Текст книги "Враг врагов (СИ)"

Автор книги: Сергей Арьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

Глава 7

Отправив Риану в темницу, Ильнур покинул резиденцию ордена и вышел на прилегающую к ней площадь. Здесь он принялся бродить в состоянии глубокой задумчивости, пытаясь решить, какие действия ему следует предпринять далее. Побег злодеев сильно беспокоил его, а слова Лауры о том, что император Дакрос может спеться со Свиностасом, не шли из головы у верховного паладина. Своей главной задачей Ильнур видел защиту Форинга от любых опасностей, но теперь, когда лучшие герои пали в старой крепости, угодив в ловушку коварного Свиностаса, а новые едва начали свое обучение, город был ужасно беззащитен. Из столицы со дня на день должно было выступить королевское войско, но до его прибытия им нужно было как-то продержаться своими силами. А их может не хватить, если какой-то враг, будь то злодеи из империи Кранг-дан, или Свиностас со своим ручным демоном, вздумают напасть на Форинг.

И вот бродил себе Ильнур по площади, бродил, а затем ощутил на себе уже знакомый ему пристальный маниакальный взгляд. Он ощущал его вчера, перед толпой призванных из иных миров добровольцев. И вот теперь снова.

Ильнур остановился и украдкой огляделся по сторонам, пытаясь установить источник этого вгоняющего в трепет взгляда. Но это оказалось невыполнимой задачей. Людей на площади и ее окрестностях было предостаточно. Автором взгляда мог быть любой из них – торговец, ремесленник, праздный гуляка.

Верховному паладину стало не по себе. Тот, кто буравил его этим взглядом, внушал ему трепет. Было в этом взгляде что-то жуткое, в нем чувствовалась какая-то нездоровая одержимость.

Вдруг рядом с собой Ильнур услышал голос, окликнувший его, и едва не подпрыгнул на три метра от испуга. Но подкравшимся к нему человеком оказался всего лишь другой паладин, его подчиненный.

– Что с тобой, Ильнур? – с беспокойством спросил тот. – Ты чего так дергаешься? Что-то случилось?

Верховный паладин еще раз обвел затравленным взглядом всю площадь, и быстро ответил:

– Нет, все хорошо. Что ты хотел?

Паладин стал излагать ему свое дело, и Ильнур, полностью сосредоточившись на нем, перестал ощущать на своей шкуре леденящий кровь взгляд. Это продолжалось ровно до тех пор, пока он случайно не повернул голову, и не увидел нечто, заставившее его содрогнуться.

Прямо к нему через площадь направлялась женщина. Немолодая. И некрасивая. Полнота заметно старила ее. Жировые отложения грозно колыхались под мешковатой одеждой, словно волны на охваченном штормом море. При каждом шаге огромные хомячьи щеки вздрагивали, как желе.

Но Ильнура испугал не внешний вид этой женщины. После того, как он воочию пронаблюдал саму Грыжу Антрекотовну, его трудно было пронять женской страхолюдностью. Верховного паладина вверг в трепет взгляд этой незнакомки. Это и был тот самый взгляд, который он почувствовал сегодня, а до того вчера. Взгляд одержимого маньяка, нацеленный на намеченную жертву.

– Знаешь, мне надо идти, – быстро забормотал Ильнур, торопясь распрощаться с паладином.

– Да подожди ты, – попытался удержать его тот. – Я ведь не закончил.

– Давай договорим позже. Я действительно очень спешу.

Он повернулся к незнакомке, и страх объял все его существо. Та была уже в двух шагах от него. Упитанная барышня шла прямо на Ильнура, будто на таран. Верховный паладин попятился, отчаянно жалея, что безоружен. Сейчас бы ему очень пригодился его святой меч.

– Ильнур, да что с тобой? – воскликнул паладин, изумляясь странному поведению начальника.

