Текст книги "Белый орк (СИ)"

Автор книги: Сергей Чехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Тарфа теперь моя фенфина?

Орчиха по-доброму усмехнулась.

– Бараг теперь не может быть моим мужчиной. Но стать ли твоей женщиной – решать только мне.

– А ты фтанешь?

– Я подумаю.

Альберт блаженно улыбнулся и закрыл глаза.

Вопреки ожиданиям шамана, чужак провалялся ничком три дня кряду, а потом внезапно встал и пошел. Будто не было никакого боя, а человек как обычно проснулся поутру и занялся привычными делами. Первым делом Альберт засел в огороженном кожаной ширме нужнике на целый час, заставив вернувшихся с охоты мужчин постоять в мучительной очереди.

Затем добрался до оставшегося с ужина варева и выхлебал все, да еще и дочиста выскреб чан. Ничего не болело, синяки стухли, превратившись в светло-желтые пятна. После плотной трапезы чужак поспрашивал о Бараге и выяснив, что тот жив-здоров, направился к Груму.

Альберт также выяснил, что после битвы за женщину он удостоился клички – Вахул. В вольном переводе это означало Бешеный Кулак. Кочевники почтительно звали чужака Аль-Вахул или просто Берт – выговаривать людское имя целиком для многих оказалось проблематично. Разумеется, рабом его никто не осмеливался назвать.

– Что это было, Грум? – спросил Шайн у пыхтящего трубкой толстяка. Тот лишь пожал плечами.

– Посмотри на кольцо.

Альберт поднес левую руку в глазам и заметил вдоль подарка глубокую черную трещину.

– Постарайся больше не сходить с ума, Аль-Вахул. В этом кольце сокрыта сила слишком древняя и опасная. Это все, что ты хотел узнать?

– Когда я смогу поговорить с Горраном об эльфах?

– Когда станешь полноправным членом племени, – с усмешкой ответил Грум.

– А разве чужакам нельзя обращаться к вождю? А как же послы?

– Какие еще послы? Ты единственный посол на всю Степь. После заключения Перемирия никаких делегатов тут отродясь не бывало.

– А ты можешь поднять эту тему от моего имени? У вас же есть какие-то советы, собрания...

– Грум множество раз говорил об этом с Горраном, но он отказывается идти на север. Орки не хотят, чтобы армии остроухих маршировали через Степь, ведь это единственный путь в Империю. Племена не забыли давний позор.

– И что же мне делать?

– Ждать, друг мой.

– Чего?

– Благоприятных обстоятельств.

Выйдя из шатра, Альберт увидел неподалеку Исмаила. Рыцарь стоял, широко расставив руки и ноги, а молодые орчата натирали доспехи песком. Блестеть как новенький он не стал, но уже не выглядел старой ржавой развалиной.

– Что это за новости? – удивился дипломат. – С чего бы оркам тебя полировать?

– Кажется, они думают, что я святыня, приносящая удачу. Как-никак, двести лет ошивался рядом с Зарзулом. Пропах, так сказать, его благодатью с ног до головы.

– А тебя, железяку расистскую, не смущает, что дикари лапают доспех своими зелеными руками?

– О, нет, что ты. Даже наоборот – юные сыны Степи прислуживают старому вояке. Да о таком только мечтать можно!

– Кстати о старом вояке. Ты не мог бы потренировать меня?

– Знаешь, я помер немолодым, а сейчас и вовсе еле двигаюсь. Но дам тебе совет, даже два. Первый – хочешь научиться убивать орков – тренируйся на орках. И второй: используй преимущества своих размеров. Будь быстрее, ловчее и точнее. Тогда хоть горного великана завалишь.

– Спасибо.

– С тебя два золотых.

– Ты издеваешься?

– Да. Но от кусочка сала для смазки не откажусь.

– Между прочим, кто-то мне еще тайник показать должен.

– Не вопрос, Исмаил не отказывается от обещаний. Но вдвоем мы туда топать месяца два будем. Так что уговаривай вожака развернуть волов на запад и кочевать аж до самых гор.

Альберт хмыкнул.

– Не думаю, что Горрану понравится идея снова лезть в горы. В тайнике должно лежать нечто действительно ценное.

– А оно там и лежит. Знамя Первого Вождя достаточно ценно для варваров?

