Текст книги "История Византии. Том III"

Автор книги: Сергей Сказкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Попытка, предпринятая во время гражданской войны 1342—1347 гг. торгово-предпринимательскими кругами Фессалоники (поддержанными той незначительной частью феодальной верхушки, которая и в XIV в. была связана главным образомс централизованной формой эксплуатации), вырвать управление городом из рук крупной землевладельческой знати окончилась неудачей; центральная власть не оказала Фессалонике должной поддержки, а иноземные войска турок и сербов изолировали ее от других областей и городов страны (см. стр. 140—154).

Константинопольские торгово-ремесленные корпорации, стесняемые мелочной и крайне консервативной регламентацией, а также экономической политикой византийского правительства, диктуемой интересами крупных феодалов, не выдерживали конкуренции итальянского купечества; некоторые из них, очевидно, распались (в первую очередь это должно было коснуться корпораций,

ведавших обработкой шелка и продажей шелковых тканей и одежд), некоторые очень ослабли¹⁴. По-видимому, сильно подорвана была корпоративная организация ремесла и торговли также в провинциальных городах, хотя некоторые корпорации, например в Фессалонике, существовали и в

XIII—XIV вв.

¹⁵

Глиняная поливная чаша с изображением соколиной охоты. Государственный Эрмитаж. XIII в.

Ослабление корпоративной организации ремесла и торговли являлось признаком слабости византийских городов в последние века существования Византии. В то время как на Западе разложение цехового строя было связано с переходом к новой, высшей ступени организации производства и его гибель происходила в острой борьбе с раннекапиталистическим предпринимательством, в Византии корпоративное устройство стало разлагаться, когда внутри страны еще не появилось условий для развития нецехового ремесла и торговли.

Товарное производство Византии обнаружило свою слабость уже на первых этапах конкуренции с Западом и не выдержало ее. Уровень ремесленной техники стал постепенно снижаться.

Экономические позиции итальянских купцов после восстановления Византийской империи не только не были поколеблены, но даже упрочились. Правда, союз, заключенный Михаилом Палеологом с Генуей для отвоевания Константинополя, повлек весьма существенное ущемление интересов венецианцев как в самой столице, так и в других владениях империи. Однако их первенствующее положение в византийской торговле немедленно заняли генуэзцы, которым были предоставлены еще более широкие привилегии, чем те, какими прежде пользовались венецианцы. Генуэзские купцы получили полную свободу беспошлинной торговли во всех подвластных империи землях. Генуэзская республика добилась разрешения иметь свои кварталы в наиболее значительных торговых центрах империи: в Константинополе, Фессалонике, Смирне, Адрамиттии, Ани, на островах Крите, Эвбее, Лесбосе, Хиосе. В 1290 г. в Константинополе возникла колония каталонцев, причемкаталонские купцы получили право свободной торговли в империи. В 1320 г. Андроник II снизил пошлины для испанских купцов с 3 до 2%, т. е. предоставил им такие льготы, какими обладали пизанцы, флорентийцы, провансальцы, анконцы и сицилийцы. В 1322 г. он возобновил старые привилегии дубровчан, а в 1324 г.– венецианцев. Венеции было дано также право продавать в империи, кроме столицы, хлеб Причерноморья. Через 7 лет договор с венецианцами был продлен Андроником III, который заключил торговое соглашение и с нарбоннскими купцами, установив для них пошлину в 4%.

В то же время торговые привилегии византийским городам (например привилегии Монемвасии, дарованные в 1332 г.) были редким исключением.

Почти весь XIV век проходит под знаком явного господства в экономической жизни Константинополя Генуэзской республики, положение которой особенно окрепло после того, как Михаил Палеолог уступил ей Галату¹⁶. Превратив этот пригород Константинополя в мощную крепость и крупный порт, Генуя, пользуясь предоставленным ей правом беспошлинного плавания в Черном море, а также запретом (хотя и кратковременным) проходитьв него всем другим итальянским судам, кроме судов дружественных империи пизанцев, поставила под свой контроль всю ввозную торговлю на Черном море и проливах. Черноморские порты, которые именно в это время, в связи с переходом последних остатков основанных крестоносцами сирийских государств под власть египетского султана и усилившимся наступлением турок в Малой Азии, стали приобретать особенно важное значение, почти целиком попали в руки итальянского купечества. Основание гэнуэзских, а затем и венецианских колоний на берегах Азовского и Черного морей (в Тане и Каффе) сделало их господами всей северочерноморской торговли.

