Текст книги "Где ты, маленький "Птиль""

Автор книги: Сергей Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

10

Мы завтракали в нашем палаточном лагере почти в полном составе: только Ир-фа перекусил на ходу и отправился с ружьем в лес, один. Я готовился к подводной охоте, черт возьми, – как это так вышло, что на новом месте я еще ни разу не занырнул? А все вместе мы – даже не искупались.

Папа вдруг расхохотался:

– Сижу и думаю, Рольт. Конечно, думаю, на подлодке уля Рольта есть мастерские, и нельзя ли создать ма-аленький сварочный аппаратик… для разрезания сейфа? Дурная голова – а лазер на что?!

– Вот именно, – сказал Алург.

– Кое-что я постеснялся почему-то спросить у Олифа и Кирста, – сказал Рольт.

– Хотите, Рольт, я произнесу это? – сказала Пилли.

– С вашим-то умом, милая Пилли, – сказал Рольт.

– Ну, хотите?

– Хочу, Пилли. Ваш голос – это уже праздник! – сказал Рольт. (Я улыбнулся: ну и праздник – нежный скрежет металла.)

– Вы, Рольт, постеснялись спросить у Олифа и Кирста, как далеко от сейфа сама машина.

– Все точно, – сказал Рольт. – Плюну на вежливость, свяжусь с Фи-лолом, пусть у них спросит: геллы дороже.

А я вдруг стал размышлять о фотографировании в кабинете квистора. Сижу я потом, скажем, на Земле, на переменке в нашем классе, показываю моим девочкам и ребятам портрет, цветной, уля Горгонерра и говорю: «Верно, симпатяга, да? Он, между прочим, цветы обожает, а во внучатах своих не чает души. И в женах. Миляга, старикан, а красавец какой?!»

– В общем, – сказал Рольт, – мы с Ки-ланом скоро двинем на лодку, а вечером, Орик, давайте свяжемся, вы сами решите, когда нам плыть. Кстати, если а, Тул пошел к Тарнфилу, – здешним отрядам, как и южным, этой же ночью пора начать медленное движение. Медленное, чтобы геллы не скоро «уткнулись» в соседнее опасное биополе.

Я спросил у Орика:

– Заметили ли вы систему открывания и закрывания окон в кабинете квистора?

– Х-м. Пожалуй, нет, – сказал Орик.

– Если иметь в виду, что они несколько выпуклые, как и в планетарии, и в нашем доме, то система одна: нажимаешь кнопку – стекло «ползет»… Это очень важно! – Потом кое-что обсудим, – сказал Орик Алургу. Тот кивнул.

– Ну, в море? – сказал я. Папа кивнул, а Оли и Пилли, подняв лица к небу и закрыв глаза, тяжело выдохнули воздух, мол, полное согласие – жара.

– Я останусь, – сказал Орик.

– Ка-ак, Орик?! – сказала Пилли. – Нам без тебя скучно!

– Я разве что плюхнусь у берега на минуту, не более. Если я услышу выстрелы Ир-фа, это еще ничего. А вот если пару строенных выстрелов – это значит, я ему нужен.

…Поплавав, мы с папой вернулись к берегу, доложив Орику и девушкам, что крисп, конечно, мы не видели, но лучше уж им плавать совсем рядом с берегом, все же это северный берег.

В общем, они так и вынуждены были поступить: Орик был тут же и строго «управлял» ими, а мы с папой вернулись к рифу, где – мы заметили раньше – рыба есть, и быстро подстрелили по паре знакомых окали и пирру.

Позже мы улышали три выстрела в лесу, но с заметными паузами, и второй тройки не последовало. Орик был спокоен, но через некоторое время послышалась уже кодовая «серия» Ир-фа, и Орик, схватив пистолет, быстро отправился в лес.

Оли включила маленький стереовизор, ничего сверхособенного мы не узнали, но диктор тем не менее прочел сообщение правительства, что в Кали-харе вновь был конфликт между рабочими и администрацией, жертв нет, но некоторые политоры вновь брошены в тюрьмы; что в районе Калихара произошел в лесу бой между повстанцами и войсками правительства, отряду повстанцев удалось уйти, жертв, кроме легких ранений, среди войск правительства нет; подобные же явления впервые наблюдались в Ромбисе и Лукусе, в связи с этим некоторые войска правительства стянуты в район Тарнфила, а квистория приняла решение о дополнительной самоохране; в самом Тарн-филе никаких столкновений бунтарей и властей нет, правительство не склонно объявить по всей стране военное положение и призывает всех к спокойствию.

