Текст книги "Гильдия наемников. Курьер (СИ)"

Автор книги: Сергей Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Тем временем мы остановились в Орше. Занятый газетами, я чуть не пропустил этот городок. Поезд замедлился, и осторожно пошел по пригородам, где не горели окна – глубокая ночь, но кое-где горели фонари. Увидел машину, которая пробиралась по кривым улочкам – ее выдали фары, конусы света, которые метались по стенам домов и заборам. Здесь появились избы, крытые соломой. Раньше их, вроде, не было. Или я не замечал? Да и не важно. Докатив до вокзала Орши, совсем маленького в сравнении со смоленским, я престал тупо пялиться в окно, стал рассматривать открывающуюся картину слегка отодвинув штору. Одного снайпера, который меня подловил, мне достаточно. Из нашего поезда размять ноги и подышать ночным воздухом никто не высунулся. Все спят. И тут я подумал, а разумно ли это – подъезжает поезд, и в нем одно горящее окно. Это господа, ваша цель, сидит в купе и от скуки газеты читает. Пришлось огонь погасить. Прощайте газеты до утра. Использовать ночное зрения для чтения всякой лабуды – это маразм. Я так до Рима не доеду, с ума сойду.

Ладно, дальше у нас Минск, куда мы прибудем уже в девять утра. Столица советской Беларуси.

Я устроился поудобнее и вошел в состояние полудремы, полуяви. Мне даже, кажется, что-то снилось, но как только я почуял, что одна из меток моей сигнальной сети слетела на крыше вагона, сразу пришел в бодрствующее состояние. Впрочем, метка слетела в середине сети. Явно какая-то случайность. Птица или просто... в общем фигня. Можно не беспокоиться.

Около семи ко мне заглянул Мартин, разбудить и принести утренний кофе с бутербродами. Удивился, что я не ложился, но я отговорился тем, что задремал в кресле, разбирая прессу. Он пообещал еще принести, утренние газеты, которые будут в Минске разносить – я сказал, что в городе выходить не хочу. Хотя стоянка там полчаса, лучше я обойдусь без прогулки – не хочется попасться на прицел снайперу во второй раз. С другой стороны, не будут они на всем протяжении пути снайперов ставить? Может и зря опасаюсь. Но сейчас выходить совсем не хочется, поэтому, прислушаюсь к голосу интуиции.

Отодвинув штору, я сидел у окна, наблюдая как на востоке облака начали наливаться розовым, который с каждой минутой становился все интенсивнее, разливаясь по горизонту. Еще миг, и появился яркий, малиновый край солнца, пока он выглядел как яркий, обжигающий глаза яркий червячок, а не сегментом круга. Облачный слой над головой выглядел сложной структурой – у горизонта небо было чистым, потом шла полоска облаков с разрывами, этакое слоеное тесто, потом снова полоска чистого неба и плотная пелена облаков. Вплоть до края окна. Что творилось выше я не видел, а выходить в коридор мне не хотелось, было интересно наблюдать за восходом. Поезд заложил плавную дугу, двигаясь по рельсам, огибающим невидимое мне препятствие и посмотреть в сторону головы состава, можно было увидеть плотную струю густого, черно-серого дыма, которая вырывалась из трубы паровоза и размазывалась над вагонами. О кусочек солнца, который выглянул из-за горизонта расцветил пелену облаков над головой лучами, подсветил внутреннюю поверхность их. При чем лучи были почти как на детском рисунки, вырывающиеся из одной точки, расходящимися линиями. Мощь светила, согревающего планету, ощущалась как никогда. Невероятное зрелище! Вскоре червячок превратился в яйцо, сплюснутое снизу, лучи, озаряющие внутреннюю поверхность облаков, исчезли, потом солнце полностью выползло из-за горизонта, большое, ярко-красное, если бы я был обычным человеком, боюсь, сжег бы уже сетчатку глаз, так яростно светила эта звезда, небольшая по меркам вселенной, но собравшая рядом с собой десяток – полтора планет, и одну из них прямо у себя под боком. Потом солнце стало входить в слоеную полоску облаков, снова появились лучи света, гуляющие по пелене туч, с каждой минутой в прослойке облаков то появлялись, то исчезали яркие разрывы, часть из этих облаков окрасилось белым. А потом начались пригороды Минска, и я стал больше наблюдать за жизнью людей, только изредка бросая взгляды на жизнь стихий.

