Текст книги "Блондинки не сдаются (СИ)"

Автор книги: Сергей Арбатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Что именно? – с сарказмом уточнил я. – Ты же тоже не трубила о своей проблеме всем подряд. Поэтому я пошел к сексопатологу. Понял, как помочь тебе. А эко предлагаю обсудить запасным вариантом. По мне – лучше обойтись без него.

– Спаивая меня алкоголем? – с изумлением посмотрела на меня Маша. – И сколько все это будет длится?

– Пока мы не добьемся результата.

– Я не буду пить, – замотала головой художница. – Попробуем нормально.

– Для “нормально” нужна работа, а ты уперлась, когда я предложил игрушку. Впрочем есть еще третий путь, – я указал на дверь. – Ты можешь собрать свои вещи и уйти навсегда. Найдешь другого, с которым не будет никаких проблем.

– А как же долг? – вопросительно взглянула на меня она.

– Забудь, – махнул я рукой. – Ты ради долга на все согласна?

– Не знаю, – Маша растерянно обняла себя за плечи. – Ты меня запутал, я совсем запуталась. Не думаю.

– А ради чего? – испытующе спросил я.

– Хочу семью, замуж, чтобы меня любили, и все у меня в личной жизни было нормально. И с тобой мне весело. Хотя чаще всего хочется приложить тебя чем-то тяжелым, но сейчас уже меньше. А вот за правду о вашей большой дубине вас бы деревянной дубиной точно стоило стукнуть, – обиженно выдала она, взглянув на меня с укором.

– Стукни, разрешаю, – встав, я отправился работать, из фотостудии крикнул:

– Иди к подруге, ты ей обещала.

– Гонишь? – Маша была расстроена.

– Много работы. И еще у меня есть идея, которую я хочу обсудить с умными дядями.

– Ночевать у нее не останусь, – добавила художница. – Приеду доедать ваш бутерброд без сливок.

– Мучное есть вредно, – улыбнулся я.

– Я потерплю, к тому же это не мучное, а мясное, – упрямо тряхнула она головой и с вызовом взглянула на меня. – Хотелось бы уточнить. Ты сказал о боли, а это уже было с кем-то в прошлом?

– Да, я пробовал с девушками, все заканчивалось слезами. Таких смелых, как ты, не встречал еще, – мое лицо светилось от любви к ней, но дурочка этого не понимала.

– За меня не переживай, – бодрилась она. – Я могу быть очень сильной и не отступлю. Не испугаюсь. Ты добрый и терпеливый. И за помощь папе спасибо, хотя не понимаю, как ты сможешь заставить его что-то делать.

– Это секрет, завтра увидишь, – пообещал я. – Тебя подбросить?

– Доберусь на автобусе, – Маша быстро переоделась и схватила сумку с телефоном.

– Я вызову такси, возвращайся поскорее.

– Хорошо, – чмокнула меня в нос и отступила.

– Кто так целуется? – усмехнулся я, обнимая ее и раздвигая губами ее губы, ловя языком ее язык, который пока куда-то убегал от меня.

– Не хватает кислорода, – взмолилась она, стуча по моей груди.

– Носом дыши, – предложил я. – Как будто плаваешь. Ты что, ни с кем не целовалась?

– Мне было противно, – смутилась Маша. – Не хотелось гонять во рту слюни.

– А со мной? – поинтересовался я.

– Ты такой быстрый, не успеваю подумать, но в целом терпимо, – промямлила она.

– Ах, терпимо, – шутливо нахмурился я, прижавшись к ней. – Не отпущу тогда к подруге. Давай тренироваться.

– Я вернусь через час, – пообещала Маша и выскользнула у меня из рук.

– Редиска ты, – вздохнул я и вернулся к работе.

Когда за ней захлопнулась дверь, поискал в телефонной книге номер знакомого фармацевта.

– Привет, пойдешь на преступление ради друга?

– Какое именно? – хмыкнул Игорь, он был владельцем нескольких аптечных точек в Москве и активно расширялся, открывая все новые. Дело процветало. – Нужен димедрол в ампулах, – сказал я, раскачиваясь на стуле перед компьютером.

– Для себя берешь? – уточнил он, озабоченно вздохнув. – Рецептурный препарат.

– Знаю, мне не продадут, – я взял ручку и стали рисовать на белом листе какую-то ерунду. – Для себя. Не спится что-то, снотворные не помогают.

– Димедрол не поможет, сходи к неврологу, – посоветовал он. – Перетрудился, наверное, перевозбуждение.

