Текст книги "Сумма стратегии"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 48 страниц)

Кстати мои студенты извинились перед чиновниками, чем вызвали полный шок у общественности. А когда какие-то демократы пытались вписать их под свои знамена, вежливо отказались, заметив, что противоправными методами хотели указать на возможный ущерб от выбранного сценария, а не реализовать хотелки не дотянувшихся до власти.

Город в «войне Аполлона»

Город можно определить как поселение, обладающее вертикальной связностью.

Аврелий Августин, написав в самом начале Темных веков книгу «О граде Божьем», способствовал увеличению вертикальной связности западноевропейских городов, чем повысил вероятность индустриального перехода.

Вообще, «война Аполлона» в значительной степени есть война городов – их связностей, осмысленностей, богатства и разнообразия поддерживаемых ими образов жизни/мысли/деятельности.

Для современной России осмысленное участие в войне городов сопряжено с огромными трудностями, едва ли преодолимыми – и в связи не столько с неудовлетворительным состоянием городской среды, сколько с крайне низкой, близкой к нулю, вертикальной связностью.

Рассматривая Россию как способ включения в исторический процесс территории евроазиатской геополитической пустоши, получим, что базовым противоречием, ассоциируемым с любой формой государственности на этих территориях, является противоречие между «русскостью» как национальным признаком, и «российскостью» как территориальным, географическим, имперским признаком.

Подобно любому диалектическому противоречию данное противоречие породило ряд проектов, каждый из которых был прописан в городском пространстве и породил свой формат городской застройки.

Здесь необходимо отметить, что Россия никогда не знала полиса – городского поселения, обладающего свойствами государственности. Новгород – исключение, подтверждающее правило: артефакт из альтернативной Реальности. Когда скандинавское прозвание древней Руси – Гардарик – переводят как «страна городов», это, конечно, лукавство: гардарика обозначает «страна крепостей». Крепостной, или «острожный», тип застройки действительно характерен для России во все времена. В этом нет ничего плохого, но нужно понимать, что крепость является простым объектом и своего «небесного» или хотя бы «подземного» дублера не имеет. Остроги не обладают вертикальной спутанностью и, следовательно, это не города.

Кроме острогов Русь сумела создать три значимых политических проекта:

• Прежде всего, это Московский проект, реализованный Иваном III и в целом носящий византийский характер.

• Затем – европеизированный Санкт-Петербургский проект Петра I.

• Наконец, Сибирский проект, ассоциируемый с Тобольском, Томском, Омском, Оренбургом. У этого проекта нет автора, зато акторов было много.

До сегодняшнего дня любой образованный иностранец при упоминании России говорит о Москве, Санкт-Петербурге и Сибири.

Тонкость состоит в том, что развитие транспортной, горизонтальной связности страны привели в начале ХХI века к поглощению Санкт-Петербургского проекта Московским, что привело к вырождению проектного пространства в бинарное противоречие. Эта проблема усугубилась особенностью развития городов Московского проекта, которые либо потеряли вертикальную связность вследствие деградации городской среды (Новгород, Калуга, Тверь), либо развивались как специфические столичные территории – Москва, Казань, Екатеринбург. Русские столицы (а, как известно, в России, куда ни кинь, везде найдется столица! Одних только «столиц Сибири» известно четыре – Новосибирск, Красноярск, Томск, Омск, не считая Норильска, который позиционируется как «столица Таймыра») не имеют небесного города. Они имеют небесную страну, небесную империю, притом – одну и ту же. В результате, их вертикальная связность носит весьма специфический характер: она страновая, а не городская.

На рубеже XIX-XX веков в Российской Империи возник интересный проект, который можно назвать «Трансграничье», или «Города-пограничники». Этот проект придавал новый смысл Санкт-Петербургу, включал в себя Владивосток, Владикавказ и Варшаву: города, претендующие на развитие российскости на север, восток, юг и запад. К сожалению, этот проект не реализовался, и сейчас уже вряд ли его удастся претворить в жизнь.

Это же относится к амбициозному проекту «Русская Америка» Г. Шелихова, в рамках которого возник ряд поселений явно полисного характера; строго говоря, при своем естественном развитии «Русская Америка» втянула бы в свою орбиту такой мировой город, как Сан-Франциско.