– Все ясно, – сказала Пилли, – значимость событий приуменьшена, все было куда острее, и похоже, уль Владимир…

– Похоже, что выбираться в Тарнфил следует этой же, ближайшей, ночью, – закончил папа, и Пилли сказала:

– Да, да.

– Самое существенное – это дополнительная охрана квистории, – сказал папа. – А она нам совсем некстати.

– Само собой тут-то они ничего не соврали, – сказала Пилли.

Мы уже начали волноваться отсутствием Ир-фа и Орика, и в этот момент они и появились, потные и улыбающиеся. Мы ахнули: на длинной палке они несли (я сразу догадался) огромного кольво. Несли они кольво сравнительно легко, Ир-фа и Орик разделали хищника и обработали шкуру в лесу, поэтому их долго и не было.

– Это подарок вам на память от нас всех, уль Владимир и Митя, – сказал Ир-фа. – Вы ведь можете вскоре… – И он изобразил руками и маленьким телом нечто среднее между полетом огромного космоплана и гелла. – Таких шкур на полу нет ни в одном доме на Земле.

– К вечеру, возможно, небо затянет, может, и дождь будет с сильным ветром: похоже, нужно уходить этой ночью. И надо бы связаться с Рольтом, – сказал папа.

– Да, – сказал Орик, – выбора, пожалуй, нет. Я успел переговорить с некоторыми отрядами – обстановка обостряется.

Тут же Пилли сообщила о том, что мы слышали по телеку. Орик повторил, что уходить следует сегодня; Алург все сообразит и не заставит себя ждать.

…К обеду действительно вернулся Алург, а после обеда Орик сразу связался с Рольтом.

– Как у вас с погодой на приборах? – спросил Орик.

– В дожде я не уверен, но ветер будет приличный.

– Самим нам лететь будет сложновато, а оставаться по такой погоде глупо, да и дела торопят. Знаешь новости?

– Конечно. Я вас доволоку.

– Идет. Огромное спасибо.

– Ждите меня к ночи. Если закапает – собирайтесь, тогда я подойду раньше.

– Принято, – сказал Орик. – Кстати, уже закапало.

Дождь немного усилился, и все мы, «выпустив» у машин верх, залезли в большую палатку. Как-то так мы сели, что я, глядя из палатки наружу, никого, кроме папы, не видел: все сидели сзади меня. Обзор мой из палатки был минимальным: краешек реки, впадающей в море, песок на берегу, само море и серое небо. Ветер еще не раскачал волну, но рябь была приличной, черноватой какой-то, и на ее фоне торчащие из воды «зубья» рифа были почти не видны. Все было так, будто мы с папой на Земле, на большом озере пережидаем в палатке дождь. Может, от этой схожести и еще, видно, от неосознанного в этот момент чувства какой-то угрозы впереди, риска, я вдруг остро пережил (увидел даже ее, капельку, в сумасшедших просторах Вселенной) полет модели Ир-фа на Землю. Никто из нас ничего не знал, но я верил в эту модель, хотел верить, да и нельзя было не верить, но когда я представлял себе эту малютку, козявку, песчинку, мелкую какую-то молекулку в вихревом разгуле космоса, мне становилось за нее страшно. Я тупо смотрел через полог палатки на мокрый песок, мокрющую речку, мокрое, в пузырьках, черно-серое море и серое небо и думал: какое это было бы счастье – сидеть с папой хоть в грозовой дождь, хоть неделю, но на Земле, а потом вскочить, когда дождь пройдет, в нашу старую амфибию – чик-чик! – и ты уже дома, а мама сердится на нас, дурней этаких, которые из-за десятка средней плотвы готовы мерзнуть и мокнуть, как бездомные дворняжки.

Слепящий свет прожектора подлодки Рольта резко вытолкнул меня из той жизни, все вскочили, быстро собрали последнюю палатку, и уже минут через десять три наши машины прыгнули за лагуну и чуть дальше, а потом «вплыли» в просторный люк Рольтовой подлодки, и лодка ушла в погружение.

