Текст книги "Корпорация Vallen'ok 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Хардин

Соавторы: Сергей Хардин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Свет погас, но не плавно, а резко, будто перерезали провод. Абсолютная, давящая темнота поглотила вся и всех на долю секунды. Даже гул двигателей и голосов стих, будто весь мир затаил дыхание. Кто-то даже вскрикнул от неожиданности, но этот короткий возглас также одномоментно оборвался.

Режущая уши тишина также внезапно сменилась какофонией звуков. Скрежет рвущегося металла сливался с визгом тормозов, лязгом исковерканных вагонов, звоном бьющегося стекла где-то далеко впереди. И фоном над всем этим стоял целый человеческий оркестр звуков: крики боли, вопли ужаса, детский плач, сдавленные стоны, истеричные мольбы о помощи. Воздух постепенно наполнялся едкой пылью, запахом гари от искрящих проводов и горьковатым запахом железа – запахом крови.

Включились лампы аварийного освещения где-то под потолком. Их желтоватый свет был слабым и мерцающим, он отбрасывал длинные, пляшущие тени на лица людей, делая их искаженными, почти гротескными.

Некогда ровный гул двигателей сменился на пронзительный, леденящий душу визг металла. Казалось, огромные стальные когти впились в тело поезда и рвут его на части. Корпус вагона затрясся с такой силой, что у меня свело зубы, а портфель больно ударил меня в ребро уголком.

Всех пассажиров резко рвануло чудовищной силой инерции. Я слегка приложился плечом о стену, но смог ухватиться обеими руками за поручни. Рядом со мной девушка-студентка вскрикнула, учебник вылетел из ее рук куда-то под сиденья. Пожилой джентльмен схватился за поручень, его шляпа съехала набок, а газета разметалась по салону. Представляю, какого ему сейчас, из сна, возможно хорошего сразу очутиться в кошмаре реальной жизни. Охранник в синей форме инстинктивно рванулся к пульту у двери, но на своем пути он наткнулся на толпу молодежи.

Кондуктор закричал что-то в рацию, но слов я разобрать так и не смог. Спустя мгновение мы все ощутили очередной мощный удар по вагону и свет снова погас. В ушах зазвенело, и будто пропало само ощущение времени. Чувствовал себя как повисший в невесомости со звенящей, пугающей тишиной в ушах. Но это состояние длилось недолго, постепенно звон ушел, оставив после себя лишь стоны и плач. Лампы начали моргать, но потом постепенно освещение восстановилось. Я обвел глазами пространство вокруг себя. В дрожащем желтом свете аварийных ламп салон выглядел как сюрреалистичный ад. Вагон накренился, пол стал покатым. Люди были разбросаны, как куклы у нерадивого ребенка. Кто-то лежал вовсе без движения, кто-то, наоборот, корчился от боли, схватившись за руку, ногу, голову. Осколки пластика, стекла, личные вещи – все смешалось под ногами. Тот самый учебник девушки-студентки плавал в луже темной жидкости. Пожилой джентльмен сидел, прислонившись к стене, его шляпа исчезла, а по лицу струилась кровь из пореза на лбу. Он смотрел в пустоту, шепча что-то невнятное. Охранник, отброшенный толпой, пытался подняться, хватаясь за сломанную перегородку, его лицо было белым как мел.

Громкоговоритель над дверью захрипел, выплевывая обрывки искаженных слов: «Вннн…мание… сссбой… ааварийное… сооохр…». Потом невнятное сообщение и вовсе оборвалось с жалобным писком.

После восстановления слуха единственное, что меня тревожило, это боль в ребрах. Вероятно, я умудрился приложиться об стену. В остальном – терпимо. Был один положительный момент, боль в грудной клетке стала своего рода якорем, уцепившимся за реальность. Сознание прояснилось, а в голове зазвучали строчки из инструкций по гражданской обороне.

– Следует осмотреться и оценить ситуацию, – прозвучало в голове. Крушение поезда у меня в жизни первое, а вот обвалов рынка уже несколько на моей памяти. И паника ни там, ни тут не помогает.