В пригороде было заметно шевеление, где-то разжигают печь, согреть выстудившееся за ночь жилье или начать готовку для большой, крестьянской семьи. Кормят скотину, утренняя дойка уже прошла. Вскоре пошли уже городские строения, двух-трехэтажные дома, бараки – вечная примета индустриализации этой реальности. И естественно, знакомые уже по другим городам здания фабрик и заводов. Краснокирпичные корпуса, длинные, дымящие трубы, вокруг всякие пристройки, вплоть до совсем затрапезных сараев. За фабрично-заводским районом пошли нормальные городские кварталы, блеснули на солнце купола местного храма. Как-то раньше я не замечал их, в городах, что проехал ранее. Или не было там таких строений, или просто не обратил внимания – тогда было пасмурно, а здесь сияло солнце. Пока сияло – потом уйдет за облачную пелену и здравствуй еще один серый день.

Показался вокзал. Восемь утра – самый разгар утра, все кипит, у вокзала перемещаются толпы народа. Только к нашему составу никого не допускают снаружи – вдоль периметра стоят солдаты, на этот раз не в полушубках, а в серых шинелях, с винтовками в положении "у ноги". Видимо, ситуацию со снайпером власти восприняли крайне серьезно. Вроде, можно было бы и прогуляться по перрону, подышать свежим воздухом, но совершенно не хочется. Мало того, я машинально задернул штору – видимо, что-то не ладно там. Опять снайпер или даже пулеметное гнездо. Слишком сильно мне не хочется выходить из поезда. Мало того, даже хочется лечь на пол – вдруг дадут очередь по вагону? Мало вероятно, но прилягу. Не на пол, конечно, а на кровать.

Я взял из стопки с зарубежной прессой верхнюю газету. Оказалась "Ле Фигаро". Первая полоса – сплошные анонсы статей на других полосах, реклама, заметки из национального собрания, где обсуждался налог на табак. Хорошее дело, подумал я. Кроме того там была заметка прямо призывающая жителей Франции приобретать облигации военного займа. Вроде война у них закончилась лет пять назад? Странно.

Внутри было тоже много рекламы. Было описание путешествия по бритским колониям в Африке, где описывалась нечеловеческая эксплуатация туземцев. Конечно, туземцы чуть лучше обезьян, но так даже с животными нельзя так обращаться. Тем более, что некоторые плантаторы используют африканцев как мясной скот, забивая и поедая их. Даже был приведен рецепт из "Новой Каппской газеты" приготовления супа из требухи. Если я правильно понимаю, эти африканцы – один из видов человека. Так что поедание их – чуть не самая великая мерзость, которую можно вообразить. Либо бритты и в самом деле... дикие существа, не смотря на свои технологические успехи, либо газета просто врет, описывая их такими. Но это мне не выяснить, да и не стремлюсь я к этому.

Дальше я газету просматривал по диагонали. Описывать другие статьи не хочу, все они отличались одним – стремились выбить из читателя сильные чувства. Жалость, ненависть, негодование, патриотический подъем. Похоже, местная пресса мне начала приедаться. Нужно искать себе иное развлечение. Не думал я, что столь опасное приключение станет для меня еще и столь скучным.

Собрав газеты в одну кучу, я снова стал рассматривать виды, которые открывались перед окном моего купе. Минск мы давно уже покинули, я рассматривал заснеженные леса, поля, изредка – деревни или полустанки, быстро пробегавшие мимо. Иногда передо мной открывались пространства, покрытые водой, с островками пожухлой травы, которые перемежались заросшими пространствами, где мелькали окна темной воды. Болота. Похоже здесь уже гораздо теплее, чем в Москве. Иначе им бы положено было замерзнуть. Так я провел перед окном весь день. Изредка ко мне стучался Мартин предлагая свою снедь и напитки. При чем пока в его мыслях я не чувствовал ничего подозрительного, поэтому принимал их и употреблял по назначению. Он принес мне свежую прессу, за что я его поблагодарил, но читать ничего не стал – развлекать она меня перестала, а полезного в ней ничего я найти не мог. В итоге весь ворох газет отдал ему, с благодарностями и предложил, больше не снабжать меня этим. Наелся.

