Текст книги "Как "шаттл" Москву "бомбил""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Кроме того, есть несчастные случаи, которые, хотя это и очень маловероятно (например, взрыв внешнего топливного бака шаттла), могут запутать советские радары и, в худшем случае, повысить риск серьезного советского реагирования.

… Мы будем широко использовать запуски с космодрома им. Кеннеди, а также запуски с космодрома на базе Ванденберг. Мы рассмотрели возможность запуска спутников на полярные орбиты с космодрома им. Кеннеди, и это является неприемлемой альтернативой для нас.

Сенатор Стивенсон. Не могли бы вы объяснить подробнее?

Сенатор Шмитт. Вы могли бы объяснить это более подробно. Я не уверен, что председатель знаком с разницей между запусками (шаттла и ракеты с ядерным боезарядом – С.Ч.)

Доктор Перри. В Советском Союзе есть система раннего предупреждения о запусках баллистических ракет, – точно такая же, как и у нас, – которая ищет ракеты, летящие из Соединенных Штатов в сторону Советского Союза.

Полярный запуск шаттла с космодрома им. Кеннеди будет выглядеть примерно так же, как и запуск баллистической ракеты. Только усовершенствованная система раннего предупреждения с первоклассным компьютером могла бы различить их.

В любом случае, мы думаем, что это провокация, в которую мы не вступили бы легкомысленно.

Сенатор Стивенсон. Разве такого не может быть при запуске с космодрома на базе в Ванденберге?

Доктор Перри. Нет.

Сенатор Шмитт. При запуске из Ванденберга вы достигаете орбиты, прежде чем фактически пересечь советскую территорию?

Доктор Перри. Верно» [16].

Итак, подводим итог: космодром на базе Ванденберг необходим с точки зрения обеспечения эффективности запусков, их безопасности при стартах на полярные и околополярные орбиты и нежелания осложнять международные отношения, спровоцировать Советский Союз на некие ответные действия в ракетно-ядерной сфере.

Теперь подробнее остановимся на аргументах автора отчета Ю.Г.Сихарулидзе, приведенных в утверждении № 10.

А) «Большая гибкость в выборе цели».

Такая гибкость существовала бы только до собственно момента запуска «Спейс шаттла» с космодрома Ванденберг. После отрыва от стартового стола веер доступных целей определялся бы только энергетикой самого шаттла и энергетикой ракеты с ядерной боеголовкой. Причем в ходе полета этот веер возможностей все время бы сужался. После вероятного (предположим!) отделения ядерной ракеты во время «нырка» шаттла над советской территорией, перечень целей лимитировался бы только возможностями собственно ракеты.

Вряд ли экипаж шаттла мог перенацелить ракету в период после отрыва до стартового стола до момента отделения ее от шаттла во время «нырка» – из-за своего физического состояния (пребывание в невесомости, затем переход к участку атмосферного полета с небольшими, но все же перегрузками). Да и особого смысла в такой операции не было. Единственное, во что мог вмешаться экипаж, это собственно отмена «нырка» или отмена отделения ракеты при «нырке» по команде с Земли (хотя последнее весьма проблематично: в момент непосредственно перед отделением орбитальная ступень была бы уже в плазменном облаке, где радиосвязь весьма затруднена или вообще невозможна). А тогда сразу возникает вопрос: зачем на борту вообще нужен экипаж? Все эти полетные операции можно выполнить с помощью автоматической системы на беспилотной ракете. Значит, единственная задача экипажа – замаскировать наличие на борту ядерной нагрузки. Но это противоречит логике: с момента получения информации об усилении активности на стартовой позиции космодрома Ванденберг, СССР был бы уже готов к вероятному сценарию космической ядерной атаки. С момента старта шаттла – даже внезапного – все необходимые средства противокосмической и противовоздушной обороны были бы немедленно приведены в полную боевую готовность (если бы такая боеготовность вообще не была бы объявлена еще заранее). Не остался бы без внимания и собственно заход шаттла с околоземной орбиты на атмосферный «нырок». В этот момент уже начала бы работать вся система активного противодействия. Ясно, что и отделение ракеты с ядерной боеголовкой во время «нырка» было практически тут же обнаружено. Естественно, в этих условиях ответ был бы уже мгновенным и достаточно эффективным.

