Текст книги "Караул под «ёлочкой»"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Я думаю, что нервишки у агента начинают серьезно пошаливать, – с пренебрежительной ухмылкой констатировал Казинцев. – Он на грани провала и вот-вот должен обнаружить себя.

– Поэтому для убыстрения этого процесса мы с сегодняшнего дня открываем второй фронт в лице лейтенанта Макарьева. Пусть агент ощутит реальную угрозу себе еще и с этого направления, – Контрразведчик повернулся к Чекмаеву:

– Вот что, Костя... О том, что найден труп Ушакова, пока никому вне нашей службы не сообщать. А вот Макарьева немедленно привлечь к опознанию тела Ушакова. Как лицо, пользующееся нашим особым доверием.

– Ясно, Вадим Алексеевич.

– И вот что еще... После опознания пусть кто-нибудь из твоих ребят побеседует с лейтенантом, -продолжал Контрразведчик. – А во время беседы – вроде бы так, невзначай, – расскажет ему о похищении «газика» у Железняка и о том, где именно и как был найден труп Кирилла Ушакова.

34.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

– Антошка, ты куда пропал? Что-то случилось?

Ульяна отыскала Макарьева в летней беседке за зданием монтажно-испытательного корпуса. Антон сидел на узкой деревянной лавке под острым колпаком раскалившейся от солнечных лучей металлической крыши. Сидел, безвольно сгорбившись, с опущенными плечами, положив руки на колени и понурив голову. Лицо Макарьева посерело и осунулось, а неподвижные, словно остекленевшие глаза уставились куда-то в пространство без всякого выражения.

– Антон, да что случилось-то? – ладонь Ульяны осторожно коснулась его плеча. – На тебе же лица нет!

Он поднял голову, посмотрел на девушку погасшим и совершенно отсутствующим взглядом и тихо произнес:

– Присядь, Уля.

– Я еле тебя нашла, – Ульяна перевела дыхание и опустилась на лавку рядом с Антоном. – Олег Беланов сказал, что ты как ушел на обед, так и не появлялся. Где я тебя только не искала! Мы же с тобой договаривались сегодня встретиться в обеденный перерыв, ты помнишь?

– Извини, что не смог прийти. Я был на опознании тела, Уля.

– Где?!

– На опознании тела Кирилла Ушакова, -бесцветным голосом повторил Макарьев. – В подвале под зданием управления дивизии. Ушакова убили, Уля...

Ульяна испуганно охнула и прикрыла рот ладонью.

– Картина, как говорится, была еще та... Не для слабонервных, – хмуро продолжал Макарьев. – Кирилл Ушаков почти неделю пролежал в жидком азоте. Знаешь компрессорную станцию около корпуса 2Б? Ну, там, где собирают ракеты носители?

Ульяна кивнула. В ее округлившихся синих глазах застыл страх.

– Вот там Кирилла Ушакова и нашли. В цистерне с азотом. Замороженного...

– Его что же, живьем столкнули внутрь?!

– Нет, сначала его ударили ножом под лопатку. Прямо в сердце. Потом погрузили в «газик» и довезли до этой цистерны. А затем тело спрятали внутри...

– Боже мой, – прошептала Ульяна, облизав кончиком языка враз пересохшие губы. – Сначала Бехтерев, теперь Ушаков... Уже двое...

– Этой сволочи, которая здесь завелась, наплевать на человеческие жизни, – Макарьев скрипнул зубами и зло сжал кулаки. – Эта тварь прет вперед с упорством танка!

– Антошка, – Ульяна коснулась пальцами его руки, -этот мерзавец ни перед чем не остановится...

– Да, решительная вражина нам с тобой попалась, -в голосе Макарьева зазвучали металлические нотки. -Ему есть что терять!

Ульяна положила голову на плечо лейтенанта. По ее щеке поползла маленькая слезинка:

– Антошка, я боюсь. Он же может ударить по тебе в любой момент! Подло, из-за угла, в спину!

Макарьев обнял девушку за плечи и легко коснулся губами ее лица:

– А я больше не собираюсь ждать его ударов, Улечка! Знаешь, мне страшно надоело быть потенциальной жертвой. Пора разделаться с этой мерзостью раз и навсегда!

