Текст книги "Правильный лекарь. Том 12 (СИ)"

Автор книги: Сергей Измайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Не успел я сделать шаг на первую ступеньку, которую я даже не видел из-за нескольких подаренных мне букетов, передо мной из-под земли выросла всё та же самая корреспондентка.

– И всё-таки, Александр Петрович, – начала она вещать, осклабившись во все тридцать два зуба, которые у неё были такие ровные, словно она пыталась остановить ими бешено вращающийся точильный круг. – Расскажите нам, как вы решились поехать на такое рискованное задание императора? Как вы это сделали?

– Превозмогли и победили, – коротко бросил я. – Дайте пройти, пожалуйста. Мне некогда сейчас давать интервью, меня пациенты ждут.

– Но как же так, Александр Петрович? – спросила девушка, вскинув тонкие брови. – Ведь люди хотят знать правду!

– Даже если я всё расскажу, как есть, люди этой правды не получат, – сказал я, погрузив её в моральный ступор. – А теперь дайте мне пройти, пока я не подумал подать в суд за несогласованное проведение массового мероприятия в вверенном мне учреждении. Если вас по этому поводу терзают сомнения, откройте свод законов.

Не дожидаясь ответа от потерявшей связь с пространственно-временным континуумом корреспондентки, я обошёл её и пошёл вверх по лестнице. Когда я развернулся лицом к следующему пролёту, взглянул вниз. Мадам так и провожала меня взглядом, в котором теснились злость и удивление. Ну да, как же, человек добровольно отказывается, чтобы его воспевали в прессе. По образцу утренней газеты, я не видел смысла изливать всё, что накопилось за эти два дня, так как всё равно переврут.

– Вам удалось от неё оторваться? – с улыбкой встретила меня Прасковья в дверях кабинета.

– Не без труда, – улыбнулся я девушке.

– Хищная дамочка, – сказала секретарша, впуская меня внутрь и на всякий случай выглядывая в сторону лестницы. – Что же вы ей такого сказали, что она отстала?

– Что они вруны, – усмехнулся я. – Только иносказательно, но она поняла. Кроме этой стаи ворон мной больше никто не интересовался?

– Пока нет, Александр Петрович, – ответила Прасковья и хотела уже сесть за свой рабочий стол, но потом решила уточнить: – чашку кофе перед приёмом?

– Да, пожалуйста, – ответил я, вешая плащ и шляпу на вешалку в углу приёмной. – Со сливками, если можно.

– Сию минуту, – ответила Прасковья и принялась колдовать над кофемашиной.

Глава 14

До начала приёма ещё десять минут, можно спокойно посидеть с чашечкой кофе и подумать о смысле жизни. Через месяц с копейкой построят здание университета. По идее пора бы уже подбирать преподавательский состав, подавать объявление о наборе студентов. Вступительные экзамены по классической схеме из прошлой жизни решил устроить во второй половине июля. Хотя, можно и в первой половине августа.

Перед тем, как набирать студентов, надо определиться со списком факультетов, с перечнем предметов, которые необходимо ввести на каждом факультете, утвердить реестр кафедр, чтобы определиться с распределением учебных аудиторий, лекционных залов, буфетов и столовых, зон отдыха.

И ведь чуть не забыл! А ведь это тоже не менее важно! На не особо большой территории вокруг университета надо сделать такой парк, чтобы там хотели гулять не только наши студенты, но и жители, и гости города. Это должен быть уникальный ландшафтный дизайн, красивейшие насаждения, клумбы, фонтаны, беседки, скамейки.

И, обязательно, четыре ресторана по углам территории. Только чтоб никакого алкоголя! Нечего мне сбивать с пути истинного ни студентов, ни преподавателей. Если в шаговой доступности будет кухня с разных уголков мира, то все пойдут именно туда, а не расползаться по питейным заведениям по городу. Думаете утопия? Может быть. Но одно точно могу сказать, все будут сыты, а это тоже немаловажно.

– Решаешь судьбы мира? – спросил Юдин, я даже не заметил, как он вошёл, пока я портил бумагу, записывая идеи.

