Текст книги "Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е"
Автор книги: Сергей Утченко
Соавторы: Елена Штаерман,О. Юлкина,Ирина Шишова,Борис Селецкий,Соломон Лурье,Александра Нейхардт,Марк Ботвинник,Дмитрий Каллистов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Древняя Греция
Книга для чтения
Под редакцией С. Л. Утченко
Издание 4-е, переработанное
В Ахейской Греции
(С. Я. Лурье)
Горшечник Эвалк работал в большой общественной мастерской в одном из селений Пилосской области. Сейчас он стоял у ворот мастерской в был очень удивлен, увидев, как кузнец Никифор вышел из дома сельского старосты и, не заходя домой, злой и раздраженный, направился по дороге в Метану, где находился дворец их басилея – правителя. Эвалку также надо было идти в Метану, куда его призывали в войско, но ему не хотелось идти одному, и он искал попутчика. Поэтому он громко окликнул Никифора: «Стой, Никифор! Пойдем вместе!» «Ладно! Только поскорее», – проворчал Никифор.
Никифор шел молча, опустив глаза и свирепо ударяя посохом по земле. Он не зашел даже домой, чтобы переодеться: смуглое, мускулистое тело было прикрыто только короткой пестрой юбкой; голова была непокрыта. Никифору было уже шестьдесят лет, но он выглядел сильным и бодрым. Он так был погружен в свои думы, что не замечал крутых подъемов и спусков трудной гористой тропинки и не замедлял шага. Эвалк молча следовал за раздраженным Никифором.
Примерно через час на горном перекрестке к ним присоединилось еще двое: крестьянин Ге́ктор, арендатор «земли народа», и дифтерофор (письмоносец) Орке́й. Дифтерофор шел рядом с ослом, нагруженным дифтерами, правительственными распоряжениями. Они не были написаны на бумаге и не были вложены в конверты: их написали на продолговатых глиняных табличках, имевших форму пальмового листа. Они были аккуратно уложены в деревянный ящик. Таких табличек было много; ослу приходилось тащить большой груз, и он шагал тяжело и медленно.
– Что ты такой унылый? – спросил у Никифора дифтерофор Оркей; он хорошо знал Никифора, так как не раз приносил в его селение дифтеры.
– По небрежности богов и воронов. По старому обычаю, меня следовало бы убить, как только я дожил до шестидесяти лет, и воронам надо было уже давно расклевать мое тело. Но и боги и вороны забыли обо мне, и вот мне приходится жить, хотя куда лучше было бы умереть.
– Кому-кому, а уж не тебе бы жаловаться на жизнь, – возразил горшечник Эвалк. – Много ли найдется людей в нашем селении которые живут так счастливо, как ты? Ты имеешь собственный участок земли, да еще тебе дают в аренду недурной кусочек «земли народа» – всего ты имеешь 60 мер, а я должен быть доволен десятью мерами земли. Но я не ропщу. А как живут наши соседи! Мой сосед Энато имеет крохотный участок земли в одну меру, полученный им от народа, – на нем только немного овощей можно посадить. Да разве только в земле дело! Ты – кузнец, а это самая прибыльная профессия; вдобавок ты получаешь медь из казны, работаешь дома, сколько хочешь, – только сдаешь басилею готовые изделия. А если у тебя с басилеем хорошие отношения и ты ему подаришь что-нибудь, то он запишет, что ты сдал больше, чем в действительности. За сданные изделия ты получаешь из казны пшеницу, ячмень, фиги, масло, – и все это сверх того, что дает тебе твоя земля. У тебя остается еще достаточно времени после выполнения казенных заказов – ты работаешь для соседей, они тоже неплохо платят. Ты имеешь трех рабов; на одного из них, работающего в твоей кузнице, ты получаешь продовольствие от государства. А вот я должен с утра до вечера работать в казенной мастерской под присмотром надзирателя. Податей и налогов ты платишь меньше, чем я, потому что ты – кузнец и работаешь для войска, ты освобожден от поставок льна. От многих повинностей ты освобожден как исконный житель нашего селения – твои предки жили здесь с древнейших времен. Я же должен платить еще особые налоги, так как мои предки были переселенцами. А тут еще неурожай, и я не смог уплатить налога зерном. Пришел надсмотрщик, составил протокол и наложил запрещение на мою землю. Не тебе, а мне нужно жаловаться на жизнь.