– Как? Ты знаешь, как это сделать? Он же почти не оставляет следов! А все наши с тобой догадки, в конце концов, приводят только в тупик.

– Говоришь, он не оставляет следов? – на лице Антона появилась злая ухмылка. – Так мы эти следы оставим за него! А его убедим, что эти следы настоящие. Прямо носом его в них и ткнем! Пусть задергается, гад!

– Ну, и что ты предлагаешь? – Ульяна вытерла носовым платком влажные глаза и легонько отстранилась от него. – Только имей в виду, Макарьев, рисковать собой я тебе больше не позволю!

– Вот это исключительно приятно услышать! -Антон усмехнулся, снова притянул к себе Ульяну и поцеловал в губы.

– Я серьезно говорю, Антошка, – Ульяна упрямо тряхнула головой. – Больше никакого риска, слышишь? По крайней мере, в одиночку.

– О, вот это очень существенная оговорка! -Макарьев засмеялся. – Значит, не в одиночку рисковать мне можно?

– Макарьев, а хочешь по шее? – в глазах Ульяны сверкнули шальные искры. – Я же о тебе беспокоюсь, балбес!

– Все-все, сдаюсь на милость победительницы, -Антон шутливо поднял руки. – Обязуюсь впредь действовать исключительно под вашим контролем, Ваше Высочество!

– Ну, а если серьезно, – лицо Ульяны смягчилось, она поправила упавшую на лоб прядь волос, – у тебя и в самом деле есть план, как нам поймать этого мерзавца?

– План? План есть, – Макарьев перестал улыбаться. – О том, что Кирилл Ушаков умеет имитировать чужие голоса, знали всего несколько человек: я, Беланов, Доцинов, Петровин, Михайленко, Симонов, Шестюк, Кузин, Глуховцев, Лопатин и покойный Бехтерев. Так ведь?

– Так, – кивком подтвердила Ульяна. – Это наш список из десяти подозреваемых. Ушакова мы теперь можем вычеркнуть – он стал жертвой убийцы. Остается девять человек...

– Сегодня у капитана Лопатина соберется наш очередной «мальчишник», – продолжал Антон. – В своем обычном составе. За исключением, конечно, уехавшего Полякина и убитых Бехтерева и Ушакова.

– Ну, и что?

– А вот теперь послушай, какой у меня есть план, -Макарьев пододвинулся поближе к Ульяне. – Сегодня вечером я собираюсь напроситься в суточный наряд по монтажно-испытательному корпусу...

35.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Кабинет капитана Лопатина.

В «каптерке» у капитана Лопатина все собрались к пяти часам.

Первыми пришли Макарьев и Беланов. Пару часов Антон и Олег просидели в комнате отдыха отделения, болтая о том и о сем, сыграли несколько партий в шахматы, а потом отправились в магазин за закуской.

– Александр Васильевич, я сегодня по части фирменных напитков – пас, – честно предупредил Макарьев, когда они с Олегом со свертками и пакетами в руках переступили порог кабинета Лопатина. – Мне в наряд по испытательному корпусу заступать.

– Тебе? Сегодня? – брови Лопатина вопросительно изогнулись. – А, по-моему, Рома Семеновский должен...

– Мы поменялись, – отмахнулся Антон. – Ромка сегодня идет на день рождения к знакомой девчонке. Без пяти минут его невеста, понимаете? Вот и пришлось выручать товарища...

– Ладно, – охотно согласился капитан. – Значит, пить не будешь, будешь только закусывать. Давайте-ка с Олегом пока колбасу и сыр порежьте.

– Это мы всегда запросто, – Антон принялся выгружать продукты из пакетов. – По части приготовления холодных закусок мы с Белановым кому угодно фору дадим! Правда, Олег?

Чуть позже, все вместе, втроем, явились управленцы: Доцинов, Петровин и Михайленко. Доцинов притащил целый пакет зелени. Зелень Михаил Васильевич вот уже несколько лет подряд выращивал на небольшом приусадебном участке, по-мичурински пытаясь адаптировать лук, щавель и укроп к казахской земле. Подполковник Петровин тоже пришел с сюрпризом: выставил на середину стола полулитровую бутыль с темно-красной жидкостью, закупоренную деревянной пробкой.

