Текст книги "Выход на орбиту (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Без разговоров! – приказываю всем. – Смотрим и слушаем меня!

Телеканал C3TV-Goodtv.

– Что это такое было, ЮнМи-сии? – первый вопрос после демонстрации свадебного фильма. Телеканал поступил мудро, моё интервью ИнЧжон, моё приданое ей, руководство вставило сразу после. Кстати, фильм им предоставила со скидкой.

ИнЧжон в чёрном в обтяжку платье, с длинными рукавами и небольшим пикантным ромбиком-вырезом на груди. Ей идёт. Я мудрить с нарядами не стала. Цветастая блузка и синяя юбка до колен. Серьги и кольцо имени Кима ЧжуВона тоже на мне.

– Ты про бронетанковую технику? – сначала уточнить, затем объяснить. – Обычное дело. Согласно традициям жених должен добраться до невесты. Подкупом, хитростью, могли заставить что-то сделать. Станцевать или спеть. ЧжуВон-оппа решил пойти напролом, как настоящий морпех…

– Согласно традициям? Тебя и нас всех просто похитили, – со странной мечтательностью во взоре возражает ИнЧжон.

– Насколько я знаю, морская пехота в полнейшем восторге.

– Особенно те ребята, которые нас уволокли? – хихикает ИнЧжон.

– Это тебе лучше знать, – ехидничаю я, – я могу только про ЧжуВона-оппу сказать.

– И что ЧжуВон-оппа?

– А что ЧжуВон? Он получил юную, богатую и красивую невесту. Скажи, кто из богатых невест может похвастаться тем, что выходит замуж, не достигнув формального совершеннолетия? Всем же надо закончить университет, сделать хоть какую-то карьеру и только потом, годам к тридцати…

– ЮнМи-сии, я что-то слышала о твоей причастности к государственной программе, нацеленной на повышение рождаемости, – ИнЧжон меня перебивает, нащупав интересную тему, – лично ты, не собираешься подавать пример?

– ИнЧжон, мне всего девятнадцать. Ты… – хотела сказать «намного», вовремя спохватываюсь, – заметно старше. Кто кому должен подавать пример?

ИнЧжон уходит в лёгкое замешательство. Режиссёр – настоящий профи, тут же врезает рекламную паузу.

– А действительно, – поворачивается ко мне СунОк, – когда ты планируешь рожать?

Ещё одна.

– Смотри программу, там всё узнаешь, – торопыга. Тут же решаю ей отомстить. Откидываю томно руку и командую:

– Сестра! Чаю!

– Ты – тонсён, а я должна тебе чай подносить? – поражается моей наглости онни.

– Конечно, должна. Во-первых, я – твой сэнсей по гимнастике и танцам. Во-вторых, я намного больше работаю. По сравнению со мной, ты – возмутительная бездельница…

– Да я весь день на ногах! – взвизгивает онни. – Это ты в кресле весь день посиживаешь!

– Оппа, сколько мы за этот день заработали? – обращаюсь за помощью к мужу. А к кому ещё?

– За день не скажу, а за фильм уже больше двух миллионов накапало.

– Вот! – тычу пальцем в СунОк. – Миллион долларов мы заработали. А ты сколько? Я в сто раз больше тебя работаю. А тренировки? Тренируемся вместе, но я ведь ещё и тренер. Двойная нагрузка! А ты, бесстыжая, ленишься сэнсею чаю принести.

ЧжуВон беззвучно смеётся, мама улыбается и предлагает:

– Не шуми, Юночка. Я сейчас принесу.

– Вот видишь, какая ты плохая дочь! – бросаю обвинение в глупое лицо СунОк. – Старенькая мама за тебя должна бегать…

Что-то бурча под нос, СунОк удаляется на кухню. Когда выносит поднос с чашками, рекламная пауза кончается.

– Я совсем другое дело, ЮнМи-сии, – ИнЧжон подготовилась за время рекламы, – на меня так не смотрят, как на тебя. Я могу родить пятерых или ни одного, это никакого влияния на статистику рождаемости не окажет…

– Как не окажет? – удивляюсь я, – Статистика покажет плюс пять детей, рождённых тобой. Ты внесёшь посильный вклад в решение жгучей проблемы.

ИнЧжон смеётся и продолжает настаивать.

– Согласись, ЮнМи-сии. Если ты начнёшь призывать рожать всех женщин, то сама просто не можешь остаться в стороне.

– И не останусь, – соглашаюсь без всякого сопротивления. – А в чём вопрос?

