Текст книги "Тайны подмосковных лесов"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– На чем приехал, Кость? Я так и не понял?

– А вы гляньте в окно и поймете, – отвечал, улыбаясь, Константин.

Все бросились к окну и увидели внизу ослепительно белую машину.

– Вот на ней я и приехал, господа. А уеду я на "Красной Стреле", когда придет тому время. А эту "семерку" я оставлю тебе, Андрюха, обкатку прошла, вот тебе ключи и доверенность, потом переоформим на тебя. Права-то у тебя есть?

Ошалелый Андрей глядел на дядю Костю, не в силах произнести ни слова. Вот это свадебный подарок!

– Спасибо, – пролепетал он, бросив взгляд на Катю. – А права есть, я ещё в прошлом году сдал. На всякий случай. А прокатиться-то можно?

– Нужно! Только по двору, а то ты, видно, выпил уже, отберут ещё права в первый же день.

Вся компания бросилась вниз. Андрей сел за руль, рядом посадил Катю и сделал круг почета по двору. Машина была новенькая, вся пахла свежестью, двигалась плавно, мотор работал тихо...

– Вот тебе и дядя Костя, – проговорил Андрей, ошалелый от счастья. В этот день женился, в этот день вселился в трехкомнатную отремонтированную квартиру, в этот день получил новую машину. А через десять дней они уезжали в турне по Европе, самолетом до Праги, а там автобусом – Германия, Франция, Бельгия, Люксембург, Нидерланды... Как же человеку может быть на Земле хорошо!

Катя крепко сжала коленку мужа. Она тоже чувствовала себя очень счастливой. Она почти забыла про все свои тревоги.

– Кстати, завтра утром приедут Наташа и Вадик, моя жена и мой сын, объяснил дядя Костя Кате. – Они едут на поезде, так что, товарищ владелец машины, изволь не напиваться, тем более, что жениху не положено и встретить родственников на Ленинградском вокзале. А уж я сейчас свое отхвачу после этого перегона...

Вся компания пошла домой, только Андрей с Катей ненадолго задержались около машины. И почему-то Кате вдруг снова стало тревожно, но даже не так, как раньше, а гораздо тревожнее. Она чувствовала, что на неё кто-то пристально смотрит, и понимала, к т о это на неё так укоризненно и презрительно смотрит, одного не могла понять – о т к у д а это он на не смотрит. Она огляделась вокруг – ничего подозрительного не было, никаких машин, никаких людей. Вокруг были многоэтажные дома, в них сотни окон, и этот взгляд, напряженный, опасный, ненавидящий мог исходить из любого окна.

– Пойдем домой, Андрюша, – тихо сказала Катя, взяла мужа под руку, и они вошли в подъезд.

Потом был торжественный обед, веселый, с многочисленными тостами. Братья Константин и Валериан Зоричи умели веселить публику. Анекдоты, неисчерпаемые шутки и приколы так и лились из их уст.

Катя прижималась к мужу, понимала, как она любит его, наслаждалась его близостью. Но счастье её омрачала одна неотвязная мысль, как черное пятно на белом подвенечном платье. Катя сама себе боялась признаться в своих желаниях – для полного её счастья нужно было только одно, только о д н о, она знала, что эти мысли грешны и гнала их от себя в этот праздничный день.

Было множество телефонных поздравительных звонков, и она дергалась от каждого. Звонили друзья отца Мезенцев, Бериташвили, Петров, позвонил сосед по даче Георгий Давидович Ройдерштейн и недоумевал, почему они не приехали на дачу, где должна была состояться свадьба.

Наконец, позвонили и из больницы. Катя услышала в трубке тихий слабый голос отца.

– Катюша, родная, я поздравляю тебя. Будь счастлива, дочка, счастлива всегда. Мне лучше, гораздо лучше, я хочу все-таки организовать вашу свадьбу. Не беспокойся, все хлопоты возьмут на себя мои друзья, я уже звонил им. Мне останется только присутствовать. Как и вам тоже. Послезавтра берите такси и езжайте туда. Прямо с утра.

– Пап, нам не нужно такси, – хитрым голосом сказала Катя. – Нам дядя Костя подарил машину.

