Текст книги "Я попал в ЛитРПГ-2, или как прокачать суккуба (СИ)"

Автор книги: Сергей Чехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12. Путь на север

Дым не успел развеяться, а по ушам резанул тонкий заунывный плач. Валька, склонившись над бездыханным телом, трясла за плечи, хлопала по щекам, поливала почерневший разрез целебным зельем, но душа бедняги уже отошла в лучший из миров. Не верю в высшие силы, но по сравнению с «Иринором» и ад не покажется таким уж поганым местечком.

– Жень... – бормотала воительница, но больше от отчаяния, чем в безумной попытке оживить подругу. – Женька...

Жрица уставилась на сияющую лазурь, чуть приоткрыв рот – если не смотреть ниже подбородка, казалось, девушка увидела в высоте нечто необычное, вроде косяка залетных лебедей или похожее на дракона облако. Того и гляди поднимет руку, укажет пальцем и воскликнет: видел, видел?!

Но рана столь глубока, что на позвонке отчетливо чернеет царапина от лезвия. Почему Евгения? Ни я, ни кто-то другой? Как давно Хорват следил за нами? Ведь наверняка знал, куда больнее всего ударить. Действия разбойника только кажутся хаотичными и спонтанными, но на деле каждое ведет к определенному и далеко не бесполезному результату. Понять бы только, кому выгодны все эти козни, интриги и заговоры, где концы у вьющихся веревочек и в какую стороны нацелены развешанные по стенам ружья.

– Оставь, – Макар с медвежьей нежностью положил лапищи на дрожащие плечи и отвернул соратницу от трупа.

Валькирия, до того тихонько льющая слезы, резко покраснела, поморщилась, как от стакана лимонного фрэша, и протяжно завыла. Верзила опустился на колено, чтобы лицо Вальки достало хотя бы до щеки, и неловко обнял. В свою очередь, рыцарь не ревел, не вопил, задрав голову, не крушил все вокруг, а лишь глубоко вздохнул и незряче уставился перед собой, как рентгеном пронзив палубу, меня, берег и, казалось, саму ткань виртуального мироздания. И, несмотря на внешнее спокойствие, блестящая росой сталь не сулила убийце и предателю ничего хорошего.

Наблюдая за этим, раз за разом прокручивал в голове один и тот же вопрос, пока не отважился задать его Хире.

– Почему? – обернулся к стоящей бок-о-бок суккубе. – Почему ты не убила ублюдка?

– Я – оружие, – равнодушно отозвалась демоница. – Как меч, кинжал или лук. Из ножен не достанешь, в ладони не сожмешь, но суть та же – оружие игрока не убивает других игроков само по себе, без приказа. Таковы правила. К тому же, ты бы вряд ли обрадовался такому своеволию. Запричитал бы о добре и зле, темной и светлой сторонах, о чести и достоинстве, миролюбии и прощении... В общем, нес бы свой привычный паладинский бред. К тому же, есть выборы, которые должен сделать лично ты. Без советников, посредников и прочих посторонних. И нести за эти выборы безраздельную ответственность, а не говорить потом: Хира то, Хира это, а я не я и суккуба не моя.

Вздохнул и свесил голову – логика странная, но напарница права в одном: скажи она пару дней назад, что хладнокровно расправилась с живым человеком, не предупредив и не спросив моего мнения, и это закончилось бы весьма плачевно для наших отношений. Но то было бы пару дней назад.

Макар осторожно отстранился от подруги и склонился над телом. Средним и указательным пальцами зачерпнул сгустившуюся кровь с шеи и провел по своему лицу – прямой линией ото лба к заросшей щеке, через влажные веки и напухшую каменным желваком скулу.

– Я отомщу, – прохрипел великан и отшагнул.

Вот так коротко и просто – без рассказа о былых подвигах усопшей, обещаний встретиться в иной жизни и перечислений кар и зверств, что выпадут на долю выродка, когда его (вне всяких сомнений) достанут из-под земли. Но в этой емкой фразе таилась такая угроза, какую не смогли бы передать и несколько абзацев клятвенной речи.

Вальхалла смочила подушечки и провела черту, и, несмотря на разводы соленой влаги, кровь въелась в кожу глубже татуировки.

– Я отомщу, – рыжик всхлипнула в последний раз и встала рядом с товарищем.

– Ладно, – буркнул Макар. – Пора.

– Еще нет.