– Путь к Западным горам – это путь через всю Степь, через самое ее сердце, где нет ничего, кроме пыли! – на совете племени Горран был на удивление красноречив. – Слишком опасная затея, Грум.

– Цель оправдывает средства, мой вождь. Знамя Зарзула – величайшая реликвия нашего народа. Обладать им – значит обладать невиданной властью. Под этот стяг станут десятки племен и общин.

– Но зачем нам это? Ради чего вновь собирать Великую Орду? Да и не доверяю я железному человеку. Вахул – дело другое, но это существо... какое-то странное.

– Горран, Империи грозит раскол. Что будет дальше – не видят даже духи. Среди людей память о войне не менее сильна, чем среди детей Степи. Многих хотят отомстить, но нынешний император выбрал тропу мира. Но она не вечна. Мы должны быть готовы к худшему. Выживание орков лишь в единстве!

– Я против! Пусть нас рассудят старейшины.

Первым как обычно молвил Джак:

– Человек прибыл к нам неспроста. Сколько нового увидели мы после его прихода. Горран, я помню тебя с детских шкур, но ничего подобного раньше не было! Долгие-долгие годы все шло своим чередом. Кочевки, поиски пропитания, редкие стычки.

Старцы одобряюще загудели.

– Вахул прилетел на ветре перемен, и они не заканчиваются, а только начинаются. Чует мое старое сердце, над Степью снова сходятся грозовые тучи. И если принимать удар – то всем вместе. Я голосую за поход!

Заседатели поддержали товарища единогласно.

Вечером Альберт по привычке забрался в шатер Тарши, однако хозяйка выпроводила его наружу. На вопрос: «в чем дело?» чужак услышал весьма интересный ответ. Оказалось, что свободный мужчина не имеет права ночевать в одном жилище со свободной женщиной. А раб – он как вещь или животное, поэтому прежние ночевки Шайна никак не возбранялись.

– И где мне теперь спать?

Тарша пожала плечами.

– В своем шатре.

– Но у меня нет шатра!

– Придумай что-нибудь. Ты же мужчина.

Сильно озадаченный, Альберт пошел искать совета у самого мудрого члена племени. Грум, закусывая сырную лепешку хмельным молоком, растолковал все как есть. Орки добывают движимое и недвижимое имущество двумя способами: своими или чужими руками. Под первым подразумевается охота и ремесло, под вторым – грабеж, причем последний способ гораздо предпочтительнее. Торговлю и обмен, как оказалось, кочевники не шибко одобряли, но и не отказывались полностью. Но у Альберта не было ничего ценного, что стоило бы как целый шатер или даже небольшая палатка. Менять кольцо Зарзула на кусок кожи никто не собирался.

Поэтому дипломат загорелся идеей добыть наконец-то буйвола или оленя, чтобы и криворуким племя не считало, и в глазах Тарши значительно вырасти. Оставалось только найти лук по размеру и силам, а еще лучше – подрядить кого-нибудь помочь в опасном мероприятии.

Выбор сразу пал на Сарса. Кандидатура, на взгляд Альберта, идеальная. Сильный, спокойный, любознательный, неплохо относится к чужаку. Юный орк обнаружился  неподалеку от лагеря, рядом с небольшим костром. Сарс сдирал кору с будущих древков копий и стачивал заусенцы острым топориком.

– Привет! – сказал Альберт, хлопнув себя по груди. Сарс ответил тем же жестом. – Не хочешь сходить со мной на охоту?

Несколько секунд собеседник молчал, сверля товарища подозрительным взглядом.

– Никогда не предлагай мужчине сходить на охоту, Вахул, – серьезным голосом пробормотал орчонок.

– Почему?

– Охота – женское занятие. Когда один орк предлагает другому сходить на охоту, он... Ну... Как бы предлагает это..., – Сарс многозначительно потыкал палкой в огонь и покраснел.

Альберт аж присвистнул. Как хорошо, что он не поплелся с такой идеей к взрослым воинам. В лучшем случае бы на смех подняли, а то бы и пустили слух по лагерю, какой необычный человек им попался. Но Альберт не просто протирал штаны в академии, он был настоящим дипломатом.

– Ладно, давай так: я пойду, ммм, пострелять из лука, а ты будешь меня охранять.

Сарс улыбнулся.

