Текст книги "Миров двух между"
Автор книги: Сергей Павлов
Соавторы: Михаил Пухов,Андрей Дмитрук,Виталий Пищенко,Дмитрий Федотов,Евгений Сыч,Юрий Глазков,Александр Копти,Неархос Георгиадис,Анатолий Балабуев,Сахиба Абдуллаева
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Полет
Скорость и высота, грозные всплески воздушного океана, зловещие водовороты на границах сталкивающихся потоков. Гигантские невидимые волны, возносящиеся к курчавым облакам и выше, еще выше, в Маракотову бездну неба. А внизу – бескрайняя зеленая равнина, и озера и реки на ней, как кровеносные сосуды на теле земли. На севере – плоскогорье, а еще дальше горы, красноватые вершины которых дерзко бросали вызов небесам. За грозными перевалами горы спускались к морю и малахитовым миртовым рощам.
Тело казалось невесомым. Восходящий поток бережно поддерживал его, постепенно приближая к такой манящей, но таившей неисчислимые опасности земле. Наметив обломок черной скалы над пенной полосой прибоя, он сделал несколько мощных взмахов, но в это время из-за гор налетел порыв ветра – над морем собиралась буря. Войдя в плавный вираж, собрался опуститься на скалу, как вдруг в воздухе послышался пронзительный свист, нарушивший первозданный покой: древнюю песню ветра и моря, леса и гор. Он поздно заметил стрелу, вылетевшую из густых зарослей дрока, и встретился в воздухе с остро отточенным жалом. Огромные белоснежные крылья напрасно старались унести его прочь от страшного места – глаза застлала красная пелена. Он упал неподалеку от черной скалы и, уже умирая, успел заметить двух безобразных двуногих существ, которые вышли на поляну из кустарника.
– Хвала тебе, Кир! Царские пирушки не ослабили руку, не притупили глаз, – его спутник коснулся лба в знак наивысшего восхищения. – Такого альбатроса мне еще не приходилось видеть. Но что это? Смотри!..
Они склонились над окровавленной птицей – на лапе холодным отблеском солнечных лучей сверкал драгоценный камень, оправленный в неизвестный металл. Вокруг вилась надпись на незнакомом языке.
Тихие улочки белоснежного города – розы и кипарисы, изнывающие от полуденного зноя, аккуратные домики зажиточных горожан, утопающие в зелени. Величественный и грозный в многообразии порталов, арок, башен на розового камня императорский дворец. Но не видно было в городе улыбок и безмятежно довольных лиц. Воины деловито сновали по улочкам, собирались на площадках и у главных дворцовых ворот. Война! Этим словом жил теперь город.
А за древними городскими стенами, кое-где полуобвалившимися от времени, кипела своя жизнь, страшная, чужая, непонятная. Тысячи ратников черными муравьями передвигались по равнине. Всадники на низкорослых, длинногривых лошадях сгоняли, словно скот, в одну огромную беспокойно гудящую кучу не успевших укрыться в городе простолюдинов. Черный дым поднимался над пригородными усадьбами к блеклому от зноя небу.
И над всем этим – безмятежно улыбающееся солнце.
Кровь… Оказывается, она не алая. Вернее, не только алая, но и с золотистым отливом, насыщенного цвета переспелого граната. Черная, как крыло ночи. Ржавая…
Пот застилал глаза.
В ушах стоял дикий вой.
Оскаленные лица, перекошенные в крике рты, крючья, стремительным роем летящие к стенам. Внизу – смуглолицые, горбоносые, в диковинных пестрых халатах люди, прикрывающиеся треугольными щитами. Злобные взвизги стрел, бухающие вздохи тирана. И кровь, оставляющая после себя на руке причудливый извилистый след, пахнущий жизнью. Слабость охватила тело. Хотелось прилечь, подложив под голову отяжелевший меч, и закрыть глаза. Ручейки пота текли по спине, и в начавшем растекаться сознании знакомый лениво-томный девичий голосок звал издалека: “КИИР! Киир!..”
– Надо отходить! – Загорелый человек в грубом шерстяном плаще решительно взмахнул обнаженной рукой. – Кир, очнись! Эй, помогите мне… – Ил торопливо стягивал панцирь с обмякшего тела.
