Текст книги "Как "шаттл" Москву "бомбил""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Партийные и государственные органы постоянно подстегивали разработчиков советского многоразового корабля, держали их в «рабочем тонусе». Вадим Лукашевич описывал один из случаев такой «накачки сверху»:

«Во второй половине 1975 года в судьбе МКС произошло знаменательное событие – для «серьезного» разговора в НПО «Энергия» приехал министр Сергей Афанасьев со своим заместителем Олегом Баклановым. На совещании присутствовали Валентин Глушко, секретарь парткома Тишкин, Борис Черток, Юрий Семенов, Константин Бушуев, Игорь Садовский со своим замом Павлом Цыбиным, Яков Коляко, Евгений Шабаров, Ефрем Дубинский, и.о. начальников отделов Феликс Титов и Валерий Бурдаков и другие специалисты.

Оглядев присутствующих, Бакланов начал совещание: «Товарищи! В адрес готовящегося XXV съезда нашей партии уже пришло несколько тысяч писем с мест, в которых рядовые коммунисты озабочены разработкой американцами многоразовой космической системы «Спейс Шаттл», и спрашивают – а готовы ли мы к этому вызову?»

(Вот так – отвечая на вопрос прошлых и нынешних противников «Бурана»: «Кому он был нужен?», – можно ответить, что он создавался по требованию рядовых коммунистов. Если же говорить без иронии, то в этом есть немалая доля истины – значительная часть советского общества, небезразличная к нашим достижениям в космосе, была озабочена нашим наметившимся отставанием – Луну отдали американцам, а сейчас – они делают «Шаттл», а мы чего же?!»)

Завязалось обсуждение, в ходе которого выявилось две кардинально противоположные точки зрения. Первая выражала уверенность в нашей неспособности создать многоразовую космическую систему, подобную американской. Выступающие (в первую очередь Бушуев и Черток) утверждали, что создание подобной системы невозможно ни по возможностям НПО «Энергия», ни по состоянию научно-производственного потенциала нашей страны. Другая точка зрения, которую отстаивали И.Н.Садовский и В.П.Бурдаков, сводилась к тому, что создать отечественную многоразовую космическую систему можно, но для этого придется подключить к работам Минавиапром для создания планера ОК. Спор разгорелся ожесточенный, с переходом на личности – именно на этом совещании четко определился водораздел между сторонниками и противниками создания советской МКС.

Если такие противоречия существовали внутри головной организации МОМа (то есть НПО «Энергия» – С.Ч.), то что можно говорить о научно-промышленной элите страны – проект имел как влиятельных сторонников, так и твердых противников. Никакой ясности с МКС не было – военные (ГУКОС) склонялись в пользу МКС, промышленность сопротивлялась, ведя вялотекущие научно-исследовательские и аналитические работы. Значительная часть руководства отрасли заняла выжидательную позицию».

В какой-то мере такую выжидательную позицию занимал и сам Генеральный конструктор НПО «Энергия» В.П.Глушко – уж очень не хотелось Валентину Петровичу «впрягаться» в работы по многоразовому космическому кораблю в ущерб большим орбитальным станциям и межпланетным планам.

Когда стал вопрос об утверждении Технической справки «Многоразовая космическая система с орбитальным кораблём ОК-92», «пришлось Бурдакову, как непосредственному исполнителю поручения Устинова, идти к Глушко самому. Валерий Павлович подготовил два аргумента, которые в течение часа убедили Глушко.

Первый заключался в том, что речь шла о совершенно незначительном документе, не имеющем серьезного значения. Это был не отчет, не проект, не заключение, а всего лишь техническая справка, основное предназначение которой было «на всякий случай» лежать в архиве первого отдела, как подтверждение того, что «мы все это знаем, мы готовы». Хотя конечно, все понимали, что по своему смыслу и значению это был гораздо более серьезный документ.