Снова все мы были в знакомой кают-компании, где Сириус, хоть и находился в замкнутом пространстве, все же был кот-котом, без ошейника и прочего. Вряд ли ему так уж нравились эти собачьи «дела», однако я давно хотел отметить некую особенность Сириуса, а именно: если собака виляет хвостом, она показывает свое хорошее душевное расположение, а кошка – наоборот, злится; у Сириуса все было не так: виляет хвостом – значит, доволен, а вовсе не злится, – значит, ему хорошо. Получалось, душа его была собачьего устройства.

Улыбаясь, Рольт «доложил» нам:

– Когда мы с Ки-ланом были у вас, мой второй помощник проделал заданный маршрут и подружился с третьей горгонерровской лодкой. Пока она связывается с морским начальством на берегу, то говорит с ним, как все экипажи Горгонерра, – так разумнее. Квистор немного удивится, если эти экипажи окажутся на берегу его милыми противниками. Целых три лодки отхватил, а? – Лицо Рольта тихо светилось.

В конце ужина решился вопрос, где нас высаживать; получалось, учитывая изгиб береговой южной линии, что в том же районе, возле грота, недалеко от племени Малигата.

– Очень удобно, очень, – сказал Ир-фа. – Останусь у Малигата на пару дней, давно я не видел старика.

Усталые, мы завалились спать по своим каютам довольно рано, и Орик попросил разбудить нас тоже пораньше.

…Где-то в конце завтрака заработал большой передатчик, Рольт ответил, и мы услышали:

– Это кто же, друг рыболовов и охотников?

– Само собой. Как винты?

– Да стрекочу помаленьку. Сверху тучи, пониже водичка. Вообще-то я над ней недавно. Иду прямо на север.

– Понял, – сказал Рольт и шепнул нам, что это Фи-лол и он почему-то в воздухе.

– Есть информация, – сказал Фи-лол.

– Важная?

– Да, очень. Целых четыре. Необходимо повидаться.

– О! – сказал Рольт. – Тогда держите курс, я выхожу на него. Засеку вас издалека, пару слов – и встреча!

– Есть! – сказал Фи-лол.

– Поняли, почему четыре важных информации? – спросил у нас Рольт. Нет, никто ничего не понял.

Минут через пятнадцать Рольт отдал команду приблизиться немного к поверхности и прощупать небо. Прощупали – все было нормально. Немного погодя Рольт приказал всплыть, и дальше мы уже шли под открытым небом. Рольт включил видеоустройство, и мы могли наблюдать за морем в любом направлении, и за небом.

Позже Фи-лол опять связался с подлодкой, и они с Рольтом выровняли свои курсы для встречи. Все небо было в рваных тучах, волны были приличные, и иногда прокатывались по корпусу лодки. Неожиданно коммуникатор Рольта стал попискивать: нечто вроде азбуки Морзе.

– Это Фи-лол, – после паузы, сказал Рольт. – Не нравится мне ситуация.

– Чего это он? – спросил я. – Что-нибудь в небе…

– Говорит нашим шифром: откуда-то вынырнул военный винтокрыл, патрульный, наверное. Требует от Фи-лола зависнуть для проверки. Фи-лол шпарит дальше, а патрульный открыл огонь.

Вскоре точкой возник в небе винтокрыл Фи-лола. Чуть позже и выше над ним мы увидели патрульный винтокрыл. Фи-лол приближался. Его швыряло в воздухе. Рольт включил звуковой канал, и мы услышали выстрелы патрульного.

– Обработайте патрульного! – крикнул Рольт по внутреннему каналу.

Потом без всякого шифра – Фи-лолу: – Тебя прилично задели? – Лодка открыла огонь по патрульному винтокрылу. – Фи-лол, вы как?

– Мне не выровняться. Есть раненые.

– Прыгайте!.. Десять аквалангистов в воду!

Мы увидели несколько взрывов рядом с патрульным винтокрылом, его поволокло вбок, корпус Фи-лоловой машины начал, переваливаясь, падать, и одна за другой от него отделились пять фигурок с парашютами, и их начало ветром относить в сторону. Винтокрыл Фи-лола ушел под воду, лодка продолжала вести огонь по патрульному, и наконец он завертелся, закувыркался и тут же рухнул в море.

