Текст книги "Философия и логика времени или О неполноте сознания"

Автор книги: Сергей Юрченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

В сущности, каждая дхарма воспринимается самосознанием как тождество бытия и мышления, как единство мира и наблюдателя, объективного и субъективного, выраженное Декартом в его знаменитом cogito: «Я мыслю (имею дхарму) и, следовательно, существую (движусь в кванте)». Нечто подобное дхарме Лейбниц представлял как «монады», обеспечивающие по его мнению «ту связь, в которой находится каждое существо со всей остальной Вселенной» [29]. О панпсихической природе дхармы нужно говорить подробно и отдельно от этого рассмотрения. Выскажем лишь мысль, что именно в дхарме заключена принципиальная разница между мозгом и компьютером.

Теперь мы можем вернуться и к гипотетической истории, в которой мука мгновенно превращается в хлеб. Такая «мгновенность» в восприятии любого наблюдателя может означать только одно: процесс происходит между двумя ближайшими дхармами его ПС. В некотором D он воспринимает муку, а в непосредственно следующем D его мозг констатирует хлеб. Лишь затем наблюдатель может связать эти факты в логическую цепь. Значит ли это, что сам феномен логики эволюционно возник, а затем исторически оформился как отражение причинности физического мира? Или все наоборот – сама идея детерминизма, которую мы приписываем реальности, есть лишь наше субъективное убеждение, обусловленное устройством нашего ПС, а не физической реальностью, которая, быть может, не обладает детерминизмом или этой независимой реальности вовсе нет?

Душа ребенка составляет часть души того человека, в которого этот ребенок вырос, и т.д. до дхармы, которая оказывается физической смертью, возможно, совершенно случайной и уж точно никак не принципиально последней. Эта последняя дхарма должна обладать каким-то особенным смыслом. Но никто еще не умер от того, что пришел к логическому завершению всей своей жизни. Об этой последней дхарме следует говорить отдельно, поскольку именно с нее кончается известное нам бытие и начинаются спекуляции о потустороннем мире. Т.о. душа (сущность) как константа, в которой уже ничего не происходит, есть закончившийся процесс, который заключает ПС в световые конусы:

             Д = < ПС > = < D + dt + D + dt +…+ D > (8.3)

Тем не менее, самосознание в каждом своем психологическом настоящем имеет в конусе прошлого временно законченный ПС. Иначе говоря, Д(t) – это начальный и конечный на данном этапе отрезок ПС:

Д(t) = < D + dt + D + dt +…D > +… = < ПС > +… (8.4)

Благодаря этому душа воспринимается самосознанием в каждый момент времени t, а точнее говоря в каждой дхарме ПС, как нечто законченное, совершенное. Но этот начальный отрезок непрерывно удлиняется, получая новые «приращения души» в виде новых дхарм. Этой протяженности во времени соответствует буддистская «анитья». Души как чего-то законченного попросту нет. Именно это подразумевали экзистенциалисты, утверждая, что существование (ПС) предшествует сущности (Д). Тезис Сартра «Существование предшествует сущности» в точной формулировке означает, что существование есть временная функция, а сущность составляет множество ее значений. Этому тезису можно придать совершенно точный смысл. Разница между существованием ПС и сущностью Д составляет одну дхарму:

ПС = Д + D +… (8.5)

Экзистенциализм можно назвать «философией переживания времени», а другое сопутствующее ему течение – феноменологию определить как «философию восприятия дхарм». Гуссерль, ссылаясь на мнение Брентано о том, что ощущение времени заключено в «возникновении непосредственных представлений памяти т. е. таких, которые присоединяются, согласно закону, не знающему исключений, к соответствующим представлениям в восприятии без всякого опосредования» выводит свой «общий закон, что к каждому данному представлению естественным образом присоединяется непрерывный ряд представлений, из которых каждое воспроизводит содержание предыдущего, однако таким образом, что оно постоянно прикрепляет к новому представлению момент прошлого» [30]. По сути, речь здесь идет о коллапсе волновой функции. Но при этом мысль Брентано о том, что память формируется без всякого опосредования, – ошибочна. Мозг не видит будущее, уже находясь в нем физически, и формирует свою реальность постфактум. В этом механизме движения по стреле времени «спиной» заключены многие замечательные феномены психики, к которым мы вернемся ниже.