Я резко осмотрелся, игнорируя боль. Сначала надо оценить опасности: в нескольких местах я заметил оголенные провода, кое-где искрили плафоны, разбитые двери и пара окон. Ничего особо страшного, сейчас, на первом этапе главное избежать возможной, а вернее даже неизбежной паники. В такие моменты мозг отключается, остаются лишь инстинкты, а среди них, пожалуй, самый древний – это бежать. И вот в этом случае происходит давка, здравствуйте, вторичные травмы и затоптанные граждане.

Что у нас с ресурсами? В нашем распоряжении только наши руки, но главное оказать первую помощь пострадавшим, а уже после пробовать выбираться отсюда. Понятное дело, подобное чрезвычайное происшествие не останется незамеченным, уже сейчас все данные о нашем поезде передаются в различные организации. Но всё это занимает время, порой очень много времени, а иногда – слишком много. Привычка надеяться только на самого себя уже давно стала моей второй натурой.

Между тем первый шок у моих соседей прошел, и сразу стало очень громко тут находиться. Крики, стоны, у кого-то началась истерика. Так не пойдет.

– Тишина! – держась за бок, что есть силы заорал я. Нынешняя глотка не чета прежней, но вышло вполне себе удобоваримо. – Замолчите на секунду, послушайте меня.

Сразу услышали не все, но ближайшие «собратья по несчастью» притихли, уставившись на меня. Пришлось повторить свою «просьбу» снова, прежде чем я добился желаемой реакции.

– Пожалуйста, все оцените свое состояние, – я водил глазами по лицам людей, таких разных внешне и таких одинаковых изнутри. Почти во всех глазах ясно читалось недоумение и страх, тем важнее было поддержать их. Изначально все люди обособлены, зашли в метро по отдельности, каждый со своими целями, своими маршрутами, и сейчас они вынуждены в одиночестве справляться с навалившимися обстоятельствами. Я специально вышел на середину вагона, стараясь не держаться за больной бок.

– Меня зовут Канэко Джун. Я буду координировать наши действия до прибытия помощи. Слушайте меня внимательно. Паника убьет быстрее, чем травмы. Дышим глубоко и спокойно.

Я стал на своём примере показывать, как нужно правильно дышать. Моё спокойствие вкупе с активной работой с окружающими дали свои плоды – крики и стенания закончились, лишь в углу тихо всхлипывал ребенок на руках у испуганной матери.

– Есть среди нас врачи? – я снова старался держать зрительный контакт со всеми, – или хотя бы младший медперсонал? Люди с базовыми навыками оказания первой помощи? – я еще раз обвел всех взглядом и, на мою радость, ко мне вышла молодая девушка, лет двадцати пяти, в помятой блузке и пыльной юбке.

– Меня зовут Ито Аои, – негромко представилась она мне, – но я, – она сглотнула, – всего лишь медсестра в детской больнице.

– Ничего страшного, – успокоил я её, не став рассказывать старую ведическую мудрость про рака на безрыбье. – Вы же проходили оказание первой помощи?

– Да, – она, смущаясь, закивала, – я сделаю всё что в моих силах.

– Вот, так бы сразу, – улыбнулся я и обратился уже ко всем: – Это Ито-сан, она будет старшей по медицине. – Я постарался говорить максимально громко, чтобы услышал каждый. – Ито-сан, нам надо оценить состояние раненых. Кто ей может помочь?

С пола поднялась девчушка, та самая студентка, которая всю дорогу читала свой учебник.

– Но я только поступила учиться на сестру, – она смотрела себе под ноги, – поэтому сразу не вышла. – пунцовые щечки ясно говорили о том, что она корит себя за минутную слабость. Брать ответственность на себя всегда тяжело, не все понимают, что на самом-то деле гораздо проще выполнять, нежели командовать.

– Я помогу, – раздался мужской голос, и к нам подошел мужчина лет сорока. Одна рука у него была нормальная, подвижная, вторая же висела плетью. – Охаяси Такуми, я работаю бригадиром на стройке, неоднократно проходил курсы первой помощи.

