Текст книги "Невидимая битва"
Автор книги: Сергей Мальцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 61 страниц)
Путь Его был пуст, ибо народ, получив от Него дар, поспешно разбегался. И желал Он возложить руки и пусто было[154]154
Ж. Сент-Илер (Елена Рерих), «Криптограммы Востока», 2. Из жизни Христа. Рассказ Марии Магдалины.
[Закрыть]…»
Но все-таки были ученики, немногие последователи, которым он мог давать Науку о Началах, а не только иносказательные сравнения-притчи. Им он мог сказать: «Вам дано знать тайны Царства Божьего, но тем, которые находятся вне, все это дается в притчах» (Ев. от Марка, IV, II, 12).
Было у Христа, как и у всех Посвященных – у Будды, Аполлония, Пифагора, Анаксагора, Платона – тайное учение, в которое он посвящал только испытанных учеников. Если мы возьмем приведенную цитату полностью, то она выглядит так:
«Вам дано знать тайны Царства Божьего, но тем, которые находятся вне, все это дается в притчах; чтобы видя они могли видеть и не воспринимать; и слыша они могли слышать и не понимать; чтобы в какое-либо время они не были бы обращены и их грехи не были бы прощены им».
В этих словах заключается нечто большее, чем просто рассуждение о невежестве и учености. Если рассматривать их буквально, то получается так, как будто Учитель убеждает своих учеников ни в коем случае никого не просвещать и ни в коем случае не облегчить чьи-либо страдания. Тогда Евангелие, понимаемое буквально, становится еще одним собранием противоречий, как Книга Бытия.
Так, при передаче людям знания ставится странная цель: «… чтобы видя они могли видеть и не воспринимать…»
Неужели Учитель заботится, чтобы его до конца не поняли? Как такое может быть?
Или он заботится о том, чтобы не поняли что-то особое, что не должно быть раскрыто всем и каждому?
«…Чтобы … слыша они могли слышать и не понимать» – тоже утверждение о необходимости сохранить нечто, какое-то сокровенное знание, в тайне.
А дальше следуют слова, выражающие один из глубочайших законов передачи тайного, эзотерического, Знания: наставник, передающий ученику знание сокровенных законов природы, будет нести ответственность за все последствия действий ученика, который применит это знание на практике.
Если ученик недостаточно чист духовно и неопытен, то неизбежно он будет сеять зло и смерть своими корыстными или неосторожными действиями. И причиной всему злу и разрушению, которое он породит, будет только наставник, доверивший неготовому человеку слишком мощные инструменты преобразования мира. Закон воздаяния, закон Кармы, как его называют на Востоке, спросит за все только с наставника, даже в том случае, если это знание украдено и не охранено достаточно тщательно.
Поэтому наказывает Учитель своим избранным ученикам: всем людям о самом важном и высоком мы говорим осторожно и только иносказательно, притчами – «чтобы в какое-либо время они не были бы обращены [посвящены] и их грехи не были бы прощены им», то есть, чтобы ответственность за последствия корыстного применения ими Знания, Гнозиса не обратились бы на нас.
То же самое суровое предостережение ученикам стоит за знаменитой евангельской фразой «Не давайте святыни псам и не мечите бисер перед свиньями» – охраняйте в тайне то, что должно быть тайным, «чтобы они не попрали его и не обратились бы против вас» – чтобы неготовые к сокровенному знанию, получив его, не стали бы причиной ваших страданий.
Об этом же сокровенном и великом пишет один из основателей христианской церкви богослов Климент Александрийский, живший во II–III веках нашей эры, когда цитирует апостола Петра: «И Петр сказал: «Мы помним, как наш Господь и Учитель, повелевая нам, сказал: «Охраняйте тайны для меня и сыновей моего дома». Поэтому также, он объяснял Своим ученикам лично Тайны Царства Небесного».[155]155
Климент Александрийский, «Homilies». Цитируется Блаватской в «Тайной Доктрине», т. 3.
