Текст книги "Плохой парень ("Король экстази") (СИ)"

Автор книги: Сергей Макуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Неназойливая болтология Гаврюши вперемежку с отличным джоинтом обалденно отвлекает от мучительных мыслей. Умотавший меня в ноль нервный стресс теряет силу. Ухандохоное настроение малую толику восстает из горящего пепла прокипевших и сгоревших страстей за последние дни.

 Гаврюша удовлетворенный выправившимся расположением духа друга покидает меня. Немного помешкав, точнее поколебавшись в верности такого решения, все же   звоню Шмелеву. Шмель, как ни в чем не бывало. Своей обычной манерой злорадных шуток, несмешных прибауток пробует острить в мой адрес. Затем сыпет пылкими поздравлениями с  любезностями о чудесном спасении и моей гениальности в профессиональной сфере продаж «экстази». Без удержу гоняет громкими фразами о незаменимости для бизнеса и для друзей. Просканировать помыслы, настрой  партнера, чтобы увязать отношение Шмеля к покушению по интонации голоса не реально. Не выполнимая миссия,  раскусить закрытого, волевого Шмелева. Искусный боец не выдаст себя.

–Миш,–наконец то, получается, втиснуть слово.–Пару дней отлежусь, вернусь в строй.  Доставим продукт,–  геройствую по мальчишески.

–Антон поправляйся, не суетись,– настаивает он.– Я поручил Гаврюше присмотреть за тобой. Мало ли чего понадобится. Покупателей оповестил о задержки поставки. Клиенты не бузят. Нашел полное понимание. Не дергайся. Поправляйся. Будь здоров!

–Спасибо,– сквозь зубы процеживаю я.

Злоба во мне рвет и мечет. Шмелев артист наторелый, так филигранно сыграть перед жертвой, которую собирался завалить  непричастность к покушению, профессионал актер не словчится.

Шмель кладет телефонную трубку. Сигнал из аппарата  пи пикает ответом на мое изреченное спасибо за заботу. Телефонное общение с партнером  не распахнуло занавес тайны, не подтвердило хоть как то косвенно заинтересованность Шмелева в организации моего убийства. Еще более засасывает меня болото раздумий из десятка вопросов, к сожалению, без ответов. Каким макаром  выстроить и без того натянутые отношения со Шмелевым?

Колошенко знамо дело продемонстрирует доказательства вины Шмеля. Что дальше делать с доказательственной базой? Пусть факты соучастия партнера  явные! Предъявить Шмелеву.  Глупость несусветная. Он убыстрит мою кончину. Продать бизнес Шмелеву с условием неприкосновенности моей персоны? Фигня!  Шмелев купит долю, а потом грохнет. Он не любитель половинчатых действий, нажив себе грозного врага, выпустить   последнего живым! Ха-Ха.   Не примет за чистую монету Шмелев сердечные, искренние  увещевания о тотальном отказе от кровавой мести. Не по понятиям так поступать, коллеги бандюги не поймут такого человеческого акта, на смех поднимут. Без остатка авторитет растеряет Шмелев. У бандитов свои принятые законы миропорядка и разруливания деловых проблем. Прикинуться теплым «чайником», якобы не в курсах о Шмелевском рвении убрать меня, по скорому продать компаньону бизнес, мотнуть на все четыре стороны.  Маловероятно, что прокатит комбинация, никаких гарантий безопасности. Шмелев далеко не любитель либеральных компромиссов в работе и отношениях.  Кстати, если Шмелев заказчик убийства!  Кто исполнитель сего замыла? Возможно, безжалостный  палач  бродит совсем близко, не смирившись с постигшей неудачей, не утратив надежду, попытается еще раз воплотить задуманное? Выход, безусловно, есть.  Пускай будет безбашенный вариант разрешения конфликта, но  замес нестандартный,  чтобы идти проторенной дорожкой. Инсценирую собственную смерть. Сгорю дотла в машине, дерзко перевернувшись на бешеной скорости  в канаву. Исчезну для честной разношерстной компании из гвардии бандитов, ментов, компаньонов. Поменяю внешность, фамилию, паспорт. Деньги сотворят другого человека из Антона Кнутикова.