Женщина была уже в одном шаге. Она не спускала с Ильнура взгляда немигающих глаз, и тот ощутил настоящий страх. Ему мигом вспомнились разнообразные слухи о самом мерзком и черном колдовстве, о жутких проклятиях, и о призванных из небытия тварях, преследующих своих жертв. Ему на секунду показалось, что эта женщина на самом деле не является человеком, что она нечто, призванное из тьмы и посланное злыми колдунами по его душу. Он был близок к тому, чтобы закричать от ужаса, и только тренированное годами самообладание позволило ему удержаться от пронзительного вопля.

– Ильнур! – вновь воскликнул паладин. – Да ты бледнее смерти. Скажи мне – что стряслось?

Ильнур, как парализованный, наблюдал за приближением толстухи. Нужно было бежать, но волна накатившего ужаса лишила его воли. Неужели какая-то жуткая тварь пришла за ним из другого мира? Если так, ему не спасти свою жизнь. Хотелось бы уйти красиво, в отчаянной борьбе с монстром, но от страха верховный паладин лишился всякой воли. Он стоял и покорно ждал свою участь. И участь та была страшна.

В тот момент, когда, казалось, незнакомка просто врежется в него, та вдруг ненатурально вскрикнула, бездарным образом сделала вид, что потеряла равновесие и вот-вот упадет, и с целью предотвращения мнимого падения обеими руками вцепилась в Ильнура, тяжким грузом повиснув на верховном паладине. Тот стоял с бледным лицом, чуть живой от ужаса, и ждал неминуемого конца. Толстуха, повиснув на нем, принялась жадно лапать его руками и тереться об него своими огромными грудями. Ильнуру чудилось, что огромное чудовище обхватило его лапами и щупальцами, и утаскивает прямиком в преисподнюю.

И вдруг он услышал возмущенный голос другого паладина.

– Эй, женщина! – воскликнул тот. – Что ты себе позволяешь! Немедленно отцепись от него. Разве тебе не ведомо, кто перед тобой?

Но толстуха пропустила его слова мимо ушей. С безумной жадностью она цеплялась за Ильнура, елозя по нему своим пышным телом. Верховный паладин стоял столбом, чуть живой от ужаса. Он сильно побледнел, а его взгляд помутнел от страха.

Наконец, не выдержав, паладин вмешался в дело. Он грубо схватил женщину, и силой оттащил ее от Ильнура.

– Какого гоблина ты творишь? – заорал он на нее.

– Ой, извините, – приторно улыбаясь, забормотала женщина. – Я, кажется, оступилась. Как хорошо, что вы успели меня подхватить.

Последние слова были обращены к Ильнуру, но тот не услышал их. Сердце верховного паладина билось через раз, пот градом катился по его мертвенно-белому лицу. Он пытался возвратить себе самообладание, но не у него не получалось.

– Ничего ты не оступилась, – уличил женщину паладин. – Я видел, ты сама на него прыгнула. Иди отсюда!

Пухлое лицо толстухи исказила гримаса злости. Она уже открыла рот, чтобы окатить этого хама густым потоком брани, но, быстро глянув на Ильнура, сдержалась.

– Еще увидимся! – кокетливо пригрозила она верховному паладину, и побрела прочь, игриво виляя огромным задом.

– Ну и народец! – возмущенно качая головой, произнес паладин. – Эти пришельцы из иных миров подчас ведут себя просто возмутительно. Ильнур, ты как? Что с тобой? Ты так бледен!

Верховный паладин медленно приходил в себя. Жуткое наваждение исчезло. Толстуха оказалась обычным человеком, а вовсе не монстром, но Ильнур не был уверен в этом на сто процентов. Его трясло. Он чувствовал слабость и дрожь в коленях.

– Пожалуй, пойду к себе, – произнес он чуть слышно, провожая жирную особу взглядом. – Что-то мне нехорошо. Нужно прилечь.

