Текст книги "Где ты, маленький "Птиль""

Автор книги: Сергей Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Я слушал Пилли какой-то подавленный, по сути дела это была исповедь, жалоба на невозможность помочь геллам.

– Вон, летит Алург! – вдруг весело крикнула Пилли.

Алург подлетел к нам и опустился на землю с неожиданно веселым и счастливым лицом. Он сразу же обнял папу и положил на секунду голову ему на грудь. По цепочке Орик – а, Тул он слышал, вероятно, и о папиных идеях, и о сигнализаторе.

– Я улыбаюсь сейчас не только потому, что вижу вас, уль Владимир, – сказал Алург, – но и потому еще, что чувства мои очень обострены, и, пока я летел к вам от моро, от Тульпагана, что-то подсказывало мне, что меня ждет какое-то приятное известие. Или я неправ?

– Алург, – сказал папа. – Я думаю, то, что скажет вам уль Орик, вас обрадует. Только не прыгайте в море!

– Что?! – Алург даже побледнел.

– Я нашел один передатчик главной машины, – спокойно сказал Орик. – Целая цепь – в наших руках. Познакомьтесь, Алург, эту девушку зовут Пилли, а та, вдалеке, Оли, моя дочь.

Алурга трясло, но он вежливо поклонился Пилли и сказал:

– Да, Алург, гелл, приветствует вас, вы, я чувствую, хозяйка очага, и здесь пахнет, как на богатейших кухнях Политории, но я не в силах разделить с вами трапезу, я хочу немедленно, понимаете, немедленно лететь к этой зарытой дряни и зубами, и ногтями распотрошить ее.

Пилли погладила его крылья и мягко как-то сказала: – Я не отпущу вас, Алург. Постарайтесь успокоиться. Поешьте. Пища вам не повредит. Место, к тому же, знает только Орик, и сигнализатор поиска у уля Владимира. Успокойтесь!

Я видел, как Алург заскрежетал зубами, но сдержался, вежливо поклонился Пилли и сказал:

– Даже час-полтора мне трудно, очень трудно будет думать, что мои собратья, которые со мной рядом, еще долгое это время не будут испытывать то, что испытываю из геллов один я.

Алург вдруг резко взмыл в воздух и две-три минуты мощно кружил по лагуне над морем. Его черные, обтянутые тонкой материей, потные от жары крылья поблескивали на солнце.

…Благодаря Пилли и сдержанности мужчин обед не выглядел торопливым, но, конечно же, ощущалась особая атмосфера: скорее к передатчику! Может быть, спокойнее других выглядел Алург, потому что сильнее всех рвался к «отростку» этой дикой машины, а потому и упорнее сдерживался.

Орик сказал:

– Наша задача не просто его уничтожить. Ближе к ночи я созвонюсь с квистором. Я сам открою ему место гибели передатчика, вы поймете, почему это правильно, потом. Алург, вы должны подготовить геллов, ушедших с рудника, к тому, что их ожидает.

Алург энергично закивал.

– Найдя место передатчика, – продолжал Орик, – я задумался: как именно его ликвидировать. И понял: как угодно, но только скорее! Скорее потому, что, раз нет связи с рудником, здесь обязательно появятся специалисты квистора, даже если я его не предупрежу, но нам важно, чтобы здесь прежде всего появились специалисты именно по посредникам машины, и чем скорее, тем лучше.

…Вскоре мы взлетели. Все. Кроме бедного Сириуса, который во время обеда отдал предпочтение именно Алургу. Тот Сириуса не боялся, даже не спросил, что это за кольво, просто нежно гладил его по спине и чесал за ушками.

8

Мы летели над лесом не резко, но постепенно удаляясь от моря, и, хотя, по словам Орика, рудник был от моря тоже в нескольких километрах, – в итоге мы его оставили слева, и я его не видел.

– Как выглядит место, где он зарыт? – спросил Алург.