Пересилив тошноту и головокружение, на одеревеневших, как ходули, ногах приблизился к распростертому телу и преклонил колено, точно рыцарь перед посвящением. В какой-то мере это и есть обряд инициации, вернее – первый его шаг, а сколько их всего будет, и к чему приведут – к победам или поражениям, радостям или лишениям – вряд ли кто-либо сумеет предсказать. Но это – мой первый экзамен на переход из ипостаси неуверенного наивного нелюдима в иной уровень: лучший, худший – неясно, однако путь закончится лишь тогда, когда кровь убийцы смоет с лица бурую полосу.

– Я отомщу.

Соратники недоуменно переглянулись и нахмурились, глядя на меня.

– Уверен? – с нотками настороженности уточнила Валька.

– Это не просто дань уважения, – проворчал бугай. – Такими словами не разбрасываются.

Выпрямился и посмотрел каждому в глаза – достаточно долго, чтобы не оставить причин для сомнений и подозрений в нерешительности.

– Я не бросаю слов на ветер. Никаких.

– Хм... – великан снова смерил меня хмурым, но будто бы другим – новым – взглядом и протянул ладонь шириною с чайное блюдце. – Тогда добро пожаловать в «Побратимы».

От погребального костра единогласно отказались. Во-первых, слишком долго, а счет уже давно пошел на часы. Во-вторых, Макару не терпелось сжечь ко всем чертям всю баржу, прошедшую долгую дорогу от символа дерзких успехов к угрюмому застою и позорной капитуляции. Ведь никогда прежде доски старого корабля не орошала кровь членов клана, а теперь и от былых заслуг, и от самой группы единомышленников остались только блеклые воспоминания в тени полузабытой славы.

Опрокинув бочку с маслом, рыцарь швырнул под лестницу фонарь и спрыгнул на остатки причала за мгновения до того, как из люка поползли языки жадного пламени. Всего за пару минут деревянный исполин обзавелся пышной огненной шапкой, раскачивающейся на ветру как стог подожженной соломы. Вот и все. Жил себе человек, клюнул на легкий заработок и сгинул в неизведанных далях, так и не попрощавшись, не перебросившись строчкой с родными и друзьями. Был ли у Евгении парень или муж? Семья, дети? Из какого города, кем трудилась, чем развлекалась в свободное время? Как вскоре выяснилось, жрица очень не любила личные разговоры и почти ничего не поведала местным приятелям.

А пепел уже не приоткроет завесу тайны. И некому положить цветы на могилу, потому что и могилы-то никакой нет. И сколько таких «неизвестных солдат» по всему Иринору, сожранных чудищами, оставленных на растерзание диким животным, заблудившихся в непроходимых чащах и туманных болотах, провалившихся в бездонные пещеры или утонувших в бескрайних реках? Даже если выберусь отсюда и призову к ответу разработчиков, даже если выясню адрес Жени и сообщу близким страшную весть, чтобы отец наконец перестал оббивать пороги, а мать выплакала последние слезы... Сколько еще трупов никогда не удастся опознать? Сколько еще жертв бесследно поглотит эта проклятая игра? А может, это не игра вовсе? Человек в черном, договор, странный мир, полный ужасов, боли и коварства? Да нет... Так не бывает.

Мы стояли у воды – четыре силуэта на фоне ревущего пожара, и безучастно смотрели на схватку протуберанцев и сполохов.

– И что теперь делать? – выдохнула воительница, задав вопрос, о котором размышлял каждый из нас.

– То, что давно хотели, – прорычал Макар, закинув молот на плечо. – Еще с первых дней, когда чужаки устроили беспредел. Раз Хорват спелся с Гильером – значит, пора кончать обоих. Я отправлюсь в степи и тонко намекну, что неплохо бы освободить Пресмелую Деву, пока та еще жива. Ты, Валюш, поищи наших – Женьку любили многие, уверен, не мы одни захотим отомстить. А потом заскочите к болотным. Уж эти-то ребята не откажутся вернуть себе Эльфер. Вы же, – верзила резко повернулся, вынудив нас с демоницей невольно вздрогнуть, – скачите на север, в холмы. Там собрались не только мятежники, но и беглые язычники и колдуны – все те, кому новая власть обещала костры и пытки. Задача не из легких, но, думаю, поклонники темных наук сумеют найти общий язык, – рыцарь подмигнул и хлопнул по плечу. – Если все пройдет удачно – мы сами вас найдем. А если нет... что же, апните третий и валите из гребаной дыры как можно дальше. Эту помойку уже сам демиург не спасет.