– Вот это да! Ну молодец! Ну все равно, в одну не влезете. В общем, приезжайте. И вот ещё что, – понизил он голос. – Если кто-нибудь будет звонить со своими поздравлениями, – голос его задрожал и стал скрипучим и неприятным, – ты обязательно, слышишь, обязательно скажи, что свадьба будет послезавтра на даче. Поняла?

Катя решила, что отец сошел с ума.

– Да зачем это?! Пап, ты что?!

– О б я з а т е л ь н о, Катя. А звонить он будет, я не сомневаюсь.

– Пап, он мне все рассказал. Про ту историю в семьдесят третьем году.

– Да? – мрачно переспросил Аркадий. – Значит, ты все знаешь?

– Знаю.

– Вот теперь ты поняла, как жили мы с мамой, Катюша, – помолчав, сказал Аркадий. – Но ничего, ты будешь жить по-другому...

– Но почему ты сам мне обо всем этом не рассказал? Разве бы я тогда...

– До того я не мог тебе этого рассказать, сама понимаешь, почему. А после... язык не поворачивался, это все равно, что осквернить могилу твоей мамочки. Ладно, хватит об этом. И вот ещё что – не поленитесь, отгоните машину куда-нибудь, хоть на платную стоянку, хоть куда. А то на следующий день останетесь без машины.

– Ты думаешь, он способен и на это?

– Он способен на все для своих целей, хоть убить ребенка из-за пяти копеек. Сейчас его задача – испортить тебе любыми методами жизнь. А их будет много, этих методов. Но ты не беспокойся и делай все, как я тебе скажу. Ради Бога, все делай только так. А за нашим домом уже следят, в обиду тебя не дадут, поверь мне. Главное, скажи ему, что свадьба будет.

– А она правда будет? – с грустью в голосе спросила Катя.

– Будет, девочка моя, будет... Все будет хорошо. Только ни в чем не отступай от того, что я тебе говорю. И извини за все эти хитросплетения, это я раньше был прост и наивен, но теперь я не отдам тебя этому лютому зверю.

– А ты-то правда болен, или нет? – вдруг спросила Катя.

– Конечно, болен, дочка. Не слышишь, как я говорю? И двигаюсь я с трудом. Но я поправлюсь, поправлюсь, есть средства... Все, целую тебя, до свидания, до встречи...

Положив трубку, Катя вдруг почувствовала такое чувство облегчения, такую поддержку, какой она никак не ожидала от своего чудаковатого эксцентричного отца. Она всегда читала его слабым, несчастным человеком. А тут... да ещё больной... Но что он сможет сделать? Однако, говорит таким уверенным тоном, что ему можно верить.

– Послезавтра едем на дачу! – крикнула Катя, выходя к гостям. – Там будет веселая свадьба!

Вскоре позвонил Леонид Петрович Полевицкий и предложил перегнать машину в ведомственный гараж. Об этом просил его по телефону Аркадий. Что вскоре и было сделано.

Только к вечеру позвонил тот, чьего звонка ждали Аркадий и Катя.

– Поздравляю тебя, Катюша, – помолчав, произнес Ворон.

– Спасибо.

– Подарок за мной. За мной не пропадет, – ледяным тоном пообещал Ворон.

– Не боюсь, – спокойно ответила Катя.

– Напрасно. Ладно, пируйте. Не буду мешать.

– Да мы пока ещё не пируем, – вспомнила про слова отца Катя. – Свадьба послезавтра на даче.

– Приглашаешь, что ли? – усмехнулся Ворон.

– А зачем информируешь?

– Да так, чтобы вы знали, что вас никто не боится.

– Как отец?

– Вашими молитвами. Плохо. Я же говорила, у него инсульт, еле говорит, еле движется. Вы ждете его смерти?

– Зачем мне его смерть? Он мне не мешает. Мне такие, как он не мешают, пусть себе...

– Вы теряете самообладание. Говорите уже что-то не то.

Опять молчание. Видимо, Ворон был вне себя от бешенства, и еле сдерживал себя, чтобы не наговорить очевидных гадостей.

– Ладно, спасибо за поздравления. Меня ждут.

– До встречи, Катя. Скоро увидимся.

– Всего доброго.

Она была довольна собой, она чувствовала, что все сказала, как надо, нисколько не теряя своего достоинства, более того – она чувствовала, что довела Ворона до состояния бешенства, которое наступило от осознания своего бессилия.

