Текст книги "Выход на орбиту (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Окончание главы 12.

Глава 13. Главное, большое и мелкое

29 сентября, четверг, время 14:35.

Агентство «Music Modern», репетиционный зал.

– Что для каждой женщины является главным? Главным оружием, источником высокой самооценки и ежедневного хорошего настроения, иногда проклятием? Её красота, привлекательная внешность, женское обаяние. Всё это складывается из великого множества факторов.

Чуть переступаю ногами, вызывая новую волну завистливых вздохов. Руками и пальцами делаю сложный, неопределённый жест для иллюстрации длинного списка элементов женской красоты.

– Прежде всего, конечно, внешность. Именно поэтому кто-то из вас сейчас выпрямляет кривоватые ножки, кто-то – зубы, многие из вас делали серьёзную пластику…

– Агдан-сии, а вы делали пластику? – с непонятной надеждой в голосе спрашивает ЁнДжи.

– Разочарую вас, девочки, – прячу лёгкое злорадство за нежной улыбкой, – никогда ни один пластический хирург не касался моего тела и моего лица. Я даже без блефаропластики обошлась. Понимаю, что не верите. Президент FANа в своё время тоже не верил и принуждал меня приносить справку из поликлиники о том, что следов хирургического вмешательства на моём лице и всём остальном не обнаружено.

Делюсь с ними недавно сделанным открытием. Секретом тренировки красоты собственного тела.

– Вы сейчас занимаетесь танцами, гимнастикой. Это сделает вас ещё более стройными и подтянутыми, даст вам культуру движений. Полезно это для вашей красоты? Безусловно. Но есть ещё один секрет, про который даже вы не знаете. Есть ещё один аспект обучения и самообучения.

Предваряя выдачу главного секрета, немного прошлась туда и обратно.

– На что вы сейчас смотрите? Конечно, я красива, сама это знаю, но дело не только в этом. Дело в уже упомянутой культуре движений. Танцующая женщина – завораживающее зрелище. В этом один из секретов вашего успеха. Но танцы это ваша привычная работа. Мой секрет можно выразить двумя предложениями. Каждое ваше движение, просто ли вы идёте куда-то, садитесь и встаёте, режете овощи на кухне, всё должно быть танцем. Но это только первый слой. И сделать это не так трудно. Трудность в другом, и это вторая часть секрета. Ваши обыденные движения, – все движения! – не должны выглядеть нарочитым танцем на публику. Но они должны быть именно танцем, красивым, приковывающим внимание танцем.

Далее заставляю крайнюю из девочек принести стул. Прошлась до него, села, поменяла туфельки на босоножки со шпилькой и прошлась ещё раз под различимые вздохи всей публики.

– Я сделала совсем простые движения. Это же не танец, правда? Но судя по вашим глазам, не менее завораживающее зрелище.

Удовлетворена во второй раз. Девочки слушают предельно внимательно.

– Во второй половине прошлого века на небосклоне кино ярко горела звезда Софии Франни. Её режиссёр, продюсер и любовник помогал раскрываться её таланту. Первое, чем она поразила зрителей – необыкновенно красивая походка. Режиссёр Марко ставил два длинных ряда тумбочек с открытыми дверями. И Софи часами ходила между ними, на каждом шаге закрывая бедром дверцу. Важно было не хлопнуть, закрыть мягко и легко…

Девушки и даже Лена слушают, открыв рты. (Реальная история, только про Софи Лорен, прим. автора).

– Кто-то из вас уже планирует сделать так же и… крупно ошибается. Софи – европейка, высокая и крупная женщина с крутыми бёдрами. Этот рецепт не для вас. Попробуете так же, выйдет просто смешно. Для вашего стиля раскачка бёдрами абсолютно не подходит. Если только еле уловимая…

Показываю ещё несколько движений. Обычных. Повороты, наклоны, открывание-закрывание дверей. За кадром оставлю кое-какие мысли. Например, что движениями можно проказничать или кого-то пародировать.

