Текст книги "Враг врагов (СИ)"

Автор книги: Сергей Арьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Глава 21

Цены в столичном трактире были настолько бессовестно высокими, что Мортус с Трокусом лишний раз убедились в том, что находятся в самом сердце империи зла. Но соратники не экономили. Обоим требовалось подлечить нервную систему, которая подверглась суровому испытанию в ходе состоявшейся аудиенции. У Мортуса руки перестали трястись только на третьем стакане. С Трокуса сошла мертвенная бледность лишь после того, как он умял огромную порцию жаркого и опрокинул в себя кружку ядреного первача.

Посетителей в заведении хватало, но все они обходили большим кругом тот темный угол, где расположились Мортус и Трокус. Столичные жители интуитивно чувствовали исходящую от этой парочки угрозу, и благоразумно держались от нее на расстоянии.

– Что ж, все закончилось лучше, чем могло бы, – выдохнул Мортус, с содроганием вспоминая состоявшуюся беседу с императором. Дакрос и впрямь проявил в их отношении совершенно несвойственный ему гуманизм. А ведь мог приказать выбросить из окна, или заживо растворить в кислоте, или придумать еще что-нибудь в том же забавном духе.

– А я почти не испугался, – похвастался Трокус, успевший сменить исподнее в гостиничном номере. Сделать это было необходимо, поскольку после аудиенции его кальсоны сильно разили пропитавшим их ароматом мужества.

– Да, я тоже, – сообщил Мортус, стараясь не вспоминать пережитый ужас. – Подумаешь – поговорили с императором.

Он наполнил стакан и осушил его в четвертый раз. Затем принялся за еду. Та, надо признать, была недурна. Хотя за такие деньги их должны были кормить тушеным мясом молочного единорога, притом исключительно с золотой посуды и под ангельское пение.

– Как думаешь, мы сумеем пленить демона? – наконец-то заговорил о деле Трокус.

До сего момента они не решались обсуждать полученное поручение. Просто потому, что в их памяти еще свеж был испытанный на приеме ужас. Стоило вспомнить, как стояли там, пред грозными очами императора, так сразу прихватывало животы.

– Эта тварь сильна, – произнес Мортус задумчивым тоном. – Очень сильна. Но едва ли она устроит против целого легиона и группы опытных магов.

– А что насчет Свиностаса?

Мортус поморщился.

– Дай пожрать спокойно, – попросил он Трокуса. – Хотя бы сейчас не вспоминай об этом существе.

– Свиностас коварен и хитер, – тихо прошептал черный рыцарь, наклонившись через стол. – Его замыслы черны, как безлунная ночь, а душа… нет у него души! Думаешь, он не догадывается, что мы явимся за ним?

– Даже если и так, что с того? – пожал плечами Мортус, ковыряясь вилкой в своей тарелке.

– А то, что он обязательно подготовит нам теплый прием. В прошлый раз мы угодили в его ловушку. Как бы история не повторилась.

– Не повторится, – проворчал Мортус, у которого от упоминания Свиностаса пропал аппетит. – В тот раз мы не были готовы. Теперь все иначе. Не справиться ему с целым легионом. Ни ему, ни его демону.

– Как знать, – не унимался Трокус. – А вдруг….

– Да хватит уже! – не выдержал владетель черного замка. – Ты что, нарочно?

– Ладно, ладно, извини, – смущенно пробубнил ветеран.

– Давай просто поужинаем, – предложил Мортус. – Желательно молча.

– Как скажешь.

И оба склонились над своими тарелками. Но недолго продлилось то молчание. Трокус мялся, ерзал, а затем взял и выпалил:

– А как же добряки? Ты ведь знаешь, что они хотят убить демона. И Свиностаса заодно.

– Да замолчишь ты сегодня, или нет? – взорвался Мортус, возвысив голос так, что в их сторону повернулись все посетители заведения. – Что ты мне на мозги капаешь? Добряки, Свиностас… Дай пожрать спокойно!

– Ладно, ладно, – смиренно произнес Трокус. – Конечно, как скажешь. У меня и в мыслях не было….

– Просто заткнись.

И оба вновь уставились в свои тарелки.

