Текст книги "Миров двух между"

Автор книги: Сергей Павлов

Соавторы: Михаил Пухов,Андрей Дмитрук,Виталий Пищенко,Дмитрий Федотов,Евгений Сыч,Юрий Глазков,Александр Копти,Неархос Георгиадис,Анатолий Балабуев,Сахиба Абдуллаева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Михаил Пухов
Операция “Прогрессор”

Рид стоял в бытовом отсеке корабля между двумя большими параллельными зеркалами и придирчиво изучал свое новое тело, покрытое густыми рыжими волосами. Тело было точь-в-точь как на фотографиях: здоровое, сильное, увитое узловатыми мышцами. Никаких чувств, кроме восхищения, оно не вызывало, да и не могло вызвать.

Зато теперешнее лицо нравилось Рицу гораздо меньше. Короткая жесткая шерсть, толстые губы, лба практически нет, туповатый взгляд узких глазок… Не лицо, а отвратная обезьянья морда без малейшего проблеска интеллекта. Клетка плачет по такой внешности.

Утешало одно – до прибытия в пункт назначения никто этой мерзкой физиономии не узрит. Кроме Рица, на борту звездолета не было ни души. Рейс был секретным по-настоящему.

– Тебе только что вручили диплом, – сказал Главный Разведчик на аудиенции неделю назад. – Уйми дрожь и внимательно слушай. Или послушно внимай – на выбор. Буду откровенен: мои болваны ни к чему не пригодны. Руководство Школы рекомендовало тебя.

Здесь Риц согласно уставу опустил глаза к голубому стеклу стола и изобразил приличествующее смущение. Главный Разведчик продолжал:

– Не стану скрывать, ситуация препаршивая. Атмосфера Галактики отравлена конкуренцией. Развелось жуткое количество сверхцивилизаций и этих, как их там…

– Надкультур, – подсказал Риц.

– Вот-вот, – кивнул Главный Разведчик. – Они вылезают неизвестно откуда, как грибы после дождя, но не в этом суть. С Великой Тайной их происхождения мы еще поработаем, но попозже. Чем они занимаются, эти вконец обнаглевшие галактические сообщества? Они, видите ли, осваивают вселенную! Они, не испрашивая ни у кого позволения, понаделали себе звездолетов и теперь вставляют нам палки в колеса. Окружают планеты кислородными оболочками, сажают леса, разводят животных, закладывают города, роют метро, строят зоопарки и детские ясли! Словом, безобразничают вовсю. Особенно усердствуют в этом так называемые земляне.

– Мы проходили землян, – вспомнил Риц. – Они на редкость вредные и хитроумные типы.

– Терпеть больше нет сил! – взорвался Главный Разведчик. – Это катастрофа! – Он обрушил кулак на голубое стекло и, успокаиваясь, добавил: – Мы обязаны протянуть кому-нибудь руку помощи, иначе нас обгонят!.. – И вопросительно посмотрел на Рица.

– А если нас обгонят, мы окажемся сзади, – сделал логическое заключение Риц.

– Верно, – кивнул Главный Разведчик. – То есть наоборот: мы этого не позволим. Открою один секрет. Во все концы бесконечной вселенной уходят наши славные корабли. Задача у них возвышенная: найти планету, которую можно взять на буксир. Энергии на это дело идет уйма. По идее в обмен мы должны получать информацию. Но ты никогда не догадаешься, что привозят мне эти болваны из-за рубежей нашей системы.

– Отчего же, – возразил Риц. – Они привозят известия о сверхцивилизациях и надкультурах, которые окружают планеты кислородными оболочками, сажают леса, строят зоопарки и детские ясли…

– Откуда ты знаешь? – насторожился Главный Разведчик. – Вот до чего, значит, дошло! Вместо того, чтобы добывать информацию, они ее разбазаривают… Мер-рзавцы! Ты помнишь, чем человек отличается от портрета?

– Нет, – признался Риц.