Постепенно генуэзцы, па свидетельству Никифора Григоры, «завладели благосостоянием византийцев и почти всем доходом, поступающим с моря». Их закрепление в Галате привело к резкому падению торгового значения самого Константинополя. По данным того же историка, таможенные доходы Галаты достигали в середине XIV в. 200 тысяч золотых, в то время как византийское правительство с трудом получалоот аналогичных сборов в столице 30 тысяч золотых¹⁷. К середине XIV в. Галата, достигнув прочного экономического и политического положения, превратилась как бы в государство в государстве.

Во главе ее стоял подеста, который назначался из Генуи. Его власть распространялась на всех живших в Византии гэнуэзских граждан. При нем имелось особое торговое ведомство, следившее за соблюдением таможенных правил.

Опираясь на Галату, генуэзцы стремились полностью вытеснить Византию с торговых морских путей. «Задумали они не малое, – писал Иоанн VI Кантакузин в своих мемуарах, – они желали властвовать на море и не позволяли византийцам плавать на кораблях, как будто море принадлежит только

им»

¹⁸

.

Развитие ремесленного производства в городах Западной Европы и крепнувшая мощь итальянских республик, через которые осуществлялась в основном торговля между Востоком и Западом и которые с 1204 г. стали главными посредниками и в средиземноморской торговле, подавляли византийскую экономику. Византия не только сократила до минимума вывоз за границу продукции своего ремесленного производства, но даже внутри страны изделия византийского ремесла стали уступать место иноземным товарам. Продукция европейского текстильного производства, в особенности фландрские сукна и венецианские шелковые ткани, вытесняла с рынка более дорогие византийские ткани.

Никифор Григора писал, что предпочтение греков носить не свою, а иностранную одежду, доходило в столице до смешного: на улицах невозможно было отличить византийца от иностранца

¹⁹

.

Постепенно венецианские и генуэзские купцыприбрали к рукам торговлю в Византии даже, продовольствием. Те усилия, которые византийское правительство время от времени предпринимало, чтобы выправить создавшееся положение, оказывались безуспешными. Когда Иоанн Кантакузин попытался частично восстановить византийский флот и таможенные ограничения, генуэзцы сожгли строившиеся на верфях Золотого Рога корабли (см. гл. 9). Попытка Иоанна V защитить интересы местных торговцев и воспрепятствовать хотя бы розничной торговле венецианцев натолкнулась на упорное противодействие со стороны Венеции²⁰. Современник событий Никифор Григора вынужден был констатировать, что экономическая мощь латинян непрерывно росла, а греки становились все слабее²¹.

Большую роль в укреплении позиций итальянских купцов в Византии и успешной конкуренции с византийским купечеством играло их организационное превосходство, гибкие формы торговых товариществ и кредитных ассоциаций. Потребности венецианской и генуэзской морской торговли, связанной с оптовой продажей и закупкой товаров, побудили итальянских купцов еще в XII в. приступить к созданию кредитных ассоциаций. Это позволило им избавиться от засилья ростовщиков, устанавливать правильные курсы многочисленных видов находившихся в обращении монет Востока и Запада, производить торговые операции в более короткие сроки и с большими удобствами и долей прибыли. Торговые компании византийцев, существовавшие в Константинополе в ХV в., насколько об этом можно судить по данным книги счетов венецианского купца Джакомо Бадоэра, были значительно слабее венецианских и гэнуэзских. Эти компании занимались мелкой внутренней оптовой и розничной торговлей; оборот византийских банков столицы уступал обороту крупнейших банков итальянцев²².

Уменьшение содержания золота в византийском иперпире, а также чеканка Флоренцией и Венецией со второй половины XIII в. своих золотых монет привели к упадку международного значения византийской монеты и к вытеснению ее итальянской не только в международной, но и во внутренней торговле.