– Примерно так, – улыбнулся я. – А ты чего не идёшь на рабочее место? Уже без пяти, пора.

– В курсе, не нервируй, – усмехнулся Илья. – Хотел спросить, какие у тебя планы на вечер.

– Тебе это так срочно надо? – удивился я. – Можно в районе обеда ответить?

– Если бы было возможно, я бы в обед и спросил, – недовольно ответил Илья.

– Заинтриговал, – сказал я, вглядываясь в его лицо. Как бы он не скрывал, свет шёл откуда-то изнутри, значит хочет поделиться чем-то важным и это должно произойти в торжественной обстановке. Интересно.

– Так ты мне ответишь? – спросил Илья, с интересом наблюдая за изменением выражения моего лица.

– Где и во сколько? – ответил я вопросом на вопрос.

– Я тебя понял, – довольно улыбнулся Юдин. – Но отвечу на твой вопрос чуть позже.

Илья исчез из кабинета ещё быстрее, чем появился. Я ещё раз пробежался глазами по своим новым записям, понимая, сколько ещё предстоит титанического труда, потом допил кофе и отправился в манипуляционную.

Каково же было моё удивление, когда я увидел под дверью Волконского. Видимо весь спектр чувств отразился на моём лице, которое я не проконтролировал, так как не ожидал появления такого человека, который как обычно пришёл без предупреждения. В этот раз он снова был без Зои Матвеевны, немного неожиданно, но уже не впервые. Снова по делу?

– Проходите, Михаил Игоревич, – сказал я, открывая дверь и пропуская его вперёд.

– Я отлучусь ненадолго, – тут же сказала Света и направилась к двери.

– Ну что вы, милочка, – любезно произнёс советник, останавливая её на полпути. – У нас сегодня никаких секретов. По крайней мере таких, которые надо держать в тайне от вас. Так что вам не обязательно делать вид, что есть какие-то срочные дела за пределами кабинета.

– Я поняла, – кивнула медсестра. – Хорошо.

Она вернулась на своё место у окошка. В кабинете всё было в полной готовности, поэтому она могла просто посидеть в ожидании указаний.

– Что же вас привело ко мне, Михаил Игоревич? – спросил я, не зная, предлагать ему расположиться на манипуляционном столе или сесть в кресло в зоне отдыха.

– К сожалению, я пришёл не потому, что соскучился, – грустно улыбаясь сказал князь и без моего приглашения самостоятельно уселся на манипуляционный стол. – Хотя и этот момент тоже присутствует. Пришла весна, наладилась погода, высохли тротуары, всё начинает зеленеть, а у меня нарисовалась следующая проблема.

Волконский снял туфли и носки, потом закинул ноги на стол.

– На улице тысячи праздно гуляющих, – продолжил излагать князь, – а я не могу со своей Зоюшкой пройти и квартал, чтобы не зашипеть от боли. Ваши противовоспалительные таблетки я уже приобрёл, принимаю согласно инструкции, стало легче, но без вашего вмешательства проходить не желает.

Первые плюснефаланговые суставы стоп с обеих сторон были выраженно отёчны, гиперемированы, пальпация вызывала невнятные звуки со стороны пациента и невольные дёргания стопой.

– Всё понятно, – сказал я. – Сейчас исправим.

Подагрический артрит я давно научился лечить. Это немного сложнее, чем просто воспалительный процесс, но для меня уже не составляет проблем. Суть моего воздействия заключался в удалении отложений мочевой кислоты в суставных оболочках, снятие воспалительного процесса, восстановление суставного хряща при необходимости.

На каждую стопу ушло по пять минут. Теперь не было ни отёка, ни покраснения и нажать пальцем можно было, не заставляя пациента морщиться и шипеть от боли.

– У вас золотые руки, Александр Петрович, – улыбаясь сказал Волконский. – Теперь я смогу спокойно гулять с Зоюшкой Матвеевной по Таврическому саду и смотреть на грандиозную стройку неподалёку.

– Скоро стройка закончится, – сообщил я. – Парк вокруг университета будет ещё лучше, чем Таврический сад. Тогда добро пожаловать и туда на прогулку.