Он быстро скрылся в резиденции, приказав страже утроить бдительность и ни в коем случае никого к нему не пускать. В своих покоях Ильнур влил в себя три полных кубка крепкого вина, и только после этой солидной дозы успокоительного его немного отпустило. Отпустило, но не полностью. Страшная баба с маниакальным взглядом продолжала рождать в нем страх. Что она такое? Чего от него хочет? Что пыталась сделать, повиснув на нем и жадно хватая руками?

Ильнур решил немедленно пойти к целителям и провериться на наличие проклятий. Толстуха могла наложить на него порчу, или еще что-нибудь в том же пагубном духе. А заодно следовало попросить у лекарей какое-нибудь снадобье для успокоения разыгравшихся нервов, потому что выпитое вино не помогло должным образом.

А в это же самое время Матрена брела по Форингу, и мечтательная улыбка не сходила с ее обрюзгшего лица. С ней все происходило так же, как с героинями ее любимых историй. Покинув мир козлов, она очутилась в правильном мире прекрасных принцев. И самым прекрасным из них оказался благородный и мужественный рыцарь. Матрена ждала, что тот сам прибежит к ней с признаниями в любви, но когда этого не случилось, решила взять инициативу в свои руки. Она выяснила, что ее принца зовут Ильнур. Имя было в самый раз для принца. Не какой-нибудь Вася или Петя – такие имена годились только для козлов. А он – Ильнур! Затем, без особого удивления, Матрена узнала о том, что мужчина ее мечты является главой здешнего рыцарского ордена. Ну, этого следовало ожидать. Она и не рассчитывала ни на что меньшее. Разве она, вся такая уникальная, неповторимая и возвышенная, успевшая настрадаться от грубых и бесчувственных козлов, не заслужила лучшего? Еще как заслужила!

В том, что Ильнур уже влюблен в нее без памяти, Матрена не сомневалась. Когда она как бы случайно повисла на нем, ее избранник утратил дар речи и побледнел, как холст. Еще бы ему было не побледнеть! Ведь в этот самый миг амур из баллисты засадил в его сердце трехметровую стрелу любви до гроба.

Затем Матрена вспомнила о том, как другой паладин, тоже вполне ничего себе такой мужчина, кинулся оттаскивать ее от Ильнура. И тут она поняла – он тоже в нее влюбился, а его действия были продиктованы ревностью.

Все-таки ее любимые истории ни в чем не врали. Стоило ей попасть в правильный мир, как все здешние красавчики дружно втрескались в нее. Теперь ее ожидало то самое, о чем она мечтала всю свою жизнь: великолепные мужчины будут добиваться ее руки, а она, капризничая, колебаться с выбором, купаясь в их коллективном обожании. Под ее неотразимые чары уже попали двое – Ильнур и другой рыцарь. И это только начало. Скоро все красавцы этого мира упадут к ее ногам.

На радостях Матрена решила побаловать себя сдобой. При распределении магия волшебного куба определила ее в торговки, и в настоящий момент она должны была находиться на своем рабочем месте – в рыбной лавке. Там ей, по ее просьбе, выдали аванс на неделю вперед, так что деньги у Матрены водились. Но работать она, разумеется, не собиралась. Вот еще! За кого они ее принимают, если думают, что она будет торговать вонючей рыбой? В скором времени ее руки будут добиваться лучшие мужчины этого мира. Они осыплют ее дорогими подарками, дадут ей все, что бы она ни пожелала. Если она захочет, то сможет купить весь Форинг со всеми окрестностями. И эти дураки предлагают ей, будущей принцессе, стоять за прилавком и продавать рыбу? Да в своем ли они уме?

Завернув в небольшой трактир, Матрена на половину аванса заказала себе целую гору пирогов. Те в этом мире оказались невероятно вкусными, и будущая принцесса сама не заметила, как всухомятку усидела восемь штук.