Уже в 20-х годах XIV в. в поземельных сделках крестьян с монастырями расчеты нередко велись на итальянские дукаты. К 1335 г. содержание золота в иперпире упало до 50%, а затем еще ниже. В обращении находилась обрезанная, неполноценная монета, принимавшаяся навес. За монету чистого золота требовали три иперпира²³, за флорентийский золотой брали более двух иперпиров. Нередко купцы вообще отказывались принимать иперпир в уплату за товары²⁴. Правда, в самом Константинополе (возможно, благодаря проведенному Андроником II улучшению золотого содержания монеты в середине XIV в.), по свидетельству флорентийского купца Бальдуччи Пеголотти, основной денежной единицей все еще оставался иперпир²⁵.

Однако все чаще сами византийцы в заключаемых между собой сделках ставили условием, чтобы продажная цена вносилась иностранными монетами, флоринами или дукатами

²⁶

.

Отражением экономической слабости Византии являлся сам внешний облик ее столицы. Хотя Михаил Палеолог после отвоевания Константинополя израсходовал немалые средства на восстановление его стен, дворцов, церквей и монастырей (см. гл. 5), в царствование правнука Михаила Андроника III в городе все еще зияли раны, нанесенные ему крестоносцами. Некоторые императорские дворцы и палаты знатных лежали в развалинах и были превращены в клоаки, а здания патриархии, окружавшие храм Софии, были разрушены или сравнены с землей.

Путешественники, приезжавшие в Константинополь в первой половине XV столетия, также рассказывают, что в городе было много пустырей и развалин; даже в центральных кварталах города встречались сады и засеянные участки. Они отмечали также бедность и плохую одежду столичных жителей.

С конца XIII в. Константинополь нередко испытывал серьезные затруднения с продовольственным снабжением. Предоставление Генуи и Венеции права свободного вывоза из империи хлеба и другого продовольствия ставило византийскиегорода в тяжелое положение. Галата держала под своим контролем все суда, доставлявшие в Константинополь зерно из Северного Причерноморья и с фракийского побережья. Снабжение Константинополя хлебом по Черному морю в основном находилось в руках гэнуэзских и венецианских купцов. Известно, что во время конфликта, возникшего между генуэзцами и венецианцами в 20-е годы XIV в., когда последние на две недели закрыли Геллеспонт для прохода судов, «подвоз хлеба был остановлен, и в Константинополе начался немалый голод»²⁷: потеря генуэзцами в 1344 г. Таны немедленно вызвала в Византии нехватку зерна и соленой рыбы.

Патриарх Афанасий, прямо обвиняя латинян в плохом обеспечении столицы продовольствием, рисует в своих письмах мрачную картину жизни константинопольского населения, страдавшего от голода: «Улицы и переулки заполнены людьми, истощенными от голода, валяющимися за земле, часто прямо в грязи... Все они просили меня воспрепятствовать вывозу хлеба из столицы и умоляли обратиться с этим требованием к императору»²⁸. Хотя Андроник II издал указы о контроле за хлебной торговлей, положение не улучшилось. В последующих своих письмах Афанасий снова сетовал на то, что торговцы хлебом, пользуясь продовольственными затруднениями, повышали цены на хлеб и пекли его с примесью соломы или из прогнившего зерна²⁹. Положение усугублялось тем, что в Константинополь устремлялось население, бежавшее из Малой Азии от турок. Посетивший Константинополь около 1303 г. Рамон Мунтанер писал, что по городу бродили или валялись в грязи, стеная от голода, беженцы из Анатолии³⁰.

Во второй половине XIV в., после захвата турками-османами Галлиполи, весь контроль над морским

подвозом хлеба к Константинополю перешел в их руки³¹. В письме от 1391 г. Димитрий Кидонис писал: «Все в невероятном беспорядке и трудно найти на свете подобие того хаоса, который царит в столице». Глубокое обнищание и крайне тяжелые условия жизни для подавляющей массы населения были характерной чертой Константинополя последних столетий существования Византии.

Население столицы, заметно поредевшее еще в 1204 г., после захвата города латинянами, когда значительная часть жителей погибла или бежала, никогда уже не достигало прежней численности. Многократные и тяжелые эпидемии чумы, свирепствовавшие с 1348 по 1431 г., систематически повторявшиеся голодные годы привели к резкому уменьшению населения. В 1453 г., во время осады Константинополя турками, на защиту города встало всего лишь около пяти тысяч мужчин-греков. Население Константинополя в XV в. составляло примерно 40—50 тысяч человек³².