Не сказав больше ни слова, побратимы запрыгнули в седла и умчали вверх по склону. Нам же еще предстояло выбрать коней – благо в зарослях пасся целый табун бесхозных маунтов. В далеком-предалеком детстве довелось разок покататься верхом – на конной экскурсии в Крыму. Тогда диковатому двенадцатилетнему пареньку с отросшими патлами (длинные волосы – это же круто, ага) инструктор выдал беременную клячу с двумя жеребятами. И знаете – хоть и пришлось плестись в хвосте колонны, но поладил со спутницей практически сразу. Характерами сошлись, не иначе – молодая мама оказалась такой же тихой, безропотной и спокойной, как и наездник, и прекрасно слушалась без понуканий, дерганья вожжами и «пришпоривания» кроссовками по бокам.

Наверное, поэтому и выбрал низкорослую белоснежную лошадку с огромными черными глазами и ниспадающей до середины груди пушистой гривой. Уже и не вспомню, кому маунт принадлежал прежде – то ли наемнику, то ли гильерцу, но лошадь без каких-либо проблем и брыканий откликнулась на зов, выбралась из зарослей и ткнулась мокрыми губами в протянутую ладонь. Погладил красавицу по шершавому носу, округлым, что у хомяка, щекам и бережно взял под уздцы. Зашел с боку – животинка стояла как вкопанная и лишь нацеливала в мою сторону уши – и взялся за луку. Стопу в стремя, рывок, ногу через круп – готово. Не сложнее, чем оседлать «козла» в школьном спортзале. Легкое касание пятки – и кобылка пошла вперед. Вожжи влево-вправо – и мгновенная, без лагов и пинга, смена курса. С управлением разобрался – все шикарно, осталось придумать кличку.

– Пожалуй, – чуть склонился ко вскинутым над макушкой «локаторам», – назову тебя Уклейкой. Не против?

Лошадь ответила молчаливым согласием.

– Пф-ф-ф... – Демоница с насмешкой осмотрела мой выбор и хохотнула. – Ты бы еще палку между ног просунул и поскакал – и то быстрее бы вышло.

– Ну, найди получше, – спокойно ответил, поглаживая кобылку по шелковистым прядям.

– Ну и найду.

Хира с важным видом углубилась в камыш, чтобы дюжину секунд спустя вылететь оттуда кувырком через голову. Следом выбежал черный как смоль жеребец из породы боевых да норовистых, взрыл копытом песок и с предупреждением фыркнул, прежде чем удалиться.

– Ты в порядке? – уже собрался нестись на выручку, но суккуба встала и отряхнула рельефный живот, где наливались синевой фингалы в форме подков.

– Кто-то сейчас огребет, – прислужница закатила рукава и, опустив рога, зашагала за обидчиком.

– Хира! – спешился и рванул за ней. – Поедем вдвоем, места хватит.

Но меня никто не послушал (впрочем, ничего нового). Какое-то время царила напряженная тишина, даже лошади то и дело приподнимали морды из зарослей и тревожно переглядывались. А затем округу огласило звонкое ржание, затрещали ветки, зашуршали кусты, и мимо на полной скорости пролетел несчастный коник, волоча за собой вцепившуюся в удила девушку.

Суккуба болталась как тряпка в зубах терьера, вцепившись в ремень и оставляя за собой длинные борозды, но хватки не ослабляла с твердым намерением добиться задуманного: не то в силу характера, не то, чтобы не упасть в грязь перед хозяином. Что же, в грязь (точнее, размоченный прибоем песок) она все же упала, когда жеребец встал на дыбы и заплясал, мотая шеей из стороны в сторону. Не дав настырной бестии опомниться, скакун занес ногу, намереваясь обрушиться всем весом и раздавить кости, но на помощь неожиданно пришла Уклейка. Лошадка сердито всхрапнула, топнула, и конь как стоял – так и замер, после чего виновато тряхнул гривой и побрел восвояси.

Остановило ли это бесовку? Черта с два. Не прошло и минуты, как засранка снова пахала пляж копытами, но в третий раз вороной красавец действовал умнее и просто зашел по шею в реку. Хира явно посчитала этот жест признанием собственного превосходства и проявлением покорности, но первая же попытка забраться в седло выявила интересную анатомическую особенность – копыто, как бы это помягче сказать, не очень-то входило в стремя. Потому что оное предназначалось для людских, а не демонических ног. Девушка попробовала взлезть на круп иначе, проявляя чудеса ловкости и акробатики, но в конечном итоге сорвалась и с рогами ушла в воду.

