Текст книги "ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ"

Автор книги: Сергей Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Глава 3
НАЧАЛО

Первые шаги

 Будучи выпускником той же «восьмерки», в которой я учился, и недавно открытого в Томском пединституте факультета физвоспитания, Реш относился к своей работе творчески и инициативно. Начал он, как и положено, с самого начала – с селекции. Реш ходил по школам в поисках талантливых ребят и уговаривал их заниматься баскетболом.

 Пришел он и в родную школу помочь судить какие-то соревнования. Там-то, в маленьком полуподвальном школьном зале, при игре три на три, он меня и заприметил.

 Предложение заниматься баскетболом у Реша я принял сразу, хотя и предупредил его, что тренировки по другим видам спорта бросать не собираюсь. Так я стал регулярно посещать занятия у Реша, поначалу тренируясь со сверстниками. Новый вызов быстро захватил меня. Из бочкового обруча я смастерил в своем любимом дворике баскетбольное кольцо и стал тренировать бросок. Вскоре импровизированное кольцо из проволоки появилось и в десятиметровом коридоре квартиры. Я втягивался в волшебный мир баскетбола все больше и больше.

 В немалой степени это было заслугой Георгия Реша. Вспоминая годы общения с ним, я понимаю, что он был просто очень хорошим, честным, порядочным мужиком, искренне увлеченным своей работой. К сожалению, тенденции в современном образовании не способствуют преуспеванию таких, как он. Может быть, поэтому и олимпийских побед у нас стало меньше?

 Регулярно заниматься в его баскетбольной секции я начал с 5-го класса. Первые годы ушли на отработку базовых навыков приема и ведения мяча, дриблинга, паса, броска, азов персональной и зонной защиты, игры без мяча, элементарных комбинаций.

 С 14 лет, все больше втягиваясь в баскетбол, я стал тренироваться со студентами в командах, которые готовил Реш. Я стал следовать за Решем повсюду, где он работал, став его любимцем и надеждой. До 1960-го Реш тренировал команду Томского инженерно-строительного института, и я постоянно участвовал в этих тренировках. Позднее я вслед за Решем перешел в команду томского «Политеха», за которую в 10-м и 11-м классах уже выступал в соревнованиях.

 Реш

 Каждый спортсмен, добившийся определенных достижений, особым образом отмечает своего первого тренера. Я в этом смысле не исключение. Георгий Иосифович Реш – вот человек, которому я в значительной степени обязан всем, чего добился. Именно он присмотрел меня на тех памятных школьных соревнованиях по баскетболу, увлек своим невероятным энтузиазмом, покорил не менее потрясающей деликатностью в общении со спортсменами, даже молодыми.

 Замечательных качеств у Реша было немало, но я выделил бы два, которые наиболее дороги мне. Первое – это его исключительный энтузиазм. Всю свою жизнь Георгий Иосифович посвятил любительскому спорту, отысканию, формированию и сопровождению до определенного уровня баскетбольных талантов. Сам он как баскетболист значительных успехов не добился, выступал на уровне сборной пединститута, в котором учился, и по его окончании, как раньше это часто бывало, немедленно начал тренерскую карьеру.

 Думаю, он рано осознал свое предназначение и служил ему всю жизнь, успев очень многое сделать. Целые дни напролет он проводил в зале и на стадионе, самоотверженно занимаясь с молодыми спортсменами. Много лет Реш проработал в Томском политехническом институте. Подготовленные им команды неоднократно выигрывали первенство области, побеждали и на первенстве СССР среди технических вузов.

 Возможно, я наиболее известный его ученик, но, следует отметить, не единственный, доросший до баскетбола высших достижений. Юрий Павлов – выдающийся игрок знаменитого кондрашинского ленинградского «Спартака», чемпион мира 1974 года в составе сборной СССР – также прошел школу Георгия Иосифовича. Посвятив себя спорту и окружавшим его людям, Реш оставил о себе исключительно добрые воспоминания у сотен соприкасавшихся с ним людей. Его многочисленные ученики приходят на его могилу (Реш умер в 2006-м), неизменно вспоминая наставника благодарным словом.