6

Уже ближе к закату, к исходу первых суток моего путешествия, мы прибыли в Брест. Город небольшой, но с крепостью, возвышающейся над округой, и пограничным постом. Мы подъехали не к вокзалу, а к каким-то производственным помещениям. Первой в мое купе постучалась женщина, которая спросила нет ли у меня с собой несовершеннолетних? Нет, а зачем они мне? Потом вошло трое человек в синих мундирах, которые осмотрели мое купе. Спросили об оружии, на что я им честно ответил – оружия достаточно, если они хотят мне предложить еще, я, пожалуй, откажусь. Те сдержанно хихикнули, после чего поставили в паспорте выездную печать. Поезд, в котором проводили какие-то работы, я слышал звуки снизу, двинулся вперед. И в мое купе вошли люди в другой форме. И заговорили на каком-то языке, который я понимал с большим трудом. Судя по всему, это уже поляки, которые, как я чувствовал, испытывали ко мне далеко не дружеские чувства. Судя по тому, что я вычитал в прессе, вызвано это было тем, что они долго находились в подчиненном положении у России, представителем которой я в данном случае являлся. Так что говорить с ними на русском – дать им повод меня унизить. Ну поговорим с ними на франкском – судя по тому, что я читал их газеты, без затруднений, максимум, чем я удивлю их, это акцентом и анахронизмами. Увы, язык, который я учил в Корпусе не имел множества слов, обозначающих технические новинки. Или удивить их высоким хтоническим наречием? Хотя, судя по моей легенде лучше всего подойдет хохдойч. На нем я и спросил у этих господ, что им нужно, мой паспорт? Нет ответили мне господа, несколько неуверенно, мы осуществляем санитарный контроль, не больны ли вы заразными болезнями? Я вежливо отрицал это. А не везу ли я с собой животных, птиц или насекомых? Я подумал, рассказывать им о том, что на каждом человеке живут десятки насекомых-симбионтов, а то и паразитов, будет неумно, и тоже ответил отрицательно. А нет ли у пана при себе химического или биологического оружия? Нет, ответил я, только огнестрельное. При этом я постарался улыбнуться им максимально кровожадно и слегка даванул аурой ужаса – это даже не ментальная магия, так, простейший фокус. Господа резко засобирались и не прощаясь покинули мое купе.

Следом зашли двое, которые уже спокойно попросили мой паспорт, при чем на бритском. Как я и ожидал, общаться на нем я сними смогу спокойно, он практически не отличался от одного из распространенных в иных мирах группы языков. Вообще, меня мучает ощущение, что контакты даже вполне закрытых миров с Поливерсумом как-то да происходят. Слишком близкие наречия используются в разных мирах. Хотя, бывают и исключения, конгеритов я не понимал.

В общем, мне проштемпелевали мой паспорт и предупредили, что применение оружия за пределами этого вагона будет судится по местным законам. Конечно, учитывая мой дипломатический статус, для суда мене передадут Советской России (только тут говоривший со мной пожилой поляк слегка поморщился), но моя миссия на этом будет завершена, и меня внесут в число персон нон грата. Я заверил, что мое оружие – только средство самообороны, ни на кого нападать я не собираюсь. После этого старший внимательно посмотрел на своего напарника. Тот кивнул, вышел из купе и задвинул за собой дверь. Старший внимательно посмотрел на меня заговорщически мигнул мне и заговорил по-русски.

∙ Молодой человек, вы выглядите весьма уверенным в себе и подготовленным. То-то от вас так чесанули эти снобы из санитарного контроля. Вы знаете, что с тех пор, как бритты решили организовать тотализатор на дипкурьеров из Советской России, вы уже восьмой?

∙ Странно, мне говорили, что моя миссия – одиннадцатая попытка.