– Портрет сначала вешают, потом снимают. Человека – наоборот, – пояснил Главный Разведчик. – Но мне некогда этим сейчас заниматься. К счастью, мы получаем информацию не только из глубокого космоса, но и из не менее глубокого прошлого. Ведь там тоже сидят наши люди. Настоящие работники, а не нынешние бездельники. И они аккуратно посылают нам донесения.

– Но как они ухитряются передавать нам свои сообщения?

И это лучший выпускник Школы! Точно так же, как мы посылаем донесения в будущее. Вся объективная информация, до последнего бита, ложится в сейфы секретных архивов и шпарит в будущее своим ходом, без всяких дурацких хрономобилей. Ведь ее можно прочитать и завтра, и через тысячу лет, и когда угодно, Самая надежная машина времени – это бронированный, сейф. Понял?

– Кажется, да, – промямлил Риц. – Но разве она не стареет?

– Объективная информация? – Главный Разведчик расхохотался. – Стареют люди и механизмы, могут устареть взгляды, но информация – никогда! Истина или ложь, высказанные когда-то, останутся таковыми всегда, иначе вся формальная логика летит к чертям! Знаешь, что я обнаружил в одном из отчетов?

Риц отрицательно мотнул головой.

– Правильно, – усмехнулся Главный Разведчик. – Тебе и не полагалось знать. А теперь полагается. Все, кроме координат – как пространственных, так и временных. На самом краю Галактики наши люди наткнулись на планету, которая устраивает нас по всем статьям. Там нет сверхцивилизаций и надкультур, зато есть жизнь. Правда, туземные гуманоиды дикие, живут стадо-племенами в пещерах. Их всего-навсего тысяч двести. Тот, кто был тогда Главным, не обратил на отчет внимания, идиот. То есть молодец, – тут же поправился Главный Разведчик. – Он преследовал иные цели, тоже возвышенные. Но теперь другая эпоха, и мы начинаем операцию “Прогрессор”. Сейчас ты со своим дублером направишься в биолабораторию, там вам дадут по морде. В смысле, подработают внешность под диких гуманоидов. Потом тебя посадят, – Главный Разведчик хихикнул, – на звездолет, отвезут в те края и посадят, – он еще раз хихикнул, – в какой-нибудь безлюдной местности. Для конспирации. Твоя задача: внедриться в ближайшее стадо-племя, в кратчайшие сроки пробиться в вожди и повести соплеменников к ведомой тебе цели. А точнее – к сияющим вершинам прогресса.

– Зачем же к вершинам? – не понял Риц.

– Это просто какой-то ужас! – воскликнул Главный Разведчик. – Да затем, чтобы твое стадо-племя воздоминировало над соседними, в перспективе – над всей планетой… А когда вся она станет цивилизованной, появляемся мы и берем ее на буксир. Теперь понял?

– Да, – кивнул Риц. – Только… Наши люди побывали там довольно давно. С тех пор прошло значительное время…

– Ну? – нетерпеливо сказал Главный Разведчик. – Чего ты тянешь? – Насчет координат не проболтаюсь, и не надейся.

– Вдруг за этот период туда просочилась какая-нибудь сверхцивилизация? – выпалил Риц.

Главный Разведчик расхохотался:

– Чему вас только учат! Каждый обязан знать, что у этих цивилизаций есть идиотский принцип: не вмешиваться в дела менее развитых планет. Очень правильный принцип, по-моему. – Он снова расхохотался. – И я навел справки: несколько тысяч веков туда не прилетал ни один посторонний корабль. Понял?

– Да, – кивнул Риц.

– Тогда приступай, – приказал Главный Разведчик. – Желаю удачи.

Снизу надвигались сияющие вершины гор. Их покрывали льды и снега, кое-где торчали голые скалы. Звездолет мягко опустился в сугроб. Потом люк распахнулся, и Риц спрыгнул наружу.