Катя вошла в комнату. Кто-то включил телевизор, передавали криминальные новости. Диктор мрачным голосом сказал:

– Вчера в подъезда собственного дома был застрелен директор магазина "Моды Европы" Котлов Владимир Иванович. Котлову было тридцать девять лет, у него осталась жена и двое детей. Убийца поджидал Котлова на лестничной клетке, выстрела слышно не было, пистолет ТТ, валявшийся около тела Котлова был с глушителем. Двое прохожих видели выбегавшего из подъезда высокого мужчину в черной куртке и джинсах. Недавно на этот магазин было совершено разбойное нападение, в результате перестрелки был убит один из нападавших. Ведется следствие по обоим делам.

– Да выключите же вы эти гадости! – крикнул Валериан Владимирович. Дайте хоть в такой день спокойно посидеть. Если этот ящик слушать, да "Комсомолец" читать, то и жить-то совсем не захочется.

– Да кому мы с тобой, Валь, нужны? – усмехнулся Константин Владимирович. – Мы же не бизнесмены, не директора магазинов. Наше дело правое...

"Кому мы нужны?" – подумала Катя. – "Нужны, вот..."

... Подходил к концу этот замечательный день. Веселые гости стали потихоньку уставать. Сильно опьяневшие братья Валериан и Константин Зоричи отошли к окну и что-то долго друг другу доказывали.

– Ну и глуп же ты, Валюха, удивляюсь, как это ты смог докторскую защитить? Да ещё и в член-корры лезешь, совести нет...

– А тебе бы я и шаланду не доверил, товарищ капитан первого ранга, не оставался в долгу и младший брат.

– Машенька не дожила до такого счастья, – шептала со слезами на глазах бабушка, глядя на счастливых молодоженов.

Наконец, торжество было закончено, все разъехались, и молодожены остались одни...

Андрей и Катя молча смотрели друг на друга.

– Мне кажется, что все это сон, – прошептал Андрей.

– Это не сон, – отвечала Катя. – Это наше счастье, наша жизнь. Кто сказал, что люди не должны быть счастливы? Мы с тобой будем назло всему.

– Назло чему? – встревожился Андрей.

– Просто я не считаю, что счастье надо выстрадать и заслужить. Люди должны быть счастливы просто так, ни за что, – сказала Катя, целуя мужа.

Они выпили шампанское, и Андрей, взяв Катю на руки понес её в спальню...

... Это была великолепная, счастливейшая, прекраснейшая ночь их любви, первая ночь их совместной семейной жизни...

10.

Отличительной чертой Ворона было его умение возрождаться к жизни в любой ситуации, даже самой неблагоприятной для него. Ложась спать в отвратительном настроении, считая, что все из рук вон плохо, что все его планы рушатся, он просыпался утром со свежей головой и кучей новых планов. Он умел сосредоточиться на главном и четко решить – что он должен делать в создавшейся ситуации. То, что случилось – уже случилось, и жалеть об этом напрасный труд. Надо было жить дальше и действовать согласно ситуации.

Вот и теперь. С Катей все. Ставки на неё оказались бредом, безумством. Она не хочет стать королевой, не хочет зажить великолепной праздничной жизнью, она хочет колупаться в своей убогой наезженной колее, стирать пеленки, стряпать борщи, ублажать недоумка-мужа – её проблемы. А его проблема теперь одна – отомстить. Сделать все, чтобы отравить ей свадьбу, отравить ей дальнейшую жизнь, сделать эту жизнь куда более невыносимой, чем жизнь Аркадия и Маши. Теперь он гордился своими действиями по отношению к семье Корниловых, жалел только, что дал им пожить так долго. Но он взял свое – превратил их жизнь в сущий кошмар, отправил Машу в могилу, а Аркадия сделал беспомощным инвалидом. Это ему за глаз, которого он лишился на долгие годы. И так будет со всеми, кто мешает ему жить. Но Кате надо отомстить особенно жестоко. Он мог бы просто убить её – это так несложно. И именно для этой цели он вытащил из тюрьмы Рыжего – роль её убийцы предназначалась ему в случае её отказа ехать с ним. Но теперь он передумал, это было бы слишком просто для нее.