[Закрыть]
Климент Александрийский был одним из посвященных в Мистерии. Он знал, что христианство, новая нарождающаяся религия, все атрибуты своего культа заимствовала из «языческих» верований. Климент вместе с другим Посвященным – Оригеном (185–254 гг.) – отстаивал обоснование христианского учения через общие философские доктрины древности, только в выражении новыми именами и терминами. Этот взгляд на христианство потом, в шестом веке, будет осужден церковью как еретический, но до того момента происходило сосуществование молодой нарождающейся церкви и философских школ, рассматривавших учение Иисуса Христа как одно из явлений в единой традиции Учителей.
Жизнеописания Героев были написаны языком Мистерий в их едином мистическо-астрологическом ключе и поэтому были настолько похожи, что напоминали копии друг друга. И поэтому, когда в XVIII–XIX веках наука история освободилась от влияния церковной теологии и эта похожесть христианского и «языческих» Учителей при непредвзятом рассмотрении становилась очевидной, маркизу де Мирвиллю пришлось изобретать и тщательно обосновывать версию о тайных агентах Дьявола, родившихся раньше Христа и предвосхитивших его своими великими подвигами. < Мальцев С. А., 2003 >
В первые века христианской эры происходил мучительный труд создания новой религии, которая должна была принципиально отличаться от всего, что было раньше. Весь нехристианский мир должен был стать «языческим», ложным, заблудшим. < Мальцев С. А., 2003 >
Но откуда взялось это слово «язычество» и оттенок презрения, высокомерия, с ним связанный? В чем его этимологический корень, источник?
У Александра Уайлдера мы читаем о происхождении слова «язычество»:
«Оно выродилось в слэнг, и, в общем, применяется в более или менее оскорбительном значении. Более правильным выражением было бы «древние этнические культы», но оно навряд ли было бы правильно понято в его современном значении, и поэтому мы приняли этот термин в популярном применении… Религия, давшая Платона, Эпиктета и Анаксагора, не может быть грубой, поверхностной или совсем недостойной беспристрастного внимания. Кроме того, многие обряды и доктрины, включенные как в христианский, так и в еврейский свод законов, сперва фигурировали в других системах… Крест, облачения жрецов и символы, таинства, суббота, празднества и годовщины – все они старше христианской эры на тысячи лет. Древний культ, после того, как он был изгнан из своих бывших святилищ и главных городов, еще долго держался среди обитателей более скромных местностей. Этому факту он обязан своим позднейшим названием. Вследствие того, что он соблюдался в паги, или сельских местностях, его приверженцев называли язычниками [pagans], или провинциалами».[156]156
Александр Уайлдер в предисловии к изданной им книге Пейн Найта «Symbolical Language of Ancient Art and Mythology». Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 2.
[Закрыть]
Оказывается, «язычники» – это просто отставшие от моды провинциалы, которые всегда запаздывают с введением новых веяний и не успевают вовремя поменять своих богов на более современных. Мода на «актуальную» религию существовала и две тысячи лет назад, также как и сейчас. Мода на новые наряды, на новые состязания, на новые развлечения, на «новую» религию… Только какое это может иметь отношение к вечной Истине?
Создателям новой религии хотелось походить на Иерофантов великих Мистерий. У них заимствовали внешние формы обрядов. Взяли Петрому, каменную скрижаль-книгу, которая вручалась Посвященному во время завершающейся Мистерии, давая ему право называться именем Петер, «истолкователь», как это звучало на финикийском и халдейском языках.
Папа римский, глава новой религиозной иерархии, считающей себя непосредственно связанной с Иерархией Начал, будет считаться истолкователем христианской религии.
Как и в Элевзинских Мистериях, главой духовенства стали выбирать самого старого из иерархов.
Но хотели, чтобы религия была новой, и поэтому нужно было, чтобы появился новый смысл у старых, известных всем понятий. Тогда стали считать, что Петер – это сам апостол Петр, что он в подземельях римских катакомб непосредственно передал первым папам традицию преемственности от своего Учителя Иисуса Христа. Хотя апостол Петр и не был никогда в Риме. А в настенных изображениях подземных убежищ первых христиан совсем не встречается изображения распятого Христа, но только крест посвящения, символ земного страдания и духовного перерождения.