– Я сейчас занят. Попроси железного человека сопроводить тебя.

– Если ты занят – могу я одолжить твое оружие и стрелы? Надеюсь, в этой просьбе нет никакого скрытого смысла?

Орчонок согласился, а Вахул сделал мысленную пометку: сперва все спрашивать у Грума, иначе любая невинная для человека фраза может обернуться полной потерей репутации.

Исмаил лежал у костра посреди лагеря и пил вино. Точнее, заливал драгоценный напиток в забрало, а он вытекал с другой стороны шлема. Рядом с рыцарем сидела троица соблазнительно одетых поварих и натирала салом и без того жирный доспех.

– На тебя скоро слепни со всей Степи слетятся, – сказал Альберт на имперском. – И зачем ты переводишь алкоголь?

– Отстань. Я отдыхаю.

– Ты отдыхаешь с того момента, как вылез из кургана. Пора бы и делом заняться. Я собираюсь на охоту – со мной пойдешь?

– А ты знаешь, что не стоит предлагать орку...

– Завали забрало! Ты не орк. Поднимай свой ржавый зад.

– Нет, – ответил Исмаил и перевернулся на живот.

Сплюнув под ноги, Альберт закинул за спину колчан и пошел охотиться самостоятельно. В сгущающихся сумерках костер был виден издалека словно маяк, так что заблудиться Вахул не боялся. Еще днем он приметил поблизости заросли какого-то бурьяна высотой с человеческий рост. Уж если где и водилась животина, то только там.

Спустя полчаса ходьбы лагерь за спиной превратился в тусклую рыжую точку. Охотник присел и медленно потопал к зарослям, как и учила Тарша. Альберт надеялся подстрелить что-нибудь действительно редкое и опасное, вроде кривозубого степного тигра. Чтобы сестра вождя ему (Альберту) на шею и воскликнула: «мой мужчина!». А потом на этой же полосатой шкуре они бы...

Погрузившись в сладкие грезы, Вахул едва не прозевал добычу. Из зарослей вышел серебристо-серый красавец олень и принялся жевать колючки. У зверя отсутствовал правый рог, зато левый ветвился за оба сразу. Альберт заметил на нем какие-то наросты и шишки, но в темноте было не разобрать.

Затаив дыхание, охотник натянул тетиву, прицелился и отпустил стрелу. Снаряд угодил оленю прямо в ляжку, хотя Вахул на любом суде поклялся бы, что метил в голову. Вместо того, чтобы убежать (как и подобается приличной зверушке) олень плашмя упал на землю, словно был сделан из дерева, а не живой плоти. После чего трубно заревел и попытался ухватить древко стрелы зубами. Не вышло.

Альберт потянулся за второй стрелой, дабы добить раненого, как из кустов вылетела закутанная в широченный балахон фигура и склонилась над однорогим.

– О великие духи, Рожок, кто с тобой это сделал?

Голос принадлежал женщине – очень плавный и тягучий словно мед. Шайн отчетливо услышал незнакомый акцент, но не смог сразу определить какой именно.

– Проклятые варвары! Рожок, не умирай! Смотри на меня, дыши!

Балахон метался туда-сюда в тщетных попытках облегчить участь животине. Альберт понял, что допустил серьезную ошибку, но ее еще есть шанс исправить, если не отсиживаться вдалеке.

– Девушка, не трогайте стрелу – только хуже сделаете.

– Что? Кто здесь? Ах ты маленький сопливец, зачем ранил моего Рожка? Веди своих родителей, негодник!

– Я, вообще-то, не орчонок.

– Ты голодающий карлик?

– В каком-то смысле.

Незнакомка извлекла из складок необъятного одеяния факел и кресало. В неверном свете Альберт рассмотрел лицо орчихи и обомлел. Она походила на человека еще больше, чем Тарша. Точнее, даже не на человека.

На эльфа.

Узкое треугольное лицо, широко посаженные красивые большие глаза, тонкий носик без привычной горбинки. Цвет кожи светло-зеленый, куда светлее, чем у орка. Губы тонкие, а клыки совсем маленькие, почти незаметные.

– Ты – человек! Но одет в шкуры и стреляешь из степного лука. Зачем ты убил Рожка? Ты что, не видел бубенцы на его прекрасных ветвях?