Уже начал вспоминать правила реанимации при утоплении, но вот над зеркальной гладью показались острые кончики, потом красная макушка, а за ней и облепленное мокрыми прядями угрюмое лицо. Демоница вышла на берег медленным шагом, как богатыри из мультика, и ткнула пальцем в шевелящиеся кусты.

– Я тебя еще найду. Пасись – оглядывайся.

Казалось, проблема решена, а конфликт исчерпан, но самое худшее только начиналось. Забрался в седло, спутница кое-как вскарабкалась на узкий участок между лукой и основанием шеи, нещадно хватая лошадку за гриву и елозя ногами по шкуре. К чести Уклейки, все мучения выдержала с истинно-спартанским хладнокровием, но не проскакала и ста шагов, как суккуба дернулась и толкнула меня плечом.

– Не липни! И не сопи на ухо!

– А как я буду вожжи держать? Ремни короткие.

И это чистая правда – чтобы управлять маунтом, приходилось вжиматься в спину суккубы, и, что тут греха таить, дыхание от этого реже не становилось.

– Бестолочь, – прорычала прислужница, разворачиваясь лицом. – Ничего не можешь, ничего не умеешь...

Смена положения мало что изменила, ведь теперь рубаху подпирали не острые лопатки, а упругие округлости. Да и сама поза сразу напомнила о знаменитой сцене с чучелом единорога, и в довесок к прочим «неудобствам» добавилось непрерывное жужжание амулета.

– О, Тьма, как же ты бесишь.

Хира слезла, обошла кобылку сзади, словно позабыв недавний печальный опыт, и прыжком заскочила на круп. Да, на стоянке это действительно бы помогло – меня ничто не касалось и не отвлекало, но переход на легкую рысцу вынудил девушку податься вперед, чтобы удержать равновесие, и затвердевшие от трения и прохлады намоченной одежды кнопочки на каждом шагу вонзались под лопатки. И если я мерзко сопел от внезапной близости, то демоница из-за тряски дышала так, что мог бы приготовить безе, просто окунув левую руку в яичные белки.

Поэтому на достигнутом успехе суккуба решила не останавливаться, и, лишь чудом не свалившись, на ходу пересела спиной к спине. И хоть со стороны это выглядело донельзя комично, в итоге устроило обоих, а хлещущие по затылку и шее волосы малость охладили пыл.

– Тебе удобно?

– Просто заткнись, – прошипели в ответ.

Чтобы не взбираться по склону, на котором попутчица гарантировано бы грохнулась, направил скакуна вдоль берега вверх по течению, и на пологом участке выехал к вездесущим пшеничным полям, истыканным мельничными башнями и усыпанным хуторами и селами. Впереди белели стрельчатые стены Эль-Гедона, но путь пролегал на значительном удалении от города. Сверился по заходящему солнцу и поскакал к окутанному маревом косогору, держась подальше от любых следов эльфийской деятельности.

И если ничего не изменится (в чем сильно сомневался), дорога займет остаток дня и половину ночи. Без привалов на попить-поесть как-нибудь вытерпим, но двигаться даже при лунном свете слишком опасно – велик риск заблудиться или заехать в гнездо чудовищ. А значит, ночлегом придется озаботиться при любом раскладе. И в идеале – не на свежем воздухе, а под крышей, ведь после заката похолодает, а на пламя костра мигом слетятся разбойники или разъезды гильерских дозорных (что, впрочем, одно и то же).

– Хира?

– Я вас внимательно слушаю.

– Ты когда-нибудь... – запнулся, собираясь с духом, потому что и спрашивать такое уже страшно, – убивала людей? В смысле, игроков.

– Поняла, не тупая, – прислужница фыркнула. – Тупой из нас только ты. Ибо задаешь неправильные вопросы.

– Ибо правда чересчур ужасна? – криво усмехнулся, хотя в целом было ни разу не до смеха.

– Ибо правильный вопрос звучит так: тебе приказывали убивать игроков? – демоница выделила холодным тоном пятое слово. – И ответ на него более чем очевиден.

– А...

– Бэ! – суккуба, воспользовавшись положением, от души врезала локтем в ребро. – Поговорить больше не о чем? О подробностях еще спроси. Или поинтересуйся у выдуманного виртуального персонажа, что он чувствовал, отбирая чужие жизни. Отдачу, млять!