Наяривая сдобу, Матрена отдавалась сладким мечтаниям о том, в какое море любовной романтики окунется со дня на день. Ей уже мало было одних паладинов, Матрена возжелала, чтобы за ее руку и сердце боролись и другие красавчики этого мира. Очень бы хотелось ей заиметь в числе поклонников эльфийского принца. Загружая в топку четвертый по счету пирог, она возмечтала о том, что завтра в Форинг прибудет делегация эльфов с прекрасным принцем во главе. Она уже успела вызнать, что эльфы в этом мире водятся. Ее нисколько не смутил тот факт, что представители данного народа жили обособленно, и почти не вступали в контакт с людьми. Это они до ее появления не вступали, а вот теперь точно вступят. И завтра же, ни с того, ни с сего, прекрасный эльфийский принц явится в этот город, увидит ее и тут же влюбится по уши. Но и этого мало. Следом за ним в Форинг пожалует могущественный чародей, молодой красавец, наделенный невероятной силой. И он тоже в нее влюбится, потому что иначе и быть не может. И вот она уже вся такая принцесса, а паладин, эльф и маг, толкаясь локтями, борются за ее любовь.

Замечтавшаяся Матрена не заметила, как к столику, за которым она в ударных дозах поглощала сдобу, подошел седовласый трактирщик.

– Милейшая, у вас все хорошо? – спросил он участливо.

Матрена прекратила грезить и злобно уставилась на мужика. Тот не был ни принцем, ни эльфом, да и на красавца не тянул. И какого черта ему, спрашивается, от нее надо?

– Чего тебе? – враждебно спросила она.

– Вы уже шестой пирог доедаете. Не будет ли вам плохо?

– Что? – взвизгнула Матрена. – Да кто ты такой, чтобы мне указывать? Грязный мужлан! Да ты знаешь, кто я? Немедленно извинись, иначе я пожалуюсь на тебя своему жениху, и он сгноит тебя в темнице!

Трактирщик невольно отступил от буйной толстухи, но все же рискнул задать еще один вопрос:

– А кто же, простите, вас жених?

– Мой жених, чтобы ты, козел, знал, сам Ильнур! – выпалила Матрена.

– Ильнур? – опешил трактирщик. – Какой Ильнур? Это тот самый, верховный паладин?

– Да! – рявкнула Матрена. – А теперь живо принес мне еще пирогов за счет заведения, иначе завтра окажешься в тюрьме!

– Но позвольте, – возмутился трактирщик. – У нас так не принято. Будь ты хоть паладином, хоть королем, а за пироги положено платить.

Матрена резко поднялась из-за стола, сунула в карман остатки сдобы, и, смерив трактирщика злобным взглядом, процедила сквозь зубы:

– Ты еще пожалеешь об этом, козел! Горько пожалеешь!

После чего покинула заведение, грубо расталкивая оказавшихся на пути посетителей.

Юная дочь трактирщика, подрабатывающая в заведении отца, подошла к нему и спросила:

– Папенька, неужто эта женщина сказала правду? Она действительно невеста Ильнура?

Трактирщик пожал плечами и ответил:

– Очень уж трудно в это поверить. Я знаю Ильнура с тех пор, как он прибыл в Форинг. Он хороший человек. Верховный паладин всегда был вежлив со всеми, помогал нуждающимся и никогда не пользовался своим высоким положением в личных целях. Не могу понять, что могло побудить его связать свою судьбу с этой….

Трактирщик не нашел нужного определения буйной клиентки, а те, что просились на язык, его дочери слышать не следовало.

Наконец, он вымолвил:

– Впрочем, верно же молвят – любовь зла.

– Тут уже не зло, – возразила ему дочь. – Тут натуральная жестокость. Ильнур не заслужил такой участи.

– Ну, не нам о том судить, – заметил трактирщик. – Если верховный паладин решил связать свою жизнь с этой… Ну, вот с этой, то это его право. Нам лишь остается посочувствовать ему… Ой, то есть, я хотел сказать, пожелать ему счастья.