При всем том географическое положение Константинополя на перекрестке евразийских торговых магистралей, благодаря которому в город стекались товары из самых различных и отдаленных стран Европы и Азии, позволяло ему оставаться чрезвычайно оживленным центром торговли вплоть до самого своего падения. Бальдуччи Пеголотти, написавший свою «Практику торговли» около 1340 г., свидетельствует, что в город съезжались генуэзские, венецианские, флорентийские, пизанские, сирийские и другие купцы, которые вели здесь оптовую и розничную торговлю самыми разнообразными товарами.

Для представления об объеме и интенсивности этой торговли достаточно привести хотя бы неполный список перечисленных Пеголотти товаров, поступавших в Константинополь с Запада и Востока, из Причерноморья и Северной Африки: в Константинополе торговали продовольственными товарами (зерном, оливковым маслом, бобовыми, вином, солью, рыбой, медом, сушеными фруктами), текстильным сырьем (льном, хлопком, шерстью, шелком-сырцом) и тканями, а также мехами, кожами и кожевенными изделиями; на константинопольских рынках продавали различные металлы (железо, свинец, олово, медь, золото, серебро) и металлические изделия, пряности, благовония, лекарственные вещества, квасцы, воск, мыло, смолу и т. д.³³

В Константинополь постоянно приезжали купцы соседних славянских стран Балканского полуострова; с начала XIVв. снова стали оживляться торговые связи Константинополя с Русью, имевшей там (или в Галате) свою постоянную колонию³⁴; традиционный товар русских – соленая рыба с берегов Азовского моря и Дона – доставлялся в Константинополь также на гэнуэзских и византийских судах³⁵.

В XV в., незадолго до завоевания Константинополя турками, в Золотой Рог по-прежнему прибывали многочисленные суда, в гавани не прекращалась загрузка и разгрузка кораблей³⁶. Главная улица

столицы (Меса) оставалась основной торговой артерией города³⁷. Однако выгодами географического положения Константинополя пользовались теперь главным образом и в первую очередь иноземцы. Доля участия местных константинопольских торговцев в общем товарообороте города свелась к минимуму; обычно они принимали участие лишь в мелкой оптовой и розничной торговле и ограничивали свою деятельность Константинополем и его округой.

Крупные оптовые сделки, как правило, заключались итальянским купечеством.

Данные торговой книги венецианского купца Джакомо Бадоэра, проживавшего в Константинополе с 1436 по 1440 г., показывают, что торговля византийских купцов зачастую носила чисто посреднический характер. Среди основных предметов этой торговли немалое место занимал шелк-сырец³⁸. Продавали византийские купцы преимущественно продукты сельского хозяйства, а закупали ремесленные изделия, причем в торговле принимали участие представители самых знатных и богатых византийских семейств³⁹.

Гораздо большую по сравнению с Константинополем экономическую самостоятельность удалось сохранить Фессалонике, которая не прерывала свои давние торговые связи с северобалканскими и западноевропейскими странами. Благодаря исключительно выгодному местоположению она продолжала сохранять свое значение порта и рынка для Македонии, Фессалии, Сербии, Болгарии. В начале XV в., помимо знаменитой фессалоникской ярмарки в праздник св. Димитрия, купцов в Фессалонику привлекала также ярмарка, проходившая в дни храмового праздника церкви св. Софии и длившаяся в течение восьми дней⁴⁰. Ежегодные большие ярмарки устраивались в Фессалонике вплоть до завоевания города турками⁴¹.

Итальянцы добились основания своих колоний и в Фессалонике. Особенно успешной здесь была деятельность венецианцев: купцы Республики св. Марка бойко скупали зерно и другие сельскохозяйственные продукты Южной Македонии⁴². Однако стремление итальянских торговцев закрепиться на рынках города встречало сильное противодействие местного купечества. Фессалоникские ремесленники и купцы, никогда не подвергавшиеся тому контролю и стеснению своей деятельности, которые веками тяготели над константинопольскими торгово-ремесленными корпорациями, оказались экономически более крепкими и с большимуспехом отстаивали свои экономические позиции.

Ипподром. Константинополь. Около 1350 г.