– А как ты живешь с женой, с детьми? – спросил его Никифор.
– Слава богам, в этом-то я счастлив, – отвечал Эвалк. – И жена моя хорошая женщина, и из детей, надеюсь, выйдет толк, старшие уже работают, и работают хорошо. Но почему ты меня об этом спрашиваешь?
– А твою жену и детей не берут на общественные работы? Не заставляют идти в прислуги к знатным людям?
– Что ты говоришь! Мы свободные люди; кто же посмеет превратить нас в рабов?
– Вот видишь! А как бы ты себя почувствовал, если бы у тебя отобрали жену или детей?
– Я бы не перенес этого! Неужели с тобой могло случиться что-нибудь подобное?
– Разве ты не знаешь? В этом-то мое несчастье: в дни моей юности северные люди – фессалийцы – совершили на нашу страну набег. Они всегда нападают целым родом: за мужчинами следуют повозки с женщинами и детьми. На нас обрушился поток этих людей. Нам удалось победить их: мужчин мы перебили, а женщин взяли в плен и превратили в рабынь. Конечно, большая часть рабынь досталась знати; но одна пленница от горя исцарапала себе лицо, глаза у нее вспухли от слез, и она лежала в обмороке. Никто из знати не хотел взять ее, и она досталась мне. Она оказалась красивой, доброй и умной женщиной; она говорила на языке, очень похожем на наш, ахейский. Я не был еще женат; я полюбил ее и, вместо того чтобы искать себе жену в нашей деревне, я взял ее в жены. Но наши законы не признают таких браков, и у сельского старосты она числится моей рабыней. Мы прожили с женой долгую жизнь, у нас родилась единственная дочь, умная и красивая. Мы с женой живем только для нее. А ты знаешь, есть такой закон: «девушки, рожденные от брака свободного с рабыней или раба со свободной, должны стать рабынями высших сановников». И вот на днях дифтерофор приносит старосте нашего селения дифтеру от правителя. Там сказано, что от нашего села должны быть отправлены в Метапу, а оттуда в Пилос три рабыни, в том числе моя дочь. Я пошел к старосте. Он только развел руками.
– Я сочувствую твоему горю, Никифор, – сказал он, – но ничем не могу тебе помочь. Другие, у которых родились дети от рабов, не считают их своими детьми, а видят в них только рабов и с удовольствием отослали бы этих рабов в Метапу вместо тебя, если бы ты их за это вознаградил. Но сейчас в нашем селении нет больше рабов, а не выполнить приказ басилея я не могу. Это может разрешить сам басилей.
– И вот я должен спешно бежать к басилею, иначе староста прикажет схватить и увести мою дочь. Но надежды на успех у меня мало, хотя я не посмотрю ни на что и так поговорю с басилеем, что он надолго это запомнит…
– Ничего из этого не выйдет, – сказал печально крестьянин Гектор. – Эта знать нас ни во что не ставит, мы, как они говорят, «в число не идем». Народное собрание – демос – собирается редко. Считается, что демос – хозяин страны, как он решит, так и будет. Но вот соберется народ. В середине на гладко отесанных камнях рассядутся советники басилея. Они между собой уже заранее уговорились, какое решение предложить народу. Они говорят красивые речи, а затем предлагают криками выразить наше согласие… И мы кричим!
– Но вы ведь можете и не принять их предложений, – заметил дифтерофор.
