Текст книги "Я попал в ЛитРПГ-2, или как прокачать суккуба (СИ)"

Автор книги: Сергей Чехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Какого?.. У меня глюки или он уплывает?

– Не глюки, – прорычала суккуба.

– Пистон... Надо было слушать Вальку и сразу взять лодки.

Пока болтали, волна степняков хлынула через расшатанный частокол и с яростью смерча накинулась на острозубых ублюдков. Наемники сражались как звери, не обращая внимания на численное превосходство, и отправили в долину духов немало воинов, пока клинья мятежников вонзались в беглецов и оттесняли к воде. Шансов у отделившейся половины не было – напоив озеро свежей кровью, эльфы холмов ударили в спины сопротивляющимся, смяли и без того нестройный порядок и расправились с противником за считанные минуты.

Арьергард не преодолел и половины пути до укреплений, когда последний враг издал последний вопль, пронзенный зазубренным копьем. Мы взяли берег с минимальными потерями, но вот беда – от этого плацдарма ни холодно, ни жарко, а Эль-Тиран все дальше и дальше.

– Ковен! – легонько тряхнул подзависшую соратницу за плечо. – Собери всех колдунов, пусть свяжут из бревен плоты. С десяток, чтобы разместились по полсотни воинов. На носах сделайте борта в половину роста высотой – хоть какая-то защита от стрел. Когда закончите, закрепите ниже кормы вот это – можно сделать из стволов и расщепленных досок. Если надо – припрягите бойцов. Времени в обрез, на все про все – край час, поняла?

Ведьма кивнула. В свою очередь, разровнял ботинком песок и начертил некое подобие гребного колеса – продолговатая основа с притороченными лопастями. С учетом того, как ловко эльфы обращаются с деревом, корнями и травами, сварганить такие штуки и привести в движение не составит никакого труда. Вон, каких големов лепят – и ничего, а тут и пятиклассники на труде справятся. В итоге выйдут самые настоящие десантные катера, способные в два счета догнать неповоротливого гиганта.

Работа закипела, а растекшийся над пляжем шум поспорил бы со столярной мастерской. Всюду трещало и лопалось, летела стружка, отряды под предводительством чародеев носились к «живой» земле и выкорчевывали все, до чего дотягивалась магия, а затем волокли на стройку бухты тугих канатов. Ведомые пассами рук и ударами посохов бревна летели к воде, где напитанные волшбой зеленые щупальца хватали добычу и стягивали в плавучие площадки. Остроухие, с детства привыкшие к подобным посохам, без страха и сомнений набивались на плоты так, что крайним приходилось свешивать ноги в воду. Обточенные концы колесных валов зажали толстыми тугими корневищами – долго такая конструкция не прослужит, да нам долго и не надо, добраться бы до покачивающейся вдали столицы.

– Ну ты и выдумщик, – крякнул Макар, встав рядом и опершись на молот.

Пожал плечами и улыбнулся.

– Никогда не знаешь, где пригодится всякая фигня из интернета.

– А я говорила, – назидательно произнесла Вальхалла, – надо лодки брать.

– Почти закончили, – окинул взглядом плавсредства и удовлетворенно кивнул. – Пора устроить этим скотам высадку в Нормандии.

Верзила хмыкнул.

– Лишь бы не попасть на Омаха-бич.

***

Под чутким управлением колдунов загруженные под завязку плоты выстроились в шахматном порядке: три – два, три – два. Чтобы не класть все яйца в одну корзину, поборники расположились по отдельности, и если кого-то потопят на подходе, остальные примут командование. Бонусом ко всем приставили по жрецу на случай непредвиденных обстоятельств, в возникновении коих никто не сомневался. Из-за чего даже распределили между собой своеобразные звания – Макар самый главный, за ним Валька, а я на дне рейтинга. Спорить не стал – при абордаже толку от меня меньше всего, ведь рубка в тесных замкнутых пространствах – это вам не фигурки по полю расставлять.