Грубую кожу ступней обожгло холодом. Дул пронизывающий ветер. Риц стоял на заснеженном склоне, круто идущем вниз. Справа громоздились утесы, слева лежала пропасть. Солнце совсем не грело. Синее небо дышало морозом. Температура была отрицательной.

Риц обернулся к спасительному люку. Но люка позади него не оказалось, корабля тоже не было – только неглубокая круглая яма большого диаметра. Риц поднял взгляд. Размытое цветное пятно медленно уходило ввысь.

Правая рука Рица автоматически нащупала узкий железный браслет на мохнатом левом запястье. Если нажать кнопку, звездолет тут же вернется. Но устройство одноразовое: сделать вызов сейчас – значит провалить программу, не начиная.

Корабль растаял в синеве неба. Риц опустил глаза. Безлюдная местность ему не нравилась. “Что я буду пить? – думал Риц. – Где я буду спать? Что я буду есть?”

– Ткур ба, – произнес он на местном наречии, в совершенстве усвоенном за неделю полета. – Ткур ткур.

В переводе на нормальный язык это означало: “Мне холодно. Очень холодно”. Диковинные слова странно звучали в разреженной атмосфере. Риц задыхался, воздуха не хватало.

“Чем я буду дышать?” – раздраженно подумал он.

Риц обхватил себя длинными волосатыми руками. Ладони утонули в густой рыжей шерсти. Спасибо специалистам, создавшим такую шкуру. И местным гуманоидам – за то, что они такие дикие и косматые. Окажись они поразумнее…

Могучим усилием воли Риц заставил свой интеллект переключиться на другую тему. Тепло ли, холодно ли, но первая часть задания выполнена, пора выходить на ближайшее стадо-племя, чтобы в него внедриться. Но где они, потенциальные соплеменники? Один дикий гуманоид на тысячу квадратных километров… Где их искать?

Только внизу – понял внезапно Риц. Там нет снега, а воздуха больше. Среди сияющих вершин соплеменников не найдешь.

Риц побрел вниз, внимательно глядя под ноги, но все равно проваливаясь в снег по колено, иногда по пояс, порой даже падая. Правда, это его не смущало. В голове роились возвышенные мысли. “С Великой Тайной их происхождения мы поработаем позже”, – сказал Главный Разведчик. А раз мы над ней поработаем, мы ее раскроем. Разгадаем секрет сверхцивилизаций и надкультур, которых когда-то не было, но которые вылезают откуда-то, как грибы…

Неожиданно некий посторонний звук заставил его посмотреть вперед. Навстречу ему из долины поднимались двое. Это были высокие, двуногие и одноголовые разумные существа, облаченные в яркие облегающие комбинезоны. Верхнюю половину их чистых загорелых лиц прикрывали темные очки. Еще один гуманоид, детеныш, смотрел на Рица большими круглыми глазами из мешка на спине большого гуманоида. Они держали в руках короткие металлические устройства для рубки льда.

Риц тяжело опустился на снег. Сомнений нет. Это они, земляне, те самые вредные и хитроумные типы. Мало, что они понастроили детских садов по всей Галактике. Информация все-таки устарела: они внедрились и сюда, в этот девственный мир. На планету, куда он прибыл с чрезвычайной миссией; которую он должен был вести к ведомой ему цели… “Несколько сот веков, – вспомнил Риц, – туда не прилетал ни один посторонний корабль…” Как бы не так!

В его мозгу будто бы что-то щелкнуло. Когда-то, очень давно, здесь жили дикие гуманоиды, а сейчас обитают они, сверхцивилизованные земляне. И посторонние корабли сюда ни разу не прилетали. Значит, одни произошли от других – это бесспорный логический вывод. Вот и вся Великая Тайна, загадка сверхцивилизаций, которых когда-то не было, но которые окружают планеты кислородными оболочками, роют метро, строят детские ясли и зоопарки…

И зоопарки.

Риц попятился. Попытался попятиться, не вставая. Он будто снова был в бытовом отсеке между двумя большими параллельными зеркалами и видел свое голое тело, бугры узловатых мышц, свою плоскую волосатую физиономию с щелками крошечных глаз…

Свою обезьянью морду.