Пока же заметим, что анизотропия времени объясняет корпускулярно-волновой дуализм: прошлое дискретно (квантовое), будущее континуально (волновое). Тут можно высказать догадку, что асимметрия мозга связана именно с этим. Возможно, будущее – это удел правого полушария, а когда информация через мозолистое тело и гиппокамп попадает в левое, она становится аналитической (причинной) в прошлом. Именно на сочетании этих двух форм восприятия мозг делает свои прогнозы. Он – оракул, который должен ежеактно предсказывать себе будущее. Однако его предсказания перестают сбываться, когда с ним случается то, что называют «болезнью Паркинсона». Можно сказать, что у мозга начинается квантовый тремор и принцип неопределенности получает свое нейрофизиологическое воплощение. И тогда для мозга, пораженного этим недугом, попасть ключом в замочную скважину становится чрезвычайно трудно, ну а проблема игольного ушка становится для него столь же неразрешимой, как для евангельского верблюда.

Винер связывал эту болезнь с нарушением обратных связей в рефлекторном кольце. Заметим, что рефлекторное кольцо подобно временной петле. Разумеется, это не так в строгом физическом смысле: прямой сигнал от реальности к мозгу (например, информация о положении собственной руки) и обратный сигнал от мозга к мышцам всегда разделены интервалом времени, но, чем меньше, по крайней мере, теоретически этот интервал, тем больше рефлекторное кольцо сужается до виртуальной паре. В этом смысле физиологический запрет на временные петли выражается в том, что нейроны мозга не являются собственными рецепторами. Мозг не контролирует себя как физическое тело и не имеет собственных болевых ощущений.

Итак, есть непрерывно прирастающая совокупность дхарм, которые идентифицируют себя как личность во времени. В буддизме представление об изменчивости бытия (анитья) прямо связано с отрицанием субстанциальной души (анатман). Значит ли это, что души нет? Нам известно, что в одну и ту же реку невозможно войти дважды. Но ведь никто не отрицает существование Ганга, Волги и Амазонки. Невозможно иметь дважды одну и ту же душу. Но душа как процесс существует. Именно это позволяет человеку говорить: «я». Но в тот же момент – через квант времени – его «я» приросло еще одной дхармой. И, возможно, она стала для него последней, положив конец его «душетворчеству», ибо он буквально творит свою душу из будущего. И какой смысл был бы говорить о грехе и раскаянии, если бы душа была константой?

Если наблюдатель видит в некотором D муку, а затем отвлекается на время от нее, то он неизбежно продолжает получать при этом новые дхармы (ибо остановка ПС есть по определению смерть). Допустим, эти дхармы по каким-то причинам не попали в его память. А следом за ними наблюдатель видит хлеб. Делая естественную для себя склейку потока, он интерпретирует этот процесс превращения как мгновенный. Конечно, это – вопрос его адекватности, а не проблема времени, и заботить он должен скорее психиатрию, чем физику. Однако это возвращает нас к вопросу о плотности физического детерминизма. В СТО и ОТО психологическое время вообще не рассматривается, а наблюдатель исполняет лишь роль детектора физического времени. Он абстрактен и в этом смысле абсолютен. Каким образом можно выразить релятивизм в психологическом времени? Понятно, что если квант времени «растянется» в ПС в n раз, то во столько же раз замедлится ПС. Если время континуально, а ПС – несомненно дискретен, то они не равномощны и ни о каком тождестве между ними речи быть не может. Собственно это и отражает континуум-гипотеза Кантора: возможна ли редукция несчетного континуума (времени) к счетному множеству (ПС)?

В физике такую редукцию призвана выполнять техническая база, инструментарий, расширяющий возможности физиологического восприятия наблюдателя. Ее плодом становится квантовое измерение. Инструментарий совершенствует возможности наблюдателя, но способен ли он решить эту принципиальную проблему? Математика говорит: нет. Какую бы плотность измерения не обеспечил себе экспериментатор, его множество данных все равно останется дискретным. Измерение всегда локально. Иначе оно само должно «размазаться» по континууму данных, сделав плотность состояний в статистической физике континуальной. И тогда математически естественным становится вероятностная трактовка результата в некотором ограниченном диапазоне чисел.