– Это довольно обширная поляна.

– Значит, геллы могут даже присутствовать?

– Да, если вы считаете это правильным.

– Безусловно, – сказал Алург. – Они должны видеть.

Орик связался с лидером отряда повстанцев.

– Привет, – сказал он. – Я лечу вырвать гниющее дерево. Если твои быстроногие ребята хотят это увидеть, пусть через пять минут мчатся ко мне. От тебя – это курс строго на юго-восток, большая поляна. Я жду именно их. Саму причину им не сообщай. Я жду. Примета – три дерева с голубыми кронами.

Я посмотрел на Алурга. Скулы его были напряжены, глаза закрыты.

– Не исключен вариант устройства такой жесткий, – сказала Пилли, – что без лазера не обойтись.

– Вполне возможно, – сказал папа. – Они у нас с собой.

– Я полагаю, – сказал Орик, – что «гости», которые скорее всего сюда пожалуют, будут заниматься не ремонтом, а сменят старый передатчик на новый.

– Эта поляна, да? – спросила Пилли.

– Да, – сказал Орик, и мы начали снижаться к краю поляны. Мы сели и вылезли из машин. Я видел, как глаза Алурга рыскали по поляне. Было жарко, все отправились в тень и прилегли под деревьями, прямо на мягкой траве.

Прошло, должно быть, еще минут пять, даже больше. Только птицы посвистывали в полной тишине. И тут внезапно что-то произошло в воздухе. Сначала я услышал довольно тихий, а после – мощный, приближающийся шум. Почему-то для меня он был сам по себе, будто мы ничего и не ждали, и я даже напрягся и буквально обомлел, когда увидел над вершинами деревьев на противоположной стороне поляны тучу огромных птиц – черные, серые, синие, голубые, темно-красные: это летели геллы. Сотня геллов, две… Было ощущение, что весь воздух впереди нас колыхался, раскачивался. Геллы летели молча. Они опустились на дальнем краю поляны и медленно направились к нам. Мы тронулись им навстречу: Орик, Алург, Ир-фа, папа и я. Пилли и Оли остались, они подошли к нам позже. Наша пятерка подошла к геллам, они – к нам, и мы остановились. Алург вышел чуть вперед и поднял руку, как бы призывая геллов к тишине, хотя все они молчали.

Алург сказал:

– Геллы! Меня зовут Алург. Может быть, кто-то из вас слышал обо мне. (По рядам геллов пробежал легкий шепот.) Я – обычный гелл, – продолжал Алург. – Я отличаюсь от вас только тем, – но главным, – что я не подвержен влиянию биополя машины. (Опять волна шепота.) То, что сделал со мной один врач, он не может сделать со всеми нами – нас много. Исходя из положения в стране, я надеюсь, что вы наверняка выполните мою настоятельную просьбу: не говорить о том, что сейчас здесь произойдет. Кое-кто об этом узнает, знает и лидер вашего отряда. Остальные в отряде узнают обо всем лишь с его разрешения. Слушайте, геллы. Вот эти двое – уль Владимир и уль Митя – не политоры, они с далекой планеты Земля, где нет рабства, произвола и войн. Скорее всего многие из вас видели их по стереовизору. (Громкая волна шепота.) Скоро они улетят домой, и мы должны им помочь. Но за короткое время, что они здесь, на Политории, они сделали очень много для нас. Уль Владимир определил, и надеюсь, верно, где находится машина против геллов. Но главное – с помощью его аппарата уль Орик обнаружил место, где хранится один из передатчиков энергии главной машины. (Мощная волна шепота.) Я призываю вас к полному спокойствию, геллы! Полному! Я летел сюда с юга по поручению а, Тула, чтобы разъяснить вам ваши задачи, если вы останетесь в отряде. Теперь моя задача другая: я хочу, чтобы вы присутствовали при уничтожении передатчика. (Взрыв шепота.) Тихо, геллы! И я хочу, чтобы вы заранее знали, что будет происходить с вами, когда передатчик будет ликвидирован. С вами произойдет то, что произошло со мной, – возвращение к вам всех, всех ваших чувств. По вам пройдет новая, удивительная, по-своему, страшная в первые минуты волна. Вы обязаны, геллы, с ней справиться! Полностью это вряд ли получится, но вы обязаны проявить сдержанность. Готовы ли вы к этому, геллы?!

