Текст книги "Время terra incognita (СИ)"

Автор книги: Сергей Спящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Странно видеть человека, выполняющего задачу, которую мог бы выполнить автомат. Тем более безопасника.

Поездку в город он пропустил. Фоном слышал возбуждённые молодые голоса, но не воспринимал, дремля на плече у Наташи. Правда, когда пришло

время выходить, оказалось, что это Светино плечо, а Наташа сидела с другой стороны. Коля Гончар показал Мотыльку кулак, но он только улыбнулся.

Наташа спросила: -Проводить?

–И в кровать уложить– потребовал Мотылёк.

–Перебьёшься.

–Почему?– в духе новорождённого интеллекта спросил старший научный сотрудник и девушка сходу не нашлась с ответом.

Он закрыл глаза на минутку, а открыл уже под вечер. На столике рядом с кроватью стоял поднос с нехитрым завтраком: завёрнутыми в изолирующую

плёнку бутербродами и пакетом апельсинового сока. За окном ещё светло, но свет по вечернему мягок и слаб. Отбросив лёгкое покрывало, Мотылёк

обнаружил себя полностью одетым, только без ботинок, на измятой кровати. Ощутив дикий голод – взялся за бутерброды, терзая их, словно голодный

зверь.

В поисках ещё чего-нибудь съедобного, Мотылёк вышел из спальни в общий зал гостиничного номера. Там, на пушистом белом диване,

трансформированном из пары кресел и кофейного столика (из соображения экономии жилого места и удобства командировочных постояльцев, в

гостинице вся мебель являлась многофункциональной, способной служить в двух и более ипостасях) мирно беседовали Наташа, интеллект Новосибирск

и Конь. Причём голову последнего венчало нечто вроде фиолетовой тюбетейки с вышитым золотой нитью замысловатым орнаментом.

–Салам алейкум– голограмма Коня приподняла тюбетейку: -Наконец-то проснулся.

–И тебе этот, салам. Или правильно говорить «Ассалам алейкум»– засомневался Мотылёк. Мотнул головой и спросил: -Ребята, а поесть у нас что-нибудь

есть?

–Я сделала бутерброды– сказала Наташа.

–Хорошие бутерброды– одобрил Мотылёк: -Только крохотные.

–Вот бы изобрести вечный бутерброд– усмехнулся Конь. Достав из лежащей на коленях сумки свёрток, бросил его Мотыльку: -Лови!

Будучи полностью уверенным, что друг находится за сотни километров, в Краснопресненске, а на диване «сидит» его голографическое изображение в

режиме удалённого присутствия, Мотылёк не сделал и попытки поймать летящий свёрток. Голограммы ведь не могут бросаться материальными

объектами, верно?

Как оказалась, данная, конкретная голограмма могла. Ударивший Мотылька в грудь свёрток упал на пол.

–Разиня!– рассердился Конь: -Не проснулся ещё?

Мотылёк сказал: -Ты должен быть в Краснопресненске.

–Прилетел. Человек уже и прилететь не может?

–А что в свёртке?

–Довга. Ешь, не бойся. Между прочим, национальное азербайджанское блюдо. Там у меня две такие дев… товарища работают– поправился Конь:

–Собрали на дорогу.

Не дав ему договорить, Мотылёк крепко обнял Коня. Потом они вместе пробовали довгу, а Наташа, с невинным видом, расспрашивала Коня о его

взаимоотношениях с рабочими товарищами, которые не стесняются готовить ему в дорогу. Вкус у довги необычный, но стоило привыкнуть, как тарелки

показали дно.

–Береги там у себя ценные кадры– посоветовал другу Мотылёк.

–Поберегу– кивнул Конь.

Наташа фыркнула, а Новосибирск посмотрел на создателей и грустно сказал: -До того как закончатся отведённые Тимофеем Фёдоровичем сутки

принудительного отдыха осталось тридцать восемь с половиной тысяч секунд. Чуть меньше одиннадцати часов.

–Не пускают к малюткам?– сочувственно спросила Наташа.