Мы молча смотрели на экран. Минут через десять открылся люк лодки, матросы опустили на воду подъемные рычаги, появились в воде аквалангисты, поддерживая ту пятерку, и их стали поднимать на борт (Рольт ушел), двоих из пятерки аквалангисты поддерживали и на площадках рычагов, и на борту, пока их не приняли в люке; это были, кроме Фи-лола, Олиф, Кирст и две женщины.

Минут через двадцать в кают-компанию вернулся Рольт, совершенно подавленный, и с ним Олиф, незнакомая женщина, молодая и молчаливая (жена Кирста, как оказалось), и Фи-лол, уже переодетые. Рольт почти сухо представил нас жене Кирста и Олифу, добавив, что Кирст ранен, а жена Олифа, – ранена тяжело.

– Ну вот, – хмуро сказал Фи-лол. – Мне не то чтобы не следует появляться в Тарнфиле, но и не на чем.

– Так что выбирай, – сказал Рольт. – Либо ты становишься матросом моей подлодки, либо…

– Я и сам думаю, не уйти ли мне к а, Тулу.

– Он уже значительно сместился к Тарнфилу.

– Уль Орик да и вы можете связаться с ним, и, может быть, уль Орик по пути в Тарнфил забросит меня к а, Тулу.

– Это можно, – сказал Орик. – Но опасно лететь. Проверки. Как долетит с нами Алург? Никто не знает, что это за гелл, но то, что мы летим с той стороны моря, где геллы свободны, патрульным известно.

Пилли молчала, она пересела к Олифу и некоторое время держала его за руку: она хорошо знала и Олифа, и его жену. Олиф сказал:

– Мы были с Кирстом в квистории, даже секунду – у самого квистора. Следовало его успокоить, что геллы снова в его руках, но мы шли в квисто-рию, уже решив лететь к вам с Фи-лолом.

…Через несколько часов мы распрощались с Рольтом, Ки-ланом, Олифом, женой Кирста и Фи-лолом (он пока решил остаться у Рольта) и прямо из грота вылетели к моро.

Олуни и я долго обнимали друг друга, как и подобает братьям. Более сдержанно обнялись Малигат и Ир-фа (Малигат когда-то спас Ир-фа на охоте); Ир-фа был виртуозным охотником и свободно владел языком моро; он, для Малигата, был абсолютно свой политор. Очень тепло моро приняли Алурга. А Сириус «изменил» Алургу и занял место на коленях Малигата: может, он помнил, как Малигат ласково держал его в руках, стоя на вершине скалы над морем, а может быть, – кто знает, – когда Сириус скрылся от нас в скалах, ему угрожала опасность, и Малигат спас его.

Снова пошел дождь и шел почти до ночи. Весь день мы провели у моро и вылетели, когда начало темнеть. Прощаясь с нами, Малигат крепко обнял меня, крепче, чем при встрече. Олуни – тоже. И я, и папа чувствовали, что мы прощаемся с моро навсегда. Мы взлетели, договорившись о встрече с Ир-фа, и «поплыли» к Тарнфилу, освещая себе дорогу работающим в пятую часть режима прожектором Орика. Вероятно, он полагал, что в темноте патрульщики будут идти с яркими прожекторами, мы увидим их издалека, и Алург из последней машины соскользнет вниз. Был еще веселый «план»: завернуть его в шкуру кольво.

Но добрались мы в полной темноте до Тарнфила, а потом и до «нашей» квартиры без приключений. (Позже мы узнали, что Кирст через два дня был на ногах, а жена Олифа – умерла, и ее похоронили в море.)

Сложно было размышлять заранее по главному вопросу, который должен был возникнуть в разговоре с квистором, хотя он вряд ли организовал бы наш вылет на Землю завтра. (Мы с папой договорились, что если вдруг он захочет отправить нас завтра – мы должны этому как-то «помешать».) Действительно, улети мы завтра, когда победа на Политории повстанцев до конца неясна, неясным было бы и то, что могут сделать с нами в космосе, отпуская нас на Землю. Возникла проблема, где мы будем во время самой войны и какова будет именно наша, а скорее роль папы в этой войне. Обе предполагаемые роли не укладывались в голове. Если он будет отсиживаться – это не укладывалось в его голове. Если же будет воевать – в головах наших друзей, считавших, что мы можем помогать им как угодно, но уж никак не с оружием в руках, так как не должны рисковать собой. …Я сказал папе, что звонить квистору следует с таким расчетом, чтобы по дороге к нему обязательно заехать в магазин игрушек.