Приоткрывается дверь, просовывается мордашка ЁнЭ. Ах ты ж!

– ЁнЭ, зайди и немедленно закрой дверь на защёлку! – Как же я об этом не подумала?! Никому постороннему, тем паче мужчинам, меня в таком виде лицезреть не позволено!

29 сентября, четверг, время 15:55.

Агентство «Music Modern», приёмная в кабинет Агдан.

– Ты чего вдруг? – в приёмной сидит муженёк, но подловить его на флирте с ДжиХён не смогла. Оба сидят с невинным видом. Нетрудно догадаться, что звук моих шагов услышали.

– От работы меня отвлекаешь… – пеняю дежурно, открывая кабинет. Додуматься, что причина есть, и причина железная, много ума не надо.

Так оно и есть. Но прежде, чем я его выслушала, получила прекрасный повод понедовольничать. Люблю я это дело. Спихиваю его со стола, на который он уселся передо мной. С трудом спихиваю, здоровенный он стал. По сути, сам слез.

– Что-то ты сегодня злючка, – бурчит под нос.

– На работе свои правила, которые надо соблюдать. Здесь ты мой бизнес-партнёр, так что веди себя прилично. Расслабляемся мы дома, а здесь работаем.

Выслушиваю его, с неуловимой скоростью вертя в пальцах ручку. Сначала одной рукой, затем другой. Постоянные и непрерывные тренировки в течение дня это образ жизни. Идеальная красота недостижима, мы можем только идти по дороге к ней всю жизнь. Только так женщина всегда будет красивой. Это кредо я вложила в головы своим девочкам перед уходом из зала.

– Отказать! – выношу вердикт на новость ЧжуВона. – Не окончательно, конечно. А до момента… догадываешься, какого?

Слегка сбитый с толку ЧжуВон усиленно крутит в голове шарики. Или что у него там? Он принёс в клювике предложение от LG на рекламу их телевизоров. Рекламой со своим личным участием давно не занимаюсь. От желающих поэксплуатировать мой образ отбоярилась элементарно. Поставила планку в миллион долларов. Мелочь сразу отсеялась, а гиганты призадумались. И вот нашёлся желающий. Как-то мгновенно у меня сам собой родился синопсис будущего ролика. Хм-м, а ведь миллиона будет мало.

– Во-первых, миллион это для затравки, – излагаю ЧжуВону свою позицию, – если я привяжу рекламу к новой песне, то плюсом к миллиону будут платить по обычному тарифу: один цент за каждый просмотр в интернете.

– Первым делом подержим ролик только на своём сайте… – включается Чжу.

– Само собой. Во-вторых, я не буду заключать контракт ни с кем из чеболей…

– Пока не узнаешь, кто конкретно натравил на тебя этого шипсэги Ю ХиГуна, – заканчивает ЧжуВон.

– Молодец, – одобряю его сообразительность и царственно протягиваю ему руку, – можешь поцеловать в знак награды.

Пару минут потом приходится от него отбиваться.

– Что мне им сказать… – задумывается ЧжуВон после нашей возни.

– Они могут ускорить подписание договора, если выяснят, кто нам решил подгадить. Ведь трудности с кинокомпаниями, скорее всего, тоже оттуда вылезли. Кстати, сколько в итоге ты поимел?

– Больше шестисот тысяч долларов, – довольно улыбается Чжу.

– Срочные дела есть? – он встаёт с кресла. – А то поедем домой?

– Срочных дел нет, – отвечаю, прокрутив в голове текучку, – но уходить раньше времени не комильфо. Какой пример мы подадим подчинённым?

Предлагаю ему для просмотра черновые ролики «Кары».

– Холь! – возбуждается Чжу. – Их срочно надо на телеэкран! Мне эфир заполнять нечем.

