Текст книги "Поющие камни"

Автор книги: Сергей Жемайтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ПОСЛЕ БУРИ

Троня выглянул из-под одеяла, посмотрел на часы и одним прыжком очутился на полу.

– Полдевятого! Проспали все на свете!

Костя, позевывая, тоже поднялся.

– Кончилось, – Сказал он, глядя в настежь раскрытые окна. – Все. Прошел тайфун.

– Больше бы валялись! Тут не только тайфун, все на свете проспишь, – ворчал Троня, надевая штаны.

Одевшись, они вылезли через окно. В чистом безоблачном небе мелькали птицы, но голоса их еле пробивались сквозь грохот прибоя. Гигантские волны били в подножье мыса, мельчайшие брызги долетали до самой башни маяка.

– Я такого прибоя еще не видел, – признался Троня. – А ты?

– Да-а!.. – только и мог сказать Костя, потрясенный мощью расходившегося океана.

Из-за грохота волн мальчики не расслышали тарахтенья колеса по каменистой дороге. Степан Харитонович подвез почти вплотную к ним тачку, полную черной влажной земли. Он улыбался усталой доброй улыбкой. Кивнул на приветствие, сказал:

– Подмела нечистая сила наш огород, будто корова языком слизала.

Только теперь Костя и Троня заметили, что во дворе нет и следа от грядок с луком, огурцами, помидорами, укропом, исчез весь щебень, нет части каменного забора на северной стороне двора. Базальт под ногами тускло светился.

– Паркет! – усмехнулся Степан Харитонович. – Хорошо, хоть семена в запасе остались.

Костя спросил, почему Степан Харитонович не устроит огород там, где берет землю.

– Я уже ему говорил, – недовольно проворчал Троня. – По пять раз в году возим эту землю.

– Не ври, – одернул его дедушка. – В этом году всего первый раз. Не годится для меня там огород разводить: далеко. Вдруг какая катавасия, вроде вчерашней, а я на огороде развлекаюсь. Ничего. Дело это нетрудное. Тачек триста всего и надо привезти, – сказал он, лукаво подмигивая внуку, потом сказал строго: – Идите поешьте, да за дело. Дома завтракайте. Стол-то улетел вместе с огородом.

За завтраком Троня сказал:

– Унесло, наверное, и наши акваланги. Хотя я их спрятал подальше. Ты, Костя, сейчас иди на пристань, все там узнай и позвони нашему Брюшкову, а он мне передаст. Дед не велит мне по телефону говорить. Мне сейчас работы дня на три. Триста тачек! Но это ничего. Мы будем приглядывать, – он кивнул на метеорологическую станцию. – В воду они теперь с неделю не полезут.

– Почему?

– Океан не скоро успокоится. Он такую муть поднял, весь песок, все водоросли перемешал. В воде теперь как в темной комнате.

Костя шел от башни маяка, и ему казалось невероятным, что его, такого большого я сильного, могло сдуть ветром с этой довольно широкой дороги. Он увидел трещину, в которую упирался руками, борясь с ветром, заглянул вниз на базальтовые столбы, словно запорошенные снегом.

Выступ, куда он чуть не свалился, оказался очень узким. Там сейчас кайры кормили своих птенцов.

«Все равно бы я не полетел, – твердо решил Костя. – С какой стати? Степан Харитонович тысячу раз бывал не в таких переделках – и то ничего. Почему же меня должно каждым ветерком сдувать?» – И он засвистел что-то очень веселое.

Дома мама встретила Костю, как после многолетней отлучки, заставила еще раз позавтракать, рассказала, какого натерпелась страху, сидя одна в пустом доме с выбитыми стеклами, залитом потоками воды.

– Ну, а ты как? Испугался? – спросила она.

– Ну, чего там пугаться! Обыкновенный тайфун. Двенадцать баллов. Ну, я пошел. Надо акваланги проверить. Неужели унесло?

Тайфун причинил большие разрушения поселку. Почти на всех домах посрывало крыши. Костя шел к пристани по битому шиферу, в домах не было стекол. Костя с ужасом увидел, что нет домика сторожа, и тут же у него отлегло от сердца: чуланчик, сбитый из досок, стоял на месте, с него даже не снесло крыши.