Так вот что это за шишки. Но в темноте-то и не разберешь.

– Не стой столбом! Сделай что-нибудь!

Альберт подошел к зверю и осмотрел рану. Стрела едва задела мышцы, пройдя навылет через шкуру и жировой слой. Сущий пустяк – похромает немного и оклемается. Главное остановить кровь.

– Мне нужны чистые тряпки и какой-нибудь инструмент. Клещи или топорик.

– О, – полуорка прижала руки к груди, – у Маргит есть все, что захочешь. Только спаси Рожка.

Новая знакомая скрылась в бурьяне, а минуту спустя вернулась с мотком бинта и добротными кузнечными клещами. Альберт откусил наконечник стрелы и вытащил древко. Олень заревел и щелкнул зубами.

– Не бойся, мой дорогой, все будет хорошо, – Маргит положила голову животного на колени и принялась гладить шею.

Шайн перебинтовал рану и удовлетворенно хмыкнул. Вены и артерии не задеты, жить будет.

– Что же теперь мне делать? – запричитала орчиха. – Как везти товар?

– Ты купец? – удивился Шайн.

– Маргит – Тор-гаш. Ничего не покупаю, только продаю.

– Как можно продать, не купив?

– Делать своими руками!

– И что же ты делаешь?

– О, пойдем, покажу!

За бурьяном пряталась превосходная карета явно людской работы. Широченные колеса были облиты смолой для лучшей проходимости, кузов стоял на рессорах, вошедших в обиход совсем недавно. Сперва Альберту показалось, что внутри кареты одна солома, но потом он понял – это лишь меры безопасности. Маргит перевозила глиняную посуду – да такого качества, что не везде в Империи найдешь. Формы удивительно ровные, аккуратные, покрытые белой глазурью и расписанные синей краской. Причем украшения варьировались от простых линий до самых настоящих произведений искусства.

– Ты это сама сделала?

– О да, я трудилась целый месяц, а теперь не сумею попасть на ярмарку вовремя!

– Не знал, что орки торгуют меж собой.

– Маргит торгует с людьми! Что же мне теперь делать?

– Пошли в наш лагерь. Завтра мы идем далеко на запад, подбросим тебя, а там и Рожок оклемается.

– О, это очень хорошая мысль. Я согласна!

Глава 5

Альберт попытался сдвинуть карету самостоятельно, да только куда там. Пришлось возвращаться на стоянку за крупным рогатым скотом. Половина племени увязалась вслед за дипломатом, чтобы посмотреть – какую же добычу он подстрелил, что потребовался целый буйвол для перевозки.

Узнав, что это просто бродячая торговка, разочарованные орки повернули восвояси.

Пригнав карету в лагерь, Альберт попросил Грума узнать у вождя – можно ли Маргит отправиться с ними на Запад? Вокруг шатра Горрана собралась значительная часть общины. Альберт стоял напротив, Маргит пугливо жалась за его спиной. Орки почему-то глядели на странницу вовсе не дружески, а нервно, напряженно.

Наконец в свет факелов вышел шаман и передал волю вождя: пусть едет. Кочевники собрались было вернуться к привычным делам, как ночную тишину разрезал знакомый гулкий бас:

– Я не собираюсь привечать гнилое семя! Пусть валит сама на все четыре ветра!

Бараг. Вот же собака, мало, наверное, получил, раз пасть раззявил. Вслух, разумеется, Шайн этого не сказал, ограничился спокойным вопросом.

– Что ты имеешь против моей гостьи?

– Твоей? Гостьи? – с усмешкой прорычал верзила. – А где твой дом, чтобы гостей водить? Уж точно не здесь! И посмотри на уши и зубы своей подружки. Ее мать якшалась с эльфами, а это позор всему степному народу! Я готов терпеть тебя, человек, но не эту тварь!

Орки загудели, большинство – одобрительно. Кто-то выкрикнул:

– Полукровка!

Альберт вздохнул. Кочевники ненавидели детей леса куда сильнее, чем людей. Дело в том, что имперские рыцари сражались относительно честно, исповедуя очень похожий на орочий культ достоинства и силы. Эльфы же предпочитали партизанские тактики. Атака конных лучников на спящий лагерь под покровом ночи – один из любимых приемов остроухих. К тому же эльфы не брезговали убивать стариков и детей, считая абсолютно всех зеленокожих опасными.