И геллы крикнули:

– Да!!!

– Я надеюсь на вас и верю! – сказал Алург. – Приступим.

Я бросился к машинам и приволок затесанные колья, которые мы подготовили в лагере. Орик вынул из кармана наш сигнализатор и, включив шкалу биополя, уверенно направился к точке, которую он и так знал. Толпа геллов и мы молча следовали за ним. Наконец Орик остановился и, взяв кол поменьше, очертил круг.

Семеро геллов взяли в руки колья и молча приступили к работе. Вскоре очерченный Ориком круг лишился травы, верхнего покрова земли, и геллы продолжали рыть дальше, а другие прямо ладонями и какими-то большими жесткими листьями начали выбрасывать землю за пределы растущей в глубину ямы. То, что без единого слова геллы взяли в руки колья, а мы им беспрекословно уступили, было абсолютно верным – это было их право. Яма углубилась уже на метр, только жара и тишина были кругом, даже птиц я не слышал; передатчик не появлялся.

Я знал, что Орик не ошибся, знал, что наш сигнализатор был не очень-то чутким инструментом в этих особых условиях, но он обнаруживал центр излучения достаточно верно, и вряд ли Орик ошибся в показаниях риски шкалы, но очень не хотелось думать, что начнется некоторая растерянность, если на глубине в два-три метра передатчик обнаружен не будет и станет неясно: рыть ли глубже или, наоборот, расширять яму.

Момент этот близился, головы геллов были в яме уже чуть ниже ее краев, а саму яму окружал вал выброшенной наружу земли, и тут двое геллов одновременно вскрикнули, из ямы раздались громкие голоса:

– Нашли! Нашли! Вот она!

Алург как-то очень резко призвал всех к полному порядку и тишине, она восстановилась моментально, и через несколько минут трое геллов «выпорхнули» из ямы, держа в руках нечто тяжелое и напоминающее снаряд. Папа, пожалуй, оказался прав относительно того, как передатчик попадал в землю. Один из геллов взобрался на вал земли вокруг ямы и высоко, так, чтобы «снаряд» видели все, поднял его над головой.

Ни возгласов, ни криков – стояла мертвая тишина.

И в этот момент меня буквально пробуравила острая такая мысль: неужели геллы не чувствуют, не переживают того, что должно сейчас произойти? Не напряжены, не волнуются. Вероятно, нет, раз «снаряд» пока цел и «работает» против геллов его «поле». И все-таки если геллы сейчас были спокойны, мне это казалось невероятным.

– Геллы, – сказал Алург. – Заровняем яму.

Буквально за несколько минут его приказание было исполнено. «Снаряд» положили в круг обнаженной земли, а мы и геллы окружили его плотной толпой.

Алург сказал, показав рукой на меня и папу:

– У наших друзей есть два лазера – лучший способ разрушить передатчик. Я считаю, что полное право на это имеет наш друг уль Владимир и любой из геллов.

– Пусть этим геллом будешь ты, Алург! – сказал один гелл.

– Нет, – сказал Алург. – Я свободен от этого мерзкого поля. Пусть кто-то один из вас. Так будет справедливо.

Волна голосов пробежала по кругу, и руки геллов вытолкнули вперед молодого, совсем белокурого гелла.

– Меня зовут Латиф, – смущенно сказал он.

– Иди ты, ладно? – шепнул мне папа.

– Ни за что! – твердо сказал я. – Только ты!

Я передал ему мой лазер, и папа присоединился к Латифу.