– Домашняя? – плотоядно поинтересовался Беланов, бросив на бутыль оценивающий взгляд. -Наливка?

– Ага, – весело подмигнул в ответ Петровин. – Вчера из дому посылку получил. Знаете, ребята, у меня батя по части домашних вин – ну, просто спец. Да вы сами сейчас убедитесь!

– Убедимся, убедимся, – радостно подхватил Михайленко и энергично потер руки. – Может, сразу и начнем убеждаться?

– Это кто тут без представителя фирмы начинать собирается? – в дверях показалась высокая худощавая фигура Симонова. – Совсем наши управленцы от рук отбились, правда, Александр Васильевич?

– Так на то мы и управленцы, чтобы управлять общим процессом, – надув щеки, захохотал Доцинов, покровительственным жестом похлопывая Симонова по спине. – Ты, Артур Семенович, лучше скажи, где летают твои орлы? А то, знаешь ли, действительно семеро одного не ждут...

– Орлы на подлете, – Симонов взглянул на часы. -Обещали быть ровно к пяти часам.

«Орлы» – Виталий Кузин и Евгений Шестюк – себя долго ждать не заставили и действительно явились через несколько минут с полной сумкой бутылок с минеральной водой.

– Александр Васильевич, принимай груз, -провозгласил прямо от дверей Кузин и принялся выставлять запотевшие бутылки на стол. -Холодненькая! Знаешь, откуда? Прямо из азотохранилища!

Последним в «каптерку» пришел подполковник Глуховцев. По его посеревшему от усталости, изможденному лицу было заметно, что прошедшая неделя далась подполковнику нелегко. Макарьев отметил, что всегда энергичный и жизнерадостный Александр Николаевич за последние дни осунулся и ссутулился, а под его глазами залегли глубокие тени.

– Все собрались? – Лопатин скользнул взглядом по присутствующим, разместившимся на стульях и деревянных табуретах вокруг застеленного старыми газетами большого рабочего стола. – Ну, давайте, что ли, по первой...

Он достал из сейфа полутора литровую флягу с разведенным водой серебрянкой спиртом и наполнил рюмки.

– А я, с вашего позволения, водички, – Макарьев налил себе минералки в стакан. – Скоро построение в наряд...

– Позвольте мне сказать, ребята? – Глуховцев с рюмкой в руках поднялся со стула. – Вот Александр Васильевич сказал, что все здесь собрались... Не все, Саша... Нет с нами больше Сережки Бехтерева... Нашего Трофимыча... Как там на самом деле было, пусть следствие разбирается... А я хочу помянуть хорошего мужика и нашего с вами друга. Пусть земля ему будет пухом!

– А что следствие говорит, Александр Николаевич? – поинтересовался Петровин, когда все выпили и потянулись за бутербродами.

– Следствие? – рассеянно переспросил Глуховцев. Чувствовалось, что его мысли блуждали где-то далеко от этого стола. – Следствие пока ничего конкретного не говорит. Самоубийство – и точка. Сегодня дали, наконец, разрешение на похороны... Завтра хоронить будем, во второй половине дня.

– Как раз на девятый день, – мысленно подсчитал Кузин. – Эх, Трофимыч... Упокой, Господи, его душу.

– Не знаю, как вы, – Лопатин покачал головой, – а я до сих пор не могу поверить в это самоубийство!

– Но по результатам экспертизы... – начал Михайленко.

– Да что мне эта экспертиза! – взорвался Лопатин. На его щеках проступили красные пятна. – Пусть они засунут свою экспертизу, знаешь куда, Витя? Я не верю! Не верю, что Трофимыч мог наложить на себя руки! Ну, не такой он мужик, понимаешь?

– Я-то понимаю, Саша, – с горечью вздохнул Михайленко. – Но кому и что ты докажешь?

– Я тоже не верю в самоубийство Сережки, – тихо произнес Глуховцев. – Я, ребята, знаю... Знал Сергея Трофимовича дольше вас всех... Больше десяти лет вместе, на одной воинской группе. Еще с лейтенантских погон... Я не верю ни в какое самоубийство. Да, что там говорить, не стал бы Трофимыч травиться, не стал!