И если отношения между Империей и Степью за двести лет более-менее наладились, то лесному народу это не грозило никогда. Неудивительно, что кочевники испытывали такую ярость именно к полукровкам. Они считали детей эльфов и орчих величайшим надругательством над народом Степи – куда более страшным и отвратительным, чем убийство.

– Вождь сказал свое слово! – напомнил Шайн.

– И я не осмелюсь ему противиться. Но доброго отношения эта тварь не дождется. Еды и ночлега ей никто здесь не даст! Так ведь, братья?!

– Не так! – сквозь общий гул прорвался рассерженный голос Тарши.

Охотница вышла из толпы и встала напротив бывшего мужчины.

– Ты просто зол на Альберта за поражение! Так ведут себя дети, а не взрослые орки. Этой бедняге и так худо жить зная, чья в ней кровь.

– Маргит не жалуе..., – шепнула торговка, но Шайн шикнул на нее и приложил палец к губам.

– Если она гостья Вахула – она и моя гостья. Я с радостью разделю с ней свой шатер и пищу.

Бараг скрестил руки на груди и рассмеялся.

– И когда ты уже пустишь чужака под свою набедренную повязку? Будете плодить с ним веселых и удачливых людоорков. О, – верзила поднял палец вверх, – а лучше живите втроем. От тебя будут людоорки, а от твари – людоэльфоорки. Вот духи обрадуются такому многообразию!

Тарша зашипела и плюнула Барагу в лицо. По уровню оскорбления это чуть ниже публичного вызова на бой. Здоровяк дернулся, с морды мигом слетела вся насмешливость. Альберт превратился в пружину, кровь застучала в висках, левый безымянный палец нещадно кололо костяное кольцо. Если урод поднимет на Таршу лапу – даже Великая Орда не спасет его от смерти.

Но Бараг предпочел утереться и скрыться в толпе.

– Какой злой, – произнесла Маргит. – Берегись его, Вахул.

– Да уж придется.

Альберту пришлось спать на улице – шкур для шатра он, увы, не добыл – лишь новые неприятности. Сперва человек и вовсе хотел не смыкать глаз до утра – опасался какой-нибудь подлости от Барага, но сразу двое знакомцев вызвались сторожить его сон. Стрела, лизнув бывшего слугу в лицо, легла рядом, подставив теплый мохнатый бок. Затухающий костер давала неплохой жар, пока Исмаил не принялся жрать угли, противно лязгая забралом.

– Зачем ты это делаешь? – пробурчал Шайн, который и без того заснуть не мог.

– Холодно. Я становлюсь медленным и неповоротливым. Кстати, если принесешь дров – можно растопить в моем брюхе печку.

– Не понимаю. А как же плоть. Тебе не больно?

Рыцарь протяжно скрипнул, будто вздохнул.

– У меня нет плоти, Альберт. Она давным-давно сгнила.

– Но...

Исмаил поднял забрало, продемонстрировав полуистлевший подшлемник, обрамляющий черную пустоту.

– Шаманское проклятье заключило мою душу в эти латы, друг. Боюсь, мне придется до конца света маяться неприкаянным. Но в этом есть и свои плюсы. Жаль, тут нет толкового кузнеца, мне срочно требуется одна деталь на гульфик.

– Фу. Лучше скажи, как быть с Барагом?

– Убей его.

– Шутишь?

– Нет. Только не на дуэли – Горран запретил драки до смерти. Подстрой какую-нибудь пакость, позови на охоту и пусти стрелу в спину. Ой, орков же нельзя звать на охоту. Жалко, такой действенный способ. Сколько королей отправились на тот свет благодаря жажде пострелять в зверюшек, а?

– А иные способы есть?

– Разумеется нет. Странный ты какой-то дипломат, – Исмаил засунул в нагрудник целую головешку. – Даже человек не простит тебе такого унижения, что уж говорить об орки. Убей его, сживи со свету, иначе это сделает он. Попомни мои слова.

Альберт размышлял битый час, но так и не нашел решения проблемы. Разве что Барага убьют в стычке с каким-нибудь врагом, но это слишком опасная затея, все племя может пострадать. Незаметно для себя Шайн заснул, а проснулся под истошные вопли вперемешку с плачем.

