Текст книги "Плохой парень ("Король экстази") (СИ)"

Автор книги: Сергей Макуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

–Мне  только авиабилет,–отрываю девушку от розыска печатного издания.

–Тогда Вам к Марии,–поворачивает голову в сторону напарницы. – Это к тебе, Маш!

–Проходите, пожалуйста,–Маша сразу  отвлекается от массивного монитора компьютера, указывает на стул около стола, за которым она работает.

            Я перебираюсь  с уже привычного дивана на твердый стул.

–Куда Вам нужен билет? – спрашивает девушка, попутно  рассматривая одежные тряпки моды середины 90 х на мне.

–В Амстердам,– изрекаю я.–Город начала моего иного жизненного пути.

Сноски:

Мурчать –разговаривать (сленг).

37.

            Man! Ты же порой раздумываешь о смерти? Признайся чувак?  Ведь кончина настигнет любого, кто сделал, когда то первый шаг, рождения.  Как там перед Богом свечкой стоять руки по швам в собственных грехах по шею? Вечный блаженный рай или  горящий ад следующий пункт пребывания героя?  Или с земным концом человека, никакого продления бытия не последует на бездонном небе. Те атрибуты ухода на тот самый свет выдох  упокоившегося в вечности без времени, забот и хлопот. Гроб,  с телом усопшего закопанный на два метра в сырую землю, памятник на могиле. Может вовсе души нет, а тленное тело за пару лет разложится до костей.

            В уцелевших в памяти детских далеких воспоминаниях кончина человека осознавалась  категорично негативным явлением, крайне  отрицательной эмоцией безо всякого философского подтекста.  Малочисленная похоронная плачущая процессия центральной улице маленького провинциального городка шествует к автомобильной стоянке при выезде из города. В городишке, в котором я проживал у бабушки с дедом, как мне казалось, умирало немало жителей. Раз в месяц стандартно был свидетелем,  как плечи четырех крепких мужчин несли очередного усопшего к стоянке автомобилей, где загодя были припаркованы автобусы и машины для передвижения прощального шествия на кладбище. Надрывные  слезы родственников, разноразмерные венки с надписями от друзей и близких покойного, груды цветов,  траурная музыка живого оркестра из дома культуры.

Я доставал бабушку неприятными для нее вопросами. Зачем люди умирают? Почему гроб красного цвета? Откуда взялась такая грустная музыка? Умирают ли дети? Она отмахивалась ответами  без подробных  объяснений. Человек стареет и поэтому умирает, как цветок зимой. Люди больше не увидят своего друга,  родственника, поэтому печальная музыка. Дети не умирают, смерть нужна только старым людям, так как они очень устали, им пора отдохнуть. Мне сразу представлялся благоустроенный утопающий в зелени   санаторий, где мы летом с дедом отдыхали. В санатории было много пожилых людей. Бабульки и дедульки радовались местному  времяпрепровождению,  общались, постоянно шутили, ходили на рыбалку, играли в домино, купались в море. Казалось, именно в такой дом отдыха отправляются умершие старики. Не совсем было понятно, почему так излишне расстраивались родственники уходу пожилых родных в то душевно приятное местечко.

              Осознанно со смертью я в лоб столкнулся в восемь лет. Представления, сформированные от бабушкиных небылиц о старухе с косой, перевернулись молниеносно радикально.

Знакомого мальчика соседа по дому Гришу убило током.  Бабушка строго настрого запретила мне идти на похороны Гриши. Под предлогом свалившегося с балкона мячика, я выскочил во двор. У подъезда дома напротив, где жил паренек скопилась огромная толпа людей, одноклассники мальчика, родственники, соседи. Я нагло протиснулся сквозь людское сборище, встал прямо перед небольшим гробом, стоявшем на двух кухонных табуретах. Гриша в школьной форме со значком октябренка на лацкане пиджака выглядел спящим.   Громкие вопли горя матери Григория упавшей на колени перед телом «спящего» сына сделали смерть осязаемой для меня.

              Колкие, острые  пугающие  мысли о собственной кончине  возникают у  человека на любом отрезке жизненного пути. Раздумья о том дне, когда придется покинуть мир живых, наведываются к кому, то чаще к кому то реже. Бывало, тягостные жизненные обстоятельства ставили вашего покорного слугу на колени, и я был на грани самоубийства. Случались счастливые деньки, и жажда жизни пожирала меня с потрохами.

