Текст книги "Правильный лекарь. Том 12 (СИ)"

Автор книги: Сергей Измайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

До Шлиссельбургского уезда ехать часа полтора, и я уже предчувствовал, как тяжело они нам обойдутся. Буду задавать ему кучу вопросов, чтобы от его болтовни была хоть какая-то польза. Вот и решился вопрос со Скобелевой, значит её я всё-таки не беру с собой. Соболев сядет с двумя лекарями сзади, а среднее сиденье впереди не очень удобно для долгой поездки, поэтому я туда всегда свой портфель кладу.

Во время второй лекции мне уже никто не мешал, кроме меня самого, рассказывая студентам об особенностях метода тонких потоков, я постоянно вспоминал о предстоящей поездке. Соболев сказал, что очаг находится в нескольких волостях Шлиссельбургского уезда, а вдруг это не совсем так? А вдруг пострадали и другие волости, и другие уезды? Если я правильно понял, эта вспышка естественного происхождения в отличие от тифа и чумы, и она совершенно не обязана ограничиваться небольшим регионом.

После лекции я зашёл к Виктору Сергеевичу и сообщил, что мы всё же едем в командировку, а он будет завтра за меня читать лекцию. Вероятность того, что я сам успею, ничтожно мала.

– У меня на каждую лекцию заготовлен конспект, вот, держите – я вручил Панкратову тонкую тетрадку, на каждый конспект у меня была отдельная. – Уверен, что вы справитесь не хуже меня.

– Немного было обидно, конечно, что ты рано списал меня со счетов, – сказал Виктор Сергеевич. – Но, потом я подумал, всё ты правильно делаешь. Я хотел бы быть там рядом с тобой, но теперь я понимаю, что и зачем.

– И никаких обид? – решил я уточнить и улыбнулся.

– Никаких, – кивнул Панкратов. – Удачи тебе, Саш! Береги себя. Танатос не та страшная чума, конечно, но ему тоже палец в рот не клади.

– Ну я ведь уже был в очаге заражения, сам не зная того, – пожал я плечами. – Я не заболел, и никто из нас не заболел. С чем, интересно. это связано?

– А он всегда такой был, этот Танатос, – усмехнулся Виктор Сергеевич. – Ведёт себя совершенно непредсказуемо, этим он всем и не нравится. Даже с той чумой было проще и понятнее. Непонятным было только её поведение после процедуры лечения, когда она набирала новые обороты.

– Да и опять же, чуму мы успешно лечили антибиотиками, а с вирусом гриппа этот номер не пройдёт, – сказал я.

– Да вот, ты прав, – улыбнулся Виктор Сергеевич. – Тут только на себя надеяться. Сколько его уже не исследовали, но никто так и не понял, почему грипп возвращается спустя столько лет, почему чаще всего в деревнях и почему болеют избирательно, зато очень тяжело и частые летальные исходы. Вот и задай эти вопросы эпидемиологам, может разговорятся. Наверняка за эти годы есть какие-нибудь новые исследования. Правда люди из этой конторы по большей части не разговорчивые.

– Со мной в машине Соболев поедет, – сказал я и Виктор Сергеевич закрыл лицо рукой. – А что? При первой встрече он мне показался очень приветливым и отзывчивым.

– Вот именно, что при первой встрече, – усмехнулся Виктор Сергеевич. – А при второй он начинает выедать мозг ложечкой через ухо. Зато этот точно ничего скрывать не будет, если что-то знает. Так что пользуйся моментом и сам его подталкивай на нужную тему, а то он загрузит тебя тем, что интересно только ему.

– Да, я так и планировал, – рассмеялся я. – Постараюсь победить врага его же оружием.

– Не, Василий Иванович не враг, – покачал головой Виктор Сергеевич, – но своей дружбой замучает кого угодно.

– Спасибо за предупреждение, отец мне уже говорил о чём-то подобном в отношении Соболева.

– А предупреждён, значит вооружён, – сказал, улыбнувшись, Виктор Сергеевич. – Езжай, Саша, с Богом!