– Ты ничего не заметил? – сбиваю его энтузиазм скепсисом. – Во-первых, ролики сырые и дело не в том, что костюмы тренировочные. Во-вторых, для пущего эффекта их надо выстреливать очередью, серией. Два ролика это мало. Комбек «Кары» должен стать в Корее событием номер один.

ЧужВон вздыхает и сдаётся под напором аргументов.

– Пойдём в наше кафе, обсудим подробности, – нахожу вариант ни вашим, ни нашим. Вроде ещё на работе, и вроде уже ушли.

16:30, кафе рядом с агентством.

– Чжу, а как дела с центром репродукции? – вспоминаю дело, которое начинала сама.

Начала и сразу бросила. Уберегло меня тогда то, что ЧжуВон увязался за мной. С тех пор шарахаюсь от бюрократии, как кошка от огурцов.

Муниципальная организация, отвечающая за энергоснабжение. Таких договоров у нас, как бы не десятки. И вдруг президент этой компании отправляет нас к своему экономисту для обсчёта параметров энергопотребления. На автопилоте собираюсь скакать в указанном направлении, и вдруг меня придерживает ЧжуВон. Дальше он со всей вежливостью обрубает шуточки президента-энергетика.

– Простите, саджанним, но мы не можем через вашу голову общаться с вашими подчинёнными.

Поняла, что чуть не вляпалась, а подробно уже в коридоре Чжу всё объяснил:

– Это развод, Юночка. Такой фокус может означать две вещи. Либо он твёрдо намерен не подписывать с нами договор по каким-то причинам. Маловероятно. Просто не вижу таких причин…

– Может, он мой антифан, – проворчала я под смешки ЧжуВона.

– Поддайся мы на его провокацию, набегались бы, – продолжает он, отсмеявшись. – С тем же результатом.

К слову сказать, этот обормот так и не подписал тогда договор. Как ему впоследствии ЧжуВон руки выкручивал, даже знать не хочу. Взятку, наверное, дал. С тех пор в бюрократические коридоры не суюсь. Только в самые высокие, околопрезидентские. Там хотя бы взяток не вымогают.

– Принципиальное разрешение у нас в кармане, – отвечает ЧжуВон. – Там ещё много мелочей, но это мы решим, когда здание найдём.

Купить центр не получилось. Их немного, и все процветают. Чтобы купить, надо не только без штанов, но и без трусов остаться. Чжу совершил нечто, к чему я даже не знала, как подступиться. Самое главное – найти и уговорить лицензированного специалиста. Вот это он и сделал. Могла бы я, конечно, задействовать свои способности внушения, но опасаюсь разить этим мечом направо и налево. Так и заиграться недолго.

– Только ты знаешь, как мне иногда тяжело, – кладу руку на его могучую лапу.

К слову сказать, на месте я не сижу. Штат медиков и генетиков со знанием русского и английского языков готовится. Скоро отправлю их на обучение в Россию. ЧжуВон ещё и за господдержку этого проекта отвечает.

– Ты, главное, свою работу делай, – подмигивает пацак. – Загребай денег побольше. А как удачно их пристроить, я всегда придумаю.

30 сентября, пятница, время 20:15.

Особняк Агдан.

Валяюсь на диване упакованная по самую крышу, уставилась в телевизор. Головой на коленях мамочки, на груди – Мульча. Остальные на экран смотрят вполглаза, политические новости через их уши всегда транзитом просвистывают. Один ЧжуВон внимателен. Ноблесс оближ в действии.

Сегодня я без легкомысленных босоножек и кокетства, поэтому Чжу изредка посматривает на меня с лёгким сожалением. Так-то наряд почти тот же, только взамен топика лёгкая рубашка. Мульча расслабленно мурлычет мне в лицо.

«Фракция оппозиционной народной партии в парламенте подала запрос о прокурорской проверке фонда «Национальная культура». Лидер партии господин ВинЧон подозревает фонд в злоупотреблениях, участии в коррупционных схемах и протекционизме компаниям, дающим взятки президенту фонда в громадных размерах в форме спонсорских взносов…», – бодро и весело чирикает хорошенькая ведущая в телевизоре. На заднем фоне большой экран, в котором мужчина с неподкупным лицом этакого азиатского Робеспьера мечет громы и молнии с помощью энергичной жестикуляции.