Он нащупал узкий браслет на левом запястье, надавил кнопку и не отпускал ее несколько минут, пока прямо перед ним не опустилось на снег размытое цветное пятно корабля, одетого маскировочным полем.

“Великая Тайна, – думал он, пока корабль плавно возносился в быстро темнеющее небо. – Вот тебе и вся Великая Тайна…”

И он повторял эти слова всю дорогу назад, повторял как молитву, даже когда снова и снова прослушивал разговор на незнакомом языке, перехваченный забортными микрофонами в первые миги старта, – единственную объективную информацию, которую вместе с разгадкой Великой Тайны вез он домой.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Удивительно, Саша, вырвешься в кои-то веки раз в отпуск, а столько всего увидишь. И горы, и снежный человек, и НЛО…

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да, Катенька. И у нас есть еще две недели! Как ты думаешь, не махнуть ли нам на Лох-Несс?..

Но Риц не понимал – он не знал этого языка. Его учили другому.

Неархос Георгиадис
Жертвы невмешательства

Посмотрите на дым, клубами рвущийся из моря, закоптивший небо, заслонивший солнце. Там находится одно из самых горестных мест на земле.

Говорят, это маленькое островное государство погибло по вине его лидеров, которые всегда почему-то принимали самые худшие из всех возможных решений, совершали самые ошибочные, самые неразумные действия.

Но было бы слишком примитивно все валить на лидеров. Любой мыслящий должен спросить себя: “Что за причина заставляла опытных политиков всякий раз поступать наперекор разуму?” Меня этот вопрос не застанет врасплох. Я знаю, что тот, кто вызвал разрушения, пришел с другой планеты. Мне известны некоторые подробности этой трагедии, и, я думаю, настала пора открыть их всем.

I

Супердельфин Даль, стоя на краю бассейна, без страха смотрит прямо перед собой на небольшой отряд своих сородичей, готовых привести в исполнение смертный приговор. Члены этого отряда не могут скрыть своего волнения от того, что им предстоит сделать. Их влажные тела слегка дрожат, с усилиями супердельфины стремятся сохранить равновесие, опираясь на свои сильные хвосты, в добродушных глазах бьется страх… Их волнение понятно – уже давно на планете супердельфинов не выносилось такого страшного приговора, им тяжко от мысли, что они должны убивать. Как это вообще можно – убивать?.. Но они должны…

Память Даля, всемогущая память супердельфина, возвращает его к тому времени, когда Комитет межпланетных миссий пригласил избранника на свое совещание. Председатель Комитета обратился к Далю:

– Развитие нашей цивилизации принесло благосостояние и братство нашей планете: Теперь, когда эти ценности упрочились здесь, в обществе супердельфинов, мы чувствуем необходимость развернуть нашу деятельность в космосе. Мы должны помочь разумным существам на других планетах разрешить проблемы, с которыми они сталкиваются, такими, как бедность, продовольственный и экологический кризисы, насилие, а где-то и войны.

Несколько лет назад наше общество еще верило в супердельфинизм, в солидарность супердельфина с супердельфином, но этого оказалось недостаточно. Теперь оно стремится к более широкому мировоззрению – логиконтизму, – солидарности между всеми логическими существами, независимо от их происхождения и схемы мышления. К тому же – это, видимо, непреложный закон развития мысли, – все логические существа должны задаваться общей целью: нести достижения разума по Вселенной.

Мы уже приступили к реализации этой программы: на ближайших планетах, заселенных мыслящими логически существами, работают наши миссионеры. Сейчас на очереди более отдаленный мир, планета, которая называется Земля. Выбор пал на тебя, согражданин Даль. Твои знания и способности пройдут серьезные испытания, так как люди, населяющие Землю, пока еще разделены государственными границами, а многие – еще и враждой.