– Да нет, папа, – покачала головой дочь трактирщика. – В данном случае нужно именно что посочувствовать. Бедный, бедный Ильнур. И за что ему выпала столь горькая доля?

Говоря это, дочь трактирщика подумала о том, что нужно самым срочным образом рассказать всем своим подружкам сенсационную новость о грядущей свадьбе верховного паладина. А так же во всех красках описать его будущую супругу.

– Папа, можно я сегодня пораньше уйду? – спросила она отца.

– Хорошо, – согласился трактирщик. – Только не мотайся допоздна. Чтоб дома была до темноты. Времена нынче лихие, даже за городскими стенами нельзя чувствовать себя в безопасности. Темные силы подступают к Форингу.

– Ты о Свиностасе, папа? – спросила дочь.

– Не произноси этого имени! – в ужасе воскликнул трактирщик. – Никогда не произноси его, иначе накличешь беду. А теперь ступай на кухню, займись работой.

Дочь его удалилась, а трактирщик еще долго стоял в задумчивости, облокотившись на стойку, и размышлял о том, какой злой рок свел Ильнура и эту страшную жирую бабу. И не замешана ли здесь черная магия, подчинившая волю верховного паладина и приворожившая его к этой жуткой обжоре?

– Надо будет обсудить все это с мужиками, – вслух помыслил трактирщик. – То-то они удивятся, когда узнают, на ком собрался жениться наш верховный паладин.

Глава 8

В течение всего дня Альмина занималась врачеванием больных, удивляя целителей Форинга своим искусством. В лазарете было много раненых, получивших тяжкие увечья в ходе недавней битвы на нейтральной полосе. Но вместо привычных колотых или резаных ран, чем всегда оборачивалось любое вооруженное столкновение, Альмине пришлось иметь дело с закрытыми переломами и серьезными повреждениями внутренних органов. Судя по характеру травм, герои угодили под воздействие некой страшной силы, которая не резала, не рубила, не пронзала, а просто била так, что сминала доспехи, в труху дробила кости и превращала внутренности в кровавое месиво. На вопрос о том, что за сила совершила это, прочие лекари тихим благоговейным шепотом поведали ей, что все эти зверства совершил некий Свиностас, эпический злодей, обосновавшийся на нейтральной полосе. Свиностас обитал на развалинах древней крепости, и хоть в этом мире он появился недавно, уже успел обзавестись шайкой злобных и могущественных подручных. В число его подельников входил полноценный демон. Не обделенные фантазией молоденькие целительницы по секрету сообщили Альмине, что Свиностас, само воплощение похоти, призвал демона из иного мира, соблазнил и развратил его, заставив служить себе через постель. Помимо него в союзниках Свиностаса числился старый алхимик, развратник и потаскун, изгнанный на нейтральную полосу за многократное совращение и растление невинных юных дев. Еще в злодейскую шайку входила группа гоблинов-извращенцев, набивших руку на похищении и вовлечении в разврат молодых крестьянок из приграничных сел.

Молоденькие целительницы описывали творящуюся в злодейской обители вакханалию похоти и бесстыдства с таким воодушевлением и знанием дела, оперируя такими сочными и мелкими подробностями, будто сами наблюдали все это собственными глазами. Они взахлеб пересказывали Альмине, как именно и в каких позах Свиностас со своими единомышленниками растлевают невинных дев, коих они похищают отовсюду в промышленных масштабах. Старая крепость представала в их историях обителью неистового разврата, и, судя по возбужденно блестящим глазам целительниц, можно было подумать, что и они сами не отказались бы посетить это мрачное место хотя бы с целью детального наблюдения за процессом.