Я не учел самого главного, дорогого для меня! Мама. Трагичное известие  о гибели единственного сына убьет ее.  Ради  спасения гадкой личной  шкуры, тупо обязан сдать родную мать. Мое положение безнадежно! Как вылезти из этой ямы с дерьмом? Остервенелая рефлексия о скорейшем урегулировании конфликта со Шмелем обессиливает меня напрочь. Я приподнимаюсь на кровати. Пробую встать на пол и пройтись, ноги не слушают. Слабые конечности не выдерживают тяжести тела, я подкошенный сваливаюсь обратно на постель. Словно почуяв неладное, творящееся с пациентом приходит медсестра Одри Хепберн.  Лицезря потуги больного  встать с места,  она вежливо просит занять горизонтальное положение. Вынимает телефонную трубку из моей потной ладони, живо интересуется о самочувствии хворого клиента.  Нужно принять лекарства,  повинуюсь не прекословя,  заглатываю жутко противное снадобье.  Прошу девушку снотворного. Она приносит две розовые таблетки, запивая водой, проглатываю, потихоньку искусственно опускаюсь в забытье чувств под чудным действом пилюль.

            Разлепив глаза, различаю две знакомые фигуры. Прищурившись, сразу узнаю Гросса и Колошенко. Доктор сильно встревожен. Заметив, что я проснулся, док  бегло тараторит без остановок, тыча пальцем в Колошенко. Гросс разозлен наглостью Андрея, нарушившего режим больницы, приехавшего навестить меня в неприемное время, при этом ворвавшегося в палату применив силу.  Он неумолимо настаивает, чтобы Андрей спешно удалился из клиники, подошел в установленный час для посещения больных. Колошенко стоит окаменелой статуей, не обращая внимания на дрыгающегося, визжащего Гросса, что выводит доктора еще более из равновесия.

–Гросс успокойся, прошу тебя,–слезно упрашиваю доктора,– Андрей мой старинный друг из России. Он проездом через три часа самолет. Разреши док!–умоляю я. Докладывать доктору о подлинной цели визита Колошенко вне больничного графика я не порываюсь, поэтому прикидываюсь обиженным и обездоленным типом, чтобы вызвать сострадание Гросса.

Он нехотя дакает,  с заметным   недоверием поглядывая на Колошенко. Оставляет нас наедине. Андрей заслышав щелчок замка закрытой двери, шагает, подвигает стул вплотную к кровати, присаживается. Он как то совсем неважнецки выглядит. Темные круги  под глазами, излишняя худоба, трех дневная небритость.  Аромат  парфюма  пряного, освежающего  из цветов апельсинового дерева, мандарина и сливы, модный костюм «Prada» придает свежести облику брутального man– а.

Он 33 летний  подполковник МВД (Министерство Внутренних Дел РФ). Мы водим знакомство без малого 7 лет. Колошенко единственный знакомый из правоохранительных органов о ком не догадывается Шмелев. Надеюсь!

 Я целиком отдавал себе отчет, не питал никаких иллюзий в отношении компаньонского союза со Шмелевым. Минует благополучная пора,  придут в упадок наши воздушные, тесные рабочие взаимоотношения. Шмель это же ходячая угроза жизни для любого кто попадется на пути отъявленного бандюгана.  Уж тем паче для тех, кто проворачивал с авторитетом совместные темные делишки. Партнер никогда не гнушался мероприятиями по надзору за подельниками посредствам ментов или своих шестерок бандитов. Он признавался, как контролирует мое передвижение, контакты, внушая, что так нужно, кругом враги, охотники до молодого рысака то бишь меня.  Обстановка с бесконечной слежкой Шмелева  доводила до белого коленья, всесторонне принуждала   к ответным мерам по предупреждению, предотвращению резких выходок Шмеля, которые могли последовать в эпилоге нашей работе. За сей помощью я обратился к Колошенко.