– Так ты думаешь, что его отравили, Александр Николаевич? – подавшись вперед, спросил Симонов. – Но кто? И зачем?

– Ох, не знаю, Артур Семенович. Да и не мое это дело – знать. Пусть те разбираются, кому положено, -Глуховцев прикрыл глаза, и устало опустил подбородок на грудь.

– Я тоже считаю, что Трофимыча убили, -подполковник Доцинов потер ладонью лоб, словно стараясь избавиться от головной боли. – Вот только за что, неясно. Но что умер он не по своей воле, не отравился – это точно!

– А мотивы для убийства есть? – вступил в разговор Евгений Шестюк и заинтересовано покосился на Макарьева. – Может быть, это как-то связано с теми диверсантами, которых перебил наш Антошка?

– Ну, я не следователь, – слегка раздраженно пожал плечами Михаил Васильевич. – Про мотивы я тебе, Женя, сказать ничего не могу.

– Я думаю, что и с мотивами разберутся и убийцу найдут, – с абсолютной уверенностью в голосе произнес Макарьев. – По оставленным им следам и найдут.

– А если их не окажется, следов этих? – скептически ухмыльнулся майор Михайленко. – Ну, какие могут быть следы?

– Следы всегда остаются, – решительным тоном возразил Антон и взял с тарелки очередной бутерброд. -Может быть, на первый взгляд они незаметные... Но если хорошенько поискать, обязательно найдется что-нибудь, что точно укажет на убийцу.

Он обвел взглядом хмурые лица товарищей и продолжал:

– Вот мне во время отпуска знакомый милиционер рассказал такой случай. Парня, молодого инженера, убили ударом ножа. Под левую лопатку ударили, точно в сердце. Ночью убийца вывез труп на угнанном «газике» и спрятал – где бы вы думали? – около компрессорной станции в почти пустой железнодорожной цистерне. Машину потом поставил на место и затаился. Думал, мерзавец, что все концы надежно спрятал в воду и его не найдут. А ведь нашли! Не прошло и недели, как нашли. И знаете как? Левое переднее колесо на «газике» оказалось с дефектом. Очень характерный глубокий порез на резине. А подъезд к той цистерне, где убийца спрятал труп, был по грунтовке. Вот колесо и отпечаталось. Сначала по отпечатку колеса нашли машину. А потом и самого убийцу. Обнаружился и свидетель, который видел, как убийца ставил угнанную машину на место. Ну, и в самом автомобиле нашли небольшую безделушку, которую убийца впопыхах выронил и на которой остались его отпечатки пальцев.

– Ну, это милиции просто повезло со следами, – со скептической усмешкой сказал Кузин. – А сколько случаев, когда убийц так и не находят?

– Значит, плохо ищут, – резко отрезал Макарьев. -Чтобы получить какую-то информацию, нужно или копать поглубже или платить тому, кто может копать...

– Давайте лучше сменим тему, ребята, – предложил Петровин. – Муторно как-то на душе и без этих ваших разговоров... Тоже мне пинкертоны нашлись...

– Выпить еще надо, – Лопатин принялся разливать разбавленный спирт по второму кругу. – Между первой и второй, как говорится, промежуток небольшой...

Капитан собрался было плеснуть спирт и в рюмку Антона, но Макарьев помотал головой, накрыл свою стопку ладонью и шепотом напомнил:

– Мне в наряд...

Снова выпили. Разговор постепенно перекинулся на другие темы и к недавним событиям на космодроме больше никто не возвращался. Когда дело дошло до дегустации присланного Петровину из дома «зверобоя», Макарьев засобирался уходить. Пора было идти получать оружие и заступать на дежурство.

36.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Кабинет капитана Лопатина.

«Сволочь! – подумал Агент, едва сдерживая раздражение. – Он же все знает! Но откуда? Откуда?!»

Он сидел за столом в «каптерке» капитана Лопатина, вертел в руках пустую рюмку, из которой только что выпил водку, и с ненавистью сверлил взглядом неторопливо прихлебывающего из граненого стакана минеральную воду лейтенанта Макарьева.