Новое духовенство пополнялось перебежчиками из других религиозных общин, прозревшими и раскаявшимися. Один из таких прозревших стал Епифанием, митрополитом Кипра (Епифаний Кипрский, 315–403 гг.). Он ревностно защищал догматы новой религии в борьбе с еретическими сектами, в том числе с тем братством, которое покинул и которое отправил в изгнание, написав донос на его членов.
«У них были писаные портреты и даже золотые и серебряные изображения, которые они выдавали за портреты Иисуса», – пишет он о других еретиках, «карпократианцах» – «… Они держат их в тайне совместно с изображениями Пифагора, Платона и Аристотеля…»[157]157
Епифаний, «Hoeresies», XXVII. Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 2.
[Закрыть]
Чтобы создать прочное основание для нового учения, отбирали, переводили, переписывали и дополняли из существовавшей тогда мистической литературы все, что могло подойти для этого. Часто приходилось заимствовать у еретических сект. Святой Иероним Стридонский (342–420 гг.), писатель и богослов, просит разрешения у назареев на перевод «Евангелия от Матфея», написанного на халдейском языке еврейскими буквами. При переводе ему пришлось решать нелегкую задачу разгадки этой тайнописи. В отчете епископам Хроматию и Хелиодору он сокрушается:
«…Достался тяжелый труд с тех пор, как ваши преподобия приказали мне (перевести) то, что св. Матфей сам, апостол и евангелист, не захотел открыто писать. Ибо, если бы оно не было сокровенным, он добавил бы к этому евангелию, что то, что он выдал, было его; но он составил эту книгу запечатанной в еврейские буквы, которые он расположил даже таким образом, чтобы этою книгою, написанной еврейскими буквами и рукою его самого, могли бы владеть наиболее религиозные люди; каковые также, с течением времени, получили ее от тех, кто предшествовали им. Но самую эту книгу они [назареи] никогда не давали кому-либо переписывать, а ее текст они передавали одни по-одному, другие – по-другому…»[158]158
«Св. Иероним», V, 445, Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 2.
[Закрыть]
«Одни по-одному, другие – по-другому…» – в зависимости от того, какой аспект знания – от земного до астрономического – нужно было раскрыть.
Стоит вдуматься в слова святого отца церкви – апостол-евангелист Матфей, то есть автор Евангелия от Матфея, выдал его как то, что на самом деле не его, а нечто сокровенное и не подлежащее никакому дополнению. То ли апостол – не апостол, то ли Евангелие – не Евангелие, а какая-то особая тайнопись. Словом, все тайны какие-то, не понятные для новой теологии и для богословов. И приходилось разгадывать, переводить, дотолковывать, доправлять, в общем, преодолевать все эти тяжелые препятствия, полагаясь только на одну святую веру. Она одна может все решить, одна поможет победить всех врагов истинной религии, хоть даже врагами этими были бы собственные отец и мать.
«Если твой отец ляжет на твоем пороге», – обращается к братьям по вере святой Иероним, – «если твоя мать обнажит перед тобою ту грудь, которая вскормила тебя, – растопчи безжизненное тело своего отца и грудь твоей матери и с глазами неувлажненными и сухими мчись к Господу, который тебя призывает!»[159]159
Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 2.
[Закрыть]
Двое других святых – епископы Александрии Теофил и его племянник Кирилл, жившие в то же время, – не ограничивались в своей практике одним богословием и призывами к истинной вере, но последовательно шли дальше и непосредственно направляли верующих на искоренение ереси.
Главой еретиков в Александрии была Ипатия (370–415 гг.), девушка-ученый, математик, астроном, философ, теург. Дочь математика Феона, друг Ореста, правителя города, «мать, сестра и благодетель» Синезия, епископа христианской церкви города Птолемеи. Он сам ее так называл в своих письмах к ней. «Мое сердце томится по присутствию вашего божественного духа», – писал он ей в 413 году, – «которое более чем что-либо другое могло бы смягчить горечь моей судьбы».[160]160
Кенон Кингсли, «Ипатия».