Андрей мент не типичный. Не классический из советских книжек  и старых, доперестроичных  кинофильмов с безукоризненными, классическими типажами а-ля Аниськин или  Жеглов. Мы случайно познакомились на рейве «Гагарин-пати» в 91 году. Он отвязано отплясывал, движениями профессионального танцора. Я и принял парня за  танцовщика. Узнать о милицейской карьере Колошенко довелось гораздо позже.  Андрей из приличной, обеспеченной семьи коренных москвичей. Папа Андрея, бывший партийный босс. Он не потерялся в свежих рыночных веяниях. Складно запрыгнув в отъезжающий поезд капиталистических возможностей, куда утрамбовались  приближенные к высшей  политической власти государства. От того батя обладал выдающимися мазами по зарабатыванию денег.

Андрей любил модные шмотки и    электронную танцевальную музыку. Колошенко закончил МГИМО, владел иностранными языками, много читал, был прекрасным собеседником на различные темы. Папа пророчил сыну, распрекрасное дипломатическое будущее в какой нибудь недалекой процветающей капиталистической стране. Андрей в противовес отцу устроился в МУР (Московский уголовный розыск) простым оперативником. Близкие родственники разочарованно повздыхали, раздосадовано поворчали, но смирились с избранным профессиональным путем сына.

Общие музыкальные и шмоточные интересы сблизили нас. Впоследствии шапочное знакомство переросло в дружбу. Разница в возрасте и социальном статусе не препятствовала ладному общению.  Мы не любопытствовали о профессиональных занятиях друг друга. Как то раз проходя фэйс контроль* клуба, служба безопасности обыскала нас. Из заднего кармана Levis  Андрея охрана заведения извлекла удостоверение старшего лейтенанта милиции. Сказать, что я напрягся когда увидел милицейскую ксиву, значит ни сказать ничего. Я словил  действительно лютую измену.

Затем мы поговорили. Сознаться в своих профессиональных, преступных делах стоило трудов. Говоря подцанским языком, я зассал погибельных последствий для себя. Потерять товарища, заодно сесть в тюрьму на немалый срок напугало. Андрей не пропуская ни слова, молчаливо прослушал сказания о преступных делах.  Откликнулся предложением бросить гнусное ремесло.

– Я тебя считаю другом, Антон,–искренне говорил он.–Плохого  ничего не сделаю. Настоятельно рекомендую бросить криминал.

Андрей напористо уговаривал сменить профиль дела, перейти в легалайз и не путаться с бандитами. Он предлагал помощь отца в устройстве бизнеса. Батя имел деловые связи с бизнесменами и чиновниками разного пошиба.  Колошенко всячески предостерегал, как рано или поздно меня закроют в тюрьме, он не вытащит. Бывало напившись, мы смеялись над смутным теперешнем  временем сроднившего офицера доблестной милиции и нарушителя закона, драгдилера.

 Работа со Шмелевым имела некие нюансы. Специфика взаимодействия между нами требовала особого подхода к собственной безопасности.  Я ненароком предложил Андрею сотрудничество. Он включает на всю мощность  рабочие ментовские средства по эффективному отслеживанию замыслов Шмелева против меня, я не мелочась, плачу деньги за хлопоты. Андрей рассердился не на шутку, порядочно обиделся, послал, куда подальше просьбу.

–Ты, видать, друг попутал дружбу со своей наркодиллерской деятельностью?!—истошно кричал он.

Я не отрицал, не оправдывался.  Не замалчивая, открыто рассказал о Шмелеве,  о затаившейся опасности для моей личной безопасности.  Колошенко лаконично промолчал. Я предельно уяснил себе, поднятая неприятная тема для Колошенко свернута. Я очевидно заблуждался. По прошествии двух дней Андрей возобновил незаконченную беседу по тревожившей меня тематике.

–Я погорячился,–как то с удивлением он взглянул на меня.–С кем не бывает? Ты тоже понять должен. Такие предложения подсовывать офицеру милиции..

–Понимаю,–невзначай перебил Андрея.

–Выслушай до конца,–Колошенко не свойственно   замялся.

–Само собой переживаю,–его взор как то страдальчески пробежал по мне.– Шмелевские  разбойники, ребята кровожадные.  Не волнуйся. Я помогу! Не за деньги.

–Бесплатно?–добродушно усмехнулся я.

–Зря лыбишся,– цепляюще укорил Колошенко.–Не все менты продажные как ваше преступное племя считает,–последние слова прозвучали с гордостью из уст Андрея.

–Извини, погорячился!–виновато молвил я.