Венецианские и генуэзские консулы неоднократно жаловались на срыв фессалоникским купечеством разгрузки итальянских товаров⁴³. В результате активного сопротивления иноземным торговцам проникновение итальянского торгового капитала в Фессалонику было значительно меньшим, чем в Константинополь; в Фессалонике ремесло и торговля не испытали столь резкого упадка, как в Константинополе. Фессалоника продолжала вести оживленную морскую торговлю; в середине XIV в. в городе существовала сильная корпорация моряков, которые жили в особом квартале, в непосредственной близости от гавани. В фессалоникский порт I прибывали корабли как с Востока – с пряностями, восточными тканями, так и с Запада – с сукнами из Фландрии, Франции и Италии, полотнами из Кампании, винами из Италии⁴⁴. Численность населения Фессалоники, хотя и значительно сократившаяся по сравнению с предшествующим временем, достигала в 1423 г., по данным хроники Дельфино, 40 тыс. человек⁴⁵.

Крупным торговым центром был и расположенный на фракийском побережье город Энос, владевший солеварнями и квасцовыми разработками, продукция которых употреблялась для окраски тканей и пользовалась большим спросом как в европейских странах, так и на Востоке.

Экономический потенциал Византии и развитие производства в ее городах в немалой степени подрывались тем, что важнейшие месторождения полезных ископаемых также перешли во владение иностранцев. Особенно большой урон терпела Византия от захвата генуэзцами разработок богатейших залежей квасцового камня в Фокее в Малой Азии и мастики на Хиосе, применявшейся в качестве составной части в производстве различных лаков. Генуэзцы, добившись в 1275 г. от Михаила VIII Палеолога права на добычу квасцов в Фокее, получали от эксплуатации квасцовых рудников огромные доходы. Византия неоднократно пыталась вернуть себе Фокею иХиос, на котором генуэзцы начали добычу мастики еще в 1304 г.

Андроник III, опираясь на поддержку населения Хиоса, ожесточенного генуэзским податным гнетом, отвоевал в 1329 г. этот остров, а затем заставил владельцев квасцовых рудников в Фокее признать свою верховную власть. Однако уже в 1346 г. генуэзцы окончательно завоевали Хиос, причем торговля мастикой перешла в распоряжение основанного ими товарищества на паях. В том же году генуэзцы снова захватили Фокею. В 1363 и 1367 гг. Византия заключила с Генуей договоры, санкционировавшие за ежегодную выплату империи незначительной суммы эти и другие приобретения генуэзцев. В 1384 г. генуэзцы стали также хозяевами Эноса.

Торгово-ремесленная жизнь Византийской империи не могла нормализоваться в условиях постоянных и разорительных междоусобных войн, а также в силу все более ухудшавшегося внешнеполитического положения. К середине XIV в. из наиболее значительных городских центров в состав Византии входили только Константинополь, Фессалоника, Адрианополь, Месемврия на Черном море и Мистра в Пелопоннесе. Феодальная анархия, бесконечные войны, неоднократные опустошения Аттики и Пелопоннеса турецкими отрядами и пиратами отразились самым губительным образом на торгово-ремесленной жизни городов этих областей. Не лучшим было положение городов Фракии, Македонии, Фессалии и Эпира.

Ко времени своего падения Византийская империя – «страна городов» – оказалась обладательницей только своей столицы – Константинополя, Месемврии и нескольких городских центров Пелопоннеса, хозяйственная жизнь которых давно уже потеряла всякую связь с центром.

Византийские города, особенно такиекрупнейшие торгово-ремесленные центры, какими были Константинополь и Фессалоника, с их сохранившимися от античности традициями и организацией товарного производства, с налаженным денежным обращением, оказали большое прогрессивное воздействие на развитие западноевропейских городов в пору их возникновения и становления.

Резная деревянная подставка под крест. Евангельские сцены. Государственный Эрмитаж. XIV в.

Однако по мере усиления самих западноевропейских городов, освобождавшихся от власти феодалов, с появлением и укреплением в них цехового строя и купеческих союзов-гильдий, защищавших интересы торгово-ремесленного населения, византийские города начали постепенно отступать с занимаемых ими прежде позиций.