– Она бы и Вам не помешала, – кивнул я на его руку, но он только отмахнулся.

– Вывих, ничего серьезного, – спокойно продолжил он, – часто такое бывало, и вот снова, упал неудачно. Сейчас подвяжу и сойдет на первое время, а там и службы более обученные подберутся к нам.

– Как скажете, Охаяси-сан, – еле сдержался, чтобы не хлопнуть его по плечу, – мужчины, кто нормально себя чувствует и не ранен?

Набралось четверо человек среднего возраста и трое подростков. В этой группе оказался и тот самый охранник, что пристально осматривал всех пассажиров в поездке. Он коротко представился: «Кенджи», и более не проронил ни слова.

Произнеся еще несколько успокоительно – напутственных слов для всех остальных, мы начали освобождать завалы в вагоне. С одной стороны, можно было попробовать покинуть наше убежище через разбитые окна, с другой, несколько человек следовало освободить из-под завалов, не всем посчастливилось при падении.

Пока мы снимали листы обшивки с лежащего на полу и изредка стонущего человека, я обратил внимание на своего напарника. Мужчина лет сорока пяти, в дорогом, хотя и порядком запыленном костюме. В момент удара ударился головой, но от помощи медсестры отказался наотрез. Молчалив, а его тяжелый оценивающий взгляд вкупе с хорошим костюмом и явно дорогими часами, заставляет решить, что он менеджер не среднего звена по меньшей мере.

Медсестра Ито Аои, между тем, быстро и сноровисто подходила то к одному, то к другому пострадавшему человеку. Сначала было видно, что она шокирована произошедшим, но сейчас рабочие моменты отодвинули всё на второй план. Зато был несомненный плюс в ее специализации, детского плача я уже не слышал. К кому бы она не подходила, все ребятишки замолкали, да и взрослые вели себя более спокойно. Ко мне она подошла только единожды, спросив, как ей быть с необходимыми материалами. С лекарствами я ей помочь, увы, не мог, предложив узнать у остальных пассажиров. А вот по поводу материалов для тех же шин я позвал Охаяси-сан, которому окинул рукой наши «апартаменты» и разрешил использовать любые подсобные приспособления. На крайний случай, поведал я, всегда можно приспособить часть интерьера, и с этими самыми словами оторвал два фиксатора с полок багажа.

Вторая пара нашего «силового» подразделения, молодой парень и тот самый охранник Кенджи. Последний, казалось, хочет исправить первое впечатление о себе гиперактивным выполнением поставленных задач. Когда я отправил эту пару проверить заднюю дверь, он лишь кивнул, но я услышал его шепот «Как же так, я должен был». Последнее не сильно понравилось мне, почему я и пошел вслед за ним в самый хвост вагона.

– Кенжди-сан, – негромко произнес я, подходя к нему ближе, – простите великодушно, но я невольно услышал Ваши слова, и они меня, скажем так, несколько взволновали.

– Канэко-сан, – только сейчас я заметил, что глаза мужчины подозрительно блестят, – понимаете, нам каждый день на инструктаже рассказывают, что мы должны делать в случае чрезвычайных ситуаций. Постоянно проводятся инспекторские проверки, я всегда был лучшим по знанию всех инструкций, всех тонкостей любых ЧП, вплоть до применения бактериологического оружия. – он тяжело вздохнул, и с минуту стоял молча. – А сегодня, в довольно простой ситуации я впал в ступор. Только после Ваших слов я смог сбросить с себя это оцепенение, и пойти приносить пользу людям. Мне очень стыдно.

– Кенджи-сан, – мягко произнес я, – теория – это хорошо, но практика – несколько иное. И не стоит забывать, что в такие моменты форс-мажора крайне сложно сохранить светлую и холодную голову.

– Но Вы же смогли, – только и смог ответить он, и, отвернувшись, стал освобождать заднюю дверь. Я решил, что сейчас лучше оставить его в одиночестве, и направился к дверям в соседний «номер».