Вопили так, будто оплакивали единственного сына. Альберт вскочил с лежака и выхватил меч. Рядом с каретой стояла Маргит, заламывая руки и причитая. Достаточно было взглянуть в открытый кузов, чтобы понять горе торговки – вся лепнина была разбита.

– О, бедная я, бедная. За что духи так обозлились на меня? За что послали на дорогу человека с луком?!

– За свою гнилую кровь! – рявкнул кто-то и скрылся за шатром прежде, чем Альберт повернулся в его сторону.

– Бараг! – со всей дури заорал Шайн. – Бараг!!

В соседнем шатре заворочались, из-под полога показалась заспанная морда.

– Твоих лап дело? – Альберт указал на испорченный груз.

– Нет. Ладно бы полуорку избил, но на кой черт мне ее горшки?

– Позовите Грума, – прошипел дипломат.

Заседание собралось на открытом воздухе – вокруг костра. Присутствовал и вождь, явно недовольный отсрочкой отъезда. Осмотрев место преступления и выслушав потерпевшую, Горран дал знак начинать суд. Альберт проявил всю свою юридическую грамотность, чтобы выставить подозреваемого в самом паршивом свете. Начиная от прямой и открытой неприязни к Маргит и заканчивая позорным поражением, из-за которого верзила спал и видел как насолить человеку.

Разумеется, доказательства были косвенными и не один имперский суд не посчитал бы их достаточными. Но Империя далеко, а оркам хватит и этого. Как позже рассказал Грум, Бараг метил на шатер вождя, и Горран искал удобного случая, чтобы избавиться от конкурента. Случай представился лучше некуда.

– Пошел вон, – прорычал вожак.

– Что? Но Горран, мы же с тобой с одной миски ели...

– Одни мечом дрались, одни штаны носили, – захихикал Исмаил на ухо Альберту.

– Вон! Да услышат духи: ты – изгнан! Мне не нужен орк, что строит козни добрым гостям. Убирайся! Все имущество Барага приказываю разделить меж Маргит и Вахулом. Суд завершен!

Шайн еще никогда не видел столь ошарашенного и опечаленного кочевника. Бараг не рычал, не взывал к поединку, а просто ушел, втянув лысую голову в плечи. Зато теперь у обвинителя появился шатер, копье и целый ворох теплой одежды. Больше всего Альберту приглянулся просторный шерстяной плащ – в безрукавке ночью было довольно холодно.

А Маргит получила телегу для перевозки раненого Рожка и могучего черного буйвола. Привязав изрядно полегчавшую карету к повозке, торговка и дипломат двинулись вслед за идущим на Запад караваном. Шайн сидел на козлах, любуясь с высоты на летнюю Степь. Купчиха правила.

Компенсация ее не очень-то обрадовала, но часть посуды все же уцелела и поездка к людям еще имела смысл. Некоторое время Маргит молчала, потом шепнула спутнику на ухо:

– Спасибо.

– Это меньшее, что я мог сделать. Иначе бы тебя заклевали.

– Ты очень смелый и умный. Не боишься обличать больших орков, вождь тебя слушает.

– Да брось, – Альберт улыбнулся внезапной похвале. – Как спалось на новом месте?

– О, неплохо-неплохо. Тарша дала мне самые теплые шкуры и вкусно накормила. Скажи, храбрый человек, Тарша твоя женщина?

Шайну казалось, что он давно привык к орочьей прямоте. Выяснилось – не до конца.

– Ну, вообще-то нет. Она свободна.

– Это хорошо. Если хочешь – Маргит будет твоей женщиной.

Полуорка провела рукой по бедру попутчика и улыбнулась так, что дипломат едва с козел не грохнулся. Пообещав подумать, Шайн отвернулся и увидел бредущую неподалеку Таршу. Девушка смерила его злобным взглядом и погнала своего буйвола вперед, вздернув подбородок. Проблемы только начинались.

Чтобы не злить охотницу еще больше, Шайн перебрался в трофейную телегу, где бряцал на ухабах Исмаил. Со стороны он выглядел как обычный доспех, отрытый орками в каком-то могильнике, но стоило дипломату сесть рядом, железяка пришла в движение.

– Ловко ты избавился от бугая. Уважаю.

– Да уж. Лишь бы он по следу не пустился. А то неровен час отойду пописать и словлю стрелу.