– Медицинский университет под вашим руководством решит кучу проблем, накопившихся в здравоохранении Российской империи, – сказал князь, глядя на меня, как любящий дядюшка, который гордится своим племянником. – У меня есть для вас ещё одна приятная новость.

– Какая же? – поинтересовался я, когда пауза затянулась.

– Это касается близких вам людей, – тихо произнёс Волконский и я подошёл поближе, чтобы ни единого слова не пропустить. – Вашу сестру никто больше не будет вербовать на службу в госорганах.

– Это же замечательно! – воскликнул я и не смог сдержать счастливой улыбки.

– Но, при одном условии, – добавил князь и меня в этот момент словно током ударило.

– Какое условие? – спросил я, резко перестав улыбаться.

– Она должна в этом году закончить существующий медицинский институт экстерном и поступить в аспирантуру в новый университет, – спокойно произнёс князь, оценив по достоинству моё волнение. – Дело в том, что ей, как редким специалистом, заинтересовался лично император, а я сказал ему, что она ценный научный сотрудник, который будет участвовать в новейших разработках в интересах империи и императора в том числе. Это подействовало.

– Замечательно, – выдохнул я и снова улыбнулся. – Это мы устроим.

– Нужно будет создать специально под неё отдельный факультет и кафедру изучения ментальных воздействий, – добавил Волконский. – Она будет софинансироваться из казны императора и обучать, в том числе, специалистов, которые будут работать в госструктурах. Ну и мастеров души, само собой.

– Это очень интересное предложение, – сказал я, не кривя душой. – Думаю идея очень понравится и Кате и нашим родителям.

– Больше, чем уверен, – улыбнулся князь. – И ваша сестра останется в семье и в обществе. Только ей придётся подписать договор о неразглашении государственной тайны, даже родным и близким. Многие вопросы по обучению студентов буду контролировать лично я и мои помощники, работающие в этой сфере.

– Вполне приемлемо и объяснимо, – кивнул я. – Не вся информация должна провозглашаться во всеуслышание, так как есть уши, растущие на не очень добрых головах.

– Именно, – сказал князь, подняв указательный палец. – А теперь пойду, не буду срывать вам приём.

– Всего вам доброго! – сказал я довольно искренне на прощание. Золотой человек этот Волконский.

– Да, кстати, – князь остановился на пороге и снова обернулся ко мне. – Человек я уже немолодой и играть пышную свадьбу имея относительно взрослых внуков как-то нехорошо, поэтому мы с Зоей Матвеевной хотели организовать всё по скромному, но мы очень рассчитываем на ваше присутствие. Если бы не вы, то этого бы просто не случилось. Зоя моя первая любовь с юности, но судьба развела нас тогда в разные стороны, а сошлись мы снова благодаря вам, вы смогли победить недуг, овладевший ей после внезапной смерти мужа. Теперь Зоя снова золотой человек, какой я знал её когда-то.

– Я обязательно приду, Михаил Игоревич! – сказал я.

Дальше мой приём шёл как обычно, по накатанной, никаких курьёзных историй и сложных диагнозов. Иногда это даже хорошо, делаешь спокойно своё дело, ни на что не отвлекаешься, даже в некоторой степени расслабляешься. По крайней мере морально, потому что в физическом плане расслабляться не приходилось. Был и атеросклероз и немалых размеров новообразования, но я всё это воспринимал, как тренировку в спортзале, только качал не мышцы, а ядро и магические сосуды, что для меня сейчас более важно.

За час до обеда в кармане зазвонил телефон. Очень удачно, я как раз был не занят, ждал следующего пациента, который уже открывал дверь кабинета.

– Александр Петрович, доброго дня! – бодро начал Соболев, а у меня внутри всё по новой вскипело, как бы не выплеснулось. – Я вас не сильно отвлекаю?

– Пока нет, – сдержанно ответил я.

– У меня для вас есть новости, которые надо срочно обсудить, – затараторил эпидемиолог. – Предлагаю сегодня так же отобедать у меня в кабинете, заодно и поговорим, идёт?

– Хорошо, в двенадцать буду, – ответил я максимально лаконично, стараясь не выдать то, что так и рвалось наружу. Чувствую, перед тем как войти в управление эпидемиологии, мне придётся помедитировать и заняться дыхательной гимнастикой.