Хорошенькое дело! ВинЧон решил, что пора начинать предвыборную кампанию? Не понимаю я его. По корейским законам президент не может занимать свой пост больше одного срока. Глупо, кстати говоря. За такой срок ничего для страны не сделаешь. Национально ориентированная политика – игра вдолгую. За один срок можно только успеть карманы набить.

– Онни, подай мне, пожалуйста, телефон, – максимально томным голосом прошу СунОк.

Ещё немного и сестрица начнёт мне поклоны бить и козырять по-военному, но в мелочах стоит насмерть. Меня это абсолютно не волнует, у каждого человека должен быть маленький уголочек, куда нет хода никому. Некий пятачок, который надо защищать до последнего. Для СунОк это право яростного негодования на мои мелкие команды. Мы обе знаем, что зайди разговор о серьёзных вещах, она галопом по моему слову поскачет. Я – сэнсей СунОк в гимнастике и уроках этикета. Одно это определяет очень многое. А сейчас мы шалим.

– Совсем обленилась, – недовольно выговаривает СунОк, – приподними задницу и возьми свой телефон.

– Дочь, не груби сестре, – одёргивает её мама.

– Ну, онни, – ною с наслаждением, – у меня мама, Мульча, мне не хочется всех беспокоить…

Мульча перестаёт мурлыкать и обращает строгий взгляд на СунОк. Сестрица держится.

Цирк прекращает ЧжуВон. Молча встаёт и подаёт телефон. Не сказать, что я сильно этим довольна, – пацак порушил мою любимую забаву, – но поблагодарить приходится. Набираю номер, делаю вид, будто не замечаю, как все навостряют уши. Все кроме Мульчи.

– Аньён, господин ВинЧон… – некоторое время приходится тратить на всякие ритуальные экивоки. Наконец приступаем к сути. В комнате тихо, – ЧжуВон убавил звук, – бормочет только телевизор.

– Господин ВинЧон, у меня для вас не очень приятные новости, – за что прошу простить великодушно, – но вам нужно это знать. Вы не очень удачно выбрали время для атаки на фонд «Национальная культура»…

– Да, мне тоже показалось, что госпожа СунСиль склонна к злоупотреблениям. Но вы ничего кроме мелочей не найдёте…

– Дело вот в чём, господин ВинЧон. Госпожа СунСиль выделила мне из фонда по моей заявке пятьдесят миллионов долларов. Дело в том, что я планирую гастроли в США, там целый комплекс проектов и мне до крайности нужны эти деньги…

В этот момент приходится делать паузу, выслушивая экспрессивные речи оппозиционного лидера. Ну, я же не виновата! Она сама ко мне пришла. Она пришла, а я её выдоила. Что такого?

Вдруг замечаю, что в комнате тишина почти полная. Телевизор что-то говорит лицом красавицы ведущей, но звук полностью отключен. Только бубнит мой смартфон далёким голосом недовольного мужчины. Понять мужчинку можно. Выделение таких огромных денег разом снимает все подозрения в том, что фонд создан исключительно для набивания собственного кармана. Нет, он реально занимается продвижением национальной культуры, именно тем, для чего и создан. Мелкие злоупотребления? СунСиль прикарманила полмиллиона или миллион долларов? Мелочь! Она легко их закроет, проверка ничего не покажет!

– Вы понимаете, госпожа Агдан, в какое положение мы попали?! – негодует ВинЧон. И кто ж тебе злобный буратино? Не я ж тебя нацелила вцепиться в этот, надо признать, сомнительный фонд.

– Вы легко можете выкрутиться из этого неприглядного положения. Заодно и укрепить нашу дружбу, – у меня рождается идея.