Второй аргумент сыграл на честолюбии Глушко, мечтавшего создать «царь-двигатель» и войти в историю творцом самого мощного в мире ЖРД с рекордными характеристиками. При такой постановке вопроса было уже не важно, летим мы на Луну или создаем МКС – в любом случае создаваемый носитель использует новый двигатель Глушко. В этом смысле МКС является страховкой для «чудо-двигателя» на случай закрытия лунного направления (заметим, что так и получилось – наша лунная база осталась мечтой, но был создан уникальный ЖРД РД-170/171, который и сегодня, спустя двадцать лет, не имеет себе равных в мире по тяговым и удельным параметрам).

Глушко в конце концов сдался, с большим сожалением подписав справку 9 января 1976 года» [12].

Разработки «советского шаттла» постепенно набирают темп. А в 1976 году – как раз к 25-му съезду КПСС – выходят на финишную прямую. Читаем в статье «Полет «Бурана» Антона Первушина:

«9 января 1976 года Генеральный конструктор НПО «Энергия» Валентин Петрович Глушко утвердил Техническую справку «Многоразовая космическая система с орбитальным кораблём ОК-92». Очередная версия стала продолжением ОС-120, но имела два главных отличия – у неё отсутствовали маршевые кислородно-водородные двигатели (они были перенесены на центральный блок ракеты-носителя), но появились два воздушно-реактивных двигателя для обеспечения возможности самостоятельных полётов в атмосфере. Столь экзотическая схема была введена из-за того, что все аэродромы для посадки корабля располагались на территории СССР, куда можно было сесть далеко не с любого витка» [4].

Советский Союз – не Соединенные Штаты, у него нет военных баз, разбросанных по всему миру. А безопасность советских космонавтов во время космических полетов – дело вообще святое. Этот подход нашел свое место и в проектно-конструкторских решениях, о которых вспоминал М.Когут:

«Поиск повышения безопасности варианта ОК-92 привел к добавлению четвертого маршевого ЖРД на центральном блоке, выполнявшего функцию «горячего резерва» двигательной установки. Именно в таком виде наша Многоразовая космическая система была представлена в первом эскизном проекте НПО «Энергия» в 1976 г.

С переносом маршевых ракетных двигателей с корабля на вторую ступень ракеты-носителя она фактически перестала иметь что-либо общее с шаттлом уже с начала 1976 г. В то же время при этом, однако, оставалась значительная степень свободы при выборе облика орбитального корабля» [28].

Итак, дорога к созданию «советского шаттла» была открыта. Теперь все зависело от решения советского руководства – быть или не быть новой космической программе?

Участник проекта многоразовой космической системы Яков Айзенберг в книге «Ракеты.Жизнь.Судьба» вспоминал:

«К моменту принятия в СССР решения делать «Энергию»-»Буран» были два главных для советского руководства и военных аргумента. Раз американцы делают, то они все просчитали, в том числе экономику, и все получится. Второе – многоразовую космическую систему будут использовать для противоракетной обороны США, значит, и нам нужно делать свою многоразовую космическую систему» [29].

Вадим Лукашевич на сайте buran.ru приводит фамилии настоящих «отцов» программы «Энергия»-«Буран» (точнее, собственно ее орбитальной ступени):

«…Назовем авторов Технической справки «Многоразовая космическая система с орбитальным кораблем ОК-92». От исполнителей справка подписана начальниками отделов Е.А.Дубинским и В.П.Бурдаковым, но кроме них в составлении справки также принимали участие: Алиев В.Г., Ануфриев В.С., Банифатов В.С., Венедиктов Е.В., Голышев Б.Б., Демехин А.М., Заболотский Л.В., Иванов Р.К., Кравчинский С.В., Лапшин Л.Н., Минашин Г.П., Санин А.Л., Сердюк А.А., Солодилов В.А. и Тепикин И.В.