– Это еще зачем? – спросил папа.

– Тайна, – сказал я. – Мне хочется быть на приеме у квистора с игрушкой, которая вызвала бы его улыбку.

– И что? – спросил папа.

– Да ничего, – сказал я. – Я же ясно говорю: тай-на.

– А-а. – Он сделал понимающее лицо.

Наконец вернулся Орик. Он много летал, повидал кое-кого, в частности, помнишь, сказал он мне, кулачных бойцов на вечере: Эл-ти и Трэга. Эл-ти наладил связь с одним пареньком-политором из энергосети освещения кви-стории, которое (странно!) было не автономным, но зависело от аппаратуры прилегающей части города.

– А это подарок тебе, Алург, – добавил Орик и отдал Алургу нечто в сумочке. Во время обеда и до разговора с квистором я попытался изложить всем свои «выкладки». Конечно, все понимали, что это не такая уж реальная комбинация, когда бы и квистор принял нас сегодня, и наш визит был бы для него последним по времени дня, и чтобы кабинет его мы – квистор, папа и я – покинули одновременно.

Неожиданно все мы услышали основательный гул.

– На балкон! – крикнул Орик, выбегая первым. Мы высыпали за ним. Алург стал сзади всех. Среди аккуратных и витиеватых дорожек верхнего города, вившихся среди зелени голубых и розовых прудов, были, разумеется, дороги пошире и попрямее, и на дальней от нас и не очень хорошо видимой из-за крон деревьев я рассмотрел колонну серых машин, явно тяжелых, по виду напоминающих мощных жуков.

– Это… танки, – сказал Орик, и тогда мне показалось, что я вижу гусеницы. Я объяснил Орику, что такое гусеницы, он кивнул, поняв, но сказал, что эти машины все же на колесах, но они же и на воздушной подушке, плюс – особое устройство – резко выбрасываемые и подымающие машину вверх четыре металлических «ноги»; именно таким образом боевая машина совершает маневр поворота наиболее быстро.

Одновременно над нами промчались три эскадрильи быстрых ракетных машин: «сигары» без крыльев. Орик включил телек, «побродил» по каналам, и тут же передали сообщение: в лесах Лукуса, Ромбиса и Калихара шли короткие стычки повстанцев и войск квистории, но военное положение в стране так и не было объявлено. Все выглядело так, что раз повстанцы и не пытаются брать города, то они как бы оставляют квистории возможность согласиться на их, повстанцев, требования и снять напряженную атмосферу, изменив условия и оплату труда политоров.

– Не пора ли позвонить квистору? – сказал Орик.

Мы с папой вздохнули: очень уж не хотелось получить свидание в неудобное нам время, тем более – завтра, но решение квистора зависело неизвестно от чего. Алургу пришлось покинуть столовую, а папа попросил Пилли и Оли убрать со стола, будто мы еще и не обедали: связаться с квистором мы хотели по стереоканалу, так вежливее.

Все «приняли» вид измученных и только что прилетевших путешественников, и папа набрал номер квистора. Квистор широко улыбнулся нам, он был самую малость занят и, извинившись, сказал, что перезвонит нам буквально вот-вот. За крупным в кадре лицом квистора виднелось благообразное лицо другого политора, и Орик пояснил нам, что это глава воздушных военных сил.

Квистор действительно довольно скоро перезвонил нам.

– Ну как, дорогие путешественники, – сказал он. – Довольны ли вы? Рыбная ловля, дикие леса, охота?

– О да! – сказал папа. – Огромное вам спасибо, уль Горгонерр. Улетать прямо не хотелось! Но… погода, да и дела. Я звоню вам сразу по прилете, мы даже не пообедали…

– Трудно было, уль Горгонерр, – вставил я, – оторваться от ловли на южном берегу: ловилось отлично.

– И поймали что-нибудь солидное? – то ли демонстрируя вежливость, то ли затягивая разговор, спросил квистор.