Постояльцы «Бангог-Хилтон» волей, неволей ежедневно задумываются о погибели.    50% здешних заключенных  потенциальные смертники. Давящая, удушающая энергетика страха от смертников-заключенных вселяется в  охрану, обслуживающий персонал тюрьмы, соседей сидельцев.  Умирать, конечно, страшно, но ожидание кончины,  выкручивающее душу мучительно.

Жесткое непрекращающееся  противостояние с некончающимся  потоком тоски и обреченности обостряется от безысходности и неверия в победу.

Ведь даже если меня не расстреляют, то, безусловно, наказание в двадцать лет тюрьмы гарантированы. Мотивация запредельная выбраться отсюда любой ценой, одарить безмерной любовью, заботой Грэг и будущего ребенка. Но надежда выйти на свободу ничтожна мала.

Когда тяжкое покрывало депрессии покрывает меня,  губами шепотом молюсь Богу. Да, man, одно чудо поможет мне. Критичный, запущенный  случай у пациента.

Отче наш, Иже еси на небесах!

Да святится имя Твое,

Да придет Царствие Твое.

Повторяю чудодейственные строки, пять, десять, пятнадцать раз, не считаю. Перестаю читать молитву, когда прилипшее уныние пасует, удаляется прочь. Пусть ненадолго, но дает передышку.

 Я чистосердечно каюсь перед Господом. Прошу прощения за все гадкое сотворенное мной перед людьми и перед ним. Простит ли?

Левинзон посещает часто. С каждым приходом он мрачнеет. Догадываюсь дела подзащитного никудышные.   Андрей  скрывает недобрые вести,  глубину трагизма сверх сложной ситуации в которой пребывает подопечный.

10 декабря 2008 года, внеплановое свидание с Левинзоном.  Расследование уголовного дела против меня подходит к завершению. Проходят дополнительные опросы свидетелей, опознания, экспертизы. Следственно-оперативные мероприятия   значительно прибавляют доказательственной базы  моей причастности к крупной контрабанде наркотиков.  Левинзон торопливо копается в ворохе бумага, разыскивая какой-то конкретный документ. Я застыл телом, нешевелюсь отрешенно глазею на пухлого охранника. Таец замечает неосторожного наблюдателя. Злобно гавкает непонятной фразой в мою сторону.  Показывает резиновой дубинкой в настенные часы, тридцать минут времени, ни секундой более.

–Да, да,–Андрей торопится,–вот нашел.

           Он аккуратно вытаскивает из кипы документов два скрепленных скрепкой листа бумаги. Вижу цветной российский герб над машинописным текстом. Левинзон сразу протягивает мне документы.

–Андрюш расскажи сам. Пожалуйста,–отказываюсь от  прочтения.

–Таиланд безапелляционно отказал России в твоей экстрадиции. Власти сослались на неподписанный  договор между странами о выдаче преступников.

Сторонний гул, далекий шум в ушах, мир плывет перед глазами. Удар ниже пояса, который не ждешь. Минут пять я не чувствовал, не слышал, не видел вокруг себя никого и ничего.  Смерть, состояние, которое я испытал в тот момент. Не физическую смерть, а душевную. Рушились мечты, последние надежды. Перед глазами проходили картины прошлой жизни, чувство умиротворенности   заменило тревогу и страх, я отстранился от реального бытия, и уже не хотел возвращения в сегодняшний день.

–Через неделю суд,–Андрей не замечает моего состояния.–Я уверен, сможем отбить тебя от смертной казни. Далее..

–Я догадываюсь Андрюш, кто меня мог предать,–перебиваю Левинзона. Голос мой звучит тихо, дается с трудом выговаривать фразы, кажущиеся, что слова вовсе исходят от постороннего человека. Левинзон близко наклоняется ко мне, чтобы расслышать бормотание.

–Майкл,–спокойно роняю я.

–Ты уверен? Что Майкла рук дело?–с нескрываемым сомнением переспрашивает адвокат. Я,  щурясь, смотрю на Левинзона. Он ждет подробностей.

–Уверен.  Хотя какое это сейчас имеет значение,–равнодушно отмахиваюсь.–Это уже не важно.