Дискутировать с Колошенко о коррумпированности слуг народа не имело смысла. Я неотложно нуждался в надежной защите от Шмелева, поэтому не обострял разговор с другом.

–Слушаю внимательно, Андрей!–предельно сосредоточился я.

Он изложил по существу.

–Ты вхож в международные наркосиндикаты,–намеренно приостановился видимо думая, что  буду всячески оправдываться, на все лады отнекиваться.

–Ну,–не раздумывая, подтвердил я. Ненавижу долгие пресловутые вступления издалека.

–Знакомая среда обитания для тебя. Свой среди своих проще выражаясь. Большая проблема у нас осведомителей за рубежом. Система агентурная фактически исчезла вместе со страной.

–Короче, мы нуждаемся в помощнике, который имеет репутацию и доверие со стороны крупных международных наркосиндикатов кооперирующихся с Россией р…

–Стукач!–оборвал на полуслове Колошенко.

–Информатор!–вежливо скорректировал Андрей.

–Какую формулировку придумали, нейтральное, необидное названьице. ИН-ФОР-МАТОР—слогами выговариваю задетый унизительным для меня предложение Колошенко.–Суть прежняя,  верно? Доносить!–впиваюсь вопросом в Андрея.

Андрей невозмутимо преспокойно принимает мое взбудораженное раздражение на предложение осведомлять соответствующие органы.

–Послушай Антоша сюда дорогой!—он как то противно лыбится вызывая отвращение.–Уговаривать не стану! Выражаясь понятным тебе торгашным языком, каждый пробует получить выгоду из этой заварухи.   Я служу России. Пусть и звучит пафосно.  Но желаю, чтобы мою любимую Родину не трахали всякие мудазвоны международных наркокартелей,–он повышает тон голоса.–При всем цинизме теперешнего времени, есть ценности дорогие мне лично.

–Мы адекватные люди. Смыслим, как  законы рыночной экономики диктуют иные потребности в противодействии наркотикам. Вносим корректировки в процесс борьбы с преступниками, учитывая  реалии сегодняшних дней,–постепенно Андрей скатывается в благодушную, ненапористую интонацию.

–У тебя просьба к нам по защите от бандитов! Верно? По-моему признаки обоюдной пользы присутствуют?

–Хорошо Андрей. Считаем,  я поверил в чистоту ваших помыслов. Мои задачи? –переваливаюсь к конкретике предстоящих обязанностей.

Колошенко удовлетворенный моим лояльным, положительным решением одобрительно акает.

–По  оперативным данным многие твои международные коллеги помимо легких наркотиков промышляют героином и кокаином. Эту гадость в Россию тащат неимоверными количествами. Еще несколько лет назад железный занавес в стране оберегал от контрабанды наркоты. Теперь границы прозрачные будто нет вовсе. Иногда мысли посещают небезосновательные при виде количества наркотического дерьма в стране, будто пограничников, таможенников в государстве распустили,–представил  пессимистичную картину борьбы с наркотрафиком Колошенко.

–Ты выяснишь поставщиков, схемы доставки наркотиков, российских представителей,–предельно ясную поставил задачу оперативник.

–Каким образом узнаю?—неложно недоумеваю.– Да, меня сразу за яйца подвесят коллеги.  Я  не промыщляю тяжелой наркотой, принципиально. Об этой моей слабости боссы наркокартелей осведомлены,– смело подначиваю я, чтобы как то смягчить условия нашего «контракта» с Колошекно.

–Мне побарыжить в России герычем предлагали многократно. Я в отказ полнейший. А теперь? Братва, я передумал!–манерно кривляюсь.

–Не кипятись старичок!—приветливо уговаривает Колошекно .–  Сложности конечно будут. Кому  нынче легко. Передумал, деньги нужны, или на более крутой уровень выйти есть желание. Состряпаешь причину. Ты же талантливый композитор сочинитель баек,–скалит зубы оперативник. Понадобится, несколько ходок с контрабандой сделаешь для дела. Тебе поверят, не сомневайся! Ты крутой парень в авторитете у мировых барыг.

Мое лицо выражает демонстративно скептицизм к замыслу Колошенко. Андрей замечает недоверие у товарища.