Восстановим историческую справедливость – именно эти конструкторы стояли у истоков «Бурана», в окружении именитых противников и скептиков, начиная проектирование, как говорят конструкторы, «с осевой линии». Конечно, круг работавших над справкой был шире, но текст самой справки сохранил для нас только эти фамилии»[12].

И вот свершилось! Советское руководство «дало добро» на создание многоразового космолета! Дмитрий Пайсон подытожил:

«17 февраля 1976-го было принято соответствующее постановление (ЦК КПСС и Совета Министров СССР – С.Ч.). Таким образом, НПО «Энергия» и возглавившему его В.П. Глушко понадобилось около полутора лет, чтобы перейти в конечном итоге к концепции воспроизведения собственными силами основных решений системы «Спейс Шаттл». При этом, как выяснится впоследствии, как основные проблемы, так и достижения оказались связанными с созданием новых маршевых двигателей, то есть с непосредственной сферой деятельности нового руководителя НПО. Это стоит еще раз отметить» [27].

Вот так выглядит «Реальность № 2» в принятии решений о начале работ по созданию советской космической системы «Энергия»-«Буран» – ответа Советского Союза на разработку американского «Спейс шаттла».

Составим хронологический порядок основных событий в «Реальности № 2»:

– первое рассмотрение вопроса о создании многоразовой космической системы на правительственном уровне состоялось в Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК) в марте-апреле 1972 года;

– решение ВПК, которое от 17 апреля 1972 года за №86 – теперь вопросы создания МКС были под постоянным вниманием ЦК КПСС и ВПК;

– решение ВПК «О разработке технических предложений по многоразовой космической транспортной системе» от 27 декабря 1973 г. за №298, предписывающее разработать технические предложения по МКС в трех вариантах;

– разработка «Комплексной ракетно-космической программы» в НПО «Энергия», представленной в правительство в конце 1975 года; завершение работ над томом 1Б «Комплексной ракетно-космической программы», в котором определялись основные параметры будущей МКС;

– 9 января 1976 года Генеральный конструктор НПО «Энергия» Валентин Петрович Глушко утвердил Техническую справку «Многоразовая космическая система с орбитальным кораблём ОК-92»;

– 17 февраля 1976-го было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о начале разработки будущей системы «Энергия»-«Буран».

Как мы увидели выше, в этой «Реальности № 2» совершенно не остается места для отчета Ю.Г.Сихарулидзе. Все основные управленческие и организационные решения принимаются без творческого вклада сотрудников отдела №5 ИПМ АН СССР.

Но реальность все-таки одна. Как же совместить две рассмотренные нами реальности? И как быть с воспоминаниями ветеранов космонавтики из «Реальности № 1», в которых отчету из ИПМ АН СССР отводилась роль своеобразного детонатора проектно-конструкторских, организационных и управленческих решений по осуществлению программы «Энергия»-«Буран»? Их книги и воспоминания известны:

– Эфраим Аким, цитаты в книге Азифа А. Сиддики «Вызов «Аполлону»: Советский Союз и космическая гонка, 1945-1974 гг.», 2000, и в газете «Известия», 2003;

– Борис Губанов, «Триумф и трагедия «Энергии», 1998;

– Борис Черток, «Ракеты и люди. Лунная гонка», 1999;

– Вячеслав Филин, «Путь к «Энергии», 2001;

– Олег Бакланов, «Космос – моя судьба», 2012.

Из этого списка можно сразу исключить Бориса Евсеевича Чертока – он упоминает о разработке ИПМ АН СССР в явно ироническом ключе:

«…Некие молодые и ретивые ребята из Института прикладной математики (ИПМ) просчитали возможные орбиты «Спейс шаттла» с учетом возможного аэродинамического маневра в атмосфере на 2000 километров в сторону от баллистической орбиты. Они перепугали Келдыша. Келдыш доложил Устинову, а затем и Брежневу».