[Закрыть]
Ипатия возглавляла Эклектическую философскую школу в Александрии. Она на своих лекциях рассказывала об общей доктрине древности, составлявшей суть учений всех философов и Учителей. Излагала взгляды Платона и, сравнивая их с догматами новой христианской религии, показывала их общую суть. У главы Афинской философской школы Плутарха она научилась основам Теургии, священной Магии, и объясняла, как и с помощью чего совершаются чудеса, творимые новым христианским духовенством.
Христианским святым Теофилу и Кириллу, руководившим церковью в Александрии, пришлось призвать своих наиболее верующих последователей к решительным действиям во имя веры. Чтобы искоренить ересь, лишить ее защиты со стороны правителя города, необходимо было уничтожить предводителя ереси.
Верующие пришли к Ипатии. Петр Чтец тщательно расколотил Ипатию своей дубиной, чтобы невозможно было ее узнать. Потом поняли, что от нее не должно остаться ни одного кусочка, и тогда дочь математика Феона разрезали на куски, устричными раковинами соскребли плоть с костей и все вместе, как того требовало распоряжение Кирилла, сожгли в костре.
Теперь про Ипатию можно было забыть. Память святого отца церкви Кирилла в Православной церкви отмечается 18 (31) января, 9 (22) июня, в Католической – 27 июня. < Мальцев С. А., 2003 >
Приходилось бороться не только с философами-неоплатониками, но и с учениями более древних культов. Необходимо было раскрывать перед народом их преступную сущность. Евтихий (V век), архимандрит константинопольского монастыря, разоблачал Зороастризм, учение Магов о космическом Огне. В их священных книгах говорится: «Тот, кто хочет проникнуть в тайны Огня и объединиться с ним, сначала должен соединить свою душу и тело с Землей, своей матерью, Человечеством, своей сестрой, и Наукой, своей дочерью».[161]161
Цитируется Блаватской из древних армянских манускриптов Месропа в статье «Исторический» Зороастр и Заратуштра тайных писаний» сборника статей «Карма судьбы».
[Закрыть] Архимандрит, комментируя эти священные книги, разоблачал перед своими последователями их тайный смысл: «Нимрод видел огонь, поднимающийся из земли, и он поклонялся ему, и с этого времени маги поклонялись огню. И он назначил человека по имени Ардешан быть жрецом и слугой Огня. Вскоре после этого Дьявол сказал из глубины этого огня, что никакой муж не может служить Огню или научиться Истине в моей религии, пока он не совершит кровосмешение со своей матерью, сестрой и дочерью, как ему было велено, и с этого времени жрецы магов практиковали кровосмешение…»[162]162
Цитируется Блаватской в статье «Исторический» Зороастр и Заратуштра тайных писаний» сборника статей «Карма судьбы».
[Закрыть]
Для того чтобы истинная вера обрела силу в земном мире, не является преступлением ложь во имя веры, святая ложь. И тогда умелое красноречие – действенное оружие против ереси. Об этом хорошо сказал Григорий Богослов (330–390 гг.), епископ города Назианза в Малой Азии:
«Ничто не производит на людей такого сильного впечатления, как многословие, чем меньше они понимают, тем больше они восхищаются… Наши отцы и доктора часто говорили не то, что они думали, но то, что обстоятельства и необходимость принуждали их говорить».
Была необходимость доказать, что апостол Петр действительно был в Риме и действительно передал традицию посвящения непосредственно первым римским папам. Показывали верующим красивый исконно христианский трон, на котором сидел сам апостол, и который по наследству достался римской духовной иерархии. Троны эти, правда, время от времени приходилось менять. В 1662 году трон святого Петра, мистический центр Ватикана, поменяли на новый, потому что на нем при чистке были обнаружены вырезанными по слоновой кости «Двенадцать трудов Геркулеса». В 1795 году его опять пришлось заменить, так как войска Наполеона захватили Рим, и трон апостола был подвергнут тщательному осмотру. На нем арабскими буквами было написано: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет его Апостол».[163]163
Бауер, «История папства».