– Спасибо! – ответил я, пожал ему руку и пошёл в свой кабинет, где у меня лежала сумка с запасными вещами, специально для таких случаев.

К половине пятого приехал курьер с продуктами и водой. Задняя часть салона была забита коробками почти под завязку. Сумки с продуктами пихали под потолок, бутыли с водой засунули под сиденья. Заметил за собой, что сейчас такого волнения, как во время поездки в Павловск, не было. Может, потому что инфекция менее опасная, может уже в привычку входит, но я собирался спокойно, почти как утром на работу.

Юдин, Поляков и Лукашкин стояли возле машины уже без четверти пять. Наверно пришли бы и раньше, но уютнее в комнате отдыха на диване, чем на улице в такой ветер, а он поднялся довольно ощутимый, сметая с асфальта мусор и пыль, которые кружили в воздухе над Фонтанкой, не желая касаться холодной воды.

К управлению эпидемиологии мы подъехали ровно в пять, и я позвонил Соболеву, чтобы выходил. Тут главное вовремя положить трубку, чтобы он не начал рассказывать про разговор с Обуховым вместо того, чтобы взять вещи и выйти на улицу. Через пять минут вышел наш дорогой Василий Иванович с сумкой и чемоданом, вслед за ним шли двое подсобных рабочих с большими картонными коробками. Это добро мне точно уже некуда складывать. Я вышел ему навстречу.

– А в коробках что? – спросил я у учёного.

– Так средства индивидуальной защиты ведь, – удивлённо ответил он. – Мы же на очаг едем.

– Костюмы, перчатки и респираторы я уже взял, – ответил я, старательно соблюдая спокойствие. – Эти будут лишними, пусть несут обратно.

– Ладно, – горестно вздохнув ответил мужчина. – Но чемодан с собой надо взять обязательно, это мобильная лаборатория. А в сумке мои личные вещи.

– Постараюсь как-нибудь запихнуть, – сказал я, открывая заднюю дверь.

Место под потолком занято продуктами, между коробками и дверью чемодан не поместится, поэтому я начал тасовать пакеты с едой, смещая их в одну сторону, чемодан влез, но с большим трудом.

– Только аккуратно, там хрупкое! – воскликнул Соболев, когда в чемодане что-то тихонько хрустнуло. Ему я об этом говорить ничего не стал, потом узнаем, что там случилось.

– Сумку давайте, – сказал я, стоя на бампере.

– Нет-нет, – покрутил головой Соболев, – сумку я повезу на руках, там самое ценное.

– Хорошо, вам виднее, – вздохнул я и осторожно захлопнул дверь.

Глава 9

– Едем в Никольское? – спросил я у Соболева, когда уже выезжали из города.

– Нет-нет! – возразил эпидемиолог. – Мы едем в Шапкинскую волость, в Никольскую поедет другая бригада. Вы ведь там уже были, так? Я же правильно понимаю, что вы в самом Никольском лечили заболевших?

– Всё правильно, – вставил я свой ответ в летящий веер вопросов. – Поэтому и думал поехать туда, потому что я там неплохо уже ориентируюсь.

– Именно поэтому мы туда и не поедем! – радостно сообщил Соболев, ещё не хватало ему руки потереть. – Никольское и окружающие его деревни будет осматривать и лечить другая бригада. Осмотрит, как говорится, беспристрастным взглядом. А мы едем в Шапки. Признаться, я и сам там никогда не был, зато я прихватил с собой подробную карту Шлиссельбургского уезда, вот она.

Я услышал шуршание разворачиваемой бумаги и в зеркало заднего вида увидел, как Соболев растягивает огромную карту практически на вытянутых руках. Да уж, может она и очень подробная, но пользоваться такой будет крайне неудобно. Проще уж в навигаторе посмотреть, не думаю, что там какая-нибудь деревня будет не нарисована.

– Начнём тогда с самих Шапок, а потом уж поедем по деревням, – продолжал Соболев. – Обязательно каждый дом надо пройти, и я постараюсь анализы взять у большинства.