В КМ отделение измеряемой системы от прибора является обязательным (как и физиологическое отделение нейронов мозга от рецепторов). Измеряемая система может быть при этом расширена до Вселенной, но вне нее должен остаться независимый инструментарий. Это разделение можно представить с противоположной стороны в виде тезиса философского скептицизма. Восприятие наблюдателя (инструментарий) может включать в себя всю Вселенную, но вне нее всегда должно оставаться нечто, то, что не может быть воспринято в принципе. Измерение через прибор может быть уточнено до любой конечной величины, но в него не может попасть ничто (эфир). Можно выразиться в манере Лао-Цзы: ничто лежит в основании всего бытия, но само ничто не экзистенциально.

Так есть ли в физической реальности то, что мы называем настоящим? Уилер полагал, что волновая функция, призванная дать вероятностное описание настоящего, которого, как мы выяснили, физически нет, коллапсирует всегда в угоду наблюдателю. А это значит, что физическая реальность есть продукт самосознания. Объективное – это всеобщее субъективное. Если время фиктивно (Tempus nihil est), то фиктивна вся реальность. Если же время активно (Tempus ante quantum), то реальность вторична для времени и мозга. Возможно, физики заблуждаются, полагая, что они изучают нечто независимое от мозга? Сама физика – это часть теории сознания.

Спонтанное нарушение симметрии заключается в том, что из каждого настоящего как точки равновесия мира мозг всегда эволюционирует в одну и ту же сторону, которую мы называем «будущим». Но возможно ли, чтобы мозг совершал свои флуктуации хаотически: то вперед, то назад? Тогда он имел бы мир с эффектом «дежавю»: сравнивая полученную информацию с той, что хранится в его памяти, мозг обнаруживал бы, что реальность в точности повторяется. Такое действительно иногда происходит с нами, но связано оно лишь с аберрацией памяти. Иначе говоря, в случае психофизического дежавю речь идет о тождестве двух дхарм, одна из которых уже хранится в памяти, а вторая поступает в мозг и сравнивается с имеющейся базой данных. Самому мозгу делать это необходимо, чтобы сохранять ориентацию в физической реальности, оценивать происходящие в ней перемены и контролировать свои действия. Именно в том случае, когда новая дхарма оказывается очень похожа на одну из тех, что уже хранятся в базе мозга, у нас возникает ощущение, что мы это уже видели:

При физическом дежавю должна возникать временная петля во Вселенной. Это – совсем не то же самое, поскольку работа с дхармами внутри памяти стрелу времени нисколько не изменяет, ибо сама «база данных» является нейронной, т.е. t-подобной структурой мозга. Воспоминания, связанные с перебором объектов памяти, можно вполне сравнить с обычным (локальным) перемещением тела по пространству. Настоящая временная петля в силу связности стрелы времени подразумевает точку остановки времени, при которой будет иметь место тождество двух ближайших страт:

В этой точке Вселенная должна застыть, а ПС остановиться. По крайней мере, для мозга это означает не дежавю, а смерть.

Понять, как неразрывно связан мозг со Вселенной можно из такого простого рассуждения, не имеющего прямого отношения к физике. Современный опыт нейрофизиологии говорит нам, что мозг способен сохранять личностные функции даже при полной утрате одного из полушарий. Самосознание сохраняется. Можно ли в таком случае теоретически разделить этот мозг на две части, пересадив, скажем, одно из полушарий в другое тело с сохранившейся в нем подкоркой? Нам известно, что самосознание формируется на высшем уровне, а значит, в этом случае должно произойти разделение ПС, т.е. раздвоение личности. Тогда два самосознания будут независимо друг от друга воспринимать Вселенную (или порождать ее). Ну и что? Вокруг миллионы таких независимых самосознаний.

Тонкость заключается в том, что речь идет об одном и том же ПС. Возможность такого раздвоения ПС логически эквивалентна возможности перемещения мозга в прошлое, ведь при таком переходе в предыдущую Вселенную самосознание попадает в свою собственную реальность, где будет присутствовать уже в двойном экземпляре. Лемма 9 говорит нам, что это строго невозможно, поскольку прошлое безвозвратно стирается из Вселенной. Но раздвоение мозга на два независимых ПС создает аналогичную ситуацию. Следовательно, запрет на перемещение во времени запрещает нам медицинскую процедуру пересадки половины мозга в другое тело или другую подходящую для него среду, хотя не запрещается пересадка всего мозга. Но при чем тут физика? Ей-то что за дело до мозга? Как ни странно, но единственность Вселенной эквивалента единственности воспринимающего ее самосознания. Мозг есть носитель уникальной вселенской сущности.