Но ни одному из них кусок не лез в горло. Хоть Мортус и заставил своего подчиненного захлопнуть варежку, но запретить своему мозгу думать он, увы, не мог. А тот думал ровно о том же, о чем говорил Трокус. О Свиностасе, злом и коварном, от которого можно ждать чего угодно. О добряках, которые явятся за головой демона, и которые ни за что не согласятся отдать это существо черной империи. И много о чем еще. Легион солдат и отряд толковых магов, это, безусловно, большая сила. Но солдаты и маги есть и у Ангдэзии. А что есть у Свиностаса, то было ведомо лишь одним богам. В прошлый раз он удивил незваных гостей одним демоном. А в этот раз, глядишь, притащит в этот мир целую армию чудовищ. И что ему, Мортусу, со всем этим делать? А что-то да надо, иначе император точно подвергнет его какой-нибудь изощренной, и плохо совместимой с жизнью, процедуре.

Находясь в состоянии погружения в мрачные думы, Мортус не заметил, как к их столу бледным призраком приблизилась некая юная особа. Трокус обратил на нее внимание первым.

– Что тебе, болезная? – спросил он, подняв взгляд.

Мортус нехотя посмотрел вверх и влево. В двух шагах от себя он обнаружил высокую худую девушку. Выглядела та на любителя. Лицо ее было бледнее мела, а тело облегало черное траурное платье. Мортус прикинул, что если бы столкнулся с этой барышней в темном переулке, дело могло обернуться проблемами с дикцией. Та напоминала то ли привидение, то ли восставшего из могилы покойника.

– От клиентов, поди, отбоя нет, – мрачно проронил Мортус, вновь уставившись в тарелку. – Ступай отсюда. Ты слишком страшная. Да и вообще, мне сейчас не до того.

– Лорд Мортус? – произнесла девушка пустым, мертвенным голосом.

Владетель черного замка вздрогнул, и медленно повернулся к ней.

– Мы знакомы? – спросил он, внимательнее приглядевшись к этой персоне. Он готов был поклясться, что никогда не встречался с бледной девкой. Такую захочешь, не забудешь.

– Нет, – ответила та.

– В таком случае, что тебе нужно?

– Передать вам послание.

Мортус насторожился.

– Послание? – переспросил он. – От кого?

– От одного че….

Девушка запнулась.

– От одной персоны, – продолжила она, – с которой вас связывают общие интересы.

Мортус тяжело вздохнул, и жестом указал девушке на свободный стул за их столом. Та без возражений присела на него.

– Вот что, девочка, – негромко заговорил Мортус. – Или немедленно говори, кто и зачем тебя подослал, или я живо сверну твою тонкую шейку.

– Вам не о чем беспокоиться, – заверила его девушка.

– А я и не беспокоюсь. Беспокоиться нужно тебе. Итак, считаю до трех.

– Вы ведь хотите убить Свиностаса, – быстро сказала бледная собеседница. – Император поручил вам это сделать.

Мортус нахмурился.

– Откуда тебе это известно? – спросил он. – Ты кто вообще такая?

– Мое имя Гэла, – ответила девушка.

– И кто тебя прислал?

– Мой господин, который желает того же, чего и вы.

– Ну и кто твой господин? Кто он?

Гэла замялась.

– Будет лучше, если вы переговорите с ним лично, – предложила она.

Мортус нахмурился.

– Не играй со мной, девочка, – посоветовал он угрожающим тоном. – Отвечай на вопросы.

– Мой господин ответит на все ваши вопросы, – невозмутимо ответила бледная барышня, которую, похоже, совершенно не впечатлял ни сам лорд Мортус, ни его угрозы.

– Ну, допустим. И где он, твой господин?

– Неподалеку. Я отведу вас к нему.

И не дожидаясь согласия, Гэла поднялась из-за стола и медленно пошла к выходу.

– Что будем делать? – прошептал Трокус.

Не спуская взгляда с бледной девицы, Мортус ответил:

– Пожалуй, примем приглашение. Как у тебя с оружием?

Трокус изобразил на лице выражение искренней обиды. Он уже забыл, когда в последний раз выходил из дома без парочки припрятанных под одеждой ножей.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Мортус. – Если вдруг что, не стесняйся пускать его в ход.