Не было ещё на свете человека, которому бы не прошло даром какое-либо посягательство на интересы Ворона. Он оставлял за собой безжизненную пустыню – мать, Маша, Аркадий, теперь этот безумный Хряк, решивший, что он может справиться с ним, уничтожались свидетели его преступлений – инспектор ГАИ, несчастный двоюродный брат Миша, на свою беду встретивший его. Более того – и без его участия погибали люди, способные причинить ему вред Варнак, Николаша, Помидор. Их убивал сам Дьявол, помогавший ему.

К сожалению, дела не позволяли Ворону полностью сосредоточиться на Кате. Нужно было разобраться с Котловым, директором магазина "Моды Европы". Этот гордый, возомнивший о себе человек устроил засаду в магазине, когда его люди приехали брать положенную дань, и был убит Соленый. С ним надо было разбираться срочно, потому что, глядя на его поступки, и другие могли бы последовать его примеру и взбунтоваться.

Несколько дней они выслеживали Котлова и, наконец, пристрелили его в подъезде его дома. Однако, получилось все не лучшим образом. Убийца был замечен свидетелями, информацию передали по телевизору, составлялся фоторобот, и, сопоставив киллера с личностью опознанного Соленого, следы могли привести к Эллочке Жарковской, а, значит, и к нему. Плохо все было сделано, впопыхах. Но... опять же, что поделаешь? Они же, в конце концов, не невидимки...

А вот то, что сделала эта безмозглая орава в день бракосочетания Кати, было вообще из рук вон скверно. Ворон хотел проучить глупую девчонку, их "Ауди" почти доехал с ними до ЗАГСа, перед которым они должны были устроить грязную драку и скрыться, сорвав тем самым бракосочетание. Ворон хотел мстить побольнее, даже вопреки здравому смыслу, а самым больным было превратить все в безобразный нелепый фарс. Но фарс получился совсем другим. Этим придуркам преградила дорогу какая-то "Волга", и, вместо того, чтобы любыми средствами оторваться от неё и следовать, куда надо, они вязались в драку, затеянную мужиками, сидевшими в "Волге", и только когда на горизонте появилась милиция, они сели в машину и еле сумели улизнуть.

– Твари вы! Твари позорные! – кричал Ворон, развалившись в кресле на квартире Эллочки Жарковской. – Шпана уличная!

– Все было подстроено, – оправдывался Рыжий, бывший в числе этой команды. – Век свободы не видать. Тот "Мерс" остановился около "Волги", только отъехал, а "Волга" встала посередине дороги, что нам, въезжать в нее, спроси вот у Панциря.

– Я притормозил, – объяснял кряжистый толсторукий парняга Панцирь, сидевший тогда за рулем "Ауди. – Мы же по малой дорожке ехали, куда деваться? А оттуда мигом выскочили трое мужиков и бросились на нас. Ты же сам не велел шмалять ни в коем случае. А они накачанные такие, падлы, приемчики знают...

– Вам надо было подать назад и как угодно объехать эту "Волгу". Трудно было понять, что все подстроено? Еще Костя предупреждал, что девчонку пасут. И я вам говорил. Сообразить не могли, если "Волга" не зеленая, а белая?

На физиономиях Панциря и Рыжего были видны отчетливые следы побоев. Третий же с переломанной рукой валялся дома.

Ворон пожалел, что в Москве не было профессионала Кости – это именно он застрелил Котлова и был срочно отправлен подальше от Москвы. И уж совсем было жалко убитого Соленого – злого, жестокого, хитроумного...

Катя не зря чувствовала, что за ней следят глаза Ворона. Он снял квартиру напротив дома на проспекте Вернадского и лично наблюдал за происходящим во дворе. Увидев радость молодоженов по поводу нового "Жигуленка", Ворон презрительно усмехнулся. "Чему радуется, дурочка? "Мерседесы" бы гоняла по всей Европе, если бы..." Однако, тут же позвонил Рыжему, приказав ему немедленно явиться к нему.

– Ночью сожжешь машину, понял? Это очень просто, даже ты справишься. Объяснить, как это делается?

– Разберусь, – проворчал Рыжий.

Однако, сорвалось даже и это. Приехал какой-то человек, сел в машину и отогнал её в ведомственный гараж на Юго-западе. Проникнуть туда было невозможно. Ворон побагровел от бешенства – ну, падлы, как все устроили, не такие уж они губошлепы.