Пусть имеется два мозга (два ПС), один из которых медитирует. В чем может заключаться эта медитация, кроме того, что меняется активность разных отделов мозга? Электроэнцефалограммы (ЭЭГ) показывают, что при медитации или чтении молитв у подопытных появляется ритм мозга, естественный при обследовании детей. Выстроим основные ритмы в порядке возрастания частот, связывая их с дхармами ПС:

Дельта: 0,5—3 Гц,

Тета: 4—8 Гц,

Альфа: 8—13 Гц,

Бета: 14—40 Гц,

Гамма: выше 40 Гц,

Это позволяет оценивать ПС в релятивистских категориях, чему есть двоякое толкование. Первое подразумевает, что мозг – тоже физический объект и, как генератор волн, может иметь собственный эффект Доплера. Второе намекает, что физическая реальность есть проекция мозга на эфир. Последняя включает в себя голографическую Вселенную Бома [31], если понимать частоты как излучение мозгом маркеров или как его реакция на интерференционную картину реальности. Оставаясь в рамках экспериментальной нейропсихологии, можно сказать следующее. Медитация инициирует дельта-ритм, характерный при естественном или наркотическом сне, и тета-ритм, который возникает при глубокой релаксации мозга и является врожденным для младенцев. Напротив, гамма-ритм, обладающий наибольшей частотностью, наблюдается при решении задач, требующих сосредоточенного внимания. Именно его обычно связывают с работой интеллекта.

Эти ритмы имеют однозначную физическую природу, что позволяет говорить о медитации как о релятивистском замедлении психологического времени в физических терминах. Поскольку самосознание идентифицирует себя и тождественную ему реальность только в дхармах, то теоретически эффект замедления может выразиться только в их частоте, а частота может измениться благодаря растяжению психофизических квантов. Примем такой квант в первом ПС (ИСО₁) за некоторый интервал , равный сумме физических квантов как ndt, а в медитирующем ПС (ИСО₂) как .Тогда релятивистское замедление может быть выражено через преобразование Лоренца в рекурсивной форме (4.4), не нуждаясь при этом по смыслу в квадратичной форме, поскольку мы здесь уже не апеллируем к геометрическому пространству, но имеем дело с простым линейным процессом:

или kdt = ndt + ldt, (8.6)

где .

Здесь явным образом делается привязка психофизических квантов к объективной реальности, выраженной в кванте физического времени dt, но легко видеть, что можно обойтись и без этой отсылки. Тогда в истории, где фигурируют два мозга (два ПС), логика рассуждений будет ничем не отличаться от логики мысленного эксперимента, в котором фигурируют два наблюдателя (две ИСО), но при этом никакой объективной реальности в ней уже не останется. В такой интерпретации мы можем зайти гораздо дальше, чем мог позволить себе Эйнштейн. Мерилом времени будут не часы, статус которых оговорен как независимый прибор, отсчитывающий время, а сам мозг с его частотами и его субъективным восприятием мира. Собственно, только такую модель можно назвать по-настоящему «Теорией относительности», поскольку в ней абсолютно все оказывается относительным и нет ничего, что можно было бы считать реальностью. Тут можно возразить, что это не отменяет объективную реальность. Но в чем она заключается?

Хотим ли мы этим сказать, что субъективное время, при обсуждении которого философы всегда отделяют его от объективного времени, отдавая тем самым дань авторитету естественных наук и убеждению физиков , что они-то как раз изучают физический, независимый от самосознания параметр, проверяемый экспериментом и описываемый математикой, что это время тоже субъективно? Пожалуй, да, в том смысле, что такая объективность – это объективность мозга. И математика, и физический эксперимент – это, в конечном итоге, феномены самосознания.