– Об этом могли бы и не говорить, – прогудел Трокус.

Они дружно поднялись из-за стола и последовали за Гэлой, которая к тому моменту уже достигла выхода и поджидал их там.

Место, в которое вела их Гэла, оказалось не так уж близко от таверны. Они достигли его уже в вечерних сумерках. Местом этим был большой богатый особняк, окруженный высоким каменным забором. Свет в окнах не горел, в обширном дворе не было ни одного человека. Трехэтажное здание высилось темной мертвой громадой. И вот странность – вечерняя столица буквально кишела людьми, но напротив этого мрачного дома не оказалось ни одного прохожего. Люди обходили его стороной, словно что-то знали, или что-то чувствовали. Мортус тоже что-то ощутил, оказавшись перед коваными воротами особняка. Окрестный воздух словно бы пропитал едва уловимый, но вполне отчетливый, запах страха. Как будто что-то мрачное и злое затаилось внутри, и глядело наружу сквозь черные окна строения.

– Мне почему-то не хочется туда входить, – шепотом признался Трокус, поймав командира за руку. Он, судя по всему, тоже ощутил ауру ужаса, окутывавшую старинный особняк.

– Это да, – согласился Мортус. – Скверное местечко.

Он окликнул Гэлу, отпиравшую ворота:

– Эй, красавица. Чей это дом?

– Мой, – ответила та, не повернув головы. – Точнее, моей семьи. Но после того как вся моя родня оставила этот бренный мир, я стала сироткой и единственной наследницей.

Она отперла замок и приоткрыла ворота.

– Прошу, господа, – предложила Гэла. – Не бойтесь. Вам здесь ничего не грозит.

Мортус с Трокусом переглянулись. Они отнюдь не были в этом уверены.

Двор особняка имел ухоженный вид. Было ясно, что о нем заботились, по крайней мере, до самого последнего времени. Вот только Мортуса насторожила одна пугающая странность – все растения, росшие ближе всего к дому, погибли и уже начали засыхать. Словно что-то, таящееся внутри, убило их, высосав из цветов, кустов и деревьев всю жизненную силу до капли.

Они вошли в особняк через парадную дверь. Тот был темен и пуст. Ни один звук не нарушал сковавшее его безмолвие.

– А где все? – спросил Мортус, поскольку в таких домах обычно содержался большой штат прислуги.

– Умерли, – равнодушно ответила Гэла. – Идемте.

Особняк тонул в роскоши и мраке. Мортус пару раз налетел в темноте на мебель, а Трокус врезался в стол и уронил с него большую каменную вазу, которая с грохотом разбилась об пол.

– Вы что, на свечах экономите? – проворчал он, потирая ушибленное бедро.

– Мой господин не питает любви к свету, – спокойно объяснила Гэла. – Ему милее тьма.

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж. И здесь Мортус с тревогой ощутил хорошо знакомый ему запах – запах крови и тлена. Запах смерти.

– Может, все-таки скажешь, кто твой господин? – поинтересовался Трокус, нащупывая в потайном кармане выкидной нож. Вся эта затея ему совершенно не нравилась. Мутная девка, безжизненный особняк, и усиливающийся запах гниющей плоти. Куда их ведут? И что ждет их там, в конце пути?

Они остановились напротив широких двойных дверей. Гэла повернулась к ним, и произнесла:

– Господа, позвольте вас предупредить: что бы вы ни увидели внутри, не пугайтесь.

– Ты бы, что ли, заранее сказала, к чему готовиться, – проворчал Трокус.

Гэла толкнула руками двери. Те распахнулись со скрипом, который показался оглушительным в окутавшей особняк тишине. Из помещения пахнуло тошнотворным смрадом. Мортусу и Трокусу был хорошо знаком этот запах.

Внутри было сумрачно, но за то время, пока они бродили по особняку, глаза гостей успели привыкнуть к полумраку. А потому Мортус почти сразу заметил первый труп. Тот лежал на дорогом ковре, неподалеку от двери, широко разбросав руки и ноги. У трупа отсутствовала одна важная деталь, а именно – голова.