Все эти сплетни Альмина слушала краем уха. Ее мысли целиком и полностью занимал юный паладин, к которому она успела проникнуться сильными чувствами. Альмина нисколько не сомневалась в том, что это и есть та самая большая и чистая любовь, о которой она читала в книжках. Она так сильно увлеклась ею, что как-то упустила из виду наличие серьезной и опасной соперницы. То есть, Альмина помнила о Лауре, но не придавала ее существованию большого значения. В ее любимых книгах герои тоже сталкивались с множеством трудностей и препятствий, встающих на их пути к большой и чистой любви. И всегда, так или иначе, преодолевали их. Вот и Альмина решила, что сопернице не удастся разлучить ее и новообретенного возлюбленного.

А вот соперница придерживалась иного мнения на этот счет. Весь день Лаура провела у Колькиной постели, воркуя со своим возлюбленным, но на душе у нее было неспокойно. Молодая вертихвостка не шла у нее из головы. Лаура прикидывала, что задумала эта приезжая дрянь, и чем дальше, тем больше приходила к выводу, что замыслы сопливой бесстыдницы коварны и носят глобальный характер. Не было сомнений в том, что она нацелилась увести у нее Коленьку.

Несколько раз за день Лаура порывалась завести с Колькой разговор об этой девице, и всякий раз, в последний миг, останавливала себя. Лаура чувствовала, что не сумеет сдержаться, и обязательно закатит перед возлюбленным бурную сцену ревности. А делать этого ей не хотелось. Лаура не стремилась выставить себя в Колькиных глазах подозрительной и неуравновешенной истеричкой. Подобный типаж, как она отлично знала, не очень-то нравился мужчинам. Лаура решила разобраться со всем самостоятельно. Для начала она постарается выяснить о своей сопернице все, что возможно, затем убедится наверняка, что та действительно пытается отбить Коленьку, на а после этого побеседует с мерзавкой наедине. К тому же, ревность ревностью, но Лаура в глубине души сомневалась, что Колька променяет ее на какую-то глупую девчонку.

Весь день она провела со своим возлюбленным, радуясь тому, что тот быстро шел на поправку. Колька действительно оживал на глазах. К тому же, Агдэил заверил Лауру, что ожидает полного восстановления не только самого пациента в целом, но и той его части, что более всего пострадала от нечестивой руки Свиностаса. Эта новость несказанно обрадовал Лауру. Она помнила их с Коленькой разговор, состоявшийся в старой крепости перед самым сражением. А разговор тот касался их предстоящей свадьбы. Обожаемый Коленька фактически сделал ей предложение. Лаура не могла дождаться того дня, когда ее возлюбленный полностью поправится, и они смогут сыграть свадебку.

Целый день они болтали обо всем на свете, вспоминали старое, планировали новое, обсуждали всякую ерунду. Единственной темой, которую Лаура старалась обходить стороной, был Свиностас. Ей не хотелось травмировать возлюбленного напоминанием об этом монстре. Но так уж вышло, что Колька сам вспомнил о нем.

– Он еще жив? – спросил Колька. – Мерзкий Стасик, он жив? Его не убили?

– Я поразила его заклинанием, – ответила Лаура, – и оно вполне могло его убить. Но только в том случае, если ему не оказали медицинской помощи.

– Да кто мог оказать какую-то помощь этому уроду? – фыркнул Колька, невольно сжав кулаки.

Ему до сих пор не верилось, что вечно безропотный и трусливый Стасик, который покорно терпел от него унижения в течение долгих десяти школьных лет, пырнул его обломком меча. Да куда пырнул! Если бы не чудеса здешней магии, Колька, после этого ранения, в лучшем случае остался бы евнухом, а в худшем мог вообще не выжить. И это приводило его в ярость. Если бы его ранил какой-то могущественный враг, черный рыцарь или злой колдун, Колька воспринял бы это спокойно. Геройская жизнь сопряжена с опасностями, с этим либо нужно смириться, либо подыскать себе иную, менее рискованную, профессию. Но получить мечом в пах от какого-то жалкого и ничтожного Стасика было обидно до слез. Колька всегда считал Стасика своим персональным мальчиком для битья, и был убежден в том, что он не кусается. А этот мерзавец взял, и укусил. Да так укусил, что едва не лишил Кольку всех первичных половых признаков до последнего.