–Антон, повторяю, я не заставляю. Ты обратился с просьбой прикрыть тебя. Поэтому не криви лицом. Наши взаимоотношения перешли в деловую плоскость.  Решай друг!

Я смекал,   без Колошенко как без защитной брони. Послать Андрея непростительное легкомыслие, невероятная глупость. Шмелев без присмотра это как бойцовый пес без намордника и поводка. Поторговавшись с оперативником о более сносных условиях работы   для себя, хотя торг в данном контексте был неуместен.  Под итог вышло, как вышло.

 Агент, завербованный на добровольной основе оперативным псевдоним Гвоздев. Номер личного дела в картотеке агентов 10 31. Аудиенции с Колошенко регулярно происходили на конспиративной квартире. Зашарпанная временем  двухкомнатная квартира на Тверской улице стандартно принимала  нас два раза в месяц. Я методично сливал нужные Колошенко сведения о героиновом, кокаиновом бизнесе ближнего и дальнего зарубежья. Прощаясь, Андрей не выпуская секунд тридцать  крепко жал мне руку при этом пристально вглядывался в глаза. Казалось, по ведомой только ему методологии определял состояние духа подопечного. Мы перестали вместе тусоваться, даже звонить без служебной необходимости он запрещал. Дружба быстротечно прошла, иссякла, переродилась в рабочую взаимовыгоду. Колошенко как  обещал,  лихо установил  за Шмелевым круглосуточное наблюдение. Теперь о намерениях  Шмеля я   узнавал скоротечно, без каких либо затруднений. Может, кому покажется странным, но Шмелев всячески  оберегал меня от напрасных трудностей. Для него Антон Кнутиков являл собой курицу несущую золотые яйца.

Взамен я скрупулезно собирал Андрею интересующие сведения о наркосиндикатах орудовавших в России. При моем опосредованном участии небезуспешно провели несколько задержаний крупных партий героина. Арестовали четырех главарей  группировок промышлявших контрабандой наркотиков. Вскоре преступников  благополучно выпустили на волю. Андрей люто негодовал. Длительная кропотливая работа пошла коту под хвост. Руководителей преступных сообществ крышевала государственная власть из генералов правоохранительных органов и высших чиновников.  Всемерные потуги Колошенко по борьбе с организованной нарко преступностью оказались напрасны.

Пару месяцев я терзался таким сотрудничеством с Колошенко. Потом привык. Внушил силой мысли, поступаю правильно, пусть через стукачество, но приношу пользу обществу. Было дело, из глубины души подкатывала угрызением совесть. Отгоняя тухлые думы, словно мух, я не мудрствуя лукаво, напивался до беспамятства алкоголем. Будни текли своим чередом, я перестал роптать на выпавшую долю. Чему быть того не миновать.

Шмелев вел ровно, подозрений поведение партнера не вызывало. Колошенко не докучал напрасно шпионскими заданиями.

–Просторное бунгало, – вертит головой, оглядывая больничную палату Андрей.–Как здоровье?

Откликаюсь неохотно пальцами правой руки знаком окей. Андрей вальяжно присаживается на деревянный стул около кровати.

–Ты знаешь Мамино?—как то издалека заходит разговором оперативник.

–Конечно, я знаком с Мамино. Ты же в курсах Андрюш. Что за вопрос, не в тему,–неложно удивляюсь.

Мамино грузинский авторитет из молодых. Привычный, стандартный набор занимающих внимание бандита рабочих сфер. Рынки, проституция, героин и так далее по ширинге возрастающей незаконной высоко доходной движухи. Мы продаем Мамино «экстази», первичные поставщики для авторитета. Он торгует на подконтрольной территории Москвы, а так же возит в Грузию, Азербайджан, Армению. Деньги по меркам остальных заработков в совокупи доходов «экстази» приносит небольшие. Мамино шибко верит в перспективность бизнеса психо веществами.

–Мамино,–не сдержанно оскаливаюсь,– на  секунду, наш партнер!

–Так вот Антон!–довольно вещает Колошенко.–В ходе определенных оперативных мероприятий по «Мамино»,–Андрей хитро прищуривается.–Нам попалась аудиокассета. Пленочка касается тебя, дорогой.