– А эти журналисты сегодня, вы представляете? – начал говорить Соболев, но я резко нажал на отбой и выключил телефон.

Скажу потом, что батарейка села, но развивать разговор на эту тему сейчас не было ни малейшего желания. Раз уж с ним надо жить мирно, то не стоит высказывать всё, что я о нём думаю. У меня ещё час впереди, попытаюсь затушить в себе снова вспыхнувший пожар. Самый эффективный способ тушения эмоционального пожара – переосознать его причину и начать относиться к этому по-другому. Другого варианта нет.

Когда я подъехал к зданию управления, последние угольки в моей душе затухли, появилось даже некоторое сочувствие к несчастному Соболеву, который сидит круглосуточно за своим микроскопом и нет никаких шансов вырваться в общество. Для него наша поездка была глотком свежего воздуха. Рядом новые люди, которые не разбегаются в разные стороны, когда он начинает говорить. Да ещё жадно заглядывающие в рот журналисты, которым чего только не расскажешь, лишь бы они продолжали тебя слушать. Так, погоди, Саня, такими темпами может дойти, что ты побежишь за вином и закончится всё тем, что будешь впитывать отделяемое из носа эпидемиолога в свою жилетку, а нам этого не нать.

– Проходите, Александр Петрович! – воскликнул Василий Иванович, потирая руки, когда я открыл дверь его кабинета. – Пока всё горяченькое.

Если мне не изменяет память и не подводит зрение, на столе я увидел блюда армянской кухни: хашлама, долма, жареная с мясом картошка и кувшин с таном. Всё это я люблю и отказываться не собираюсь.

Пока я уплетал хашламу с тающей во рту говядиной, Соболев тарахтел, не останавливаясь. Каким-то волшебным образом содержимое его тарелки исчезало синхронно с моей тарелкой. И как он всё успевает?

– Так вот, должен признать, вы оказались правы насчёт лис, – сказал эпидемиолог и ложка с горкой овощей с мясом исчезла у него во рту. Он не жуя глотает что ли? – В мазках обнаружился тот самый вирус, причём в неповреждённом виде. Он оказался гораздо живее того, что мне удалось выделить из материалов, взятых у тяжело больных, что уж там говорить о детях, которые даже не заболели. Вирус нашёлся у всех мелких спиногрызов, но исключительно в деактивированном состоянии. То есть они, в принципе, и не заразны даже. То есть тела вирусов у них в таком же здравии, что и телёнок в этой хашламе. Пришёл в гости и лёг на тарелку для макрофагов. Интересно, правда?

– В таком случае меня интересует, с какого возраста дети становятся восприимчивы к вирусу, – сказал я, покончив с первым блюдом и целясь на долму.

– А с какой целью вас интересует эта информация? – заинтересованно насторожился Соболев. Прекрасно понимает, что я не просто так спрашиваю.

– Потому что считаю необходимым разработку вакцины от «Танатоса», но надо определиться, с какого возраста начинать её делать, – ответил я, отложив наколотую на вилку долму. – Маленьким детям не имеет смысла, они гарантированно быстро убьют ослабленный вирус и от прививки толку будет ноль. А вот когда врождённый иммунитет начинает затухать, смысл от прививки будет. Именно их и надо будет прививать в первую очередь.

– Очень интересно, а с чего вы сделали такие выводы? – спросил Соболев и тоже отложил вилку в сторону. – Почему не начать со взрослых?

– Ослабленный вирус на фоне полного отсутствия иммунитета к нему может вызвать полноценное заболевание, – сказал я. – Со взрослыми придётся колдовать по-другому. Скорее всего нужен будет убитый или даже разрушенный вирус, чтобы неповреждённым остался только поверхностный белок.

– Тогда почему такую же вакцину не применить к подросткам? – не унимался Соболев.

– Кажется я уже объяснил, – вздохнул я.

– Ну вы же лекарь, у вас немного другая логика, которая мне, как эпидемиологу не совсем понятна, – пролепетал Соболев, а я так и не понял, он признался, что не может меня понять, или мне начать обижаться, что меня обвинили в размышлениях не тем местом?