– Не хочу огорчать тебя, милый, но грязный Свиностас нашел себе союзников, – сообщила Лаура. – На развалинах видели какого-то старика, и я полагаю, что он алхимик. Мы же нашли в крепости лабораторию. Еще там видели гоблинов. Ну, эти паразиты всегда охотно липнут к любому источнику зла. И, конечно же, огненный демон. Я полагаю, есть высокая вероятность того, что Свиностас жив.

– Ненадолго! – сквозь зубы процедил Колька. – Как только я встану на ноги, поеду к нему в гости. Я этого урода….

– Тише! Тише! – взмолилась Лаура, нежно гладя ладонями Колькино тело. – Целители запретили тебе волноваться.

– Шутишь что ли? – взорвался Колька. – Этот выродок мне чуть хозяйство не отхватил, а ты предлагаешь не нервничать. Да я его за это….

– Так и будет! – заверила его Лаура. – Свиностасу не избежать жестокого возмездия. Мы вместе отомстим ему. Но не вдвоем. Увы, любимый, наших сил будет недостаточно, чтобы совладать с огненным демоном. Но не волнуйся об этом. Из столицы вскоре прибудет большое войско, а с ним сама Элария, верховная волшебница Ангдэзии. Против такой мощи никто не устроит. Свиностас обречен. Но это будет позже. А сейчас тебе нужно отдыхать, выздоравливать и набираться сил.

Ближе к вечеру появился Агдэил. Он собирался осмотреть пациента, а Лауру, несмотря на ее вялое сопротивление, вывел из палаты и предложил той отправляться домой.

– Николаю требуется покой, – сказал он. – Ночью он должен спать. Ты, кстати, тоже.

– Я могу остаться у него в палате, – стала убеждать Лаура. – Посплю сидя, в кресле.

– Нет, ступай домой. Здесь ты не останешься.

После горячего и продолжительного прощания Лаура покинула Колькину палату, а затем и лазарет. Она надеялась повстречать Альмину и перекинуться с той парой теплых слов, но юной целительницы нигде не было видно.

Только теперь, оказавшись на улице, Лаура вспомнила о том, что она целый день ничего не ела и почувствовала нешуточный голод. Она зашла в первый попавшийся приличный трактир, где заказала себе ужин и устроилась за отдельным столом. Народу в заведении в этот час было много, и посетители, притихшие при появлении верховной волшебницы, вскоре перестали обращать на нее внимание и вернулись к прерванным разговорам. Доставили ужин, и Лаура взялась за дело. Жадно уплетая рагу, она краем уха прислушивалась к болтовне посетителей. Вначале смысл их разговора ускользал от нее – все мысли волшебницы были заняты Коленькой. Но затем, невольно прислушавшись, Лаура от удивления едва не пронесла ложку мимо рта. Потому что посетители трактира обсуждали предстоящую свадьбу верховного паладина Ильнура.

Потрясенная Лаура подняла голову и внимательно прислушалась к болтовне. Да, она не ошиблась. Народ взахлеб обсуждал грядущее бракосочетание Ильнура.

Всему этому можно было бы не придавать значения, если бы подобный разговор вели между собой какие-нибудь спившиеся забулдыги, которым спиртное давно иссушило и без того скудные мозги. Но предстоящую свадьбу обсуждали вполне респектабельные горожане, трезвые и вменяемые. И это потрясло Лауру еще больше.

Ильнура она знала давно. Тот никогда не страдал от недостатка женского внимания. О своих сексуальных приключениях Ильнур не распространялся, но Лауре точно было известно, что никакой невесты у него нет, и никогда не было. В таком небольшом городке, как Форинг, еще можно было скрыть краткосрочную интрижку, но никак не серьезные продолжительные отношения. И будь у Ильнура невеста, об этом бы давно знали все. Тем более не могла она появиться в последнее время, когда у верховного паладина было полно других забот, и ему было не до любовных приключений.