– Вы хотите взять анализы у нескольких тысяч человек? – не удержался я. – Это же физически невозможно сделать одному человеку! Или вы собираетесь провести там пару недель?

– А вот сколько надо, столько и проведём, Александр Петрович! – важно заявил Соболев.

В этот момент я словил взгляд Юдина. Он смотрел на меня выпученными глазами, в которых застыл немой вопрос: «А может не надо?»

– Василий Иванович, мы едем туда спасать людей и постараемся сделать это максимально быстро, чтобы как можно меньше сельчан успели умереть от пневмонии, – жёстко ответил я. – Жить мы там не собираемся, а если у вас есть такие намерения, не буду вас отговаривать, только я и мои коллеги в этом не участвуем.

Соболев округлил глаза и уставился на меня в зеркало заднего вида. Увидев мой спокойный, но решительный взгляд, он на некоторое время замолчал и уставился в окно. Видимо задумался о смысле жизни. На некоторое время в салон опустились тишина и спокойствие, только мерный гул двигателя и шум колёс по асфальту. К сожалению, обета молчания эпидемиолога хватило ненадолго.

– Александр Петрович, а чем же вы так загрузили машину, что некуда было засунуть запасные костюмы? – минут через пятнадцать как ни в чём не бывало спросил Соболев.

– Василий Иванович, я же вам сразу сказал, что у нас этого добра вполне достаточно, – ответил я, неохотно выныривая из размышлений.

– И на смену есть? – не успокаивался он.

– Три раза смело можем поменять, если не больше, – вздохнул я.

– Ну это не так уж и много, – пробубнил Соболев. – А что же тогда в остальных коробках?

– Лекарства, растворы для капельниц, штативы для капельниц, – начал я перечислять.

– Ого! – восхитился Соболев и покачал головой. – И эти ваши новые антибактериальные препараты есть?

– Обязательно, – ответил я.

– А вы в курсе, что они от гриппа не помогают? – с какой-то странной интонацией протянул он и хитрым взглядом уставился на меня в зеркало.

– Я их не для гриппа с собой вожу, – стараясь не раздражаться ответил я. – Мы ими чуму лечили. Не исключено, что у пациентов могут быть обнаружены бактериальные осложнения, вот тогда антибиотики и пригодятся. Капельницы пригодятся наверняка, а так как мы едем не к одному пациенту, а на очаг инфекции, пациентов может оказаться много, соответственные и припасы по объёму.

– Это вы молодец, Александр Петрович, – одобрительно кивнул Соболев. – Предусмотрительный.

– Теперь вы мне расскажите пожалуйста, Василий Иванович, – начал я свою атаку вопросами, пока он не продолжил. – Почему этот загадочный грипп «Танатос» поражает не всех? Раз уж болеет вся деревня. Инфекция редко себя проявляет, иммунитета практически нет, а пациенты с пневмонией примерно в каждом третьем доме только?

Поляков и Лукашкин с интересом слушали нашу беседу, а Юдин похоже задремал, мерно покачивая опущенной вперёд головой.

– Простого ответа на ваш вопрос, к сожалению, нет, – горестно вздохнул Соболев. – Мы этого до сих пор не можем понять. Очень надеюсь результаты исследования этой вспышки нам смогут помочь. Если я правильно понимаю, болеют все, в том числе и вы сами.

В этот момент Юдин резко поднял голову и уставился на меня, пытаясь проморгаться ото сна.

– Ты тоже болеешь? – Удивился он и прижался к двери, чтобы быть от меня хоть немного подальше.

– Да не переживайте вы так! – рассмеялся Соболев. – Ваш коллега для нас не опасен. Я нашёл у него вирус, но в его организме он быстро деактивировался. Можно сказать, что остались только следы, так что Александр Петрович относится к большинству, имеющему скорее всего встроенный от рождения иммунитет. Но этот механизм противостояния инфекции мы только изучаем, есть лишь гипотезы. Так что можно сказать, что нам повезло, благодаря этой вспышке мы наконец-то сможем лучше изучить Танатоса.