– Да, – сказал папа, – но пришлось, как говорят на Земле, «сматывать удочки»: вы обещали, простите за напоминание, встречу со мной и сыном в день звонка, даже если и не сразу.

– Не буду скрывать, уль Владимир, обстановка не очень-то радующая, много дел, но я обещал… Простите, сколько времени, как вы думаете, потребует наша беседа?

– Уль Горгонерр, – сказал папа. – Это зависит от вас, но думаю, что заняло бы полчаса, и если вы примете нас сегодня вечером, в конце вашего рабочего дня…

– Ну что ж… давайте… пожалуй. – Как бы не до конца уверенно сказал уль Горгонерр, а я прямо весь напрягся. – Давайте так и поступим, – добавил он уже твердо. – Я жду вас в четверть седьмого, сам же покину квисто-рию в семь ровно.

Улыбка квистора – кинокадр.

Улыбка наша – тоже в этом духе.

…Мы вылетели с папой с таким расчетом, чтобы действительно побывать в магазине игрушек или хотя бы в игрушечном отделе, что мы и сделали. Я «купил» себе (чтобы не выдавать себя второй игрушкой на визите у квистора) превосходную модель звездолета, а также большого симпатичного политорского медведя (если вообще медведя) с длинным пышным хвостом. Этот медведь при нажатии ряда кнопок, спрятанных в шерсти, издавал разные звуки: от нежного урчания до грозного рычания. Была даже кнопка, когда медведь чихал, храпел и хныкал.

Пропуска на нас в проходной квистории были выписаны. Вооруженные охранники нам улыбались, однако (с миллионом извинений – правило!) позаглядывали в иллюминаторы звездолета и потискали медведя. Фотокамеру (обычную) проверили в темной комнате. Медведь при проверке «изобразил» всю гамму чувств, а когда чихнул – охранник, вскрикнув, уронил его и долго извинялся. Нас провели к квистору, и он встретил нас, обняв за плечи. Почти вся задняя, дальняя стенка его кабинета была занята стеллажом с книгами. Правее его, возле голой стены и рядом с выгнутыми наружу секциями длинного окна стоял огромный сейф. Стол квистора был возле стеллажа, и он сидел спиной к нему; взгляд его, таким образом, был направлен на дверь или на собеседника. Я подумал, если собеседник ему скучен, он может третьим глазом рассматривать корешки своих книг.

Квистор усадил нас в кресле перед собой и сказал многокрасочное «О!», увидев мои игрушки. Он знал, что я был почти «готовым» ученым, а игрушка-звездолет может понравиться даже ученому. А «медведя» я, возможно, «купил» в подарок. Для начала мой номер прошел успешно в том смысле, что никакого особого удивления у квистора не вызвал, скорее – умиление. И тут же я понял, как нам повезло с погодой: было прохладно после дождя, и окна кабинета были закрыты, а будь жара, и будь они открыты настежь, квистор перед уходом закрыл бы их сам, и тогда…

– Уважаемый квистор, – начал папа. – Начну сразу с дела. Я и ощущаю, и приблизительно знаю, какова обстановка на Политории. В строгом смысле вам не до нас. (Квистор изобразил активный возражающий жест.) Я же, как и говорил вам в волнующие минуты встречи и знакомства, обязан вскоре вернуться на Землю. Какова, по-вашему, форма отлета? Я имею в виду отнюдь не характер проводов, а именно форму отлета.

– Что же, я думаю, – сказал квистор, – здесь мудрить нечего. Уль Карпий совершит полет с вашим космопланом на борту до той точки, где мы счастливо встретились. Далее – «расстыковка». Или чуть позже, если вы убедитесь, что вашего топлива для возврата на Землю маловато.

– Отлично, – сказал папа. – Я вынужден напомнить: я не могу при «расстыковке» сообщить вам курс на Землю – это государственная тайна, а я, скажем так, – патриот Земли, как вы – патриот Политории. Здесь важны уточнения позиций, а не заверения в лучших намерениях, не так ли, квистор?

– О, разумеется! – сказал квистор.

Тут я, дав разговору развиться, крикнув «простите», подбежал к окну и, обернувшись, добавил:

– Красивая какая птица. Спряталась в ветках на дереве. Вот прелесть!