Рыбаки из-за сильного волнения не ушли сегодня в море и все были за работой. Две автомашины подвозили к домам рулоны толя, шифер, оконное стекло. Дедушка Потап вставлял стекла на заводе. Бригада ловцов во главе с Кузьмой Ефимовичем починяла разбитую волнами пристань.

Все кавасаки стояли на берегу в «стойлах», как шутливо называли ловцы устройство из бревен. По ним, как по рельсам, поднимали перед бурей суда на берег.

Большая часть ловцов и рабочих находилась возле сейнера, выброшенного далеко на берег. Человек двести тянули за толстый канат, привязанный за чугунные кнехты на борту сейнера.

Костя увидел отца. Он что-то кричал, махая рукой, и сейнер, словно нехотя, поднимался с песка. Наготове стояли ловцы с толстыми брусьями. Когда сейнер стал на киль, они подставили брусья под борта.

Весь день Костя разрывался на части. Дома он нарезал отцовским стеклорезом стекла для окон и вставил их, закрепив пока только гвоздиками, перенес домой акваланги, сбегал к отцу на завод, потом на метеостанцию и удивился, что там тайфун почти ничего не повредил.

Иван Иванович объяснил:

– Дом наш стоит в котловине, но и у нас, по правде сказать, было жутковато. Ветер достигал пятидесяти метров в секунду. Ты представляешь, что это такое? Скорость приличного самолета!

Костя загадочно улыбнулся. Он-то представлял, что это за штука!

Они разговаривали под соснами. За ночь с них почти сбило все иголки. Деревья стояли голые, печальные, будто в тяжелом горе. В окне показалась Лилиана Александровна и, как всегда, предложила чаю. Костя заторопился, сказал, что заглянул на минутку, узнать, все ли у них в порядке.

Харловские, растроганные таким вниманием, стали его благодарить и приглашать к столу. Костя смешался, покраснел и убежал с таким чувством, будто совершил что-то плохое. Он ругал себя, что подглядывает, как шпион, за этими хорошими людьми. «Ну что они тебе сделали? – спрашивал он себя и тут же ответил: – Честные люди не носят тайно от всех ключи на животах, не принимают у себя диверсантов».

Только вечером он позвонил на маяк. Ему ответил Троня.

– Дед у мотористов! – кричал он. – Ну, говори скорей, акваланги не смыло?

– Нет!

И Костя начал подробнейшим образом рассказывать все, что произошло в поселке, на заводе, на метеостанции, как он вставлял стекла и участвовал в спуске сейнера на воду. В последнем случае Костя соврал: спуск сейнера был намечен на завтра. Но Костя так живо представил себе это событие и свое участие в нем, что не мог не поделиться с другом.

Троня слушал не перебивая. У него на редкость неудачно сложился день: до обеда он возил на тачке землю, потом починял изгородь. Он только щегольнул новостью, услышанной от радиста:

– Ты знаешь, «Вега» спасла сто человек и выкрутилась. Все шлюпки смыло, палубный груз на дно пошел... Приходи! Кончаю разговор, полундра! – Троня услышал шаги дедушки и быстро повесил трубку.

На маяк Костя пошел только на следующее утро. На дворике, перед башней, Степан Харитонович делал грядки из черной земли. Увидев Костю, он сказал с улыбкой:

– Восстанавливаем свое сельское хозяйство. Землица-то какая! Лучше, чем была!

Костя поздоровался, взял горсть влажной земли, помял ее и с видом заправского агронома сказал:

– Великолепный чернозем с примесью вулканического пепла. Самая плодородная почва! – посмотрел по сторонам, ища товарища.

– Что и говорить! Я уже рассаду высеял. Соберем еще урожай. Погода сейчас будет.

Послышались стук колеса о камень и голоса. Костя обогнул башню и увидел Троню и радиста. Они везли полную тачку земли. Троня тянул за веревку, привязанную к передку тачки, а радист в трусах и голубой майке толкал ее за ручки. Костя побежал навстречу, взялся за веревку, и они так потянули тачку, что радист сказал:

– Что за адские темпы? Нельзя ли потише?

– Нельзя! – ответил Троня. – Теперь мы втроем живо навозим.

– Не думаете ли вы на мне перевозить весь остров? Жестоко ошибаетесь. Это последняя тачка. Я совсем вышел из строя как движущая сила.

Когда землю вывалили на кучу, радист сказал, присаживаясь на пустую тачку:

– Не понимаю, как в наш век автоматики и телемеханики можно заниматься таким непроизводительным трудом? Нет, с меня довольно!