– Не особо уверен, что нам повезло, – проворчал Юдин. – Сейчас сидел бы дома вечером, писал стихи или разговаривал бы с Лизой о поэзии или о предстоящей свадьбе.

– Кстати о свадьбе, – сказал я, пока вспомнил, – с мамой поговорил о голубом платье?

– Поговорил, – сказал Юдин и грустно улыбнулся. – Она даже прослезилась.

– Согласилась?

– Естественно, – кивнул Илья. – Сказала, что это очень трогательно и ничего страшного, что платье будет не белым.

– Так у вас скоро свадьба, молодой человек? – снова активировался Соболев. – Это же прекрасно! Свадьба весной, ну что можно придумать лучше? Вы уже выбрали, где будете отмечать? Я хотел бы прийти посмотреть!

– Василий Иванович, – снова обратился я к нему, чтобы переключить тему. – А почему вас не было, когда мы боролись с чумой в Никольском, потом в Павловске и в самом Санкт Петербурге?

– Ох, это долгая история, – покачал головой Соболев, а я уже пожалел, что спросил, но всё равно это лучше, чем обсуждать свадьбу с малознакомым человеком. – Я как раз был с коллегами в командировке в районе южного Урала. Там искатели раскопали очередной курган с древними останками и по округе стала распространяться Сибирская язва. Причём нет бы заболели только сами искатели, инфекция оказалась особенно суровой и разносилась буквально по воздуху, что для неё совершенно нетипично. Мы столько новых открытий сделали, вы не представляете! Я и сам там заболел, еле спасли. Да что там, половина нашей экспедиции лежала при смерти, пока остальные искали способы борьбы. У меня на теле даже рубцы остались, хотите покажу?

– Нет, спасибо, – усмехнулся я. – Очень жаль, что вас не было на очаге чумы, там вы сделали бы не меньше открытий. Очень нетипичная вспышка, вам бы понравилось.

– Не сыпьте соль на рану, Александр Петрович, – сказал Соболев и вздохнул так, словно потерял близкого родственника. – Но мне, к счастью, достались образцы патогена, и я смог его исследовать. Одно точно могу сказать, что микробиолог, создавший такой штамм просто гений. Злой гений, если быть точнее. Этот проклятый микроб имеет резистентность не только к иммунитету, но даже к магии! – чтобы подчеркнуть значимость своих слов он задрал указательный палец кверху. – И даже более того, попытка магического воздействия на эту искусственно выведенную иерсинию только стимулирует её, делая более агрессивной! То есть этот гений понимал, что пациентов будут пытаться лечить традиционно потоком магической энергии и сделал так, чтобы пациентам после лечения стало ещё хуже!

– Я это всё знаю, – сказал я, воспользовавшись паузой в его рассказе. – Мы достаточно быстро поняли, что одной магии здесь недостаточно.

– И очень повезло, что вы наладили производство антибиотиков! – тут же подхватил Соболев. – Курляндский гений! Чудной, конечно, но гений!

«Чудной? Ты на себя посмотри!» – подумал я, чуть не сказав это вслух. Сердитое ворчание Курляндского показалось мне более безобидным, чем словесный понос этого гениального эпидемиолога. Мне кажется, что он там на месте Танатоса словами заговорит и капельницы не понадобятся. Вирус решит свалить куда подальше, пока не поздно.

Так за разговором мы доехали до цели. Шапкинская волость насчитывает более десятка деревень и работы нам предстоит немало, но начать мы решили именно с села Шапки, как с самого большого и являющегося административным центром волости.

Соболев, не умолкая, рассказывал о своих приключениях во время командировок, даже тогда, когда надел респиратор, и его не волновало, что собеседники не понимают и половины из того, что он говорит.

Я думал, что наконец-то наступил момент, когда мы будем обходить дома сами по себе, а эпидемиолог пойдёт отдельно и будет брать свои анализы у всех подряд, но он изъявил желание ходить вместе с нами, то есть со мной и Ильёй. Я уже начал завидовать Полякову и Лукашкину, которым посчастливилось работать без болтуна в нагрузку.