– Да не дрожите, как зайцы, еще не готова стрела для нас! – бормотал Ил, неумело перевязывая предплечье. – Дайте флягу…
– Ил сошел с ума! Лекарню развел! П-п-пастухи уже на западной стене! – проверещал подбежавший ашур, начальник дворцовой роты. – Если не поторопитесь, то… м-м-мои ребята снимают оцепление внутренних переходов, и останетесь здесь к-к-кормом для воронья. Центральные ворота разбиты. Поспешите!
Бороденка ашура тряслась, в округлившихся, как у сыча, глазах метался неприкрытый страх.
Ил передернулся, словно от прикосновения сколопендры. “Трусы бросают мечи”, – подумал он.
Вскоре Ил и его телохранители, сгибаясь под телом Кира, добрались до дворца. Кое-где в покоях уже тянуло гарью. Воины в беспорядке сновали по коридорам. Слышались душераздирающие завывания женщин. Черными тенями проплывали монахи, волоча на спинах аккуратно упакованные тюки. “Эти даже сейчас своего не упустят”, – подумал Ил.
Тем временем они добрались до приоткрытых дверей зала Голубого Дельфина. Внутри царила тишина. Стараясь не привлекать внимания, воины Ила прошли в дальний конец покоев. Фонтан был безжизнен, и голубая струя Дельфина казалась поблекшей без привычного водяного покрывала. Скрипнула пружина потайной двери. Зал опустел.
Беглецов обнаружили сразу же после того, как они выбрались из хода, который заканчивался в старой молельне, в десяти полетах стрелы от городских стен.
Осторожно прокравшись под замшелыми сводами, во дворике они столкнулись с плосколицыми людьми в нагольных кафтанах, вооруженными луками и длинными тонкими копьями.
Телохранители Ила – вряд ли хоть кто-нибудь сейчас узнал бы в нем Главного звездочета и астролога Имперского дворца – обнажили мечи и бросились вперед. Просвистело копье, но рослый гигант Нор, небрежно взмахнув оружием, отбил наконечник. Четыре ослепительных блика сверкнули на мечах телохранителей. Три кочевника рухнули на цветные плитки дворика. Четвертый, видимо, начальник, быстро отскочил назад и, метнув копье, юркнул, как мышь, под арку. Послышались гортанные звуки иноземной речи.
– Отходим в молельню! – крикнул Ил.
Через ограду посыпался ливень горящих факелов, копий и стрел. Вспыхнула деревянная кровля. Несколько деревьев во дворике превратились в костры, опаляющие нестерпимым жаром.
Кир пришел в себя. Раскаленной иглой впивалась в плечо боль, но в голове прояснилось. Вначале ему показалось, что штурм продолжается. Так же неторопливо плыли по небу, обезображенному гарью, курчавые облака, слышался далекий гул и рев. Но в следующий момент он понял свою ошибку:
– Ил, где мы? – Кир с трудом разлепил запекшиеся губы.
– Очнулся? Нет времени отвечать. Если в силах, вставай и побыстрее, если не хочешь превратиться в жаркое. Здесь становится горячо.
Они добрались до дверей молельни. В этот момент копье, брошенное со стены, насквозь пронзило одного из телохранителей Ила. Задыхаясь и кашляя от удушливого дыма, беглецы захлопнули за собой тяжелую дверь и увидели в полумраке несколько лучников, притаившихся на верхней площадке, почти под самым куполом.
Нор отвел руку назад, и копье, описав плавную дугу, впилось в горло одного из врагов. Удар был так силен, что беднягу отбросило на соседа, и они, перекатившись через низенькие перильца, рухнули вниз.
– Поторопитесь! – рявкнул Ил, но в это время стрела пробила боковые пластины, защищавшие горло. Из носа, ушей и рта хлынула кровь. Он так и остался стоять, пригвожденный к створке двери.
Нор подхватил Кира и ринулся к спасательному потайному ходу. Своим могучим телом от заслонял раненого. Под сводами сухо щелкнули тетивы. На таком близком расстоянии ни один панцирь не выдержал бы прямого попадания. Три жала вонзились в спину Нора, но он все же донес Кира до потайного хода. В это время дверь часовни поддалась усилиям рвавшихся со двора. Тяжелое копье, брошенное с десяти локтей, раскроило шлем Нора. Кир вновь потерял сознание.