– Когда?

– Так бы и спрашивала, – делаю маленький выговор, – кратко и по делу. Мой ответ прост. Когда я буду готова к деторождению, тогда и рожу. Тут надо кое-что объяснить про индивидуальные особенности моего организма.

– С удовольствием послушаем, – и красиво скрещивает ноги, вот зараза! Если ещё оператор бросит туда фокус, то это изрядный отвлекающий манёвр. Ну-ну…

– Дело в том, что мой биологический возраст не больше пятнадцати лет. А рожать девочкам в таком возрасте врачи не рекомендуют. В принципе, ничего страшного не происходит. Как правило, пятнадцатилетние девочки благополучно рожают. Но есть издержки…

– Подожди, подожди… – останавливает меня ИнЧжон, – почему ты решила, что твой биологический возраст именно такой?

– ИнЧжон, ты-то должна знать, что я прибавляла в росте, будучи айдолом «Короны»? – ИнЧжон кивает, – У меня даже льготы от руководства были по этому поводу. Мне разрешали иметь вес выше нормы. Именно потому, что я росла. Только последние полгода мой рост остановился, и гормональный фон утратил детские особенности. Обычно это происходит в четырнадцать-пятнадцать лет. Край, в шестнадцать.

– Значит, твой биологический возраст сейчас пятнадцать-шестнадцать лет, – видимо, для зрителей разжёвывает ИнЧжон.

– Да. При этом идеальным возрастом для родов врачи считают диапазон в девятнадцать – двадцать пять лет. Именно в это время надо рожать первого ребёнка. Ну, учитывая, что у кореянок период юности и молодости дольше, можно прибавить пару лет.

– Ты ведёшь к тому, что для тебя идеальный возраст для родов наступит года в двадцать четыре? – ИнЧжон решает закруглить эту тему. Мне она тоже поднадоедает.

– Именно так. Типичная кореянка окончательно взрослеет в двадцать лет, я – в двадцать пять. Вот тогда и спросишь меня, когда я планирую рожать.

– Хорошо. Спрошу, – улыбается ИнЧжон.

Рекламная пауза.

– Так ты ещё моложе! – вскрикивает СунОк под смех ЧжуВона. – Ты вообще должна вокруг меня бегать!

– Это биологически, – объясняю я, – а социально мой уровень такой.

Показываю рукой на потолок. А затем – на пол.

– А твой, по сравнению с моим – вот такой.

Бестолковые, но такие весёлые разборки продолжаются до конца рекламы.

ИнЧжон опять поворачивает ножки. Не пытаюсь в ответ перетягивать одеяло на себя. Не буду рушить игру подружке, ей надо рейтинг нарабатывать, а у меня и так заоблачный.

– ЮнМи-сии, в сети до сих пор ходит то неприятное обвинение по поводу двух девочек, якобы покончивших с собой из-за твоего невыполненного обещания, – ИнЧжон поднимает руки, предупреждая мою резкую реакцию. – Извини, ЮнМи-сии, но ты сама разрешила задавать любые вопросы.

– Вопрос-то в чём?

– Как ты к этому относишься?

– Как к тесту на кретинизм. Те, кто так думает, успешно его сдают. И могут себя поздравить: они – кретины, – ИнЧжон немного ошибается, резкость моя проявляется по-другому.

– Склонна согласиться, но не пояснишь ли для зрителей? – ИнЧжон делает хороший финт. Отдаёт пас мне и присоединяться к кретинам не хочет.

– Охотно. Давно пора прекращать эти глупости. Во-первых, мы негласно проверили эти слухи. Ничего подобного не было. У девочек были личные проблемы. Какие – не скажу. Это частная жизнь, в которую мы не имеем права залезать. Лично я – не буду. Я же не в «СпортСтип» работаю.

ИнЧжон хмыкает. И как я вижу уже сидя у себя, режиссёр не вырезал эти слова.

– Во-вторых, это шоу-бизнес, часто непредсказуемый. Кто угодно может быть уверен, что какая-то песня выскочит в «Billboard». Автор, композитор, любой самый авторитетный и опытный эксперт, все могут заявить, что песня выйдет в топ. Все могут. Но, тем не менее, это будет всего лишь прогноз. Поэтому я и говорю, что если человек не понимает такой простой вещи, то он – идиот. И ничего не понимает в жизни и бизнесе.

Делаю паузу, ИнЧжон отмалчивается, просто ждёт.