Степан Харитонович воткнул в землю лопату и сказал:

– Вольному воля. Мы не держим. Не хочешь – дадим расчет. Сколько, однако, у нас сейчас тачек? – Он подошел к стене и стал считать карандашные черточки на камне.

Радист и Троня внимательно следили за движениями его губ. Сосчитав, он покачал головой:

– Маловато что-то сегодня. Двадцать пять...

Соскочив с тачки, радист в два прыжка очутился возле стены и стал пересчитывать черточки. Троня встретился взглядом с дедушкой и, понимающе кивнув, остался на месте.

– ...Двадцать шесть! Двадцать семь! Тридцать! – торжественно просчитал радист и повернулся от стены. Лицо его сияло торжеством. Он погрозил пальцем: – Знаем мы ваши штучки, Степан Харитонович. Вы известный юморист. Ну, бригада, за мной! – Он взялся за рукоятки тачки. – До обеда еще дадим десять тачек.

Костя с Троней взялись за веревку, и тачка загрохотала по камням.

...И опять для мальчиков настали дни, полные свободы. Они тщательно осмотрели и смазали металлические части своего подводного снаряжения, зарядили на компрессорной станции завода воздушные баллоны, а разбушевавшийся океан все не пускал к себе.

На острове встречалось столько интересного, что порой, карабкаясь по скалам, прорубая дорогу в зарослях бамбука или исследуя горячие источники в Ущелье поющих камней, они забывали о неразгаданной тайне ключа и зеленого ласта.

Костя предложил Троне:

– Знаешь что, пока утихнет эта болтанка, давай исследовать остров по-настоящему.

– Да я и так все знаю.

– А ну-ка скажи, что здесь? – Костя ткнул наугад в карту на стене в кабинете у Степана Харитоновича.

– Здесь? Да ничего путного! Тут камни... Тут ручьи, лесок. У моря – птичий базар.

– Какая рыба водится? Какие камни? Какие птицы?

– Ты хочешь подробно?

– По-научному. Папа мне обещал дать фотоаппарат для такого дела.

– Фотоаппарат? Интересно! Если все заснять... Ты знаешь, мы с тобой еще не были на лежбище сивучей – морских львов. Туда так просто ходить нельзя. Там заповедник. А с научной целью можно. Это вот здесь. Тут бухточка есть, а там камень – настоящий сивуч. Я раз полчаса за ним наблюдал, пока догадался, что это камень, а не сивуч.

Степан Харитонович разрешил им снять копию со своей карты, и они на ней стали отмечать все, что удавалось увидеть, найти. Костя несколько лет состоял в юннатском кружке и умел составлять коллекции минералов. На каждый камень, найденный во время экскурсии, он ставил номер и помечал место находки на карте. Они побывали на лежбище морских львов, или сивучей, и часа два лежали в укромном месте, наблюдая за жизнью этих интересных животных и делая фотографические снимки. Самцы до четырех метров длиной, светло-серые, черные или красно-бурые, гордо поднимались на ластах и, озираясь большими глазами, ревели так, что заглушали прибой. Самки с детенышами лежали на берегу, грелись на солнце, свернувшись клубком, или, подгоняя ластами, гнали малышей в воду. В воде львы устраивали веселые игры, кувыркались, гонялись друг за другом, плавали на спине, выпрыгивали из воды, как дельфины.

Степан Харитонович отвел для фотографов уголок к подшкиперской, где они, завесив единственное окошко, проявляли и печатали свои снимки. Многие снимки не получались. Зато удачи окрыляли их, и они с гордостью показывали свои фотографии дома, на пристани ловцам и всем встречным. Как-то они проходили мимо метеорологической станции и повстречались с Иваном Ивановичем. Он, как всегда, шумно обрадовался им.

– Я слышал, вы занялись настоящей краеведческой работой? – Он стал хвалить их и просил показывать все, что им удастся найти или сфотографировать. На прощание он сказал: – Когда-то я сам был юннатом и мечтал попасть на остров вроде нашего. Вам здорово повезло, ребята! Кстати, мы с Ли хотим снять фильм о птицах. Где, по-вашему, птичий базар самый удобный для съемок?

У Трони загорелись глаза.

– Самый удобный базар – это возле бухты морских львов. По нему, как по городу, можно гулять.