∙ В целом, да, по ставки стали принимать после третьей попытки. Дикая, конечно, история, но почему-то ставки на вас пошли вверх, после того как вы миновали Минск. Видимо там готовили что-то особенное, – ага, вот почему мне интуиция советовала не выходить на перрон там!

∙ Вы, молодой человек, вижу, намерены победить?

∙ Естественно. Иначе не брался бы за это дело. Я здесь не по приказу, не доброволец. Я просто очень хорошо подготовленный наемник, который делает свою работу за очень большие деньги.

∙ Вот как? Вот как... Даже не хочу интересоваться, где готовят таких наемников.

∙ Правильно. Я все равно ничего не сказал бы. Но, поверьте, русским пришлось выложить за меня солидную сумму.

∙ Знаете, я пожелаю вам удачи. И, пожалуй, поставлю на вас небольшую сумму. Хотя это и будет непатриотично – основной ваш противник именно моя страна.

∙ Я постараюсь оправдать ваши надежды. Даже не так, я их оправдаю.

∙ Могу я как-нибудь повысить ваши шансы на успех?

∙ Ну можете бросить вскользь, что вам показалось, что я был ранен. В меня стрелял снайпер, но увидеть то, что он промахнулся, не мог. А на публике я не появлялся с тех пор. Да и все, пожалуй. Другие ваши действия воспримут неверно.

∙ У меня с собой есть незарегистрированный пистолет. Я полагаю, что в России есть и те, кто играет против вас, если они знают, чем вы вооружены, дополнительный ствол может стать неплохим козырем.

∙ Те, кто отправляли меня не знают, чем я вооружен. Так что не стоит. Кроме того, я не намерен доводить ситуацию до критической, когда такая мелочь может повлиять на ситуацию. Спасибо. Можете ставить на меня. Как там кстати ставки вообще?

∙ Тридцать девять к одному против вас.

∙ Забавно. Знал бы, поставил на себя.

∙ Можете это сделать через меня, – он достал конверт из плотной серой бумаги, на котором был логотип Ladbrokes. Я подумал, что это будет довольно забавно и достал свой кейс с карманными деньгами. Отсчитал десять тысяч фунтов и положил в конверт. Поляк, лизнул клеющий слой и его запечатал.

∙ Да, вы верите в себя. Такая сумма! Напишите мне слово, которое не забудете – по этому кодовому слову сможете получить свой выигрыш. Если сможете!

∙ Смогу. Я написал на листке бумаги "Дан Ирмити" – так я решил назвать свою семью.

∙ Ну успехов.

∙ И вам, и вам.

После этого таможенник вышел. Почему я доверил ему эти деньги? Ну потому, что они для меня как-бы мало значили, я эти бумажки с собой не заберу – у нас они не ходят, и мир закрытый, неизвестно, смогу ли я их вообще кому-либо продать. Второе – я чувствовал, что этот человек честно отнесет их букмекеру и положит на мой счет. Так он застрахует, символически, свою собственную ставку. А поставит он все, что у него есть. И еще займет. Это было видно по нему, не нужно даже в голову лезть.

Первые два штампа в паспорте есть!

Так как местные газеты мне надоели – оказалось, что неинтересно читать новости мира, который я не знаю, и который скоро покину. Да и сами новости не из тех, что меня могли бы хоть как-то коснуться. Когда поезд разогнался до своей крейсерской скорости в 50 километров, может чуть больше, я постучался в купе Мартина и спросил у него по поводу книг.

Выяснилось, что сам он не читатель, но от других пассажиров у него осталось несколько книжек. Публика у него ездит богатая, книги, купленные в дорогу, просто оставляет в купе. За все богатство из полудюжины книжек на разных языках, он попросил с меня семьдесят фунтов. Которые я ему и отдал.

На русском была книга, сборник поэзии, пролистав ее я понял, что сборник читала явно девушка. Что забавно, интересные эксперименты в работе со словом, она оставляла без особого внимания, зато явно предпочитала сентиментальную поэзию. И она не оставила книгу в купе, потому что покупала ее в дорогу, просто забыла. Это чувствовалось, сборник был не из тех, которые издают "на одно прочтение". Кроме того, он был затерт, некоторые странички потрепаны, кое-где ногтем подчеркивались строки или отдельные слова. Наши вкусы с этой девушкой не слишком совпадали, но сошелся с ней, похоже, в оценке Есенина. Да и кое-что еще меня искренне заинтересовало. Нет, эту книжечку я возьму с собой. И почитаю в другой обстановке. Сейчас она совсем не располагала к поэзии. Только начинаешь проникаться, как по нервам проходит волна, а не слишком я увлекся?