пределах бездействия этого устройства и цепи, в которую он входит. Расположение ее и ширина точно нам неизвестны, но есть надежда, что мы обезвредим весь канал надолго. А другие лучи действуют, учтите это. Готовы ли вы?

Ему никто не ответил – геллы были готовы.

– Уль Владимир и Латиф, – сказал Алург. – Пора! Я услышал, как папа спросил у Латифа:

– Умеешь ли ты пользоваться этой штукой? – и показал на лазер. Латиф отрицательно покачал головой. Папа объяснил ему особость лазера.

Латиф кивнул, взяв его у папы.

Потом они встали в метре от «снаряда», каждый со своего конца, папа поднял руку, опустил ее и сказал Латифу:

– Начали.

Два луча медленно пересекли тело снаряда и, постояв секунду, папа и Латиф вернулись к остальным.

– Распался на три части, как миленький, – прошептал папа.

Мне показалось, что дальнейшая тишина была еще тише, чем до этого момента. Какая-то сверхтишина, и я не знаю, сколько она длилась.

Потом вдруг раздались короткие вскрики, несколько геллов громко рассмеялись, другие – более сдержанно, двое из них возле меня (я видел), склонив головы, заплакали, потом разрыдались, но, вцепившись друг в друга, затихли. Послышались разговоры, один гелл запел, потом еще несколько, к их голосам вдруг снова присоединились приглушенные рыдания. Двое молодых геллов вскочили и стали бороться, потом продолжали это делать, взлетев в воздух, хохоча и что-то нервно выкрикивая. Кольцо геллов начало распадаться, некоторые медленно побрели по поляне, шатаясь, некоторые взлетели и, смеясь, носились кругами; по-прежнему звучала песня, раздались какие-то выкрики и стихли (я уловил имя Горгонерра). Один гелл плакал лежа, он плакал тихо, вцепившись зубами в траву, и так же тихо колотил по траве сжатыми кулаками.

Алург ни во что не вмешивался. Через несколько минут вся эта мешанина звуков кончилась, сменившись ровным гулом голосов. А потом… один из геллов поднял папу и меня с травы и, обняв каждого из нас и прижав лицо к моей и его груди, отошел. И то же самое начали делать все остальные геллы, не торопясь и молча. Это продолжалось минут десять, и все эти десять минут, чувствуя на себе мощные руки геллов, их лица на моей груди, касаясь и х крыльев, я готов был разреветься, как маленький, но каким-то чудом сдержался.

– Летим в отряд! – крикнул Алург. Геллы что-то закричали и взмыли в воздух.

– Вечером я у вас! – крикнул нам Алург, снижаясь.

– Обязательно! – крикнул Орик, и мы стали махать геллам руками, а они – нам, оборачиваясь и улетая. Вскоре шум их крыльев затих, а сами они скрылись за вершинами деревьев.

– Вот и все, – помолчав, сказал Орик.

Не знаю уж для чего, но папа ногой забросал пучками травы поверхность ямы, а подошедшие Оли и Пилли помогли ему.

…Обратно мы полетели, сразу взяв курс к морю, и, долетев до побережья, свернули налево, к нашей речке. Только Орик и Пилли, резко увеличив скорость, «уплыли» далеко в море, а потом догнали нас, почти уже у лагеря, сказав, что все три куска передатчика – хвала небу! – ушли на дно морское.

В лагере мы некоторое время бродили как неприкаянные, было ощущение какой-то общей тихой радости и подавленности одновременно. Мне казалось, вот я на Земле, Новый год, елка, елка кончилась, а гости разошлись – что-то похожее.

Потом Орик плотно «приклеился» к большому коммуникатору.