Следовательно, нельзя не прийти к однозначному выводу: использование для программы «нырка» обычной баллистической ракеты да еще по возможности с шахтным базированием гораздо эффективнее. Хотя бы потому, что подготовку к старту такой беспилотной ракеты гораздо сложнее отследить средствами разведки, чем подготовку пилотируемого корабля «Спейс шаттл».

Б) «Малая высота орбиты».

Запущенный с космодрома Ванденберг «Спейс шаттл» будет обязательно отслежен имеющимися советскими средствами наблюдения уже в момент старта вне зависимости от высоты его будущей орбиты. А для проведения разведки с орбиты малой высоты сам шаттл не нужен – достаточно автоматического разведывательного спутника.

В) «Действие на первом витке».

Поскольку еще до запуска шаттла СССР только благодаря собственным средствам наблюдения и разведки получит информацию о предстоящем запуске, то под пристальным наблюдением американский космический корабль окажется сразу после выхода на орбиту.

Отметим, что в Советском Союзе еще 6 марта 1965 года был создан Центр контроля космического пространства. Так, эксперт Юрий Кнуров в статье «Советско-американское противоборство на космических орбитах» писал:

«В 1969 году вводятся в строй первая очередь центра контроля космического пространства (ЦККП) и несколько пунктов оптического наблюдения. В августе 1970-го система ИС (истребления спутников – С.Ч.) по целеуказанию центра ККП впервые в мире успешно выполнила перехват КА-мишени двухвитковым методом. Советский Союз продемонстрировал всему миру способность не только инспектировать, но и перехватывать разведывательные и навигационные космические аппараты противника на высотах от 250 до 1000 км.

В феврале 1973 года система ИС и вспомогательный комплекс по запуску КА-мишеней «Лира» были приняты частями ПКО в опытную эксплуатацию. С 1973 по 1978 год на системе ИС был введен одновитковый способ перехвата и в два раза расширен диапазон высот, на которых поражались ИСЗ-цели. Противоспутник стал оснащаться не только радиолокационной, но и инфракрасной головкой самонаведения, что значительно усилило его защиту от радиоподавления. Для повышения живучести ракет-носителей «Циклон» на космодроме Байконур их поместили в шахтные пусковые установки.

После модернизации противоспутниковая система получила наименование ИС-М. Она была принята на вооружение в ноябре 1978 года, а с 1 июня 1979-го заступила на боевое дежурство.

К началу 80-х годов главной задачей Войск противовоздушной обороны (переименованы в 1980 году) становится отражение и срыв воздушно-космической операции вероятного противника. В дополнение к истребительной авиации, зенитным ракетным и радиотехническим войскам, частям радиоэлектронной борьбы в Войска ПВО включаются (по мере формирования) соединения системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и системы контроля космического пространства, а также войска ПРО и ПКО. Благодаря проведенной реформе Войска ПВО фактически трансформируются в войска воздушно-космической обороны (ВКО) Советского Союза» [20].

Ну, и если уж конкретно говорить именно о системе «Спейс шаттл», то в сборнике «Смотрим в космические дали», изданном в 2005 году к 40-летию Центра, только об одном из его отделов говорилось буквально следующее:

«Отдел осуществлял выдачу информации о космической обстановке по запросам Генерального штаба Вооруженных сил СССР, Главного штаба ВПВО, Главных штабов видов Вооруженных сил при проведении учений, испытаний новых образцов военной техники, а также при возникновении военных конфликтов.

Серьезную работу проводил личный состав 3-го отдела, который решал следующие задачи:

– обнаружение и распознавание иностранных космических объектов;

– определение факта маневра космического аппарата и параметров орбиты после маневра.

Кроме перечисленных выше общего плана задач отдел нес особую ответственность при выполнении особо важных работ, таковыми являлись:

– обнаружение и распознавание наиболее опасных космических аппаратов (типа «Шаттл», «КХ-11», «Лакросс», «Ландсат», ИСЗ КНР и др.), по этим космическим аппаратам велась повитковая обработка поступающей информации;

– обнаружение и распознавание элементов космического мусора;

– обнаружение и распознавание малоразмерных КА, а также групповых целей.