– И такое может быть.

– Ободрил, – фыркнул Альберт. – Лучше скажи, а среди орков практикуется многоженство?

– Все зависит от племени и стихии, которой оно поклоняется. Каменные Сердца чтут землю. Насколько я помню, земля разрешает иметь несколько жен. За двести лет, впрочем, многое могло поменяться. А что? Ты хочешь и Таршу, и Маргит?

– Да ты сама проницательность. Мне кажется, захомутать их обеих – то самое зло, которое меньшее. Не хотел бы я заставлять Таршу ревновать.

– А зря. Ревность – двигатель отношений.

– Это у людей. А орчиха просто убьет и муженька, и конкурентку. Особенно такая как Тарша.

Для ночного отдыха большой лагерь разбивать не стали – спешили, да и место попалось недоброе. Кругом заросли сухого колючего кустарника – отличное место для засады: хоть орков, хоть зверей.

Установили по углам телег короткие шесты, сверху набросили шатры – получились своеобразные жилища на колесах. Альберт помогал Маргит по мере сил – раньше ему не доводилось работать с такими конструкциями, пришлось первое время наблюдать за соседями.

Тарша, вопреки ожиданиями, переместилась в самую голову каравана, да там и заночевала прямо под пологом. Альберт хотел поговорить с ней, но провозился с установкой несколько часов и вымотался неимоверно.

Хорошо хоть трофейных шкур полно – ночью не придется мерзнуть. Можно заночевать рядышком с Исмаилом – тот опять наглотался угольев и бродил по лагерю, светя задом. Но у Маргит имелись иные планы насчет человека.

– Вахул, не хочешь разделить со мной ложе этой ночью? – зазывно пробормотала она, выглянув из-под тента.

Шайн почесал затылок и смущенно улыбнулся.

– Да знаешь, я, наверное, у костра посплю. Покараулю на всякий случай твою карету.

Орчиха тяжело вздохнула и понурила голову.

– Ты брезгуешь? Не хочешь якшаться с гнилой кровью?

– Нет! Что ты, вовсе нет...

– Или я тебе не нравлюсь?

Маргит с вызовом шагнула вперед, отбросив скрывавший наготу полог. Альберт понял – нравится.

– Э-э, ты прекрасна, спору нет, но в твоей телеге спит олень, и...

– Ты стесняешься Рожка? Но он же просто животное! В смысле, очень любимое и дорогое мне животное, но разве стоит обращать на него внимание? Теплее будет и... мягче.

– Но...

– Да соглашайся уже, сколько можно ломаться! – зазвенел забралом Исмаил, плашмя лежащий меж колес.

Альберт тяжело вздохнул и в последний раз взвесил все за и против. Тарша наверняка пронюхает о ночных похождениях, но Шайн – свободный мужчина, а она – свободная женщина. К тому же после похорон ничто не помешало ей прыгнуть на шкуры Барага, а Вахул, черт возьми, еще раздумывает. На ходу сбросив плащ и жилет, Альберт забрался в телегу.

Рожок и впрямь лежал ничком – не помер ли? Шайн провел рукой по мохнатой спине – да нет, еще теплый. И сопит. Занимает, зараза, половину места, но орочьи повозки не чета людским, будет где развернуться.

Маргит зажгла небольшую лампадку и повесила к потолку. Что за масло было внутри Альберт не понял, но пахло до дурноты соблазнительно. Торговка села на колени и призывно протянула руки. В тусклом свете дипломат заметил, что эльфийская кровь скорее всего принадлежит матери. Слишком уж плавными и аккуратными были изгибы тела. Высоко стоящая грудь с острыми сосками поднималась и опускалась размеренно, глубоко.

Избавившись от порток, Альберт собрался сесть рядом с Маргит, но та остановила его, мягко коснувшись ладонью лобка. Не вставая с колен, орчиха наклонилась и поцеловала Шайна в колено, а затем поползла вверх, не открывая губ. Сквозь сладкую негу предвкушения затесалась неуместная мысль. Дипломат не мылся уже с недельку, если не больше, и понадеялся, что кочевницы не столь придирчивы, как эльфийки и человеческие женщины.