– Подростки, у которых иммунитет ещё остался, но начинает ослабевать, разрушенный вирус вряд ли сможет вызвать стойкую иммунную реакцию, а вот ослабленный вирус, вполне вероятно, вызовет заболевание в очень лёгкой форме и заставит сформироваться иммунитет заново.

– Вы говорите так, словно занимаетесь этой проблемой уже не первый год, – сказал эпидемиолог, глядя на меня сквозь подозрительно суженные щёлочки глаз.

– Ничего подобного за мной не наблюдалось, – усмехнулся я. – это лишь теория, которая в реальности может отличаться от истины, но, как мне кажется, работать надо именно в этом направлении. Вы же, как опытный микробиолог, сможете вырастить достаточное количество тел вируса, чтобы создать такие вакцины?

Спросите меня, зачем я так подробно рассказываю этому деятелю про свои размышления? Думаю, что вы уже догадались. По его почти патологическому интересу к этой теме я понял, что он с удовольствием наденет на себя новые лавры. А мне и не жалко, пусть занимается, хоть одна гора с моих плеч сползёт на ничем не занятые. Я не думаю, что ему делать нечего, но это очень важный вопрос и он о землю расшибётся, но добьётся нужного результата, чтобы просто привлечь к себе внимание публики и увековечить своё имя. И от тщеславия есть польза.

– Во всём, что вы сейчас сказали, Александр Петрович, – начал Соболев, задумчиво уставившись в стол перед собой и неторопливо жуя долму, – есть рациональное зерно. Осталось только посадить его в плодородную почву и как следует ухаживать. Плоды не заставят себя долго ждать.

– Да вы поэт, Василий Иванович, – сказал я, улыбаясь.

– Не, последний стих написан в далёкой юности, – покачал он головой, – теперь я прозаик. Если вы сможете мне помочь в некоторых моментах, то я смогу эту задачку решить.

– Всё, что в моих силах и возможностях, Василий Иванович, – кивнул я. – Карты в ваших руках, а я буду распечатывать новые колоды.

– Да это вы поэт, Александр Петрович! – заявил эпидемиолог, хитро улыбаясь.

– Никак нет, только остаточные явления, – улыбнулся я. – Если я правильно понял, от меня потребуется подбор пациентов нужных групп для испытания вакцины, так?

– Вот за что я вас обожаю, Александр Петрович, что вам даже объяснять ничего не надо, – ответил Соболев, демонстрируя в улыбке все имеющиеся зубы.

Глава 15

Илья поймал меня перед началом лекции. Только увидев его, я вспомнил, что он говорил про какую-то встречу вечером.

– Определился? – спросил я.

– Ага, – радостно кивнул он. – Так, чтобы наверняка, решили собраться в семь вечера в «Медведе», я забронировал отдельный кабинет, тебе понравится.

– Почему именно в «Медведе»? – поморщившись спросил я.

– А что-то не так? – озабоченно поинтересовался Илья.

– Да нет, всё так, – пожал я плечами, старые проблемы и неприязни надо отпускать, это теперь в прошлом. – Лучший ресторан в городе, почему бы и нет.

– Вот и я о том, – снова улыбнулся Илья. – И готовят вкусно, блюда интересные и антураж.

– А ты сказал «решили», кто решил, вы с Лизой? – решил я зачем-то уточнить, чтобы понять, от кого исходит эта инициатива.

– Ты задаёшь слишком много вопросов! – выпалил Юдин. – А если много будешь знать… Ну всё, пока, я побежал. Ждём к семи.

– Ладно, – сказал я уже в спину стремительно удаляющемуся Илье. – Будем в семь. Наверное.

Я же ещё не обрадовал этой новостью Настю, а вдруг у неё были на этот вечер запланированы какие-то неотложные дела? Звонить сейчас и выяснять некогда, студенты уже заняли свои места в зале, поэтому я написал ей короткое сообщение и пошёл выполнять свою работу, вспоминая, с каким облегчением вздохнул Панкратов, когда узнал, что сегодня читать буду я сам.