(Однако если судить по воспоминаниям Ю.Г.Сихарулидзе, М.В.Келдыш вовсе не был так уж перепуган. Да и с докладами Д.Ф.Устинову, а потом Л.И.Брежневу он не спешил, а просто распорядился размножить и разослать текст отчета по многим инстанциям, которые потенциально могли заинтересоваться полученными математиками результатами – С.Ч.)

Можно исключить и Олега Дмитриевича Бакланова: все, что написано в его мемуарах о «ныряющем» шаттле и отчете ИПМ АН СССР – это фактически цитата из книги Вячеслава Филина.

Что касается самого Вячеслава Михайловича Филина, то его книга «Путь к «Энергии» – это отнюдь не первое обращение автора к теме «ныряющего» шаттла. Еще в феврале 1999 года в № 2 научно-популярного журнала «Техника-молодежи» появилась статья обозревателя Сергея Александрова, в которой в концентрированном виде было изложено мнение Вячеслава Филина на этот счет.

Первой по времени публикации – 1998 год – нужно считать книгу Бориса Губанова «Триумф и трагедия «Энергии», в которой упоминается отчет сотрудников ИПМ АН СССР о «ныряющем» с ядерным оружием шаттле. Но Борис Иванович Губанов стал заниматься проектом «Энергия»-«Буран» вплотную только с 1982 года, когда был назначен первым заместителем Генерального конструктора и Генерального директора НПО «Энергия», так что участником событий 1976 года, связанных с принятием решений по советской космической многоразовой системе, он вплотную, скорее всего, не был.

Кроме того, в книге Б.И.Губанова отмечается, что «М.В.Келдыш на основе результатов анализа (Ю.Г.Сихарулидзе – С.Ч.) направил доклад в ЦК КПСС. Состоялся разбор, в результате которого с активной поддержкой Д.Ф.Устинова Л.И.Брежнев принял решение о разработке комплекса альтернативных мер с целью обеспечения гарантированной безопасности страны» [30]. То есть речь идет не о начале работ по программе «Энергия»-«Буран», а о комплексе дополнительных мер уже после начала разработки «советского шаттла».

(Кстати, отметим, что никакого «доклада М.В.Келдыша об угрозе ядерной бомбардировки Москвы с «пикирующего шаттла» историки космонавтики пока не обнаружили. Видимо, его и вовсе не было – скорее всего, было только обычное сопроводительное письмо за подписью М.В.Келдыша к копиям отчета Ю.Г.Сихарулидзе, которые в конце марта 1976 года рассылались по различным министерствам и ведомствам. Историк космонавтики Павел Шубин обнаружил отчет Ю.Г.Сихарулидзе в коллекции мемориального музея-кабинета академика М.В.Келдыша. Если бы пресловутый «доклад Келдыша» на эту же тему существовал, то, скорее всего, в первую очередь нашелся бы именно он, а не отчет).

Остается открытым вопрос об участии лично Э.Л.Акима в работе по «ныряющему шаттлу». Но в любом случае руководитель Баллистического Центра ИПМ АН СССР был в курсе расчетов Ю.Г.Сихарулидзе и лично участвовал в продвижении отчета в некоторых инстанциях.

Публикации же самого Юрия Георгиевича Сихарулидзе по теме «пикирующего шаттла» появились только после 2011 года, то есть после всех предшествующих обращений к теме Акима, Филина, Чертока, Губанова и Бакланова. Хотя, возможно, историкам космонавтики удастся найти публичные заявления Ю.Г.Сихарулидзе на этот счет, датированные ранними датами.

Что тут можно сказать? Вероятно, «первоисточник» – кем бы он ни был – немного подвела память, поэтому задним числом два разных во времени события (начало разработки программы «Энергия»-«Буран» и появление отчета Ю.Г.Сихарулидзе) в воспоминаниях совместились в одно целое. Ну, а потом уже однажды высказанное очень авторитетным лицом утверждение стало просто тиражироваться в других мемуарах уважаемых и известных людей.

