Текст книги "Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е"

Автор книги: Сергей Утченко

Соавторы: Елена Штаерман,О. Юлкина,Ирина Шишова,Борис Селецкий,Соломон Лурье,Александра Нейхардт,Марк Ботвинник,Дмитрий Каллистов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Амфикрат, хорошо знавший позицию персов, догадался, что Александр попытается переправиться на правый берег через узкий брод на востоке, у самых гор. Однако эта попытка показалась ему безнадежной. Внимание Амфикрата сосредоточилось на событиях, развернувшихся поблизости от него, у устья реки.

После ухода Александра плотные шеренги фессалийской конницы на всем скаку вошли в реку и устремились к правому берегу против конницы персов, не обращая никакого внимания на стрелы, которыми осыпали их персидские стрелки.

Одновременно вся македонская фаланга, стоявшая против греческих наемников Дария, также стала переправляться через реку. Амфикрат услышал приказ – приготовиться. Персидские стрелки, стоявшие впереди греческих наемников, рассыпались в разные стороны, очистив берег. Прямо перед греками выросла щетина копий. На береговом откосе появилась первая шеренга пехотинцев, за ней – вторая. Раздалась команда: «Вперед!» Кто-то сильно толкнул Амфикрата в спину, и он вместе с остальными греческими наемниками бросился на неприятеля.

После короткого боя берег был очищен от македонян. Амфикрат, вырвав копье из тела убитого врага, оглянулся по сторонам. Его сосед слева, спартанец Архидам сдирал с мертвого македонского педзетера роскошный пояс с золотыми бляхами. На пустом пространстве лежало несколько десятков тел: македоняне и греки вперемешку. Взглянув направо, Амфикрат увидел, как у самого устья реки отступала расстроенная фессалийская конница. Разгоряченные персидские наездники, преследуя врага, вырвались на занятый македонянами берег. Одни из них рубили и гнали фессалийцев. Другие, сбившись в кучу, готовились атаковать конницу греческих союзников македонского царя, неподвижно стоявшую рядом с беспорядочно толпившимися педзетерами.

«Победа! – подумал Амфикрат. – Полная победа!» В этот миг отчаянные крики, доносившиеся оттуда, где находились кардаки, заставили его обернуться. На левом фланге персов творилось что-то неладное: кардаки разбегались, преследуемые македонскими всадниками. Александр сумел пробиться через брод в верховьях Пинара. Часть вражеской кавалерии уже заходила в тыл наемникам и схватилась с царскими телохранителями. Самого Дария и его пышной колесницы нигде не было видно.

Все еще не понимая, что происходит, Амфикрат беспомощно посмотрел направо: персидская конница врассыпную отходила обратно на свой берег. Одинокий всадник – наверно, сам Набарзан, загнав коня в середину реки, размахивал мечом, пытаясь остановить своих, но не мог. Персов никто не преследовал: греческая союзная конница по-прежнему стояла на месте. После разгрома фессалийцев она не решалась атаковать персов.

«В строй!» – услыхал Амфикрат голос Аминты. Командир наемников сгонял греков в кучу, колотя их обломком копья. Как только строй был восстановлен, Аминта обратился к грекам с короткой речью: «Персидское войско разгромлено! Дарий бежал! Наше спасение в том, чтобы держаться тесно в рядах и точно следовать приказам!» Затем он скомандовал: «Кругом!»

Фаланга четко, как один человек, повернулась спиной к реке. Справа и слева к ней пристраивались легковооруженные греческие пельтасты и остатки персидских лучников. Снова раздалась команда, и наемники беглым шагом двинулись прочь от реки, на северо-восток, к горам, прямо против македонских всадников.

Когда впоследствии Амфикрат пытался вспомнить эти несколько часов до захода солнца, все происходившее казалось ему мучительным сном. Амфикрат знал, что у отступающего отряда, преследуемого вражеской конницей, мало надежды уцелеть. Хорошо еще, что отступающих греков не нагнала македонская пехота, а присоединившиеся к наемникам пельтасты и лучники не давали неприятельским всадникам приближаться и забрасывать фалангу дротиками.

Особенно трудно пришлось перед самым закатом, когда на помощь македонской коннице подоспели гипасписты. Уклоняться от сражения стало невозможно. Пришлось принять бой, в котором все преимущества были на стороне противника… Аминта говорил потом, что, запоздай спасительная ночь хоть на час, никто из наемников не смог бы спастись.