На одной из перевернутых лавочек сидит пожилой джентльмен, успокаивая старушку по соседству. Судя по услышанному разговору, прежде они были не знакомы друг с другом. Он так умилительно угощал ее водой из своей бутылочки, что улыбались все зрители этой сцены. После он обернулся к детишкам, сидящим рядом со своей матерью, и произнес:

– В свои семьдесят восемь лет я видел многое, дети мои. Очень многое, и хорошее, и плохое. Но знайте – всё пройдёт. Всё всегда проходит, но главное, не терять человечность и веру в людей.

В углу раздался крик, от которого вздрогнули все. Источником крика оказалась женщина с растрепанными волосами, которая, заламывая руки, стала надрывно кричать, что происходящее ни много ни мало, а форменный Конец Света. Эх, только истеричных кликуш сейчас не хватало. Я быстро приблизился к ней и заметил, что её пытается успокоить парень лет восемнадцати с повязкой на голове. Он до этого находился на значительном расстоянии от нее (а значит не родственник), а сейчас пытался всячески утихомирить её. Получалось слабо, тем более что теперь эта мадам начала вопить, что мы все здесь умрем. Дальнейшей тирады я допустить не мог.

– Уважаемая! – резко, с вызовом произнес я, – ваши крики мешают нашей медсестре оказывать помощь пострадавшим.

Было заметно, что данная информация не сильно тронула её, и я продолжил:

– Либо Вы сейчас же берете себя в руки, или, – я заглянул к ней в глаза и закончил, – Мы поможем Вам замолчать, для Вашего же блага.

Не знаю, что заставило в этот раз меня услышать, то ли улыбка, с которой я закончил, в текущей ситуации она могла быть действительно похожа скорее на звериный оскал. Либо сами слова, произнесенные тоном уверенного в себе человека, это мы уже не узнаем, однако она замолчала и более не проронила ни слова.

Всегда поражался, насколько могут быть разными люди даже одного поколения. Аои в этот момент осматривала ногу подростка. Парень сидел, бледный как мел, но не издавая ни звука.

Судя по всему, тут имел место перелом, и мне пришлось оторвать рейлинги с багажных полок, они как нельзя лучше подошли для фиксации. Пока она накладывала повязку из импровизированных бинтов, я слышал, как она тихо ворковала парню.

– Терпи, самурай, – руки ловко орудовали, казалось, отдельно от остальной Аои, – помощь уже близко, она уже в пути.

Парень кивал и сквозь боль старался улыбнуться, что ж, большего он него было и требовать нельзя.

– Мы же выберемся? – негромко спросил он у меня, – еще и нога так болит.

– Конечно, – я постарался ответить максимально убедительно, – спасатели уже в пути. Держись, боль – это знак того, что ты жив. А раз жив, то всё прочее ерунда. Ты только представь себе, какую историю сможешь рассказать своим друзьям.

– Да-а, – мечтательно протянул парень, на миг забыв про больную конечность, – они мне все обзавидуются.

После проведенного нами осмотра оказалось, что от удара двери заблокировались, да их еще и повело к тому же, в общем переместиться в другой вагон мы, увы, не могли. Окна тоже не подходили для пути эвакуации, слишком уж сильно нас притерло к стене тоннеля и металлической конструкции непонятного сооружения.

Обойдя вагон из конца в конец, я остановился, чтобы еще раз подумать о нашем спасении. Но стоило мне остановиться, как ко мне подошел мой «напарник», тот самый мужчина в дорогом костюме.

– Канэко-сан, – разговаривал он очень учтиво, – Вы действуете так уверенно. Я бы даже сказал, не по годам.

Тут я заметил, что он внимательно всматривается в моё лицо.

– Некоторый опыт критических ситуаций, -немного настороженно произнес я. Не понравилась мне личность этого человека, хотя объективно я не мог сказать почему.

– Вы работаете спасателем? – мужчина явно хотел получить от меня ответы, – не томите, поведайте мне.

– Логистика, – учтиво произнес я в ответ, – ведущий логист в компании «Vallen». В нашей профессии можно научиться многому.