И кстати, пора обновить сигналки. Что я и сделал. Ночь скоро, снова придется гасить свет. Прощай чтение.

Одна из книг была на иероглифическом языке, который мне казался смутно знакомым. Вот это похоже означает, "сборник"? Залез внутрь, там, часть издательских данных копировалась на бритском. Пригляделся внимательнее. Да это-же обакке! Просто иероглифы выполнены в причудливой манере. Прочитал наконец название сборника. Акутагава Реноске. Ворота Расемон. Решил посмотреть, о чем книга. Читать было тяжеловато, но увлекательно. В чаще найден труп мужчины, ведется следствие. Собираются показания. Первую часть я прочитал, понимания ситуации она не добавила, взгляд и нечто. Начал читать вторую, и тут у меня произошел врыв мозга. Та-же ситуация, описанная со слов другого свидетеля! Все происходит совершенно иначе. Так. Это, пожалуй, тоже сейчас читать не буду. Литература этого мира – какой-то ребус в ребусе. Они, не пишут развлекательного чтива, они создают нечто, способное вывести из равновесия самого бездушного и сухого человека! Может и в газетах тоже был второй смысл, глубина, которую я просто не смог разглядеть? Просто потому, что жил и воспитывался в культуре, которая проста и понятна, без игр во внутренний мир события и поиска мира в капле воды?

А может я просто законченный солдафон, из тех, что одевают сапоги утром на свежую голову? Блин, местная литература приведет меня в состояние ощущения полного собственного ничтожества. Придется все это забрать с собой и почитать в нормальной обстановке. И вообще, культура этого мира – загадка. А вроде. Люди так просты, простые и понятные эмоции. Ладно, пора гасить свет, не стоит привлекать к своему купе излишнее внимание.

Я выключил светильник и погрузился в себя, приводя свои чувства в порядок. Эта ночь не может пройти без покушения. Будем медитировать и ждать.

Около четырех утра поезд прибыл в столицу, в Варшаву. Я снова развлекался, рассматривая город через слегка сдвинутую штору. Пригороды были почти полностью темны, освещены некоторые улицы, изредка мелькает освещенное окно или подсвеченная вывеска. Центр города сверкал, можно было даже разглядеть гуляющих людей, проезжающие экипажи и автомобили. Вокзал, меня не впечатлил. Архитектура не слишком отличалась от строений, которые я видел ранее – видно было, что эта страна еще не слишком далеко ушла от своей бывшей метрополии. Интуиция молчала, поэтому я решил выйти, подышать воздухом. Правда, решил поддержать версию о ранении, поэтому передвигался осторожно, слегка кособочась – главное не переиграть. Обманул даже Мартина, он спросил, что со мной, я ответил шуткой – дрова вчера рубил, спину слегка потяну. Тот хмыкнул. Подойдя к открытому киоску, я впечатлился красочным альбомом с лучшими видами Польши. У меня приняли фунты, альбом стоил мне совсем не дорого – четырнадцать фунтов стерлинга. Посмотрю, если будет время. Ведь я такой любитель прекрасного! Особенно люблю хороший меч, правильно построенное подразделение и работу артиллерии по вражеским позициям.

Как не странно, в центре самого враждебного государства меня снова никто не спешил убить. Расстроившись, я зажимая под мышкой альбом и сжимая сумку с содовой водой вернулся в каюту. Рассматривать город в ночи более мне не захотелось, и я попросил Мартина снова приготовить мне чай. Пока ждал, листал альбом. Осмотрел Вавель – хорошо защищен, но мне не понравился, вот Мальборк – другое дело. Мошненский замок – просто красивая игрушка, аристократа. Чоха впечатлил, этакий часовой у ворот в страну. Огродзенец! Черт, можно влюбиться. В таких стенах спит история. Но пока беспробудным сном – если государство не выделит денег на восстановление, окрестные крестьяне растащат его на коровники. Или свинарники.