Закончив с приготовлениями, на полных магических парах устремились к Эль-Тирану. Поначалу показалось странным, что у защитников нет никаких осадных машин вроде тех же баллист, но когда на носу сверкнула фигура в просторной белой мантии, все вопросы отпали сами собой. Взмах похожего на скрипичный ключ посоха – и в небе вспыхнула огненная глыба весом в тонну и раскаленная практически до состояния магмы. Пронзив воздух огненным штырем, метеорит врезался в воду в нескольких метрах от углового плота, но взрыва и последующей за ним волны хватило, чтобы перевернуть тяжеленную вязанку как картонку.

Другие плоты закачались щепками, и если бы не Хира, вовремя схватившая за шиворот, точно свалился бы за борт. Потерпевшие крушение эльфы выжили, но канаты полопались, бревна разошлись, и бойцы уже не могли продолжать наступление. Им повезло – минуту спустя камень угодил аккурат в центр левого катера из второго ряда, и обугленные ошметки тел долетели до моего «катера», идущего в самом хвосте.

Гильер собственной персоной – тут и гадать нечего. Хотел швырнуть сферу в ответ, но суккуба вцепилась в запястье и рывком опустила руку. Ну и силища, однако – в армреслинг с чертовкой лучше не играть.

– Не лезь, – зашипела, спрятавшись за баррикадой на носу.

– Чего?

– Башку включай хоть иногда. Во-первых, не добросишь – слишком далеко. Во-вторых, ублюдок заметит, откуда колдуют, и начнет прицельно бомбить по нам. Жди до слепой зоны.

У меня чуть челюсть не отвисла от таких откровений. Ладно я в «Эпоху» рублюсь с детства, но прислужница-то где набралась таких тактических хитростей, вроде той же демаскировки. Неужели у одного рыжего любителя верховодить ордами бесов?

– Держись крепче.

Демоница упала на живот, зачерпнула горсть воды и зашептала в нее, как в рацию. Миг спустя плоты дернулись в стороны, точно спугнутая окунем стайка мальков.

– Что за?.. – еле успел расставить шире ноги, чтобы сохранить равновесие.

– Лавируем! – отозвалась подруга. – Реще надо кумекать, но мон женераль забыл, что главное на войне.

– Маневры?

– Думать, млять, башкой! А орать верхом на коне любой дурак может.

Платформы пошли синусоидами с постоянно меняющимися амплитудами, не давая колдуну взять упреждение. Впрочем, Гильер тоже оказался со смекалочкой, и взорвал третий снаряд на излете, накрыв едва ли не все «катера» расплавленной шрапнелью. На нашем покосило не меньше трети, а я сам спасся исключительно благодаря близости носовой баррикады. Бойцов разорвало в клочья, палубу залило кровью и кишками, а в бревнах и шаге от моей тушки пробило обугленную дыру, куда пролез бы целиком.

И все же восемь плотов из десяти подобрались вплотную к нависшему борту плавучей цитадели, однако неприятности на этом не закончились. Безумный чароплет не мог метать болиды без риска задеть своих, зато рядовые волшебники и лучники оттягивались на всю катушку. Вскрики и вопли долетали до ушей каждую секунду – укрепления защищали лишь тех, кто вжимался в них всем телом, а остальных шили, как крыс в ведрах.

Соратники падали, пронзенные стрелами, прыгали в воду, объятые пламенем, роняли требуху из вспоротых осколками животов. Файерболы совсем не по-мультяшному сносили головы и отрывали конечности, и от здешнего реализма не блеванул только потому, что остолбенел от увиденного. Запахло солью, металлом и дерьмом. Запахло войной. И если особо впечатлительные личности хватались за сердце при виде жестокости в каком-нибудь «Постале» или «Мэнханте», после чего обвиняли игры во всех смертных грехах и пагубном влиянии на подростков, то «Иринор» запретили бы на следующий же день. И правильно бы, сука, сделали.

– Ну как, мон женераль? – рявкнула Хира, умудряющаяся следить за ходом боя и по необходимости вносить корректировки через магический радиоэфир, используя эльфа-ведьмака в качестве передатчика. – Поиграл в стратежку? Ощутил себя героем? Привыкай – тут и не такое увидишь. Нижний мир? О нет, сладкий – в аду куда спокойнее!

– Пора с этим заканчивать, – сплюнул и взглянул на браслет – фиал под завязку, а значит, будет очень-очень больно. – Антон! Сюда!