Последние атаки всадников, причинившие особенно большие потери, обрушились на греческую фалангу уже почти в темноте у самого подножия гор. Однако наемники держались тесными рядами, зная, что только в этом их спасение. Никто не пытался бежать. И македоняне, наконец, отступили, потеряв надежду разделить и уничтожить по частям этих усталых и озлобленных людей.

Когда отряд вступил в горы, преследование прекратилось. Почти всю ночь шли наемники, стараясь уйти от противника как можно дальше. С рассветом разрешено было сделать привал. После короткого отдыха произвели смотр. Оказалось, что из десяти тысяч греков уцелело восемь. Большинство наемников не верило больше в силы персов и решило захватить и разграбить Египет. Лишь незначительная часть греков осталась верной Дарию. Среди них находился и Амфикрат. После долгих скитаний, присоединившись к остаткам разбитой персидской армии, они пережили бесчисленные отступления, неудачную битву при Гавгамелах, бегство и смерть Дария. Лишь немногие вернулись на родину. В числе этих счастливцев оказался Амфикрат. Уже тогда, во время трудных странствий, зародилась у него мысль описать события, свидетелем которых он был.

На склоне лет довелось ему начать задуманную работу…

Амфикрат взял калам, чтобы завершить рассказ о битве при Иссе: «Многие из греков, состоявших в свите Дария, считали, что причиной поражения при Иссе был брод шириной в плетр в верховьях Пинара. Именно через него сумел Александр переправить войска и разгромить карданов. Однако справедливость требует сказать, что своим поражением персы обязаны не случайностям войны, а превосходству македонской армии. Дисциплина и маневренность войск Александра позволили ему, ослабив стоявшие у моря части, перебросить вверх по реке лучников, гетайров и гипаспистов. Македонский царь был уверен, что, даже с открытым правым флангом, его пехота сможет атаковать персов и отвлечь их внимание от опасного участка. Исход боя решил не узенький брод, которым, если бы сумели, могли воспользоваться и персы, а лучшая выучка и организация македонской армии».

* * *

Как и предполагал Амфикрат, написанное им сочинение показалось его современникам оскорблением памяти македонского завоевателя. Этот исторический труд позднейшие ученые, писавшие о походах Александра, читали лишь тогда, когда им нужно было рассказать о персидском войске или дать точное изображение военных действий. Грек Диодор Сицилийский и римлянин Квинт Курций Руф черпали из него ценные сведения. Последующие поколения забыли об этом сочинении, и оно было утеряно. Только сто лет назад ученые пришли к заключению, что в древности должна была существовать запись о походах Александра, автор которой симпатизировал персам. Этим можно было объяснить, что в сочинениях писателей, живших на 300–400 лет позже македонского завоевателя, среди постоянных восхвалений Александра неожиданно сообщаются факты, рисующие его жестоким честолюбцем. В этих работах встречаются подробности, которые мог сообщить только грек, долгое время служивший в персидской армии. Так ученые убедились, что в древности существовало сочинение, посвященное истории греческих наемников Дария, дававшее беспристрастную картину покорения Персии македонянами.

Александрийская библиотека
(Е. М. Штаерман)

Когда корабль подходил к Александрии, новой столице египетских царей Птолемеев, основанной Александром Македонским в дельте Нила, первое, что поражало взор приезжих, был знаменитый маяк, прославленный на весь мир как одно из чудес света. Он стоял на островке Фаросе [41]41
  Маяк получил имя от названия острова и тоже назывался Фарос. Отсюда происходит слово фары.


[Закрыть], соединенном с городом искусственным перешейком длиной около 3–4 километров. Строил маяк греческий архитектор Сострат. Здание маяка украшали скульптуры из мрамора и бронзы; восемь гранитных колонн поддерживали купол, увенчанный огромной, в семь метров высоты, статуей бога морей Посейдона. Под куполом пылал костер, пламя которого, отраженное металлическими зеркалами, издалека указывало мореходам путь в гавань.