[Закрыть]
Но главное в религии – священное писание, книги. Иногда труд выбора из старых языческих учений и преданий истинного слова божьего был настолько тяжелым и непосильным, что приходилось пользоваться старым как мир способом – жребием. Так выбирали четыре Евангелия, составившие основу Нового Завета. Происходило это на Никейском вселенском Соборе. Епископы, съехавшиеся для обсуждения такого важного вопроса, решали, спорили, но так и не пришли к единому мнению, какие из святых писаний считать единственно правильными. Дело выяснения истины отдали в распоряжение ночи:
«Беспорядочно смешав все книги – которые были предоставлены Собору для выбора – под алтарем в церкви, они обратились к Господу с молитвой, чтобы вдохновенные писания могли выбраться на алтарь, тогда как сомнительные оказались бы под алтарем, и так оно произошло».[164]164
Папп, «Синодикон», Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 2.
[Закрыть] За ночь четыре Евангелия взобрались на алтарь, а остальные не осилили этого путешествия и остались навсегда отверженными – «апокрифами». Так об этом говорит церковная история.
Но самым серьезным камнем преткновения был для новой церкви вопрос о том, кем считать Иисуса Христа – человеком, полубогом или самим божеством. Нужно было раз и навсегда покончить с сомнениями. Хоть апостол Павел и писал, что «этот человек считался достойным большей славы, чем Моисей» («Посл. евреям», 3.3), и что Бог поставил Иисуса «немного ниже Ангелов» (Посл. евреям, 2.9), все-таки нужно было исправить эту историческую несправедливость и начать поклоняться Христу как самому Богу, по-настоящему.
Вопрос этот был одной из главных проблем, обсуждать которые на вселенские Соборы съезжались все епископы христианские.
На первых Соборах все были единодушны в том, что называют Христа «Сыном Божиим» просто по причине его святости и добрых дел. В 325 году епископу Арию на Никейском Соборе уже пришлось спорить с многочисленными оппонентами и отстаивать репутацию Учителя от превращения его в божество. На стороне Ария выступили семнадцать епископов, но их было меньшинство, и Ария приговорили к ссылке за ересь. В 345 году на Антиохийском Соборе последователи епископа Кесарии Евсевия Памфила (263–339 гг.), того, который открыл истину о пребывании в Риме апостола Петра, уверенно провозгласили, что отныне, раз и навсегда, Иисус Христос – Сын Божий и Един со Своим Отцом. В 355 году на Миланском Соборе триста епископов подписались под посланием в защиту Ария и его взглядов. В результате в 357 году на Сирмийском Соборе Сын перестал быть единосущным с Отцом. В 358 году на Втором Анкирском Соборе уточнялось, что Сын не единосущ, но только подобен Отцу по своей сущности. В 380 году на Соборе в Сарагосе было провозглашено, что Отец, Сын и Святой Дух есть одно Лицо, а Христова человеческая натура только иллюзия.
В 449 году на Эфесском Соборе появилось предположение о том, что в Иисусе Христе нужно признать наличие двух натур, божественной и человеческой. Но оно сразу же вызвало активное несогласие многих собравшихся. Епископы, в праведном гневе потрясая кулаками, кричали, что за такую ересь Евсевия, автора этой гипотезы, самого надо разорвать на две части. Но у Евсевия нашлись тут же союзники. Так образовались две спорящие партии, которые сразу приступили к делу. Епископы вступили в драку друг с другом в борьбе за вечную божественную истину. Пинали, таскали друг друга за волосы, за уши и за бороды. Святому Флавию так досталось от епископа Диодора, что он через несколько дней умер от нанесенных ему побоев.[165]165
История Соборов приводится в 3 томе «Тайной доктрины» Блаватской.