Андрей из бокового, внешнего кармана пиджака вынимает портативный диктофон. Кладет прибор на тумбочку.  Щелчок кнопкой «старт» заводит аппарат. Диктофон шуршит, трещит помехами, но голоса разговаривающих людей разборчиво слышно. Беседа двоих знакомых мужчин, Шмелева и Бовича. Колошенко подкручивает до упора колесико громкости у воспроизводящего звуки аппарата.  Минута прослушивания записи развеивает сомнения непричастности Шмелева к покушению на вашего покорного слугу.

–Антона пора убирать,–холодным спокойствием констатирует Шмелев.

Меня нервно подтрясывает от заслушанного смертного вердикта.

–Зажрался сопляк,–ржет, словно конь Шмель.–Малыш  втемяшил в голову, что  Бога за бороду поймал,– гогочет он.

Мне делается дурно. Мутит, вонючая рвота подкатывает к горлу. В глазах вдруг темнеет, сердце как сумасшедшее частит ритмом. Легкие просят воздуха. Силой вдыхаю, аж пронимает организм от поступившей сытной порции кислорода. Воздух помаленьку выводит из оцепенения тело. Прокручиваю кассету безостановочно с десяток раз. Колошенко очередным заходом нарушает больничный режим, куря сигарету около приоткрытого окна. Сторонне  надзирает за изменениями с пациентом. Оперативнику не впервой лицезреть метаморфозы людей получивших мягко сказать неприятные вести. Одиннадцатое или двенадцатое мое прослушивание заезженной пленки одним щелчком кнопки диктофона обрывает Андрей.  Из задумчивости меня вытягивает несильный толчок кулаком  в плечо. Осознать собственное убийство, уму точно непостижимо.

–Ты в порядке?—настороженно заглядывает в мои растерянные глаза Андрей. Сначало я не в силах даже ничего вымолвить. Полуоткрытый рот подтверждает мое недоумение от влетевшей в уши шокирующей вести.

–Нормально! Нормально!—чуть сконцентрировавшись, отвечаю. Тут же я обильно извергаю оглушительный злостный взрыв нечеловеческого смеха.  Колошенко прикладывает силу, сдавливая дергающегося меня металлическими объятиями, утихомиривает товарища.

–Успокойся!–вопит Андрей, крепко сдерживая трясущегося меня в истеричном припадке.– Не до соплей! Положение серьезней некуда! Прекрати истерику, парень!

Могучий рык Колошенко действует отрезвляюще. Унимаясь, затихаю. Андрей  четко распознает те волнения кипящие внутри пациента. Из меня рвется наружу остервенелые эмоции, оголтелая ненависть  и беспросветное отчаяние. Колошенко стальным словесным хватом  не позволяет выпасть мне из разговора.

– Ладно, баста. Закончим со слезливым вступлением,–он разжимает свои цепкие руки вокруг меня. Я валюсь без сил на постель.– Предлагаю перейти в практичную плоскость,–предложение из уст оперативника звучит как приказ.

Он неспешно подходит к форточке. Немного приоткрыв раму, в показавшуюся щель  бросает докуренную сигарету. Несколько секунд держит дверцу приоткрытой. Затянутая в палату струя свежего воздуха долетает до меня. Я ощущаю прохладу осеннего воздуха,   взбадриваюсь. Колошенко вынимает из пачки последнюю сигарету, закуривает.

–Что думаешь делать?–пессимистично, скорее, из вежливости, правил хорошего тона узнает он. Подозреваю, Андрей приехал подготовленный к неприятной беседе.  Решение моей запутанной проблемы имеется, уже плавает на поверхности.

Я нарочно отмалчиваюсь, скупо отнекиваюсь. В моих запасниках залежался один вопрос к наставнику.

–Почему не предупредил о покушении,–апатично испрашиваю я. Не предпринял защитных мер?

Мне любопытно, не более того. Предъявлять претензии Андрею за ошибку в текущем, злободневном непростом моменте как минимум неуместно как максимум ни к чему.

–Потому что,–ни то безразлично, ни то, артистически скрывая свой провал,–ты внезапно вдруг уехал, а куда не доложил,–садится на стул Андрей, так же невозмутимо выговаривает.