По сути, единственным объективным фактором в СТО является скорость света. В нашем рассуждении она имеет статус дхармы как мгновенного покоя, но само время определяется только психофизическими квантами (ритмами мозга). Реальность возникает для мозга (наблюдателя) только в дхармах, которые иллюзорны, т.к. показывают мозгу то, чего нет, – настоящее, которое невозможно, ибо Вселенная в нем должна схлопнуться в сингулярность. Если при этом мозг имеет Вселенную, в которой живет, то она есть его собственное порождение. Без наблюдателя Вселенная отсутствует. Возвращаясь к сарказму Эйнштейна о том, меняется ли состояние Вселенной под взглядом мыши, позволительно заявить: без мыши Вселенной нет. Тут уместно вспомнить иронию Пуанкаре: «Если в мире нет наблюдателя, в чьей голове решается вопрос о существовании мира?» [32].

Древним изображением времени было принято считать трезубец, символизирующий троицу: прошлое-настоящее-будущее. Но мы уже пришли к выводу, что настоящего нет. Этот трезубец в действительности можно сравнить с таким понятием в музыке как «триоль» (фр. «triolet»). Это – группа из трёх нот одинаковой длительности, в сумме по времени звучания равная двум нотам той же длительности как 1+ 0 + 1. Музыка нашего бытия состоит именно из таких триолей, где каждая дхарма окружена двумя квантами, составляющими прошлое и будущее этого переживаемого как мимолетное настоящее акта самосознания:

…+ dt + D + dt +… (8.7)

А две дхармы связаны одним общим квантом времени:

…+ D + dt + D +… (8.8)

Мы воспринимаем мир только в дхармах. Если мы делаем объектом своего внимания квант времени, то он тут же становится дхармой, которую отделяет от предыдущей дхармы новый квант времени. А поскольку мы воспринимаем мир вне времени, то у нас возникает это странное и абсурдное ощущение, что – с одной стороны – настоящее неуловимо, а с другой – мы пребываем в вечном настоящем, как будто бытие состоит из одной протяжной ноты. Двухщелевой аппарат, о котором мы говорили ранее, есть по смыслу такой триоль.

Рис.16

Коллапс волновой функции в квантовом мире есть коллапс времени в настоящем и поэтому выглядит для нас так. Мы ставим в рамках двузначной логики вопрос о реальности (i), затем возникают два возможных результата (ii), после чего наблюдение схлопывает их (iii), реализуя лишь один выбор. Эти три этапа соответствуют триолю.

Наш поток самосознания ПС непрерывно движется во времени и пополняет душу Д новыми дхармами, образуя «Лестницу бытия», о которой говорил Бергсон. Этот рисунок хорошо отражает то качество психологической стрелы времени, которое Фрезер назвал «эотемпоральным» по имени Эос – греческой богини утренней зари [33]. Правда, сам этот исследователь относил эотемпоральность (восхождение) к космологической стреле времени, что в целом не противоречит постулату о тождестве психологической и физической (включая космологическую и термодинамическую) стрел, но в остальном, надо сказать, что его классификация времени по 6 признакам весьма поверхностна и произвольна.

Наше бытие состоит из «триолей», в которых вертикальные интервалы есть кванты времени, а горизонтальные ступени между ними – это нулевые во времени дхармы. Дхарма находится вне времени, как и свет. Ранее мы уже выяснили, что мгновенный покой соответствует скорости света, и поэтому линия света является на этом рисунке горизонталью. Перпендикулярно ей пролегает линия нирваны, поскольку, очевидно, небытие тем и отличается от бытия, что в нирване ПС прекращается, а время становится бесконечным. Именно сцепка триолей, подобно вагонному составу, обеспечивает нам непрерывное (континуальное) бытие в дискретной музыке мира. Последняя нота (будущее) каждой дхармы автоматически оказывается первой нотой (прошлым) в следующей дхарме, и только благодаря этому мы не попадаем в настоящее, где нас поджидает нирвана. Ведь остановиться в одной дхарме – значит застыть в вечном безвременьи. А это и есть мечта дзен-буддиста. Но не так-то просто разорвать эту сцепку триолей.