Мортус остановился, рукой придержав на месте Трокуса и указав тому на обезглавленное тело. Как выяснилось, черный рыцарь тоже не утратил наблюдательности. Он ткнул пальцем в противоположную сторону, и Мортус разглядел в полумраке целую гору мертвых тел, наваленных друг на друга под гобеленом, изображавшим конную охоту на лис.

– Куда нас занесло? – прошептал Трокус. – Ой, зря мы сюда пришли.

– Не зря, – прозвучал из темноты жуткий низкий голос.

Оба гостя вздрогнули, и дружно выхватили оружие, которое уже давно держали наготове.

– Господа, уверяю вас, это лишнее, – заверила их Гэла, равнодушно взирая на клинки ножей.

– Я сам решу, лишнее или нет! – грубо бросил ей Мортус.

Он попытался разглядеть во мраке второго человека, чей голос только что прозвучал, а затем потребовал:

– Выйди на свет! Я привык смотреть собеседнику в лицо.

Из темноты прозвучал скрипучий смех.

– В лицо? – переспросил неизвестный. – Ну, что же, как пожелаешь. Гэла, будь добра, зажги свечу.

Бледная девица чуть повозилась, а затем темноту рассеял вспыхнувший огонек. Тот набрал силу, и тусклый свет рассеял мрак помещения.

В дальнем конце комнаты, у завешенного плотной шторой окна, стоял большой стол. На его поверхности покоилось обнаженное тело молодой женщины. В ее животе зияла огромная дыра с неровными, будто обкусанными, краями. Судя по крепко связанным рукам и ногам, а так же по кляпу во рту, женщину притащили сюда силой, а затем убили. Точнее, загрызли. Не исключено, что она еще была жива, когда гнилые зубы вонзались в ее плоть, отрывая от тела куски сочащегося кровью мяса.

Рядом со столом застыла закутанная в черное фигура.

– Вечер добрый, господа, – глухо прозвучало из-под низко нависшего над лицом капюшона. – Рад, что вы нашли время зайти. К столу, по понятным причинам, не приглашаю.

– Ничего страшного, – медленно произнес Мортус. – Мы только из трактира.

– Что ж, тем лучше, – одобрил субъект. – Значит, перейдем сразу к делу. Мне ведомо, что император поручил вам разобраться со Свиностасом.

– И что с того? – спросил Мортус, не торопясь убирать оружие.

– Я бы хотел предложить вам свою скромную помощь, – ответил тип в черном.

– Помощь в чем?

– Вы хотите убить Свиностаса. Я тоже этого хочу. Давайте же объединим усилия.

Мортус усмехнулся.

– Мужик, я не знаю, кто ты такой, – произнес он, – но с чего ты взял, что мне нужна твоя помощь? Мне дают легион и отряд магов. А что можешь предложить ты?

– Помощь, – повторил неизвестный. – Я ни о чем не прошу и ни на что не претендую. Мне не нужна ни слава, ни золото.

– Тогда в чем твой интерес?

– Интерес? Ну, как тебе сказать….

Черная фигура сдвинулась с места и медленно поплыла в их сторону. Мортус и Трокус невольно попятились к выходу.

– Эй, держи-ка дистанцию! – потребовал владетель черного замка, которому почему-то не хотелось, чтобы этот тип приближался к нему. От незнакомца веяло какой-то замогильной жутью.

– Мне казалось, вы жаждали взглянуть в мое лицо, – с усмешкой произнес зловещий субъект. – Или уже расхотели?

– В лицо я могу посмотреть и отсюда, – сказал Мортус.

– Пожалуй, лучше не стоит, – произнес черный тип. – Моя внешность может вас испугать.

Мортус не стал возражать. К этому моменту ему уже совершенно расходилось любоваться физиономией своего зловещего собеседника.

– Тебе известно мое имя, – сказал он. – А как мне называть тебя?

– Васек, – ответил тот. – Так меня звали, когда я был… Когда я был. Теперь я уже не тот, что прежде, но другого имени у меня нет.

– Хорошо, Васек так Васек, – согласился Мортус. – И какого же рода помощь ты предлагаешь?