 Второе качество моего детского тренера – исключительно деликатное, добросердечное и доверительное отношение к подопечным. Именно его доверие, такт, уважение (именно уважение!) к собственному мнению и выбору спортсмена, к его личности были самым благоприятным фоном для начала моих занятий баскетболом. Не уверен, что при моем характере я задержался бы в баскетбольном зале, если бы тренер с места в карьер начал орать на меня и постоянно требовать отдать пас старшему.

 Баскетбол по остаточному принципу

 В 16 лет я стоял перед серьезной дилеммой – какой вид спорта выбрать для по-настоящему серьезных занятий. Передо мной, как перед витязем на распутье, были три дороги, каждая из которых казалась по-своему привлекательной.

 Во-первых, меня приглашали в местную футбольную команду класса «Б» (в нем играли так называемые «коллективы физкультуры», а на деле – полупрофессионалы), но меня не устраивало место в воротах, мне больше нравилось забивать. К тому же меня не сумели обеспечить бутсами 45-го размера, и футбол как вариант продолжения спортивной карьеры отпал первым.

 Во-вторых, у меня были неплохие результаты и отличные перспективы в легкой атлетике. Я выступал за сборную области и, кажется, даже установил областной рекорд в прыжках в высоту (если не ошибаюсь, 176 см). Предстояли отборочные зональные соревнования. Накануне моего основного вида – высоты – тренеры попросили меня выступить в не слишком освоенном мной барьерном беге.

 Опрометчиво согласившись, во время забега я сильно травмировал пятку и на следующий день выступал в прыжках слабее, чем мог. В итоге проиграл соревнования по попыткам и не прошел отбор. Юношеский максимализм и разочарование сделали свое дело – легкая атлетика последовала за футболом, хотя за сборную школы в легкоатлетических соревнованиях я выступал, уже не тренируясь регулярно в прыжковом секторе.

  Вид спорта, в котором мне суждено было стать одним из лучших в его истории, был выбран мной «по остаточному принципу».

 Если все-таки проанализировать причины моего выбора в пользу баскетбола, думаю, что решающую роль сыграли динамичность и импульсивность этой игры. В дворовых играх каждый пацан больше всего жаждет забить гол, отличиться. В игре ты постоянно общаешься с товарищами, находишься в коллективной среде. В этом для ребенка преимущество спортивных игр над циклическими видами спорта, где он в гораздо большей степени изолирован от товарищей, ориентирован на рутинную работу, борьбу с секундомером.

 Что касается выбора между футболом и баскетболом, то последний больше отвечал моему характеру и той же жажде отличиться. Что ни говори, максимум 2-3 гола за игру сильно отличаются в худшую сторону от 6-8 десятков очков в баскетбольном матче. Кроме того, как вы помните, в футбольной команде меня поставили в ворота, где возможности забивать были, мягко говоря, ограничены. В баскетболе ситуация на площадке меняется за десятые доли секунды, игровое время здесь более насыщено, и мне при моей неуемной жажде забивать это подходило больше.

 Начало движения

 Сделав окончательный выбор в пользу баскетбола, я направил в него всю энергию моей тяги к спорту. Все, что с детства было доминантой моей жизни, – футбол и хоккей во дворе, любые виды двигательной активности, затем занятия в школьных секциях, наконец, обрело явно выраженное и организованное направление.

 Страстное желание тренироваться, выступать в соревнованиях, постоянно совершенствоваться и стать лучшим было прежним и по мере появления первых успехов возрастало, но теперь я знал, на чем должны сосредоточиться мои усилия. Рядом со мной был человек, готовый мне помочь в спортивном становлении, которому я доверял и с которым мне было комфортно.