Наши опыты с логиконтизмом мы наметили провести в маленьком островном государстве с относительной географической изоляцией его от остального мира. Ты отправишься туда и сделаешь все, чтобы принести его жителям счастье. И торжество разума, возобладавшее в одном государстве Земли, пусть станет примером для всех других.

“Каким образом я все это смогу сделать?” – вырвался вопрос из глубины сознания Даля.

– Телепатично, – сказал Председатель Комитета. – Ты будешь вступать в контакт с мыслями политических лидеров острова, узнавать проблемы страны и чаяния народа и постараешься внедрять в их сознание правильные решения до тех пор, пока это не станет их образом мышления. До тех пор, пока на острове не добьются счастья…

II

Вскоре уже Даль был на Земле. Он посадил свой корабль на дно внешнего моря, невдалеке от избранного острова.

Быстро проведя анализ воды, он вышел через переходной шлюз из корабля, быстро поднялся на поверхность моря и начал играть с волнами, чтобы размяться после нелегкого перелета. Но за игрой, как и во все время полета к Земле, его тренированный мозг неустанно решал задачи, предлагал все новые и новые варианты, как лучше справиться с поставленной задачей.

III

Подошел контрольный срок. Трое членов Комитета по контролю межпланетных миссий прибыли на Землю проверить результаты работы Даля. То, что они увидели, потрясло их: маленькое государство, которому предначертано было стать счастливым, превратилось в одно из самых несчастных мест на Земле.

Война разрушила все. Земля была искорежена, в рытвинах дымились развалины, копотью зачерняя небо, создавая сумерки в разгар дня. Матери оплакивали своих детей, жены – мужей, дети – родителей, как будто все бедствия сразу, сговорившись, напали одновременно на этот маленький осколок Земли.

Результаты миссии Даля были настолько противоположны поставленной задаче, что ему поступил приказ немедленно вернуться на родину и предстать перед судом.

IV

“Я знаю, что моя миссия полностью провалилась, и не стану оправдываться, чтобы были учтены смягчающие вину обстоятельства. Я истребил логические существа острова, вместо того, чтобы помочь им. Знаю, я предал идею солидарности между логическими существами и тем самым предал свою планету. И поскольку сделал это с умыслом, я не прошу о помиловании. Даже если вы меня освободите, я постараюсь покончить с собой, чтобы избавиться от стыда и позора, от презрения соотечественников.

Я только хочу разрешить ваше недоумение. Это единственное, что могу дать всем тем, кто меня отправил на Землю.

Как только я прибыл на Землю, сразу принялся разведывать окружающую среду. Мир воды оказался много разнообразнее нашего. И разнообразней, большей частью, из-за обилия хищников. Это страшный мир: одним приходится все время убегать от смерти, другие могут жить только за счет убийства более слабых и даже себе подобных. Мне страшно сделалось от мысли, что и люди, с которыми мне надлежало вступить в контакт, живут по тем же законам.

Люди живут на суше. Это малоподвижные, даже вялые существа. Я не видел в них той стремительности, порывов движений, что присущи супердельфинам. Они перемещаются по суше, опираясь на свои слабые нижние конечности, способом, который при любой натяжке не назовешь изящным. Не скрою, первое знакомство сильно разочаровало меня. Но я знал о своей миссии: для логиконтизма не может и не должно быть неприятия существ иной схемы, чем ты. И я тут же внушил себе, что эта схема тоже рациональная, в ней даже можно найти свои плюсы. Взять те же руки. Это верхние конечности людей – очень подвижные, ловкие, умелые. То, что супердельфин осуществляет при помощи телекинеза, люди могут делать своими руками.

Но первое же проникновение в сознание людей озадачило меня много больше, чем их тела. Образы, рождающиеся в их мозгу, были настолько нереальными и несоответствующими действительности, а мысли настолько путаными и противоречивыми, что вскоре я сам начал путаться. Мне трудно было находиться в прямом контакте уже с пятью людьми, а необходимо было еще следить за хищниками, нужно было добывать себе пропитание. Но эти люди почти все время находились на побережье, мне же следовало устанавливать связь с лидерами острова, которые жили в глубине его, на это требовалось еще больше усилий. Я отчаялся, понял, что одному мне будет очень трудно выполнить свою задачу.