Он связался с а, Тулом на южном берегу и попросил у него разрешения задержать Алурга на пару дней. После коротко и спокойно сообщил а, Тулу о только что произошедшем. Потом добавил, что если у а, Тула есть такая возможность, следует, отклоняясь от линии Селим – Кру – Тарнфил, смещаться все же в сторону Тарнфила и сообщить об этом Орику, для Алурга. – Поговори с соседями о читателях газет и видеозрителях, – добавил он, они попрощались, и Орик сказал, что все будет много хуже, если в нужный момент не взять в свои руки редакции газет и видеоцентры. Тут же он связался с Рольтом. Тот спросил Орика, куда он делся, а Орик ответил, что был кое-чем занят.

– А как у тебя дела? – спросил он у Рольта.

– Нормально, с теми я встретился. Все хорошо. Более того, была и еще одна такая встреча. Теперь дружим втроем – прямо любовь, да и только, – сказал Рольт. – А у тебя как?

– Ты можешь навестить нас вечерком?

– К концу ужина. Оставьте нам жареной рыбки, ладно?

– Ладно. И птички, – сказал Орик, и они распрощались. Сразу же Орик связался и с отрядом, куда улетели геллы.

– Слушай, – сказал он. – Твой главный летун далеко? Как вообще дела?

– Обнимаю тебя! Это уже другие политоры, такие, как надо!

– Да, – сказал Алург.

– Как там ваши? Вы узнали меня?

– Конечно, – сказал Алург. – Был по дороге какой-то невообразимый взрыв… всякого, многое ведь накопилось.

– Скажите мне, – продолжил Орик. – Вы лично умеете управлять винтокрылом или любым некосмическим аппаратом?

– Да, приходилось, – сказал Алург.

– Вот и отлично. А то бы пришлось искать кого-то среди ваших товарищей. Ждем вас к ужину. Если будете запаздывать, я зажгу фары машины и направлю в небо.

– Спасибо, я надеюсь успеть до конца ужина.

– Ждем, – сказал Орик, прощаясь.

– А я-то вам чем не нравлюсь? – улыбаясь, спросил Ир-фа. – Я умею водить даже космические корабли. Честное слово!

– Милый Ир-фа, – сказал, рассмеявшись, Орик. – Если бы этот винтокрыл сел у леса, а не на поляне в центре, я бы с радостью доверил его вам. По ситуации, предполагаемой мною, мне понадобится именно гелл.

Он снова набрал какой-то номер на большом коммуникаторе и, как я понял, заговорил с главным в отряде, где был Алург.

– Совсем забыл, – сказал Орик. – Мне нужно, чтобы за час до рассвета ты и еще с десяток твоих молодцов оказались возле того места, где я сегодня собирал целебные травки. Кто-нибудь из недавно прилетевших пусть покажет дорогу. Ты можешь? Всё.

Тут же Орик снова соединился с Рольтом.

– Слушай, в вашей семье есть фотолюбители? А?.. Так я и думал. Я нашел тут крупную витую раковину. Я же архитектор, ну и хотел бы разглядеть ее внутренние перекрытия. У вас есть пара специальных пленок. Ждем.

Оли шепнула мне, вставая:

– Пойдем к морю, а? Начинает темнеть, вдруг оно засветится, это не каждый день бывает.

Мы тихо побрели к морю. Проходя мимо нашей с папой палатки, Оли юркнула туда, и дальше мы уже шли втроем, с Сириусом. Возле самой воды лагуны мы присели и молчали какое-то время. Потом Оли сказала, опершись своим плечом на мое:

– Глупо звучит: «Я надеюсь, что вы улетите». Я не думаю, что вам это удастся без опасных помех. Но ведь улетите же? Я молчал.

– Как тебе кажется, – спросила Оли. – Это не очень большая жертва с твоей стороны – подарить мне, улетая, Сириуса?

Какая-то ноющая волна пробежала по мне, прокатилась, тройная какая-то: я вдруг ощутил, что никогда не увижу Политорию, снова почувствовал, что ни разу больше не буду вот так вот запросто сидеть на берегу моря с Оли и никогда…

– Конечно, – сказал я, помолчав. – Обязательно.