Когда Катя сообщила ему, что послезавтра на даче свадьба, Ворон заподозрил ловушку. Он решил наведаться на дачу к Корниловым завтра и лично провести разведку.

– Не надо, Олежек, – отговаривала его Эллочка Жарковская. – Там менты тебе засаду приготовят. Сядешь ни за что, сгоришь из-за своей любви. Бросай все, бери билет, и домой, в Европу. Прими совет старой подруги.

– Я не могу так уехать. Скучно мне будет, Эллочка, если я им здесь память по себе не оставлю.

– Ну так выжди момент. Мы им сами сюрпризы будем регулярно готовить. За нами не заржавеет.

– Надо сейчас, понимаешь, сейчас, дорого яичко к Христову дню.

– А ты понимаешь, чем рискуешь?

– Но ведь не повязали же этих придурков тогда, в день бракосочетания. Не менты это были, нанял кого-то жених для охраны. И вообще, кто не рискует, не пьет шампанское. А я без риска не могу – в этом вся соль жизни.

– Но попусту рисковать – фраерство это, Олежек, – усталым прокуренным голосом произнесла Эллочка. – Не тебе бы всей этой дрянью заниматься. Плюнь на все, лети в свою Прагу, мы и без тебя управимся. А сейчас, сам видишь, какие дела творятся – Соленого убили, Костю свидетели видели, Хряк не сегодня – завтра расколется, не надо бы сейчас всего этого...

– Не полечу, – коротко отрезал Ворон, и Эллочка поняла, что разговор закончен.

... На следующий день на даче у Сереги Заславского раздался звонок. Быки из охраны бросились к воротам.

– Кто там?

– Да свои, свои. Мне Серега нужен. Я старый друг его брата Эдика.

Через некоторое время калитка открылась. Перед Вороном стоял высокий светловолосый мужчина лет тридцати пяти.

– Я вас слушаю, – надменно произнес он. Из-за его спины пристально и сумрачно смотрели два амбала в полной боевой готовности.

– Ты не помнишь меня, Серега?

– Пока не узнаю. – При этих словах амбалы совсем уже напряглись, готовые шмалять в незваного гостя.

– Ну, память человеческая... Сколько веселых вечеров провели мы здесь с дорогим Эдиком, царство ему небесное. Неужели не помнишь, как ты сигареты у нас клянчил и бутылки потихоньку таскал со стола? – невозмутимо говорил Ворон, улыбаясь металлокерамикой.

– Дядя Олег? – узнал, наконец, и очень подивился Серега. Быки сразу несколько расслабились, хотя и продолжали стоять рядом.

– Ну конечно, братишка! Конечно, узнал наконец...

– Ну заходите, – без особых проявлений радости произнес Серега. – Вы на чем приехали? – осведомился он.

– Я-то? На электричке, само собой, на чем же еще?

– Проходите.

Они зашли в дом. Дом и снаружи был не плох, но то, что было внутри, поразило даже видавшего виды Ворона. В бытность свою Олегом Быстровым, он немало вечеров провел тут, в обшарпанном сельском домишке, где орал и матюгался пьяный отчим Эдика и вечно что-то стряпала, ворча себе под нос угрюмая мать. И вместо этого... великолепный евроремонт, наборная мебель, ковры ручной работы, сверкающий паркет. Поражали и исполинские размеры комнат. Суетились хорошенькие горничные в мини-юбочках, около входа застыл кряжистый морщинистый охранник. В этом доме была атмосфера не то, что благополучия, а подлинной зажиточности и процветания.

– Хорошо ты живешь, Серега!

– Да, кручусь помаленьку... Садитесь, дядя Олег.

Ворона поразило то, что Серега нимало не удивлен тому, что он жив и здоров.

– Ходили слухи, что будто вы утонули, дядя Олег, – словно в унисон его мыслям сказал Серега, едва заметно ухмыляясь.

– Да нет, слухи все. Жив я, как видишь...

– Как у вас дела? Работаете? – равнодушно спросил Серега.

– Да, пашу в одной фирме, техникой торгуем, неплохо получаю, загранкомандировки бывают, видишь, приоделся, машину собираюсь купить, "девятку"...