–Антон, ценность имеет любая информация,–Андрей крепко цепляется за выпущенную мной фразу.

–Хорошо,– соглашаюсь,–расскажу.

38.

If you came to find your self in Amsterdam

It, stwo late.

You are lost.

(Если ты приехал найти себя в Амстердам, то уже слишком поздно. Ты потерян.(ц) ).

–Тут все поголовно говорят правду, так принято, man! Не пытайся скрыть истину о себе,  ты уже вычислен. Мы в курсе, какой ты мерзавец и кидало, скольким женщинам ты принес горе, а сколько детишек растет без отца.  А, родители и друзья? Впрочем,  пустой базар! Заканчивай, дуть!

–Эй, ты! Слышишь чувак!!!!

Я поворачиваю голову, меня дергает за плечо огромный негр с жемчужно белыми зубами.

–Все, ок!–отпихиваю парня.

Приболдел слегка с непривычки, прилипнув к расплывающейся, пожухлой   надписи на кирпичной стене.

Я  потерян, потерян, потерян, потерян.  Я в кофешопе «Мрато» на улице Красных Фонарей и я дико  обкурился в хлам. Первый день  Амстердама! О, man.   Именно в Амстере, сойдя с трапа  самолета на землю аэропорта Схипхол всеми фибрами души и тела  ощутил беспредельную свободу.

 «Мрато»  первое попавшееся заведение на пути непонятно куда. Неприметное с наружи заведеньице внутри напоминало музей современного искусства. Куски мозаики  покрывали пол,  свет походил на лазерные указки, точечно бьющие на психоделические картины, развешанные по стенам, бесформенные скульптуры из колючей, ржавой проволоки и  расплавленной пластмассы перемешанной с фрагментами дерева воняющего благовониями.  Короче, атмосферка 21 века. По минимуму никчемных удобств, максимум бурлящих под воздействием «веществ» чувств. Широченные упругие  топчаны лежаки для расслабленных посетителей укромно спрятались в полутьме под мерцающим светом флюро ламп. Чуть слышно играет техно.  Путникам приносят угощения,   туристов любят и почуют от души. Заказав микс трех разных сортов травы,  апельсиновый сок, завалился в самый дальний угол, под потолком болталось голубое пластмассовое сердце пробитое стрелой с коротким текстом: «Ты попал мужик». Оно кружилось почасовой стрелке, оперение стрелы  играло блестками. Бесхитростный заказ принесли быстро. Официант чье лицо я не разглядел, тощий юноша в желтом велико размерном  свитере  положил добротно скрученный джоинт, спички,  поставил стакан апельсинового сока на столик встроенный с боку койки.  Он пожелал приятного отдыха, показал на кнопку,  установленную  под крышку стола для вызова официанта, бесшумно удалился.

Я первым делом раскурил «косяк» травы. Затянулся глубоко до предела вдоха, подслащенный дымок мягко прополз через глотку, насытил объемно «кайфом»  легкие. На язык осел знакомый привкус шмали. Несколькими полноценными почтенными затяжками я прикончил «джоинт».  Потушив тлеющий окурок о пепельницу на тонкой ножке, торчащей из пола, похожей на  галлюциногенный гриб*, я прилег на лежак, раскинул по сторонам руки,  закрыл глаза. Тело быстро расслабилось, теплые успокаивающиеся течения понеслись по кровяным сосудам, повергая меня в глубочайшую отрешенность, границы восприятия мира прорвались, я взлетел…

–Смотри, здесь свободное место,–девичья русская речь прервала мой одиночный полет к линии горизонта  восходящего солнца.

Почувствовал, как кто-то сверху падает прямо мне на живот. Женский испуганный короткий визг влетевшей в ухо силой  вернул  меня в «Мрато». Распахнув глаза, оторвав голову от топчана,  я наткнулся на милую девушку,  испуганно разглядывавшую меня будто я инопланетянин.

–Кристина что с тобой?–послышался второй девичий голос из темноты.

–Все в порядке со мной, Оль, место занято,–Кристина привстала с твердым желанием уйти,– я не разглядела.

–Простите, пожалуйста,–произнесла она на русском.

Представляю ее удивление, когда я на чистом русском, вежливо попросил их присоединиться к скромной мужской трапезе.