Слизав широкую полоску грязи и пота с бедра, Маргит принялась за промежность. Альберт понял, что продержится не дольше десяти секунд, а так опозориться никакой мужчина не желает. Пришлось включать воображение и представлять всякие мерзости. Потрошеный земляной дракон, мумия Зарзула, истекающий кровью Рожок, Исмаил без доспехов... Немного отпустило, но Шайн выиграл жалкую минуту форы – вряд ли больше.

Тем временем Маргит разошлась не на шутку. Она выделывала такие вещи, что балаганные шпагоглотатели померли бы от зависти. Порой она так больно била носом в лобок, что дипломат кривился и стискивал зубы, тем самым оттягивая сладострастный финал.

Шайн ухватил подругу за волосы и попытался оттащить – хватит мол, но это лишь раззадорило ее. Поняв, что сопротивление бесполезно, человек расслабился и закрыл глаза.

– Тебе понравилось? – спросила Маргит, водя когтем вдоль ложбинки на груди спутника.

Шайн зажмурился и потянулся как объевшийся сметаны кот.

– Никогда не испытывал ничего подобного.

Орчиха улыбнулась, обнажив ровные белые зубки.

– У тебя же еще осталось что-нибудь для меня?

– Думаю да. Только передохну немного.

Со второй попытки Альберт не ударил в грязь лицом и продержался куда дольше. Маргит стонала и извивалась как придавленная камнем змея, а в момент оргазма случайно перепутала шкуру Рожка с подстилкой, и сжала пальцы так, что бедное животное заревело на всю округу. Лишь бы поутру орки не стали задавать вопросы, почему Шайн любил женщину, а орал олень.

Но проснулся Альберт от еще более громких криков. И они не сулили ровным счетом ничего хорошего: «Пожар!». Выкатившись наружу в чем мать родила, дипломат увидел объятую пламенем карету. Часть племени запрягала волов, чтобы отвести караван от горящего соседа, другие тщетно пытались погасить огонь. Но воды поблизости не было, а бросать в карету комья грязи и горсти пыли – зря переводить и то, и другое.

Треск дерева и рев пламени потонули в отчаянном вопле Маргит.

– Это Бараг! – прорычал Горран. – Нужно было убить его на месте! Воины – берите копья, будем искать предателя!

– Он мог уйти далеко, мой вождь, – возразил Грум. – Бараг – опытный кочевник, в предрассветной тьме мы не отыщем его следов. Нужно использовать волчицу.

Когда пламя унялось, а карета превратилась в угли на колесах, Горран велел сестре позвать Стрелу. Волчица долго не хотела выбираться из укрытия, но в конечном итоге сдалась. Дикий зверь подполз к хозяйке на брюхе, скалясь и рыча в сторону кареты.

– Она боится, – сказала Тарша. – Давай обождем.

– Нет! След остынет, прикажи ей немедленно.

– Но...

– Немедленно! – рявкнул Горран, ударив кулаком по борту своей повозки.

Тарша вздохнула и отдала приказ. Стрела с большой неохотой приблизилась к пожарищу и принялась обнюхивать землю.

– Взяла! – радостно крикнули из толпы.

Волчица немного покрутилась на месте, обошла карету по кругу и ткнулась Тарше в ногу. Раздался короткий лай.

Альберт ощутил холод в сердце.

– Так это была ты?

Глава 6

Орки быстренько разошлись по своим делам. Одно дело костерить Барага, которого никто особо не любил за буйный нрав и дурную силу, другое – смотреть суд над сестрой вождя. Даже если Горран и выгонит ее из племени, за праздное улюлюканье по головке не погладит.

Рядом с разрушенной каретой остались только Грум, Альберт, вождь и виновница «торжества». Исмаила, пытавшегося сожрать тлеющий остов, выпроводили подальше, чтобы не щелкал забралом.

– Я не могу поверить! – в сердцах воскликнул Горран.

Тарша скривилась и опустила голову, будто получила удар хлыстом.

– И что мне теперь делать, сестра? Ответь, не молчи!

– Вождь! – крикнул Альберт. – Нет времени на суд, нужно исправлять ошибку. Дай мне трех самых быстрых и выносливых буйволов и немного еды на дорогу.

– К тебе у меня тоже есть разговор, – прошипел орк.

– Я знаю. Но сперва надо найти и вернуть Барага. Обещаю, что за сутки мы вернемся и предстанем пред очами старейшин.