 Заставлять тренироваться меня было не нужно, я сам стремился любые свободные полчаса использовать для тренировки. Что касается игр, то, как только я более или менее созрел для них, я стал выступать за все команды, которые тренировал Реш, благо заявочный процесс был тогда не слишком строгим. Только когда я стал что-то из себя представлять и примелькался, заявляться за разные команды стало несколько сложнее.

 Первый успех пришел в первый же сезон выступлений за команду Политехнического института – мы стали победителями первенства области среди мужских команд, опередив извечного соперника «Политеха» – пединститут, команда которого была фактически профессиональной.

 В сезоне 1960-го мне довелось выступить в Ульяновске в составе юношеской сборной Томска, которую поручили готовить Решу, в первенстве РСФСР. Команду составили в основном студенты 1-2-го курсов томских вузов и единственный школьник – я. В финальной игре нас засудили, и мы остались на втором месте, хотя и такое наше выступление произвело фурор.

 Мое участие в этом турнире было сопряжено с анекдотическими обстоятельствами. Дело в том, что в силу возраста меня не допустили до участия, поскольку турнир был рассчитан на старших юношей, а мне было только 16 лет. Тогда руководство сборной приняло прямое рабоче-крестьянское решение – меня стали выпускать на площадку под фамилией Лукьянов вместо одного из наших ребят, прошедших мандатную комиссию.

 В январе 1961-го пришел первый серьезный успех и в своей возрастной группе. Сборная Томской области выиграла турнир 12 российских городов в Челябинске. За 8 дней нам пришлось сыграть 8 игр – сначала в группе, а затем в финальной шестерке. Мы обыграли сильные команды Куйбышева [5]5
  С 1991 г. – Самара.


[Закрыть], Татарской АССР, Ростова – действующих чемпионов РСФСР, Ярославля. В каждом матче я приносил команде около 30 очков, став в итоге самым результативным игроком турнира, и был признан его лучшим игроком.

 После этих соревнований меня пригласили в юношескую сборную РСФСР. Это дополнительно стимулировало рост мастерства.

 На баскетбольной площадке мне тогда хотелось только одного – забивать, забивать, забивать. Делиться мячом мне, действительно, хотелось не всегда. Поначалу четырех товарищей на площадке для меня просто не существовало. В моем сознании были только мяч и кольцо. Впрочем, даже тогда эта целеустремленность не была эгоистичной. Больше всего я жаждал победы для своей команды, просто в своем стремлении поразить кольцо соперника видел кратчайший путь к этой цели. В какой-то из игр, правда, на нестандартной площадке, я набрал 99 очков.

 Позднее, когда я уже «наелся» баскетболом, желание самому решить исход матча стало исключительно прагматичным, профессиональным. Если команда выигрывала, я готов был по двадцать минут простаивать вообще без мяча. Но при этом я был постоянно внутренне готов взять игру на себя в критический момент. Жизнь показала мою правоту в подобной устремленности.

 Доверие

 Я неоднократно говорил, что считаю доверие Реша по отношению ко мне важнейшим фактором моего спортивного роста. Например, какую-то из томских зим я «убил» исключительно на отработку только-только входившего тогда в употребление броска в прыжке. Видимо, интуитивно я чувствовал, что время общепринятого броска «со стояка» безвозвратно уходит, и мне захотелось освоить новую технику.

 Никаких пособий, не говоря о видеоматериалах, в нашем распоряжении тогда не было. Помню, как мы с приятелем не один десяток раз обошли томские кинотеатры с одной лишь целью – еще раз посмотреть демонстрировавшийся перед каким-либо фильмом киножурнал, одним из сюжетов которого был репортаж о группе баскетбольных акробатов «Harlem Globetrotters» [6]6
  Профессиональная шоу-группа баскетболистов-акробатов, организованная в 1926 г. в Чикаго для показательных выступлений. Участники группы – в основном афроамериканцы – демонстрируют уникальные возможности обращения с мячом и прыжковой подготовки.