Сквозь гомонящую толпу протиснулся пухлый усатый мужичок за сорок, на ходу доставая кадило.

– Лечи нон-стоп, понял? Что бы ни случилось – не прерывай каст!

Бледный игрок с вытаращенными глазами и дрожащим подбородком кивнул. Я высунулся из-за укрытия и запалил «Чих Дракона», начав перекачивать в сферу накопленное моджо. На первом делении почувствовал легкий жар, будто провел рукой над разогретой сковородой. На втором возникло стойкое ощущение, что сжал в руке трубу центрального отопления – старую, чугунную, на пике сибирской зимы. После третьего прикосновение к закипевшему чайнику не показалось бы таким уж болезненным. Четыре «кубика» спустя кожа зашипела и покрылась волдырями, и, невзирая на суетливые старания лекаря, от боли закололо в затылке, а слезы обожгли веки. И все же продолжил насыщать сверхновую силой, жмурясь, скрежеща зубами и роняя на щеки теплые капли.

– Артур, хватит! – крикнула суккуба. – Бросай!

Увы, нельзя – второго шанса никто не даст. Ворота хоть и выглядят маленькими, но вряд ли слабо укреплены и являются уязвимой точкой, вроде канализации в Хельмовой Пади или шахты реактора Звезды Смерти. Хрен там плавал. Скорее, наоборот – это одна из самых прочных деталей, и если ошибиться с дозой и не вынести преграду с первого заклинания, накопить энергию на второе уже не успею, и нас перебьют всех до единого. Так что лучше потерпеть боль раз, чем больше никогда не чувствовать боли. Ноу пейн – ноу гейн, бро.

Минус пять делений. Золотистая корочка подгорела, пахнуло жженой плотью, от которой не спасала пляшущая под носом курильница. Шесть ячеек – звуки стихли, качка ослабла, день сменился поздним вечером. Семь долой – и мучения исчезли вместе с нервными окончаниями. Утекло восьмое – не присматривался, но, по-моему, на кончиках пальцев проступили кости. Без девяти финиш – я плыл в черной тишине, я обретал покой... Десять из десяти, о господи, десять из десяти! Сфера превратилась в черное яблоко на фоне солнца – замах, бросок – и ка-а-а-а-а-к шандарахнуло. Как тарарахнуло! Как йебанулло, простите мой франсе. Возможно, показалось – в таком состоянии свидетель из меня не очень – но Эль-Тиран пошатнулся от взрыва, будто борт на небольшой скорости протаранила точно такая же махина. Волна высотой с человека подбросила плоты как пушинки, я на миг ощутил невесомость и ухнул вниз, врезавшись спиной в бревна.

Комариный писк залил уши, полностью лишив слуха. Попробовал встать, но то и дело поскальзывался на мокрой коре и все не мог взять в толк, почему на «катере» остался жалкий десяток бойцов. Остальные барахтались повсюду, и пятачок перед огромной дырой выглядел так, словно корабль – это гигантская пиньята, под завязку забитая вооруженными эльфами. И в эту чертову разноцветную ламу в упор бахнули из дробовика, и содержимое просыпалось в озеро. Но, несмотря на кажущийся кавардак, соратники кто на плотах, кто вплавь подбирались к проему и теснили оглушенных, ошарашенных защитников.

Высадка началась.

Глава 20. Никто не вечен. Ничто не вечно

Уцелевшие «катера» сбились у пролома в один большой понтон. Три сотни эльфов под предводительством Макара и Вальхаллы ревущей толпой хлынули на нижнюю палубу. Рогатая бестия неслась в первом ряду, бешеной росомахой прыгая на ошеломленных врагов, располосовывая когтями и топча копытами упавших. Здесь, вровень с ватерлинией, находились разделенные переборками трюмы – огромные, как крытые стадионы.

И то ли прихвостни Гильера переживали не лучшие времена, то ли просто не нуждались в большом количестве припасов, но штабели ящиков заметно поредели, а стоящие вдоль бортов деревянные цистерны от пола до потолка ничем не могли помочь защитникам. Зажатые меж ребер шпангоутов громады не опрокинуть, не разломать, не построить из досок баррикады. У латников не было ни малейшего преимущества, кроме численного, да и то потеряли в мгновение ока.