… Была разработана система приоритетной обработки информации по особо важным отечественным и наиболее опасным иностранным космическим аппаратам военного назначения. Впервые осуществлялась распознавание космических объектов при помощи специально разработанного алгоритма сопровождения низкоорбитальных космических аппаратов в момент совершения ими маневров.

Высокая квалификация и накопленный опыт по слежению за космическими объектами позволили личному составу ЦККП успешно контролировать запуск и полет американских многоразовых космических кораблей типа «Шаттл», а также осуществлять контроль за проведением в космосе испытаний противоспутникового оружия США «Асат», космических экспериментов по программе стратегической оборонной инициативы, в частности «Дельта-ISO» и «Дельта-1S1». Эти работы проводились под научным руководством сотрудников 45 СНИИ МО во главе с генерал-майором Ю.А.Диденко и к.т.н. полковником В.Д.Анисимовым.

Вот как об этом вспоминает генерал-полковник Ю.В.Вотинцев: «Замечу, что в США в соответствии с провозглашенной в 1983 году Р.Рейганом доктриной осуществлялось ускоренное создание противоспутникового комплекса «Асат» на базе самолета Ф-15 с ракетами воздух-космос «Срэм-Альтаир», которые могли быть применены для поражения космических объектов на высотах до 1000 км. В качестве ударных средств, в космосе рассматривалось использование пилотируемых космических кораблей «Шаттл» с установкой на них различного оружия, включая лазерное».

Увеличение количества решаемых в реальном масштабе времени задач заставило разработать такое программное обеспечение, которое позволяло бы одновременно решать несколько задач»[21].

Как видим, работа велась настолько четко и оперативно, что стартовавший с космодрома Ванденберг «Спейс шаттл» не имел никаких шансов «подкрасться» к границам СССР незамеченным. Поскольку контроль был повитковым и плотным, никакой «нырок» американского челнока не остался бы без внимания, как и отстрел от него ракеты с ядерной боеголовкой.

Г) «Подход к объектам атаки или фотографирования с южного направления».

У СССР к середине 70-х имелись все необходимые средства для надежного отслеживания и противодействия ракетным и космическим аппаратам, заходящим на территорию Советского Союза с южного направления. Постоянно отслеживалась активность вооруженных сил вероятного противника и его потенциальных союзников в Индийском океане, на Ближнем Востоке, в Средиземном море и в южной Европе. Поскольку во всех этих районах имелись носители ядерного оружия (на кораблях, подводных лодках и наземных базах), то никакого оперативного преимущества вероятному противнику «южный удар» с борта шаттла не обеспечивал – советские средства противовоздушной обороны с высокой степенью вероятности парировали бы эту угрозу. И шаттл, и его «спецгруз» достаточно просто поражались бы противоракетами, запущенными на высоты 50-250 километров.

(Кстати, если внимательно читать опубликованные воспоминания самого Ю.Г.Сихарулидзе, становится совершенно понятным это его «обостренное внимание» именно к «южным траекториям полета». В предшествующий событиям 1975-1976 года период Юрий Георгиевич занимался вопросами, связанными с полетом космических аппаратов при их движении в атмосфере Земли именно с южного в северное полушарие. Читаем в его статье «Слово об академике Д.Е.Охоцимском:

«Я оказался в группе Д.Е. (Охоцимского – С.Ч.), которая занималась проблемой приведения спускаемого аппарата (СА) в заданное место посадки после возвращения от Луны. Эта проблема была связана с советской лунной программой.

Существуют две возможные траектории возвращения от Луны к Земле: подлет с севера и подлет с юга. При подлете с севера спускаемый аппарат (СА) можно наблюдать с нашей территории, но из-за ограничений по перегрузке он не может приземлиться в Казахстане, а может только приводниться в Индийском океане, что связано с большими трудностями по спасению аппарата и экипажа. При подлете с юга СА оказывается вне зоны видимости с нашей территории, а для посадки в Казахстане СА должен выполнить сложный маневр в атмосфере. Сначала СА в процессе первого погружения в атмосферу уменьшает скорость от параболической до околокруговой, а затем вылетает за пределы ощутимой атмосферы Земли для увеличения дальности полета. На втором погружении в атмосферу скорость и угол входа примерно соответствуют спуску с низкой околокруговой орбиты» [14].