Обратим внимание и еще на одну странность. Вернемся к воспоминаниям Ю.Г.Сихарулидзе. Итак, в конце марта 1976 года, более чем через месяц после принятия Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 февраля 1976 года о начале работ по созданию системы многократного использования «Энергия»-«Буран», Ю.Г.Сихарулидзе в присутствии своих коллег Д.Е.Охоцимского, М.Я.Марова и А.К.Платонова докладывает М.В.Келдышу, директору ИПМ АН СССР и Президенту Академии Наук СССР, о результатах изысканий по военным аспектам программы «Спейс шаттл». И вот после доклада происходит буквально следующее:

«Потом директор спросил меня о состоянии дел с нашей многоразовой системой. Я высказался в том духе, что надо не просто копировать их систему, а создать такую, которая могла бы решать аналогичные задачи, но сначала надо четко сформулировать эти задачи» [14].

Странный вопрос задал академик Келдыш своему подчиненному – о состоянии дел по советскому аналогу американского челнока. А ведь всего чуть больше месяца назад было принято совместное постановление советского руководства по программе «Энергия»-«Буран», в пункте первом которого говорилось:

«Принять предложения Министерства общего машиностроения, Министерства обороны СССР и Академии наук СССР…»

Что же, глава Академии наук не в курсе, какие предложения – и за его подписью, кстати, – подавала на рассмотрение советского руководства руководимая им АН СССР? А если даже и не в курсе, – предположим невероятное! – то текст Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР уже давно должен был появиться в канцелярии Академии наук и немедленно положен на стол первому руководителю главного научного ведомства Советского Союза. Да, и еще первый руководитель Академии наук, – то есть ее Президент Келдыш Мстислав Всеволодович, – обязан был поставить свою личную подпись в сопроводительном листе, который прилагался к тексту Постановления, хотя бы потому, что само это решение советского руководства имело гриф «совершенно секретно». Так почему же академик Келдыш делает вид, что он слыхом не слыхивал о системе «Энергия»-«Буран»?

О том, что события в кабинете главы Академии наук в тот мартовский день развивались именно так, мы знаем из одного источника – из воспоминаний самого Юрия Григорьевича Сихарулидзе. Может быть, известного ученого по прошествии стольких лет просто подводит память. Иначе объяснить странности в поведении академика М.В.Келдыша невозможно.

Каюсь, вот тут у автора этой книги мелькнула совсем уж «хулиганская мыслишка»: а что если в Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 февраля 1976 года фраза «…принять предложения Министерства общего машиностроения, Министерства обороны СССР и Академии наук СССР…» по созданию космической системы, которую в будущем назовут «Энергия»-«Буран», вставлена как своего рода простой партийно-канцелярский словесный штамп? Если на самом деле никаких предложений не было? Или были предложения по созданию «советского шаттла» от Министерства общего машиностроения и Министерства обороны СССР, а от Академии наук СССР – по состоянию на 17 февраля 1976 года – ничего не поступало. А потом спохватились: Постановление приняли, а где сопутствующий документ с предложениями по космическому челноку от «академиков»? Немедленно подготовить! И вот в последней декаде февраля 1976 года Ю.Г.Сихарулидзе по заданию «академического руководства» пишет свой отчет «с военным уклоном» – обоснование задним числом необходимости создания советского аналога заокеанского челнока на основе изданной в 1975 году в соавторстве с Р.К.Казаковой внутриведомственной книги «про американский шаттл».

Конечно, все могло быть и так, но доказательств, что это так и было, нет никаких. Следовательно, мы эту «версию» рассматривать не будем – «гипотез не измышляю».