Высшие в мантиях и кирасах сражались из последних сил, но дизмораль не давала развернуться на всю катушку, преодолеть предел возможностей и задействовать внутренние резервы. Мятежники, наоборот, буквально источали благородную ярость и жажду справедливой мести. Каждый напитанный боевым духом воин стоил двоих, а то и троих противников, а с поддержкой поборников у прихвостней не оставалось ни шанса. Если говорить привычным языком, первые получили дебафф от подсознательного ощущения грядущего поражения, а вторые воодушевились предвкушением скорой победы.

О чем вообще речь, когда удар рыцарского молота опрокидывал четверых, а вихрь топоров кромсал эльфов, как газонокосилка – траву. Кстати, о траве. Ведьмаки под командой Ковен не могли как-либо повлиять не белую древесину Эль-Тирана, зато прекрасно справлялись с местным дощатым хламом, натасканным за год пребывания в Эльфере, вроде тех же клетей и пеньковых канатов. Огненные маги пытались хоть как-то повлиять на битву, но то и дело отвлекались на летящие со скоростью ветра щепки, а парочку чародеев удавили подползшие сзади веревки.

Приходилось наблюдать за абордажем со стороны – несмотря на старания жрецов, кисти выглядели крайне паршиво и нестерпимо болели. А в таком состоянии мог запросто уронить сферу или сбить траекторию и пожечь своих. Да и протискиваться сквозь плотную разгоряченную толпу – себе дороже, и все же исхитрился забросить ревущую комету в башню ящиков и похоронить под тлеющими обломками притаившегося волшебника. Тогда-то стало ясно, почему «правильные» колдуны сражаются вяло и тщательно выбирают цели – груды сухого барахла могли вспыхнуть от неточного попадания и если не спалить живьем, то отравить дымом и соратников, и чужаков.

Под неостановимым натиском гильерцы пятились к переборке, отмахиваясь саблями и тыча копьями из-за плеч первого ряда. Несмотря на неминуемую гибель, эльфы умудрялись сохранять строй и отступать чуть выгнутым дугой каре, сдерживая атаки с трех сторон. И когда большая часть добралась до носового отсека, проем шириной в футбольные ворота захлопнула упавшая сверху решетка.

Еще подумал при первом взгляде на переборку – и почему ворота не приладили? Мало ли какая в плавании беда приключится – пираты нападут, в трюме заведутся крысы-переростки, понадобится защитить груз от любопытных пассажиров – как ни крути, а без ворот никак. И не догадался, воевода сраный, что из-за нагромождения ящиков открывать и закрывать створки крайне неудобно, зато ничто не мешает соорудить опускную решетку.

Западня не остановила повстанцев, и брошенных на растерзание противников ждала страшная участь. В пылу расправы мало кто услышал лязг и глухой грохот – перекрыли кормовой отсек, захлопнув вторгшихся бунтарей в гигантской мышеловке. Секунды спустя чародеи зажгли сгустки пламени во вскинутых над головами ладонях и с именем вожака на устах метнули заклинания под ноги. Самосожжение не прошло напрасно – огонь перекинулся на расколотые, растоптанные, опрокинутые ящики и бухты канатов, а помещение начал заволакивать едкий дым.

Увы, но меру нельзя назвать отчаянной: пожар не причинял вреда корпусу, словно белые доски пропитали огнеупорным составом. Корабль в любом раскладе остался бы на плаву, а вот непрошеным гостям в скором времени светило отравление угарным газом. Почуяв нависшую гибель, соратники помчали к дыре в борту, лишь чудом не затоптав меня. Успел отбежать и, задыхаясь и кашляя, заорал:

– Бочки! Ломайте бочки!

Цистерны тоже сделали из той же породы – бессмысленно ждать, когда емкости прогорят. Но даже удары могучего молота по сливным кранам – самому слабому и уязвимому месту – пробивали далеко не сразу, а ведь узкое отверстие еще предстояло расширить. Хира и Валька по стуку нашли одну полную и начали со всей мочи кромсать, но все, чего добились – россыпи едва сочащихся царапин.