–Здесь места хватит всем. Оставайтесь девчат,– попросил напористо я.

–Ну не знаю,–кокетливо засомневалась девушка, вглядываясь, чтобы получше разглядеть в темени хозяина гостеприимного предложения.

–Оль залазь,– храбро скомандовала Кристина,–нас приглашают,–отбросила сомнения   девушка. Моя русская речь сыграла на пользу коммуникации со слабым полом.

Подруга торопливо закопошилась, снимая  туфли. Умело расправившись с обувью, она  юрко проползла к нам с Кристиной. Я без промедления нажал на секретную металлическую кнопку под столешницей. Спустя минуту подошел знакомый худой парень-официант.

–На ваш выбор,–авантюрно махнула  рукой  Кристина на принесенное меню «веществ».

Без экспериментов выписав стандарт, два «джоинта» с опробованным мной травяным наполнителем, пару волшебных гашишевых  кекса, три бутылки минеральной воды без газа, я отрекомендовал себя дамам.

–Антон.

–Кристина,–услышал уже знакомое имя, –это моя подруга Оля.

–Очень приятно,–присела справа от меня Ольга. Кристина разместилась слева.

Официант разложил принесенный набор перед нами на столике, откланялся, пожелав хорошего отдыха в «Мрато».

–Ну, погнали девчата, – водушевляюще призвал я, активно разламывая свежайшие кексы и  разливая воду по стаканам.

–Пожалуйста, угощайтесь,– предложил выпечку.

–Ой, ребят,  боюсь,– пугливо засопротивлялась Ольга,– никогда не пробовала наркотики.

–В жизни нужно испытать все,–Кристина уверенно взяла кусок угощения и отправила в рот. Я подал стакан воды запить выпечку. Девушка сделала пару глотков, передала сосуд подруге. Ольга вдохновилась решительностью Кристины,  надкусила кекса, распробовав вкус, скушала остальной кусок. Мы сидели в позах лотоса, молча, доедали сдобный хлеб с изюмом и гашишем, запивая водичкой.

–Вы первый раз в Амстердаме?– нарушил тишину трапезы я.

–Ага,–подтвердила довольная Кристина,–вчера прилетели. Решили зайти в кофешоп, попробовать наркотики,– смущенно хихикнула  она.

–А, вы на отдыхе?–подключилась к нашему словесному трепу Ольга.

–Можно  ты.  Я не такой старый,–усмехнулся я. –Только сегодня прилетел в Амстердам. Планирую прокатить по матушке Европе.

–Здорово,– восхитилась Кристина,–это моя мечта путешествие по Старому Свету.

Я, не дожидаясь прихода от заряженных гашишем кексов, раскурил «косяк» гидропоники. Передал Кристине. Девушка призналась, что не курила никогда и не знает как это делать.

–Ты открой рот,–разъяснил  Кристине бесхитростную технологию курения,– задую парик. Ты, неторопясь, вдыхай дым, как только почувствуешь, что достаточно, больше не лезет, хлопни легонько меня по руке.

Девушки внимательно выслушали   инструктаж опытного «следопыта» по употреблению «дури». Мы курили, девчата с непривычки усиленно кашляли после сытных затяжек дыма. Хотя отдадим должное трава приятная, не першило противно в горле, не драла дерзко легкие. «Джойнт» стремительно был прикончен.  Мы сделали небольшой перерыв  в дегустации «веществ».

Болтали с девчатами на разные отвлеченные темы. Необязывающие ни к чему разговор о шмотках,  автомобилях, спорте, путешествиях, прыгали, перескакивая  с одной истории на другую. Вообщем  обыкновенная, ненапрягающая болтология под  хорошей «ганджей». Ничего не значащее общение для девушек, но весьма важное для меня. Я несколько лет нуждался в таком рядовой человеческой коммуникации.  Изрядно соскучился по заурядной болтовне  с людьми на свободе. Узнал, о чем думают, мечтают, чем живут молодые ребята сегодня. Подружки разговорились под волшебным влиянием «дури» их тоненькие голоса журчали бегущими ручьями. Я осторожно рассматривал Кристину и Ольгу. Подружки были одеты весьма непритязательно. Классические джинсы  и обтягивающие, одинаковые, белые футболки. Девчата выглядели на лет двадцать пять, ухожены и спортивны, источали   ароматы духов. Кристина блондинка,  Ольга рыженькая. Они  симпатичные и сексуальные. Они самостоятельные, преуспевающие женщины 21 века, прекрасно образованные, с материальными устремлениями. Они двигаются карьерной лестницей вверх,  делая собственный бизнес, или работая в компании европейского уровня. Они, конечно же, мечтают о семье, муже и детях. Им только двадцать пять, а они уже не малого достигли, заработав честно на автомобиль, квартиру, путешествия, дизайнерские вещи.