– Никогда бы не подумал, – по выражению лица моего собеседника невозможно было понять, всерьез ли он это говорит, или шутит. – Что в своей работе Вы сталкиваетесь и с подобным. – он рукой указал на окружающий нас хаос.

Я не стал продолжать столь непонятный мне разговор, и лишь вежливо поклонился. Мужчина же элегантно полез в карман, вытащил из него прямоугольную карточку и протянул мне. Я машинально прочитал, что на ней написано: «Такаши Амано, заместитель начальника службы безопасности Vallen Security».

Глава 15

Вот это поворот, но пока непонятно в какую сторону. Такаши отошел в сторону, чтобы помочь подняться пожилой женщине, я же двинулся в конец вагона. Судя по лицам парней, пытавшихся открыть двери, ничего хорошего они не скажут.

– Створки не поддаются, – грустно произнес Кэнджи, – мы уже пробовали и так, и так. То ли замкнуло, то ли замяло, а может и всё вместе. Пробовал открыть руками и рычагом, – он показал на обломок поручня в своей руке, – мы здесь ничего не добьёмся.

И действительно, стальные двери были плотно закрыты и немного смещены, тут с подручным инструментом делать нечего.

– А что с окнами? – задал я ему вопрос, – сможем эвакуироваться через них? Разбить их всяко будет легче, чем двери.

– Ну, тут даже бить не придется, – всё с той же интонацией сказал Кэнджи и направился к ближайшему окну. Оно напоминало зубастый рот чудовища, по всему периметру торчали осколки стёкол. Любопытно, я думал сюда ставят нечто по аналогии с автомобильными, чтобы не поранить пассажиров в случае аварии. Но по всей длине вагона оконные проемы перегораживала гигантская стальная балка, оставляя минимум места для прохода. Но и это было не настолько критично, в темноте тоннеля то и дело вспыхивали искры свисающих порванных проводов, освещая окрестности.

– Тут или ноги поломать, или изрезаться вусмерть, – проговорил молодой парень, кажется, его звали Мэзэто. В это момент от заматывал кровоточащую кисть полосой ткани, оторванной от рубашки, – ну или замкнёт в конце концов. Перспектива в любом случае не фонтан.

– Тут я полностью с тобой согласен, – ответил я, – в другом конце картина аналогичная, мы тут самую малость заперты наглухо. Видимо, своими силами отсюда не выбраться.

Говорил я сознательно негромко, дабы избежать упаднических мыслей у товарищей по несчастью. Я постоянно замечал вопрошающие взгляды окружающих на себе, и старался всем своим видом излучать спокойствие и уверенность. Но частенько обращал внимание и на Такаши Амано, который, сидя на одном из уцелевших сидений, меланхолично смотрел в мою сторону.

Внезапно немногие горящие лампы устроили пляску, то погасая, то освещая во всю свою невеликую мощь, да так усердствовали, что начинали гудеть от перегрузки. Напоминало предсмертную агонию, и, словно в подтверждении моего сравнения, в один из интервалов судорожной пульсации все светильники внезапно потухли. Остался гореть, и то мерцая, лишь слабый фонарик в центре салона, очевидно, он, в отличие от прочих, имел свой собственный аккумулятор. Правда, его мощности не хватало, и все мы оказались погруженными в пульсирующую полутьму. Словно светлячки, в руках собравшихся моргали экраны телефонов. Увы, связи не было, сквозь толщу железа и бетона не прошел бы ни один сигнал. У многих подрагивали руки, вместе с темнотой к людям стал возвращаться страх. Как наши предки, сидя в пещере возле костра, так и мы, их современные потомки, испытываем нечто первобытно-пугающее во тьме.

Из тоннеля периодически раздавались какие-то звуки, но разобрать, увы, было невозможно. Следуя логике, в соседнем вагоне тоже должны были быть люди, но мы так и не смогли до них достучаться. Надеюсь, что причиной была лишь повышенная звукоизоляция нашего транспорта, а не нечто непоправимое.