[Закрыть].

 В итоге техническую новинку мне приходилось осваивать методом проб и ошибок. Поначалу я был способен бросить мяч с прыжка не более чем на 2-3 метра. Упрямство характера заставляло меня часами отрабатывать этот злополучный бросок, «забив» на все остальные элементы тренировочной программы. И что же Реш? Вместо того чтобы давить на меня, загонять в свои тренерские схемы, добиваться результата в каких-то проходных играх, он терпеливо и мягко поощрял мое рвение, по мере сил подсказывая и корректируя мои тренировки.

 Бросок в прыжке, отшлифованный мной впоследствии до безупречности и положенный на основу беспрецедентной по меркам тогдашнего советского баскетбола функциональной подготовки, стал важнейшим элементом моего игрового стиля, важнейшей предпосылкой моего движения вверх, к вершинам мирового баскетбола.

 Это доверие сформировало во мне столь необходимую для игрока и в особенности снайпера уверенность в себе. Позднее, уже когда я стал основным игроком в составе команд, которые готовил Реш, он нередко в решающие моменты игр инструктировал моих партнеров фразой, ставшей знаменитой: «Дайте мяч Серому, он знает, что с ним делать!»

Основы прогресса

 Мой быстрый прогресс в баскетболе вырос не на пустом месте. Об одной составляющей успеха – страстном желании совершенствоваться в игре и, главное, выигрывать – я уже сказал. Другой составляющей была неплохая функциональная подготовка. Несмотря на не совсем атлетичное с первого взгляда телосложение, я был довольно жилистым, выносливым и взрывным. Кроме того, прекрасную базу для баскетбола дали занятия легкой атлетикой. Во-первых, оттуда – динамика и взрыв в прыжке, ставшие впоследствии отличительной чертой моего игрового почерка. Во-вторых, и это очень важно, умение тренироваться индивидуально и готовность нести индивидуальную ответственность во время соревнований. Я много раз говорил, что если бы в игровых видах спорта у всех была такая же персональная заряженность на результат и способность выжать из себя все, на что способен, прогресс был бы колоссальным.

 Бедой многих игровиков является формирующаяся с детства подсознательная надежда на партнера по команде, некая задняя мысль: «если у меня не получится, сыграет кто-то другой». В итоге в решающих, экстремальных ситуациях люди стремятся не обеспечить результат, а любой ценой избавиться от мяча. Думаю, что во многом благодаря занятиям индивидуальным видом спорта я на всю жизнь приобрел умение рассчитывать, если потребуется, только на свои силы и отсутствие боязни брать игру на себя.

 Важная предпосылка моего спортивного роста была в том, что я всегда тренировался со старшими. Я постоянно был в состоянии жесткой конкуренции, мне нужно было доказывать, что я не хуже, и постоянно было к чему стремиться. Вообще, главное впечатление от начального периода моих занятий спортом – эта всеобщая увлеченность, доброжелательное и душевное отношение друг к другу, отсутствие закулисных игр.

 Дворовый спорт как двигатель прогресса

 В качестве другой предпосылки моих будущих успехов не могу не назвать дворовый спорт, который был великим двигателем спортивного прогресса. Не секрет, что практически все великие игроки – футболисты, баскетболисты, хоккеисты – выросли именно из дворовых команд, служивших основой и для всесоюзных детских соревнований «Золотая шайба», «Кожаный мяч», «Оранжевый мяч». Помню, как я еще в 51-м году, подвязав резинками чулки и взяв под мышку трофейный футбольный мяч, привезенный отцом из Германии, спозаранку выходил во двор и поджидал, когда начнут подтягиваться друзья-товарищи по футбольным баталиям, чтобы провести с ними в этих баталиях целый день.