– Вот и прекрасно! Мы с вами снимем великолепный научно-популярный фильм.

Оставшись одни, мальчики стали обсуждать это заманчивое предложение.

– Что-то они все время к нам подлизываются. – сказал Троня. – Наверное, догадываются, что мы кое-что знаем.

– Ну и пусть догадываются! А научный фильм здорово бы снять и дедушке показать, и Брюшкову, и всем. Идет!

– Раз так, давай вначале все осмотрим, узнаем, где кто живет. Ведь на базаре знаешь какой порядок? Одни живут на скалах, другие – в норах или трещинах, кто летает похуже, те на низких островах.

– Можно даже составить список жильцов, – предложил Костя. – По этажам... Как в большом доме.

Троня подхватил эту мысль:

– Внизу глупыши, бакланы, потом частики, топорки, потом кайры.

МОРСКОЙ УЗЕЛ

Троня очень серьезно взялся за подготовку к походу на птичий базар. Он приготовил подаренный дедушкой десятиметровый конец манильского троса, небольшой багор, надел ботинки с подошвами, усаженными гвоздями; кроме того, для защиты от птиц выпросил у дедушки две старые брезентовые куртки.

Чтобы не отстать от друга, Косте пришлось набить железных шпилек в подошвы своих новых ботинок.

– Аппарат оставь, – посоветовал Троня. – Видел там, какие кручи? Птиц мы и так наснимали... Хватит пока.

– Ладно. Выходим утром в семь. Встреча у поющих камней.

Им полюбилось это место, где каждый звук, каждое слово повторялось на тысячи ладов то весело, то злобно, то с насмешкой, то добродушно. Будто у камней менялось настроение. Иногда мальчикам казалось, что камни впитывают в себя звуки, а потом медленно отдают их, наполняя все вокруг музыкой.

Костя с Троней, проходя через ущелье, по обыкновению пели, хохотали, кричали, восторгаясь, что камни разделяют их прекрасное настроение.

Костя показал рукой:

– Смотри! Вон старик появился, а рядом какой-то зверь!

– Лев!

– А что, если все они когда-нибудь были живыми? – шепотом спросил Костя.

– И их заколдовали?

– Ну да!

– Сказки! Смотри, они уже другие. Вместо льва – груда кубиков. Великан превратился в корявый столб.

– Потому что ты не поверил, и они обиделись, – сказал Костя и первый засмеялся над своей выдумкой.

К птичьему базару возле бухты морских львов они пришли, когда солнце уже почти сровнялось с белой головой вулкана. В океане, далеко от острова, стояла низкая серая стена.

– Туман, – сказал Троня. – Как раз идет на сети дяди Кузьмы.

– Туман стоит, – возразил Костя.

– Это кажется так потому, что далеко еще. Его ветер гонит. Худая штука для моряка – туман. Ну, давай снаряжаться.

Они надели куртки, которые несли всю дорогу в руках. Троня опоясал Костю веревкой и завязал конец на поясе беседочным узлом.

– Никогда не развяжется сам. А хочешь развязать, потяни за кончик – и все!

– Ты меня научи морские узлы вязать, – попросил Костя.

– Хорошо. Дело это нетрудное, – согласился Троня, сам обвязываясь веревкой. – Ну, вот и все. Маленько освободимся, и научу.

Троня взял в руки багор, и они стали карабкаться на кручу. Впереди Троня, а Костя за ним. В трудных местах Троня помогал Косте, подтягивая его на веревке. Троня карабкался легко. Косте приходилось труднее: недоставало тренировки. Кайры, чайки-говорушки с криком кружились над смельчаками, закрывая крыльями небо. Чистики, каюки, топорки вылетали перед самым носом из трещин в скалах, где эти птицы устраивают свои гнезда.

Скалолазы забрались на самую высокую точку птичьего базара. Лежа на животе, отдыхая, они старались разглядеть птиц на бесчисленных выступах. Вокруг шла обычная будничная жизнь этого густо населенного птичьего города. Почти у всех кайр уже вывелись птенцы, и родители совершали бесчисленные рейсы от гнезда в море и снова к гнезду. Но были и такие семейства, у которых случилось несчастье: погибли яйца под клювом поморника или просто их сбросили вниз неосторожные соседи. В этом случае самка снова снесла яйцо или два, и родители еще раз принимались высиживать птенцов. От тайфуна птицы в этой части острова почти не понесли потерь.