– Чтобы песня вышла в топ, всё должно быть на высшем уровне. Текст, музыка, аранжировка, исполнители, сопряжённый клип. Я тогда и сейчас считаю, что обе песни способны были прорваться в «Billboard». Ты должна помнить, как мы тогда торопились.

– Помню.

– Очень важно было уложиться в срок. И я не успела доделать аранжировку. Кто-то её допиливал без меня. Клипов вообще не было.

– Думаешь, из-за этого?

– Да. Это уменьшило шансы. Надо ведь ещё понимать, что одна и та же песня в одно время может прорваться в топ, а в другое – нет.

– Это как? – играет бровями и лицом ИнЧжон.

– Велик фактор случайности. В какой-то месяц может быть сделано множество композиций высочайшего уровня. И тогда пробиться трудно. В другое время средний уровень топовых песен снижается, и тогда пройти в «Billboard» легче.

– Так что вполне возможно, что выпусти мы эти песни на месяц позже или раньше, то они даже в том сыром виде вошли бы в чарт.

– Ты думаешь?

– Я не думаю, я – знаю. И ты знаешь, не один год в шоу-бизнесе работала.

– Может и знаю, – загадочно, и на мой взгляд немного глупо, улыбается ИнЧжон.

– Время выходит, – с сожалением говорит ИнЧжон, – только ещё один вопрос успеваю задать. Скажи, что же всё-таки было в тех конвертах семье ЧжуВона-оппы?

– Этого я не скажу. Семейная тайна.

– Позволь, я угадаю.

– Попробуй, – мне аж интересно стало, куда её фантазия заведёт.

– Про госпожу Ким ХанЫль не скажу, а госпоже МуРан ты пообещала правнуков с синими глазами, – ИнЧжон победно смотрит на меня. На секунду в замешательство прихожу. Не ожидала такой прозорливости от ИнЧжон. Небось, подсказали.

– Ни подтверждать, ни опровергать не буду. Но ты удивила меня своей креативностью.

Немного похихикали, поулыбались и закруглили передачу несколькими движениями из нашего танца.

– Ой, правда, забыла спросить! – вскрикивает СунОк. – А что в конвертах-то было?!

– Видишь, мама, какая она несдержанная, – разве упущу такой момент ткнуть онни остреньким в мягкое? – Чего ты разоралась? Аж Мульча вздрогнула.

– СунОк, не кричи… – говорит мама.

– А где подзатыльник? – разочарованно кривлюсь. – Да, меня, так сразу…

СунОк так разбирает любопытство, что она сама подставляет голову под ласковую мамину ладошку. Не отстанет. И говорить ей нельзя.

– Да угадала ИнЧжон, угадала, – отбрыкиваюсь я. – Только ведь теперь вся Корея об этом узнает, да, онни?

– И ничего не узнают, – бурчит СунОк.

– Спать пора, – чуть ли не впервые подаёт голос Чжу.

– Так чего ты сидишь? – выпучиваю на него глаза. Он аккуратно сносит мои ноги на пол. Но я позы не меняю.

– Пойдём, – пацак тянет за руку. Освобождаюсь круговым движением кисти.

– Зачем это я пойду? – веселюсь, глядя на пацака, но виду не подаю.

Не, не понимает. Хмурится. Почти грозно.

– Зачем я буду куда-то идти, когда у меня есть универсальное транспортное средство?

– Какое? – до пацака никак не доходит.

– Какое-какое… Шагопед! Под названием «ЧжуВон-оппа», модель первая, экспериментальная. Управляется голосом. Давай уноси нас с Мульчей…

Мульча, впрочем, спрыгивает. А я, не меняя позы, перемещаюсь на второй этаж, в спальню.

Конец главы 4.

Глава 5. ЧжуВон…

28 июля, суббота, время 09:15.

Агентство «Music Modern», кабинет Агдан.

– Аджосси, как вы относитесь к господину ХоГину?

Аджосси мелко хихикает. Небольшого роста, ниже меня, живые глаза на лице, которое безуспешно сопротивляется наступлению морщин. ХоГин – самый старый сотрудник мне не подошёл. Слишком тупой. Какой ещё характеристики можно удостоить человека, за всю жизнь достигший всего лишь умопомрачительной должности бригадира коммунальной службы? Руководитель дворников, прямо говоря. Очная беседа только подтвердила составленное заранее мнение.

Пак ЛиХай – второй в рейтинге старейших. На три года младше первого, ХоГина.