Традиционная политика византийского правительства, создававшая для купцов провинциальных городов еще большие стеснения в столичной торговле, чем для иностранцев; строгий надзор над столичным ремеслом и торговлей; ограничение деятельности константинопольского купечества пределами столицы; быстро растущие привилегии итальянских торговцев – все это связывало инициативу и активность, без которых было невозможно дальнейшее развитие экономики византийской столицы и всей страны в целом.

В то время как на Западе королевская власть вступила в союзе городами в борьбе против феодалов, а городской патрициат, состоявший по преимуществу из богатой купеческой верхушки, проводил благоприятную для развития торговли политику, в Византии власть в городах захватила провинциальная землевладельческая знать, все более ориентировавшаяся на иностранное купечество.

Венецианская и Генуэзская республики в XIII—XV вв. проводили по отношению к Византии колониалистскую политику, захватывая природные богатства страны и вывозя за пределы империи необходимое для ее промышленного развития сырье; они прибрали к рукам наиболее важные в торговом отношении прибрежные города и острова, непрерывно подавляли развитие конкурирующих отраслей местного ремесла. Их деятельность содействовала превращению Византии в страну, основнымпредметом вывоза которой стала сельскохозяйственная продукция.

В то время как на Западе на основе крупной морской и сухопутной торговли, при массовом вывозе товаров на внешний рынок зарождалась мануфактура, в Византии товарное производство резко сократилось, а внешняя торговля почти целиком оказалась в руках итальянских купеческих республик. Все это происходило в условиях нараставшей военной опасности. Под натиском турок Византия теряла один город за другим, ее экономика была окончательно дезорганизована.

ГЛАВА 8. МЕЖДОУСОБНАЯ БОРЬБА В ВИЗАНТИИ И СОСЕДИ ИМПЕРИИ (1320 – 1341 ГГ.)

Византия продолжала неудержимо слабеть. Нерешительные попытки Андроника II ограничить привилегии крупных землевладельцев не могли принести существенных выгод государству¹. Эти меры лишь ускорили открытое выступление феодалов против центрального правительства.

Несостоятельной оказалась политика Андроника II и против генуэзцев. Он хотел подорвать их позиции путем предоставления и расширения привилегий их конкурентам – купечеству других итальянских республик, а также испанским и французским купцам. Но эта политика лишь усиливала зависимость византийской экономики от иноземной, она озлобила как жителей столицы, так и генуэзцев Галаты. В провинциях, изнемогавших под бременем высоких налогов, нарастало недовольство. Ко всему этому присоединялись беспросветные неудачи в столкновениях с внешними врагами. Турки хозяйничали в Малой Азии, а правительство бездействовало, не имея боеспособной армии.

Имя Андроника II стало крайне непопулярным. За его спиной стояла лишь немногочисленная группировка высшего чиновничества, обладавшая непосредственной властью в Константинополе. Ее возглавляли ближайшие советники императора – Никифор Хумн и Феодор Метохит.

Феодалы не замедлили воспользоваться династическими раздорами в императорской семье для борьбы с неугодным им правительством. Оппозиция старому императору группировалась вокруг его внука Андроника (сына Михаила IX), бывшего некогда любимцем деда. Красивый и рыцарственный, он не блистал никакими талантами, но пользовался славой обаятельного государя. Окруженный свитой молодых феодалов, он вел крайне невоздержанный образ жизни. Денег, выдаваемых дедом, не хватало, и Андроник Младший брал ссудыу генуэзцев Галаты, которые опутали юного наследника престола долгами, рассчитывая сделать его орудием своих замыслов. Мотовство внука и его дружба с представителями крупнейших феодальных фамилий империи настораживали деда. Росла неприязнь, грозившая открытым столкновением.

Андроник Младший тяготился опекой деда. Он мечтал если не о скором воцарении, то о независимом владении какой-либо частью империи

²

.

В 1320 г. собутыльники царевича убили ночью по ошибке его родного брата Мануила близ дома фаворитки своего господина – они приняли его за соперника Андроника. Тяжело больной отец Андроника Михаил IX не перенес известия о гибели одного сына, павшего жертвой похождений другого. 12 октября он умер в Фессалонике. Потрясенный Андроник II решил лишить внука прав наследования престола. Император потребовал от подданных новой присяги на верность не только себе, но и тому, кого он изберет в наследники, кто бы им ни оказался³. Одновременно он приблизил к себе другого своего внука – Кафара, незаконного отпрыска второго своего сына (Константина).