 Самое главное – дворовый спорт не был заорганизован и перегружен методиками. Его двигателем была тяга мальчишек к самовыражению. Умение «водиться», брать игру на себя, поразить всех своим мастерством – вот что, а отнюдь не технико-тактические показатели или данные «плюс – минус» позволяло стать «звездой» двора. Дворовый спорт, таким образом, в первую очередь развивал индивидуальные качества детей, развивал их самобытность.

 То, что сейчас стало меньше самобытных игроков, в значительной степени связано именно с фактической смертью дворового спорта. Дети с самого раннего возраста попадают в руки профессиональных тренеров, которые готовят их часто по шаблону, «задавливают» командной игрой и настроенностью на результаты, а радость от игры, свобода самовыражения, самосовершенствования пропадают.

 Я уже не говорю про современные специфические факторы отбора молодых спортсменов в составы команд, такие как размер благотворительного взноса, сделанного родителями, их способность оплатить выезд на сборы или соревнования. Все это ставит подготовку игрока с ног на голову, да еще и подрывает веру молодых ребят в спортивную и человеческую справедливость.

 Мне повезло – в мое время государство находило пусть небольшие, но стабильно выделяемые средства на поддержку спортивных талантов. Тренировались мы в непрезентабельных условиях, но интенсивно. В течение учебного года тренировки проходили ежедневно, выходные обычно были игровыми днями. Когда я стал тренироваться со студентами, занятия иногда начинались только в 22.30, заканчивались за полночь, а в 7 утра уже нужно было подниматься в школу.

 Что касается летнего периода, то он в те времена изобиловал соревнованиями самых разных уровней. Тренировочных сборов как таковых не было (что, возможно, опять-таки к лучшему, потому что мы не отрывались от дома и родителей, жили на привычном домашнем питании), но мы все лето были заняты. Тренировочные и соревновательные нагрузки были очень высокими.

Деревянные щиты и мяч со шнуровкой

 Общая радость от возможности тренироваться и играть, которая меня захватила с самого начала, сегодня может показаться удивительной, потому что собственно материальные условия для тренировок и игр во времена моей юности были на грани фантастики. Форму нам выдавали лишь изредка, да и то лишь трусы и майки. Особая проблема была с обувью – кеды 45-го размера в магазинах отсутствовали как явление. Спортивные трусы мать шила мне собственноручно (благо, материала на них уходило немного, – это сейчас в почете баскетбольные трусы по щиколотку, а тогда мода была противоположной: особым шиком считались максимально короткие трусы). В 10-м классе тренер впервые «пробил» мне шерстяной спортивный костюм, и это сделало меня абсолютно счастливым человеком.

 Любой спортивный инвентарь был дефицитом. Когда мы были детьми, то покупали вскладчину вчетвером дугу от лошадиной упряжи, из которой после распила вдоль и пополам получались четыре хоккейные клюшки. Настоящую клюшку отец привез мне из Ленинграда в 60-м, и в тот же день на стадионе ее у меня отняли гопники.

 Отец помог вернуть клюшку через пару дней – увы, уже полностью разбитой. Такие же гопники как-то раз чуть не отобрали у меня лыжи. Убегая от них, я установил, думаю, мировой рекорд в дисциплине «бег в темноте по сугробам с лыжами через плечо».

 Игры проходили в основном на открытых площадках с грунтовым, реже деревянным покрытием, с деревянными щитами. Летом при температуре +30 такие площадки становились похожими на раскаленные сковороды. Зато, как я шучу теперь, бегали быстрее.

 Когда я начинал, в употреблении были кожаные мячи со шнуровкой и резиновой камерой с соском. Чуть позднее появились венгерские ниппельные мячи «Artex». Впрочем, при всей своей «продвинутости» они имели в наших условиях существенный недостаток – на грунтовых площадках мячи быстро протирались, и если мяч со шнуровкой можно было подлатать, демонтировав камеру, то ниппельный приходилось чинить с тяжелыми усилиями при помощи дратвы и обувной иглы.