Ладно, досматривать альбом буду потом. Печенья от Мартина стало меня мало удовлетворять, я открыл рацион, приобретенный на Фрэгане. Достал белковую пластинку, могли просто написать – сушеное мясо со специями. Грыз ее, запивая чаем, и листая альбом. Подумал, что нужно и самому начать собирать всякие диковины, принесенные из разных миров, где я воевал. Это даже не традиция, это способ потом вспомнить былые деньки. А потомкам приятно и интересно. Хорошая мысль. С Ирма я прихватил кучу оружия, транспорт, и слитки платины с редкоземами. Которых там осталось еще много. Но я захватил немало на первое время, пока хватает. Моя наемническая деятельность пока ведет только к тратам. Так что эти деньги оказались весьма кстати.

Спустя три часа мы остановились в Лодзи. Где я почувствовал, тревогу. Вокруг меня начали сжиматься некие силы, которые хотят мне навредить. Навредить серьезно, вплоть до смерти. И с этим что-то нужно делать. Я даже подумал, может быть переместиться на крышу вагона, но потом успокоился. Всякое бывает, однако не настолько все плохо? Или настолько? Я поднялся и прошелся по купе. Хотя чего там, прошелся? Три шага в одну сторону – четыре в другую. После чего решил, не стоит дергаться, подождем. И стал ожидать действий своего противника лежа на кровати, то зажигая на ладони плазмоид, то гася его. Неприятно ждать. И догонять. Но ничего другого я не могу сделать. Могу лежать на кровати ожидая хода моего противника.

Вскоре он начал действовать, довольно банально. Сигналки мне показали, что по моему вагону идет двое бойцов. Наверное, в тех самых "каучуковых подошвах". Хотя их было прекрасно слышно. Они подошли к двери моего купе, и распределились, один должен ее открыть, второй – ворваться. Если бы я не ожидал их, это бы дало бы им дополнительные шансы. Ну что? Раз, два, три, отъезжает в сторону дверь и первый врывается в мое купе. И получает в шею, парализующую пулю. Падает на пол он уже спящим. Второй тоже слишком спешит, и тоже падает спящим на своего напарника. Обыск дает только две карточки на плотном картоне, на которых написано, что податели ее действуют на благо Республики Польской. За подписью главы Дефензивы. Второго отдела Генерального штаба Войска Польского. Даже патронов к оружию у них не было. В принципе, понятно – если они не выполнили свою задачу с тем, что есть в пистолете, то они проиграли. Хотя, стоило и прихватить, вдруг перестрелка? Придется реквизировать эти стволы в коллекцию. Как бы, трофей. Нужно было и первый тоже забрать – но как-то не сообразил.

В общем, связал их и оттащил в соседнее купе. Отдам полиции в другой стране – пусть у них будут хоть какие-то проблемы. Хотя, они проиграли – это и есть их проблемы.

Из своего купе боязливо выглянул Мартин. Спросил, как у меня дела. А что, он сам не видит? Я жив-здоров, оттащил своих врагов в другое купе. Все прекрасно! Жизнь – сладостный сон! Я в вас по уши влюблен!

Уйдя в свое купе, я снова прилег на кровать. Адреналин пока кипел в крови, на я стал его постепенно сжигать, упражняясь в магии. Берешь формулу, наполняешь ее энергией, а потом энергию просто сливаешь в пространство. После часа таких упражнений я достаточно успокоился и снова погрузился в полусон. Надеюсь, после этой попытки, они на время успокоятся. Кстати, я не заменил обойму в снотворном пистолете. Там осталось только пять зарядов. Но дергаться сейчас не буду. Нужно сбросить напряжение. Я снова любовался тем, как пространство переходит от ночной тьмы к дневному свету, но сегодня все было скучнее, небо затянуто тучами, и восходом солнца полюбоваться мне не удалось. Жаль. Зато "за бортом" стало ощутимо теплее, исчезли снежные сугробы. Большинство деревьев стояло облетевшими, а вот трава вполне себе зеленела. Конечно, не по-весеннему, однако всего лишь несколько поблекла.