– Это хорошо... Выпить хотите что-нибудь?

– Да нет, печень пошаливает. Если только чайком напоишь, спасибо скажу.

– Будет чай. Эй, принесите чаю, пирожных, конфет, ну, чего в доме есть. Гость у меня.

Через несколько минут две горничные накрыли на стол. Ворон отхлебнул крепкого чаю. Серега же выжидательно смотрел на него. Он не понимал, зачем к нему пожаловал старый приятель его покойного брата, не понимали этого и быки, примостившиеся в глубине комнаты на диване и не вынимавшие рук из карманов курток. Серега хорошо помнил совместные чудовищные пьянки своего покойного брата Эдика и Олега Быстрова, гонки по поселку на мотоциклах, кровавые драки, но после смерти брата Олег больше не наведывался к ним. Краем уха он слышал, что труп Быстрова выловили весной 1974 года в их реке, но его все это мало интересовало, ему тогда шел четырнадцатый год. Гораздо позднее, когда он стал уже грозой всех окрестностей, контролируя все торговые точки их района, он слышал, что общие знакомые видели живого и здорового Олега Быстрова, гулявшего с каким-то седым мужчиной по их поселку. Серега и этому не придал никакого значения, такие мелочи его уже не интересовали, у него были другие дела. Жив, так жив – пусть живет себе, раз ему не мешает. А будет мешать – замочим. Отождествлять старого приятеля его покойного брата Олега Быстрова с легендарным Вороном, ему, естественно, и в голову не пришло.

Они посидели, попили чаю, закусили, покурили. Раздался звонок в ворота.

– Это, возможно, мои друзья, – предупредил Ворон. – Они тут гуляют по поселку. Беспокоятся, наверное, что я у тебя задержался.

Серега нахмурился. Шла какая-то суета, а он не любил суету. Мало ли кем мог стать за эти годы Олег Быстров? Он едва заметно подмигнул своим быкам, и те мигом улетучились. Через некоторое время в комнату вошло двое мужчин – один рыжий с торчащими усами, другой плотный, коротко стриженый.

– В чем проблемы, братаны? – спросил Серега вошедших, неприятно улыбаясь.

– Да мы тут старых друзей решили навестить, – вмешался Ворон, – а их что-то вроде как дома нет. Вот я и решил зайти к тебе, чтобы время скоротать. Не подъехали они еще, ребята?

– Там микроавтобус "Фольксваген" подъехал, – объяснял Рыжий, искоса поглядывая на двух мрачных быков, стоящих за ними и держащих руки в карманах курток. – Мужики какие-то вытащили продукты, бутылки, побыли немного в доме и отвалили. А в доме, как будто, никого нет. Тихо.

– А, так вы к Полевицким, что ли? – спросил Серега, уже несколько дружелюбнее. – Я что-то слышал, их Катька замуж выходит.

– Да, да, к ним, – подтвердил Ворон.

– А вы их разве знаете?

– А как же? Мы с Аркадием старые приятели.

– А мне говорили, Аркадий в больнице, инсульт у него, будто. Тут, понимаете, по поселку слух быстро идет...

– Да что ты говоришь?! – изумился Ворон. – То-то я звоню, поздравляю, а мне что-то странное про Аркашу говорят. Ну они дают! У отца инсульт, а дочь замуж выходит. Ну бессовестная пошла молодежь...

– Ой, не говорите! – улыбаясь, смотрел на эту клоунаду Серега. Вообще, все это ему стало здорово надоедать.

– Дядя Олег, – сказал он. – Вы меня извините, но мне на работу пора. Я ведь тоже в фирме работаю, мне сегодня, правда, разрешили до одиннадцати дома поработать, но уже пора.

– Да, – вздохнул Ворон. – Работа есть работа, никуда не денешься. А я думал, ты мне поможешь кое в чем. Пойдем, покурим на улицу, душновато что-то.

Они вышли на улицу.

– Серега, слушай, – начал на сей раз без предисловий Ворон. – У меня тут дело. Подстрахуешь меня со своими парнями? Тут на меня может быть засада. Я отблагодарю, я умею быть благодарным.