В итоге, Россия оказалась дефициентной на города.

Эта дефициентность делает российскую городскую стратегию, притом любую стратегию, неустойчивой и содержащей неприемлемые риски. Сомнительно, чтобы у России было время восстановить базовые города московского проекта или найти новую функцию Санкт-Петербургу, который долгое время претендовал на наличие полного синдрома признаков города, включая прописанную в литературе, театре, музыке и кинематографе вертикальную связность.

Рис. 54. Социопиктограмма российского городского проекта.

Эх, Шелихов, Шелихов! Как бы я хотел вызвать твою тень из прошлого. Тень Странника, тень Великого мотива. Что же этот миф, ей-богу же, не расцветает в нашей сумрачной Сибири? Тайной стране, где что ни лес, то Тайга. И города ютятся на границах просторов и безлюдья, как крепости. А в крепостях человек хиреет без развития, и не спасает его Интернет, когда природа подступает. А она может тупо не прощать распаханной в каждом уголке Европы и пупырей городов-мегаполисов. Кто ее, большую систему, знает? Мне вот у Толкина нравится образ дерева, которое ходит и даже мыслит, но только медленно, не днями, а столетиями.

Я все жду, что вот-вот японцы начнут заниматься своим Хоккайдо. А то ведь народу много – пустует остров. Ну, может, и мы найдем что-то по реорганизации Сибири. Японцы мне не братья, но с Аполлоном у них все тип-топ. Они дурили мир дважды, и, возможно, их Бог тоже любит троицу. Первый раз, конечно, в конце 1943-го, когда сознательно решили с помпой, трагедией и полной рефлексией проиграть войну и выиграть мир иной. Тут им равных нет. Второй раз они смекнули, что пришел геокультурный Кот (Код) и мягкими лапками гуляет по миру. Тут они и брызнули своими аниме, сушами, хокку и прогулками мирового туризма по своим святыням. Как сказал один канадец, долго живший в Москве, Япония популярна в России гораздо больше, чем в самой Японии. То есть они пустили всех в свой тоннель реальности и, как в сказке про Кая и Герду, пытались остановить девочку от спасения Кая, дав людям завораживающие сюжеты и проникновенные картинки. Аполлон, конечно, повелевал знаковыми системами. Я таких несколько видел. Карл Маркс, например, сильно прикололся, его теория воплотилась в СССР, Коминтерне, не знаю, что важнее, и звучит весомо до сих пор. Он создал тоннель, и в него влетели целые страны. Наш русский мыслитель Георгий Щедровицкий тоже старался, но гордиться так, как Марксу, ему, очевидно, нечем. Схемы легли в умы, но в управлении встали колом. Страна не стала мыслящей, а вот методологи замкнулись в своей церкви.

С другой стороны, рядом с этими великими я был просто городской крысой, прогрызающей ходы в будущее.

Надо было прекращать безобразия и строить тоннельный переход. Потом построить как мост, полюбоваться, отдать людям и уйти дальше, закончив на время войну с собой. Еще лучше в текущей ситуации заманить в тоннель противника, уж больно мне надоели безмозглые менеджеры и оппозиционеры-хипстеры.

Оставалось делать грязные бомбы в пространстве информации. За это не платили, но наши стратеги отлично слышали нас и часто делали то, что пришло из серой зоны.

Если уже мой сосед-студент может отличить бессмысленное от осмысленного, то скоро у нас тут будет оазис таких студентов и город будет модным на тестирование того, что делается. Никто скоро не пойдет сюда губером! Зато каждый проект будет – дхармой. А каждому вновь поступающему на службу придется сдать эссе о мифологическом Питере, в закрытой комнате и без Интернета. Знай наших!

И Питер еще может превратиться в Аванград. Жаль, что в сибирях наших нет синхронов этому проекту. А то был бы маятник. Вальс Отражений. Быстрое геоокультуривание, смыслоопыление страны. А Европе скажем: «Нам тут некогда, мы в доктрину Монро уходим». «Кому-то надо землю мести», – сказал поэт, жаль, что уже умер, а тот, кто написал про «хочу быть дворником», учит нас жить с эстонской территории. Тоннелей немерено! А надо рыть свой!

Семантическая тень

Вертикальная спутанность порождает понятие семантической тени.