Когда архитектор закончил свою постройку, он высек на ней надпись: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей». Затем он покрыл свое имя тонким слоем штукатурки, неотличимой от мрамора, и написал на ней имя царя Птолемея. Сострат знал, что со временем штукатурка отвалится и весь мир узнает, что он был создателем этого чуда строительного искусства.

Миновав маяк, корабль входил в гавань. Их было две в Александрии, по обе стороны перешейка, соединявшего Фарос с косой, на которой расположилась египетская столица. Множество судов стояло в этих гаванях. Они прибывали из всех стран мира, привозя, кроме товаров для огромного города, бедняков, решивших завербоваться в войско Птолемея, искателей счастья, надеявшихся разбогатеть в Египте, ученых, приезжавших работать в знаменитой Александрийской библиотеке, поэтов, приехавших к царю со своими произведениями, и просто любопытных, желавших поглядеть на величественный и многолюдный город.

Из гавани прибывшие не сразу попадали в город. Туда пропускали только тех, кто уплачивал в портовых таможнях пошлину за привезенные товары.

Тут же у приезжих просматривали бывшие при них книги. По приказу царя особенно редкие и ценные книги отбирались для библиотеки, а для владельца изготовлялась копия с пометкой, удостоверявшей, что она совпадает с оригиналом. Миновав таможню и портовые верфи, путешественник вступал в Александрию.

Недалеко от моря протянулась длинная и широкая главная улица Александрии – Канопская, пересекавшая город с востока на запад. Поперечные улицы разбивали столицу на правильные кварталы, обозначавшиеся буквами греческого алфавита. Тенистые портики с колоннадами украшали улицы и защищали прохожих от палящего солнца.

Приезжих поражала ширина улиц египетской столицы. Здесь свободно проезжало несколько повозок, а ведь в узких, кривых улочках греческих городов даже две повозки с трудом могли разъехаться. Если любопытным хотелось сразу окинуть взглядом большую часть Александрии, они могли подняться на выстроенную в центре города искусственную гору, окруженную парком. Она была посвящена богу лесов Пану и называлась Паней. К востоку от нее простирались здания и сады царского дворца, занимавшего почти четвертую часть города. Здесь же помещался мавзолей Александра Македонского, прах которого покоился в золотом гробу. Вокруг постепенно воздвигались новые гробницы египетских царей. К востоку от дворца путешественник видел великолепное здание дома муз, богинь-покровительниц науки и искусства (музей).

Дом муз – музей в Александрии – имел огромную библиотеку, слава о которой распространилась по всему миру. Здесь хранилось до 500 000 книг: поэмы, исторические, медицинские, математические и философские труды.

По всему миру собирали египетские цари книги для своей библиотеки. Птолемей II выписал из Афин драгоценные рукописи трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида с тем, чтобы снять с них копии. 15 талантов [42]42
  Талант– мера веса в древней Греции, около 30 кг.


[Закрыть]золота потребовали у него афиняне в залог того, что рукописи будут возвращены. Царь предпочел лишиться залога и оставил подлинники у себя, отослав в Афины копии.

Древняя книга вовсе не походила на нашу. Ее писали на листах папируса.

Папирус в древности заменял бумагу. Он изготовлялся из стеблей высокого тростника, росшего в устье Нила. Тростник разрезали вдоль и получали узкие длинные ленты, которые склеивали и прессовали. Высохшие листы походили на светло-желтую бумагу. Листы папируса склеивали один с другим и получали длинную полосу. На папирусе писали тростниковой палочкой, обмакивая ее в тушь – черную или цветную. Начало отдельной мысли или главы писец обычно украшал буквой или иероглифом красного цвета, и отсюда наше выражение «писать с красной строки».

Когда лист кончался, к нему приклеивали другой, получался длинный столбец. Были книги в сто и более метров в длину! Окончание такой книги прикрепляли к стержню (палке из дерева, металла, кости) и свертывали книгу в свиток. Читать такую книгу было не очень удобно. Надо было постепенно ее разматывать. Древние люди никогда не писали и не читали за столом или за партой. Низенькие столики были только для еды, а писали и читали либо держа свиток на коленях, либо стоя за высоким пюпитром.

Готовая книга перевязывалась шнурком и, если это была ценная книга, укладывалась в трубку – футляр из дерева. В древности не было картона, его заменял пергамент, на котором начали писать со II в. до н. э.