– Попробуй только не согласиться и спорить с ними! Со мной несколько лет назад было вот что: меня призвали в войско. Наши корабли переплыли море и высадили войско около одного города. Однако город оказался хорошо укрепленным, взять его приступом было невозможно. Осада затянулась. Уже оставалось немного времени до осенних бурь – надо было или сейчас же плыть назад, или зимовать в лагере под стенами города. В войске началась заразная болезнь, многие умирали. Продовольствие тоже кончилось – приходилось совершать набеги на окрестные поселения. Поселения эти были бедными и малолюдными. Всю добычу забирали себе знатные воины, а рядовым воинам еле хватало на пропитание. И вот наш вождь собрал народное собрание всех воинов, чтобы решить, плыть ли немедля назад или зимовать в лагере. Знатные воины уже решили, что войско должно остаться зимовать. От народа требовалось только, чтобы он криками выразил одобрение. Я от войны ничего не получил и получить не надеялся; дома поле стояло необработанным, я боялся, что зиму не переживу, умру от болезни. И вот в отчаянии я встал, вышел вперед и сказал: «У нас поля не засеяны, мы все равно не привезем с войны никакой добычи, счастье еще, если не умрем здесь на поле боя или от болезни. Лучше поплывем сейчас домой к нашим семьям!» Все стояли молча, понурившись, а вождь бросился ко мне и принялся меня бить. Вот что бывает, когда мы выступаем против басилеев!
Дифтерофор Оркей прервал его.
– Как ты смеешь так говорить! Правильно с тобой поступил вождь. Что ты понимаешь в военных делах! Вот теперь на нашу родину наступают с севера дикие орды дорян. Может быть, ты скажешь, что и теперь надо уйти из войска к жене и детям и оставить страну беззащитной?
– Никто этого не говорит, – недовольно пробурчал Никифор. – Мы хорошо знаем, что будет, если они нас победят. Они разрушат наши города, не оставят и следа ни от дворцов, ни от хижин, поработят наших жен и детей, перебьют мужчин…
– Мало того, – сказал Оркей, – над теми из нас, которые уцелеют, будут править царьки этих чужих и враждебных нам дикарей!
– Ну, это уж ты оставь! – вмешался Никифор. – Какие это дикари? Они хоть и не ахейцы, но мало чем отличаются от нас, да и язык их похож на наш. Вот и моя жена, – разве мне трудно было понять, что она говорит, когда она попала ко мне? А она из племени фессалийцев! И какая она хорошая!
– Слышал я от стариков, – поддержал Никифора крестьянин Гектор, – что мы – ахейцы, ионяне и дорийцы – родные друг другу: мы происходим от двух братьев, Ахея, Иона, и их дяди Дора. Ахей и Ион пришли сюда, когда еще сыновья Дора были на севере. А здесь в то время жили только пелазги. Их еще и теперь немало среди нас – вы их хорошо знаете: и по языку и по обычаям они не похожи на нас. Пришедшие с Ионом и Ахеем простые люди сохранили свою старую веру и старые обычаи, а знатные и богатые ахейцы позавидовали пелазгам, позавидовали тому, что они имеют красивую мебель и красивые домашние вещи, что у них много серебра и золота и что они умеют хорошо рисовать и писать. И вот наша знать оставила свои старые обычаи, стала жить в каменных дворцах с колоннами, коврами, мебелью и раскрашенными стенами, научилась письму и даже стала говорить на языке пелазгов. Вы ведь знаете, как говорят пелазги: они не могут выговорить «Гектор», а говорят «Гекото», не могут сказать «Алектрувон», а говорят «Алекутулуво». Так стала говорить и наша знать. Прихожу я недавно к нашему знатному воину – колесничему. Он ко мне обращается как будто по-ахейски, а я слушаю, но ничего не понимаю. Право же, – закончил Гектор, – я не знаю, кто нам ближе: эти, как ты их называешь, дикари или наша наполовину пелазгическая знать!
– Пусть наша знать не так хороша, как вам хочется, – сказал Оркей. – Но только знатные имеют медные панцири, щиты и копья, колесницы и коней. Они в силах дать отпор врагу и спасти вашу жизнь, имущество, жен и детей.
– Да, детей! – иронически сказал Гектор. – Вот эта знать, наши защитники, отбирает у Никифора его единственную дочь, а отберут ли ее у Никифора доряне, еще неизвестно.
Разговаривая так, путники незаметно пришли в Метану. Вид города изменился до неузнаваемости: со всех сторон шли военные отряды во главе с командирами. Они располагались лагерем на улицах и площадях города. Слышалось ржание коней, запряженных в колесницы, звон медных доспехов. Население города было объято страхом: некоторые из крестьян, побывавшие на севере от города, видели уже собственными глазами передовые отряды врага. С ужасом рассказывали они, что дорийцы одеты не в медные, а в страшные железные доспехи, что они все сжигают и истребляют на своем пути. Часть граждан шла в войско, другие уходили в леса и горы Аркадии. Никифор и Эвалк разыскали своего басилея. Эвалк сразу же был зачислен в один из отрядов, а на Никифора басилей посмотрел с удивлением: «В твоем возрасте в войско не берут. Нам старики не нужны!»