Если какие-то ситуации в бытии и в инобытии вертикально спутаны, то контроль над этой ситуацией в инобытии автоматически порождает контроль над ней в бытии.

Все теоремы аналитической стратегии об оперативной тени работают и с семантической тенью, но менее жестко и не так быстро.

С тенью все просто. Когда-то я оказал большое влияние на своего сына, и тень грядущих побед Аполлона затрагивает его, несмотря на сопротивление и наслаждение жизнью среди лавров Афины. Верно и то, что останься я в Москве, его карьера была бы менее успешна с таким чудаковатым батюшкой. А вот движения нашего Колизея, которые потихоньку отбрасывают тени на весь микрорайон, дают моему сыну силу и гордость. Его братья по вере вполне успешно строят инобытие, и вездесущее Божие ими вполне довольно.

Системная драматургия

Теория семантических спектров В.Налимова ^[130] задает структуру контекстного аналога учения об операции.

Аналогом фазовой модели операции и модели жизненного цикла системы оказывается модель судьбы системы. Системная инженерия «войны Афины» в «войне Аполлона» сопоставляется с системной драматургией, к сожалению, ныне недостаточно разработанной.

Роль критических параметров – особых точек операции – играют особые точки сюжета. Первой критической точке соответствует номинализация – заметим, что это не рождение системы, но обретение ею имени, соответствующего ее смыслу. Второй критической точке отвечает реформация системы, то есть взрывное снижение ее вертикальной связности, обнуление ситуационной связности и возвращение системы из преимущественного инобытия в исключительное бытие, из инаковости в самость.

S-образная кривая остается инвариантом. Неустойчивости поведения в критических точках и неустойчивости динамики при критических параметрах преобразуются в семантические, контекстные неустойчивости в особых точках сюжета.

Ну что сказать вам про грустное? Мы в своем городе дождей, подобно великому Кампанелле, подошли к первой критической точке и ждем удара. Все слова, которые мы употребляем, двоюродные братья тех, которые надо бы произносить перед людьми. Наш спектакль категорически сырой, и только лояльность публики может нас спасти. У Аркадия Райкина есть веселая песенка со словами: «Я безбожно весь текст перепутал, я споткнулся у всех на виду, только «браво» кричал почему-то добрый зритель в девятом ряду». Вот и мы надеемся на то, что противник устал, а людям надоели вечный прогноз кризиса или вялый анализ трендов про улучшенное «вчера». Мы успели в гости к Богу и, вопреки ожиданиям моих братьев-атеистов от науки, Колизей превратился в церковь, которой не может быть. Мои кабачки, их по городу шесть, ведут борьбу за когнитивное существование, и там зреют новые откровения и новые же слова. Я к ним хожу как гость. В Виттенберге широко праздновался день Реформации, и немцы что-то зачастили к нам по всем вопросам, их задолбали либералы от политики. Сколково сторчалось, зато Томск выстрелил замкнутым циклом по кадрам, госструктурой, которая не гос и структурой не является, а там как-то все определяется полем, в общем, лесом… Это моя мечта об Эврике, лагере для военнопленных строителей когнитивных тоннелей, наконец обретает очертания. Я тут только рядом с идеей. В Томске не был. Только хотел. На Ладоге вырос такой странный университет гидрологии, что о нем говорят разное. «И никуда не уходит оттуда народ!», – поет про него бард 50-х годов. Мир возвращается к системам ЗАТО, переменив их на ЗАЭТО. Кто был больше к подобному причастен – мы или они – трудно сказать, но стенки у тоннеля крепнут, и скоро в нем будет электричество. В Питере все еще модно болтать ни о чем, и гастарбайтеры вообще не понимают, о чем говорят девушки в маршрутках. Все плохо с банковскими картами, ценами на бензин и совсем большие трудности с успешными родами. Хорошо, что невестка моя, здоровая американка, бывшая белоруска. Плохо, что Мила смотрит канал «Культура». Мой город в сети загнулся, пришли откровенные мастера, юные и без комплексов, и стали строить муравейники «а ля супермаркет». Я проиграл им. Да и в жизни интереснее. Мне.