Понятно, что в этой работе речь шла о космических аппаратах в форме «автомобильной фары», а не о крылатых космических челноках. Но общая «заточенность мысли» на решениях, связанных именно с «южными» траекториями движения, могла сыграть свою роль и в работе по военной оценке проекта «Спейс шаттл»).

Утверждение № 11

«Возвращение и посадка на аэродром («Спейс шаттла» на первом витке – С.Ч.) необходимы для сохранности экипажа и полезной нагрузки, если последняя не отделялась от КС в процессе полета. Понятно, что возвращаемая полезная нагрузка должна представлять большую ценность и годиться для повторного использования. Указанным требованиям отвечают неизрасходованный спецгруз и уникальное разведывательное оборудование».

Комментарий № 11

Указанным требованиям отвечает не только военная нагрузка, но и любой полезный груз «Спейс шаттла». Поэтому это утверждение автора отчета вовсе не является доказательством, подтверждающим ядерно-«нырковый» план Пентагона.

Утверждение № 12

«Можно предположить, что последнее (т.е. возвращение полезной нагрузки на Землю после первого витка шаттла – С.Ч.) будет использоваться, например, для срочного получения подробной информации о некотором районе, который предварительно выбирается с помощью обычных разведывательных спутников».

(Кстати, и Павел Шубин в своей статье «Нырок с ядерным бомбометанием» писал:

«С большой степенью вероятности, штатной нагрузкой должны были быть какие-нибудь шпионские системы, возможно связанные с программой шаттлов. Именно поэтому их трасса так хорошо подходила для полета над территорией СССР.

При очень небольшом времени подготовки корабля (согласно изначальным планам) подобная разведывательная система обещала быть более оперативной, чем штатные спутники-разведчики, так как позволяла получить изображение нужного участка уже в течение часа после пуска, с посадкой на аэродром в конце первого витка.

В рамках этой версии даже «нырку» есть место – при снижении высоты полета уменьшаются и требования к оптическим системам»).

Комментарий № 12

При проведении разведывательной операции на первом витке и разведывательной «нырковой» операции шаттл недостаточно эффективен.

В первом случае, экипаж просто может не успеть качественно выполнить всю программу разведывательных наблюдений за столь короткое время, поскольку еще не вполне адаптировался к условиям невесомости, и часть экипажа будет занята проверкой и оперативным обслуживанием бортовых систем корабля.

Майкл Массимино в книге «Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной» описывает свои ощущения в первые часы полета на космическом корабле «Спейс шаттл»:

«С той минуты, как я начал двигаться, я стал ощущать себя как слон в посудной лавке. На МКС астронавты могут пролететь через всю «трубу», набрать хорошую скорость и летать, как Супермен. На шаттле так нельзя. Ты можешь крутиться на месте, отталкиваться от пола и потолка, но не более. В первый день даже это трудно делать. Твои ощущения направления движения путаются. Теряя контроль над телом, ты поначалу просто сходишь с ума, по крайней мере со мной происходило именно это. Я от природы неуклюж, к тому же большой, и в ту пору не осознавал своей силы. Я бился обо все, натыкался на людей. Один раз зачем-то взлетел к панели над головой, мой палец неожиданно стукнулся о стену и щелкнул выключателем. В шаттле повсюду находятся инструменты и переключатели – только на полетной палубе больше 2000 дисплеев и устройств управления, – и никому не хочется, чтобы кто-то летал между ними и включал их случайным образом. Поэтому ты двигаешься медленно, осторожно и пытаешься выработать для себя какое-то ощущение контроля. Весь процесс похож на то, как человек снова учится ходить. То же самое происходит с руками, пальцами и тонкой моторикой. Ты хочешь взять что-нибудь но, вместо того чтобы схватить предмет, упускаешь его и вынужден за ним охотиться. Ты как ребенок, который в первый раз в жизни пытается взять пальцами колечко сухого завтрака.

И ты чувствуешь себя ужасно, просто ужасно. Тело болезненно привыкает к невесомости. Вначале жидкости в организме начинают по-другому перемещаться. В нашем теле много жидкостей: кровь, плазма, вода, слизь. На Земле сила тяготения заставляет их опускаться. В космосе они свободно приливают к голове. Лица у всех становятся одутловатыми и красными от прилившей крови. Мы плаваем вокруг и выглядим при этом как куклы на Марди Гра с гигантскими головами из папье-маше. Также в космосе удлиняется позвоночник – опять же потому, что нет силы тяжести, которая его сжимает. На орбите ты вырастаешь на пару сантиметров, и все чувствительные мускулы спины должны растягиваться и приспосабливаться. Это тоже болезненно.