– Вы о чем говорите, дядя Олег? – круглыми глазами глядел на него Серега. – Я что-то вас не понимаю. Вы меня за кого-то другого принимаете. Какие парни? Это мои двоюродные братья Леха и Саха. Я же вам объяснил, что работаю в фирме, а вы понаслушались, наверное, про меня каких-то слухов, сплетен, я знаю, тут болтают, что я чуть ли не мафиозо какой-то, так я ничего этого не знаю. Как это я могу кого-то подстраховать? Что такое засада? Я такие вещи только в кино вижу, да детективы люблю перед сном читать – спится под них хорошо...

Ворон нахмурился. До него дошло, что он и тут прокололся, решив попросить помощи у братишки своего старого приятеля, в прошлом мальчонки Сереги, хулигана и проныры, а теперь известного всей округе бандита. После того, как был убит Соленый, а Костя находился в бегах, доверить такое важное дело было, практически некому. А довести его до конца он хотел во что бы то ни стало, вопреки здравому смыслу и советам Эллочки. Но здесь он наткнулся на каменную непробиваемую стену.

– Поеду я, дядя Олег. Вы извините, мне пора. И братья тоже со мной, они ведь из Томска приехали, я хотел им Красную площадь показать, Ленинские горы, ну, сами понимаете... Леха он в Томске бизнесом занимается, вот машину купил. – Он показал на белый "Мерседес"-500, около которого суетились мрачные как тучи Саха и Леха. – И мне здорово помогает, спасибо и ему и Сахе, – продолжал Серега. – Ну какая у меня зарплата? Неплохая, разумеется, тысяча баксов в месяц, но разве на них так жить будешь, а братаны мне здорово помогают, сибиряки, сами понимаете... А вот Москву плохо знают, они только в детстве тут были, посмотреть хотят. А вечером Леха и Саха меня в ресторан приглашают, "Золотой олень", слышали? Я-то сам по ресторанам не хожу, на что? Сейчас такие цены, одну зарплату за вечер оставишь...

Закусив губу от бешенства, Ворон глядел в наглые голубые глаза Сереги, потом перевел взгляд на шикарный особняк, никак не менее трехсот пятидесяти метров площади.

– Эх, дядя Олег, знали бы вы, сколько сил и трудов стоило мне все это построить, – поймал его взгляд Серега. – Да если бы не братья, жил бы я в старом доме. Помните нашу верандочку заплесневелую, сколько вы с покойным братухой там выпили, эх, весело было с вами, бабы какие, музыка... Вы мои учителя... Через вас и жизнь настоящую познал, мужскую. Жаль, братуха пил так сильно, не дожил до светлых времен... И мать не так давно преставилась, ангельская её душа... Ладно, дядя Олег, хотите, вечерком присоединяйтесь к нам, приезжайте в "Золотой олень" часикам к семи, Саха и Леха банковать будут, а мы с вами за их счет погудим. У Лехи столько денег, – подмигнул он. – Расколем его... Лады?

– Послушай, Серега, помоги мне, – тихо произнес Ворон. – А я помогу тебе, когда придет время. Я пригожусь тебе... Ты слышал такое погоняло Ворон?

– Что-то не припомню. И как это так "погоняло"? Это что, на жаргоне? Так я в этом ничего не понимаю.

– Что ты придуриваешься, Серега?! Это я Ворон, мне нужна твоя помощь. По старой дружбе! Мне нужно прикрытие. Я бы не обратился к тебе, если бы не крайняя необходимость.

– Вы хамите, дядя Олег, – спокойно возразил Серега. – Какой такой Ворон? Я этого ничего не знаю, и никакой такой помощи оказать вам не могу.

Он прекрасно знал, кто такой Ворон, хоть ему ни разу и не доводилось сидеть с ним. Он даже поверил в то, что Олег Быстров и Ворон одно лицо. Но он не собирался помогать ни Ворону, ни черту с рогами. У него свое дело, а у тех дела свои. Ворон так Ворон, ну и что? И никто бы не осудил его за то, что он не помог какому-то старому знакомому его брата, голословно утверждавшему, что он Ворон. Да и незачем было заниматься чем-то сомнительным на той улице, где жил сам. Еще если бы где-то на стороне, да что-то незначительное, можно было бы посодействовать, но здесь... засада, прикрытие... Странно даже, что такой человек как Ворон мог вообще подумать, что он на это решится.