Никифор разъяснил, что пришел не для того, чтобы поступать в войско, а с просьбой освободить его дочь от отправки в Пилос. Басилей сурово ответил ему, что теперь во время войны никто не станет заниматься какой-то рабыней. Никифор вышел из себя: «Лучше убейте меня, но не трогайте моей дочери», – сказал он таким голосом, что басилей побледнел и отступил на шаг. «Ну, ладно, – сказал он, – пошлем вместо твоей дочери какую-нибудь другую девушку», – и приказал своему секретарю принести таблички с перечнем посылаемых в Пилос рабынь. Но, посмотрев в табличку, басилей сурово сказал: «Ничего не могу для тебя сделать! Все прочие указаны только числом, а твоя дочь названа по имени: “Мира, отец – кузнец Никифор, мать – рабыня”. Очевидно, твоя дочь приглянулась кому-то в Пилосе, и я не стану из-за нее портить отношения со знатью. Если так уж необходимо, поговори с самим военачальником!»
Военачальник в это время находился в Метане, где собиралось войско. Но он был окружен со всех сторон стражей и придворными; даже колесничие, ожидавшие встречи с ним по делам, не могли к нему пробиться.
Когда Никифор попытался пробраться к нему, один из придворных ударил его кулаком, он упал на дорогу и долго лежал, прежде чем пришел в себя. Кто-то его поднял – это был крестьянин Гектор, с которым он вместе шел в Метану.
– Ну что? Прошла охота обращаться с просьбой к пелазгам? – спросил тот.
– Да, прошла, чтоб они погибли! А ты что, пришел поступать в войско?
– Хотел, но, знаешь ли, раздумал, – сказал Гектор.
– Что же ты думаешь делать?
– То же, что многие другие. Я здесь нашел одного знакомого человека, владельца судна в гавани. Он отправляется через два дня в заморскую Ахайю [1]1
Остров Кипр и южное побережье Малой Азии.
[Закрыть]и может взять меня с собой. Я однажды видел твою дочь на празднике, и она мне очень понравилась. Если ты согласишься выдать ее за меня, то корабельщик возьмет и тебя, и твою жену, и твою дочь, и кое-что из твоих вещей. Твоя дочь станет женой хотя и бедного, но честного крестьянина и не должна будет рабыней исполнять все прихоти господ.
– Нет, – решительно ответил Никифор, – здесь родились мои предки, здесь родился и прожил долгую жизнь я. Я люблю эту страну и не оставлю ее в беде. А смерти я не боюсь – все равно мне жить осталось недолго. Но тебя я понимаю и не смею осуждать. Ты мне нравишься своей прямотой – бери мою дочь в жены и увези ее отсюда…
На Олимпе
(И. А. Шишова)
Спор о богах длился всю ночь. К утру все разошлись по палаткам. У потухающего костра остались только Паисий – египетский воин, служивший в тяжеловооруженной пехоте, и Андротион – из отряда греческих наемников.
Дело происходило в VI в. до н. э. в Египте. По приказу фараона большая армия египтян и наемников – греческих и ливийских – направлялась на юг, к истокам Нила. Поход был труден, греки плохо переносили жару. Уставший от похода Андротион говорил тихо и злобно:
– Ты хвалишь своих богов, Паисий! По-твоему, боги египтян сильнейшие, и не последний среди них – Апис. Не так ли? В Мемфисе я был во время праздника в честь всемогущего бога Аписа.
Тогда я еще не таскал на себе, подобно вьючному ослу, эту кожаную крепость, – Андротион с ненавистью ударил лежащий рядом с ним кожаный щит, – я толкался среди праздничного народа и расспрашивал всех о всемогущем боге Аписе. И я узнал, что всесильный, могучий Апис, явившийся в Мемфисе, – это всего лишь черный бык с белым пятном на лбу. Разве грозные боги могут быть бессловесными животными? Ответь же мне, о мудрый Паисий.