Изображение десятилетнего мальчишки покачало головой: -Институт стоит на ушах. На них свалилось два интеллекта разом. Никто не предполагал, что

получится практически одновременно. Думали с разницей в месяц или два, а тут почти синхронно. Вот и бегают. Про меня временно забыли. Впрочем, это как раз хорошо. Только почему к новым интеллектам все внешние каналы связи заблокировали и даже меня не пускают?

–Для чистоты эксперимента– пожал плечами Мотылёк.

–Чтобы плохому не научил– ответил Конь.

–А хорошему?

–Хорошему без тебя научат.

–Злые вы– укорил Новосибирск: -А ещё люди. Человеки. Создатели.

Конь смущённо закашлялся. Наташа сполоснула тарелки и составила в стопку. Скрывая смущение, Конь сунул в руки Мотыльку тюбетейку: -Видишь

узор? Двухмерное отражение трёхмерной карты «паразитных» искажений снятых на момент рождения Нелли.

–Какой ещё Нелли?

–Краснопресненского интеллекта.

–Тоже те двое товарищей вышили?– поинтересовалась Наташа, рассматривая вышитый тонкой, как солнечный луч, нитью золотой узор.

Конь кивнул.

–И правда ценные кадры– вздохнула девушка.

Мотылёк выставил перед собой открытые ладони: -Постой. Так вы и имя краснопресненскому интеллекту успели придумать?

Конь довольно прищурился: -Пришлось целую битву за имя выдержать. Были там деятели собирающиеся назвать интеллект «рассветом коммунизма»

или «ДаЗдравМирРевой».

–Серьёзно, я не шучу– заверил друзей Конь: -Представляете как бы это звучало? Например: а реши-ка мне рассвет коммунизма дифференциальное

уравнение. Или: включи в общую сеть новые вычислительны блоки ДаЗдравМирРева!

–Жуть– согласился Новосибирск.

–Ты вообще молчи, Иван Фёдорович Крузенштерн – одновременно человек и пароход. Зачем выбрал имя совпадающее с названием города?

–Интеллектуальный город– улыбнулась Наташа.

–Может быть так и будет– согласился Новосибирск: -Я всё-таки расту. Одного ТяжМашСтроя уже мало. Я знаю, что способен на большее. Когда суета

вокруг новорождённых уляжется, попрошу Тимофея Фёдоровича поддержать вопрос в верхах.

Удивлённо поглядывающий на сформированный интеллектом интерфейс в виде нарисованного мальчишки, Мотылёк серьёзно сказал: Ты будешь

хорошим городом.

–Самым лучшим– пообещал Новосибирск: -У вас, людей, сейчас принято говорить: город-друг. Город-учёный. А если и правда город будет учёным, рабочим, администратором и, разумеется, другом каждому своему жителю?

–Загнул– одобрил Конь.

Интеллект сделал вид, будто покраснел, добавив немного розового к цвету щёк: -Учусь, понемногу.

Мотылёк накрыл рукой Наташину ладонь: -А мы своему так и не придумали!

Наташа засмеялась, прикрывая рот свободной ладонью.

–Что?

–Ребята, не обижайтесь, но вы сейчас разговариваете, словно молодые папаши.

В ответ сдвоенный хохот и несмелая улыбка нарисованная Новосибирском.

Отсмеявшись, Мотылёк поинтересовался у Наташи: -Как там остальные наши?

–Дружно подписывают подписки о неразглашении.

–Настолько серьёзно?

–Именно, что настолько.

–Достаточно уже сидеть в четырёх стенах– встал Конь: -Завтра к полудню мне нужно вернуться в Краснопресенск. Потому хватит терять время.

Предлагаю организовать рейд по достопримечательностям Чернореченска.

–Каким достопримечательностям?– не понял Мотылёк.

–Тебе лучше знать каким. Это ты прожил треть года в Чернореченске.

–Я не жил– возразил Мотылёк: -Я работал.

До поздней ночи Наташа водила троих друзей по городу. Всё верно – троих. Интеллект Новосибирск оставался с ними, знакомясь с Чернореченском

через видеокамеры в их коммуникаторах, слушая через микрофоны и разговаривая с помощью встроенных в коммуникаторы динамиков.