–Мы о чем договаривались? Молчишь друг? Напомню!—категоричной нотой в голосе,– О любых отлучках извещать.  Подзабыл старичок? Ну да ладно. К чему порожне базарить!  Надобно кумекать, как разрешить конфликт твой с Шмелевым.

Он опять встает с места и подходит к окну, бросает сигаретный окурок через отворенную дверцу форточки на улицу. Вернувшись, Колошенко встает, держась правой рукой за спинку стула.

–Аудиозапись попала без малого к нам три дня назад. Да согласен,–тянет он последний слог, кивая головой,– не успели среагировать. Шмель не балбес. Долго пес, операцию по твоей ликвидации подготавливал, вычислить нелегко было шкуру,–Колошенко разводит руки в стороны,–когда прознали, спохватились, сразу забегали, только ты уже в отключке,–машет он правой рукой, жест  демонстрирует невозможность что-либо предпринять. Он стесненно жмется.–Прости за промах, друг! Упустили Шмелева, не сыграли на опережение,–он, очевидно, переживает свою ошибку.

–Что делать, спрашиваешь? Не знаю! Полагаю, выбор пути выхода из ситуации не блещет разнообразием!–признаю свою беззащитность.

–Ну посути, да,–Андрей  наклоняется вплотную ко мне. Чувствую дыхание  с запахом табака.

–Вариант первый,–неторопливо рассуждает он. Будто речь идет не о моем спасении, а о планируемом летнем отдыхе на черноморском побережье. –Пропасть без следа. Словно не рождался ты на белый свет. Но!!! Шмелев найдет. Он пес исчейка, перероет верх дном земной шарик, но отроет, даже если   спрячешься у Христа за пазухой,–удрученно удостоверяет оперативник.– Ни мне тебе рассказывать о  Шмелевской любви устранять бывших партнеров. Не трудно найти человека при  определенных финансовых вливаниях,–непринужденно подливает маслица в пылающий внутри меня огонь Андрей.

Он выпрямляется, потягивается от усталости,  тягостно зевает, садится на место. Колошенко обильно источает флюиды кромешной безысходности.  Физиономия поддакивает, ты хорошенько попал Антон на безусловные неприятности.  Я всячески креплюсь из последних сил.

–Откровенно Антон,–жалостливо изрекает Колошенко,–ито потому что товарищи мы. Ты приговорен! Жестоко звучит. Знаю. Кто донесет до тебя правду, если не я, твой друг? Я не утешать прилетел, а помогать друг,– приторно выходит у него слово друг.

–Баловница судьба сохранила жизнь тебе не для того, чтобы ты нюни распускал!

Хоть эта, пусть и банальная фраза вливает немного оптимизма.

–Собраться силами  надлежит, подумать, что предпринять.

Я на пределе душевного возбуждения. Отрицательные чувства берут за горло, пропитывая насквозь мое духовное и физическое существо. Колошенко  ощущает  энергетическое напряжение источаемое мной. Он озадаченно глядит на  синие квадратные пуговицы   моей больничной пижамы. Выжидает опер. Он хочет подачи, инициативы от меня в разрешении вопроса.

–И какой выход Андрей?—не вытерпливаю, вопросом присоской прилипаю к нему.

Запасливый Колошенко в потайных закромах запрятал ни один вариант безотлагательной помощи клиенту. Последовавшее подтверждение моей неспособности самостоятельно решить задачу вынуждает Андрея бросить спасательный круг тонущему пассажиру.

– Сыграем  на опережение Шмеля,–кратко заявляет он. Слово опережение отдает эхом в моих ушах.

–Какое опережение?—выхватив конечное прозвучавшее эхом изречение Андрея, допытываюсь я.

Колошенко бодро встает с места, нагибается ко мне.  Чую животную ярость, идущую от оперативника.

–Умертвить Шмелева!–в ухо негодующе шипит он.–Убить!–повторяет он.–Просекаешь?

–Да,–выдавливаю через силу парализовавшего меня страха.

Ответ получается отчаянно жалким. Теряюсь в пространстве и во времени. Безнадежный вакуум в башке и непрерывающийся, режущий по ушным перепонкам свист.