Коричневое лицо Паисия задрожало от гнева.
– Зачем же ты явился в страну наших богов? Отчего ты не просил у своих богов удачи на родине? А может, ты здесь потому, что боги твои бессильны. Подумай об этом на досуге.
Оставшись один, Андротион долго сидел неподвижно и думал. Может быть, прав Паисий. Счастье, действительно, забыло к нему дорогу. Ему не везло в Милете. И в Египте он не смог, как многие его земляки, заняться выгодной торговлей в Навкратисе – греческой колонии в дельте Нила. Он тянет лямку наемника. А разве мало жертв принес он греческим богам?
Чья-то тяжелая рука легла на плечо Андротиона. Он схватился за меч, висевший у пояса. При свете костра Андротион разглядел рослого ливийца, который давно уже сидел невдалеке от костра. Пока Андротион разговаривал с Паисием, ливиец сидел, не меняя позы, казалось, что он спит, низко свесив голову; видна была только густая шапка курчавых волос.
Коверкая греческие слова, ливиец сказал:
– Я слышал, как вы спорили. Расскажи мне о своей стране и богах. Я хочу знать о них больше.
Андротион с благодарностью взглянул на ливийца. Он тосковал по родине, и воспоминания о ней были для него приятны.
– Садись, – сказал он, – мой рассказ будет долгим… На севере земли, населенной эллинами, находится страна Фессалия. На границе с Македонией, среди гор, со всех сторон окружающих фессалийскую равнину, возвышается гора Олимп – самая высокая из всех гор Эллады. Склоны ее покрыты густыми лесами. Там растут дубы и каштаны, вечнозеленый кустарник. Трудно подняться на эту гору, скалистые склоны ее обрывисты, на вершине лежит вечный снег.
В ясные дни снега Олимпа горят на солнце, но вершина горы всегда окутана густыми облаками. Там в вышине – золотые чертоги бессмертных богов. Смертному невозможно проникнуть в них. В царстве богов всегда лето, и в чертогах светло. С неба льется яркий голубой свет.
В чертогах пируют бессмертные боги. На высоком золотом троне сидит Зевс – царь богов и людей. Рядом с ним его супруга Гера. Здесь же дети Зевса – близнецы Аполлон и Артемида, Афина, Гермес, Арес и Гефест – бог огня и кузнечного дела. Это он выстроил для богов прекрасный дворец на вершине Олимпа. Каждому из богов подвластны дела и судьбы людей. Но сильнейший из них – Зевс, сын бога Крона. Крон был рожден Ураном – Небом и Геей – Землей. Обманом и хитростью Крон низвергнул Урана. Боясь, что дети лишат его власти, Крон приказал своей жене Рее приносить ему только что родившихся малюток и проглатывал их. Последнего сына – Зевса – Рея пожалела. Она поднесла отцу спеленутый камень, и Крон проглотил его. Рея укрыла Зевса на острове Крит, в одной из горных пещер. Пчелы кормили его медом, а коза – молоком. Если маленький Зевс плакал, юноши, охранявшие пещеру, начинали военную пляску и ударами оружия по щитам заглушали крик ребенка, чтобы Крон не узнал о его существовании. Говорят, что на Крите еще и сейчас юноши пляшут военные танцы в честь Зевса.
Когда Зевс вырос, он заставил отца извергнуть проглоченных детей, а его самого сковал и бросил в мрачную пропасть Тартар, куда никогда не проникает луч солнца. После победы Зевс в колеснице, запряженной четверкой коней, направился на Олимп вместе с другими богами. Владычество над миром он поделил со своими братьями, которые помогли ему одолеть Крона. Аид получил власть над царством мертвых, Посейдон стал морским владыкой. Зевс же с тех пор правит небом и землей.
Зевс сильнейший из всех богов. Бури и грозы, ветры и дожди, молнии и гром – все это происходит по воле Зевса, он тучегонитель и громовержец. Горе тому, кто нарушит порядок, установленный Зевсом на земле! Взмахнет могучий бог правой рукою и поразит клятвопреступника пламенной молнией. Поэтому те, кто клянутся, всегда призывают Зевса в свидетели. «Клянусь Зевсом!» – говорят у эллинов.