Все это чрезвычайно взволновало Андроника Младшего. Оппозиция приступила к делу. Могущественную поддержку оказал царевичу великий доместик Иоанн Кантакузин, крупный фракийский феодал, одаренный дипломат, тонкий политик и выдающийся военачальник. Другим видным лицом в окружении царевича был мегадука Феодор Синадин, наместник Западной Македонии. Третьим влиятельным сторонником Андроника Младшего был доместик запада Алексей Апокавк, весьма незаурядная личность незнатного происхождения. Однако нити заговора напервом этапе оказались в руках четвертого участника оппозиции – Сиргиана, знатного вельможи половецкого происхождения, связанного по матери узами родства с Палеологами. Известный полководец, отличившийся в войнах с Эпиром, необыкновенно изворотливый и беспринципный интриган, Сиргиан был готов на любой шаг для удовлетворения своего честолюбия. Незадолго до трагических событий осени 1320 г. Андроник II заподозрил его в измене и бросил в тюрьму.

Задумав отстранить внука от престола, Андроник Старший, однако, счел возможным довериться Сиргиану. Он подослал его к внуку для бдительной слежки за ним. Сиргиан тотчас открыл царевичу замыслы деда против него и стал душой заговора. Он взял с Андроника Младшего клятву, что тот богато одарит его поместьями и чинами и не будет предпринимать без его совета ни одного важного шага⁴. Заговор пока сохранялся в глубокой тайне.

Пользуясь широко практиковавшейся при Андронике II системой продажи должностей, Сиргиан приобрел право на управление значительной территорией в Средней и Южной Фракии, а Кантакузин

– в Северной Фракии, в районе Адрианополя⁵. Эти области, где лежали владения заговорщиков и где они обладали огромной властью, стали базой их движения против Константинополя. Сильны были их позиции и в Македонии. Зима 1320/21 г. прошла в приготовлениях. Заговорщики стягивали войска к Адрианополю под предлогом организации обороны Фракии от болгарских и монгольских набегов.

Старый император ничего не подозревал. Намереваясь расправиться с внуком, он решил весной 1321 г. судить его в присутствии членов синклита. Узнав об этом, Кантакузин и Синадин окружили дворец своими сторонниками, чтобы прийти на помощь царевичу, если ему будет грозить опасность. Когда об этом донесли Андронику Старшему, он испугался и искусно обратил сцену суда в комедию примирения с внуком. По-видимому, внук принял этот маневр за чистую монету. Примирение состоялось. Скомпрометированные Кантакузин и Синадин получили приказ императора отправиться к местам своей службы. Андроник Младший остался в столице в полной власти деда. Патриарх Герасим, однако, предупредил царевича, что ему угрожает тюрьма, и Андроник тотчас бежал из Константинополя к своим друзьям в Адрианополь.

Одновременно с этими событиями Андроник II, намереваясь усилить армию и флот для борьбы с турками, значительно повысил налоги. Чиновники соперничали за места сборщиков налогов. Каждый обещал императору, что соберет больше другого. Государство гибло, пишет Григора, а ежегодные взносы в казну были увеличены до миллиона иперпиров⁶.

Но Андроник не успел воспользоваться собранными средствами в своих целях. Недовольство народа финансовой реформой послужило на пользу мятежным феодалам. Прежде чем двинуться на Константинополь, они от имени Андроника Младшего объявили об отмене налогов с населения сел и городов Фракии. Жители этой провинции поднялись против Андроника II. Сборщиков налогов избивали, деньги отнимали и делили. Войска Андроника Младшего, состоявшие до этого в основном из деклассированных элементов⁷, теперь быстро пополнялись⁸.

Открытая война была объявлена. Сиргиан повел войска на Константинополь. Андроник Старший опасался восстания в столице в пользу внука и поспешил завязать с ним переговоры. Он признал внука наследником престола. Территория империи была поделена. Вся Фракия от пригородов столицы до Христополя (включительно) отходила под самостоятельное правление внука. Андроник II должен был признать и те пожалования вМакедонии, которые Андроник Младший сделал в пользу своих приверженцев. За старым императором теоретически сохранялось исключительное право сношений с иноземными державами⁹.