Итак, наступил третий день новой жизни. Раб… Только познавший на собственном опыте может понять весь ужас этого короткого и хлесткого, как удар бичом, слова: раб. Кир бездумно смотрел на узенькое зарешеченное оконце, за которым в чернильной мгле наступающей ночи начали загораться звезды. Впервые ему захотелось стать птицей.
Теперь всю жизнь придется разделить на то, что было ДО… и что ПОСЛЕ… Если только это “после” будет. Ему вспомнились последние торжества в Императорском дворце. Такая же летняя лунная ночь; огненные отблески факелов и светильников на воздушных нарядах женщин; играющих всеми цветами радуги, и дразнящий изысканными запахами блюд стол, установленный прямо под кипарисами, рядом со звонко опадающими струями фонтанов. Переплетаясь с их мелодичным журчанием, разливалась по залам дворца и саду музыка нежнейшего фиолетового тона – “Прощальная песнь дельфина”, которая стала любимой мелодией Императора.
Кир по обыкновению стоял в одиночестве.
Он никогда не слыл любимцем публики и краснобаем. Пустым речам и сплетням за чашей вина он предпочитал гулкое дыхание рудников, неумолчный грохот тяжелых деревянных бадей, которые поднимали из штольни руду. Там, среди прокопченных мастеров и надсмотрщиков с тупыми физиономиями и среди тех несчастных, чью многоликую массу можно было определить словом “рабы”, он чувствовал себя на своем месте.
На шумных же пирах, торжественных церемониях Кир присутствовал как один из хранителей императорского трона. Он отвечал за добычу железа, ценившегося дороже золота. Все двенадцать рудников, расположенные в горах, находились под неусыпным надзором Главного мастера Кира и двадцати его ближайших помощников. Он старался быть немногословным, ибо считал: могущество и сила Миноса (так именовалась Империя) заключается не в соловьином красноречии льстецов и блюдолизов, а в сильных и умелых руках, которые преумножают богатство и могущество Империи.
Немногие осмеливались держаться с Киром на равных, тем более вести с ним задушевные беседы. Только единицы из дворцовой знати, подобно ему, могли позволить себе роскошь высказывать все, что они думают.
В тот вечер Кир, как всегда, находился в стороне от зала Голубого Дельфина, где неудержимым потоком, подогретым музыкой и вином, бурлила река веселья. Степенно прихлебывая душистое вино, выделанное из нежнейшего винограда бронзовых долин, он рассеянно наблюдал за кружащимся по саду хороводом юношей и девушек, от которого вдруг отделилась миниатюрная фигурка в открытой лиловой тунике, призывно махнула рукой:
– Кир! Вы опять в своем одиночестве, как орел-бородач. Спускайтесь к нам. Этот вечер так прекрасен!..
– Спасибо, Ия! – смущенно ответил он. – Я уже слишком стар для танцев. Неуклюжесть не должна мешать молодости…
В это время на террасе появился Ил. Он был изрядно навеселе, и огненно-красное вино из кубка в нетвердых руках смородиновыми бусинками выплескивалось на пол:
– Рад видеть тебя в полном здравии, Кир! Да не угаснет род Наала во веки веков!
– И тебе, Ил, удачи во всем, – ответил Главный мастер.
– Опять, как всегда, в одиночестве? – Ил пристроился рядом, поставив кубок на мраморный столик, подлил из кувшина вина.
– А ты, как всегда, в плену у веселой водички, от которой развязывается язык и глупеют глаза?
– Не будь так категоричен, Кир. Много ли лун отвели нам боги для завершения кольца жизни? Зачем обкрадывать себя и становиться монахом на земле, когда можно сделать это на небесах?.. Кто из присутствующих красоток осчастливил тебя своим приглашением? Наверное, Ия, дочь придворного лекаря?
– Да, – Кир пригубил из кубка.
– Ха, – Ил громко икнул и сально усмехнулся. – Во дворце давно говорят, что Ия неравнодушна к тебе. А ты остаешься холоден и неприступен, как скала. В тридцать пять лет при твоем положении оставаться и одиночестве просто неприлично.
– Смени тему, Ил. Стрелы твоего красноречия выпущены нетвердой рукой и затуманенным рассудком. Расскажи лучше о последних дворцовых интригах. Уже два месяца, как я не был в этом гнезде скорпионов и шутов.