«А может быть, я ошибаюсь? – Агент попытался успокоиться и взять себя в руки. – Может все то, что сейчас рассказал Макарьев, это просто цепь случайных совпадений?»

«Посмотрим... Что он там говорил, этот долговязый лейтенант? На теле, вытащенном из цистерны, была обнаружена ножевая рана под левой лопаткой. Смертельная рана. Первое совпадение.

Теперь второе... Машина, которую я угнал, а потом поставил на место. В рассказе лейтенанта тоже угоняют машину. И тоже ставят на место. И угнанная машина тоже «газик». Ах, ты, твою мать!

Третье. Место, где было спрятано тело Ушакова. Цистерна с азотом около компрессорной станции. У Макарьева – тоже цистерна, и стоит она тоже около компрессорной».

«Нет, все это, конечно же, не случайность! – Агент пришел в ужас. – Это не простое совпадение! Он все-таки что-то знает, этот желторотый птенец!»

«Погоди-ка, но ведь труп Ушакова пока не нашли... -его лоб покрылся холодной испариной, а скулы свело нервным напряжением. – Точно, не нашли. Иначе об этом гудела бы вся площадка... Тогда что же получается? Макарьев сам все узнал? Но откуда?»

«Следы... Лейтенант что-то говорил о следах. Которые всегда остаются. Может, я и вправду где-то наследил? Наследил и сам не заметил, что наследил?»

«Хорошо, допустим, что Макарьев с самого начала меня заподозрил. Потом случайно наткнулся на кого-то, кто действительно видел, как в ту проклятую ночь перед стартом корабля я садился в «газик». Или, наоборот, как ставил машину на место. А тут еще у «газика» левое колесо оказалось с дефектом. И, наверное, действительно хорошо отпечаталось на грунтовке, – там, около цистерны. Прямо как опознавательный знак, так его и растак!»

«Дорог – грунтовок в округе не так уж и много. И все ведут к малолюдным местам, где как раз и можно спрятать труп. Предположим, что узнав о моей поездке на «газике», Макарьев стал осматривать все грунтовки в ближайших окрестностях. И на той из них, которая ведет к компрессорной, и в самом деле обнаружил след колеса с глубоким порезом. А потом нашел и тело Ушакова в цистерне. С-сволочь!»

«Так, спокойно... Это еще не все. Как сказал Макарьев, есть еще что-то, что я обронил в самом «газике». Какая-то мелочь, какая-то вещица, на которой могут оказаться мои отпечатки пальцев».

«Получается, что он сейчас лупит меня по трем позициям. Свидетель, который меня видел и, наверное, сможет опознать. След колеса на грунтовке около цистерны с трупом. Какая-то штуковина с моими отпечатками пальцев. По отдельности все это – чепуха, но взятое вместе, в целом...»

«Хорошо, а зачем он рассказал обо всем этом сейчас? При всех, но в то же время не называя имен. Странно... Очень странно...»

«А вдруг Макарьев блефует? Рассчитывает на то, что я занервничаю и где-нибудь засвечусь, выдам себя? Может быть, лейтенант вообще работает по заданию контрразведки?»

«Нет, не получается, – сразу же возразил себе Агент. – Во-первых, Макарьев рассказал все очень точно. Слишком точно для простого блефа. Рассказал так, как все и было на самом деле. Как будто он, сволочь, стоял где-нибудь за углом и подсматривал! Во-вторых, вряд ли он работает на контрразведку. Если бы он был связан со спецслужбами и выложил им все те факты, о которых сейчас рассказал, я бы уже здесь не сидел. Они бы наверняка меня уже сцапали. Как же иначе при таких-то фактах? Какой смысл было бы со мной играть в прятки? Да никакого!»

«Что, если рассказ Макарьева попробовать проверить? Но вот только как? Имени свидетеля он не назвал. Что я мог потерять в машине, он тоже не сказал. Остается только колесо с дефектом. Если на колесе есть порез, значит, он не блефует. Значит, ему действительно удалось каким-то образом выйти на меня».

«Поэтому нужно срочно и очень внимательно осмотреть левое переднее колесо на том «газике». И тогда сразу все станет ясно».