Конечно, у меня было еще много лет работы впереди, я обязательно найду наиболее оптимальные способы связи, найду для контакта самых влиятельных людей острова, разберусь в чудовищных перипетиях их сознания. Но мне было одиноко, я испытывал тягостное чувство тоски вдали от родины, мне не хватало моих соотечественников, которые развеяли бы все мои сомнения о том, справлюсь ли я, смогу ли выдержать один до конца.

От своего одиночества я бежал в море, разрывая телеконтакты с людьми, с которыми я отрабатывал связь, бежал прочь от своих сомнений и тягостных, обрекающих на неверие в свои силы, мыслей. Я уходил к дельфинам.

Дельфины – это млекопитающие земного моря. Они настолько похожи на нас своим внешним видом, что при первой встрече, в день моего прилета, я их принял за своих сородичей. Черные, глянцевые спины, белые животы, тело продолговатое, словно валик, и гидродинамичное. Они вылетали из воды стремительно, как стрелы, выписывали правильные полукруги по воздуху и снова грациозно погружались в воду, играя с волнами, издавая нежные звуки радости и счастья. Я так и принял их за своих соотечественников. И сразу же подал телепатический сигнал, приветствуя их. Однако был очень удивлен, что мое приветствие осталось без ответа.

Дельфины приняли меня в свою семью как брата. Я сразу понял, сколь многое разделяет земного дельфина и супердельфина – это пропасть времени, необходимого, чтобы стадо стало обществом. Телепатические возможности у них в зачаточном состоянии, словарный багаж составляет что-то около полусотни определений, правда, с варьирующейся эмоциональной окраской, придающей одним и тем же звукам больше значений. Способностей к телекинезу они не проявляют вообще. А для нас именно телекинез стал тем необходимым звеном на пути к разуму, как руки человеку. Без этого качества дельфин не может изготавливать и использовать инструменты, не может обрабатывать материал, не способен оказывать влияние на окружающую среду. И его мозг не развивается дальше и не превращается в мозг логического существа. Это мозг младенца. Я и относился к земным дельфинам как к детям. А они единодушно признали меня вожаком.

Но я уходил к ним от людей не только чтобы развеяться. Я пытался пробудить в них дремлющие силы, хотел вызвать к жизни ростки разума, теплящиеся в их мозге. И любая, даже самая мизерная удача радовала меня несказанно, вдохновляла на продолжение здесь моей многотрудной миссии.

Я рисовал в их мозге самые простые, самые доходчивые картины, подсказывая, как можно пользоваться им той или иной особенностью организма. Я убеждал их, что и у дельфинов есть много способностей, которые надо развивать… Но мне так и не удалось убедить их даже в простом, что я не вожак, а учитель.

Однажды во время одного из таких уроков, я почувствовал легкий толчок в бок. Даже не толчок, а будто легкое скользящее прикосновение. Я повернул голову, но никого рядом с собой не обнаружил. И снова почувствовал прикосновение к боку. Суис, моя самая прилежная ученица, научилась действию усилием мысли!.. Впрочем, конечно же, не мысли – для нее была передача образа. Я увидел в ее мозге такую картину: большой и почему-то весь белый дельфин важно плывет впереди стаи, а к его боку жмется маленькая серенькая самка. И она чувствует покровительство и силу, нежность и ничуть по обидную снисходительность белого дельфина.

В тот же день мне удалось установить контакт с очень влиятельным респондентом, который стоял наверху государственного аппарата острова, заведовал весьма важной отраслью – экономикой.