– Кир, ты всегда отличался недостатком воспитания. Хотя многие говорят – это к лицу царю подземелий. Однако будь осторожен. Многим мешает твоя трезвая голова, которую они мечтают увидеть на колу.
– Я знаю, но если лев начинает бояться шакалов – это не лев, а заяц.
– Не забывай, Кир, что шакалы ходят в стаях, а лев охотится в одиночку… Э-эх, зачем тебе это говорю… Ты, кажется, хотел сплетен? Так вот, слушай, мой несравненный Повелитель Тьмы, у придворной шутессы родилась двойня с огненно-рыжими волосами, никто не может понять, от кого…
А что же было потом? Кир повернулся на бок, забыв о больной руке. Резкая боль расплылась по предплечью. Всего три луны понадобилось безликой массе племен, как саранче, чтобы стереть с лица земли двенадцать императорских армий и две конные армады, которые на протяжении многих десятков тысяч лун наводили ужас не только на сопредельные государства, но и на страны, раскинувшиеся за Черным перевалом, а также на многочисленных островках Теплого моря. Прекрасные города: Элия, Анкар, Соуэн – превратились в огромные пепелища. Тысячи цветущих деревень были разграблены, поля густо зарастали сорняками. А ведь год, начавшийся под знаком Палидана, сулил, по предсказанию жрецов, благополучие и изобилие, и ничто не предвещало гибели. Правда, смутные слухи давно витали в воздухе. Однако лишь на одну луну до нашествия стало известно о падении могущественного государства Канн, расположенного к заходу солнца от Миноса, с которым Властитель Империи, также как и его отец и дед, вели кровопролитную ожесточенную борьбу за господство над морским побережьем с его тучными пастбищами, рощами олив и смоковниц, плодородными землями.
Тогда это известие было воспринято с радостью. Именно оно послужило поводом для празднеств, о которых теперь вспоминал Кир. А ведь тогда еще никто не подозревал, что “саранче” не хватит такого богатого куска и она не сядет на завоеванных землях, постепенно смешиваясь с коренным населением, чтобы через несколько поколений создать свое государство и новую династию. Так повелось с незапамятных времен. Исчезали государства, исчезали династии, но на смену им приходили новые. Миносу, защищенному с трех сторон целым рядом мелких княжеств, а с четвертой самым надежным стражем – морем, – удавалось благодаря могуществу, высокой развитости ремесел и тонкой дипломатии не только сохранять независимость, но и присоединять новые территории и приумножать богатство.
До Кира весть о вторжении кочевников дошла через два захода солнца, еще через два – он прибыл во дворец. И здесь с удивлением узнал, что впервые за все правление Властитель приказал раздать оружие простолюдинам. Создавались отряды свободных лучников и метателей из пращи, которые усилили местные гарнизоны.
О том, насколько плачевно положение, стало известно, когда город наводнили остатки армады. Несмотря на строгий закон, карающий казнью за мародерство, грабежи и насилия захлестнули столицу. Каждый день от горожан поступали тысячи жалоб на бесчинство солдат. Кое-где вспыхивали кровавые стычки, грозящие перерасти в бунт. Лишь когда имперской когорте был отдан приказ навести порядок любой ценой, остатки армады вывели за городские стены. Здесь военачальники пытались установить среди воинов прежнюю железную дисциплину и поднять боевой дух, на что из Императорских подвалов было выделено тысяча амфор вина и стадо быков. Однако через несколько лун на подступах к городу появились первые разъезды врага, стало ясно, что все усилия оказались напрасными. Армия таяла на глазах. Под покровом ночной темноты воины покидали лагерь. Некоторые пытались проникнуть в столицу, но городские ворота были заперты. Ужас охватил людей. Впервые за многие сотни лун зазвучало зловещее слово: осада. Когда же в походном боевом снаряжении через город прошла когорта личной охраны Императора, все поняли, что Властитель, пользуясь тем, что вокруг столицы еще не было сомкнуто железное кольцо, бесславно бежал. Спустя несколько дней начался штурм столицы Миноса, длившийся от восхода до заката.
В тот же день Кир стал рабом. Теперь от периода ДО… его отделяло две луны бесконечных унижений.