Я смотрел по сторонам, продолжая ломать голову, как мне следует поступить дальше. Сидеть и ждать было выше моих сил, надеяться за свою долгую жизнь я привык лишь на себя. Негативные мыслишки я заранее засунул в самую глубину сознания, им там сейчас самое место. Еще раз прошелся по вагону, правда, скорее для себя, нежели для других. Обстановка была неизменна, всё те же и всё там же, как говорится.

Наибольшие опасения вызывало состояние всего двух человек: мужчина очень сильно ударился головой, и сейчас лежал без движений, да женщина с переломами ног. Возле них теперь неотлучно находилась Аои, постоянно разговаривая с обоими. От её страха в самом начале нашего «приключения» не осталось и следа, где-то глубоко внутри она определенно перешагнула на иной уровень мастерства. Остальные пассажиры забились каждый кто-куда и ждали помощь. Периодически кто-то да подходил к стенам или разбитым окнам и всматривался, вслушивался в темноту в ожидании спасения.

Внезапно раздались голоса, тьму тоннеля прорезали лучи прожекторов, неужели помощь подоспела?

– Спасатели, – хрипло проговорил Кэнджи, – наконец-то.

К шуму шагов и голосов добавились резкие металлические нотки, они начали пилить вагоны. Снопы искр начали проникать к нам, что заставило по-новой вспыхнуть панике.

– Мы погибнем, – раздался женский крик, – они и нас разрежут.

– Прекратите, – пришлось повысить голос, – отойдите в угол, сейчас спасатели откроют двери.

Спустя кажется целую вечность, рев специнструмента стихает.

Слышны команды: «Готово, тащи клинья!». Стальные двери, такие неприступные для нас, наконец открылись с ужасным скрипом. Яркие лучи фонарей били по глазам, ослепляя, но это была та самая, долгожданная помощь.

– Осторожно, выходите, – раздались голоса сотрудников специальных служб. – Кто может идти сам – проходим по одному. Ребята, заносите носилки!

Я выхожу один из последних из вагона. Возле соседнего, в отличие от нашего, почти никого нет. Лишь пара человек на немые вопросы устало качает головой. На стеклянной двери отчетливо виден кровавый след – очевидно, не всем повезло так как нам.

Покачиваясь, медленно бреду в указанную спасателями сторону, жмурясь от яркого света и морщась от боли в ребрах, когда эмоциональное напряжение ушло, они сразу напомнили о себе.

Кто-то подхватил меня под руку, я механически благодарю, вот уже и свет в конце тоннеля. На мгновение я будто слепну, слышу, как меня передают следующему помощнику. Промаргиваюсь, зрение понемногу возвращается. Я поднимаю глаза на спасателя, держащего меня за руку, и вздрагиваю. В испачканном сажей и грязью шлеме, в черной спецовке без опознавательных знаков стоит не кто иной, как Мураками Кэзуки. Его глаза, обычно полные циничного презрения, расширены от шока не меньше, чем у меня. Мгновение мы стояли, замерев, как статуи, но Кэзуки пришёл в себя первым. Его хватка на моей руке не ослабевает, но становится жестче, почти враждебной.

– Вы не ранены, – его голос стал снова металлическим, без узнаваемых интонаций, – Не задерживайте эвакуацию.

Он буквально протаскивает меня по ступеням к платформе, где стоят носилки и медики. Больше наши взгляды не пересекались.

На поверхности довольно занятная, а для меня, пожалуй, и любопытная картина. Рядом с официальными спасателями и полицией суетились бригады людей в черных куртках, как я понимаю, представители клана Мураками. Они работают быстро, слаженно, практически молча. Разбирают завалы, выносят раненых, раздают воду. Их действия точны, но лица бесстрастны, глаза избегают долгих контактов. Я вспомнил: да, кланы часто «спонсируют» спасательные работы после крупных аварий. Это и пиар, и контроль территории, и возможность «утилизировать» неудобных свидетелей под шумок.

«Помощь с двойным дном», – подумал я, чувствуя колючий взгляд Кэзуки на своей спине.

Осмотр у медиков довольно поверхностный, что немудрено, слишком большое количество пострадавших. Медик тычет холодным стетоскопом, мельком осматривает зрачки.