«Нет! А вот этого делать как раз и нельзя! Может быть, Макарьев и рассчитывает на то, что я сейчас побегу к машине, смотреть на это распроклятое колесо? Факт моего появления в гараже и будет окончательным доказательством в его пользу. И я сам, как последний дурак, залезу в петлю!»

«Тогда что же получается? Получается, что решающего доказательства моей вины у Макарьева нет. И этот его рассказ о найденном в цистерне теле должен спровоцировать какие-то мои действия...»

«Вот оно что! Он знает очень многое, он нашел «газик», на котором я вывез мертвого Ушакова, нашел следы на грунтовке и какую-то вещь с моими отпечатками в машине. Но у него нет решающего доказательства! Того самого доказательства, с которым он мог бы спокойно пойти в контрразведку и сдать меня с потрохами. И сейчас эта сволочь хочет, чтобы я запаниковал и добровольно полез в ловушку, которую он подготовил мне в гараже!»

«Ах, ты сопляк! – Агент уставился на Антона, едва сдерживая клокотавшую в груди злость. – Так ты решил поиграть со мной в прятки, дрянь? Хорошо, мы с тобой сыграем! До кровавой юшки из носа сыграем!»

Ненависть накатила на него черным валом, заставив гулко биться сердце.

Агент попытался взять себя в руки и часто задышал, успокаивая нервы. Сейчас он больше всего опасался, что кто-нибудь из присутствующих в комнате офицеров и гражданских специалистов заметит его внезапное волнение, перехватит его напряженный и полный ненависти взгляд. Но все были увлечены общей беседой. На помалкивавшего за столом Агента никто не обратил внимания.

«При любом раскладе, Макарьев узнал слишком много, – подумал Агент, чуть успокоившись. -Непростительно много. С таким количеством опасных знаний на свете долго не живут. Поэтому Макарьева нужно убирать и убирать срочно. Он сегодня идет в наряд по испытательному корпусу. Контрразведка, конечно же, снимет наблюдение – нет смысла «пасти» лейтенанта в пустом монтажном зале... Значит, убирать Макарьева нужно сегодня же вечером. И не тянуть! Пока он действительно не успел кому-нибудь проболтаться или не пошел в контрразведку. А заодно нужно попробовать выяснить у него, кто мог меня видеть около «газика» в ночь перед стартом и что я обронил в машине».

Приняв решение, Агент несколько расслабился. Ему нужно было собраться с духом и морально подготовиться к предстоящей сегодняшним вечером работе, лишние негативные эмоции были сейчас совершенно ни к чему. И он, уже почти полностью успокоившись, стал выпивать вместе со всеми, пьяно хохотать над застольными шутками, и даже сам рассказал парочку пикантных анекдотов.

37.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

«Вот это номер! – сказать, что Резидент был потрясен, значило, не сказать ничего. – Ай да лейтенант Макарьев! У этого мальчишки и в самом деле есть голова на плечах!»

Резидент слушал рассказ Макарьева о найденном в цистерне трупе с замиранием сердца. Самая обычная застольная байка, если бы не одно «но».

Эта лейтенантская байка, рассказанная только что в хмельной мужской компании, как две капли воды была похожа на отчет Агента, который Резидент получил в начале недели через «почтовый ящик» – тайник и на днях по каналу курьерской связи переправил в разведывательный Центр. Совпадала до мельчайших деталей. Смертельная ножевая рана под левую лопатку, украденный и тайно возвращенный «газик», цистерна, как место для сокрытия трупа. Полный комплект совпадений. По всем пунктам.

Слушая рассказ Антона, Резидент отчетливо понимал, что случайных совпадений двух разных событий до таких мелочей в реальной жизни просто не бывает. Следовательно, и в рассказе лейтенанта, и в докладе Агента речь идет об одном и том же событии. А это значит, что лейтенанту Макарьеву каким-то образом стало известно об убийстве инженера Кирилла Ушакова и о том, где спрятан его труп. И вполне возможно, что Макарьев знает имя убийцы. То есть знает имя Агента.

Совершенно не важно, чем Макарьев руководствовался, рассказывая своим сослуживцам эту историю о якобы найденном в цистерне трупе, и на какую их реакцию рассчитывал. Может быть, он хотел вынудить Агента начать активные действия...