Хотел рвануть пару штук сферой, но потратил последние капли моджо на чародея, а новое наотрез отказывалось копиться из-за першения в горле, непрерывного кашля и слез. Чтобы не сачковать, подобрал с залитого кровью пола топор и застучал по доскам в надежде расшатать стык между ними. Однако таинственные бондари постарались на славу – массивные обручи стягивали так, что проще прорубить кирпичную стену, чем это проклятое дерево. И все же не сдавался, наплевав на дикую боль в обожженных ладонях: замах – удар, замах – удар. Что это скользит на рукоятке? Кровь и горелые лоскуты? Да и пес с ними: замах – удар, замах – удар. Терпение и труд, терпение и труд...

Серые клубы поднялись до пояса, от гари и удушья кружилась голова, но емкость наконец поддалась, выстрелив тугой струей из пробоя. Судя по журчанию в непроглядном мареве, ребята тоже не ударили лицами в грязь и справились с жизненно важной задачей. Хлюпая по растекающимся лужам, добрался до плотов, склонился к воде и задышал тяжело, словно загнанная собака.

Огонь растекся по полу в центре отсека – прогорая, штабеля ящиков падали и разваливались относительно ровным слоем, отчего десятки, если не сотни тонн воды потушили очаги за считанные минуты. И все же около трех десятков союзников не пережили газовую атаку – скрюченные закопченные тела разительно выделялись среди изрубленных, изуродованных и покрытых бурой коркой трупов.

– Зараза... – умылся, прополоскал рот и сплюнул в отражение. – Развяжите плот, возьмите бревна и выносите гребаные ворота!

– А ты думал, в сказку попал? – суккуба присела на корточки и поболтала когтями в озере, оставив на глади алую муть. – Война – это ад, сынок.

– Заметно, – перевернулся и уставился в потемневшую лазурь, чувствуя спиной дрожь таранных ударов. – Че-т я подустал... Пора заканчивать эту ветку и дуть в отпуск.

Гильерцы оборонялись как могли, тыча копьями и стреляя сквозь прутья, но ведьмаки надежно прикрывали товарищей уцелевшим деревянным мусором. С каждым натиском решетка шаталась все сильнее, и тут в памяти всплыл забавный эпизод из «Шанхайского полдня», когда герои пытались выбраться из полицейского участка. Вкратце обрисовал суть Ковен – девушка уловила смысл на лету, тем более ей не пришлось мочить канаты для дополнительной прочности – бухты и так пропитала вода из пробитых бочек.

Под грохот, лязг и хлюпанье сотен ног пенька обвила крайние пары прутьев и сдавила, как тисками. Искореженный металл вырвало из пазов, и многотонная решетка рухнула на защитников, размозжив головы и покалечив не меньше половины из них. Стоны раненых утонули в оглушительном реве, заглушившем бы и водопад. При виде разъяренной, алчущей мести толпы латники бросили оружие и рванули к лестнице на среднюю палубу. Мятежники догоняли ублюдков, сбивали с ног и без зазрения совести кололи, рубили и резали в спины. Час благородства иссяк, когда на костер отправили первого невиновного, и наступил час воздаяния, а кара потерявших самое дорогое – родных, друзей, дома – никогда не будет чинной и справедливой. И никто не вправе требовать иного.

Последние противники успели добраться до широких и тяжелых, как шпалы, ступеней, ползя и простирая руки к безучастным стенам. Трюм – наш, а там и до всего Эль-Тирана недалеко. Надо лишь передохнуть, привести в порядок снаряжение, мысли и подготовиться к решающему броску. Убедить разбушевавшихся мстителей в необходимости короткой остановки удалось далеко не сразу, и когда повстанцы начали выстраиваться в плотный кулак для молниеносного штурма, на лестничную площадку спустился... Хорват.

Надменный взгляд, ехидная улыбка и ни намека на страх – еще бы, ведь перед ним шла закованная в кандалы Надин. Выглядела Пресмелая Дева хуже узницы Бастилии – посеревшая кожа, осунувшиеся щеки, темные мешки под глазами, в которых не сразу признал синяки. Одежка местами сопрела, местами зияла прорехами характерной продолговатой формы – поработали кнутом, не делая скидок на пол и возраст.