Но публика в трактире говорила о предстоящей свадьбе с железной уверенностью, как о твердо решенном деле. Прикидывали, много ли наедет гостей, и прибудет ли на церемонию глава рыцарского ордена Ангдэзии, сам легендарный Рогзар, и не стоит ли ждать иных крупных шишек из столицы.

Слушая все эти разговоры, Лаура сгорала от любопытства. Наконец, не выдержав, она подозвала к себе трактирщика и негромко расспросила его обо всем. На вопрос, какую свадьбу обсуждают посетители, трактирщик, удивленно взглянув на Лауру, ответил:

– Да как же это, госпожа, что вы этого не знаете? Ведь свадьба намечается у господина Ильнура.

Лаура сочла нужным уточнить:

– Ильнур, это который верховный паладин Форинга?

Спросила она на тот случай, если вдруг публика обсуждала какого-то другого Ильнура. Но трактирщик ответил ей, что имеется в виду именно тот самый Ильнур, который верховный паладин, а вовсе не какой-то другой.

– Я не понимаю, – в полной растерянности призналась Лаура. – Ильнур собрался жениться? Но когда это случилось? И кто невеста?

– Ну, о невесте-то мало что известно, – по секрету сообщил трактирщик. – Но говорят, что эта девушка прибыла в наш мир недавно. Она из этих, из чужаков, которых призывают извне.

Лаура растерялась еще больше. Она не могла понять, когда все это случилось, и почему Ильнур ничего не рассказал ей. Как так вышло, что ей неизвестна новость, которую взахлеб обсуждает весь город? Разве они с Ильнуром не старые друзья?

Расплатившись, она покинула трактир, и на улице задумалась о том, куда бы ей пойти. Вначале ее охватило желание направиться в резиденцию ордена и выпытать у Ильнура все, но прежде она решила заглянуть в лазарет к Коленьке. То-то он удивится, узнав, что Ильнур собрался жениться.

Торопясь обрадовать возлюбленного сенсационным известием, Лаура заспешила к лазарету. И теперь, идя по улицам, отовсюду слышала одни и те же разговоры – о предстоящей свадьбе верховного паладина. Весь Форинг оживленно обсуждал эту новость.

В лазарете было малолюдно. Большая часть целителей уже разошлась по домам, остался лишь небольшой коллектив, которому предстояло дежурить до утра. Лаура миновала длинный коридор, достигла палаты ненаглядного Коленьки, и уже приготовилась постучаться, как вдруг услышала через дверь доносящееся изнутри приглушенное воркование.

Опустив уже занесенную для стука руку, Лаура осторожно приложила ухо к двери, и простеньким заклинанием усилила свой слух. Теперь она без труда слышала доносящиеся из палаты голоса. Один из них принадлежал Коленьке, а вот автором второго была какая-то девица. Какая именно – Лаура поняла без труда. Стоило ей оставить своего возлюбленного без присмотра, как подлая разлучница тут же набросилась на него.

Лаура ощутила такую ярость, что только чудом не разнесла вдребезги весь лазарет и половину города в придачу. Возмутительное поведение распутной девки перешло всякие границы. Так нагло и навязчиво клеиться к чужому мужчине – для этого надлежало утратить остатки стыда.

Лаура с трудом приглушила рвущуюся наружу ярость, и вновь приложила ухо к двери. К ее удивлению, голоса внутри смолкли. Но все же какие-то звуки она уловила.

Тихо, стараясь не выдать себя неосторожным звуком, Лаура приоткрыла дверь и осторожно заглянула в палату. Внутри царил полумрак. Шторы были задернуты, свет едва пробивался сквозь них. И все же Лаура прекрасно увидела бесстыдную девку, прижавшуюся к ее возлюбленному, и Колькины руки, обхватившие шею разлучницы.

Ее без пяти минут жених и заезжая целительница страстно целовались в интимном полумраке.