Она обняла меня рукой за шею, совершенно не думая о том, что, возможно, со стороны лагеря мы хорошо видны. Начало темнеть, и, действительно, вода в лагуне стала слабо светиться; Оли «брызнула» полной ладошкой воды прямо в небо: взлетели и рассыпались в темнеющем воздухе маленькие фосфоресцирующие сине-зеленые искорки. Я сделал то же самое. А потом и Сириус, на свой кошачий манер, конечно.

Внезапно с моря из-за рифа нас ослепил луч прожектора. Это был Рольт со своей подлодкой. Вскоре катер на воздушной подушке причалил чуть левее нас, «залез» на берег, и из него выскочили Рольт и Ки-лан. Пожелав нам с Оли чего-то очень доброго, они тут же направились к палаткам, и одновременно раздался голос Пилли:

– У-у-жи-нать!

Я встал с песка и протянул руку Оли.

– Нет, – сказала она. – Подними меня двумя руками. Я протянул вторую.

– Нет, не так, – сказала она. – Не за руки.

Я склонился к ней, неловко обнял ее, поднял на ноги, и внезапно и коротко мы поцеловались. Когда мы медленно подошли к костру, с неба уже спускался Алург. Его познакомили с Рольтом и Ки-ланом, и все сели ужинать. Ужинали, не говоря о делах – запрет Пилли, но когда был подан чай, Пилли и сама сняла его. Алург «вырвался» вперед сразу же. Отмена запрета показала, как он взволнован.

– За минуту до моего вылета главный соседнего отряда связался с нашим. Некоторые геллы после взрыва на шахте улетели к нему. Так вот, эти геллы тоже испытали то, что пережили наши. Их главный долго не понимал, в чем дело, и сами геллы тоже. Я плохо сделал, что не предупредил их. Ясно теперь, как широка полоса свободного поля!

– Да. Отлично! – сказал Орик. – Алург, капитан Рольт не знает, о чем мы говорим.

И Алург рассказал Рольту все, что касалось частичного освобождения геллов. Рольт и Ки-лан встали и долго трясли руки Орика, папы и Алурга.

– Алург, – сказал Орик. – Я говорил с а, Тулом, он уступает мне вас на пару дней. Вы не против?

– Что вы, уль Орик. Уверен, я нужен вам не для пустяков. После чая Орик устроился возле большого передатчика.

– Да, Рольт, – сказал он. – Удалось ли вам выполнить мою просьбу? С пленками?

– Удалось, Орик. Держите две. Специальные. Если, скажем, снять фотоаппарат, будут видны все его кишочки.

– Спасибо, огромное спасибо! – сказал Орик и стал налаживать связь с квистором. Квистория не ответила, но к домашнему аппарату подошел сам Горгонерр. Они обменялись традиционными приветствиями, и Орик сказал:

– Дорогой квистор! Простите, что я беспокою вас дома…

– О, ерунда, уль Орик! Что-нибудь случилось?!

– Да, – сказал Орик. – Да. Отложим в сторону разговоры об отдыхе гостей, с этим все в порядке, мы на северном берегу. Дела у меня к вам два. Сначала – главное. Никто из промышленных кругов не побеспокоил вас разговором о руднике Корин? Судя по карте – это именно он.

– Нет, уль Орик, нет. Что же случилось?!

– Словом, вам не сообщали, что он молчит, если, конечно, туда звонили?

– Я абсолютно не в курсе дела!

– Рудник Корин и должен, увы, молчать, – сказал Орик. – Мы встали лагерем далеко от него, километрах в тридцати. Я обследовал окрестности – места дикие. Я пролетал над рудником, и он меня насторожил полным отсутствием жизни. Я спустился в поселок. Никого. Пусто. Потом мне попалось несколько убитых политоров, по виду – из управляющего состава. Один из них был жив, но умирал. Он успел сообщить мне, что геллы взбесились. Представляете?! Перебили всех надзирателей и вместе с остальными политорами ушли в леса. Уходя, они взорвали шахту. Всё. Вы понимаете, уль Горгонерр, что это значит?