Зевс оберегает домашний порядок. У эллинов во дворе каждого дома – жертвенник великого бога. Он покровитель чужестранцев, каждый из них может найти защиту у алтаря Зевса. Во многих местах священным деревом почитается дуб. Такой священный дуб Зевса находится в роще Додоны – в Эпире, на севере Эллады. Зевс часто отдыхает в этой роще. Голос его слышится в шелесте листьев и в журчании ручья, протекающего в глубине рощи. Непосвященный ничего не поймет в этих звуках. Но вещие жрецы и престарелые жрицы толкуют по ним волю Зевса. Свою волю Зевс может также передать людям, послав священную птицу – орла. Если греки видят орла, они считают, что им будет сопутствовать удача.
У великого Гомера в «Илиаде» троянский царь Приам, отправляясь к Ахиллу, обратился к Зевсу с молитвой:
Зевс услышал молитву старца и послал ему своего орла. После Зевса Гера – первая среди олимпийцев. Когда Гера в Зевс действуют заодно, все боги бессильны перед ними. Зевс чтит Геру и советуется с ней. Но часто ссорятся Зевс и Гера, нередко возражает Гера повелителю богов, а иногда вмешивается в его дела. Если Зевс сильно разгневан, умолкает Гера. Она помнит, как некогда Зевс, сковав ее золотыми цепями, подвесил между землей и небом, привязав к ногам тяжелые наковальни, и бичевал молниями.
Прекрасна и могущественна Гера. Спускаясь с Олимпа, несется над снежными вершинами высоких гор ее богато украшенная золотом и серебром колесница. Гера – царица среди богинь, Афина выткала ей роскошную одежду, украшенную разноцветными узорами. Сама богиня Земли Гея поднесла царице богов яблоню с золотыми плодами.
Прекрасна и величава Гера, но часто загорается гневом лицо богини, и сурово расправляется она тогда с людьми и богами. Во время троянской войны Гера много зла причинила троянцам. Когда богиня Артемида стала на сторону троянцев, Гера в гневе ударила ее по лицу колчаном, так что стрелы разлетелись во все стороны. А маленького Гефеста, который родился хилым, богиня в гневе бросила с Олимпа вниз, и он остался хромым на всю жизнь.
Эллины почитают Геру как царицу богов и защитницу семейного очага. Особенно чтут ее в Аргосе и Спарте, в Коринфе и Олимпии. На Самосе поклоняются деревянной статуе Геры, закутанной в покрывало. Любимая птица богини – павлин. Хохолок из перьев на голове птицы показывает, что она принадлежит к свите царицы богов.
В городе Милете больше других богов чтут владыку морей Посейдона. Для милетян морская торговля – основа жизни. А судьба мореплавателя в руках Посейдона. Ударит грозный бог морей своим трезубцем, и поднимается на море страшная буря, вздымаются огромные пенящиеся волны, как легкие скорлупки швыряют они корабли, захлестывают их или с силой разбивают о прибрежные скалы. Но отложил свой трезубец Посейдон – утихают волны, спокойна бескрайняя гладь моря, и могут продолжать свой путь мореплаватели. А Посейдон на колеснице, запряженной золотогривыми конями, спускается на дно моря в великолепный дворец, где живет он со своей женой Амфитритой – прекраснейшей из нереи́д – дочерей морского старца Нерея.
Богу морей и его супруге послушны обитатели глубин – морские чудовища.
Горе тому, кто оскорбит владыку морей! Жестоко преследовал Посейдон Одиссея, ослепившего его сына, одноглазого циклопа Полифема.
Лишь в отсутствие Посейдона выпросила Афина у Зевса, чтобы тот разрешил ее любимцу Одиссею вернуться на родину. Не только на море могуч Посейдон. Ударами трезубца он колеблет землю, сдвигает горы, создает бездонные пропасти, обращает вспять течение рек.
Бог морей служит своему старшему брату Зевсу, выпрягает из колесницы царя богов коней и покрывает чехлом его великолепную колесницу.