– Нет, тут ничего не разглядишь! – прокричал Троня на ухо Косте. – Одни кайры. Придется спуститься пониже.

Костя кивнул, отмахиваясь от птиц. Но ему было страшно спускаться по карнизам над пропастью.

– Не бойся! У нас же веревка и вот! – Троня потряс багром. – За любой камень зацепимся. Ну, давай пошли! – И он, не дожидаясь согласия, перебросил ноги с площадки, на которой они лежали. Костя, пересиливая страх, стал спускаться за Троней.

– Мы недалеко. Только вон до того уступа, – Троня показал рукой на выступ метрах в двадцати ниже их.

У Кости немного отлегло от сердца. Уступ пересекал почти весь птичий базар и в дальнем конце примыкал к скалам в виде лестницы, белой от птичьего помета. По этой «лестнице» без особого труда можно было спуститься к самой воде и по дороге исследовать все птичьи колонии.

Они спустились на уступ и остановились передохнуть. У Кости заныли ноги и часто застучало сердце, когда он взглянул вниз. Он еле разглядел под ногами воду, закрытую тучей птиц.

Троня сел, свесив ноги с уступа, и жестом предложил Косте последовать его примеру. Но тот покачал головой и остался стоять, прижавшись спиной к стене.

Троня показал багром вниз. Там Костя разглядел небольшую бухточку. У входа в нее то показывался, то скрывался под волной камень, похожий на морского льва. Серая стена тумана неожиданно очутилась недалеко от берега.

Троня встал.

– Пошли! Туман захватит... Просидишь до вечера... – разобрал Костя и шагнул было за Троней по уступу.

Троня сделал знак: «Погоди, сначала я сам» – он хотел проверить дорогу и пошел смело, перешагивая через птенцов, отгоняя багром кайр, сбрасывая камни с карниза. Пройдя на длину веревки, он остановился и потянул к себе Костю. Чувствуя дружескую поддержку, Костя пошел, держась у самой скалы. Так они и шли, поддерживая друг друга. Уже совсем недалеко оставалось до конца карниза, как внизу у ног заклубился туман. Сизые клочья быстро понеслись вверх, повеяло сыростью. Карниз, на котором стояли мальчики, показался вдруг необыкновенно узким, ненадежным. Все же Троня хотел идти, но Костя, испугавшись, удержал его.

– Погоди, туман пройдет!

– Ты не знаешь. Он может весь день продержаться. Пошли!

Теперь они уже еле различали лица друг друга. Стало холодно. Троня уговаривал Костю, теряя драгоценные секунды. Наконец Костя решился, и Троня исчез в тумане. Костя медленно травил влажную веревку. Переступив ногой, он поскользнулся и только теперь понял свою ошибку. Надо было идти немедленно, как только они заметили туман, а теперь их и без того ненадежная дорога стала еще скользкой...

«Надо пробираться ползком», – подумал Костя и закричал Троне:

– Ползи-и!..

Троня из-за крика птиц не услышал Костиного голоса.

Кайры и в тумане чувствовали себя великолепно, так же безошибочно находили птенцов, кормили их, летели снова к воде, носились в воздухе, не задевая друг друга.

Троня продолжал путь, осторожно нащупывая дорогу, отодвигая ногами птенцов к скале, опираясь на багор. Костя поддерживал его сзади за веревку, и это еще больше придавало ему уверенности. Почти у цели он заметил, что карниз стал уже. Еще с большей осторожностью, маленькими шажками, оборотясь спиной к скале, Троня преодолевал последние метры. Кончилась веревка, и они поменялись с Костей ролями. Костя подошел к нему, и они с минуту стояли плечом к плечу, черпая друг у друга уверенность и силу.

– Ну, теперь близко! – крикнул Троня. – Я пошел, потравливай!

Сделав несколько шагов, он поскользнулся. И все обошлось бы хорошо, да подвела кромка карниза. Туман слегка разошелся, и Костя с ужасом увидел, как отваливается глыба под ногами у Трони. Костя впился руками в веревку, рванул ее к себе. Веревка выползала из рук, срывала с ладоней кожу, тянула вниз.