Пергамент – это тонкая, хорошо выделанная кожа молодого скота. Шкуры козлят, верблюжат, ягнят, ослят, поросят очищали от волоса и подкожного жира, полировали и лощили, белили, растягивали и нарезали листами правильной формы. Папирус рос только в Египте, а пергамент можно было изготовлять везде. Рассказывают, что, когда царь Египта запретил вывозить из страны папирус, в Пергаме (Малая Азия) стали изготовлять писчий материал из шкур скота, поэтому этот материал и называется пергаментом. Хороший пергамент напоминает тонкий, плотный, полупрозрачный картон такой же толщины, как почтовая открытка или обложка ученической тетради.

Египтяне сначала изготовляли из пергамента футляры для книг, но потом поняли, что пергамент прочнее папируса и писать на нем можно с двух сторон. Можно счистить старый текст (для этого применялся пористый и очень легкий камень – пемза) и снова писать на листе. Теперь ученые могут особыми сложными способами прочесть даже совершенно невидимый глазу и счищенный текст между строками нового письма. Это позволило многое узнать о жизни древних людей, об их литературе и науке.

Книга из пергамента тоже свертывалась в свиток. Много позднее лист пергамента стали сгибать вдвое или вчетверо и, получая таким образом тетрадь (от греческого слова тетра – четверть листа), сшивали ее нитками.

Путешественник с трепетом вступал в великолепное здание Александрийской библиотеки. Статуи девяти муз – богинь наук я искусств – встречали посетителя в просторном круглом зале. Мраморные скамьи расставлены в читальном зале, перед читателем стоит мраморный бог Аполлон – покровитель науки и повелитель муз.

Старый библиотекарь проводил путника в хранилище. Тянутся на сотни метров вдоль коридоров полки, на них лежат свитки, торцовой (боковой) стороной они обращены наружу. Опытный и знающий библиотекарь быстро найдет нужную книгу. Он читает ярлычки, прикрепленные к торцовой стороне свитка, на них указан автор, название, часть (бывали книги в нескольких свитках), условный номер (шифр) книги.

В Александрийской библиотеке хранились книги на греческом, египетском, латинском языках, книги на папирусе, пергаменте, пальмовых листах, пластинках из дерева и кости. Здесь были рукописи из далекой Индии, имелись и надписи на неведомых никому и забытых уже тогда языках исчезнувших народов и культур.

Отовсюду съезжались к Александрийскому дворцу знаменитые писатели и ученые. Они получали бесплатную квартиру в музее, были освобождены от всех налогов и повинностей, их обязанностью было только прославлять царя. Самые известные из них назначались хранителями библиотеки и наставниками царских детей и их товарищей из знатных семей, которые воспитывались при дворе и впоследствии занимали высокие должности в государстве. Поэт Тимон с насмешкой писал о деятелях музея: «В многоплеменном Египте многочисленные кропатели книг откармливаются в клетке муз».

И действительно, «в клетке муз» приходилось или восхвалять царей, или обращаться к мелким, далеким от жизни темам. Вот, например, знаменитый поэт Феокрит. Он родился в Сиракузах и учился на острове Косе, где познакомился с будущим царем Птолемеем II. Вернувшись в родные Сиракузы, Феокрит пытался войти в милость к царю Гиерону II. Он обратился к нему с изящными стихами, в которых жаловался, что никто не хочет поддержать бедного поэта, все гонятся за деньгами и не интересуются стихами, говоря, что с них вполне достаточно и Гомера. А ведь тот, кто поделится своим богатством со служителем муз, приобретет вечную славу и останется жить в его песнях. Но Гиерон не откликнулся на воззвание поэта, и Феокрит направился в Александрию. Он воспевал великодушие Птолемея II, его мужество и благородство, его «божественных» родителей, его обширные владения и сильное войско. Он описал в стихах великолепные празднества «наилучшего повелителя свободнорожденных людей».