Зеленная (восходящая) линия изображает на этом рисунке наше ментальное бытие. Оно начинается с нашей первой дхармы и кончается последней. И, строго говоря, только в смерти мы получаем окончательную душу, с которой уже ничего не происходит:

ПС = Д = D + dt + D + dt +…+ D. (8.9)

Констатировать это могли бы лишь при условии, что у нас будет в запасе еще одна дхарма, оглядываясь из которой назад, в прошлое, мы увидим свою смерть:

… Д + dt + D +… (8.10)

Но тогда наше посмертное состояние ничем не отличалось бы от обычного состояния, сложенного из «триолей». А чтобы осознать эту дхарму, нам понадобилась бы следующая дхарма и т.д. до бесконечности. Тут кроется классический для нашей логики парадокс: бессмертная (в смысле константы) душа эквивалента ее смерти.

Красная (нисходящая) линия на рис. 15 призвана изобразить ту интригующую историю из фантастических романов, в которых герой отправляется назад во времени, чтобы исправить ужасную ошибку в своем прошлом. Забавно то, что при этом его душа странным образом не стирается, как это следовало бы из простой логики, но продолжает почему-то накапливать дхармы. Понятно, что для такого явления необходимо как минимум разделить физическое и ментальное время, нарушив постулат о тождестве двух стрел. Однако поскольку мы – существа материальные и даже наш поток самосознания с нейрофизиологической точки зрения есть физический процесс, то подобная история абсолютно исключена. По крайней мере, двигаясь назад, этот герой должен был постепенно лишаться памяти и молодеть. Но обратить время в принципе невозможно.

Такая асимметричность времени совершенно исключает его фиктивность. Будь время лишь абстракцией, обратимые процессы не приводили бы к необратимым последствиям, как это происходит в физике, химии и биологии. Именно поэтому синергетика на основе процессов в неравновесных средах использует вероятностное описание хаотических систем как динамики, которая необратима во времени. Пригожин по этому поводу говорит: «Время приобретает свой истинный смысл в связи с необратимостью или даже с „историей“ процесса, а не является просто геометрическим параметром, характеризующим движение» [34]. Пожалуй, самым лучшим примером этой «истории» оказывается история жизни каждого из нас в его необратимом потоке дхарм, которые архивируются в памяти.

Память сохраняет только дхармы и не хранит в себе кванты времени. При этом последовательность дхарм утрачивает естественный временной порядок, рискуя образовать информационный хаос, а значит, у мозга должен быть механизм, который устанавливал бы некий иной, отличный от временного порядок архивирования. Вероятно, им является принцип ассоциаций, по которому мозг собирает дхармы в кластеры той или иной сложности и снабжает их «тегами». И вот, вместе со звуками забытой мелодии на человека могут нахлынуть воспоминания, о которых он даже не догадывался. Именно это позволяет нам быть внутри своей памяти как бы не подвластными времени. Хотя сам процесс воспоминаний требует времени и сохраняет однонаправленность стрелы времени, у нас рождается ощущение, что время обратимо. Несомненно, сама идея симметричности времени стала возможной благодаря памяти, которая позволяет нам пережить давно ушедшее физическое прошлое как психологическое настоящее.

Личность (самосознание) не только формируется из памяти, без нее собственно никакая личность невозможна. Череда дхарм, проходящих перед неким центром, пусть даже очень сложно устроенным, при условии, что она тут же им забывается, делала бы абсолютно бессмысленным этот процесс. Кто ничего не помнит, тот ничего не знает. Кто ничего не знает, не знает самого себя. Самосознание полностью состоит из памяти, тогда как дхармы могут быть привнесены в него некой посторонней силой. Этой силой мы считаем физическую реальность. Заметим, что с определением ПС мы можем дать определение феноменологическому миру Гуссерля, который безуспешно пытался найти такое определение. Феноменологический мир – это пересечение всех ПС. По определению он состоит из того общего для всех самосознаний множества дхарм, которые составляют нашу объективную реальность как всеобщее субъективное.

Это подразумевает, что физическое и психическое время можно разделить. А коль скоро человек способен делать это по собственной воле, то возможно и спонтанное включение этого механизма в его ПС. Что это значит? Это значит, что мозг может самопроизвольно или под воздействием каких-то субъективных факторов отделять физическую реальность от психической. В ПС всегда присутствует элемент невменяемости индивида – момент смены одного его настоящего (дхармы) другим настоящим (следующей дхармой). Только поэтому его вечное по Зенону настоящее оказывается неуловимым по Гераклиту, непрерывно изменяясь. Для самосознания в кванте времени таится невменяемость, а в дхарме его поджидает нирвана. То, что мы называем жизнью, – это череда наших смертей и безумств. Можно предположить, что такие феномены психики как гипноз, самовнушение, галлюцинации и шизофрения становятся возможны благодаря именно такому устройству ПС.