– Эй, Артур! – Корица осклабился. – Ты ведь за ней пришел? Забирай, но с одним условием! Слушаешь?

– Говори, – вышел вперед, по пути положив ладонь на молот скрежещущего зубами Макара и мягко опустив оружие.

– Пвп! – карикатурно, будто злодей из дешевого мультика, выпалил ублюдок. – Один на один! Только ты и я – иначе девчонке кирдык.

– Где подвох?

– Все честно, – предатель дернул наброшенную на шею пленницы удавку, вынудив Надю едва слышно всхлипнуть. – Просто я игрок. Нет, не задрот вроде тебя. Я люблю риск, азарт и ставки. И чем больше на кону – тем веселее. Разве не в этом смысл жизни?

– Саня, все кончено, – ответил с нотками меланхолии, плавно перетекающей в апатию – голосом человека, который озвучивает слишком очевидные и понятные вещи. – Отпусти ее и катись на хер.

– О нет, мой друг, – глаза Хорвата блеснули, и только тогда я в полной мере осознал, что парень напротив – не просто отморозок, а самый настоящий психопат, творящий зло не выгоды ради, а потому, что в кайф. – Самое интересное только начинается! Жду наверху. Выкинешь фокус... – клинок неуловимо быстро выскользнул из ножен и приподнял дрожащий подбородок узницы, – я выкину свой. И поверь, у меня получится лучше. Не затягивай, братан.

– Вот же сука! – рявкнул рыцарь, когда Корица скрылся, прячась за девушкой с таким усердием, словно в него целилась дюжина профессиональных снайперов с топовыми винтовками.

– И что теперь делать? – Валька положила топорики на плечи и вздохнула, неотрывно глядя на подъем. – Может, отвлечь, а потом...

– Нет, – шагнул на ступени и добавил, не оборачиваясь: – Я пойду.

– Прикалываешься?! – верзила чуть кувалду не выронил. – Да там засада – зуб даю!

– Вряд ли, – качнул головой. – Иначе потребовал бы взять Хиру или сразу обменять на пленницу. Я этому козлу сто лет не нужен, он здесь за суккубой. К тому же, моя смерть ровным счетом ничего не изменит. Думаю, Хорват и впрямь решил поиграть напоследок.

– Идиотизм, – фыркнула рыжая.

– Возможно, – не удержался от улыбки – забота товарищей скорее забавляла, пусть и по-доброму, а не нагоняла драмы. – Но выбора нет.

– Да погоди, – наседал здоровяк, – не гони гусей. Посидим, покумекаем и что-нибудь придумаем. На кой по чепухе гробиться?!

– Иногда бывает так, – обернулся и посмотрел на притихших соратников, аки пророк на паству, – что для победы нужно прыгнуть в пасть чудовища. Не убегать, не уклоняться, не пытаться договориться и найти компромисс. А просто взять – и прыгнуть. Понимаете?

– Нет! – буркнул Макар. – Тебя, походу, совсем контузило.

– А я понимаю.

Стуча копытами по доскам, Хира подошла вплотную и стальной хваткой сжала голову, чтобы уж точно не извернулся. В глазах огонь, приоткрытые губки влажно блестят, хвост трубой – привстала на цыпочках, рывок – и вот мы уже единое целое. Кладу руку на сердце – по сравнению с поцелуем демоницы внезапный засос Ковен немногим лучше лобызаний с подкисшим помидором. Я тот еще спец в делах амурных, но когда время буквально замирает, а все вокруг расплывается, словно с выкрученным до упора моушин блюром – это о чем-то да говорит.

Подрагивающие колени суккубы сомкнулись, мои ладони легли на поясницу и скользнули вверх – сперва несмело, затем уверенно, прямиком под куртку – вдоль рубцов, мимо завязанных узлом тесемок с накатом на острые бугорки лопаток, а оттуда сразу вниз – по бокам к упругому основанию хвостика.