Кочевники знали не только о ценности железа, но и о том, что Кир владеет его секретом. И теперь он находился на руднике, хорошо известном с детства, там, где впервые подошел к огнедышащему горну, спустился под землю в мрачное царство Аида, где терпеливо перенимал секреты мастерства и таинства превращения камня в железо.
Мысль о побеге возникла давно, хотя по сравнению с другими рабами Кир был на особом положении. Его не били, еду подавали вполне сносную, выделили отдельную хибару. И, что было совсем удивительно, при тяге кочевников к блестящим безделушкам, не сняли старинного перстня, который передавался в их роду от отца к сыну и, по преданию, обладал удивительными свойствами. Но Кир прекрасно понимал: скоро все изменится. Уже несколько десятков лун он обучал премудростям своего ремесла двух молчаливых, с вечно бесстрастными лицами юношей. Он старался как можно дольше растянуть время подготовки, но не за горами был день, когда пришлось бы приступить к главному: показать сам процесс плавки руды. Однако Кир не собирался давать в руки варваров ключ к секретам, принадлежавшим на протяжении веков его клану и Империи. Предателей в их роду не было.
“Но как избежать этого и спастись самому?” – терзался Кир. Оставался один выход – побег. В первые ночи неволи мысли одна безумнее другой неустанно возникали в разгоряченном сознании. Но со временем понял: каждый необдуманный шаг – неминуемая гибель.
Усиленная охрана несла караул на подступах к руднику, куда с каждым днем прибывало все больше пленников. Согнанные рабы занимались сооружением крепких и высоких оград, полукольцом охвативших подножие древней горы. Кроме этого, Кир впервые в жизни увидел у кочевников крупных и свирепых зверей, так не похожих на тех шавок, что охраняли усадьбы и во множестве крутились на улицах столицы. Эти псы, обученные охоте на крупного зверя и, не в последнюю очередь, на человека, наводили ужас. Поэтому Кир решил отказаться от безумных планов о побеге. Надо было выждать. Кир верил: случай поможет ему.
Но летели дни, а случай не подворачивался. Его ученики быстро освоили обращение с различными инструментами. Теперь они могли безошибочно распознать и отличить кусок пустой породы от руды. Иногда Кир ловил себя на том, что радуется успехам подопечных. Но в следующий миг вспоминал – перед ним смертельные враги, а он – необходимый на время придаток, и не более. Когда отпадет необходимость в его знаниях, с ним расправятся так же, как с теми непокорными, чьи головы украшали внешний частокол. Об этом недвусмысленно дал понять низенький сгорбленный человечек с редкими пучками волос на голове, несколько раз приезжавший на рудник в сопровождении многочисленной свиты, в которой Кир с изумлением обнаружил несколько знакомых лиц из императорского дворца. В тот день он не знал, что поразило его больше: мысль о предательстве соплеменников или же состоявшийся со старейшиной разговор, определивший его дальнейшую судьбу.
Переводчиком старца оказался Фэл, которого Кир знал как способного дипломата и посла. Фэл тоже узнал Кира и, смутившись, потупил глаза. Наступила напряженная пауза, а старик и телохранители с интересом поглядывали на двух людей, стоявших лицом к лицу.
– Как же ты мог?! Сын шакала и сколопендры… Благодаря таким погибла Империя. Предатель и вор! – прошипел Кир в бессильной злобе, сжимая кулаки.
Фэл молчал. Внезапно тишину нарушил визгливый голос старца, в котором слышалось неприкрытое злорадство:
– Вижу, вам не доставила радости эта неожиданная встреча, – произнес он на ломаном миносском языке. – Однако хотите этого или нет – отныне вам придется часто встречаться и вместе помогать нам. Есть и другой выход… Хотя вряд ли вы выберете смерть…
Он повернулся к переводчику и что-то быстро начал ему говорить. Фэл перевел:
– Великий вождь Святой долины сказал, что много знает о тебе как о выдающемся мастере своего племени. Железо нужно всем. Железо – это богатство, железо – это власть. Ты должен передать нам секреты, которыми владеешь. В противном случае – смерть. Властителя и Империи больше нет. Если будешь верно служить, получишь почет и уважение, утроишь свои богатства, и люди племени склонят головы перед тобой. На размышление – день. Ступай…
После долгих колебаний Кир тогда согласился. С тех пор старик еще несколько раз приезжал на рудник. Появлялся всегда внезапно, внимательно следил за действиями Кира, объясняющего подопечным значение различных приспособлений. Вполголоса переговаривался с угрюмым начальником стражи, Правителем рудника.