А еще тошнота. Официально она называется «ощущение своего желудка». Весь первый день я парил в невесомости, чувствуя себя так, словно меня вот-вот вырвет. На самом деле космическая болезнь является противоположностью морской болезни. Проявления у них одни и те же – тошнота и рвота, но причины совершенно разные. Когда ты находишься внутри морского судна, ты не видишь, как оно движется относительно моря, поэтому глаза говорят мозгу, что ты находишься в состоянии покоя, хотя твоя вестибулярная система поднимается вверх и вниз вместе с каждой волной. То же самое происходит, если читать в движущейся машине. Противоречие между двумя сигналами сенсорной информации создает ощущение тошноты. В космосе ты паришь, и на этот раз твои глаза говорят мозгу, что ты двигаешься, а внутреннее ухо доказывает, что ты неподвижен, потому что в невесомости оно находится в покое.

Чем больше ты двигаешься, тем становится хуже. Ты думаешь, что полетишь в космос и будешь веселиться в невесомости, кувыркаясь и летая вверх-вниз, но в космосе нет верха и низа. Мозг воспринимает все эти полеты из стороны в сторону или сверху вниз, как будто ты стоишь, задрав голову. Поэтому, если ты крутишься или делаешь кувырок, ощущение не такое, как если бы ты повернулся или кувыркнулся. Ты чувствуешь, что это помещение кружится или кувыркается вокруг тебя, и это вызывает самое тошнотворное головокружение, какое ты когда-либо испытывал. Через пару дней к этому привыкаешь»[22].

Можно ли надеяться на качественную работу астронавтов на первом витке и на траектории спуска на Землю, если они находятся в описанном выше состоянии? Видимо, нет.

В случае разведывательного «нырка» над советской территорией возникает еще больше проблем.

Радиоразведка с борта летящего в плазменном облаке шаттла практически исключается, поскольку прохождение в плазме радиоволн весьма затруднено.

Что касается оптической разведки, то на первый взгляд близость шаттла к вероятному объекту разведки на земной поверхности во время «нырка» позволяет при той же оптике разглядеть некие объекты с большим разрешением. Но на деле оптика подвергнется тепловым и динамическим нагрузкам на участке спуска в атмосфере, если разместить ее в грузовом отсеке, а затем выдвигать на штанге во внешнее пространство во время «нырка». Если же оптику просто разместить в грузовом отсеке, то шаттлу придется во время «нырка» перевернуться раскрытым грузовым отсеком к объектам съемки на поверхности Земли. При этом грузовой отсек оказывается под воздействием динамических и тепловых нагрузок, способных разрушить всю орбитальную ступень за очень короткое время.

Если же разместить оптику внутри кабины космического корабля, то экипаж не сможет ее эффективно использовать при работе под перегрузками во время спуска корабля в атмосфере. Кроме того, размещение оптики возможно только на окнах кабины экипажа, что резко снизит обзорные возможности оптической разведывательной системы – хотя бы потому, что сам корпус шаттла не позволит заглянуть из окна вниз, на земную поверхность под летящим кораблем. Не дает оптимальных возможностей для съемки и пространственное положение орбитального корабля на этапе полета в атмосфере, необходимое собственно для выполнения «нырка».

В целом же аналогичная программа могла бы быть выполнена с большей эффективностью малоразмерной беспилотной капсулой. Для разведки на первом витке или «нырковой» разведки нецелесообразно использовать такую громоздкую и дорогостоящую систему, как космический корабль «Спейс шаттл», да еще в пилотируемом варианте.

Кроме того, не стоит забывать, что полет космических аппаратов «вероятного противника» всегда отслеживался средствами орбитального наблюдения Советского Союза. При появлении спутника-разведчика «на горизонте» давалась команда на проведение срочных маскировочных операций, и они всегда осуществлялись с высокой эффективностью.

Утверждение № 13

«Разгадка состава и назначения полезной нагрузки может быть связана также с существующим требованием ВВС о замене полезной нагрузки на пусковом стенде в условиях, обеспечивающих «чистоту».