А что в это время вытворял длиннющий и во всех смыслах хорошо подвешенный язык не передать ни на одном языке мира. Десять делений фиала меньше чем за десять секунд близости – до сих пор удивляюсь, как только нигде ничего не лопнуло. Мы припали губами, как умирающие от жажды к бутылке ключевой воды и пили друг друга до последней капли. Несмотря на поистине адскую страсть, стучащее пневмомолотом сердце обливал тот же мед, что и в далеком ночном наваждении, но в разы гуще и горячее. Я насыщался не возбуждением единым, меня одолевали страх потери, волнение перед скорым расставанием и тревога за сокрытое туманом войны будущее. Зато знал наверняка – хочу растянуть момент как можно дольше, чтобы клеймом отпечатать в мозгу и унести в бесконечное путешествие по долине смерти.

– Хорош... – девушка отпрянула и облизнулась, – уже челюсть занемела. Продолжим, когда вернешься, – подруга чмокнула на прощанье и подмигнула.

– Хира, я...

– Потом, – голос звякнул скрещенными клинками, на побледневшее лицо упала тень. – Тебе пора. Навешай этому педику за всю хурму.

***

То, что я увидел на средней палубе, больше всего напоминало внутренний двор тюрьмы – громадного, мать его, Алькатраса размером с пригородный поселок. Вдоль бортов и по центру тянулись каюты – три ряда по три яруса – их разделяли расширяющиеся к корме коридоры, утопающие во тьме подобно подгорным туннелям. Свет столбами падал сквозь редкие решетки в потолке, а в промежутках между ними царила чуть разбавленная тьма, где без труда спрятался бы и рядовой игрок, а не разбойник с прокачанным стелсом. Представить сложно, сколько эльфов здесь размещались прежде – тысячи, десятки тысяч? – и заблудиться среди нагромождений построек проще, чем в гонконгских трущобах.

Поэтому старался не приближаться к дверям и черным провалам окон – оставался на свету, вслушивался в любые, даже самые тихие шорохи, и пристально следил за пляшущими на периферии зрения тенями, каждая из которых могла вознаградить невнимательность кинжалом в спину. И попутно вспоминал, как вытащить рогу из инвиза, не прощупывая все встречные углы огненными шарами.

– Ты ведь понимаешь, что сопротивление – бессмысленно?

Крутанулся на триста шестьдесят, оставив черные разводы на досках, и вскинул руки, но голос, казалось, лился отовсюду, будто вещал сам сумрак.

– Не бесполезно, отнюдь, – вкрадчиво шептала полутьма знакомым фальцетом психопата. – Просто смысла нет. Никто не запретит долбить лбом стенку, только... зачем? Ведь за стеной пустота. Или же там спрятано вовсе не то, что хочешь найти. Ты думаешь на несколько шагов вперед. Просчитываешь комбинации и держишь в уме все ходы в попытке повлиять на итог. Но... – сгустившийся воздух зашелестел кожаным плащом, – проблема в том, что партия уже сыграна.

Пропустил слова безумца мимо ушей и сосредоточился на том, ради чего и отважился на столь рискованное мероприятие.

– Я здесь! – вертелся на месте, выискивая врага и готовясь нанести удар в любой момент. – Как ты просил! Отпусти Надю.

– Сам отпустишь, – Корица усмехнулся. – Если выживешь, конечно. А если сольешься, милашку освободят твои друзья. Все честно. Никакого обмана. Кстати... вот вертишься, крутишься, суетишься, но в упор ничего не видишь. Потому что не знаешь, куда надо смотреть. Таких, как ты – самовлюбленных и слепых – объединяет одна исключительная черта – непробиваемая детская наивность. Все вы на полном серьезе считаете, что мир играет по вашим правилам. Не так? Тогда почему хмуришься и поджимаешь губы? Полагаешь, я вру? Да ни разу. И это легко доказать.

Из ниоткуда со свистом выпорхнул метательный нож и вонзился в плечо на половину клинка и чиркнув по костям. Вспышка боли и страха на миг окунула в непроглядное марево, а левую часть тела словно ошпарили раскаленным маслом. Скрючился в три погибели, шипя сквозь стиснутые зубы, и вырвал оружие, добавив к и без того удивительным очучениям слепящие вспышки, подкатившую тошноту и привкус желчи.