– Глупый старикашка, – бесцеремонно заявляет ЛиХай. В моей душе теплеет.

– Как у вас со здоровьем? На пенсию не планируете уйти?

Старикан выражает крайнюю степень возмущения. Вскакивает с кресла, приседает и, отставив ногу в сторону, медленно встаёт на другой. Ого! Вряд ли он сможет, как я, раз десять присесть на одной ноге, держа другую строго горизонтально, но для его возраста великолепный трюк. Не всякий мужчина в расцвете лет сделает.

– Садитесь, – противоположно приказу сама встаю и обхожу его сзади. Возлагаю руки на плечи. Мне надо его «просветить».

Хм-м, действительно на редкость благополучный в смысле здоровья, старикан. И нет, даже не старик. Крепкий мужчина, которому до полного заката ещё далеко. Кое-что в сердце и сосудах я ему слегка подправляю. Ни один медцентр не заметит, что и как. Зато аджосси что-то чувствует.

– Молчите, – не нужны мне его комментарии, – так надо.

Сажусь на место. ЛиХай, которого я мысленно уже нарекаю Лихим, смотрит на меня с еле сдерживаемым восторгом.

– Что вы сейчас сделали, госпожа Агдан? – всё-таки спрашивает.

– Ничего особенного, – жму плечами, – я немножко экстрасенс. Проверила ваше здоровье. Ваше улучшенное настроение – приятный побочный эффект. Короче говоря, вы действительно здоровы и можете работать.

На этот раз аджосси проявляет выдержку и помалкивает. Ждёт.

– Подберите себе замену, – ЛиХай начальствует над рабочими сцены, – для вас создадим отдельную должность. Кабинет рядом с кабинетом главного менеджера агентства…

Объясняю диспозицию. Нашла я способ обойти корейские заморочки. Если не можешь от чего-то избавится, используй это во благо.

– Таким образом, вы становитесь практически третьим лицом по значимости в нашем агентстве. Президент, главный менеджер и вы, комендант агентства.

Старикан сияет всеми своими морщинами, которые выстраиваются в многолучёвую звезду. Офигительная карьера на старости лет. Даже спрашивать не надо, согласен или нет.

– Зарплата ваша будет привязана к зарплате ЁнЭ. Без учёта бонусов. У вас свои будут. Получать будете восемьдесят процентов от её оклада. На данный момент это больше на пятьсот тысяч вон вашей нынешней зарплаты.

Сияние ЛиХая не прекращается.

– Функционал у вас следующий. Никаких приказов, кроме своих подчинённых, – подберём вам пару молодых сотрудников, – в агентстве вы отдавать не сможете. Лично вашему отделу подчиняться никто не будет.

Сияние слегка меркнет.

– Ваша работа будет заключаться в том, чтобы отслеживать исполнение приказов по агентству. Моих и главного менеджера. Вот здесь ваша власть будет велика. Практически безгранична. В разумных пределах. В случае обнаружения саботажа подаёте мне или ЁнЭ соответствующий доклад и рекомендуемые санкции. Когда обвыкнетесь, наказание, наложенное на нерадивых сотрудников, будем утверждать автоматически.

Сияние вспыхивает с новой силой.

– Про обратное тоже не забывайте. Сотрудники систематически, дисциплинированно и безупречно выполняющие свои обязанности, должны поощряться. Это тоже на вас. Сами приказы доносить до сотрудников будете тоже вы.

Строго по канону. Самое важное выдаётся в последних словах. Про себя называю его должность: «Старикашка на побегушках». Он самый старый, – ну, почти, – ему никто не посмеет прекословить или насмешливо хмыкать, чем уже задолбали мою ЁнЭ.

– Сотрудников рекомендую вот этих, – пододвигаю ему листок бумаги с выписанными именами. Выбрала парочку бесполезных, на мой пристрастный взгляд, работников. Мне не нужны бесплодные композиторы.

Как ответил на вопрос «Сколько человек у вас работает?» в одном анекдоте американский бизнесмен:

– Ровно половина.

У меня примерно так же. Так что резервы есть.

31 июля, воскресенье, время 12:15.

Один из элитных ресторанов Сеула.

ЧжуВон.

Давненько не выбирался куда-то с друзьями. Кончилась привольная жизнь, работы по горло. Сидим за столиком с ЧонХаном, разминаемся салатиками и крабами.

– И как тебе семейная жизнь, хён?

А, правда, как?

– Неплохо, наверное. С чем сравнивать, не знаю. Если с жизнью в родном доме, то здорово.