 Купить мяч было абсолютно невозможно. Чтобы было понятно, какой уникальной ценностью был настоящий баскетбольный мяч, покаюсь вам в своем давнем и, слава Богу, в целом не свойственном мне грехе. Тем более, что сроки давности уже вышли. Когда мне было

 14 лет, я украл на спортивной площадке баскетбольный мяч. Во время каких-то занятий перебросил через забор, а затем подобрал и унес домой. С учетом моего семейного воспитания, это был невероятный, экстраординарный поступок. Дома я спрятал мяч на чердак, чтобы. не доставать его оттуда два года. Мне казалось, что весь мир знает о моем отвратительном поступке. Надеюсь, своим вкладом в отечественный баскетбол я хотя бы отчасти искупил свою давнюю вину.

 Не баловали нас и усиленным питанием. Только в старших классах и только накануне соревнований нам стали выдавать талоны на питание из расчета 2 руб. 60 коп. в день, которые мы, как правило, обналичивали в столовых по приемлемому курсу. Благо, что домашний рацион в послевоенной Сибири был достаточно качественным. Расстояния между школой и спортивными залами позволяли заходить домой на обед, тетя Катя всегда была дома и готова была меня накормить. До первой поездки на соревнования в 14-летнем возрасте я вообще никогда не питался где-либо, кроме дома.

 Впоследствии, когда из дома пришлось уехать, выручала сметана с сахаром, на сборы и соревнования я всегда возил с собой неизменный атрибут советского командированного – кипятильник, брал чай, сахар, орехи, мед. Вообще к перееданию я никогда не был склонен, в поездках товарищи по команде стремились оказаться со мной за одним столом, чтобы перехватить не съеденную мной порцию.

 Вот, в целом, описание материальных условий для занятий спортом в СССР на детском и юношеском уровнях. Излишне, наверное, говорить, что никаких денег нам не платили никогда, первую зарплату де-факто профессионального игрока я стал получать только в свердловском «Уралмаше».

Окончание школы

 В школьные годы у меня была одна страсть, одно желание – играть в баскетбол. Телевидение тогда не было доступным (наверное, к счастью), спортивные издания можно было по пальцам пересчитать, поэтому свой интерес к спорту я реализовывал только в упорных тренировках и в игре. Никто, включая тренера, не ставил передо мной конкретной цели – стать профессионалом; у меня не было корыстной мотивации. Я просто знал, что хочу стать большим игроком.

 До 9-го класса я был отличником. Хорошие оценки в школе я зарабатывал отчасти ради матери-учительницы, для которой мои успехи в школе были делом профессиональной чести. Однако в 9-м классе я честно сказал ей, что пахать за пятерки в школе ради ее амбиций я больше не буду.

 Школу я окончил в 18 лет, на год позже, чем мог бы. Дело в том, что мои старшие классы пришлись на период очередного эксперимента в народном образовании, и моя школа стала «производственной». Это означало, что по вторникам и четвергам вместо учебы мы должны были работать на заводе, за счет чего появлялся дополнительный

 11– й класс. Ничего не имею против производства, но эксперимент этот был бездарно организован и пользы никакой не принес – на заводе мы просто никому не были нужны. Мы быстро раскусили, что достаточно прийти к началу смены, отметиться у мастера и через ту же проходную – обратно по своим делам.

 Вместо производственного обучения у нас были, таким образом, два дополнительных выходных, которые я проводил, разумеется, в спортзале или на стадионе. Это еще больше расхолодило меня по отношению к учебе.

 В ту пору профессионализм в советском спорте не принято было широко обсуждать, но все, кто начинал заниматься спортом, и я в том числе, понимали, что высокие достижения не совместимы с какими– либо иными занятиями. Понятно, что и я не в состоянии был совмещать с чем-либо ежедневные двух-трехразовые тренировки, которые стали для меня реальностью с тех пор, как я в 66-м впервые попал в сборную Союза, и вплоть до окончания карьеры игрока.