Но я спешил снова к Суис. И моя первая большая ошибка в миссионерской деятельности была в том, что я привязался к Суис. Сначала я был с ней по-отечески строг и требователен, но она восхищала меня своей сообразительностью, а когда я строжился на что-нибудь, она так умильно и непосредственно жеманничала, что я забывал об учительствовании и превращался в такого же шкода, как она. Игра нас как бы уравнивала.

Движения Суис были удивительно пластичными. Вообще тела дельфинов стройнее и подвижнее, чем наши. Эта разница, конечно, не в том, что мы развились до ожирения, просто я был неуклюж в непривычном тяготении Земли, которое было ощутимо выше нашего. А может, я был просто ослеплен… Мозг ребенка, но тело взрослой особи… Я любовался Суис.

Между тем я все лучше узнавал людей. Дельфины охраняли меня, когда я выходил на связь со своими респондентами, насильно кормили меня, если я чересчур увлекался контактом. Какими бы путаными ни были мысли людей, я все свободнее проникал к подспудному в их сознании. Я начал понимать проблемы, доискивался до источников бедствий в государстве. Источники бедствий не лежат в глубине, они очень ясны, просто люди очень противоречивые существа по своей природе. В плохом они могут видеть хорошее, а хорошего могут бояться. Такая странная у них логика мышления. Они слишком индивидуальны и каждый большей частью живет в себе, своим. Как правило, чем больше индивидуальностей, тем разительнее их интересы, тем противоречивее их общее поведение.

Итак, я начал действовать на основе полученных указаний: в каждом критическом для настоящего и будущего страны случае я вступал в контакт с мозгом руководителей государства и подсказывал верное решение. Не все, разумеется, принимали мои советы сразу, многие противились, и таким приходилось внушать.

Дела маленького государства стали поправляться.

Уже даже и без моего вмешательства люди свершали действительно разумные поступки. Верх одерживали справедливость и миролюбие.

Но однажды…

Я был целиком в контакте и держал на связи сразу две дюжины респондентов. На острове выбирали президента. Для меня, как, впрочем, и для счастливого будущего государства, это был очень ответственный момент. Я сожалел, что не могу вовлечь и удержать в контакте большее число людей, но я гнал эти мысли, чтобы они не отвлекали меня. Но тут дельфины, чем-то встревоженные, стали мне мешать. То один, то другой ощутимо и болезненно тыкались рылами мне в бок. Я не мог отвлечься, чтобы узнать в чем дело, и создал вокруг себя телекинетическое поле. Правда, для этого мне пришлось отказаться от контакта с пятью моими респондентами. Но поле спасло меня.

Первым взрывом меня отшвырнуло в сторону. Сразу потерялась связь. Я инстинктивно усилил поле. И второй взрыв уже не застал меня врасплох. Но поле было только у меня, а дельфины, пытавшиеся уберечь меня, теперь безвольными надутыми мешками плавали рядом. И вдруг я услышал в сразу помертвевшем звуками море всплеск, хлопок о поверхность и увидел быстро скользящий в глубину цилиндрический предмет. Опять же инстинкт заставил меня выбросить телекинетический заряд в сторону цилиндра. Предмет стремительно вылетел из воды, и через секунду в воду передалось сотрясение воздуха, но это был просто удар по воде, которая не дала ему всей силы. И еще один цилиндр стал погружаться в глубину.

Это уже был не выброс энергии, это был взрыв ее, который я пустил в днище корабля, сеющего смертоносные цилиндры. И удар по воде падающего судна оказался даже ощутимее воздушных взрывов.

Так я впервые убил.

Можно было бы призывать вас, уважаемые мои судьи, к милосердию, оправдывая свой поступок самозащитой. Но с моей стороны это было нападением. И я, признаться, с равнодушием наблюдал, как опускаются ко дну тела людей, некоторых из них можно было еще спасти. Но на дне лежала бездыханная Суис и многие из тех, кто, беззащитный, пытался охранить меня.

В тот день мне уже не было суждено выйти на связь с людьми на острове. Только на следующий я узнал, что там победила реакция.

Я не мстил людям. Просто я прекратил вмешиваться в их дела…