Гораздо важнее сейчас другое: можно с полной на то уверенностью утверждать, что Агент провалился. Это, к сожалению, уже бесспорный и объективный факт.

Агент никогда непосредственно не был связан с Резидентом. Они очень хорошо знали друг друга, виделись здесь, на космодроме, едва ли не ежедневно, но Агент никогда и не подозревал, что человек, иногда оказывающийся в буквальном смысле рядом с ним, – это его руководитель по разведывательной деятельности, его Резидент. Их деловое взаимное общение шло исключительно посредством нескольких тайников, «почтовых ящиков», умело выбранных в самых, казалось бы, неожиданных местах и на второй площадке, и в Ленинске.

Если Макарьеву действительно стало известно имя Агента, и он сегодня или завтра сдаст его контрразведке, ниточка расследования вряд ли потянется к Резиденту. Если, конечно, он, Резидент, вдруг не захочет покончить жизнь самоубийством и не полезет в один из «почтовых ящиков», которые контрразведчики после провала Агента несомненно возьмут под контроль. Но Резидент вовсе не собирался кончать жизнь самоубийством. Значит, даже при полном провале и аресте Агента, он по-прежнему останется вне поля зрения контрразведки.

Все это, конечно, замечательно, но... Но был еще сам факт вербовки Агента полтора года назад, к которому Резидент, увы, оказался причастен самым непосредственным образом. Если Агент сейчас попадет в руки контрразведки и начнет говорить, то рано или поздно встанет вопрос о том, как он был завербован. Кем и когда. На чем сломался и почему согласился работать на зарубежную разведку. А поэтому нечего и думать, что контрразведка не сможет умножить два на два и получить в результате искомую четверку. То есть ту самую ниточку, которая и протянется прямо к Резиденту.

Значит, если он не хочет в не столь уж отдаленной перспективе свести близкое знакомство с сотрудниками контрразведки, эту потенциальную ниточку нужно перерезать. Решительно и однозначно отсечь. Вместе с болтающимся на ее конце и пока еще не проглоченным контрразведкой Агентом. Тем более что Агент уже сделал свое дело и теперь, в общем-то, больше не нужен.

Разумеется, никто в Центре никогда и не собирался платить Агенту реальные деньги за выполненную им работу, а тем более, вывозить его за границу. Обещания, обещания, сладкие иллюзии и красивые миражи...

Сейчас, после выполнения поставленных перед ним задач, Агент стал больше не нужен. Более того, даже опасен. Значит, его следовало тем или иным способом убрать.

Один из вариантов завершения операции, разработанной в Центре, предусматривал, что убирать Агента будет поручено именно Резиденту.

«Будем считать, что этот вариант начал реализовываться, – Резидент принял окончательное решение. – Пусть спонтанно, пусть на один или два дня раньше вероятного срока – это сейчас уже совершенно не важно».

Важно, чтобы Агент замолчал раз и навсегда. И ведущая от него к Резиденту пока еще никому не заметная ниточка оказалась оборванной. Тоже раз и навсегда.

38.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Когда все стали расходиться, Агент, махнув на прощание рукой Лопатину, нетвердой походкой вышел в коридор и мигом стряхнул с себя и легкое опьянение, и ненужную больше показную улыбку.

На лестничной клетке он нос к носу столкнулся с Ульяной Сорониной и Зинаидой Кислицкой. Девушки шли в сторону командного пункта и о чем-то весело болтали.

– О, привет! – обрадовалась Зинка и сходу чмокнула Агента в щеку. – Ты куда это собрался, ежик?

– Ежик... – Ульяна удивленно фыркнула и окинула его оценивающим взглядом. – А что, Зин, если смотреть в профиль – похож! Только мрачноватый какой-то. Что, неприятности?

Агент вяло отмахнулся:

– Черная полоса в жизни.

– Не унывайте, ежик, – бодро посоветовала Ульяна и достала из сумочки шоколадную конфету. – Вот вам, чтобы скрасить горести.

– Так, Ульяна, – с наигранной строгостью произнесла Зинаида, – ты чего это моего кавалера конфетами прикармливаешь?