Новосибирску понравилось большое здание чернореченского интерактивного театра. Он даже предложил попробовать взломать театральную сеть и взять

под управление распределённые театральные голопроекторы. В ответ Конь напомнил, чем закончилась для интеллекта первая (и единственная, по

крайней мере, из известных ребятам) попытка взлома институтской сети. Безопасников тогда набежало – прорва. И каждый сотрудник НИИ был

вынужден писать объяснительную. В том числе и Новосибирск. В то время он был ещё маленький, совсем не умел обманывать и честно написал:

–Люблю решать сложные и интересные задачи. Задача взлома сети сложна и интересна. Прошу прощения за доставленные неудобства. Задача скрытого

взлома сети более сложна и более интересна. Прошу разрешения освободить треть вычислительных ресурсов для её решения.

А уж что ему на это ответил комитет государственной безопасности – вовсе песня.

–Думаешь смог бы?– спросил Мотылёк: -Взломать? Всё-таки Чернореченск город промышленного и оборонного значения. Здесь должна стоять

повышенная защита.

–С вероятностью в восемьдесят процентов удалось бы взломать в тайне от отдела информационного контроля местного отделения комитета

государственной безопасности– ответил из коммуникатора Новосибирск: -Меня тренировали.

–Кто тебя тренировал?– удивлённо спросил Мотылёк.

–Люди из отдела информационного контроля, новосибирского отделения.

–Вот так живёшь и не знаешь, что с ребёнком делают– посетовал Конь.

Мотылёк спросил: -Разве это не должно быть секретной информацией?

–Безопасники не указывали скрывать факт тренировок.

–Ослы!– резюмировал Конь: -Совсем не умеют общаться с искусственным интеллектом и спросить у тех, кто умеет, разумеется, не удосужились.

–Новосибирск, ты ведь понимаешь: информация о тренировках в ремесле взломщика не для всеобщего распространения?– сказала Наташа: -Почему ты не

напомнил им взять с тебя слово, что будешь молчать?

–Вот ещё!– фыркнул коммуникатор: -Надо оно мне – лишними обещаниями себя ограничивать. Вдруг понадобится что-нибудь взломать, а я, видите ли, обещал этого не делать. Знаешь, как больно нарушать обещание? От этого вся, любовно выстроенная, система моральных приоритетов вразнос идёт. Тем

более я не кому-нибудь там рассказываю, а вам. Вы – особый случай.

–Спасибо.

–Не за что– ответил всё ещё не научившийся обманывать и недоговаривать с человеческой изворотливостью, искусственный интеллект Новосибирск: -Это

факт, а за факты не благодарят.

От здания заводского управления Новосибирск пришёл в восторг, заявив, что хочет себе такое же. В парке он выразил неудовольствие в беспорядке

растущими деревьями. Вот если бы их посадили по линеечке, то садовым роботам легче было бы поддерживать порядок в парке и, следовательно, можно

сократить количество роботов.

Наташа засмеялась.

Новосибирск возразил: -Я понимаю: лес – не парк. В лесу пусть растут как хотят. А парк это часть города. Здесь всё должно быть сделано по уму.

–Рано тебе ещё доверять управление целым гордом– покачал головой Конь: -Такого натворишь…

–Попробуй изучить архитектуру и ландшафтный дизайн– посоветовал Мотылёк.

–Хорошо– согласился Новосибирск: -Попробую.

Когда на город опустилась поздняя летняя ночь, сотнями тысяч огней зажглись фонари и засверкали прямоугольные алмазы окон – друзья проводили

Коня на вокзал. Аэропорт вынесен за город и туда ходят поезда с крохотного, пригородного вокзала.

–Передавай привет своим двум товарищам– попросил Мотылёк.

–Поцелуй их за нас– Наташа чмокнула Коня в щёку. Но она ещё плохо знала лучшего друга Мотылька. Подобным Коня не смутишь.

–Не беспокойтесь, довезу поцелуй в сохранности и передам со стократным увеличением– ответил невозмутимый Конь: -У нас там тесный рабочий

коллектив, сильные товарищеские узы и близкие рабочие отношения.