Динамическая прогностика

Описанием нестационарной войны (аналог в континентальной стратегии учение о темпе, в прогностической стратегии – теория хаоса) становится динамическая прогностика. Единственным более или менее разработанным разделом этой дисциплины является учение о сценарных эффектах, таких как сценарное излучение Хокинга и скриптовые волны. Первичные представления о таких эффектах были получены в октябре 2011 года во время проведения экспресс-форсайта Урала.

Сценарные эффекты

Сценирование как управленческая техника должна работать с нетривиальными, даже парадоксальными, образами Будущего. В действительности, мы плохо работаем с версиями развития, которые не укладываются в современные прогностические модели. Упрощая, можно сказать, что учет нестационарных сценарных эффектов – это попытка аналитически представить себе заведомо неаналитическое содержание.

Сценарная гравитация

Простейшим и вместе с тем наиболее важным эффектом является сценарная гравитация, описывающая «притяжение» нетривиальных сценариев к Неизбежному будущему и инерционному сценарию.

Эффект сценарной гравитации описан А. Азимовым в «Конце вечности»: каким бы значимым ни было первоначальное изменение Реальности, по истечении некоторого времени мир возвращается к исходному устойчивому состоянию.

М. Галактионов в «Темпах операции» подробно описал частный случай сценарного притяжения: оперативное притяжение обходящего крыла к основной массе войска («скольжение к востоку»). Чем меньше подвижность обходящего крыла тем сильнее оно притягивается основной массой войска.

К сценарным гравитационным эффектам относится, вероятно, эффект Сципиона нарастание пространственных (географических) и социальных неоднородностей в условиях внешнего притока значимого ресурса.

Поскольку Неизбежное будущее представляет собой ядро, пересечение всех сценарных версий, можно сказать, что сценарная гравитация приводит к упрощению Будущего, к разрушению особенностей и разнообразий.

С прогностической точки зрения речь идет о том, что «стратегия чуда» делает мир «чудесным» – и неустойчивым, а сценарная гравитация стремится восстановить устойчивость, снижая роль субъективного фактора, случайностей, краев гауссианы.

Сценарную гравитацию удобно рассматривать в формализме Эйнштейна: наиболее вероятные сценарии и сценарные события искривляют пространство сценирования, подобно тому, как тяготеющая масса искривляет физическое пространство, – по Д. Уиллеру, материя показывает [сценарному] пространству, как искривляться. В свою очередь, сценарное пространство воздействует на сценарные траектории, меняя вероятности сценарных событий: [сценарное] пространство показывает материи, как двигаться.

Формализм сценарной гравитации основан на введении в сценарном пространстве метрики.

Рассмотрим сценарии I и II. Пусть сценарий I состоит из событий SIi с вероятностью реализации wIi, а сценарий II из событий SIIi с вероятностью реализации wIIi, некоторые из этих событий совпадают, а некоторые нет. Достроим сценарии, добавив в сценарий I события, которых нет в нем, но которые есть в сценарии II, приписав им нулевую вероятность. Так же поступим со сценарием II. Теперь в обоих сценариях – одни и те же события, но с разной вероятностью. Определим сценарное расстояние как DI,II = Σ i=1 N(wIi – wIIi). Если при сценировании определены не только вероятности, но и веса событий (их значимость для сценария), в конечной формуле вероятности умножаются на веса. Легко видеть, что все аксиомы расстояния (коммутативность, неравенство треугольника, тождественность) выполняются.

Структурируем сценарное пространство, чтобы сценарные события располагались тем ближе к началу координат, чем выше вероятность их реализации. Введем понятие плотности сценарного пространства ρ как отношение числа сценарных событий (не обязательно принадлежащих одному сценарию) в малом элементе пространства к объему этого элемента. Плотность максимальна в центре и равна нулю на бесконечности. Можно представить себе ряд характерных структур сценарного пространства: идеальный газ, астероид, планета с атмосферой.

Сценарные сингулярности

Особый интерес представляет сценарная сингулярность: вероятность любого сценарного события равна нулю, если только оно не принадлежит к Неизбежному будущему.

Можно показать, что сценарные сингулярности естественно возникают на так называемых граничных территориях, разделяющих области с различной структурой слоистого времени. Например, Урал разделяет типичную цивилизацию европейского типа (сложное время, во втором – термодинамическом – слое, биологическое время) и не-цивилизацию, СтраННу, Сибирь (простое время, сложное пространство).