Тишина становится абсолютной, как в склепе. Даже Мульча перестаёт мурлыкать, удивлённо озирая всех.

– Господин ВинЧон, сделайте так. Снимите свой запрос на проверку фонда, мотивируя это моей просьбой и свидетельством в том, что фонд выполняет свои функции. Да, вы укрепите мой авторитет, но и свой не уроните. А также покажете своим избирателям, что мы не чужие друг другу люди…

Всё-таки он настоящий политик. Мгновенно взвешивает все «за» и «против» и приходит к очевидному выводу. А что ещё ему остаётся? Проверка кончится пшиком, это уже ясно. И значит, политические дивиденды получит не он, а президентша, его политический противник. Оно ему надо?

Кладу смарт на спинку дивана. В комнате по инерции звенит тишина.

– Чжу, прибавь звук, вдруг ещё что-то важное будет? – мои слова снимают заклятие тишины. Все начинают шевелиться, Мульча приступает к самому важному делу, снова мурлычет. Мама и СунОк кое-как, но отходят от оглушительного по своему масштабу разговора. Их любимой дочки и вредненькой тонсён. Национальный лидер парламентской оппозиции, фонд при президенте республики, пятьдесят миллионов долларов… есть от чего прижать ушки. А она мне ещё телефон подавать не хотела! Ха-ха-ха!

Чжу-то привычный. Он сам из этих заоблачных для обычного человека сфер. Его наследства лишили? А если вслушаться, как звучит эта новость: «Корейский принц Ким ЧжуВон лишён права на наследство в размере два миллиарда долларов»? Вроде низвержение с высот, но грандиозного масштаба ведь не отнимешь. Кто ещё способен на такое, лишиться двух миллиардов долларов? Очень немного таких людей у нас в Корее. Да в любой стране. Поэтому он намного легче переносит такие события. Или нет?

Через полчаса меня, беззаботно болтающую ножками, ЧжуВон относит в спальню. С какой-то преувеличенной почтительностью.

– Никак не могу определиться, как к тебе относиться, – жалуется он, валясь рядом на кровать.

– Как к любимой жене, как ещё? – удивляюсь непонятным сложностям. Трёт лоб.

– Да-да… и вдруг любимая жена начинает рулить национальным парламентом…

– А чо такого? – невинно округляю глаза. – Подумаешь, толпа глупых мужчин…

Хихикаю, а пацак со зверским рычанием начинает меня трясти. Якобы в ярости.

– Всё-таки жалко, что ты вчерашних фокусов не стала повторять, – через минуту после того, как отвалился от меня, замечает пацак.

– С ума сошёл! Если я так буду делать каждый раз, то через неделю с ума сойду.

Надо ещё заметить, что сам ЧжуВон вчера заснул, как коней продавши. Такое нечасто бывает, чтобы он одним разом ограничивался. То есть, он тоже выложился. Но про этот нюанс я умолчу.

В этот раз, конечно, всё спокойнее прошло. Закидываю голову ему на грудь, самое время не очень приятную новость сказать. У него сейчас эмоциональный фон на нуле.

– Через неделю-полторы отбываю в Америку. Хочу через неделю, но как всегда, чего-то в последний момент не срастётся…

– А у тебя уже всё готово? – голос у него спокойный, хотя лёгкое огорчение присутствует.

– Всё никогда не будет готово, – отвечаю философски, – но полтора десятка новых песен… ёксоль! Совсем забыла! Мне в Японию надо по-быстрому слетать!

В Америке мне надо киносъёмки запустить. По договорённости с Робинсом без меня он решает только организационные вопросы. Неделю назад сообщил, что в принципе всё готово для начала съёмок.

– Следующая неделя вообще будет суматошной, – продолжаю делиться планами, – возвращаться домой буду поздно, после восьми часов вечера.

– Ночевать-то всё равно дома будешь, – утвердительно спрашивает Чжу.

– Я – замужняя дама! – возмущаюсь и тут же резко сбавляю тон. – Наверное…

И наслаждаюсь долгим подозрительным взглядом мужа.