Хранитель Александрийской библиотеки Каллимах составил подробное описание всех находившихся в ней рукописей, на что потратил много лет. Но он успевал писать также поэмы и гимны в честь богов и короткие стихи – эпиграммы. Когда царь Птолемей III Эвергет уходил на войну в Сирию, его жена, царица Береника, обещала посвятить свои волосы богине красоты и любви Афродите, если царь вернется здоровым и невредимым. Царь вернулся, и коса царицы была возложена на алтарь, но вскоре оттуда пропала. Тогда придворные льстецы назвали одно из созвездий «Волосами Береники», а Каллимах в стихах прославил волосы царицы, взятые богами на небо. Он воспевал также умершую царицу Арсиною, которая, по его словам, стала четвертой Харитой; три Хариты были богинями красоты, песен и веселья. Каллимах стремился сделать свои стихи необычными, часто повторяя, что он не хочет идти по проторенной дороге, не хочет «пить из общего колодца».

Наука в те времена сделала значительные успехи. Философ Эпикур вслед за известным ученым Демокритом призывал людей изучать природу и вселенную, чтобы избавиться от гнетущего страха перед смертью и богами. Пусть люди поймут, что смерть не страшна, потому что за гробом их не ждут никакие мучения, они просто перестанут что-либо чувствовать. Пусть они узнают, что в вечной и бесконечной вселенной возникают и гибнут миры, состоящие из вечно движущихся частиц материи – атомов, и что боги тут совсем ни при чем. Люди выдумали их, потому что не понимают грозных сил и явлений природы, а выдумав, стали их бояться. Тот, кто все это поймет, станет спокойным, свободным и счастливым.

Многие ученые изучали в Александрийской библиотеке творения древних авторов: Гомера, афинских поэтов, авторов комедий; сличали копии, устанавливали, какие из них наилучшие, писали подробные примечания, объяснения и толкования.

Другие занимались историей и географией. Среди ученых прославился в это время Эратосфен, много лет стоявший во главе библиотеки. Он написал сочинение по истории от падения Трои до царствования Александра Македонского. Эратосфен пытался установить точные даты всех событий, пользуясь списками спартанских царей и записями Олимпийских игр. Эратосфен был прекрасным математиком и попытался решить трудную задачу – измерить окружность Земли. Его вычисления были очень точны.

Значительно продвинулось в то время изучение естественных наук. Врачи впервые уяснили значение пульса. Вскрывая животных, они пришли к выводу о связи нервов с мозгом. Хирурги выполняли сложные операции, тщательно исследовали действие различных лекарств.

Ученик Аристотеля Феофраст, которого Птолемей II пригласил в Александрию, написал обширный труд о растениях. Он подробно описывал их корни, стебли, листья, цветы, семена, их распространение в зависимости от почвы и климата. Более двух тысяч учеников было у Феофраста, и он призывал их неустанно и добросовестно трудиться. «Или откажись от науки, – говорил он им, – труд этот очень велик, или занимайся ею с жаром, тогда и слава будет велика».

Но особенно большие успехи сделала математика и механика. Великий математик Эвклид открыл школу в Александрии. Его работа по геометрии «Элементы» на века стала настольной книгой ученых и учащихся. И до сих пор школьники изучают доказанные им теоремы.

Эвклид писал и работы по астрономии, музыке. Один из его учеников спросил, что он приобретет, усвоив все эти познания. Эвклид кликнул раба и приказал дать ученику мелкую монету: пусть возьмет ее, если он учится лишь для того, чтобы наживать деньги. А когда Птолемей I пожелал как можно скорее усвоить его науку, Эвклид смело ответил, что к геометрии царская дорога не проложена.

Из астрономов самым замечательным был Аристарх Самосский, который пытался измерить расстояние от Земли до Луны и до Солнца. Он доказывал, что Земля вращается вокруг своей оси и вместе с другими планетами вокруг Солнца. Почти никто не соглашался с ним. Только спустя более полутора тысяч лет воскресла и победила его идея вместе с учением Коперника.

Были и у других тогдашних ученых отдельные верные догадки, например, что магнетизм как-то связан с электричеством, которое тогда знали лишь по наблюдениям над рыбой – электрическим скатом. Пытались строить различные, главным образом военные, машины. Но не было желания и выгоды трудиться над усовершенствованием машин, помогающих человеку. Ведь в древнем мире было много рабов, труд которых никто не жалел и никто не стремился облегчить. А если бы рабу и дали какую-нибудь машину, он не стал бы стараться понять, как с нею обращаться, потому что ему вовсе не хотелось лучше работать: все, что он создавал, шло на пользу лишь ненавистным господам.