Кроме того, сценарные сингулярности могут быть созданы искусственно при последовательной реализации принципа безальтернативности в версии «войны Афины» (глава 5).

Сценарная сингулярность должна отвечать всем теоремам о пространственных черных дырах.

Любой сценарий, описывающий сингулярность, должен описываться минимальным числом параметров: количеством сценарных событий – инерцией, органическим строением капитала – уровнем постиндустриализации, капитализацией территории. Это аналог «парикмахерской теоремы», утверждающей, что «у черной дыры нет волос».

Сценарная сингулярность окружена горизонтом событий – пространственной границей (линией), при пересечении которой сценарий «падает в сингулярность» и отождествляется с инерционным – аналог «порнографической теоремы», запрещающей «голые» сингулярности.

Социальная температура (инферно) инерционного сценария пропорциональна длине горизонта событий – аналог энтропийной теоремы.

Вблизи «черной дыры» на малых механических временах характерно отсутствие сценарного выбора. Более того, любая попытка создать сценарий с уникальными характеристиками приведет к тому, что уникальность сценария неизбежно будет потеряна при пересечении им горизонта событий. Оказывается, что попытка навязать территории любой сценарий, кроме инерционного для нее, обречена на неудачу – даже в том случае, если этот сценарий будет Неизбежным будущим для всего остального мира.

Сценарное излучение

Однако «мертвые» черные дыры существуют только в классической физике. С точки зрения квантовой механики уникальность сценариев должна сохраняться, так как при пересечении сценарием горизонта событий редукции волновой функции с потерей информации произойти не может.

Для физических черных дыр С. Хокинг описал эффект «испарения», заключающийся в том, что сильное искривление пространства вблизи горизонта событий приводит к рождению частиц. Практически, черная дыра излучает эти частицы, при этом ее масса-энергия уменьшается. Испарение происходит тем быстрее, чем больше кривизна пространства-времени вблизи горизонта событий.

При падении на черную дыру объекта, содержащего массу-энергию-информацию, по С. Шилову, происходит деформация горизонта, при этом его кривизна меняется, что приводит к модуляции излучения. В результате информация об объекте уходит на бесконечность, то есть редукции волновой функции не происходит.

В нашем случае это значит, что сценарная сингулярность будет генерировать уникальные сценарные события (скрипты) для территорий, находящихся за горизонтом событий, – сценарное излучение Хокинга. Это приведет к возникновению локусов развития в окрестности горизонта событий. Например, для Большого Урала, где точка сингулярности находится в Екатеринбурге, такие локусы возникнут прежде всего в Уфе и Ижевске, затем – в Сургуте, Тюмени, Ханты-Мансийске.

Аналогичный эффект вероятен для Астаны: нетривиальный сценарий развития на этой территории схлопывается, порождая ливень событий, структуризующихся в проект в других регионах Азии.

На больших временах (порядка двух-трех шагов прогнозирования, в среднем 40-60 лет) происходит испарение сценарной черной дыры, при этом пространство сценирования становится практически однородным.

Для территорий, находящихся вблизи горизонта событий и реализующих собственный сценарий, не соответствующий инерционному сценарию сингулярности, будут характерны приливные эффекты: разрыв сценарного пространства, причем основная его часть провалится внутрь горизонта событий и потеряет свою уникальность, а остальные элементы будут выброшены очень далеко и станут локусами сценарных уникальностей. Возможно, приливные эффекты отвечают за «Пермский синдром»: инновационный (и, собственно, любой нетривиальный) сценарий, реализующийся вблизи горизонта событий, повышает вероятность катастроф и стихийных бедствий на территории локализации сценария.

Пока мы умеем использовать сценарное излучение только очень грубо. Например, известно, что, если мы хотим где-то реализовать проект, нужно, чтобы сначала он провалился в Москве. Между тем имеются серьезные основания предполагать, что страны Западной Европы в период после 2025 года станут источником очень сильного «излучения Хокинга». В логике «войны Аполлона» утилизировать это излучение было бы полезно.