1 октября, суббота, время 18:20.

Токио, один из элитных ресторанов.

– Знаешь, как-то слишком редко ты ко мне приезжаешь, – ласково пеняет мне Намиэ, – и то по делу…

– Клятвенно обещаю, – хихикаю в предвкушении, – когда будешь рожать, я буду рядом.

Красивые глазки Намиэ стремительно достигают анимэшных размеров. Хихикаю ещё громче.

С основным обедом из морепродуктов, – начинаю привыкать и подсаживаться на морскую кухню, – мы покончили, на настоящий момент наслаждаемся десертным мороженым. Снежно холодное лакомство сногсшибательно сочетается с горячим чаем. Японцы – виртуозы и фанаты чайного дела.

С делом, благодаря азартной услужливости Намиэ, мы покончили феноменально быстро. Мне надо было снять с ней совместный ролик, на который у меня большие планы. У меня даже черновой был, вернее, это ролик Намиэ: https://youtu.be/uYAnOCB0syg

Рядовая лирическая песенка, сама Намиэ о ней почти забыла. Но мы дадим ей новую жизнь. В тот момент, когда певица подходит к окну, в котором отражается, её отражение вдруг меняется. И голос начинает меняться. Таким образом я там и появляюсь. И начинаю голосить во всю силу, хи-хи-хи! Разумеется, я не про громкость. Включила до предела бархатность голоса и вдоволь порезвилась на обертонах. Попробовали несколько раз, до тех пор, пока присутствующие японцы, – мастера записи и звука, – не начали писаться от восторга. Условно говоря, конечно.

– Знаешь, а я молодец, что вовремя ушла со сцены, – так парадоксально выразила своё восхищение Намиэ, – иначе ты бы выбросила меня оттуда с позором.

Она ещё посомневалась за себя, не слишком ли позорно выглядит рядом со мной.

– Во-первых, при записи что-то будет утеряно, – утешала я подружку. – Во-вторых, свою аранжировочку добавлю. Незаметно будет.

И голосок ей хитренько оцифрую, но про это умалчиваю. Не опозорится она, это точно. И выглядит всё так, будто она мне эстафету передаёт.

Её помощница Харука-ян и моя ГаБи сидят за отдельным столиком и чирикают о своём. У меня такое впечатление, что Харука смотрит на ГаБи немного снизу вверх.

– Ты откуда знаешь? – вскрикивает Намиэ. – Я никому не говорила!

– Подумаешь, бином Ньютона, – смеюсь. Я же обняла её при встрече, сразу на автопилоте просканировала её. Кстати, один маленький вопросец надо решить.

– Мальчик у тебя будет, – наверняка она не знает, раз никому не говорила, что второй месяц беременности на исходе. И вроде нет таких методов на таких малых сроках пол определять.

– Я тебе что-нибудь должна за твоё содействие? – мой вопрос подружку обескураживает. Протестующе отмахивается.

– Предупреждаю сразу, сниму с этого ролика, как минимум, пару миллионов долларов…

– Мелочь! – смеётся Намиэ. – Но кое-что я потребую.

Японка немного мнётся, потом накрывает мою руку своей ладошкой.

– Знаешь, почему-то у меня к тебе странное материнское отношение. Ты разрешишь мне считать себя моей дочкой?

Удивляет она меня этим, если честно. Пожимаю плечами.

– Мы – подруги, это точно. Мне скоро двадцать, тебе тридцать девять, – у Намиэ в этом году день рождения не задалось, в апреле она в клинике при смерти лежала, – годишься по возрасту. В отношениях так часто бывает. Подруги, как сёстры. Наверное, можно и так…

Начинаю хихикать. Намиэ, кажется, готовится обидеться.

– Только давай без рук, – захожусь от смеха, – а то моя мамочка любит мне подзатыльники давать. Двойных репрессий я не выдержу.

Хохочем вместе.

Окончание подглавы.