Комментарий № 13

Многие полезные нагрузки требуют обеспечения чистоты и возможности оперативно работать с ними на старте, а не только военные космические аппараты. Например, те же межпланетные станции. Стоит ли на этом основании подозревать персонал космодрома на базе Ванденберг в подготовке тайных запусков космических аппаратов к другим планетам с полярных околоземных орбит?

Утверждение № 14

«Обсудим подробнее особенности использования КС в качестве орбитального бомбардировщика. Полет КС до цели длится 70-80 мин из-за использования траектории, проходящей через Южное полушарие, однако время для его обнаружения существенно меньше, чем в случае применения межконтинентальных ракет, так как высота полета КС не превышает 185-200 км. Южная траектория облегчает прорыв обороны и обеспечивает возможность хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО, размещенными на севере американского континента».

Комментарий № 14

Из наших рассуждений выше уже ясно, что о «коварных замыслах Пентагона» станет известно уже с момента начала предпусковой активности на стартовой позиции шаттла на космодроме Ванденберг. А с момента запуска полет космического корабля вообще окажется под плотным контролем советских средств оповещения и контроля. За 70-80 минут после старта решение об его уничтожении в случае внезапного выхода на «нырковую» траекторию в атмосфере будет принято и соответствующие команды отданы. Прорыв обороны с южного направления давно предусмотрен советской ПВО. Что же касается «хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО (США – С.Ч.), размещенными на севере американского континента», то с высокой степенью вероятности орбитальная ступень после сброса ядерной ракеты во время «нырка» будет уничтожена средствами ПВО СССР еще над территорией Советского Союза. ПРО на севере американского континента просто не успеет защитить космический челнок от удара советских противоракетных систем.

Вот и известные советские ученые и конструкторы, Ю.П.Семенов, В.А.Тимченко, C.К.Громов в статье «Буран» и будущее советской космонавтики», размышляя о сферах применения многоразовых космических аппаратов, пришли к однозначному выводу:

«Действительно, как можно использовать в военно-стратегических планах систему, стартовые позиции которой известны и на подготовку которой к запуску необходимо сравнительно большое время» [23].

Конечно, это вывод касался советского корабля «Буран», но вполне применим он и к американскому «Спейс шаттлу» – космическому аппарату такого же типа.

Утверждение № 15

«Наличие экипажа на борту КС позволяет повысить надежность и гибкость операции, а в необходимых случаях отказаться от её проведения в самый последний момент».

Комментарий № 15

В комментарии № 10 мы уже анализировали возможности деятельности экипажа на первом витке и во время «нырка», и пришли к выводу, что эти возможности окажутся очень ограничены.

Майкл Маллейн в книге «Верхом на ракете» описал свои ощущения на участке спуска шаттла в земной атмосфере:

«…Начинает появляться перегрузка.

Аварийно-спасательный скафандр добавил почти 30 килограммов к весу моего тела. Мускулы, приспособившиеся к нулевой тяжести, уже чувствовали, как трудно нести этот вес даже при малой величине ускорения.

На высоте 73 километра и при скорости 24,9 Маха система управления дала «Атлантису» команду развернуться в 75-градусный правый крен. У него было многовато энергии, и автопилот уводил корабль с курса, чтобы увеличить длину пути до места приземления. Это лишнее расстояние дало бы нам больше времени на снижение. Мы доверяли автопилоту, который должен был вывести нас к посадочной полосе базы Эдвардс в правильное время. Пилот шаттла не мог смотреть в окна на лишенный каких-либо деталей океанский ландшафт с высоты 73 километра и, находясь еще в 4800 километрах от полосы, при этом вручную корректировать энергетическое состояние орбитальной ступени. Нам пришлось довериться мудрости акселерометров в инерциальных измерительных устройствах «Атлантиса», чтобы решить эту задачу»[19].

То есть во время движения по посадочной траектории астронавты, как правило, мало работоспособны. Даже операции пилотирования в большей своей части перекладываются на автопилот.

Что касается возможности в ходе операции «в необходимых случаях отказаться от ее проведения в самый последний момент», то в «последний момент», – то есть во время «нырка», когда корабль будет находиться уже внутри плазменного облака, – и поэтому радиосвязь с центром управления операцией окажется уже просто невозможной. Единственное, что может теоретически сделать экипаж – это «усовеститься» и самочинно отменить милитаристскую авантюру Пентагона по началу третьей мировой войны.