 При этом я не был дебилом, какими часто изображают спортсменов, и думаю, что мог бы получить хорошее образование и состояться в какой-либо профессии. В школе мне нравилось рисование, и, скорее всего, если бы не спорт, я поступил бы в строительный институт и стал бы архитектором.

 Делая выбор в пользу большого спорта, я не тешил себя иллюзиями и понимал, что о продолжении серьезной учебы, куда бы я ни поступил, речь не пойдет. Поэтому, получив приглашение от Московского лесотехнического института о поступлении, я имел целью в основном продолжение спортивной карьеры. Забегая вперед, скажу, что отучившись в нем два года и попав в «Уралмаш», я провел несколько лет в Свердловском УПИ и затем в Свердловском педагогическом институте, а окончил в итоге «Малаховку» [7]7
  Сейчас – Московская государственная академия физической культуры и спорта, расположена в подмосковном поселке Малаховка.


[Закрыть]. Вся моя студенческая эпопея заняла около 15 лет, и качество своего высшего образования, обычное для всех больших спортсменов моего поколения, я не переоцениваю.

 Мои родители, следует отдать им должное, отнеслись с пониманием к моему выбору в пользу большого спорта. Впрочем, мое желание играть на высоком уровне было во мне настолько сильным, что перехлестывало чьи бы то ни было иные мнения. Даже мнение тренера Георгия Реша не было для меня довлеющим, тем более, что наши взаимоотношения всегда были исключительно деликатными.

 Я просто не реагировал на чужие мнения. Баскетбольная площадка с детства была для меня единственным местом, где я был сам собой. Я проживал там всю свою жизнь, я переживал там комедии и трагедии. Это был мой мир, в котором я хотел состояться.

Перед расставанием

 В старших классах у меня уже были некоторые успехи в спорте. В 1961-м после выигрыша матча 12 городов я выступал в составе сборной РСФСР на Спартакиаде школьников в Баку. Именно там меня и высмотрели селекционеры «Лестеха».

 В сезоне 1962-го я вновь в составе сборной Томска принимал участие в турнире 12 городов. На этот раз наше выступление оказалось не блестящим, в первую очередь из-за причин организационного характера. Состав команды был сформирован наспех, Реша на тренерском мостике не было.

 Феноменальной была даже наша дорога в Череповец, где проходили игры: из-за неудачно организованной логистики нам пришлось последние 4 часа пути до Вологды проделать на открытой платформе товарняка (!), после бессонной ночи ехать в Череповец на электричке, чтобы прибыть к месту назначения. за 20 минут до начала своей первой игры. Кстати, тот первый матч мы на характере выиграли у Краснодара, мои шесть подряд очков со штрафных на последних секундах внесли решающий перелом в игру.

 Вторую игру – у Татарской АССР, мы снова выиграли, и снова залогом победы стали очки, набранные мной в концовке со штрафных. К сожалению, три следующих матча – с Московской областью, Челябинском и Куйбышевом – мы проиграли. Лишь в последнем туре мы «хлопнули дверью», обыграв шедшую без поражений сборную Ярославля, что стоило ей упущенного первого места. Второй год подряд я стал самым результативным игроком турнира с 232 очками в 7 матчах, а также был признан самым техничным игроком.

 Я комфортно чувствовал себя в Томске в командах, которые тренировал Георгий Реш, и я испытывал к нему чувство безмерной благодарности. Первые успехи были многообещающими, хотя и не такими уж масштабными. И тем не менее я интуитивно начал ощущать, что в томском баскетболе мне уже совсем скоро станет тесновато.