– Я вижу то, чего не видят другие, – замогильным гласом произнес Васек. – Мне ведомо многое. Смерть что-то отняла у меня, но чем-то и одарила. Ты сказал, что сумеешь справиться со Свиностасом. Возможно, так и есть. А что насчет всех остальных?

– Остальных? – растерялся Мортус. – Каких еще…?

– Я же сказал – мне ведомо многое.

Васек шагнул ближе, и Мортус ощутил ударившую в нос трупную вонь. От нового знакомого разило могилой.

– Я помогу тебе заполучить демона, а ты поможешь мне добраться до Свиностаса, – сказал Васек. – Мне известно, что император приказал тебе доставить его живым. Но, на самом деле, Дакроса интересует только демон. А Свиностаса отдай мне.

– У тебя, похоже, неслабый зуб на этого Свиностаса, – заметил Трокус.

– Ты даже не представляешь – какой! – произнес Васек. – Весь смысл моего существования сводится к тому, чтобы добраться до Свиностаса и убить его. И я сделаю это, кто бы ни встал на моем пути. Ну, что скажешь, Мортус? Ты примешь мою помощь и мои условия?

Лорд Мортус какое-то время мешкал, с невольным страхом глядя на черную фигуру перед собою, а затем утвердительно кивнул головой.

Глава 22

Как и опасалась Злюка, в изложенную ею версию событий поверили немногие. А ведь она врала так убедительно и складно, как ни разу в жизни, подключив к делу весь свой актерский талант. Сделав большие круглые глаза, и наводнив их слезами, Злюка, ломая руки и шмыгая носом, поведала душераздирающую историю о разыгравшейся в ее спальне трагедии.

Одноглазая горничная уже несколько дней ходила сама не своя – так начала Злюка свои показания. Она приуныла, потеряла интерес к жизни, часто заговаривала о смерти. Злюка неоднократно пыталась расспросить свою любимую служанку, вызнать у той, что стало причиной ее апатичного настроения. Но горничная упорно отмалчивалась. Злюка чувствовала, что это не кончится добром. Она обязательно сообщила бы кому-нибудь об этих тревожных суицидальных симптомах, если бы не сидела под домашним арестом.

Но все ее попытки предотвратить беду оказались безрезультатными.

В тот день горничная была особенно мрачна и неразговорчива. Едва войдя в комнату подопечной, она тут же заявила, что просит никого не винить в своей смерти. А затем проследовала к окну, распахнула его и зачем-то полезла на подоконник.

Злюка пыталась остановить ее. Она со слезами на глазах умоляла старую одноглазую служанку одуматься, напоминала о том, что жизнь прекрасна, что ее еще ждет большое счастье, а то и настоящая любовь. Но эти слова не тронули горничную. Легко преодолев сопротивление Злюки, она выбросилась из окна и убилась о каменную дорожку.

Это происшествие потрясло принцессу до глубины души, нанеся ей тяжкую психологическую травму. Злюка потеряла сон и аппетит, все время плакала, вспоминая добрую и нежно любимую горничную, ушедшую из жизни в расцвете лет. Злюка уверяла, что не знает, сумеет ли она пережить понесенную утрату. Что ее и саму начали одолевать суицидальные думы. Сидя в четырех стенах, она не может избавиться от мыслей о смерти. И только одно может спасти ее – прекрасный воздух свободы. Вот если бы ее отпустили погулять по городу, а еще лучше за город, на природу, она бы обязательно почувствовала себя лучше.

История была рассказана талантливо, а сочинена складно, но, к сожалению, она противоречила имеющимся фактам. В числе главных противоречий была ножевая рана в спине у покойной горничной, которую трудно было не заметить. И рана эта полностью соответствовал кинжалу Злюки. Ну а о том, как принцесса на протяжении долгого времени калечила горничную, и как горничная за это секла малолетнюю дрянь розгами, знали все. И хотя никто не предъявил Злюке никакого обвинения, ее негласно признали виновной в умышленном убийстве с особой жестокостью.