–..? – ЧонХан спрашивает одними глазами. Как объяснить словами то, что выразить трудно?

– Я у них – единственный мужчина, понимаешь?

– Холь! – друг хлопает себя по лбу. – Точно! Младшим в семье трудно.

– Не только в этом дело, хотя переоценить сложно. ДжеМин-сии относится, как к любимому сыну, сестра с уважением.

– А ЮнМи-сии? Она тебе не перечит?

Хороший вопрос. Роюсь в памяти, и к своему удивлению ничего подобного не нахожу. Приносят свиные шкурки.

– Ты знаешь, нет. Никогда не командует. Но вот ты спросил, и я кое-что начинаю понимать. Она никогда не командует, а с другой стороны, мне очень трудно ей хоть в чём-то отказать. Получается очень интересно. Я – главный, но как-то так получается, что почти всегда делаю, что она захочет.

Так! Приступаю к своим любимым шкуркам. У-у-у-х! Кажется, перцу многовато.

– Как это может быть, хён? – ЧонХан тоже бодро поедает свою порцию, подливая в себя пивко. Не отстаю от него. Хоть я и за рулём, но меня есть кем заменить.

– Кумихо его знает. Юна ухаживает за мной, как и положено благонравной корейской жене, но представляет это, как невиданную привилегию, – смеюсь, ЧонХан присоединяется. – Даже иногда отгоняет от меня ДжеМин-сии и сестру.

– А если она чего-то сильно не хочет?

– Не нахожу в себе сил настаивать, если она начинает огорчаться.

А ведь это правда! Сам только сейчас понял. И не только это. Вот зачем они столько перцу в мясо насыпали?

– Значит, ты не жалеешь, что женился? – ЧонХан наблюдает, как я счищаю перец с кусочков. Почему-то пристально наблюдает. Наверное, задумался и взгляд остановился.

– Не вижу причин, – кое в чём я признаваться не собираюсь. Был один момент, когда я вдруг запаниковал. Какая свадьба? Что я делаю? Куда меня тащит? Зачем? Юна сидела рядом в машине, спокойная и царственная, любовался её профилем, непроизвольно выискивая малейшие недостатки. Какой-нибудь, пусть незаметный на первый взгляд, волосок-переросток на неподобающем месте, прыщик или крупные поры на коже. Ничего. Нашёл только пару еле заметных конопушек и вздохнул. Непонятно, то ли огорчило меня, то ли обрадовало. Это всего лишь украшение.

Юна почуяла моё пристальное разглядывание, величаво повернула голову и вдруг её сапфировые глаза полыхнули шальным весельем. Показала мне язык и тут же всё веселье снова спряталось. Одновременно с языком. Так же величественно она отвернулась.

И все мои сомнения куда-то исчезли. Да, меня несёт, но плыву я не просто по течению, я плыву туда, куда мне надо. Случаются в жизни попутные ветра и попутные течения.

И про другое не скажу. Сегодня воскресенье. Обычно Юна отбрыкивается от секса по утрам. Мне хочется, не так чтобы, но не отказался бы. И Юна вроде не против, но отговаривается тем, что её после этого срубает и надо бы подремать хоть часок. В будний день невозможно, график у нас напряжённый. Но сегодня воскресенье, и я сделал своё чёрное мужское дело. Юну действительно разморило. Пропустила зарядку, отложила завтрак, нежилась в кровати.

– Хочу сегодня с другом встретиться, чисто в мужской компании, – сказал ей полусонной, – скучать не будешь?

– Да пропади ты пропадом, – пробурчала в подушку, – хоть полдня от тебя отдохну…

Почувствовал себя так, будто рванул с силой тяжёлый рюкзак, а он оказался набит пухом. Ждал нытья, споров, вопросов и допросов, а мне: «да топай уже, достал!». Даже желание куда-то вырываться пропало. Как вырвешься, когда тебя никто не держит? Без всякого удовольствия в ресторан уехал. А так предвкушал. Вот зараза, так обломать!

– Знаешь, Чон, оказывается, зарабатывать деньги тоже интересно. Ещё интересней, чем тратить их, – пока не принесли заказ, начал отвечать на вопрос, как у меня дела. Увлёкся так, что не заметил, как стало заканчиваться основное блюдо.

– Неплохо, но у Юны лучше, – добиваю свиные шкурки.

– Холь! – в восклицании Чона и восхищение, и недоверие, и что-то ещё. – Может мне тоже жениться?