Да, что это я. Конечно, ничего не было. Сон, сон, сон. «Экстази», контрабанда наркотиков, пачки денег, Шмелев, сюжет американского боевика не более того. Приснившийся кошмар, man!

Из серии фантастики происшедшее  с простым парнем. Ты поверил мужик в несусветную чушь. Эх ты наивный! Я преподаватель иностранных языков, ползу от зарплаты до зарплаты, нищета нищетой. Жена запилила бытовухой. Хочется быть крутым хотя бы в мечтах.

– Единственно верное решение!–вещание Колошенко изгоняет отвлекшую меня задумчивость,–Убрать Шмелева, Бович не полезет на рожон. Он по натуре трус с понтами для лохов,–оглашая методу спасения, он словно вбивает гвозди мне в голову, которая трещит от острой, пилящей  боли.

Андрей снова усаживается на стул. Многозначительно, выпрашающе глядит мне в глаза. Я отвожу взгляд. Сделанное предложение Колошенко чрезвычайно давит на раздолбанную мою психику. Здравые зерна в поиске выхода из осложненного моего положения  после страшилок  Колошенко о ликвидации Шмелева, превращаются в геркулесовую кашу мыслей и дум.

–Господи, почему этот бедовый фарш случился?—унывно выдыхаю вопросом скорее к себе, чем к оперативнику.

–Не раскисать боец! Соберись!—бодро командует Андрей. –Помогут исключительно быстрые, хладнокровные, жесткие меры,–он резко встает. – Решай! Мне пора. Полтора часа до самолета. Пару дней  подумай над моим предложением. Учти, каждый день на счету,–он протягивает мне руку для прощального рукопожатия. Я вяло  жму холодную ладонь.

–Шмелев бездеятельно сидеть не станет,–Колошенко отпускает мою руку, поворачивается в сторону входной двери.–Организация ликвидации Шмеля время займет. Он зверь осторожный.  Кучу вооруженной охраны таскает, навороченные бронированные машины катают бандита. Подготовка серьезная потребуется нам,–делает он шаг на выход, оборачивается ко мне,– никакого у нас права на ошибку нет. Отзвонись, сообщи да либо нет. Если согласишься, мы сделаем его без твоей помощи. Ты  как заказчик вне подозрения.

–Подожди,–задерживаю спешащего Колошенко.

–Не могу сообразить Андрей! В чем твой интерес?

–Мой интерес?—удивленно переспрашивает он.

–Две причины,–вдруг развернувшись, подходит он к кровати,– наша дружба с тобой и Шмелев,– Шмель же враг мой номер один,–грозно объявляет Колошенко. –Он беспредельщик, ментов много положил, товарищей моих. Закрыть в тюряге гада не удается. Бессильны мы против тех денег, которые Шмелев заносит наверх начальству. Нам команды генералы спускают, отпустить отморозка. А он нашего брата мочит. Как смирится с такой несправедливостью?—недоумевает он.– Других способов нет, поможет единственно  ликвидация злодея. Нет человека, нет проблем!

–От тебя нужны только деньги. С людьми расплатиться надо.

–Что за люди?–невзначай спрашиваю я.

–Не беспокойся. Профессионалы отрабатывать Шмеля будут. По моим ментовским связям. Свои ребята,–как то прозаично отвечает он.

–Совпало дружище. Мы в силах помочь друг другу,– мягким тембром произносит он.

–Сколько?

 –Двести тысяч американских!–флегматично озвучивает Андрей.

Я не пытаю Колошенко о деталях намеченной силовой операции. Мне мерзопакостно противно по результатам стрелки с оперативником.

Колошенко косится на золотые ручные часы.

–Пора в дорогу. Жду ответ. Не тяни, отзвонись. Бывай старичок.

Андрей уезжает. Я потерявшийся в пустыне напрягающих раздумий. Не шевелюсь,  расслабляю конечности, всматриваюсь, не отводя взгляда в потолочный светильник. Мне трудно отважиться на мокруху. Убийство человека грех тяжкий пусть и не чту я библейские заповеди.

Сноски:

Фэйс-контроль-(от англ. face control, дословно «проверка лица»)  ограничение входа, выборочный отказ в обслуживании посетителей (клиентов), не удовлетворяющих определённым критериям. Отказ обычно производится путём недопущения входа…