В последний приезд сказал:
– Не думаешь ли ты, что нас можно обмануть? Время идет, а твои ученики знают не намного больше, чем две луны назад. Если так пойдет дальше, пожалеешь, что родился на свет. Поторопись!
Месяц подходил к концу. За это время созрел план побега. Несколько раз Кир спускался в шахту проверить, нет ли где обвалов, хорошо ли держат свод крепи. Стражники, спускаясь с ним, испытывали неописуемый ужас перед скрипящей, раскачивающейся бадьей, и, конечно же, перед самим подземельем, где обитал дух Смерти. В последний раз Кир спустился один и, воспользовавшись этим, отыскал штольню, которую показывал ему отец. Она выходила в лес. О существовании ее знали лишь несколько человек. Правда, с тех пор в ней могли произойти обвал или оползень, к тому же, надо было раздобыть острый тяжелый топор и спрятать его внизу.
Сегодня опять предстоял спуск. Вместе с ним должны были идти три угрюмых крестьянина, пригнанных с юга страны.
Единственным оружием, имеющимся у Кира, был острый кинжал, который ему чудом удалось спрятать от зорких глаз охраны. Самое главное – незаметно пронести с собой хлеб и флягу с водой.
В полдень они спустились под землю. Как обычно, Кир просигналил, что все благополучно. Затем, подняв над головой факел, вытащил кинжал и перепилил несущий трос. На лицах спутников отразились удивление и ужас.
– Обратного пути нет, – произнес Кир. – Тот, кто откажется идти со мной, останется здесь навсегда. Решайте!
Наступило молчание, прерываемое лишь редким всхлипом капель, падающих со стен.
– Мы готовы, – ответил один из спутников. – Но куда идти? Отсюда одна дорога – в ад.
– Посмотрим! – Кир поднял факел над головой и решительно зашагал в темноту. Пройдя несколько десятков локтей, он вытащил из расселины два тяжелых шахтерских топора, которые могли сойти и за оружие. Кир надеялся, что их побег обнаружат не раньше обеда. Пройдет еще какое-то время, пока их начнут искать и спустятся в шахту. Поначалу враги будут думать, что беглецам некуда деваться, и рано или поздно, гонимые жаждой и голодом, они попробуют выбраться на поверхность. Однако надеяться на лучшее не приходилось.
Вскоре беглецы достигли места, где Кир остановился и начал изучать одну из стен.
– Будем рубить здесь, – он очертил на стене полукруг. – Работаем по очереди.
Когда догорел второй факел, Кир объявил перерыв. Вокруг высилась груда камней и земли, но никакого намека на штольню не было, хотя они углубились в стену не менее чем на полтора локтя. Кир еще раз внимательно осмотрелся. Нет, ошибка исключена. Густая пыль, висевшая в воздухе, покрыла беглецов густым слоем, забилась в уши, нос и рот. Вода кончилась.
– Начинаем, – прохрипел он. – Обратного пути нет.
Так уж получилось, что именно Кир отвалил пласт породы, за которым открылся вход. В затхлом воздухе боковой шахты факелы начали неимоверно чадить и вскоре погасли совсем. Дальше пробирались на ощупь. Кир потерял счет времени. Казалось, минула вечность. Силы были на исходе, захотелось развернуться и, не оглядываясь, побежать назад, как вдруг впереди замерцал светлячок выхода.
Перемазанные землей и копотью, беглецы выбрались на поверхность. Солнце на четверть перевалило зенит. Достигнув опушки леса, один из крестьян хрипло спросил: “Куда же теперь?”
Кир присел на поваленный ствол дерева:
– Я пойду туда, – он махнул в сторону гор. – У них псы, и нам лучше разойтись. Так меньше вероятности, затравят, как дхоля. Пусть у каждого будет свой путь, своя судьба. Вот, возьмите, – он вытащил несколько кусков лепешки, – это все, что у меня есть. Удачи вам! Одни боги знают, как она может теперь понадобиться.
Несколько мгновений он следил за удаляющимися фигурами. Затем наполнил флягу из ручья, ополоснул лицо и двинулся в сторону гор.