Квистор улыбнулся мне (тем более я продолжал быть с игрушками в руках), я стал к папе и квистору спиной, внимательно слушая разговор и рассматривая «птицу». Я решил подбавить еще жару и, держа медведя под мышкой, со звездолетом в поднятой руке, сделал пару кругов по кабинету, жужжа будто двигатель звездолета. Потом я пронесся совсем рядом с квистором со звездолетом в руках, на котором теперь верхом сидел медведь с пушистым хвостом. Я «совершил» мягкую посадку звездолета возле края оконного стекла, вернулся к столу без игрушек и с жаром сказал квистору, что мы с папой очень хотим оставить себе на память снимки: мы в кабинете квистора вместе с самим улем Горгонерром. Он сказал, конечно, снимайте, уль Митя, – какие разговоры. Я занялся съемкой с разных точек, а папа продолжал:

– Теперь о дате отлета. Наше время заканчивается через два-три дня, думаю, что решать наш отлет в спешке послезавтра неудобно вам и как-то даже грустновато для нас. Внутренне очень трудно вдруг сорваться сразу, хочется еще немного побыть вашими гостями.

– Ну, конечно! Конечно же! – воскликнул Горгонерр.

– Пап, передвинь кресло чуть-чуть сюда, для выразительности кадра! – сказал я.

Папа после кивка квистора сместился, и теперь получалось так, что квистор сидел ко мне под некоторым углом, глядя на папу, так что его глаза, и передние, и задний, меня не видели.

– Значит, – продолжал папа, а я отошел с камерой вплотную к окну, к кнопке на нем. – Значит, если мы решим сейчас, что наш вылет будет на третий день, не считая сегодняшнего, это вас устроит, уважаемый уль Горгонерр?

– О да, конечно, – сказал квистор, и пока они с папой рассуждали на предмет того, какое время удобнее для вылета, я непрерывно щелкал камерой, меняя точки, то отходя от окна, то возвращаясь к нему, и в какой-то момент пальцем у себя за спиной нажал кнопку и тут же (пауза – чуть больше нуля) отпустил ее. Быстрого поворота головы мне было достаточно, чтобы убедиться: ура, щелочка есть, как раз для мизинца, даже чуть меньше, лишь бы ветром, лишь бы холодком не потянуло, думал я, лишь бы квистор ничего-ничего не заметил, не почувствовал. Потом я, весело смеясь, и уже вновь с игрушкой, подбежал к папиному креслу, отдал камеру ему, попросил его снять меня с квистором и сказал квистору:

– А мы давайте беседовать, а? Ну, чтобы на снимках было все натурально.

– Охотно, – сказал квистор. – О чем же?

– Если вы помните, капитан уль Карпий подавал нам ваши сигналы, а мы их и не почувствовали: может, разная аппаратура, разные частоты, они до нас и не дошли.

– О, это верно, – сказал квистор, а я думал: «Только бы в щелку не задуло, только бы не задуло».

– Так не лучше ли решить эту проблему до отлета? – сказал я. – Вдруг возникнут технические сложности, устранимые только здесь. Папа сказал:

– Может быть, уль Горгонерр, технический аспект нашей связи следует обсудить с милой Пилли?

– Отличная мысль, – сказал квистор. Он поглядел на часы, готовый встать. – Пилли разумный ученый.

– Тогда все, – сказал папа, уловив жест Горгонерра. – Благодарим вас ото всей души за прием. – Горгонерр встал, выключая кнопку «кондишн».

– Все ясно, – сказал квистор, обнимая нас с папой за плечи и направляясь к выходу. – Утром на третий день или вечером на четвертый – звоните мне. – Он распахнул дверь в комнату секретаря, пропустил нас вперед, вышел сам, потом сам закрыл ключом дверь (мой вздох облегчения) и, кивнув секретарю, сказал – До завтра, уль Триф.

– Долгой жизни, уважаемые гости и уважаемый квистор.

Лифт, проходная (без всякого осмотра), сердечное прощание с квистором, он – в машину к своему шоферу и охране, мы – в свою. Обоюдное прощание, и мы разлетелись.

А я вздохнул, выдохнул еще раз с буквочками «уф-ф!» в голосе. Однако если щелка в окне так и останется, это еще не только не полдела, но, скажем, энная его часть: все упиралось не в количество, а в качество сложностей.