– Все, дядя Олег, до свидания. Вы не обижайтесь, поймите меня правильно. Саха, Леха, братаны, поехали, мы ещё успеем Красную площадь посмотреть, а уж на Ленинские горы сами съездите, мне на работу пора, а то шеф такой строгий... Уволит еще, что я буду делать? Пельмени сибирские вам лепить?

Здоровенные и невозмутимые быки Саха и Леха, мрачно глядя на седого Ворона в золоченых очках, чинно прошествовали к белому "Мерседесу". Один из них сел за руль, другой – рядом. Серега пропустил в калитку Ворона и его спутников, а суровый охранник закрыл за ними и калитку и ворота.

– Ну ладно, дядя Олег, до встречи, будьте здоровы, – улыбнулся весьма довольный собой Серега и сел на заднее сидение "Мерседеса".

– Счастливо, – буркнул Ворон. Сказать что-нибудь крепкое на прощание он не решился. Перед ним был хитрый опасный зверь совершенно новой формации, не признающий никаких старых знакомств, ностальгии по прошлому, дружеской помощи. Это был человек, не сделающий без очевидной выгоды ни одного шага. В сущности, он и сам был таким. И встречая такого же, как сам, испытывал чувство раздражения.

"Мерседес" быстро рванул по узенькой улице, взметая пыль и скоро скрылся из виду. За воротами щелкнул замок, и трое остались стоять, не солоно хлебавши.

– Прогуляемся, что ли, по свежему воздуху, – предложил Ворон.

Спутники молча пошли тихим шагом рядом с Вороном. Дошли до дачи Полевицких. Ворон приостановился, остановились и те.

– Тишина, – сказал Ворон. – Вроде бы, никого.

– Да мы же говорили, все уехали.

– Ладно, подождите меня здесь. Я сам зайду.

Он открыл калитку и вошел в сад. Вспомнилось то утро семьдесят третьего года, осень, мокрые красные и желтые листья под ногами. И он, двадцатипятилетний Олег Быстров, шагающий по этим листьям отсюда прочь, ещё тогда понятия не имеющий о том, что где-то меньше, чем через полчаса он перестанет существовать в лице Олега Быстрова, вспомнился и ноябрьский полдень девяносто второго, когда они с Хряком отправили под мост бежевую "Волгу", отправили на тот свет Машу. Что-то роковое связывало его с этим местом, с этим подмосковным сосновым лесом. "Не остановиться ли в самом деле?" – подумалось ему. – "Пропади пропадом эта семейка..." И тут же вздрогнул от стыда – до него дошло, что это слабость. Ведь сейчас ему не нужно ничего – ни деньги, ни власть, ни покой... Ему нужна она, а раз она так поступает, она ответит за это... Он побеспокоится, чтобы она всю жизнь была несчастна. Он бы мог мигом организовать исчезновение, гибель её муженька, который перебежал ему дорогу, но это было бы романтично, она будет горевать, она останется молодой прекрасной вдовой... Нет уж, эта участь не для них... Он превратит её жизнь в нелепый фарс, он будет издеваться над ними ежедневно и каждый вечер наслаждаться их унижением. Поначалу он сорвет-таки их свадьбу, он доведет до смерти припадочного Аркашку, сожжет их ничтожный "Жигуленок", этого пацана ежедневно будут метелить пудовые кулаки и превратят его в полного дебила, их доконают звонки, угрозы, издевательства, ну а потом, когда она морально созреет, её привезут к нему, и здоровенные бугаи будут на его глазах насиловать её, он дождется того часа, когда она будет ползать перед ним на брюхе, придурочная сучка. Если она забеременеет от этого своего недоумка, то он и об этом побеспокоится. Словом, отныне он все дела бросит и займется только ей горе ей отныне. И он не станет откладывать эти дела в долгий ящик, сейчас это ударит гораздо больнее, пусть даже это рискованно. Что, этот припадочный Аркашка заявит на него в милицию? А что он там скажет? Что он, когда-то, двадцать с лишним лет назад, пытался его от ревности утопить и не дотопил, а потом их пугал пьяница Николашка, а потом он не сумел справиться с управлением машины и угробил свою жену, а потом его дочка тусовалась неизвестно с кем неизвестно где? Да что он о нем знает, этот дебил, этот вшивый интеллигент? Да кто его в наше время будет слушать?