– Ребра вроде бы целы, повезло, – произнёс он.

Смотря с кем сравнивать, конечно, но я не стал объяснять это парню в халате.

– Сотрясения нет, – безапелляционно заявляет медик. И на том спасибо. – Ссадины сейчас обработаем. Я бы настоятельно рекомендовал вам проехать с нами в больницу.

– Я, пожалуй, все же откажусь, – Я решительно покачал головой, – Простите, но на это у меня катастрофически нет времени. И так очень сильно опоздал на работу.

– У меня нет слов, – врач пожал плечами, – но это ваша жизнь, и ваше здоровье. Подпишите отказ от госпитализации.

Бюрократия на фоне руин, хотя мне ли судить?

В отражении витрины я осмотрел себя. Ну, бывало и хуже, причем не только в прошлой жизни. Моё появление в этом мире (даже в мыслях это выражение оставляло болезненное послевкусие) началось вообще с реанимации. Лицо поцарапано, костюм, некогда с иголочки, помят, весь в серой пыли и каких-то бурых разводах. Что это было, кровь или ржавчина, я не смог разобрать, хотя не всё ли уже равно. Стоит порадоваться, что избежали участи пассажиров соседнего с нашим вагона. Видок, конечно, такой себе, но я весьма сильно опаздываю.

Но сначала я зайду в банк, никто не знает, чем закончиться сегодняшний день, а если завтра утром я не передам главе клана Мураками свой долг, новая жизнь может оказаться весьма короткой. На удивление, такси сразу же остановилось, вот что значит культурная нация. Бумажник, телефон, портфель – всё на месте, и даже, похоже, пережило весь этот ужас гораздо лучше меня.

Расплатившись с водителем (попутно пожалев, что в этой стране не приняты чаевые – с радостью отблагодарил бы водителя) и выйдя из машины, я уставился на зеркальные створки дверей учреждения. На фоне кипельной чистоты здания мой собственный вид особенно выделялся. Да и шли бы они лесом, я резко дернул ручку и оказался внутри. Заметил удивленные лица операционистов, но не более, надо отдать им должное. Выбрав свободное окно, я обратился к кассиру.

– Добрый день, я оставлял заявку на выдачу некоторой суммы наличности, – я пристально смотрел на кассира, который, в свою очередь, старался на оглядывать меня с ног до головы. – Сейчас продиктую номер.

– Да, такая заявка есть, Канэко-сан, – парень в окошке поклонился и продолжил, – но обслуживание таких клиентов происходит в кабинете номер два. Я уведомлю сотрудника.

– Отлично, – я кивнул и заозирался, – пока Вы будете это делать, я, пожалуй, умоюсь.

Освежившись и немного приведя себя в относительный порядок, я сразу направился в указанном направлении. В небольшом, но уютно обставленном кабинете за столом сидел японец средних лет, напомаженный настолько, что о его пробор можно было порезаться. Вот так выглядел бы мой антипод сегодня, промелькнула мысль в голове.

– Канэко-сан, – он подбирал каждое слово, а глазами бегал по моему костюму, – мы с радостью закроем Вашу заявку, вот только…

– Что-то не так? – произнес я почти с вызовом, – кажется, в уведомлении указано, что необходимая мне сумма в наличии в Вашем отделении.

– Да, да, конечно, – забеспокоился бухгалтер, – но не часто у нас со счетов снимают крупные суммы. Могу я поинтересоваться, с чем это связано?

– Конечно, – как можно более добродушно улыбнулся я, – Вы, в целом, можете поинтересоваться, вот только я не имею ни малейшего желания Вам это озвучивать. Более того, мне казалось, что в принципе задавать человеку подобный вопрос как минимум не вежливо.

– Прошу прощения, – парень вскочил и поклонился, – Вы абсолютно правы. Но позвольте Ваше удостоверение личности. И заполните, пожалуйста, эту анкету.

Моё посещение начинало затягиваться, и, стоило мне подумать, что задержка искусственная, как вишенкой на торте послужил приход двух охранников в кабинет к менеджеру.