–У нас тоже тесный коллектив– сказал Мотылёк прижимая к себе Наташу. Нечего целовать всяких там. Даже если этот всякий – его лучший друг.

Курсирующий между аэропортом и городом короткий поезд, всего из трёх вагонов, увёз Коня в ночь. Новосибирску пришлось отключиться, так как пять

часов непрерывного поддержания канала связи истощили батареи их коммуникаторов. Заметно похолодало. Погода открытым текстом намекала людям

на скорый приход осени. Днями ещё кажется, будто продолжается лето, но к вечеру понимаешь: уже осень. В родном, для Мотылька, Новосибирске, наверное, уже зачастили холодные дожди, а здесь лишь немного упала ночная температура. Здорово жить на юге, но и без зимы, без сорокаградусных

морозов под новый год, без сугробов в рост человека и больше, он тоже не смог бы.

Наташа ёжилась под действием ночной прохлады. Мотылёк крепко обнимал её. В истощённый коммуникатор, сохранивший едва ли десять процентов

заряда, пришло сообщение от Коня.

–Классная девчонка– писал друг: -Поздравляю.

–Он считает тебя классной девчонкой– поделился с Наташей Мотылёк.

–Твой друг гениальный, странно обаятельный, невоспитанный, хам– сказала Наташа: -И что это за прозвище такое «Конь»? Только не передавай ему мои

слова.

–Да ладно– отмахнулся Мотылёк: -Коню прекрасно известно кто он такой. Это его устраивает. И меняться не собирается.

Мимо пронеслись приехавшие на увёзшем Коня поезде пассажиры из аэропорта. Наташа и Мотылёк шли медленным шагом, их обгоняли. Два раз

толкнули, один извинились.

–Нужно придумать имя для интеллекта.

–Думаешь, нам позволят назвать его?– усомнилась Наташа.

–Почему нет? Главное чтобы сам интеллект согласился.

Проводив Наташу, обратно в гостиницу Мотылёк возвращался один. Время – перелом ночи, самая середина. Ещё несколько минут и первая половина

закончится, начнётся вторая. Часть огней погасла. Над городом проступили звёзды: бледные и едва видимые. Чтобы любоваться звёздным сиянием

необходимо ехать за городскую черту, а ещё лучше подняться на орбитальную станцию или попасть в одну из лунных баз.

Часть звёзд мерцала, едва заметно передвигаясь по небосклону – орбитальные станции или подплывающие из пространства к Земле космические

корабли.

Задрав голову и рассматривая бледные звёздные тени, Мотылёк думал обо всё на свете и ни о чём конкретно.

Например, о Наташе. Если придётся возвращаться в Новосибирск. Поедет ли она с ним? А он? Он позовёт её? Кому, как ни Мотыльку, знать ответ.

Однако не знает. Сейчас, под звёздным небом, отгороженным иллюминацией ночного города, он не знает ничего.

Новосибирск говорит, что вырастает. Ему уже мало одного завода, хочет большего. Чем это кончится – неизвестно.

Безымянная малышка, новый искусственный интеллект. Ведь получилось! И даже два раза, если считать Краснопресненский успех Коня. Блестящее

практическое подтверждение заумной теоретической концепции. Не один, не два, целых три интеллекта. Пожалуй, уже возможно утверждать: методика

практически отработана. Если надо, можно ставить рождение искусственных интеллектов на поток. Но надо ли? Сможет ли НИИ СамСиса справиться с

воспитанием сразу трёх, а может быть и больше, интеллектов? Тут с одним Новосибирском хлопот не оберёшься и совершенно не знаешь, чем всё

закончится.

Наверное, так же чувствовали себя древние мореплаватели первый раз ступающие на новооткрытые земли. Что это за земля: большой остров или

настоящий материк? Какие звери водятся здесь? Какие растения растут? Есть ли люди? Ничего неизвестно – вперёдсмотрящий увидел землю пару часов

назад и меньше часа, как корабль вошёл в подходящую бухту и матросы высадились на шлюпке. Земля terra incognita. Неизвестная земля: полная тайн, загадок, секретов и, может быть, ловушек для неосторожных путешественников.