Утверждение № 16

«…Торможение скорости на 80 м/сек для схода с орбиты производится («Спейс шаттлом» – С.Ч.) примерно за полвитка до места посадки на базе ВВС Ванденберг (34,6° с.ш., 120,4° з.д.). Известны также аэродинамические и весовые характеристики КС, что позволяет моделировать на ЭВМ траекторию полета с бомбометанием в заданную точку цели и последующим возвращением на аэродром базы ВВС Ванденберг. В качестве примера была проверена возможность поражения цели, имеющей координаты 56° с.ш., 37,5° в.д. (г. Москва)».

Комментарий № 16

То есть автор отчета сам формулирует задачу и определяет ее начальные условия. Для усиления психологического эффекта на потенциальных читателей в качестве цели для «ныркового» ядерного бомбометания выбрана Москва. Но пока все построения с научной точки зрения корректны: Ю.Г.Сихарулидзе имеет полное право математически просчитать любые абстракции.

Стоит еще обратить внимание, что Ю.Г.Сихарулидзе в своих рассуждениях упорно «загоняет» шаттл на орбиту, которая проходит на первом витке над Москвой и которая по своей высоте соответствует перечню аварийных орбит, рассчитанных НАСА для космического челнока и имеет обозначение АОА. Майк Маллейн в книге «Верхом на ракете» писал, что наихудшая аварийная ситуация на участке выведения – это «…отключение всех трех маршевых двигателей из-за низкого уровня топлива где-то над Атлантикой. От того, насколько высоко они (корабль «Спейс шаттл» и экипаж – С.Ч.) окажутся в этот момент и как быстро будут лететь, зависело, выживет ли экипаж (выполнив один из трех возможных аварийных режимов – TAL, AOA или ATO) или погибнет (при попытке посадки на воду)» [19].

Эти аварийные режимы в «насавской» классификации означают:

– TAL (Trans-Atlantic Landing) – трансатлантическая посадка орбитальной ступени. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором после отделения твердотопливных ускорителей и внешнего топливного бака орбитальная ступень совершает суборбитальный перелет через Атлантический океан и приземляется на запасных аэродромах в Европе или Африке.

– AOA (Abort Once Around) – возвращение после первого витка на посадочную полосу вблизи стартовой позиции. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором орбитальная ступень делает один виток вокруг Земли и совершает посадку на территории США.

– ATO (Abort to Orbit) – аварийный выход «Спейс шаттла» на околоземную орбиту. Аварийный режим полета космического челнока, при котором после отказа двигателя орбитальная ступень выходит на орбиту безопасной высоты и может совершить по ней более одного витка.

Интересно, что при подготовке к полету астронавтам рекомендуют «дожимать до АТО»: остальные режимы считаются довольно рискованными, причем одновитковый режим АОА реализовать можно с меньшей вероятностью, чем два других режима: только при определенной скорости и на определенной высоте.

Утверждение № 17

«Расчеты показали реализуемость следующей траекторий полета КС. Вход КС в атмосферу, условная граница которой принята на высоте 110 км, происходит через 17 мин. после торможения; широта точки входа 30° с.ш. (практически на широте Северной Африки – С.Ч.). Подъемная сила должна быть сначала направлена вниз для увеличения крутизны траектории. После 4-х минут полета в атмосфере, на высоте 67 км, когда угол наклона траектории достигает примерно -3°, а скорость равна 7,75 км/с. происходит отделение контейнера со спецгрузом и одновременно КС разворачивается так, чтобы подъемная сила оказалась направленной вверх с углом крена порядка – 30°. Такое управление обеспечивает выход из пикирования и выполнение бокового маневра для посадки на аэродром базы ВВС Ванденберг. Сброс контейнера и переворот КС происходят на широте 47° с.ш. (на широте Молдавии и Украины – С.Ч.).

Поскольку в процессе пикирования скорость КС тормозится, то для достижения аэродрома посадки необходимо доразогнать КС на ~ 200 м/сек с помощью двигательной установки орбитального маневрирования. Остающийся к указанному моменту времени запас топлива позволяет осуществить такой маневр.