и бросился к двери. Постоял несколько секунд... За дверью стояла гробовая тишина. И вдруг... он услышал звук разбитого стекла. Ему опять стало жутко, но он ринулся в дом. На полу перед дверью на спине лежал Помидор с дыркой во лбу. Рядом валялись сумки со снедью. Все, Ксан Ксаныч, откушал ты свое... В комнате никого, окно разбито... И тут страх покинул Хряка. Его охватила ярость. Он вспомнил, кем был раньше и бросился к окну. "Я не дам себя так просто укокошить! Я у себя дома! Сейчас я тебя..."

Он выскочил из окна, выходившего прямо к сосновому бору. Вдали за соснами увидел удаляющуюся словно призрак черную фигуру. Хряк бросился за ним.

Фигура за соснами удалялась, причем, значительно быстрее, чем бежал с тяжелого похмелья пятидесятилетний Хряк. Однако, он упорно продолжал преследование. Пробежав некоторое расстояние, он почувствовал, что больше бежать не может. К тому же он понял, что погоня совершенно бесполезна, более того – опасна. Убегавший был вооружен пистолетом, а у Хряка в руках была нелепая монтировка. Это была не погоня, а путь к собственной гибели. Но как же хотелось посмотреть на того, кто стрелял. В последнее время у Хряка стало портиться зрение, но он стеснялся ходить в очках, и красивые очки в золоченой оправе лежали у него дома. А вот сейчас бы пригодились. Фигура была расплывчатая, Хряк поначалу не мог толком разглядеть даже её контуры, тем более, что с похмелья зрение ещё ухудшилось. Но вдруг он с ужасом рассмотрел, что убегавший бы в черной куртке с капюшоном, теперь Хряк видел это отчетливо. Это был тот самый человек, который прятался за его машиной около Николашиного дома, это был тот самый человек, который перерезал тормозные шланги. Но кто это?! Хряк пробежал ещё несколько метров и рухнул на землю. Больше бежать он не мог. Черная фигура помаячила ещё немного между соснами и сгинула словно призрак. А несчастный Хряк лежал на земле, обхватив голову руками и стонал от осознания собственного бессилия. Потом тяжело встал и поплелся домой, ломая голову, что ему делать с трупом, как сообщить о гибели Помидора, да и кому, собственно, сообщать? Его сожительнице Наташе? ... Вообще, все происходящее казалось ему нелепой фантасмагорией. Ему казалось, что все это чудовищный сон, кошмар. Однако, дальнейшие события быстро вернули его на грешную землю...

2.

– Ну так что, Катюша? – спросил Андрей Зорич, глядя ей прямо в глаза немигающим взглядом. – Ты сегодня обещала дать мне ответ. Я жду твоего ответа.

Катя и Андрей сидели рядом на диване в Катиной комнате. Кроме них дома никого не было. Отец был на работ, а бабушка ушла в магазин. Было около четырех часов дня, Катя училась в ИНЯЗе, который теперь именовался Лингвистическим Университетом, а Андрей Зорич был студентом второго курса экономического факультета МГИМО.

Вторая половина выпускного класса прошла для Андрея под бесконечным знаком вопроса. Поведение Кати изумляло его, все происшедшее являлось сплошной загадкой. Тогда, в ноябре 1992 года они не виделись несколько дней, и за эти дни Катя стала неузнаваемой. Еще первого ноября в Ленинграде они стали близки, между ними были нежность, страсть, и, как ему казалось, любовь. И вдруг – холодные глаза, отчуждение, колкий разговор. Он не знал, как вести себя, чувствуя, что вызывает у Кати даже не равнодушие, но неприязнь, едва ли не отвращение. Все это было непонятно и до слез обидно, тем более, что он не понимал, в чем, собственно, его вина. Он защищал её тогда, у подъезда, дрался, потом попал в камеру, его били, допрашивали, он тоже натерпелся немало. И вдруг – такая разительная перемена. Странная лунная улыбка, какая-то тайна, которой ему не положено знать... Андрей потерял точку опоры, он не знал, как ему вести себя, что ему делать. В конце концов, гордость пересилила, и он решил забыть про нее, подозревая, что в жизни Кати за эти дни появился кто-то другой, которого она полюбила. Он перестал смотреть на Катю влюбленными глазами, перестал задавать ей вопросы, только холодно здоровался при встрече.

Через некоторое время он обратил внимание, что Катя как-то подурнела, осунулась, не так уж следила за собой, как раньше. И иногда в сердце Зорича пробуждалась к ней такая жалость, что он едва сдерживал себя, чтобы не подойти к ней...

С Юлей Воронцовой их отношения не возобновились. Юля, разумеется, как и все одноклассники, была наслышана о приключениях Кати и Андрея, их личности стали почти легендарны в местных масштабах. А как же? Поездка в Питер, похищение, бандиты, арест Андрея – разве такое было у кого-нибудь?

На последний экзамен Катя пришла нарядная, снова очаровательная, с высоко поднятой головой, довольно оживленная. Зорич почувствовал, что что-то произошло. Он ничего не знал о её делах, но какие-то импульсы проникали в его сердце, ведь он же любил её.