Я уже вовсю, с полной самоотдачей, выдавал студентам новый материал, когда на телефон пришло сообщение от Насти. Сделав небольшую паузу, чтобы попить воды, я открыл сообщение. Оно было коротким: «Позвони, когда освободишься». Ну так и знал, есть какая-то помеха, раз она не дала однозначного ответа. После завершения второй лекции, я достал телефон из кармана.

– Вот звоню, – сказал я, когда Настя ответила на вызов.

– А что будет в семь? – поинтересовалась она.

– Встреча на Эльбе, – усмехнулся я.

– Где? – удивилась девушка.

– Илья запланировал какое-то чрезвычайно важное заседание в «Медведе» сегодня в семь вечера, – объяснил я.

– И что на повестке дня? – рассмеялась Настя. – Запечённый осётр?

– Понятия не имею, – ответил я. – Не исключено, что замороженные артишоки.

– А разве их подают в таком виде? – серьёзно спросила она. Кажется, мне надо заканчивать мутить воду.

– Ну я и правда не знаю, – ответил я. – Сказал, что это важно, явка обязательна, остальных подробностей не сообщил. На дополнительные вопросы пригрозил мне преждевременным старением, вот я и не стал больше приставать. Так ты сможешь?

– Если ты мне поможешь, – ответила девушка. – У меня тут срочный заказ, который традиционно надо было сделать вчера, но мне его дали только сегодня, зато по двойному тарифу.

– И чем же я в такой ситуации могу помочь? – поинтересовался я. – Где я и где черчение?

– Просто хочу, чтобы ты посмотрел на всё это не замыленным взглядом, а то у меня перед глазами уже всё сливается, обидно будет пропустить нелепую ошибку.

– Ну хорошо, скоро буду, – сказал я и пошёл одеваться.

А совсем скоро и плащ не понадобится. С каждым днём становилось всё теплее и теплее, вылезли первоцветы, на деревьях начали распускаться листочки, май вступил в свои права и вливал жизненные соки в растительный мир. Птицы активно вили гнёзда и пели песни о любви, чаще по ночам. Уличные кошки ходили вразвалочку, наглядно демонстрируя последствия марта. Ничего, родненькие, скоро вам станет легче, но появятся новые заботы, например взыскание алиментов.

Настю я застал там, где и ожидал, в зале, ставшем теперь её рабочим кабинетом. Насколько я помню, у неё было два кульмана, теперь их уже четыре. Не понимаю, что мешает обставить ими весь зал по периметру? Не такое уж и дорогое удовольствие.

– В парке подснежники расцвели, ты в курсе? – спросил я, входя в комнату. – Да и вообще, весна наступила.

– Ты меня из дому не выводишь, вот я и не в курсе, – пробормотала Настя, не отрываясь от кульмана. – И скоро вообще тут паутиной обрасту.

– Не обрастёшь, – ухмыльнулся я, распахивая окно и впуская в комнату весенний воздух с живительной прохладой. – Серафима не позволит. Рассказывай, в чём будет состоять моя помощь?

– Сейчас, посиди пока, – буркнула Настя, выполняя перед чертежом ещё более сложный танец, чем её детище.

Я взял стул и присел у открытого окна, уставившись на начинающий зеленеть парк. Вот такой цвет листвы я люблю больше всего – нежно-зелёный, такой невинный, свежий. Не то, что тёмно-зелёный в июне, уже матёрый и загорелый. Начинали оживать клумбы, которыми в данный момент занимался садовник, стимулируя рост одних растений и притормаживая стремление к солнцу других.

– Саша, ты спишь что ли? – удивлённо воскликнула Настя, а я встрепенулся, понимая, что она оказалась права. Даже сам не понял, как отключился. Подпёр рукой подбородок и унёсся вдаль.

– Уже нет, – зевнув сказал я и подошёл к кульману, возле которого она сейчас стояла.

– Посмотри пожалуйста, что тебе здесь кажется не так? – спросила девушка, отойдя в сторону.

– Ого! – выдал я, узрев на ватмане проект грандиозного здания. – А что это будет?

– Это новое здание таможни, – ответила Настя.