Однако давным-давно все неизвестные земли открыты. Сама планета подробно картографирована и легко просматривается линзами искусственных глаз

многочисленной группировки орбитальных спутников. Неизвестных земель больше нет. По крайней мере, не на этой планете. Зато есть странное время.

Наступает новая эпоха. Изменится абсолютно всё, всё будет по-другому. Появление искусственного интеллекта можно сравнить с начальным периодом

индустриализации и первым увиденным крестьянами трактором. Тысячелетиями принципы сельского хозяйства практически не изменялись. А тут

трактор – странная, непонятная штуковина. Что с ней делать? А что она может сделать с тобой?

Это страшно.

И ещё весело.

Безбашенным, крышесносящем весельем. Мы молоды, а не стары! Пусть всё изменится! Как там у Багрицкого: …и выходит песня. Топотом шагов. В мир

открытый настежь. Бешенству ветров.

Глава7

-Подождите! – остановил его Горюнов. – Вы не только шофер, но еще и отец... Или вы забыли от этом? Чтобы водить машину, нужно знать технику, нужно иметь права, а чтобы воспитывать детей, ничего такого не нужно. Так?

Матвеев Герман. Новый директор

Мотылёк имел неприятную беседу с безопасниками. Но об этом позже.

В Чернореченск пришла осень. Исходили позолотой листья, небо покрылось бронёй низких тяжёлых туч. Время от времени шёл тёплый, как парное

молоко, дождь.

Наташа, с помощью Эры, закончила своих «светлячков» и теперь ломала голову, что с ними делать. Кто такая Эра? Такое имя избрал новорождённый

интеллект из предложенного комсомольцами списка. Одновременно начальный период летоисчисления и сокращение по первым буквам словосочетания

«электронный разум». Красивое имя: Эра.

Основным графическим интерфейсом для общения с людьми, Эра выбрала бледнокожую рыжеволосую веснушчатую девчонку с вздёрнутым,

смотрящим немного в сторону, носом. К слову, краснопресненский интеллект, Нэлли, выбрала графический интерфейс тоже в виде девчонки, только

смуглой и большеглазой, с тонкими, как карандашный след, губами.

После того как Новосибирск добился разрешения на не лимитированное общение с новыми интеллектами, их уровень быстро подрос, став сравнимым с

уровнем развития Новосибирска. Так в НИИ СамСиса оказалось на два объекта исследования и на два сотрудника больше.

Вообще-то штат НИИ вырос чуть ли не на порядок. Никто не предполагал одновременного появления сразу двух новых интеллектов. Тут не совсем

понятно, что делать с одним Новосибирском и вдруг появляются двое новых. Теория прошла блестящую проверку практикой. Учёные внезапно осознали: создание новых интеллектов всего лишь вопрос времени и ресурсов. Десятки. Сотни. Может быть даже тысячи искусственных интеллектов. Со свистом

завертелись бюрократические шестерёнки. Первым выхлопом заработавшей государственной машины стало официальное признание троих

существующих, и всех последующих, интеллектов полноправными гражданами Советского Союза.

Новосибирск, Эра и Нэлли, в присутствии учёных, военных и высокопоставленных партийных бонз, принесли присягу. Красивая церемония, хотя и

глупая. Высокопоставленные партийцы рассматривали голографические интерфейсы интеллектов с таким видом, будто им показывали умеющего играть

на балалайке говорящего медведя. Специально прилетевший в Москву, ради участия в церемонии, Тимофей Фёдорович откровенно скучал, рассматривая

изящную лепнину и позолоту высоких потолков. Журналистов на церемонию принятия гражданства первыми представителями нечеловеческого разума

не пригласили. Безопасники настаивали на сокрытии факта существования интеллектов как государственной тайны, но Тимофей Фёдорович боялся, что

уже слишком поздно. Слишком уж неосторожны были учёные, слишком сосредоточенны на решении задачи, чтобы дополнительно озаботиться

вопросами секретности.