– Догадываюсь, – мрачно сказал Горгонерр.

– Передатчик машины в этом районе разладился, и геллы ушли из-под контроля.

– Это плохо. Это очень плохо, уль Орик, – подавленным голосом произнес Горгонерр. – Сразу же после разговора с вами я свяжусь с кем надо. А вы меня несколько удивили и, пожалуй, обрадовали, уль Орик.

– Не понимаю, – сказал Орик.

– Видите ли, – сказал Горгонерр, – если я верно помню, вы вообще выступали против воздействия на геллов биополем.

– Да, вы правы, дорогой квистор. Но я не вижу здесь связи.

– Теперь я не понимаю вас. Объяснитесь, пожалуйста.

– Да, я против машины. Я доказал это на дебатах. Но это не значит, что я призывал к разрушению ее, я призывал к отказу от нее. Такого решения принято не было. Если бы я скрыл от вас то, что узнал, я бы в известном смысле уже совершил определенное действие, а не дебатировал.

– Я рад, – сказал квистор, – что услышал от вас это. Передатчик следует заменить. Я займусь этим немедленно. Срочно!

– После столь неприятной вам новости, – сказал Орик, – не очень-то ловко говорить о другом, но я…

– Я слушаю вас, – сказал квистор.

– Видите ли, то, что я скажу, – это результат разговора со мной наших гостей, землян. Подходит к концу оговоренный ими и вами срок их пребывания на Политории, и уль Владимир просит через меня свидания с вами по этому поводу. В ближайшие же дни.

– Как это неудачно, – с некоторой наигранной горечью сказал квистор. – У меня достаточно заполненные дни.

– Я понимаю, – сказал Орик, – но все же у вас нет оснований отказываться от своего обещания.

– Конечно, конечно, – сказал квистор быстро.

– К тому же, – продолжал Орик, – уль Владимир просил передать, что просит вас о короткой беседе.

– Хорошо. Я приму их, – сказал квистор. – Благодарю вас за ценную и своевременную информацию. Долгой жизни. На этом разговор закончился. Орик сказал:

– Сегодняшней же ночью, за час до рассвета, люди из ближнего отряда придут к поляне, туда, где мы были, и мы – тоже придем. Я почти уверен, что уже ночью из Тарнфила вылетят ученые, чтобы заменить передатчик. Если этого не случится, надо будет оставить наблюдателя. Они вряд ли будут швырять передатчик сверху, им же важно знать, что произошло.

– Какую роль вы отводите мне, уль Орик? – спросил Алург.

– Вопрос в том, где они оставят винтокрыл… или на чем там они прилетят. Если на краю поляны, у леса, тогда, дорогой Ир-фа, сесть в винтокрыл и улететь могли бы и вы. Если же они сядут близко к середине, от леса следует не идти к винтокрылу – это рискованно, – а тихо лететь, как Алург. Вот и все. Мне придется остаться в лесу: если это даже ученые, которых не знаю я, но знающие меня – мне раскрываться не стоит, рано. Конечно, если они вообще улетят обратно. А я в этом не уверен.

– Орик, – сказал папа. – Вы попросили а, Тула о задержке Алурга. Не связываете ли вы Алурга и наш визит с Митей к квистору в Тарнфиле?

– Абсолютно точно, – сказал твердо Орик. – Если, конечно, Алург согласится…

– Я соглашусь, – сказал Алург. – Вряд ли вы, уль Орик, поручите мне что-либо не стоящее.

– Кстати, мы с Ки-ланом готовы вместе с вами ночью побывать на поляне, – сказал Рольт. – Ночевать вернемся на подлодку, а за час до рассвета будем в вашем лагере. Идет?