Троня выронил багор, старался ухватиться руками за выступы камней. Они были гладкие, влажные. Он скользил все ниже и ниже и повис, вертясь на веревке. Когда он обернулся лицом к серой стене, то заметил выступ, похожий на костыль. Почему-то на нем не было гнезд. Троня потянулся к нему, руки не доставали. Он стал раскачиваться. Наконец он ухватился руками за ноздреватую поверхность камня и нащупал упор для ног.

Костя перевел дух, веревка пребольно резала поясницу, отрывала его от скалы. Еще миг, и он бы полетел вниз.

Внезапно проглянуло солнце, туман поредел и скоро совсем исчез. Троня посмотрел вниз – и впервые за этот день испугался так, что лицо у него побелело и покрылось капельками ледяного пота. Он увидел каждый камень на дне бухточки, хотя «морского льва» уже закрыл прилив. И тут же надежда стала медленно возвращаться к нему: он заметил, что сильный ветер гонит волны в горловину бухточки. «Поднимет воду, и тогда...»

Костя не видел воды, он стоял, откинувшись назад. Натянув веревку, повернув голову, он смотрел на широкую площадку, занятую колонией серых чаек. Там можно было лечь, вытянувшись во весь рост. От этой площадки базальт спускался вниз ступеньками к самой воде. Только четыре шага отделяли его от этой спасительной площадки. Костя посмотрел на беседочный узел. Стоило только потянуть... Он тут же отогнал от себя эту гадкую мысль, но она снова появилась.

«Зачем погибать двоим? Ты его все равно не спасешь этим».

Косте стало невмоготу от этих мыслей. Он нащупал петлю и выдернул из нее конец: узел затянулся намертво.

У Трони затекли руки и ноги. Он чувствовал, что долго не продержится, да и камень начал медленно отползать от скалы. Троня искал глазами, за что бы перехватиться руками. Возле не было ни одного выступа, виднелись трещины, из них выглядывали птенцы топорков. И он старался не дышать, чтобы еще хоть немного продержаться.

– Падаю, держи! – закричал он вдруг так пронзительно, что Костя услышал.

У него чуть не переломилась поясница, когда Троня закачался на веревке.

Кайры настолько освоились с Костей, что хотя и с опаской, но уже кормили птенцов у его ног. Только пара стариков вилась над ним, норовя клюнуть его в лицо. Костя отвернул голову, спасаясь от них. Птицы юркнули в трещину Накормив птенцов, они вылетели, прокричав что-то над самым его ухом. Косте стало казаться, что сквозь оглушительный птичий гомон слышатся голоса. Это мог быть отец, Степан Харитонович или кто-нибудь из ловцов. Он ждал, что сейчас они спустятся к нему и его муки окончатся. Проходили минуты, а помощи все не было. Он чувствовал, что силы его уходят, и, наконец, понял, что долго не продержится. Надо было или прыгать, или попробовать пройти четыре шага до спасительной площадки, и он пошел, с огромным трудом переставляя ноги. Троня понял намерение друга. Вертясь на веревке, он следил, как по кромке камня, срезая птичий помет, медленно движется веревка.

«Неужели дотянет? Вот молодец!» – думал он, закрывая глаза рукой.

И вдруг у него захватило дыхание, в ушах засвистел ветер... Троня падал, сжавшись в комок, потом по привычке распрямился, прижал руки к туловищу и «солдатиком» врезался в воду. Прошли секунда, другая, и он, не коснувшись ногами дна, стал отчаянно выгребать руками и ногами. Тут он был в своей стихии. И хотя все еще погружался ко дну, понял, что спасен. Теперь уже ему ничто не было страшно. Пересилив инерцию падения, он стал быстро подниматься, вынырнул, поплыл к берегу, тяжело поводя руками. А позади уже отфыркивался Костя.

Троня оглянулся.

– Вот это полет! – сказал он.

Костя улыбался, тяжело разгребая воду. Троня коснулся дна ногами и стал выбирать веревку, покрикивая:

– Раз, два – взяли! Сама идет!

Костя вылез на камни и сел; он все улыбался, глядя на птиц, на скалы, на небо.

– Развязывай линь да снимай куртку. Будем сушиться, – сказал Троня.

Костя попробовал развязать узел, но не мог. Троня увидел, что у Кости с пальцев сочится кровь.

– Дай я развяжу, – предложил он дрогнувшим голосом. – Ого! Вот затянули узелок. Ну-ка зубами! И зубами не берет. Хоть жалко линь, а придется резать. Давай-ка твой ножик!