Но в одном Злюке крупно повезло. Вся эта история не дошла до ее родителя. Слуги не решались сообщать Дакросу о проделках его дочурки, и замолчали очередную мерзкую выходку. К тому же многие из них прекрасно знали, сколь жестоко одноглазая горничная обращалась с принцессой. Они решили, что если проявить к Злюке доброту и ласку, то и та ответит взаимностью, и перестанет делать гадости.

Плохо же они знали Злюку. Та делала гадости не в ответ на что-то, а потому что эти гадости перли из нее со страшной силой. А потому, когда ей назначили новую горничную, средних лет женщину, невысокую и худенькую, которая с первых же минут общения с подопечной проявила себя с самой положительной стороны, принцесса возликовала. В ее голове стремительно вызрел хитрый план. Теперь, когда одноглазая карга была жестоко наказана, Злюка не видела иных причин оставаться во дворце.

Новая горничная с ходу попыталась подкупить принцессу лаской и добротой. И Злюка охотно подыграла ей, прикинувшись невинной овечкой. Но под личиной невинности таился лютый монстр, который только и ждал удобного момента, чтобы наброситься на новую жертву.

Когда вечером горничная доставила ей ужин, Злюка тоненьким голоском попросила почитать ей сказку на ночь. Горничная, приятно удивленная кротким поведением подопечной, охотно согласилась, и присела на кровать, на которой, скрывшись под одеялом по самый подбородок, лежала Злюка. Из книги сказок она выбрала любимую историю принцессы – былину о тринадцати черных рыцарях, что отправились к добрым людям и устроили им геноцид. Злюка смиренно слушала сказку, лежа под одеялом, и терпеливо дожидаясь, когда горничная утратит бдительность. А затем, уличив момент, бросилась на нее, повалила на кровать, и накрыла лицо подушкой.

Служанка сопротивлялась удивительно слабо, будто и жить-то особо не хотела. Дернулась пару раз, и затихла. Но Злюка терпеливо выждала время с запасом, и только после этого отняла подушку от лица жертвы. Горничная была мертва. Убедившись в этом, Злюка быстро стащила с мертвой женщины ее одежду, а тело накрыла одеялом. Затем она облачилась в наряд горничной, извлекла из комода пылившийся там уже года три парик и пристроила его на голову. Оставались последние штрихи. Злюка воспользовалась косметикой, к которой обычно испытывала глубочайшее презрение, и постаралась изменить свою внешность силами белил, помад и теней. В целом у нее получилось, хотя отсутствие опыта дало о себе знать – результат был довольно пугающим. Глянув на себя в зеркало, Злюка невольно вздрогнула. Она превратилась в страшную тощую бабу неопределенного возраста. Но зато она нисколько не напоминала себя прежнюю, чего, собственно, принцесса и добивалась.

Спрятав под одеждой свой любимый кинжал, Злюка в последний раз прощально окинула взглядом ненавистную комнату, свою тюрьму, где ее содержали, будто узницу, и выскользнула в коридор. И тут же столкнулась с еще одной служанкой. Та предусмотрительно дежурила снаружи, на тот случай, если горничная вдруг позовет на помощь.

Служанка удивленно уставилась на Злюка, пытаясь понять, кто стоит перед ней. А вот принцесса мешкать не стала. Она стремительно выхватила кинжал и ловко ударила им наотмашь по горлу жертвы. Кровь хлынула из раны, а служанка, захрипев, повалилась на пол. Не дожидаясь, пока тело прекратит содрогаться в конвульсиях, Злюка за ноги втащила его в свою комнату и бросила посреди ковра. Больше никто не стоял на ее пути к свободе.

Она отлично знала дворец, изучив его еще в ту пору, когда была ребенком и ей свободно разрешали гулять повсюду. Злюка давно продумала маршрут, должный вывести ее наружу. Он был тернист и долог, но наиболее безопасен. Им-то она и воспользовалась, неслышно скользя по длинным коридорам и прячась за статуями всякий раз, когда слышала вблизи чьи-то шаги. Где нельзя было проскользнуть тайно, Злюка проходила открыто, опустив голову и приняв наиболее естественный вид. Благодаря парику и косметике ее не узнавали, а форма горничной работала лучше, чем шапка-невидимка. Маскировка оказалась столь успешной, что один черный рыцарь, мимо которого проходила Злюка, счел нужным задорно шлепнуть ее ладонью по заду. Принцесса и тут не растерялась, кокетливо хихикнув в ответ на проявленный знак внимания.