Малая родина

 Я безмерно благодарен своей малой родине – городу Томску – за все, что этот город дал мне и моей семье. В особенности – за старт в виде спорта, ставшем моей судьбой на всю жизнь. Я считаю, что физическая и психологическая закалка, которую я приобрел в Сибири, сыграла исключительно позитивную роль в моей последующей карьере баскетболиста.

 Сибиряки – суровый, не склонный к излишним сантиментам народ. Тем более удивительным и трогательным кажется мне их отношение к достигнутым мной успехам в спорте. Томичи никогда не пренебрегали возможностью подчеркнуть свою гордость моим происхождением из нашего города и, когда бы я ни возвращался туда, всегда встречали меня с искренними теплотой и радостью. Уверен, что когда я вместе со своими товарищами по сборной бился из последних сил в смертельном противостоянии с американцами в финале мюнхенской Олимпиады, именно томичи были моими самыми преданными и яростными болельщиками.

 Моя принадлежность к городу Томску послужила основанием для одного уникального явления. С 1971 года (т. е. еще со времен до нашего мюнхенского триумфа) в Томске ежегодно проводится детский баскетбольный турнир – Кубок Сергея Белова. Длительность истории этого соревнования не имеет аналогов в отечественном, а возможно, и в мировом спорте. Соревнования неизменно привлекают множество участников и проводятся областными властями на самом высоком уровне. Их проводили без сбоев даже в лихие 90-е, когда средств не хватало и на гораздо более важные мероприятия.

 Я с удовольствием, когда позволяют обстоятельства, посещаю этот турнир своего имени. Для меня его проведение – огромная честь, и то, что мои успехи вот уже почти 40 лет становятся ориентиром и примером для десятков и сотен молодых спортсменов, – это и есть, возможно, мое главное достижение в жизни.

В Москву

 С 15 лет я знал, что единственная команда, в которой я хочу и буду играть, – это ЦСКА. Причем значение для меня имели не материальные условия (о том, что в ЦСКА они лучше, чем в других командах, я только догадывался), а сила и авторитет этого суперклуба. Однако путь туда оказался долгим и непростым.

 В Москву как таковую я не особенно стремился. Однако с учетом моей нацеленности на ЦСКА предложение о продолжении баскетбольной карьеры в «Лестехе» показалось мне подходящим. Вуз, в который мне предложили поступить после окончания школы, несмотря на название – Московский лесотехнический институт, – базировался в Московской области (платформа «Строитель») и имел неплохую баскетбольную команду, игроки которой входили в состав молодежной сборной РСФСР (напомню, что Москва и Ленинград выступали тогда по традиции самостоятельными сборными). Я рассчитывал, что, оказавшись в орбите московского баскетбола, быстро сумею обратить на себя внимание тренеров ведущих команд.

 Должен признаться, что тяга к баскетбольному Олимпу на этот раз оказалась не единственным аргументом для принятия решения о переезде в столицу. Свою роль здесь сыграла опять-таки бакинская Спартакиада школьников. Именно там я познакомился с девушкой по имени Наталья, приезжавшей в столицу Азербайджана соревноваться в составе одной из московских сборных. За нашим знакомством последовал период романтической переписки, и москвичка прочно заняла место в моем юном сердце. Возможность перебраться поближе к объекту своих чувств также повлияла на принятие мною решения.

 В то же время вопрос был не таким уж однозначным, поскольку мой отец был, в принципе, против этой перспективы. Решающую роль сыграло доверие ко мне со стороны матери. На семейном совете по поводу моего предстоящего переезда в Москву по окончании школы она сказала сакраментальную фразу: «Я ему верю, пусть едет».

 Возможно, я уехал бы и без родительского разрешения, но наличие такового, бесконфликтное продолжение спортивной карьеры, конечно, были важны.

 Дополнительным аргументом в пользу выбора учебного заведения стало то, что там работала подруга матери, под «присмотр» которой меня можно было отпустить из провинции. Так осенью 1962-го я оказался в столице.