[Закрыть]
Соборы спорили, решали эту важную проблему в течение многих веков, и мы знаем, что в результате «победила молодость».
Определившись с Богом, само собой определились с Дьяволом, его противником. Ведь Богу Ветхого Завета Иегове нужно было на кого-то сердиться за искушение человека. Нужен был противник. Когда вместо туманного философского Несказуемого Начала появился конкретный личный, ревнующий и наказывающий Бог, более осязаемый и понятный для человеческого ума, тогда можно было выпускать на арену истории его великого коварного оппонента. Как напишет потом через много веков один из католических теологов шевалье де Мюссе, «Дьявол – это главная опора Веры. Он один из великих персонажей, чья жизнь тесно связана с жизнью Церкви; и без его речи, победоносно произнесенной Змием, его посредником, грехопадение человека не произошло бы. Таким образом, если бы не Сатана, то Спаситель, Распятый, Искупитель был бы наиболее смешным сверхштатным ненужным работником, и Крест был бы оскорблением добрых чувств!»[166]166
Де Мюссе: «Moeurs et Pratiques des Demons», Цитируется Блаватской в «Разоблаченной Изиде», т. 1.
[Закрыть]
Высочайший Бог Иегова, всевидящий и всезнающий, создал первых людей и терпеливо наблюдал, как его злой противник искушает их. Благодаря своему всеведению он, конечно же, знал заранее результат своего эксперимента. Люди, созданные по его образу и подобию, оказались морально неустойчивыми, и в наказание пришлось лишить их вечной весны и райских садов.
Каждый человек, созданный Иеговой, получает при рождении бессмертную душу. Если живет праведно, то после смерти его ждет вечное блаженство, если сильно грешит – вечное мучение в царстве Дьявола, слуги которого выполняют работу наказания грешника, осуществляя над ним божий промысел.
Бог Иегова заранее все знал. Знал, какой человек отправится в рай, а какой – в ад. Известна ему посмертная судьба всех людей, которые еще будут рождаться на земле. Известно, кто из них будет вечно мучиться. То же и с миллионами «язычников», живших до прихода на землю вестников Иеговы – Моисея и Христа. Таковы условия эксперимента Иеговы, высшего и всемилосердного.
Так получается, если иметь в виду, что он всевидящий и всезнающий. А если он не всевидящий и не всезнающий, то тогда он был бы относительным и ограниченным и не мог бы называться Высшим Единым. < Мальцев С. А., 2003 >
Это понимал Августин Блаженный (354–430 гг.), епископ города Гиппона в Северной Африке, один из столпов христианского богословия. Он отстаивал единственный логичный вывод из новой, созданной христианскими теологами религии:
«Бог по Своей вольной воле заранее отобрал определенных людей, независимо от предвиденной веры или добрых деяний, и непоправимо предопределил одарить их вечным счастьем, тогда как других Он таким же образом обрек на вечное осуждение!!». То есть создал некоторых только для того, чтобы они помучились. Правильнее даже сказать так – создал их для того, чтобы они вечно мучились – «независимо от веры или добрых деяний».
Это вывод Августина из его умственных рассуждений о природе Бога. Но каковы были первые его чувства, когда он, обратившись к новой вере, принял христианское крещение? Какие переживания царили в его душе, когда это произошло? Может быть, любовь ко всему человечеству, ко всем детям Бога-Отца?
Свои эмоции, переполнявшие его, он выразил на бумаге так:
«Дивна глубина твоих слов! их внешность, гляди! перед нами, приглашая к малым; и все же в них дивная глубина, о, Боже мой, дивная глубина! Страшно заглядывать в нее; да … благоговейный ужас почитания и дрожь любви. Врагов твоих поэтому ненавижу неистово; о, если бы ты убил их своим обоюдоострым мечом, чтобы они больше не могли быть врагами ему; ибо я так бы хотел, чтобы были они убиты».[167]167
Дрэпер, «Конфликт между наукой и религией».