Интеллекты крайне плохо транспортабельны. Точнее вообще не транспортабельны. Раковины суперкомпьютеров, сотни километров проложенных сетей.

Всё это можно перевезти, но по частям. Всё равно, что при перевозке человека отдельно доставить ухо, отдельно нос или, скажем, глаз, а в месте

назначения собрать и ожидать, будто пассажир сейчас встанет с каталки и пойдёт своим шагом. В обычных условиях это не представляет проблемы.

Интеллект может удалённо переместится в любое место, где переносная или стационарная аппаратура ловят сигнал сети. Но вот спрятать их настоящие

тела из миллиардов элементарных вычислительных блоков довольно сложно.

Раздались громкие хлопки ладоней. Новосибирск закончил чтение присяги и отошёл в сторону, пропуская Нэлли.

–Что за иррациональная приверженность к ритуалам?– подумал Тимофей Фёдорович не забывая хлопать ладонями: -Нам бы ещё выпить дурманящего

напитка и сплясать вокруг костра. Глупая, бесполезная церемония. Нельзя считать нечеловеческий разум полностью равным человеческому. Это

неправильно даже с логической точки зрения. Неправильно давать одному интеллекту один голос, неправильно втискивать искусственный разум в рамки

разработанных людьми и для людей законов. Здесь требуется напряжённая совместная работа юристов и учёных по законодательной подготовке

продуктивного взаимосуществоания интеллектов и людей. Но руководство, как всегда, пошло по самому простому и потому априорно неправильному

пути. Нужно было посоветоваться с учёными, прежде чем принимать решение.

Хотя, может быть, дать гражданство интеллектам верное решение? Мы, учёные, вечно недовольны политиками, но вытащи нас из лабораторий и

институтов, посади на место не слишком большого управленца и мы таким дел натворим – два года исправлять придётся.

Снова хлопки в ладоши. Закончив чтение присяги, Нэлли резко кивнула, отчего из стороны в сторону мотнулись десятки коротких косичек. Тимофей

Фёдорович, в который уже раз, отметил полную естественность в движениях нарисованных интеллектами графических интерфейсов. Человек и тот не

смог бы двигаться настолько естественно. Удобно, когда можешь сколько угодно порождать отдельные потоки мышления и поручать им различные

задачи, например контроль над графическим интерфейсом.

Высокопоставленные партийные товарищи хлопали в ладоши. Это напоминало сцену из любительского домашнего театра. В малом торжественном зале

Кремля собрались полсотни взрослых мужчин. Именитых, высокопоставленных. Высшие чины армии, комитета государственной безопасности, плюс

немного причастных учёных. После окончания церемонии намечено знакомство интеллектов с генеральным секретарём.

Растянутый во всю стену красный флаг. Цвет казался удивительно насыщенным и ярким, будто его только что испарили, очистили на хроматографе и

нанесли заново. Идеальный красный цвет. В центре зала трое детей. На самом деле это всего лишь голограммы не существующих в материальном мире

вне информационной сети искусственных интеллектов.

–Клянусь!– закончила чтение присяги Эра тщательно смоделированным голосом: звонким и чистым.

Тимофей Фёдорович не заметил, как действие захватило и его. Вроде бы только что мысленно ерничал и посмеивался над серьёзными лицами народных

слуг, а сейчас, вместе со всеми, бьёт ладонью по ладони. И не символически, чтобы лишь не выделяться, а по честному, от души.

Прошедший месяц оказался богат на события. Им и до этого не приходилось скучать. Однако втиснувшихся в прошедший месяц событий хватило бы на

целый год. А кому иному и на целую жизнь.

Краснопресненский и Чернореченский производственные комплексы трясло ветром перемен. Производственные цепочки спешно перестраивались.

Интеллекты на практике перенимали опыт у рабочих и мастеров. К сожалению не все хорошие мастера оказались такими же хорошими учителями, а кое-

кто и вовсе не горел желанием учить «программу» своей работе. Нужно признать, что у них для этого имелись некоторые основания. Производственный

комплекс под управлением интеллекта требовал меньше обслуживающего персонала, чем такой же комплекс под управлением администрации и ЕУС.