Но по-прежнему остается вопрос: на какие решения советского руководства мог действительно повлиять отчет, подготовленный Ю.Г.Сихарулидзе уже после принятия 17 февраля 1976 года базисного решения – Постановления ЦК КПСС и Совета Министров «О создании МКС в составе разгонной ступени, орбитального самолёта, межорбитального буксира-корабля, комплекса управления системы, стартово-посадочного и ремонтно-восстановительного комплекса и других наземных средств, обеспечивающих выведение на северо-восточные орбиты высотой 200 км полезных грузов массой до 30 т и возвращением с орбиты грузов массой до 20 т.»,?

Для того чтобы постараться ответить на этот вопрос, построим хронологию развития событий по созданию ракеты-носителя «Энергия» и космического корабля многоразового использования «Буран». Как и в построении двух веток реальности в «добурановскую» эпоху, опять будем основываться на свидетельствах участников событий тех лет и историков космонавтики.

13. Хронология развития проекта «Энергия»-«Буран» в 1976 – 1981 годах.

Итак, работы над созданием «советского шаттла» были начаты еще в начале 70-х, задолго до появления интереса к «Спейс шаттлу» у старшего научного сотрудника ИПМ АН СССР Ю.Г.Сихарулидзе. Книга по истории НПО «Энергия» сообщает читателю:

«Работы над многоразовым орбитальным кораблем были начаты в 1974 году в рамках подготовки «Комплексной программы НПО «Энергия». Это направление работ было поручено главному конструктору И.Н.Садовскому. Заместителем главного конструктора по орбитальному кораблю был назначен П.В.Цыбин[31].

Старт работ в том же году подтверждают и В.Е.Гудилин и Л.И.Слабкий в книге «Ракетно-космические системы (История. Развитие. Перспективы)»:

«Работы над многоразовым орбитальным кораблем «Буран» были начаты в 1974 г.

Энергетическая и конструктивная независимость ракетной системы выведения и орбитального корабля позволила проводить самостоятельную отработку ракеты-носителя и орбитального корабля, упростила организацию работ и обеспечила разработку сверхтяжёлой отечественной ракеты-носителя «Энергия» [32].

На сайте Вадима Лукашевича buran.ru читаем:

«9 января 1976 года Генеральный конструктор НПО «Энергия» Валентин Глушко утверждает «Техническую справку», содержащую сравнительный анализ нового варианта корабля – «ОК-92».

… Все аэродромы для посадки «Бурана» расположены на территории бывшего СССР, поэтому в течении суток имелись витки, посадка с которых невозможна. Из этой ситуации могло быть два принципиальных выхода: расширить количество аэродромов (но «Буран» создавался как военный объект, а стратегические союзники были расположены «компактно» к границам СССР, Куба же была слишком близка к территории потенциального противника), либо повысить энерговооруженность атмосферного участка за счет установки ВРД. Конструкторы выбрали второй путь. И хотя новый вариант имел «родимые пятна» ОС-120 в виде раздельной двигательной установки и токсичных компонентов топлива, это был шаг вперед» [12].

Снова обратимся к книге Гудилина и Слабкого:

«Предложения НПО «Энергия» легли в основу Постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 17 февраля 1976 г. «О создании МКС в составе разгонной ступени, орбитального самолёта, межорбитального буксира-корабля, комплекса управления системы, стартово-посадочного и ремонтно-восстановительного комплекса и других наземных средств, обеспечивающих выведение на северо-восточные орбиты высотой 200 км полезных грузов массой до 30 т и возвращением с орбиты грузов массой до 20 т.»

Создание орбитального корабля «Буран» определялось комплексным противодействием мероприятиям противника по расширению использования космического пространства в военных целях; решением целевых задач в интересах Министерства обороны, народного хозяйства и науки; проведением военно-прикладных исследований и экспериментов в обеспечение создания больших космических систем и выведением их на орбиты, обслуживанием на них и возвращением на Землю космических аппаратов, космонавтов и грузов.

Головным разработчиком МКС в целом и орбитального корабля «Буран» было определено НПО «Энергия», головным разработчиком планера орбитального корабля «Буран» – специально созданное НПО «Молния» МАП, а заказчиком системы – Министерство обороны»[32].