Вот и пообщались. И если мою подавленность можно легко понять и объяснить, то почему прислужница вела себя так, будто я ей в кашу плюнул – загадка. Но лезть с расспросами – значит, по собственной воле нарваться на очередную ругань – бессмысленную и беспощадную – и потому предпочел молча наслаждаться видами.

Город остался далеко по левую руку, и чем ближе подходили к полосе дикотравья у подножья пологих, точно придавленных ладонью холмов, тем паршивее и запущенней выглядели поля – опора и основа всего Эльфера. И причину пожухлых, поеденных вредителями посевов и растущих буйным цветом сорняков долго искать не пришлось – разграбленные хутора, пепелища и насаженные на колья полуистлевшие мумии попадались чаще, чем опавшие яблоки в осеннем саду.

Гильерские шакалы потрудились на славу. Скорее всего, в первые годы эльфы не отваживались уходить в холмы с насиженных мест – надеялись переждать бурю на окраинах. Авось, не заметят. Авось, поленятся скакать за сорок верст. Авось, Гильер сдохнет сам или помогут какие-нибудь залетные герои. Но время шло, лучше не становилось, а наивных селян жгли живьем за кусок колбасы или просьбу у ветра хорошей погоды. С другой стороны, в этих краях легко найти заброшенное, но не сровнянное с землей строение. Вот и нам незадолго до заката повезло наткнуться на опустевшую пасеку – ульи раскурочили (судя по когтистым отметинам на досках – медведи), а избушка стояла вполне целехонькая, только крыша провалилась. Но так даже лучше – и лежак, и одеяло, и корм для Уклейки в одном флаконе, а разводить костер все равно не собирались.

Вы когда-нибудь оставались с ночевкой в деревне? Помните, как вместе с угасающим солнцем исчезали привычные дневные звуки: разговоры соседей, шум машин, беготня за забором, а на смену приходила чарующая патока мелодий летней ночи? Шелест холодающего ветра, утробный хор лягушек на болоте, соловьиные трели, переклички цепных псов и вездесущие сверчки.

Так вот – ничего подобного я не услышал. Тишь как на погосте, причем не обычном, а затерянном среди бескрайней степи, где в последний раз ступала нога человека лет этак двести назад. И если бы Эльфер не обладал врожденным иммунитетом ко всякой паранормальщине и бесовщине (отдельные бациллы, конечно, попадались, но лишь в качестве статистической погрешности), я бы серьезно поднапрягся от звенящего в ушах безмолвия. Ведь в местах, где воздух насыщен криками замученных, а земля удобрена кровью невиновных, никто, окромя трупоеда или призрака, не поселится. И даже демоница под боком не избавила от растекающегося пол ложечкой страха, и чем гуще становилась тьма за окном, тем явственней хотелось забиться в угол и наперебой шептать все известные молитвы и заклинания.

Бедная Уклейка... Кобылка-то и вовсе привязана снаружи...

Пока размышлял о всякой чепухе, Хира пинками набила за печку соломы и вытоптала небольшое гнездышко, похожее на кошачью корзинку. Но спала суккуба вовсе не как домашний питомец, а в позе парня с обложки третьего «Блэк Опса» – спиной к стене, широко расставив ноги, положив локти на колени и уронив голову на грудь. Сразу и не скажешь – то ли прикорнула, то ли вдрызг напилась.

Пока еще позволяли тусклые лучи, подобрался поближе и запрыгнул на белокаменную печь с полатями. На высоте стало поспокойнее, но иррациональный ужас заставлял до рези вслушиваться в поведение лошади, ведь у этих животных чуйка на опасность и всякую нечисть поострее собачьей. И пока Уклейка спокойно щиплет травку, отгоняет мух хвостом и время от времени пофыркивает, можно расслабиться и не хвататься за первый попавшийся кол. Впрочем, кола у меня и не было, зато имелась найденная в сенцах стамеска – сунул ее в карман и машинально оглаживал рукоять всякий раз, когда слышал подозрительные звуки. За этим несомненно важным занятием и застала дрема, но не успел полностью отключиться от мира, как из мрака позвал знакомый голос:

– Артур. Артур...

Голос вне всяких сомнений принадлежал Хире, но звучал слишком... игриво? Доброжелательно? Прислужницы рядом не оказалось, а посреди комнаты, прямо над дырой в крыше, покачивались красные сияющие глаза.

– Артур! – зов усилился. – Сегодня луна такая большая... Идем танцевать!