Я постучал в дверь ближайшего дома. Открыла девочка лет десяти и, увидев перед собой троих белых медведей в намордниках, тут же снова закрыла, ловко задвинула засов и с криком побежала вглубь дома. Я выдержал паузу и постучал снова. В этот раз дверь открыл коренастый мужчина средних лет с серпом в руке. Это был первый раз, когда мне стало реально страшно. Несмотря на откровенно болезненный вид, с острым серпом он легко мог справиться с любым невооружённым противником. Я даже пожалел, что не активировал медальон хотя бы на среднюю мощность атаки. Однако, силовые методы не главный конёк настоящего врача, надо находить выход из любой ситуации без применения физической или магической силы.

– Уважаемый, – начал я спокойным голосом, понимая, что речь моя из-за респиратора звучит, мягко говоря, невнятно, немного попятился назад. Болезненно бледное лицо хозяина дома было злым и решительным. – Мы лекари из Санкт-Петербурга и приехали, чтобы спасти Шапкинскую волость от грозной болезни. Если вы возражаете против лечения, то мы не имеем права делать это насильно, но тогда ответственность за жизнь и здоровье ваших близких ляжет полностью на вас и тогда вам будет мучительно больно, что самое плохое произошло по вашей вине. Разрешите откланяться. Идёмте дальше, коллеги.

Последняя фраза, как вы поняли, была адресована Юдину и Соболеву. Я спокойно повернулся спиной к мужчине с серпом в руке и подтолкнул коллег на выход с крыльца. Мы успели сделать лишь пару шагов вниз по ступенькам, когда сзади я услышал взволнованный голос:

– Подождите! – воскликнул мужчина. Молодец, мыслительные процессы работают, быстро смог взвесить все за и против и сделать правильные выводы. Об пол лязгнул брошенный серп. Надеюсь, что он себя не поранил. – Господа лекари, подождите! Не уходите!

– Передумали? – спросил я, снова обернувшись к нему.

– У меня жена там при смерти лежит, – сбивчиво начал говорить мужчина. – Да и мне с каждым часом всё хуже, а у нас детишки мал мала меньше, сиротами останутся. Помогите нам пожалуйста! Вы поймите, вы в этих костюмах смотритесь как чудища лесные, ну войдите в положение!

На последней фразе у крепкого деревенского мужика сорвался голос и из глаз брызнули слёзы. Он начал оседать то ли из-за того, что хотел рухнуть перед нами на колени, то ли от внезапно навалившейся слабости. Я резко подошёл к нему и подхватил под мышки, не давая упасть. Всё-таки у него такая выраженная слабость.

– Илюха, помоги! – крикнул я Юдину, который тут же оказался рядом, и мы практически волоком втащили защитника семьи в дом.

Когда мы притащили его на кухню, снова появилась та самая девочка и завизжала так, что заложило уши.

– Тише, Верочка, Тише! – из последних сил воскликнул мужчина и умудрился-таки докричаться до дочери. – Это лекари из города, они нам помогут!

Девчонка застыла соляным столбиком и вытаращенными глазами разглядывала нас, следила, как мы укладываем её отца на кровать. Соболев открыл свой чемодан и достал оттуда пробирки. Оттеснив меня от пациента, он взял ватными тампонами материал для исследования из глотки и носа.

– Немножечко потерпите голубчик, – приговаривал эпидемиолог, пихая тампон мужчине в нос. – Немножко неприятно, но нам надо сделать анализ, чтобы лучше понимать, что это за болезнь. Вот и всё, вот и молодец!

Соболев закупорил пробирки и отошёл от мужчины. Ильи рядом уже не было, видимо нашёл супругу мужчины с серпом. Верочки тоже не было в комнате, возможно она отвела страшного дядьку к маме, чтобы он её спасал. Я приложил ладонь к грудной клетке пациента и начал сканировать лёгкие. Соболев тем временем отодвинул шторку с двери в другую комнату и нырнул туда вместе со своим чемоданом.