– Госзаказ? Понятно. Одно только непонятно, зачем им нужно настолько большое здание? Они там и жить что ли будут? Причем вместе с теми, кто через таможню проходит.

– Вот не начинай! – нахмурилась Настя. – Может ты забыл, что Питер – портовый город, и через таможенников проходит очень много грузов не только с моря, но и по суше. Так что такой объём вполне оправдан. Старое здание в два раза меньше и им его давно не хватает. Ты скажи мне, пожалуйста, что тебе здесь кажется не так?

Я внимательно всмотрелся в чертёж, потом отошёл подальше, чтобы лучше представлять себе общий вид.

– Второй этаж балконами немного обделён, – сказал я первое, что заметил. – И звезду на шпиль надо.

– Какую ещё звезду? – нахмурилась Настя.

– Морскую, конечно, – хихикнул я.

– Ты можешь быть серьёзным? – насупилась девушка, понимая, что я прикалываюсь.

– Если говорить серьёзно, – начал я, – то мне всё нравится. Очень красиво. Только второй этаж отличается балконами. Они большие, но их всего три, а везде по семь. Небольшой диссонанс из-за этого.

– Да что ты прицепился к этим балконам? – начала раздражаться Настя. – На втором этаже высокое начальство будет, апартаменты у них побольше, чем у рядовых служащих вот и балконы будут соответствовать внутреннему разделению. Там, кстати, люди не такие скромные, как ты, их большие кабинеты вовсе не смущают.

– Рад за них, – криво улыбнулся я.

– Ещё что-нибудь режет глаз кроме этих несчастных балконов? – терпеливо повторила вопрос Настя.

– Крыша, – ответил я.

– Что не так с крышей? – с некоторым напряжением спросила девушка. – Звёзд надо добавить?

– Так ты сама уже поняла? – с улыбкой спросил я.

– Ну Са-ша! – вскрикнула Настя.

– Так, изменение эмоционального фона достигнуто, – однотонным голосом киберпомощника сказал я. – Переходим к процедуре распознавания дефектов. Глянь вот сюда.

Я ткнул пальцем в чертёж, где мне на самом деле показалось, что что-то не так.

– А что там? – нахмурилась Настя, вглядываясь в указанную мной область. – А-а-а! А чего ты мне до этого голову морочил?

– Мне надо было переключить режим твоего мировосприятия, – важно заявил я. – На примере этой помарки остальные ты и сама найдешь.

– Ну да, – согласилась Настя. – И вот тут тоже, и вот тут.

Финальные работы с коррекцией дефектов продлились до половины седьмого. В принципе нормально, если она быстро соберётся, то мы везде успеваем. Я помог Насте собрать чертежи в два тубуса и пошёл на выход.

– А где Мария, кстати? – спросил я. Только сейчас вспомнил, что должен был здесь встретить двуликую веселушку.

– Понятия не имею, – сказала Настя, напряжённо вспоминая. – Где-то после обеда сказала, что к Виктору Сергеевичу поедет домой.

– Так он же ещё на работе был, – уточнил я.

– Наверно у неё ключи есть, – пожала Настя плечами.

На часах уже без десяти семь. Я сидел в заведённой машине. Если моя невеста выйдет прямо сейчас, то мы успеем тютелька в тютельку. Стоило мне это подумать, как дверь открылась и вышла Настя с двумя тубусами в руках.

– Завезти это утром в городскую управу? – спросил я, когда она садилась в машину и положила тубусы на сиденье между нами.

– Сейчас надо завезти, – сказала Настя.

– Обязательно именно сейчас? – скривился я. – Мы же опоздаем.

– Ну не на свадьбу же, – развела руками Настя. – Просто меня сегодня ждут. И ждали бы и до полуночи, если понадобится.

– Ладно, – сказал я и стартанул в сторону управы.

В конце концов, не на вокзал же, поезд не уйдёт. Юдин сказал, что будут ждать к семи, вот пусть и ждёт. В «Медведя» мы вошли в четверть восьмого. Метрдотель, спросил мою фамилию и повёл нас в кабинет. В тот самый, где мы заседали когда-то с Боткиным и его друзьями. Мне точно понравится. Перед нами открыли дверь, и мы вошли. Я открыл рот, глядя на присутствующих.