– Убегаю, убегаю, – рассмеялась Соронина. – Зин, так мы с тобой договорились?

– Ага, – тряхнула черноволосой головой Зинаида. -Заметано!

– Тогда пока, – Ульяна коснулась губами щеки Кислицкой и вприпрыжку поскакала вниз по лестнице.

– Стрекоза, – неодобрительно проворчал Агент, сверля взглядом спину Ульяну.

– Счастливая и влюбленная девчонка, – Кислицкая усмехнулась и взяла его за руку. – Ты домой?

– Пока еще нет, Зинуль, – Агент отрицательно покачал головой. – Есть еще кое-какие делишки здесь на площадке...

– А то заглянул бы вечерком, – Зинаида кокетливо улыбнулась и захихикала. – Ульянка сегодня зачем-то напросилась на дежурство. Так что я до утра буду одна. Имей в виду, Ежик!

«А почему бы и нет? Прекрасное будет алиби на всю ночь!» – подумал Агент и снова растянул губы в ухмылке:

– Обязательно зайду, Зинчик! Часиков в девять -десять буду, о'кей?

– Хоккей, – передразнила его Кислицкая и погрозила наманикюренным пальчиком. – Только чур, не опаздывать! Я к твоему приходу прическу новую сделаю. Смотри, какой гель я купила!

Она достала из маленькой дамской сумочки небольшую круглую коробочку, открыла крышку и показала Агенту светло-зеленую, похожую на густой кисель, субстанцию.

– Ой, ежик, а хочешь, я и тебе укладку сделаю? -Зинаида обмакнула в гель указательный палец и быстро провела им по волосам Агента. – Прямо сейчас!

– С ума сошла, Зин! – Агент дернул головой, отстраняясь, и довольно засмеялся. – Подожди уж до вечера!

– Подожду, подожду, – многозначительно подмигнула ему Зинка, спрятала коробочку в сумку и легко сбежала по лестнице. Внизу, уже на первом этаже, она на секунду обернулась и послала Агенту воздушный поцелуй. – Пока, ежик!

«Вот ведь дура-баба, – с легким презрением подумал Агент, глядя вслед удаляющейся Зинаиде. -Одно только на уме!»

Он повертел в руках конфету, которую ему дала Ульяна, развернул обертку и сунул конфету в рот.

В конце коридора его окликнул майор Михайленко:

– Ты как насчет кофейка попить? Я вчера в магазине бразильский купил...

Агент взглянул на часы. До возвращения Макарьева с развода дежурных смен в испытательный корпус есть еще минут сорок.

– А почему бы и нет? – Агент изобразил на лице дружескую улыбку. – Пошли!

39 .

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Комнаты отделения систем жизнеобеспечения.

После общего построения дежурной группы на нижнем плацу Антон вернулся в монтажноиспытательный корпус.

Макарьев разбил свою смену – четырех солдат и двух сержантов – на две подгруппы и определил, кому и когда дежурить и отдыхать в предстоящие сутки. Сам же через все испытательные залы неторопливо направился в комнаты отделения систем жизнеобеспечения.

Близился вечер, испытания техники в монтажном зале уже практически завершились. Правда, еще копались около стоявшего на стапеле «Прогресса» телеметрические группы капитанов Гоголева и Блиняева, но, судя по интенсивности их передвижений вокруг корабля, испытательные работы этих расчетов тоже успешно шли к завершению, и где-нибудь через полтора-два часа монтажный зал можно будет закрыть и опечатать до завтрашнего утра.

«Вот и ладненько, – с удовлетворением отметил Макарьев. – Если я все рассчитал верно, пары часов мне будет достаточно. Тут уж, как говорится, или пан, или пропал. Или ловушка сработает, или останется пустой. Третьего варианта попросту нет».

Комнаты отделения систем жизнеобеспечения находились на первом этаже монтажно-испытательного корпуса номер 1. Это был самый старый испытательный корпус, построенный на Байконуре еще в середине пятидесятых годов. Его стены видели первый спутник, собаку Лайку, надевающего скафандр Гагарина, подготовку «Востоков», «Восходов» и первых «Союзов». Комнаты отделения, в котором служил Антон Макарьев, располагались в правом крыле зала.