Поражение лёгких оказалось субтотальным, могли продолжать дышать лишь верхние сегменты. Мужчина оказался довольно крепким, другой на его месте не встал бы на защиту семьи с серпом в руке.

– Будет немного неприятно, придётся откашливать много мокроты, – предупредил я мужчину, глядя ему прямо в глаза.

Тот молча кивнул и на всякий случай зажмурил глаза. Я начал потихоньку сегмент за сегментом очищать левое лёгкое и стимулировать восстановление тканей, потом перешёл на правое. Минут через десять процесс был завершён. С остальным организм сможет справиться и сам, воспалённые лимфоузлы я трогать не стал, впереди ещё много работы.

– На этом всё, – сказал я мужчине, отстранившись от него и вставая с кровати.

Он ещё раз как следует прокашлялся, задышал ровно и глубоко, потом попытался сесть на кровати, я подал ему руку в перчатке, чтобы помочь.

– Как там она? – спросил мужчина, скорее всего имея ввиду свою жену.

– Сейчас узнаем, – сказал я и отодвинул шторку, из-за которой мне навстречу вышел Юдин.

– У меня всё, – сказал Илья. – Эх, жаль не продумано, как в этом костюме вытереть пот со лба.

– Что значит всё? – взвился вдруг мужчина и как совершенно здоровый вскочил с кровати. – Она умерла?

– Да с чего вы взяли, что она умерла? – возмутился Илья, на всякий случай попятившись.

– Всё хорошо, Юрочка! – сказала выходившая из-за шторки женщина, держась рукой за дверной косяк. – Меня подлечили, теперь всё будет хорошо!

Мужчина рванул вперёд и подхватил всё ещё слабую жену. С кровати её подняло только желание узнать, что с мужем всё хорошо.

– Ты слабая ещё, тебе прилечь надо, – заботливо пробормотал мужчина и помог ей вернуться в комнату и лечь на кровать.

– Я закончил, – объявил Соболев, выходя из комнаты. – Дети все в порядке, анализы я у всех взял. Вот что заметил, взрослые в тяжёлом состоянии, а дети абсолютно здоровы, даже придраться не к чему. Я нашёл сегодня утром старые отчёты об эпидемии двадцатилетней давности, там тоже неоднократно упоминалось, что дети чаще всего не болеют, исключение составляет только подростковый возраст, но всё равно они болеют легче, чем взрослые, летальных исходов практически не было. Такое впечатление, что болезнь зачищает тех, кто постарше, освобождая место тем, кто помладше.

– Ваш рассказ очень увлекателен, Василий Иванович, – перебил я его, пока его рассуждения не зашли слишком далеко, – но у нас ещё слишком много работы, мы едва начали.

– Да-да, – закивал эпидемиолог. – Конечно-конечно, идём-идём!

Я не стал ждать, что ещё начнёт рассказывать Соболев и направился к выходу, увлекая за собой Илью. Мы уже вышли на крыльцо, когда сзади послышался детский голосок:

– Спасибо, дяденьки! – пискнул мальчишка лет шести.

– На здоровье! – обернувшись ответил я. – Береги мамку и папку!

Когда мы спустились с крыльца и подходили к калитке, Соболев снова активизировался.

– А вы смелый, Александр Петрович! – воскликнул он, почему-то с опаской поглядывая назад. – Не побоялись такого бугая с серпом! Да ещё и спиной к нему повернулись, а вдруг бы он серпом полоснул?

– Не полоснул бы, – отмахнулся я. – Он бы этого не сделал, я людей нутром чую.

– Да ну! – выдохнул Соболев. – У него в глазах было столько ярости!

– И страха, – добавил я. – Просто я дал ему понять, что мы не представляем угрозы его семье. Повернулся спиной – значит доверяю. Вот и он понял, что нам можно доверять.

Соболев лишь покачал головой. К моему большому удивлению, он сделал это молча. Юдин закрыл за собой калитку, и мы пошли дальше.