Кроме Ильи и Елизаветы здесь был и Валера с Евдокией, Мария и Виктор Сергеевич. Все дружно грянули смехом, увидев мою реакцию.

– А что здесь происходит? – поинтересовался я.

– А ты не рад нас видеть? – спросил в свою очередь Валера.

– Вопрос неправильный, – сказал я, уже улыбаясь. – Всех здесь присутствующих я очень рад видеть и это никогда не изменится.

– Тогда садитесь, коль пришли! – зычным голоском пропела Мария. Ей сейчас только кокошника не хватало.

Дверь кабинета открылась и вошла вереница официантов с подносами. На столе начали расставлять блюда.

– Вы извините, если что, – сказала Мария. – Я заказала всё за вас, ориентируясь на ваши вкусы, вы ведь не против?

– Почему бы и нет, – сказал я, наблюдая, как официант наполняет фужеры игристым. – Зато время сэкономили. Так по какому поводу вечеринка?

Последнюю фразу я адресовал уже Юдину.

– На самом деле это я всех собрал, – хитро улыбаясь сообщил Валера. – У меня есть весомый повод. Эдуард Филиппович повысил меня до начальника конструкторского бюро и включил в совет директоров, назначив директором по производственным вопросам.

– Ого! – воскликнул я. – Ай да молодец! Поздравляю!

Я встал, взяв свой бокал и потянулся к бокалу Валеры.

– Подожди, Саня, это ещё не всё, – остановил он меня. – Есть ещё один момент, ради которого я всех собрал.

Валера поднялся со своего кресла и достал из кармана небольшую коробочку из красного бархата. Открыв коробочку, он повернулся к Скобелевой и довольно изящно встал на одно колено. В этот самый момент снова распахнулась дверь и в кабинет вошла вереница официантов с огромными букетами в руках.

– Евдокия, – торжественным голосом начал говорить Валера, а дама его сердца уже расстрогалась и вытирала слёзы платочком. – Ты именно та женщина, которую я искал всю жизнь! Отказавшись стать моей женой, ты разобьёшь мне сердце!

– Я согласна! – воскликнула она и бросилась к нему навстречу, тоже упав на колени.

Валера прижал плачущую от счастья девушку к себе и легко поднялся вместе с ней. По-моему, она пола ногами не касалась. В его руке так и была зажала шкатулка, но кольца в ней уже не было. Потом только я увидел, что колечко с бриллиантами красуется на её пальчике. А я так и застыл с фужером в руке, впрочем, как и все остальные. Валера улыбался так, что всем сразу было понятно, это один из лучших моментов в его жизни. Официанты с букетами окружили счастливую пару, добавив к запаху счастья аромат тысячи роз.

Я заметил, что Евдокия поборола своё желание расцеловать своего новоиспечённого жениха в присутствии такого количества людей. Они наконец уселись на свои места, а цветы уютно расположились в больших напольных вазах вокруг них.

– Ну, это точно надо отметить! – сказал Виктор Сергеевич, поднимаясь с кресла. – У меня столько слов в голове роится, что я не знаю, что сказать, чтобы мой тост закончился не под утро. Поэтому буду предельно краток. Счастья вам, дорогие мои!

– Ура, ура, ура-а-а-а! – прогремело так, что наверняка было слышно и за пределами кабинета.

Я пригубил содержимое бокала и взялся за салат. Почему-то эти новости разожгли аппетит. Евдокия и Валера так прямо и светились, заливая светом счастья весь элитный кабинет для дорогих гостей.

– И когда свадьбу играть собираетесь? – спросил у Валеры Илья в процессе неторопливого разговора.

– Ну ты шустёр, Илюха! – усмехнулся Валера. – Я только предложение сделал, мы такие вопросы пока не обсуждали.

– Ну вы тогда обсуждайте, но имейте ввиду, – начал Илья и посмотрел на меня. – Как ты считаешь, Саш?

Я обернулся на Настю, имение-то всё-таки её, где мы свадьбу играть собираемся. Настя улыбнулась и кивнула. Вроде напряжения я в её улыбке не заметил, вот и замечательно.