Все прекрасно понимали, что с принятием ЦК КПСС и Советом Министров СССР постановления по началу работы над системой «Энергия»-«Буран» советские – и В.П.Глушко лично, – планы о новых проектах по исследованию Луны и Марса отодвигаются в «прекрасное далеко».

Борис Черток в мемуарах «Ракеты и люди. Лунная гонка» вспоминал:

«…Решение ЦК КПСС и Совета Министров о прекращении работ и списании затрат по проекту Н1-Л3 появилось только в феврале 1976 года. Затраты были списаны в размере 6 миллиардов рублей в ценах семидесятых годов.

В том же 1976 году 17 февраля было выпущено постановление о создании МКТС, основу которой составляла новая сверхтяжелая ракета-носитель.

Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 февраля 1976 года «О создании МКС в составе разгонной ступени, орбитального самолета, межорбитального буксира-корабля, комплекса управления системой, стартово-посадочного и ремонтно-восстановителъного комплексов и других наземных средств, обеспечивающих выведение на северо-восточные орбиты высотой 200 километров полезных грузов массой до 30 тонн и возвращение с орбиты грузов массой до 20 тонн» поставило окончательный крест на программе Н1-Л3, а заодно и на работах по лунной базе» [7].

Еще летом 1974 года Валентин Петрович Глушко был категорически против того, чтобы создавать аналог американского шаттла, копируя его на советской базе. Что же произошло за без малого два года? Да, есть обязывающее выполнить работы по «советскому челноку» постановление ЦК КПСС и Советского правительства. Но должны быть еще и другие причины – уж слишком решительно и старательно академик ввязался в фактически навязанный ему свыше проект. Об этом размышлял Дмитрий Пайсон в статье «Решение на «Буран»:

«Почему и как Глушко убедили копировать «Шаттл»?

1. У отечественной аэрокосмической отрасли к тому моменту имелся определенный опыт копирования зарубежных образцов техники (вспомним хотя бы Р-1 – «Фау-2» или Ту-4 – Б-29).

2. Предыдущая попытка «пойти своим путем» – создать РН Н1, которая действительно была не похожа ни на один из возможных прототипов и по основным решениям существенно отстояла от ряда Р-1, Р-5, Р-7 – закончилась сокрушительным провалом. Поэтому вполне представима в устах руководства фраза типа «Вы помните, что произошло, когда попытались «идти своим путем»? Вы понимаете, что нам доверено партией и народом? Давайте больше не будем рисковать!».

3. Будучи «коренным» двигателистом, Глушко воспринял как задачу «лично для себя» часть работ, связанную с созданием двигательной установки первой ступени РН, где он мог, не теряя лица, привлечь химкинский коллектив к кислородно-керосиновой тематике. С точки зрения двигателиста, во что «завернуть» двигатели – не так важно. При этом, продвигая любую оригинальную конструкцию, будь то РЛА или «Вулкан», Глушко должен был опираться на проектантов ЦКБМ и «Энергии», где его поначалу воспринимали весьма настороженно. Использование американского прототипа обеспечивало надежную почву под ногами и возможность в кризисных ситуациях обращаться «к печке», а не полагаться на оригинальные разработки конструкторов, выращенных в свое время Королевым и Мишиным» [27].

Добавим «от себя» еще пункт 4 к выводам Дмитрия Пайсона: вполне возможно, что под «прикрытием» реализации программы «Энергия»-«Буран» Валентин Петрович все-таки решил сделать ракету-носитель для перспективных программ, в том числе межпланетных – для лунной, а потом и марсианской экспедиций. Примерно так всегда поступал и Сергей Павлович Королев, – по крайней мере, в трех случаях при реализации военных проектов параллельно делались те изделия, которые и обеспечили славу советской космонавтики:

– в 1957 году из баллистической ракеты, носителя ядерного оружия, родилась ракета-носитель космических аппаратов, настолько удачной конструкции, что даже сегодня, через шестьдесят с гаком лет после своего создания, продолжает, пройдя многие модернизации и радикальные переделки, служить делу исследования и освоения космического пространства;

– в октябре 1957 года – мае 1958 года как замена обычной боеголовки на ракете Р-7 были разработаны первые советские искусственные спутники Земли;

– в 1961 году вместе с разведывательным спутником «Зенит» было создано его «пилотируемое приложение» – космический корабль «Восток», на котором Юрий Алексеевич Гагарин совершил триумфальный прорыв в космос 12 апреля 1961 года.

Вполне возможно, что и Валентин Петрович Глушко, пережив «отставку» советским руководством и многими коллегами-конструкторами его линейки ракет-носителей РЛА, фактически решил взять некий реванш, угодив и аппетитам заказчиков, и под новым флагом попытаться продвинуться к реализации собственной мечты.

Вот и ветеран советской космонавтики Борис Чернятьев в книге «Космос – моя работа. Записки конструктора» вспоминает об одном своем разговоре с заместителем Генерального конструктора НПО «Энергия» Юрием Николаевичем Труфановым:

« – МКС (многоразовую космическую систему – С.Ч.) нас делать наверняка заставят, по крайней мере, носитель для космического самолета.

– Тогда этот носитель Валентин Петрович сделает максимально приближенным к потребности лунной экспедиции. Он мне об этом сегодня фактически сказал, – ответил я» [33].

Так это или нет, хотел ли Валентин Петрович немного «схитрить», – решать историкам будущего. Но разработки системы «Энергия»-«Буран» начались, и уже к лету 1976 года облик перспективного советского многоразового корабля вырисовывался все яснее и четче.

Для реализации проекта «Энергия»-«Буран» требовалось в буквальном смысле собрать силы советской космической отрасли в «единый кулак» – хотя бы для того, чтобы не повторить ошибок провалившихся советских лунных пролетных и посадочного проектов. Исследователь истории космонавтики М.Когут писал:

«Начавшиеся работы по «Бурану» требовали концентрации усилий в национальном масштабе, и 25 мая 1976 г. вышло решение № 133 Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР, определившее судьбу всех конкурировавших с «Бураном» проектов многоразовых космических систем. В первую очередь это касалось закрытия «Спирали» и прекращения работ по легкому космическому самолету (ЛКС) в ОКБ Владимира Челомея и воздушно-космическому самолету МГ-19 в НПО «Молния».

До наших дней чудом сохранился уникальный документ – чертеж общих видов орбитальной ступени (американского – С.Ч.) шаттла, который лег в основу проектирования нашего многоразового орбитального корабля. Юрий Марков, в будущем один из ведущих компоновщиков НПО «Молния», закончил его 20 мая 1976 г., после чего чертеж подписали главный конструктор Многоразовой космической системы Игорь Садовский (от НПО «Энергия»), главный конструктор орбитального корабля Глеб Лозино-Лозинский (от НПО «Молния») и начальник ЦАГИ Георгий Свищёв.

Важность и значение этого чертежа шаттла подтверждают не только подписи главных разработчиков – на поле есть ключевая надпись «Недостающие размеры брать с чертежа как с плаза», говорящая авиационному специалисту о многом. Этот документ – основа основ, это самый точный чертеж американского шаттла, с геометрией и выверенной весовой сводкой, который был в СССР на тот момент. Ну а плановая проекция советского «Бурана», нанесенная на нем поверх образмеренного контура шаттла 1976 г., лучше всего дает ответ на вопрос «кто у кого».

В создании «Бурана» мы шли за американцами, изучали их опыт, видели их основные ошибки, решая поставленную задачу «сделать лучше». И там, где можно было использовать их технические (в первую очередь компоновочные) решения, – использовали, где не могли их повторить или могли сделать лучше – делали свое»[28].