В дхарме самосознание абсолютно устойчиво – оно восприняло физический мир в мгновенном покое, как кадр на пленке, где уже ничего не происходит. Но между этими кадрами всегда оказывается квант времени, который не может быть сознаваемым. Т.о. в ПС всегда есть элемент невменяемости личности в том смысле, что самосознание не контролирует себя. Контроль всегда осуществляется в дхарме, где устанавливается тождество внешнего и внутреннего, физического мира и «я». Дхармы словно координаты личности в физической реальности. Через них мозг понимает, где он находится. Только так он способен не только осознать боль, причиненную телу, и дать, скажем, реакцию на ожог, но и понять грозящую ему опасность, например, в виде вспыхнувшего поблизости огня. Но ПС, состоящий из одних дхарм, не мог бы двигаться во времени, а значит, порождать новые дхармы и вообще состояться как поток. Тогда-то, покидая одно физическое настоящее (дхарму), самосознание оказывается в кратковременной прострации перед следующим физическим настоящим.

Если в этот момент по каким-либо причинам происходит психофизическая подмена физического настоящего, то вместе с ним меняется и восприятие действительного мира: индивид воспринимает то, чего в нашей общей нейролингвистической реальности нет. Мы это не видим, не слышим и в конечном итоге не чувствуем. Тем печальнее участь того, кто оказался в этом измененном состоянии психики: у него нет ни малейшего шанса представить другим какие-либо неопровержимые улики кроме собственных ощущений, которые для него обладают безусловной достоверностью именно потому, что в дхарме самосознание, как только что было сказано, абсолютно устойчиво. Процесс усложняется еще тем, что эта устойчивая дхарма попадает в память. Человек не просто видел что-то, чего нет в действительности, он помнит это что-то, оно стало частью его души.

Все измененные состояния психики возникают через эти кванты времени в ПС. В случае гипноза самосознание отключается от физической реальности, но ПС не останавливается, – это была ба смерть, но продолжает строить себя, черпая дхармы из памяти или генерируя их внутри собственных нейронных комбинаций. В случае самовнушения самосознание так же блокирует сигналы из внешнего мира, подменяя их желаемыми. Теоретически возможно такое состояние ПС, при котором реальность станет экстремально горячей, а человек (организм), находящийся по нашим физическим меркам во вполне прохладном мире, будет получать ожоги от всех предметов, которых коснется. Во всех инструкциях по гипнозу, как, например, в [35], всегда делается ссылка к таким состояниям мозга, в которых он находится между дхармами, т.е. в прострации. Транс – это всегда отвлечение от физической реальности. При погружении в сон, мозг автоматически переключается на альфа-волны с короткими периодами активности в диапазоне тета– и дельта-волн. Сновидения происходят в диапазоне альфа-волн. Гипноз извлекает преимущество из этого естественного феномена: мозг осуществляет переход в альфа-состояние и погружается в сон. Тут личность оказывается наиболее уязвима.

Ну а при галлюцинациях и шизофрении ПС становится хаотичным. Физический детерминизм утрачивает власть над таким самосознанием, чьи дхармы не соответствуют действительности, создавая ложные координаты. Человек видит искаженную реальность, иные миры, общается с голосами, подчиняясь их воле, как в синдроме Кандинского-Клерамбо. В психиатрии все чаще высказывается мнение, что шизофрению невозможно диагностировать однозначно и поэтому ее лучше характеризовать как спутанное состояние. Это можно понимать как декогеренцию дхарм в ПС по аналогии с квантовыми эффектами нелокальности в ЭПР-парадоксе.

Признание, что в шизофрении трудно диагностировать отличие нормы от патологии, возвращает нас к упомянутой выше междхармической прострации любого ПС, которую можно считать отправным пунктом шизофрении для любой личности. Ситуацию можно сравнить с поездом, который ехал по одной ветке, но был переведен стрелочником (мозгом) на другой путь. Стрелочник при этом не меняет законы природы, и если поезду суждена на этом пути катастрофа, то она произойдет в точном соответствии с физической реальностью.