А потом они расстались надолго. Школа была закончена, наступила пора вступительных экзаменов в институты. И оба, как ни странно, успешно сдали их и стали студентами. Начался новый этап жизни, новые впечатления, встречи, знакомства. Зорич окунулся в учебу, потом студенты поехали на картошку, там он близко сошелся с очаровательной миниатюрной девочкой по имени Надя, и у них завязался роман. Надя была проще и доступнее Кати, и, как ему казалось, гораздо добрее её. Они дружили примерно с полгода, и Зорич даже собирался сделать ей предложение, тем паче, что это было довольно выгодно – отец Нади был ответственным работником в правительстве России. Родство с ним сулило блестящую карьеру. Но, пока он размышлял и сомневался, Надя опередила его. Она безумно влюбилась в красавца-грузина Гогу с пятого курса, тот в нее, и Гога, сын бизнесмена-миллиардера, женился на ней. Андрей опять почувствовал себя одиноким и оскорбленным. Он понял, что ни на минуту не переставал любить Катю. Ему страшно захотелось повидаться с ней. Он позвонил и, услышав на том конце провода её голос, почувствовал, как яростно забилось его сердце. Он не мог произнести ни слова, так и молчал. Молчала и она после слова "Алло". А после минуты молчания тихо и грустно произнесла: "Пока, Андрюша, не забывай. Спасибо, что позвонил." И положила трубку. Андрей почувствовал, что по щекам его текут слезы.

А потом настало время летней сессии, потом начались каникулы, родители купили ему путевку в Анталию, и Андрей на две недели уехал отдыхать. Вернулся он оттуда посвежевшим, загорелым и повеселевшим. Он на время забыл свои переживания – молодость брала свое. Там у него завязался курортный роман. Оля, секретарша одной московской фирмы, была лет на восемь его старше. Это была высокая, статная женщина с внушительным бюстом, веселая и совершенно без комплексов. Они хорошо провели время в Анталии, их встречи продолжались и в Москве.

Так проходила жизнь Андрея Зорича, когда вдруг раздался неожиданный телефонный звонок.

– Будьте добры, Андрея, – попросил на том конце провода глухой мужской голос.

– Это я.

– Здравствуйте. Вас беспокоит отец Кати Аркадий Юрьевич Корнилов.

– З-здравствуйте, – отвечал Андрей, пораженный этим звонком. – Что-то случилось?

– Да как вам сказать? – с какой-то недоброй усмешкой в голосе проговорил Аркадий Юрьевич. – Нет, в последнее время ничего не случилось. Просто я хотел бы с вами встретиться. Уделите мне часок времени.

– Конечно, конечно... Когда? Где?

– Да где угодно. Только не у нас дома. Лучше, разумеется, и не у вас, где-нибудь, на нейтральной территории. Может быть, завтра часиков в восемь у метро "Университет"? Вы не против?

– Буду, буду обязательно...

Андрей положил трубку в полнейшем недоумении... Зачем он хочет встретиться? Хотя... наверное, хочет узнать подробнее про их поездку... Ладно, доживем до завтра – узнаем...

... Никогда в жизни Андрей не видел Аркадия Юрьевича, но узнал он его сразу. Внешность этого человека поразила его. Высокий, совершенно седой, с глубоким шрамом, пересекавшим правую половину лица, просто, но элегантно одетый, он выделялся среди серой толпы неким ярким пятном. Такой человек и так бы привлек к себе внимание. К тому же ощущалось некое неуловимое сходство с Катей, хотя Зорич знал, что Катя была копией покойной матери, он видел её фотографии. Он, наверное, видел фотографии и отца, но совершенно не запомнил его лицо. И вот он перед ним...

– Мы забыли сообщить друг другу приметы, – улыбнулся Корнилов. Улыбка была приятная, но Андрей заметил, что улыбался Аркадий Юрьевич одними губами, а глаза оставались совершенно серьезными.

– Я вас узнал. Вас нельзя не узнать.

– Да и вы парень хоть куда. Я вас таким себе и представлял. Пойдемте туда, на сквер, там можно посидеть и спокойно поговорить.

– Да, места хорошие, – нахмурился Зорич, вспомнив прогулки с Катей около Музыкального детского театра и цирка, их лучшее время...

– Как Катя? – спросил Андрей.

– Катя-то? Да так... Вы подождите, Андрей, весь разговор пойдет у нас именно об этом. О том, как Катя?

Они нашли пустую скамейку и сели на нее.

– Видите ли, Андрей, – произнес Корнилов, глядя ему в глаза пристальным немигающим взглядом. Андрею от этого взгляда стало как-то не по себе, он вспомнил взгляд Кати, поняв, что именно этим странным взглядом отец и напоминал ему её. – Видите ли, я долго не был в курсе ваших с Катей взаимоотношений, в частности, о вашей совместной поездке в Петербург. Недавно мне рассказали об этом в общих чертах. Мне бы хотелось узнать подробности от вас. Смело рассказывайте все, и не думайте, что я вас за что-то осуждаю. Напротив, я хочу найти в вашем лице друга, хочу найти поддержку. Мы много пережили с Катей, мы лишились самого дорогого для нас человека, и мне очень нужна правда о тех страшных днях. Рассказывайте, я слушаю.

Сбиваясь, заикаясь и путаясь, Андрей начал рассказывать обо всем, что произошло тогда, в ноябре 1992 года. Когда он дошел до самых щекотливых мест повествования, он несколько замялся. Но тут почувствовал, что Аркадий Юрьевич сильно сжал его руку повыше локтя.