                Девушки с интересом  вопрошали о моей жизни. Я как на духу выкладывал тернистый путь бывшего бандита, прошедший, перед тем как очутиться здесь. Их вовсе не дивили мои лихие приключения, отрывные тусовки, количество городов мира в которых побывал,  долгий тюремный срок, немалые деньги в 90х и полный голяк денежных единиц в нулевых. Возможно, они мне честно поверили, а вероятно просто притворились, подумав, что  хочу произвести не згладимое  впечатление плохого парня, чтобы переспать. Но, мне от   признательного рассказа стало как, то легче, умиротворенно на  избитой душе.

Я взял второй «джоинт», закурил. Ольга пропустила ритуал курения. Она здорово приболдела, вкусив сполна дурмана. Кристина самостоятельно сделала пару душистых тяг и  тоже отстранила волшебную курительную палочку. Я махом добил «косяк». Мы сидели какое-то время, молча, слушая  даб-техно.

Подошел мужчина, темные очки, длинные, прямые волосы, на голове бейсболка, «русская» борода, черная футболка с коротким текстом алого цвета по центру: «Не забывай, ты здесь ненадолго…».  Внешний вид мужика, знакомые черты лица, кого-то мне напомнили до боли.

–Добрый день,–он любезно приветствовал нас на английском,–Вы русские?

–Да,–не мешкая, ответила Ольга.

В облике незнакомца я без затруднений распознал Майкла.  Хриплый голос бывшего партнера предательски сдал дружбана с потрохами. Меня взяла приятная дрожь от неожиданного рандеву. Встав во весь рост на  лежаке, неистово радостно закричал на русском:

–Русские, русские твою, мать. Майкл!!

Девушки растерянно перевели глаза с меня на Майкла.

Бывший партнер снял солнцезащитные очки. Он, прищурившись, всмотрелся в темноту норовя разглядеть хозяина громкого рыка. Я шагнул к краю  топчана, встал как вкопанный  перед бывшим компаньоном, раскинул широко руки в стороны для дружественного объятия.  Наконец-то он признал обладателя несдержанного крика.

–Антонио, Антонио!!! Ты ли это, мой северный друг? – неописуемый восторг мужика не знал границ.

–Да, это я,–гоготал ответкой.

 Спрыгнув на пол с лежака, железной хваткой обхватил  Майкла руками вокруг туловища, приподнял что есть силы. Майкл разнузданно заржал на весь клуб.  Поболтав в объятиях старого компаньон, я вернул его на место. Кристина и Ольга заворожено следили за трогательной сценой встречи двух закадычных друзей.

–Антонио, ты как здесь?—Майкл толкнул играючи меня в плечо.

–Самолетом, чувак,–подтрунил я.

–Твои цыпочки?—кивнул он  на девчат.

–Нет. Здесь познакомился,–вспомнил женского угодника Майкла, тонкого ценителя девичьих красот.

–Если с тобой, значит стали твои,–он заразительно посмеялся над придуманной шуткой. – Красивые!—открыто любовался  он девчонками.

 –В России все женщины прекрасны, man,–с гордостью провозгласил я.

–Я так и понял, что они из России,–с хитрецой поглядывал он на подруг. –Прекрасно помню русских женщин. О!—упоительно протянул Майкл.

–Расскажи о себе Антонио. Как ты? У тебя неприятности были,–перешагнул    Майкл.

–Майкл, я семь лет отсидел в тюрьме, что тут рассказывать, друг.

– Тюряга, она везде тюряга. Освободился, сделал паспорт, купил билет и вот стою  пред тобой,–без особого энтузиазма вещал я. Майкл не просил о подробностях попадалого,   куда я влип как малолетний пацан.