Снова уйдя в себя, я продолжил свое путешествие в состоянии транса. Энергия практически не тратится, но тело готово к действиям. Мало того, если неожиданно меня сейчас оглушит, вырубит сознание, ментальным ударом, к примеру, тело начнет действовать на инстинктах и вбитых рефлексах.

Однако время шло и ничего не происходило. После полудня мы подъехали к границе между Польшей и Чехией.

Когда мы остановились на границе ко мне сначала заглянули поляки со своими глупыми вопросами и в своих странных смешных мундирах. Все-таки у них какое-то нездоровое стремление к украшательству. Обычный таможенник выглядит как генерал. Проштемпелевали мне паспорт и неискренне пожелали: Szczęśliwa podróż!

Самое интересное, никто не поинтересовался, куда подевались агенты дефензивы. Интересно, они решили, что я их съел? Или выкинул в окно трупы? А что, злобный – страшный дипкурьер, двух агентов просто съел, а то, что не понравилось – выкинул к окно.

После заглянули чехи. Старший посмотрел на меня водянистыми голубыми глазами, ему не было интересно, что я везу, хоть ядерный фугас (хотя этого у них пока не должно быть). Он знал, что досматривать мое купе права не имеет и совсем это не хотел. Зачем ему? Чем быстрее он обойдет всех в этом поезде – тем быстрее вернется на пост и сможет сдать смену. Быстро осмотрев мой паспорт, на автомате шлепнул печать, вписал дату и расписался, после чего козырнул и невнятно что-то пробурчал. Наверно, тоже счастливого пути, только если поляки вкладывали в свое пожелание некий негатив, то чех – полное безразличие. Плевать ему на счастье всех пассажиров в этом поезде и на их путь. В чем-то неплохая позиция.

И снова никто не задумался о судьбе агентов дефензивы, и даже не заглянул в соседнее купе, где уже скоро они должны проснуться. Забавно, я нелегально вывез двух человек из одной страны в другую! Просто потому, что всем на все плевать. Забавно. Но едем дальше. За окном темнеет, я лениво просматриваю детектив на бритском, в котором преступления раскрывают два человека, один, его называют "Стрелок", занимается собственно розыскной работай, бегает, разнюхивает, опрашивает свидетелей, а второй "Волк" сидит в своей квартире, принципиально не выходит из нее, щелкает загадки силой своего могучего интеллекта. Сам детектив меня не слишком интересен, но описание их взаимоотношений, мелочи, которые оживляют повествование весьма интересны. Хорошая книга, для заполнения лишнего времени.

За окном снова ночь, и не стоит привлекать лишнего внимания к своей персоне. Снова гашу свет, ложусь на кровать и ухожу "во внутреннее пространство". Лениво размышляю о том, что предпримут мои враги дальше. Ночь, самое время действовать. И, словно в ответ на мои размышления, по крыше вагона движется несколько человек. Вроде, трое. Нет, четверо. Последний движется в шумовой тени своих напарников. Самый серьезный противник, если не считать снайпера. Я аккуратно спускаюсь с кровати и иду к креслу. Интересно, что придумают эти. Ведь им как-то нужно проникнуть в мое купе. Двойные толстые рамы – серьезное препятствие, стекла в них укреплены и разбивая их они сильно нашумят. Как говорится, "проснется даже мертвый"!

Тут, я вижу, как на стекло один из моих врагов пытается укрепить нечто, сильно напоминающее заряд взрывчатки. То ли клей, который они используют не слишком хорош, то ли на стекле достаточно пыли, что заряд никак не хочет прилипать к стеклу. Наконец, бойцу, который свисает на страховке с крыши вагона, удается присобачить взрывчатку на стекло моего окна. После этого он зажигает спичку (!) – как она горит при таком ветре, и поджигает фитиль. Я, понимая, что дальнейшее развитие событий мне совсем не нравится, отжимаю защелку окна, и дергаю его верхний сегмент вниз (это что-то вроде форточки в этом вагоне). Окно открывается, и взрывчатка падает куда-то вниз. "Подрывник" удивленно провожает ее взглядом. Ну вот тебе снотворное, поспи! После чего я подхватываю его и втягиваю в купе, обрезав альпинистские шнуры, на которых он висел.