– Женись. Ты всё с той, как её…

– КимВан. Да, хён, с ней. Только вот она готовить не умеет, – смеётся ЧонХан.

Расслабленно откидываюсь на спинку стула. Хорошо. Приятель смотрит с одобрением и долей любопытства.

– Хён, интересно на тебя женитьба подействовала, – ЧонХан провожает взглядом мою руку, протянутую к стакану с остатками пива. – Ты стал вроде ухоженнее, пойми меня правильно, хён.

– В каком смысле?

– Нет, ты всегда выглядел безупречно, но… – опять он пристально на мой стакан смотрит.

– Пива хочешь, друг? Давай ещё закажем?

– Нет, хён. Дай-ка руку… – ЧонХан чуть придвигается, склоняется, разглядывает мою руку. – Холь! Хён, никогда не замечал, чтобы ты маникюр делал.

Что он там молотит? Что он там увидел? Какой мани… щибаль!!!

С грохотом отодвигается стул, едва не упав. С соседних столиков на нас оборачиваются.

– Хён, хён… – ЧонХан дёргает меня за рукав, – садись, ничего страшного. Лак прозрачный, если не приглядываться, никто не заметит.

Чус-сан-пурида!!! Ёксоль! А я вчера вечером прямо млел, когда Юна мне ногти стригла и заусенцы срезала. Так приятно было. Особенно, когда она склонялась так близко, что чувствовал её тёплое дыхание. Но ногти она мне не лакировала! Ночью тихонько закончила обработку, пока я спал, щ-щельма!

– Слушай, Чон, – лезу в портмоне, – расплатись за меня.

– Конечно, хён…

– И ржать не надо! Щ-щибаль! Ну, я сегодня ей устрою!

На выходе из ресторана вызываю Юну по мобильнику. ЧонХан идёт рядом и держит покерфейс.

– Юна, ты где?

– Привет, Чжу, – мелодичный и радостный (точно знаю, чему она радуется!) вливается в уши. – Как у тебя там?

– Да вот, вспоминаю русские слова, которым ты меня учишь. Щ-щельма!

– Ты так смешно это слово произносишь, – хихикает Юна. И я знаю, что не над произношением она хихикает. Погоди, я сейчас приеду!

– Я домой возвращаюсь…

– Да? А зачем? Там только мама, СунОк куда-то умчалась, я – в салоне красоты.

– Ёксоль! Тогда и я немного погуляю…

– Погуляй, конечно, Чжу, – медовым голоском одобряет Юна.

Можно, конечно, её и в салоне перехватить. Знаю я этот салон. Но не на улице же сцены устраивать… резко оборачиваюсь к ЧонХану и успеваю заметить, как вспугнутой птицей с его лица исчезает ехидная ухмылка. Или показалось? Глаза у него что-то чересчур честные.

– Чон, можешь помочь?

– Всё, что скажешь, хён, – преданно внимает ЧонХан.

Время 14:55.

Инчхон, пляж Ырванни.

Мощными гребками мы отплыли метров за полтораста от берега. Теперь можно и отдохнуть, лёжа на спине. С далёким еле слышным гулом чуть в стороне от нас на взлёт идёт авиалайнер. Они то и дело здесь летают.

Морская вода, хоть и тёплая, окончательно меня успокаивает. ЧонХан хоть и постоянно хихикал, но всё-таки помог. По пути сюда купил в магазине жидкость для снятия лака, в просторечии ацетон. Последствия гнусной подставы от Юны были ликвидированы.

– Скажи, хён, а что ты будешь с ЮнМи делать? – ЧонХан косится на меня с любопытством. Не вижу, потому что смотрю в синее небо, но знаю.

– Что-нибудь сделаю, – я расслаблен и думать мне не хочется. – А зачем ты спрашиваешь?

– Кх-м, мне интересно, хён, как оно там в семейной жизни происходит. Я же тоже когда-нибудь женюсь.

– Между парнями проще, – размышляю вслух. – Сделал так же и все довольны. Вынул кто-то из-под тебя стул, сделай так же. А что я Юне могу сделать? Тоже ей ногти выкрасить? Так она только спасибо скажет…

Со стороны ЧонХана доносится смех.

– Скандал ей закачу, безобразную сцену устрою… потом зверски изнасилую.

Смех усиливается. Я чуть приподнимаюсь и плюхаюсь обратно, помогая нагнать волну руками. Смех ЧонХана сменяется бульканьем. А нечего над другом потешаться.