[Закрыть]
Историк церкви Генри Чарльз Ли приводит пример одного интеллектуального эксперимента в области христианской теологии, проведенного богословом Симоном де Турнэ в 1201 году. В те времена очень ценилось умение выводить из любых жизненных фактов и обосновывать с помощью логики главные положения церковной догматики. Ученый доктор богословия Симон де Турнэ особенно в этом преуспел, что демонстрировал на своих лекциях. Однажды с помощью остроумных умозаключений он доказал таинство Святой Троицы. Последовали бурные, продолжительные аплодисменты восхищенной публики. Они вызвали у лектора такой прилив сил и энтузиазма, что он заявил, что может, если бы захотел показать себя нечестивым, разрушить эту теорию еще более убедительными аргументами. После этих слов, как пишет историк, «его тут же разбил паралич и он впал в идиотство».[168]168
Генри Чарьз Ли, «История инквизиции» в 3 т. История инквизиции в средние века. 1912.
[Закрыть]
Видно, сработал какой-то загадочный механизм в душе человека, злоупотреблявшего своими способностями ума.
Несколько веков ушло у создателей церкви на то, чтобы выстрадать в мучительном внутреннем поиске и в борьбе со всем старым языческим обществом новую теорию мироздания. Она обоснована в тысячах томов интеллектуальных экспериментов богословов, закреплена навечно в церковных уложениях и предоставлена проверке временем в течение двух тысяч лет. Заглянем ненадолго в церковную историю, чтобы оценить эволюционную новизну и ценность учения, ради успеха которого растерзали Ипатию.
Воспользуемся историческим исследованием Генри Чарльза Ли, трехтомным собранием фактов из жизни церкви под названием «История инквизиции». Как пишут издатели, «Непревзойденная до сих пор по богатству источников «История инквизиции в средние века» признается даже некоторыми рьяными защитниками святого трибунала как самая широкая, самая глубокая и самая скрупулезная история инквизиции из всех, написанных на эту тему». Особенно высоко этот труд оценен католической критикой за его беспристрастность. Из трех увесистых томов, напечатанных мелким шрифтом и превосходящих по объему «Толковую Библию», из общей картины, которую складывают собой факты, собранные историком, мы возьмем только несколько штрихов. И пару его сдержанных научных выводов. Беспристрастных выводов.
Генри Чарльз Ли, «История инквизиции»:
«Торжество нетерпимости стало неизбежным с того дня, когда христианство сделалось государственной религией; … Как только догматы православия были утверждены на Никейском соборе, [император] Константин сейчас же пустил в ход авторитет государства, чтобы установить единство учения. Все священники еретиков … были лишены … неприкосновенности… места их собрания были отобраны в пользу Церкви и им были запрещены как публичные, так и частные собрания».
Когда правителем Римской империи стал Юлиан (331–363 гг.), то он приобрел прозвище Отступник, Апостат за то, что был приверженцем «языческого» неоплатонизма и решил ограничить власть церкви. Он говорил, что никогда не видел диких зверей, которые были бы столь кровожадны, как большинство христиан в отношении своих единоверцев.
Это был еще только четвертый век «новой» эры, но Юлиан был уже исключением в новой традиции государственности и религии.
Первая казнь за ересь произошла в 385 году. Церковь начинает компенсировать те жертвы, которые понесла в годы правления Нерона и Диоклетиана, преследовавших подряд всех, кто отвлекал народ от гладиаторских боев – и «языческих» философов, и христианских подвижников.
В начале V века святой отец церкви богослов Иоанн Златоуст обосновывает в своих трудах, что ересь обязательно должна быть подавляема, что не должны быть допускаемы тайные сборища еретиков.
В 680 году впервые церковь заявляет о своей власти над миром мертвых. На вселенском соборе в Константинополе епископы после того, как предали проклятию (анафеме) всех живых еретиков, прокляли вместе с ними и всех мертвых. С этого момента история церкви – это история непрерывных проклятий, призываемых на головы ее врагов.