Никто не остановил ее ни на первых, ни на вторых, ни даже на главных воротах. Стражники не обращали внимания на прислугу, и одинокая горничная, зачем-то покидающая императорскую резиденцию, интересовала их не больше, чем пролетевший мимо голубь. Слуги постоянно отлучилась в город с различными поручениями, так что в этом не было ничего необычного.

Лишь когда она углубилась в лабиринт столичных улиц, Злюка позволила себе облегченно выдохнуть. Ей не верилось, что все получилось. В процессе побега ее не оставляло чувство, что ее вот-вот схватят, узнают, и вновь запрут в ненавистной комнате. Притом запрут так, что о побеге можно будет забыть навсегда. Но ей повезло. Она вырвалась из плена, и теперь могла приступить к осуществлению своей мечты – начать карьеру черного рыцаря.

Но прежде следовало сменить приметную форму горничной на какой-нибудь менее броский наряд. Злюка, идя в побег, не захватила с собой ни денег, ни ценностей. Но она недолго ломала голову над тем, где разжиться средствами. Принцесса тут же вспомнила свою любимую сказку о тринадцати черных рыцарях, которые, если тем что-то требовалось, брали это силой. Злюка не видела причин не воспользоваться тем же способом.

Уже через два часа у нее были деньги, новая одежда и лошадь. Двух часов хватило принцессе, чтобы встретить богатого прохожего, подгулявшего в трактире, и возвращающегося домой нетвердой походкой, уличить момент, пырнуть его ножом, а затем завладеть туго набитым кошельком. В процессе обретения материальных средств сказочным путем возникла небольшая заминка – на месте преступления появился свидетель в лице какой-то женщины. Злюка не нашла ни одной причины сохранять ей жизнь.

Уже в сумерках Злюка покинула столицу. Задерживаться в городе было рискованно. Принцесса прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее неминуемо начнут искать. Как только побег вскроется, весь Черный Ургорт поставят на уши и перероют сверху донизу. Поэтому она почла за благо убраться из него как можно быстрее, а на ночь остановилась в небольшой роще, что встретилась ей по пути.

Разведя костер, Злюка славно поужинала купленной в городе снедью. Простая пища шла за милую душу. Готовясь в черные рыцари, Злюка нарочно приучала себя к неприхотливости. Она знала – герои зла не едят с золота и не балуют себя деликатесами. Они вкушают все, что подвернется под руку, а самые матерые воители даже пожирают плоть убитых врагов. Прямо вырывают у добряков их трусливые сердца, и жрут сырыми. Злюка всегда хотела отведать этого деликатеса.

Ближе к полуночи ее костер привлек двух каких-то типов, молодого и старого, которые с первого взгляда не понравились Злюке. И хотя те не пытались сделать ей ничего плохого, принцесса решила действовать на опережение. Старика она убила сразу, а вот молодому повезло меньше. Злюка привязала его к дереву, заткнула кляпом рот и долго пытала огнем и кинжалом. Когда же жертва перестала подавать признаки жизни, принцесса погасила огонь и легла спать. Ей требовалось отдохнуть и набраться сил для новых свершений. Впереди ждала дальняя дорога, ведущая прямиком на запад. Туда, где между черной империей и королевством добра пролегла безжизненная нейтральная полоса. Там шла столь желанная Злюкой война. Там у нее появится шанс отличиться, снискать славу и заслужить высокое звание черного рыцаря. Там она сможет делать то, о чем мечтала всю свою жизнь – массово убивать добрых людей.

Сомкнув веки, Злюка сразу же заснула. Ей приснился дивный сон – о том, как она скачет на огромном черном коне в вороненых латах, и рубит добряков мечом. Вокруг нее пылают города Ангдэзии, повсюду громоздятся горы трупов, кровь льется реками, а стаи воронов кружат над полями битв, усеянных телами павших.

Это было столь прекрасное сновидение, что из него буквально не хотелось просыпаться.