– Хён, а может не стоит ЮнМи скандал устраивать? – осторожно спрашивает ЧонХан уже на берегу. Ему что, жалко её что ли? – смотрю на него с подозрением.

– Чон, ты не понимаешь, – приходится растолковывать, – Юночка старалась, проснулась ранним утром, работала. Теперь готовится отражать мои претензии (интересно, как она это будет делать?). И вдруг ничего не будет?!

– Понимаешь, – привольно лежим на золотистом песке, – Юночку я обожаю и не могу себе позволить так разочаровать её.

ЧонХан опять смеётся, но на этот раз вместе со мной.

– Хотя ты прав. В этом что-то есть. Сделать вид, что ничего не заметил…

– А потом расскажешь, что возился с двигателем автомобиля и помыл руки бензином, – подхватывает ЧонХан.

– И понаблюдать за её разочарованной мордашкой, – оба ржём в голос. – Неплохо. Но лучше зверски изнасиловать…

Проржавшись, идём к машинам. Мои охранники тоже окунулись. По очереди.

31 июля, воскресенье, время 18:05.

Особняк Агдан.

Захожу в гостиную и, честно сказать, слегка столбенею. Заготовленную заранее схему с целью максимально завиноватить шкодливую жёнушку вышибает, как пробку нагретым шампанским.

Юна занимает свою любимую позицию на диване. В бежевом топике в обтяжку и сразу видно: без бюстгальтера. В тёмных шортиках, почему-то в ботиках на шпильке и в нейлоновых чёрно-прозрачных чулках. Кружевной верх из-под шортиков выглядывает. Картина сбивает с ног наповал.

Юна, чуть согнув ножку, – а-д-ж-ж-ж! – что-то втирает нахмуренной СунОк. Вслушиваюсь.

– Онни, что значит, я неприлично одета? Что за фигню ты молотишь? Да я на сцене перед миллионами зрителей ещё и не в таких нарядах скакала.

Замираю, хочется послушать, что будет дальше. Меня пока не замечают. Юна вроде видит, но игнорирует.

– Юночка, ты же дома, а не на сцене, – мягко увещевает ДжеМин-сии.

– Вот именно, мамочка, я дома. Кого мне стесняться? Мульчи? Мульча, ты меня стесняешься?

– Мы-р-р-р!

– Вы обе меня всякой видели. ЧжуВон-оппа тоже.

– Неприлично, – бурчит СунОк.

– Да что ты понимаешь?! – пренебрежительно кривится Юна. – Что, ты, бестолковая девственница, можешь поведать мне, замужней даме, про приличное и неприличное?

– Не груби старшей сестре! – строжает ДжеМин-сии. Сидит в кресле, далеко от Юны, поэтому обходится без подзатыльника.

– Скажи мне, так называемая старшая сестра, что ты знаешь о сексе?

– Ой! – сказали все три дамы, когда я в дверях, не выдержав, начинаю ржать. Стоять сложно, на полусогнутых, держась за живот, преодолеваю пространство до дивана.

Юна не спрашивает, куда я сяду. Молча подгибает ноги, и когда я сажусь, укладывает их мне на колени.

– Новые ботики, – проясняет моё недоумение, – надо разносить, чтобы удобные были. А чулки, чтобы скользили и ноги не натирали.

– Понятно, – возможность погладить атласную ножку вконец убивает моё намерение сквитаться с Юной за подлый розыгрыш.

– СунОк, мне, признаться, тоже интересно, – поворачиваюсь к ней. – Действительно, что ты знаешь о сексе?

Юна восторженно и одобрительно дёргает ножкой. СунОк под нашими дружными взглядами начинает полыхать всем лицом под безжалостные комментарии тонсён.

– Смотри, смотри, Чжу! Щёчки зарделись! Ой, а теперь и ушки. О-о-о-у, и шея… мамочка, загляни там, пожалуйста, у неё спина не покраснела?

– Твоя сестра просто прелесть. Повезёт же кому-то, – мой комплимент усиливает полыхание лица СунОк.

– Думаешь? – Юна и Мульча с огромным сомнением изучают СунОк.

– Уверен, – моё авторитетное мнение не даёт утихнуть пунцовому пожару на лице СунОк. – Мужчины любят таких красивых и трепетных дам.

– Холь! – Юна быстро переобувается, и речь не о её изящных ботиках. – Повезло ей моей сестрой родиться.