…Мы сидели за вечерним чаем в полном сборе: Пилли, Оли, Орик, Алург, папа и я. Были и гости. Два кулачных бойца: Эл-ти и Трэг. Позже появился Палиф – ученый по биополям и доктор Бамбус, главный врач клиники, куда попали два шпика после схватки с Олуни и Кальтутом. Бамбус, как это часто бывает в жизни, вполне оправдывал свое имя – это был единственный не только не высокий политор, но и толстенький; лицо у него было очень приятным.

Эл-ти сказал:

– На этом участке энергосектора с двенадцати ночи будет главным Ли-гар, второй – уйдет вместе с Ли-гаром ровно в два ночи, и они «улетят» к а, Тулу. Это риск, но вариантов нет.

– Почему именно в два часа ночи? – спросил Бамбус.

– Видите ли, – сказал Трэг. – По просьбе уля Орика мы два дня следили за небом над Тарнфилом. Летают круглые сутки, и ночью тоже, но с часу до трех – машин меньше всего.

– Над квисторией они есть всегда, – сказал Палиф. – Она, точнее.

– Да, – сказал Эл-ти, – летает по большому кругу, наверняка снабженная сильной оптикой. Летит она не быстро, и если ровно в два будет ясно, что нужное окно в пределах ее видимости, – придется подождать несколько десятков секунд.

Вздохнув, Орик сказал:

– Словом, одна машина в воздухе будет точно, плюс пролетающие. И конечно, есть своя вероятная несинхронность в комбинации: положение дежурной машины в воздухе и точки нахождения охраны в саду; их, как выяснил Трэг, по кругу ходит трое, причем один и двое ходят навстречу доуг другу. Так что идеал, это когда и дежурная машина, и встреча трех охранников внизу в своем положении относительно окна квистора (то есть с другой стороны от него) совпадут. Но чудес, как и ничего идеального, не бывает. И огромная помеха – внешняя охрана квистории. Они ходят и перед оградой.

– Главная проблема, – сказала Пилли. – Все сделать сегодня. Иначе, как мы организуем повторное «затемнение» квистории и всего сектора?

Вдруг молчавший папа сказал:

– По-моему, здесь не обойтись без моро. Ночью моро бесшумно занимают позицию вокруг дворца. Гаснет свет, и, считайте, внешней охраны нет, им крышка. Нет через минуту и внутренней охраны: решетка высока, а потому без сигнализации и уже не под током. Остается машина-дежурный с мощной фарой и вооруженными политорами. Но только она одна!

– Спасибо, уль Владимир! – Орик вскочил и с коммуникатором исчез на балконе. – У нас еще минимум шесть часов!

В наступившем молчании Оли вдруг сказала такое, от чего я побледнел, покраснел, потом захохотал, а за мною и все остальные. Полуехидно она улыбнулась и «выстрелила»:

– Уль Митя, я ни разу не слышала, чтобы вслух вы или ваш папа произнесли нам то главное, без чего невозможно что-либо сделать, – выполнено: приоткрыть незаметно ма-аленькую щелочку в окне квистора.

– Да, действительно! – сказал я. – Вот умница я – ничего вам не сообщил! Вот это номер! Со щелочкой все в порядке!

– Странно, – сказала Пилли. – Сколь многообразна логика у женщин, о которой политоры-мужчины говорят, что ее вообще нет. Я, в отличие от Оли, именно потому, что разговор начался, решила, что с этим все в порядке. Говорить Мите следовало только о неудаче со щелью, и это бы он не забыл.

– Мне несколько стыдно перед Малигатом, – сказал вернувшийся Орик, – это же не игрушки с теми классными кулачными бойцами, здесь, возможно, сработает огнестрельное оружие… нет, это слишком серьезная просьба, хотя Малигат и не отказал бы мне. Я позвонил моему тренеру Ки-олу, с его слов среди наших кулачных бойцов больше цирковых артистов, чем я думал. Сочетание их качеств кулачных бойцов и циркачей скомпенсирует нам отсутствие моро. Квистория окружена чуть отдаленными кустами, и я думаю, когда вырубят свет…

– Придется решить и вопрос о прицельной стрельбе издалека, если подоспеет сверху дежурная машина, – сказал Палиф.

– Как это подоспеет? В темноте? – спросил доктор Бамбус.