Самый мрачный из богов – Аид царит глубоко под землей, в царстве мертвых. Вход в его царство находится там, где заходит солнце, глубокая пропасть ведет в царство Аида с поверхности земли. Нет оттуда возврата. В царстве мертвых катят свои волны реки Стикс и Ахерон. Угрюмый перевозчик Харон перевозит души умерших через мрачные воды Ахерона. Трехглавый пес Кербер сторожит вход в царство Аида.
Лишь немногим могучим героям позволили боги посетить царство умерших и живыми вернуться на землю. Одиссей побывал там и увидел тени героев троянской войны. Поведал Одиссею Ахилл, что лучше быть живым поденщиком на земле, чем царем в царстве Аида. Побывал там и Геракл. Он принес из царства мертвых адского пса Кербера, это был один из двенадцати подвигов героя.
Мертвых судят три неподкупных царя – Минос, Эак и Радамант, удостоенные этой чести за правдивость и доброту при жизни на земле. Злодеев обрекают они на вечные страдания. Тантала, оскорбившего богов, вечно мучат голод и жажда. Он стоит по пояс в воде, но стоит ему наклониться – вода убегает от него, а плоды дерева, стоящего рядом с ним, поднимаются кверху, когда он протянет к ним руки [3]3
Муками Тантала называют нестерпимые мучения от сознания близости желанной цели и невозможности ее достигнуть.
[Закрыть].
Хитроумный Сизиф, обманом вернувшийся однажды из царства Аида на землю, снова попал туда и осужден вечно вкатывать тяжелый камень на высокую гору. Но лишь достигнет Сизиф вершины, камень падает вниз, и он должен снова начинать свой бесполезный труд [4]4
Сизифов труд– так называют тяжелую и бессмысленную работу.
[Закрыть].
Душами мужчин подземного царства повелевает Аид, душами женщин – жена его Персефона – дочь богини плодородия Деметры.
Аид похитил ее, когда она, юной девушкой, беззаботно собирала в поле цветы. Горько плакала и отбивалась Персефона, но умчал ее на колеснице, запряженной черными конями, мрачный Аид. Жалобный крик дочери услыхала Деметра. Девять дней бродила богиня по земле, с факелами в руках искала она дочь и темными ночами. На десятый обратилась Деметра к всевидящему богу Солнца – Гелиосу и от него узнала, что дочь ее по воле Зевса находится в царстве мертвых.
Безгранично было горе Деметры. Ушла она от богов и, чтобы никто не мог узнать ее, приняла образ старухи. Проливая горькие слезы, блуждала она по земле. Но как только Деметра покинула Олимп, на земле стали засыхать виноградники и оливковые деревья, растения и животные погибли от засухи. Среди смертных начался голод, люди перестали приносить жертвы богам. Опасаясь гибели всего живого, Зевс послал к Деметре вестницу богов Ириду. Долго уговаривала Деметру вестница богов. Но Деметра объявила, что она не вернется на Олимп, пока не увидит Персефону. Тогда Зевс послал к Аиду Гермеса. Быстро достиг Гермес ворот подземного царства и объявил Аиду волю великого Зевса: Аид должен отпустить Персефону к матери. С огромной радостью бросилась Персефона к колеснице и помчалась на землю. Но перед отъездом Аид дал ей съесть гранатовое зернышко – символ брака – и тем навсегда связал ее с царством мертвых.
По решению Зевса две трети года – весну и лето – Персефона проводит с матерью на земле. В это время цветут деревья и цветы, а поля дают хлеб. А на треть года спускается Персефона под землю, к мрачному Аиду, и земля замирает, засыхает растительность, с тем чтобы пышно расцвести, когда вновь вернется на землю Персефона.
Много у Зевса детей, вместе с ним пирующих в светлых чертогах Олимпа. Самый прекрасный из них – бог солнечного света, покровитель искусств, златокудрый Аполлон – любимец Зевса. Без промаха разят врагов стрелы его лука. Он поразил ими страшное чудовище – дракона Пифона, жившего в Дельфийском ущелье. И с тех пор в Дельфах находится святилище Аполлона.
Чтят златокудрого бога и на Делосе, где он родился. Все умолкают, когда Аполлон появляется вместе со своими спутницами музами. Их девять, и каждая из них – покровительница науки или искусства [5]5
Каллиопа– муза эпической поэзии, Мельпомена– муза трагедии, Талия– муза комедии, Терпсихора– муза танцев, Эвтерпа– муза лирики, Эрато– муза любовных песен, Полигимния– муза священных гимнов, Клио– муза истории и Урания– муза астрономии. От слова «муза» наше слово «музыка».