Освободившихся рабочих и вспомогательный персонал переводили на другие заводы и производственные комплексы. Кроме того рядом с

Чернореченском началось большое строительство дополнительных производственных мощностей и там тоже требовалось много людей. На городских

улицах появилось множество новых лиц. В основном приехали странствующие таборы строителей, сетепрокладчиков и энергетиков. Новые мощности

нуждались в большом количестве энергии.

Тех из чернореченских комсомольцев, кто не разъехался по городам необъятной родины, с радостью принимал в штат научно-исследовательский

институт самоорганизующихся систем. Почти у каждого комсомольца имелся какой-то свой, выстраданный, проект. Смелые, интересные, сложные и

необычные задачки – то, что требуется для развития интеллекта.

Участие интеллекта существенно продвигало «проекты» к реализации. Наташа закончила своих светлячков. Комсомольцы опробовали и признали

годными множество завершённых проектов. Небольшой фурор произвело построение точной математической модели движения роботов с чётным

количеством конечностей (четыре, восемь, сорок) и нечётным (пять, девять, сорок один). Результаты оказались востребованы десятками тысяч школьных

и любительских кружков роботехников-концструкторов. А выработанной методикой завязывания длинных углеродных молекул в морские узлы

заинтересовались учёные занимающиеся вопросами биосинтеза.

От взаимодействия интеллекта и энтузиастов из чернореченского комсомола родилось что-то вроде маленькой фабрики по генерированию и воплощению

необычных идей и рацпредложений. Никто этого не ожидал. Поток несложных, бытовых изобретений рос. Сам по себе интеллект почти ничего не

придумывал, только помогал комсомольцам обсчитать и моделировать их собственные разработки. Пришлось Тимофею Фёдоровичу создавать внутри

института экспертную комиссию по оценке пользы и применимости микроизобретений. Людей, как всегда, не хватало.

Новосибирск вышел за рамки завода тяжёлого машиностроительного завода и городского информационного кольца, управляя уже несколькими

производствами в новосибирской области. Также ему, в порядке эксперимента, доверили управлять одним из хозяйственных подотделов ленинского

района. Вначале получалось не слишком хорошо – всё портил человеческий фактор. Однако Новосибирск быстро приноровился и по сумме показателей

возглавляемый им подотдел начал подниматься в еженедельном рейтинге.

Такого рода игры, когда с одной стороны выступает кто-нибудь из интеллектов, а с другой человеческий коллектив, приносили огромную пользу всем

участникам. Преимуществом людей были личный опыт, многочисленность и интуиция. Преимуществом интеллектов – искусственная

энциклопедичность, скорость и многопоточность мышления. Чем больше развивались интеллекты, тем чаще люди проигрывали в подобных играх. Но не

всегда. Люди тоже учились

Вариаций таких игр можно придумать огромное множество. Два конструкторских бюро решающих конкретную техническую задачу. Одно бюро

настоящее, а другое – интеллект. Научно производственное объединение с собственным производством и один из цехов огромного завода под

управлением интеллекта. Кто справится быстрее, тщательнее, лучше?

Дана аналитическая задача в военно-математической игре «Зарница» по выявлению условного шпиона якобы окопавшегося в Чернореченске. В своё

время образованный энтузиастами из чернореченского комсомола любительский аналитический клуб состязался с интеллектом Эрой на нестандартность

подходов к решению.

Два десятка мальчишек, учащихся средней школы, делятся на две группы. Одну группу обучают работе на управляемых станках последней модификации

УС-14 лучшие мастера, другую группу учит интеллект. Потом независимая комиссия принимает зачёт у юных рабочих и определяет победителя.

Связанные с общением с людьми задачи традиционно трудны для интеллектов. Но и интеллекты уже далеко не такие, какими были ещё пару недель

назад. Темпы их развития впечатляли даже настроенных наиболее скептически.

Тимофей Фёдорович проводил больше времени мотаясь по собраниям и министерским кабинетам, чем в институте. Он уже привык к обилию и размеру

звёздочек на погонах генералов и адмиралов. Появление интеллектов само по себе изменяло концепцию производства. Потенциально оно изменяло очень

многое в привычном укладе вещей. Изменяло почти всё, только отнюдь не все это понимали.