Вслед за телом "подрывника" в купе падает нечто напоминающее гранату, и с шипением начинает крутиться на полу, не взрываясь, одновременно распространяя запах скошенной травы. "Блин, я просто облегчил им работу, они хотели взорвать окно и бросить газовую гранату, а я им его просто открыл!"

Задержав дыхание, я выбрался из купе в коридор и вытащил своего пленника. В коридоре горел свет и мне пришлось уйти в сторону от входа в купе. Пленник был в противогазной маске, "извини, парень, мне это сейчас нужнее" – я стащил с него маску, одел на себя, а сумку с фильтром перекинул через плечо. Можно воевать, хотя боеприпасов маловато с собой, 24 в пистолете и 5 снотворных. А их там... трое. При чем один остался на крыше вагона.

Увидев, что в купе нет меня, противники поступили предсказуемо, бросили в коридор еще одну газовую гранату. Я на мгновение обернулся на спящего бойца, который поделился со мной средством защиты. Тот явно начал задыхаться. "Ну извини, парень, если смогу – постараюсь тебя спасти. А пока не до тебя!" Я ожидал их дальнейших действий. Они оказались предсказуемыми, они полезли из купе в коридор, благо дверной проем был широким, один выскочил лицом ко мне и получил парализующий заряд в грудь. Пока он падал, второй успел ко мне развернуться и почти успел прицелиться, но я из положения для стрельбы "с колена" начал падать вбок, и подстрелил второго "гуся". Так, но их было четверо! Последний... нет не в купе, ждет на крыше вагона. Умный, засранец. Но пока не спохватился, ждет в предвкушении победы своих бойцов. Это он зря.

Я вернулся в купе – там из окна свисали две "сбруи" на которых спускались эти гаврики. Перезарядив пистолет со снотворным новой обоймой, я сунул его в кобуру подмышкой. Ладно, он не ожидает, пока, что я к нему сейчас нагряну. Так что вперед! Схватив трос одной из сбруй повыше – пришлось встать ногами на столик и подбросил себя повыше толчком ног и рывком руками, что меня вынесло на крышу вагона. Мой противник не ожидал такого стремительного броска и не успел не то, что взять меня на мушку – вообще изготовиться к стрельбе. Опасаясь этого противника, я, лежа на крыше вагона произвел в него три выстрела, и минимум двумя попал. Он, стоя на колене, как недавно я в коридоре вагона, начал заваливаться набок. Тоже как я, только он уже спит. Вскочив на ноги, я рванул к нему, не хотелось, чтобы он свалился в таком состоянии с поезда на скорости в 40-50 километров в час. У меня возник какой-то спортивный интерес, захотелось закончить эту партию с "сухим" счетом, в прямом смысле – не "замочив" ни одного из своих противников.

Подхватив его за шкирку, я буквально закинул его в свое купе, после чего спустился туда сам. После чего схватил свою укладку, там нашел шприц-тюбик с антидотом широкого профиля, и заодно с атропином – помнится мне, что запах скошенной травы дает какая-то фосфоорганика нервнопаралитического действия. Задумавшись на секунду, плюнул на стоимость и захватил с собой третий шприц, с эльфийской смесью. "Голубой цветок" – не самая серьезная вещь при лечении отравлений, но стоит пятьдесят золотых на Фрэгане! Ладно, раз уж решил спасать всех – будем спасать всех. Дойдя до отравившегося по моей вине паренька, я примостился рядом с ним, оттянул его веко – точно, нервнопаралитическая отрава – зрачок, как острие булавки. Ввел сначала атропин, потом – общий антидот, затем эльфийский цветок. Парень задышал сразу более спокойно. "Ну вот и хорошо, вот и ладушки"! Я поднял его и отнес в купе, где уже лежало двое покушавшихся. Те уже проснулись, и я решив не мелочиться, в каждого всадил еще по одному заряду со снотворным из пистолета. Пусть спят себе спокойно, пока не сдам их. А сдам я их товарищам из Баварской республики, если довезу. Красные немцы должны сильно не любить таких людей.