–Меня семь лет назад кинули. Помнишь тусовку в Вильнюсе, вот после нее сразу и закрыли,–озвучил фатальный эпилог  прошлого криминального.

–Да, да Антонио  в курсе. Даже больше скажу. Когда тебя  упрятали за решетку, ко мне подкатывал Бович, но  был  послан. Там какие-то ментовские интересы возникли по  бизнесу, –смешно показал он Бовича.–  В общем, я от сотрудничества с напарником твоим открестился.

–Бович  второй раз приехал с типом по имени Колошенко. Угрожали,–пальцами правой руки  Майкл сделал «козу».– Вот мудаки они считают, что здесь у них как дома,– усмехнулся он.

– Послал на хрен  само собой придурков. Денег потерял я. Это да. Зато без геморроев. Твои «друзья» потом  долго крутились по округе. Поставщика искали марочного «экстази». Крупники само собой отказали. Так они с румынами подвязались с мутными. Третий сорт производители.

–Ну, а ты , man! Какие планы?–Майк  хитро смерил взглядом,–Чем займешься?  Может, совместное дельце замутим по старой памяти? Всегда мечтал о таком партнере как ты! А, Антонио! Как  предложение?—он ладонью слегка ударил меня по грудной клетке.—Давай man! Пришло время взбодрить этот летящий по наклону мирок.

–Эх, Майкл, дружище, мне тоже вставляло работать с тобой в паре! Помнишь наши приключения?

–Да, да, естественно помню, были времена,– он обратил вверх глаза.

–Я завязал с наркотиками, не хочу торговать «веществами», баста,–уверенно заявил я.

–Понимаю,– покачал вверх-вниз головой Майкл. –Нет, так нет,– с легкостью согласился он.

–Чем жить собираешься? Спрашиваю из чистого любопытства.

–Не придумал пока,–честно ответил я,–возможно, организую кабак, типа этого кофешопа.

–Это мое заведение,–спокойно оповестил Майкл.– Ничего себе получилось?

–Да, здорово вышло!—я поднял  кулак с поднятым большим пальцем.

– Я понял, Антонио, ты завязал. Решил быть добропорядочным налогоплательщиком, открыть лавку или вроде-того.  Чтобы безопасно, так?

–Типа. Это же нормально, Майкл! Так жили наши родители, так должны жить мы, семья, дети, работа,–доказывал я.

–Конечно, твое право. Другое дело ты сам. Сможешь ли измениться внутренне. Я, ты, парни из нашего круга, мы другие.  Мы любим большие деньги, свободу, совсем иные идеалы непохожие желания и мечты ребят из офисов, с их тещами, кредитами, стабильностью, будь она не ладна. Нас даже гроб не исправит, а не то, что любящая жена. Она либо смирится с таким, какой ты есть, или свинтит к чуваку с нормальной работой, интересами,–он ухмыльнулся.

–Ты прости меня Антонио, может показаться, что с пути истинного сбиваю,–он заглянул мне в глаза,–нет, ни в коем разе. Ты умный парень! Знаешь,  всегда чего хочешь. Уговаривать  не стану.  Ты упертый малый, раз решил, не переубедишь. Вдруг передумаешь, обращайся. Я хочу расширяться и вернуться на Российский рынок.  У меня движения в Таиланде планируются. Мне нужен компаньон. Будем работать 50 на 50. Как предложение?

–Заманчиво,– констатирую я.–Но…

–Я понял Антонио,–перебил Майкл,–теперь  ты знаешь, где меня найти. Кстати, если тебе негде остановиться поехали ко мне. Поужинаем, познакомлю тебя с Софией, женой. Она обалденно готовит рыбу. Выпьем, повспоминаем былое.

–Спасибо Майкл, в следующий раз с удовольствием приму твое приглашение. Сегодня другие планы, поезд рано утром.

–Понимаю, понимаю,–повернулся он к девчатам,–отдохни хорошенько.

Мы дружно залились смехом.

Девушки  отвлеклись на наш заливистый ржач. Кристина протянула руку Майклу для знакомства.

–Кристина. Моя подруга Ольга,–  левой рукой указала она на подружку.

–Майкл,–он как истинный джентльмен поцеловал руку леди.