– Перегрелся от одиночества, – усмехнулся я. – Схожу. Ну так что, поможешь?

– А что мне за это будет? – ехидно поинтересовался он.

– Щелбан при встрече, – пошутил я. – Бутылка.

– Пойдет. Приходи в гости. Выпьем.

– Десять ампул, – добавил я, дорисовывая портрет девушки. С листа на меня смотрела Маша. Еще немного, и сам стану художником. – У меня скоро свадьба. Напьемся.

– Ого, это хорошая новость. А зачем тебе столько димедрола? Только лапшу про сон не заливай, не поверю.

– От аллергии на меня, – усмехнулся я. – Невесте. Долго рассказывать и скучно. Но ты поможешь укреплению будущей семейной ячейки.

– Ничего не понял, – Игорь помолчал, – заезжай через час, сделаю. С тебя десять бутылок – за каждую ампулу.

– Жлоб, – улыбнулся я. – Скоро буду.

Выйдя из аптеки с пакетом лекарств, я посмотрел на часы. Набрал номер Маши:

– Наобщалась? – спросил я. – Давай заеду за тобой. Диктуй адрес.

Ее подруга жила в спальном районе на метро Бабушкинская. Серые панельные свечки многоэтажек тянусь к небу, усеянному облаками, сквозь которые еле проглядывало солнце. Я нашел адрес по навигатору и припарковал машину рядом с детской площадкой.

– Спускайся вниз, – позвонил ей, выходя из машины и присаживаясь на скамейку во дворе. – Жду на улице.

Я посмотрел на детей, которые играли в песочнице и подумал о том, что никогда не испытывал тяги к родительской роли. И в целом не представлял себе, как это. И смогу ли я? Дети не вызывали у меня каких-то особых чувств, как я ни силился загрузиться ответственностью момента.

Маша выскочила из подъезда и с радостным выражением лица побежала вприпрыжку ко мне. Она была похожа на маленького ангела, спустившегося с высоких высот на скучную землю. Чистое и незамутненное облако, которое совершенно случайно зацепилось за меня. И отпустить ее силы воли не хватит. Я знал, что она меня не любит. Но это почему-то не смущало.

– Лена такая болтушка, – запыхавшись, сказала она, присаживаясь рядом. – Как начнет, не остановишь.

– Ты про меня ей тоже растрепала? – спросил я, прищурясь и тебя Машу за руку.

– Нет конечно! – воскликнула она. – Какая ерунда приходит тебе в голову!

– Я придумал еще один способ, – вытащив ампулы, положил их на скамейку. – Это снотворное. Один укол, и ты заснешь, как спящая красавица. На всю ночь сладким сном.

– Ну да, только в сказках царевич будил красавицу поцелуем, а ты вместо любви вколешь мне в задницу укол и будешь обниматься с трупом. Извращенец, – засмеялась Маша.

– Главное, относиться к таким вещам философски, – почесал я нос. – Это временная мера, надо с оптимизмом смотреть в будущее.

– Поэтому ты вместо одной ампулы купил целых десять? Запасливый, – толкнула она меня, вставая. – Пошли, тело готово к испытаниям.

Я шла за Андреем, а у самой от растерянности подгибались колени. И ни с кем не посоветоваться. Лена не подходила. Во-первых, она трепло без костей, а во-вторых, обсуждать с ней подобные вопросы не было смысла. С мамой – и подавно. Оставался чокнутый жених, который собирался отключать меня димедролом. Я посмотрела на его задумчивое лицо и вздохнула. И зачем согласилась? Он же не любит меня, собака. Холодный как камень. Все рассчитывает и просчитывает, подлец, а когда не помогает, пихает деньги. Это я влюбилась, как дурочка, и позволяю использовать себя, как куклу. Идиотская зависимость от своих эмоций угнетала меня. Нашел удобную дурочку, запудрил мозги, запутал своими расписками и разговорами. Я чувствовала себя мухой в паутине.

Почему бы не послать его к чертям собачьим? Разрешил же. Сказал, что про долг можно забыть. С суммой все равно обманул, негодяй. Так что я в принципе свободна от любых обязательств.

Мучительно вздохнув, еще раз посмотрела на его лицо. Абсолютно спокойное, как будто все, что мы с ним делаем, правильно. И это отключало всякое желание думать и сопротивляться. Плыла как бревно по течению: послушно села в машину и закрыла глаза. Будь что будет, не хочу думать. Где-то на периферии сознания билась мысль, что никто так долго не стал бы со мной возиться. может быть и хорошо, что у него тоже есть проблема, иначе вышло бы как с Пашей. Давай, давай, скорее, быстрее, ага, не получается, значит ты фригидная дура и не любишь меня. Пошел я и он ушел. Было так больно и стыдно.