В 897 году папа Стефан VII открыл, что его предшественник, умерший семь месяцев назад папа Формоза, имел еретические взгляды на мир. Стефан приказывает вырыть его тело для суда над ним. Тело притащили за ноги и посадили перед собранием святой римской иерархии. Судили, приговорили. «У трупа отрезали два пальца правой руки и бросили его в Тибр, откуда он был случайно выловлен и снова погребен». < Мальцев С. А., 2003 >
В 905 году тело Формозы снова было востребовано для суда. Папа Сергий III решил продолжить процесс. Труп вырыли, облекли в папские одежды и посадили на трон. «После нового и торжественного обвинения труп был обезглавлен, у него были отрублены три остальные пальца правой руки, и он был брошен в Тибр».
Так началась практика наказания мертвых преступников и еретиков, которые теперь не могли укрыться от церковного правосудия даже в могиле. Если грешник заслуживал тюрьмы и легкого наказания, его кости вырывали и бросали на ветер. Если вину его могло искупить только очищающее пламя костра, то его останки торжественно сжигались. У его потомков и наследников конфисковывали все имущество и налагали на них ограничение личных прав.
Страх перед наказанием в аду и церковные проклятия держали в ужасе мир земной и загробный. Уже в 811 году значительная часть церковного богатства состояла из наследств умиравших верующих, запуганных вечным огнем ада и завещавших церкви свое имущество.
В 1170 году был введен запрет составлять завещание без священника, чтобы церковь всегда была осведомлена о факте наследования. Было объявлено, что тела прихожан – собственность церквей, и никто не имеет права сам себе выбирать место погребения, за выделение которого тоже брался церковный налог.
С 1240 года по новому закону, упрощавшему старую схему налогообложения, одна треть имущества умиравшего стала отходить церкви автоматически.
На священников была возложена обязанность разбирать судебные тяжбы. С каждой тяжбы, когда одна сторона в споре должна была выплачивать другой денежную компенсацию, взимался налог в пользу церкви. Со священников брали клятву, что они не допустят мирного исхода ни одной тяжбы.
Таким образом, все земли, входившие под духовную опеку Ватикана, облагались налогами разных видов. Церкви собирали налоги с прихожан, папы собирали подати с прихожан и с церквей. Рассказывается, как папа Климент V по пути из Лиона в Рим собирал подати с церквей. Настоятелю одной из них, архиепископу Буржа после этого пришлось ежедневно побираться по домам своей паствы.
С 1160 по 1183 годы трирский архиепископ Арнольд приобрел в народе героическую известность тем, что защищал от поборов папы своих подопечных. Каждый раз, когда папские посланники приближались, он выезжал им навстречу и, щедро одаривая, добивался, чтобы они проезжали мимо в соседнюю епархию.
Десятина, главный церковный налог, был причиной постоянных мятежей и восстаний. Ко времени одного из таких мятежей – Великой французской революции – в судах лежало 60000 дел по десятине. За каждым таким делом стояла трагедия беспросветной нужды чьей-то семьи.
В подчиненной духовной власти Ватикана Англии поборы папы с населения в 3 раза превышали доходы короля.
За любое неподчинение церковной власти следовало отлучение от церкви, превращение в изгоя общества. За снятие отлучения нужно было тоже заплатить налог. < Мальцев С. А., 2003 >
Крестьянин нарушил пост, с него за это берется штраф в 18 денье, другой крестьянин во время этого же поста не прикоснулся к жене и тоже был обязан заплатить 18 денье. Потому что «упустил случай зародить ребенка».
Все эти подробности личной жизни выясняются на исповеди, которая обязательна для всех.
«Лишенный семейной обстановки … священник … заводил себе наложницу или сразу несколько любовниц. Обязанности священника и исповедника предоставляли ему в этом отношении особые преимущества. Это было настолько общеизвестно, что ни один человек, каясь на исповеди в незаконной связи, не решался назвать имени своей возлюбленной, боясь, чтобы священник не отбил ее у него».