 Майкл обильно посыпал кучей комплиментов девчат. Кристина предложила заказать еще, что чего нибудь веселого из «веществ», продолжить отдых вчетвером.

Майкл сослался на сверх занятость, отказался от приглашения.. Девушки разочарованно повыдахали, сделав обидчивые гримасы.

–Но!–сделал заявление Майкл,–я хочу вас угостить вкусным продуктом, который произрастает на Мадагаскаре.

Он позвал официанта. Разъяснил парню на понятном только им языке заказ-сюрприз. Официант внимательно выслушал хозяина, в конце  улыбнулся.  Когда Майкл закончил, официант отрапортовал, через 10 минут блюдо приготовят по высшему разряду.

 На прощание Майкл крепко пожал мне руку.

 – В следующий раз я обязательно воспользуюсь твоим предложением о домашней рыбе,–посулил я.

–Ну, тогда бывай, –помахал он девушкам на прощанье рукой.

–Жалко, что твой друг не остался. Такой мужик, продвинутый!—загрустила Кристина.

–Ничего не поделать!—ответил я.

–Вы давно знакомы?—вступила в обсуждение скромно молчавшая Ольга.

–15 лет.

–Круто, –восхитилась Ольга,–мужчины умеют дружить.–Чем занимается, твой друг?

–Он владелец сего заведения.

Девушки рассчитывали еще разузнать о бывшем компаньоне. Перебил подружек запыхавшийся  официант с драгоценным подарком от Майкла.

– Мы меняем курс движения,– заправски командую я.

Девушки с опаской поглядели, как я вкусно раскурил принесенный «джойнт», подарок Майкла. До поезда 6 часов.   Спустя шесть  месяцев в «Мрато» мы с Майклом ударили по рукам о первой сделке  контрабанды наркотиков.

Сноски:

Галлюциногенные грибы– (психогенные, «магические», «волшебные» грибы) – общепринятое название видов грибов, плодовые тела которых содержат галлюциногенные (психоделические) вещества. (Материал из Википедии – свободной энциклопедии)

39.

            Знаешь man, что испытывает человек, когда приходит время умирать? Именно, он  точно знает, через месяц его не станет совсем.  Страх!  Настоящий такой животный страх без сторонних примесей в виде надежды на спасение.  Не путай с боязнью, с сильным опасением чего либо, с тревогой на душе. Истинный страх прекращает, какую либо позитивную деятельность человека, укладывает тело на кушетку спиной и отрешенным взглядом в белый потолок. Ты больше ни о чем не думаешь кроме страха. Он каждую минуту везде и всюду, во вкушаемой пище, в дыхаемом воздухе, в бегущей по венам крови, в мозгах. От страха не укрыться, не отвлечься. Не переключить внимания, ведь он последний твой  страх. Больше не будет ни радости, ни страха, никаких эмоций. Ведь скоро конец.

Последние недели моего бытия переполнены крахом из довлеющий беспомощности,  пожирающего угнетения, подавленного психического состояния.  Понимание смертного эпилога  формируют твои дальнейшие действия. Если веришь в Бога, молишься, если нет, то просто ждешь.

  В удручающем ожидании исполнения приговора,   осужденные к смерти, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, принимают веру в Бога, цепляются за надежду на пожизненное заключение, кто-то просто смиренно дожидается, когда придут надсмотрщики, чтобы сопроводить на смертельную инъекцию или расстрел из пулемета.

 Мои две недели ожидания после вынесенного смертного наказания в суде первой инстанции состояли из постоянной  молитвы, чтения Нового Завета. Я раскаивался в содеянном перед Богом и людьми, надеялся на пересмотр трагичного приговора. Левинзон принес иконы, Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца.  Я громогласно испрашивал прощения у Святых, каялся, умолял продлить жизнь пусть пожизненным заключением, но продлить. Чтобы увидеть своего будущего ребенка, готов был на все, но я использовал кредит доверия Всевышнего,  поэтому только его снисхождение могло помочь.

Я погряз по уши в тяжких грехах, много подлостей сотворил, бед принес людям. Мне не нужна свобода как таковая, или жизнь. Выпрашивая возможность, пусть находясь за решеткой,   временами проводить время с ребенком,  принять участие в воспитании.  Я молился и ждал аппеляционный суд.