– Добрый день, – секьюрити были похожи на одинаковых болванчиков, – С Вами всё в порядке? Вы выглядите, м-м, не очень.

Тон их вопросов был вежлив, но лица даже чересчур не эмоциональны. Только глаза с подозрением смотрели на меня, и я понял, что начал закипать. Не имею привычки по любому поводу повышать голос, и уж тем более ругаться, но скопившееся за день эмоциональное перенапряжение требовало выхода.

– Какого черта, – я удивился, голос прозвучал неожиданно низко, с хрипотцой, – Я только что вылез из метро, в котором вагоны превратились мятые в консервные банки. Где сидел в темноте, слушал крики, видел трупы, и мне повезло, что я могу стоять здесь перед Вами. А Вы оказывается решили тут поиграть в детективов?

В целом, речь моя была эмоциональна, но без перегибов, чему я тоже несказанно удивился. В противном случае сломал бы мозг местным жителям, ругательства родной стороны непереводимы ни на один язык мира.

Охранники резко попятились назад, бормоча извинения и без конца кланяясь. Их схожесть с болванчиками от этого перешла на более высокий уровень. Но единственный, кто не мог так просто от меня отделаться, был тот самый менеджер, и он, очевидно, это тоже понял. Парень побледнел, в глазах ясно читался испуг, еще немного, и он побежал бы делать харакири.

– Простите, Канэко-сан, – судя по его поклонам, мой уровень стал в один момент вровень с Императорским, – мне нет прощения. Я должен был догадаться, но инструкции, – он замялся, – я опозорил себя и банк в моём лице.

Его искренние переживания о потере лица не могли не тронуть меня, всё-таки подобное отношение дорогого стоит. Я махнул рукой.

– В этом нет Вашей вины, – я присел на любезно подставленное кресло, – мой облик любого заставит задуматься. Вряд ли еще хоть кто-то из вынужденных обитателей того тоннеля сейчас отправился как ни в чем не бывало по своим запланированным делам. Но я именно такой.

– Канэко-сан, – судя по выражению лица, молодого человека посетила какая-то мысль, – позвольте загладить свою вину?

Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

– Мы организуем Вам доставку до интересующего Вас места, – парень уже щелкал по экрану смартфона, – в лучшем такси, с охраной. Для Вашей безопасности.

Хотелось послать его куда подальше с этой безумной идеей, но я уже начал ощущать эмоциональное истощение, денек выдался насыщенный. Будем считать, что в этом раунде прагматизм победил гордость, да и время дорого.

Машина оказалась весьма комфортным лимузином, хотя мне было всё одно. В салоне повисла тяжелая, гнетущая тишина, моим вооруженным эскортом оказались те самые секьюрити, очевидно менеджер решил хотя бы так отыграться. В портфеле на коленях покоилось шесть миллионов йен, мой откуп от прошлого, которое даже не моё. В голове всплыло лицо Кэзуки. На удивление, мой градус негатива к нему несколько спал. Видеть его в лице спасателя, по колено в мусоре, в саже и пыли, было по меньшей мере, неожиданно что ли.

Я даже не заметил, как мы подъехали к нашему небоскребу, гнетущее ощущение было у меня на душе. Такое долгое опоздание не могло пройти мимо Хироси, а в его гадкой натуре я уже смог убедиться.

Надо отдать должное нашей охране, ни один мускул не дрогнул на лице секьюрити, когда я прикладывал пропуск к терминалу. Хотя может и правильно, главное ведь не одежда, а человек под ней.

Стоило мне подняться на наш этаж, как первой, кто мне встретился, оказалась моя наставница – Ямагути Ая. Она удивленно окинула меня взглядом и затараторила.

– Канэко-сан, – её лицо стало весьма встревоженным, что теплом разошлось по моей груди, – Боже, что с Вами случилось? Вы как будто в аварию попали.

– Скажем так, – не без некоей гордости произнес я, – Вы практически угадали, Ямагути-сан. Вот только аварией обычно принято называть небольшое столкновение транспортных средств, в моем же случае имела место скорее катастрофа.