[Закрыть]. С восторгом внимают боги хору муз и игре Аполлона на струнах.
Дивно играет прекрасный бог, но не переносит он ни насмешек, ни замечаний. Жестоко наказал Аполлон фригийского бога полей, сатира Марсия, за то, что тот дерзнул состязаться с ним в музыке. Победу присудили Аполлону, а Марсия Аполлон повесил, содрав с него кожу.
Боятся люди встреч с сестрой Аполлона – вечно юной и прекрасной Артемидой – богиней природы и покровительницей охоты. С колчаном за спиной и луком в руках, легкая и быстрая, она преследует дичь по горам и лесам. Ее любимые спутницы и подруги – нимфы – богини полей и лесов и наяды – богини рек и источников. Охотники посвящают Артемиде первых убитых животных, головы и клыки кабанов. Горе смертному, который приблизится к юной богине! Стрелы ее так же метко разят, как и стрелы божественного Аполлона. Жестоко расправились Аполлон и Артемида со смертной женщиной Ниобой, оскорбившей их мать Латону. Семь сыновей и семь дочерей было у Ниобы. Возгордившись, отказалась Ниоба приносить жертвы Латоне, родившей только двух детей. Услышав жалобы матери, перебили Аполлон и Артемида всех детей Ниобы меткими стрелами. Окаменела от горя несчастная мать, она превратилась в скалу, из которой бьет источник. Вечно плачет Ниоба о своих детях.
Нет на Олимпе богини прекрасней Афродиты. Из белоснежной пены морских вод родилась прекрасная богиня близ острова Киферы. Поэты называют ее «рожденною из пены». Раньше всего начали чтить Афродиту жители островов Киферы и Кипра, где росла прекрасная богиня. С радостью приняли ее боги Олимпа в свои чертоги. Куда ни ступит богиня – повсюду благоухают цветы. Дикие звери – львы, волки, пантеры – следуют за ней, как ручные. Афродита – богиня любви и красоты. Она добра и нежна ко всем, кроме тех, кто любит лишь самого себя. Так, ею был наказан холодный и гордый красавец юноша Нарцисс, влюбившийся в собственное отражение в воде [6]6
Выражение «самовлюбленный Нарцисс» бытует и в настоящее время. Так называют самовлюбленного и самонадеянного человека.
[Закрыть]. Не ел и не пил Нарцисс, любуясь самим собой. Измученный голодом и тоскою, он умер, но тела его не нашли. На том месте, где умер Нарцисс, вырос белый красивый цветок. Люди зовут его нарциссом.
Страшен и людям, и богам кровожадный Арес – бог войны.
Фракию, где живут воинственные племена, считают родиной Ареса. В честь Ареса воины, идущие в бой, издают дикий воинственный клич. С мечом в руке, в полном вооружении носится Арес на колеснице по полю боя. За ним мчатся его сыновья Деймос и Фобос (Ужас и Страх) и богиня раздора Эрида. Ужасен Арес во время битвы. Он разит даже тех, кому обещал свою помощь. Не любит Ареса великий Зевс. Он сказал, обращаясь к кровавому богу войны:
Ты ненавистнейший мне меж богов, населяющих небо,
Распря единая, брань и убийства тебе лишь приятны.
Но и свирепого Ареса можно одолеть. Не раз побеждала его любимая дочь Зевса – грозная и воинственная Афина. В полном вооружении, в шлеме и с острым копьем вышла Афина из головы Зевса. Вздрогнул Олимп, когда богиня спрыгнула на землю. Грозная богиня помогала героям Эллады. Она вернула на родину Одиссея. Афину почитают как покровительницу городской жизни. Она богиня порядка и разума, покровительница ремесла. Любимому городу Афинам богиня подарила священное оливковое дерево. Она научила эллинов различным ремеслам и сама была искусна в различных мужских и женских работах. Аргонавтам она помогала строить корабль Арго, а эллинам, сражавшимся под Троей, – деревянного коня. Особенно искусна богиня Афина в ткачестве.