Я не верил в Бога, man! Точно так же как и ты. Да, да знаю, что ты крещен, посещаешь Храм в большие церковные праздники или, когда тебе чего нибудь от Него нужно.  Я всегда был уверен в своих собственных силах. Бог стоял в далекой стороне. И только сейчас  весь такой беспомощный, бессильной  распластавшейся букашкой на асфальте умоляю в помощи Всевышнего. Знаю, мои грехи тяжелы, я пал так низко, оттуда выбраться своими силами уже не выйдет. Заклинаю обещаниями именно Его, если вдруг не погибну, изменюсь кардинально, к наркотикам больше не притронусь никогда и ни за что.

Нам всегда приходиться делать выбор. Порой жесткий, жестокий, по отношению к другим людям иной раз предательский. Таковы простые правила жизни. Я перед выбором одного из двух: или умереть, так и  не дождавшись рождения малыша, или сдать партнеров по бизнесу, Майкла.

Левинзон протягивает  пачку чистых листов бумаги и шариковую ручку.

–Зачем?—инертно я.

–Ты признал  вину, судьи первой инстанции, конечно, оценили чистосердечное раскаяние,–подбадривает изо всех сил Левинзон.

 –Поэтому  впаяли   смертную казнь?–  ухмыляюсь нервно я.

Усталым взглядом гляжу на Левинзона. Я спокоен, точнее смирился с участью  смертника. Моральные и физические силы  улетучились из меня. Андрей не отступает, энтузиазм адвоката поражает. Левинзон последовательно излагает  план по спасению свыкшегося со своей участью смертника подзащитного.

–Ожидаемо Антон –твердо утверждает он. –Успокойся.

–Может, закуришь?– подвигает сигаретную пачку «Marlboro» лежащую в центре стола.

–Хреновые мои дела!–силюсь пошутить,– Раз  призываешь покурить. Первый раз слышу от тебя такое предложение,–выпускаю смешок.

– Тайцы могут вынести более мягкий приговор,– не отвлекается он на мои ехидные шутки,– даже не пожизненное, а конкретный срок, пусть длительный.

–Двадцать пять-тридцать лет,–не останавливается он, не пуская меня втиснуть уточняющие вопросы.–  Года три  проведешь в местной тюрьме, более-менее бытовые условия  обеспечим. Параллельно пробьем выдачу тебя под  Российскую юрисдикцию. Шанс есть. Причем не малый. Это реальное положение дел.

–Что требуется?—хватаюсь цепко я за проплывающую мимо спасительную соломинку.

 –Рассказать,–обычной интонацией молвит адвокат.

 –О чем?

 –Все о наркобизнесе. Явки, пароли, места производства наркотика, поставщики, лидеры наркосиндикатов. Изложить на бумаге подробно, честно. Ты крупная для тайцев добыча угадившая в их сети. Просто так они пленника не отпустят.

–Сдать   компаньонов?—уточняю я даже без удивления. Я к такому раскладу был готов.

–Сдать,–констатирует он.

Я не раздумываю и не сомневаюсь, не мучаюсь угрызениями совести о предательстве партнеров. Майкл не погнушался кинуть меня, понимаю, что есть партнеры, которые мне не сделали ничего плохого. Вели себя порядочно, если можно так  назвать отношения людей в криминальном предприятии. У меня нет другого выхода, я поступлю, как считаю правильным.

–Андрей, партнеры быстро поймут, кто их предал. Нужны гарантии безопасности Грэг, ребенка, матери!

–Их защитят. Придется сменить жительство, фамилия, имена. Будь, спокоен не переживай.

–Хорошо,–закуриваю сигарету.

Молчим, я курю, Андрей роется в  документах. Когда сигарета дотлевает, тушу ее о пепельницу, беру стопку чистой бумаги принесенную для меня Левинзоном. Прошу охранника сопроводить в камеру.

40.

Мы рождаемся маленькими склизкими комочками, больше похожими не инопланетянина чем на человека. Крупная голова, короткая шея и короткие ножки, большое туловище. Лет через 25-30, гадкие утята превратятся в прекрасных лебедей. Взрослые люди выучатся ремеслу, пойдут работать, женятся, для того чтобы родить потомство, так по замкнутому кругу, так определено природой и Богом. В рождении и воспитании детей есть смысл нашей земной жизни.