Разумеется, Хорвату ничто не мешало метнуть сталь в голову или горло, но обнаглевший от безнаказанности ублюдок полностью вжился в роль кота и предлагал примерить шкуру мышки. Проще говоря, решил всласть поиграться, растягивая удовольствие от собственного превосходства и наслаждаясь чужими страданиями, как и положено прирожденному маньяку. Что же, пусть в этой катке я мышь, но даже ребенок знает, кто кому навешает – Том Джерри или Джерри Тому.

– Почему не бежишь? – шептала тьма. – Прячься! Продумывай ходы. Расписывай графики. Складывай и вычитай, считай проценты и вероятности. Или еще раз угостить чем-нибудь остреньким? Не жалко. Но помни – маленьких ножиков всего пять, а за ними очередь большого. Впрочем, чего распинаюсь – ты с ним уже знаком.

Я стоял в падающем с потолка золотистом столбе, зажимая рану и озираясь по сторонам. План предателя прост до безобразия – спугнуть во мрак, где против разбойника нет шансов. Тьма – вотчина убийцы, моя же – свет, как бы странно это ни звучало с учетом полученного класса.

– Беги! – вслед за отрывистым воплем вылетел второй кинжал и впился в икру, на полногтя не достав до кости.

Притворился, что в бессилье рухнул на колено, а сам внимательно ощупал рукоятку, морщась и дыша быстрее загнанного коня. Тонкий штырь торчал под небольшим – градусов тридцать – углом, а значит, противник выхаживал по террасе второго яруса, прячась под навесом верхних кают от лучей из вентиляционных решеток. Левое плечо, левая нога – одно направление, разные точки, подтверждающие мое предположение. Но бить наугад по-прежнему чревато – если промахнусь, враг занервничает, испугается и прикончит на месте. Такие кадры стоят из себя неустрашимых хищников лишь на безопасной дистанции, а почуяв клюв жареного петуха в известном месте, сразу прекращают спектакль и делают все ради быстрой и безболезненной победы. Увы, я находился в слишком уязвимой позиции, чтобы колдовать куда попало, в то время как Хорват непрерывно держал на прицеле, и в меткости выродка сомневаться не приходилось.

– Геройствуешь? – Корица хохотнул. – Ну-ну. Рука по локоть в жопе, а Петрушка все пыжится. Лучше весели меня – спрячься, покричи, умоляй о пощаде. Шевелись, не то заскучаю. А это чревато. Давай!

Пауза после выкрика означала одно – враг потянулся к ножнам за очередным снарядом. Траектория броска вычислена, время атаки определено, и как только до уха долетел нарастающий свист, резко развернулся и со всей силы тряхнул пропитанным насквозь рукавом. Алые капли веером упали на стену, отчетливо заметные на белых досках даже в полумраке. И лишь широкий участок посредине пунктирной линии остался чист и в прямом смысле не запятнан, будто каюту в этом месте заслонила невидимая преграда.

Наспех вогнав в сферу два кубика энергии, швырнул заклинание точно в цель – заранее морально приготовившись и ни секунды не сомневаясь, ведь разбойники ребята прыткие, затормозишь – и снова потеряешь. Крик, раздавшийся после взрыва, запомнится на всю оставшуюся жизнь. Так кричат, упав с небольшой высоты, или угодив под не успевшую разогнаться машину, или когда пальцы по нерасторопности зажимает прессом. Когда боль недостаточно сильна для шока или потери сознания, и пострадавший чувствует накатывающую волну от первого касания до полного растекания по всему телу.

Файербол разворотил настил под Хорватом, и убийца грохнулся под ноги, издав новый вопль – тихий, протяжный, больше похожий на стон, но оттого не менее жуткий. Несмотря на все расчеты и приготовления, шар угодил не в парня, а лопнул рядом, о чем говорила уцелевшая, хоть и заметно потрепанная одежда и слегка покрасневшая кожа. Но кровь на губах, под носом и в ушах намекала на тяжелейшие внутренние повреждения. Взрывная волна переломала ребра, отчего Корица часто и мелко дышал, а малейший хрип или кашель отражались гримасами невыносимых мучений. И, тем не менее, психопат раз за разом натягивал улыбку, не моргая глядя в глаза.