Скриптовые волны

Можно с уверенностью сказать, что возникновение и в особенности конструирование принципиально нового динамического сюжета приводит к изменению онтологического времени вокруг этого сюжета и тем самым к возникновению локальных граничных пространств и, следовательно, локальных сингулярностей. Эти сингулярности носят «личный» характер: они связаны с акторами и создателями сюжета и следуют за ними. В результате возникает вторичный, не совсем обычный динамический сюжет, связанный не с людьми вообще, а с конкретными людьми. Среди статических информационных объектов аналогом служит «кольцо» информация, которая обретает системные свойства только вместе с носителем.

Динамическое кольцо структурирует сценарное излучение, сопровождающее распад локальных сингулярностей, восстанавливая уникальности, потерянные при превращении личной судьбы в динамический сюжет. Этот эффект, чрезвычайно важный для «войны Аполлона», носит название скриптовой волны.

Ее примерами могут служить деяния Апостолов, распространение ислама, Реформация.

Предельным развитием «войны Аполлона» может стать вертикальное развитие, то есть сращивание бытия системы с ее инобытием: апофеоз в языке античности, «Переход» по В. Винджу ^[131] .

Аналогом квантового темпа оказывается горизонт событий, за которым система выходит из-под «юрисдикции» квантового наблюдателя.

Вертикальный взлет мы, конечно, с Сашкой запланировали. Кое-кто уже начал на нас давить, мол, что вы медлите, может денег подкинуть? Сценарное излучение прижилось и стало общественной пугалкой, как когда-то мирный атом на сломе инженерных мозгов породил страшилки радиации. Некоторые чиновники, правда, вслед за нами уже выучили, что если проект не прошел где-то, то нет гарантии, что в области он не получит новое имя и хорошую энергию для осуществления. Города еще не стали нашими заказчиками снизу, но кто-то стал трепыхаться сверху, и пару когнитивных кафе мы тиражировали в область с прекрасным результатом. Потихоньку становилось модным иметь в городской управе умных и порядочных людей. А некоторые молодые ребята, поставленные на посты, чтоб не получилось и уволить, – справились и родили по третьему ребенку. Евангельские верующие стали методологами для православных, и между этими крепостями наметилось потепление. Я был занят формулой перехода, как алхимик, колдующий над философским камнем. Опять немного спал и ссорился с Милой. Внук рос и не отходил от меня в мои редкие приезды. Скоро возьму его на Ладогу. Пока нам не удалось ввернуть в правовую систему права человека на развитие, но мы над этим работаем. Выиграли ли мы? По настроению да. Выиграл ли когда-то Ямамото свой Мидуэй? Вряд ли. Но завтрашнюю Японию, пожалуй. Но нам Япония до лампочки. А в Родине нашей пошли процессы работы с новым критическим ресурсом. Этот ресурс – мыслящие люди и созданные ими группы. Разновозрастные. И вертикальная логистика состоит в том, что несколько разумных могут основать поселение в городе, где есть проход в условный Хогвартс, а в нем всего лишь школа для одаренных детей. Всего мира.

Рис. 55. Социопиктограмма войны Аполлона.

Пример «сценарных эффектов»

С точки зрения сценарного анализа Москва является типичной «черной дырой». Плотность сценарного пространства в Москве ощущается почти физически: у города очень быстрое внутреннее время (все быстро меняется, быстро принимаются решения, быстро создаются и распадаются проекты), из-за чего деятельность на прочих территориях страны кажется чудовищно медленной. Из регионов, напротив, Москва кажется суетливой и неуютной. Со сценарной точки зрения это не дефекты восприятия, это объективная характеристика развития территории. Из прочих городов России подобное наблюдается, пожалуй, только в претендующем на столичность миллионнике Екатеринбурге.

Мощность сценарного Неизбежного будущего (то есть того набора трендов и событий, который будет реализован при любом сценарии) в Москве чудовищно велика. Как гигантская черная дыра, оно затягивает внутрь себя и подчиняет себе любые попытки создать что-то новое, альтернативное, инновационное как в самой Москве, так и на ее периферии. Другими словами, вероятность любого сценарного события в Москве равна нулю, если оно не принадлежит к этому самому Неизбежному будущему. Зато описывать такое Будущее очень просто, потребуется минимальное число параметров. Выглядит все очень стабильно и оптимистично, на радость жителям, инвесторам и власти.