–У нас есть искусственные интеллекты?– говорил Тимофею Фёдоровичу какой-нибудь заместитель заместителя министра экономики промышленности:

–Молодцы товарищи учёные! Давайте «оснастим» интеллектом каждый завод и производственный комплекс. Пусть работают, приумножают народные

богатства.

–Интеллекты?– сомневались генералы: -Слишком огромные, чтобы быть мобильными? Нельзя посадить в космический корабль? Только удалённое

управление боевыми роботами? Нет, не надо. Удалённое управление легко гасится помехами. Говорите – теоретически можно вырастить интеллект в

компьютерах лунных баз? Это становится интересно, продолжайте.

–Как могут интеллекты способствовать в сокрытии факта своего существования?– спрашивали безопасники: -Взлом компьютерных систем?

Многофакторный анализ? Неплохо, но честно говоря, у нас есть и свои специалисты и для анализа и для взлома.

Коллеги учёные, с которыми изредка пересекался Тимофей Фёдорович в своём забеге по начальственным кабинетам, робко интересовались: -Могут ли

интеллекты помочь в решении фундаментальных научных проблем или в разрешении вопросов возникающих на переднем краю современной науки?

В ответ Тимофей Фёдорович пожимал плечами и рассказывал о маленькой фабрике по генерации пусть чисто прикладных, но смелых и необычных, идей

возникающих в результате совместной работы чернореченского интеллекта и нескольких десятков энтузиастов белковой природы.

–Что вы говорите!– восклицал собеседник.

Тимофей Фёдорович устало вздыхал. Он говорил, что не нужно использовать микроскоп как дубинку. Микроскопу то ничего не будет, он прочный. Да и

новая дубинка пригодилась бы племени троглодитов. Но всё равно не надо использовать микроскоп в качестве дубины. По крайней мере, не на

постоянной основе. Вот уже месяц, как Тимофей Фёдорович говорил об этом. Говорил, ему кивали, улыбались, пожимали руку, но… не слышали.

У Коня произошло маленькое ЧП. Двое его самых близких, по работе, товарищей поссорились и требовали у него выбрать наконец кого-то одного. Не

долго думая, Конь сказал обоим, что выбирает именно их. Когда они узнали об этом, мигом помирились и принялись дружно игнорировать Коня.

Отчаявшийся Конь каждый день дарил по два букета цветов. Выброшенные цветы медленно и печально умирали на лестничных площадках пока

автоматические уборщики не классифицировали их как мусор и не убирали, освобождая место для новых. Конь звонил Мотыльку и жаловался: его

ценные кадры продолжали дуться, общение свелось исключительно к рабочим темам.

–Рабочий процесс страдает– жаловался другу Конь: -Я теперь ни о чём не могу думать, кроме них. А они – эх! Вот скажи: как выбрать одну из двух

половинок разрезанного апельсина? Невозможно выбрать. А они не понимают. Раньше обоих всё устраивало. Что изменилось?

Мотылёк не совсем понимал, в чём сложность выбора между апельсиновыми половинками, но сочувственно кивал и предлагал не сбавлять напора. В

конце концов, нет таких крепостей, которые рано или поздно бы не пали при правильной осаде.

У самого Мотылька с Наташей всё было отлично. Настолько отлично, что когда Наташа намекнула о знакомстве с её родителями, Мотылёк пожал

плечами и сказал: -Почему бы и нет. Когда поедем?

–Не знаю– растерялась Наташа: -Ты так быстро согласился. Я не ожидала.

К чернореченскому интеллекту подключали дополнительные вычислительные блоки. Эре приходилось включать их в свою сеть. На самом деле не такой

простой и «приятный» процесс, как могло бы показаться. Вот представьте, что вам добавили третью руку. На самом деле третья рука крайне полезная

штука, когда нужно выставить на стол сразу три тарелки супа или когда в мобиле одной рукой держишься за поручень, в другой держишь сумки и вдруг