– Перестань, дочка, – мягко просит ДжеМин-сии. Чувствую, она опасается что-то прямо запрещать Юне. Та вроде никогда прямо не возражает, но так выворачивает ситуацию, что мама всё время попадает впросак. У неё, впрочем, есть неубиваемый аргумент. Подзатыльник.

Всё! Больше нет никакого терпения. Ножки Юны у меня на коленях и под моими руками – атомное топливо для костра во мне. Наклоняюсь и просовываю руку ей под спину. Юна не сопротивляется, наоборот, волнообразным перекатом помогает.

– Извините, дамы, мне надо с супругой посекретничать, – от рывка с дивана уже вместе с Юной на руках Мульча протестующе мявкает. Иду на второй этаж в нашу комнату. Пора Юне и расплатиться за свою подлую выходку. По ходу дела Мульча решает, что ей спокойнее будет без нас и спрыгивает. Юна из-за моего плеча показывает СунОк язык. Но хоть не говорит ничего.

– Ты сейчас будешь наказана, – уже в спальне, укладывая Юну на кровать, приступаю к исполнению задуманного. Первая часть – безобразная сцена.

– За что? – Юна немедленно округляет невинные глаза.

– За это, – шевелю пальцами перед ней.

– Что такое? Ты стёр мой самый дорогой лак? Да как ты посмел! Столько трудов! – Юна не на шутку возмущена. Так и знал, что в угол её не загонишь. Ну, что ж, приступим ко второй части. Давно не терпится. Впиваюсь в её губки жёстким поцелуем, Юна не увиливает, тут же закидывает руки мне на шею…

Через полчаса расслабленно отваливаюсь. Юна недовольно бурчит, приводя себя в порядок.

– Даже не разделись… навалился, как бегемот… совсем уже… ничего, с завтрашнего дня у меня критические дни, хоть отдохну от тебя.

– Совсем забыл, – не собираюсь давать ей спуску, – я ж тебя отшлёпать хотел.

– Совсем крыша съехала? – Юна иногда очень образно говорит. – Я нежная, хрупкая, маленькая. А твоими лапами можно фигурно арматурные работы выполнять. Это я тебя могу бить, тебе, слонопотаму, ничего не будет.

Ещё и крутит пальцем у виска. Пальчиком. Длинным, красивым, с перламутровым ноготочком, у-м-м-м…

Юна ловит мой взгляд, вскакивает и тут же убегает.

– Хватит! И так меня из колеи выбил, у меня сейчас тренировка с онни, – выкрикивает уже их дверей. А-д-ж-ж-ж! Не успел её схватить, а ловить лень. Ладно. Ночью-то она никуда не денется. Надо только решить, кто кого сейчас изнасиловал? Зверски. А то что-то сомнения меня одолевают.

Неизвестно когда и в каком месте.

Небольшой изысканный конференц-зал.

На сцене Агдан. В зале члены богатейших фамилий Южной Кореи. Агдан одета строго и красиво. Белая блузка со стоячим воротником не закрывает длинную шею, тёмный жакет с длинными рукавами. Юбки из-под трибуны не видно.

– Аньёнхасейо, уважаемые господа! Наша встреча состоит из двух частей. Первая часть вступительная, вторая – деловая. О ней я ещё скажу.

– Для начала позвольте выразить огромное уважение и восхищение вашими впечатляющими успехами в бизнесе. Вас по праву можно назвать лидерами национальной экономики. Если переходить на термины шоу-бизнеса вы – биас республики. Вы достигли таких высот, о которых десятки миллионов наших сограждан даже не смеют мечтать.

Здесь Агдан делает паузу. Опытный человек, а среди присутствующих большинство именно такие, уже мог сказать, что оратор готовится к разделке аудитории. Идёт этап размягчения публики. Своего распашка и культивация, затем можно сажать. Зёрна разумного, доброго, вечного. Или наоборот.

Опытность, однако, не всегда спасает. Любому, и тому, кто видит лесть, тем не менее, трудно ей противостоять. Особенно, если комплименты абсолютно справедливы.

– Огромные капиталы это огромная сила. И вы этой силой обладаете. По экономической мощи вас можно поставить в один ряд с титанами, мифологическими существами, бросившими вызов богам. Но что это значит? А это значит, что и задачи нам придётся решать поистине титанические. Ведь наша страна на пороге огромных проблем. Кто их будет решать? Некому кроме большого бизнеса. Может быть это сможет сделать государство? Прошу простить за прямоту, но государство – всего лишь инструмент в наших руках. Политические партии? Тоже инструмент.