Но вот какая штука: поглощенные и утилизированные мегаполисом уникальные идеи и проекты начинают неизъяснимым для гуманитариев образом проявляться в других регионах страны. Фабрики мысли, «гастрономическая революция», инновационные кластеры, теперь вот на глазах форсайты. В скором времени та же судьба ждет и всяческие креативные кластеры. Физики могли бы назвать это «сценарным излучением Хокинга».

В переводе на русский ситуация выглядит следующим образом: инновационная идея, придуманная в орбите Москвы, неизбежно втягивается туда вместе с носителем, быстро капитализируется и утилизируется, теряя всю оригинальность. Зато по прошествии некоторого времени эта же идея начинает эффективно реализовываться в других точках страны: кластеры расцвели в Санкт-Петербурге и в Сибири, регионы по качеству продовольствия и работе с этим рынком через год перегонят столицу, а главным креативным городом страны на глазах становится Томск. Не стоит удивляться, если через несколько лет главной площадкой по осуществлению долгосрочного прогнозирования и форсайтов в стране с гарантией будет не Москва, а, скажем, Владивосток. Аналогичные феномены наблюдаются и в Екатеринбурге: мы вынуждены предсказать, что Пермский культурный проект, находящийся внутри екатеринбургской «сценарной черной дыры» будет ей поглощен. Зато через какое-то время его ростки обнаружатся во многих небольших городах страны.

Со сценарной точки зрения любые попытки навязать Москве любой сценарий, кроме инерционного для нее, заведомо обречены на неудачу. Это означает, что инициативы по превращению Москвы в некое подобие европейских комфортных городов, прекращению хаотической застройки, экологизации, развитию экономики культуры и новых интеллектуальных инструментов, может, и приятны, но заведомо бесперспективны. Даже если по такому пути пойдут крупные города мира и прочие города России, Москва останется Москвой. Зато провал проекта в Москве гарантирует, что его отголоски будут реализованы на всем пространстве Российской Федерации и даже за ее пределами.

Упражнения:

• В каком сюжете или сюжетах протекает ваша жизнь и карьерный рост? Как они влияют на вашу жизнь? Попробуйте простроить для себя пространство сюжетов, где вы красивы, богаты, здоровы и счастливы. Простройте стратегию перехода к ним.

• В каком сценарии или сюжете протекает жизнь вашего города? Как с ним соотносятся стратегии и проекты его развития?

• Придумайте проект, который запускал бы скриптовую волну, меняющую вашу жизнь и все вокруг вас. Реализуйте его.

5. Сравниваем «три войны»

«Война Ареса»

Геополитика

Три войны, образующие «Мальтийский крест», являются, хотя и очень разными, но все-таки сторонами или описаниями одного и того же объекта – войны. Они неизбежно должны быть связаны между собой, причем самыми различными способами. Начнем с простейших связей, вытекающих из симметрии пиктограммы.

Таблица 5. Соотношение «войн Ареса, Афины и Аполлона»

Кольцо контроля

«Война Аполлона» построена на мифе (смысле) и апофатична.

«Война Афины» эксплуатирует логику (форму) и катафатична.

«Война Ареса» разрешает этот конфликт с позиции силы, но это разрешение является временным и односторонним. В За-стратегии этот конфликт должен разрешаться через использование парадокса.

С речевой точки зрения «война Аполлона» нарративна – повествовательна, в то время как классическая стратегия, очевидно, дискурсивна и подразумевает побудительные предложения, приказы. Значит ли это, что «война Афины» должна использовать вопросительные предложения, квестимы?

Модель «камня, ножниц и бумаги» задает стратегическое «Кольцо контроля».

Рис. 56. «Кольцо контроля» войн Ареса, Афины и Аполлона.

В сущности, это кольцо является современной формой правила «лестницы стратегий»: «чем выше, тем сильнее, чем ниже, тем медленнее». Да и было бы странно, если бы Человечество «собрало» три формы ведения войны, не закольцевав их.

Призма балансов

Три базовые формы войны известны со времен античной Греции. Поскольку вместе они составляют хотя и иллюзорный, но все-таки критический социосистемный процесс, их единству соответствует один из значимых балансов, регулирующих развитие Человечества. Этот баланс естественным образом связывается с другими, образуя «призму балансов» (Рис. 57).