Дома он раздел меня. словно ребенка и, помыв руки, разложил ампулы на тумбочке.

– Ты умеешь уколы делать? – дыша как загнанный зверь, спросила я.

– Я умею все, – улыбнулся он, – Не бойся, у меня рука легкая.

– А если проснусь? – спросила я, поворачиваясь на живот и чувствуя, как он растирает мне ваткой кожу.

– Снотворное не сможет полностью отключить тебя от реальности. Думаю, фрагментами ты поприсутствуешь в процессе, но происходящее будет казаться сном.

– Вдруг мне станет больно? – задала я тревожащий меня вопрос.

– Исключено, – замотал он головой и легко вогнал иглу. – Сейчас немного закружится голова, может затошнить, так бывает.

Я закрыла глаза, ощущая тяжелые волны откуда-то изнутри. Тягучая темная масса накатывала на сознание, словно плотное одеяло, закрывая реальность.

– Я люблю тебя, – прошептал он, склонившись над ухом. Или это было уже во сне, и мне показалось, что я услышала удивительную фразу. Хотела ответить, что тоже люблю его, но губы перестали слушаться, тело обмякло, и меня унесло в какую-то странную воронку. Словно я раскачивалась на качелях, которые летели в серой пустоте. Я не знала, происходило ли это в реальности, или во сне. Кто-то долго и нежно гладил мои ноги и руки, а дальше я отключилась. Уснула.

Проснулась я внезапно. Было тепло. Руки Андрея обнимали меня, укутывая в обертку такой нежности, что я задохнулась от эмоций и стала растирать слезы. Он открыл глаза и посмотрел на меня.

– Тебе плохо? – встревоженно спросил этот чудик.

– Не знаю, видимо, переволновалась, глаза всегда на мокром месте.

– Ты прелесть, – Андрей легко коснулся моих губ. – Ничего не болит?

– Задница, – пожаловалась я. – Место укола чешется.

Он рассмеялся и прижал меня к себе.

– Получилось. И я думаю, что не все так безнадежно. Твое тельце оказалось вместительнее, чем я думал, поэтому ждать рождения богатыря не будем.

– Как это? – я обхватила его шею руками и уткнулась в грудь. – Думаешь, получится нормально?

– Если залить туда бочку солидола, то да, – рассмеялся Андрей, поглаживая пальцами мою грудь. – Ты очень красивая. Я захотел тебя сразу же, как только ты накинулась на меня со своей мазней.

– Дилетант, я еще стану известной художницей, – показала ему язык. – Увидишь. Мои картины будут покупать.

– Уверен в этом, главное, страсть, а в тебе она есть, но ты закопала ее очень глубоко. Вместо любви раздаешь фигналы и кидаешься камнями.

– Давно тебя не била, – ухмыльнулась я, щелкая его по носу. – А есть за что – за вранье, – я стукнула его легонько по плечу, – Еще раз за это же, – пнула ногой, – И еще раз за мертвых родителей. Враль.

– Если ложь во благо, я прощаю себя и отпускаю сам себе грехи, – сказал Андрей, заложив руки за голову. – Как сына назовем? Давай Ильей? Мне нужен крупный пацан.

– Я хочу дочку, – не согласилась я. – Красавицу.

– Крупную, – поправил он, смеясь.

– Эгоист, – нахмурилась я. – Ты думаешь только о своей выгоде.

– Неправда, я думаю о маме теоретических сына и дочки. Не хочу, чтобы ты всю жизнь делала это, зажмурив глаза и сцепив зубы. Димедрола на тебя не хватит. У меня постоянный голод, – пожаловался он.

– Три раза в день – нереально, – покачала я головой. – Ты разорвешь меня пополам.

– Я шутил, – Андрей вдруг схватил меня за ногу и подтащил к себе. – Пугал тебя испытаниями. Хотя если ты сможешь, я только “за”.

– Много, – с сомнением произнесла я. – НО есть же еще другой путь? На жевание бутербродов я согласна, не так уж и противно.

Он опять стал смеяться и поцеловал меня в лоб.

_Оральный секс меня не потушит, – пояснил Андрей. – Ты устанешь, зубы отвалятся.

– Почему это? – обиделась я. – Я могу научиться.

– Ты не поняла. Мне нужно долго. Устанешь. Еще никто не смог, – он улыбался, разглядывая мою грудь.

– Ты какой-то весь неправильный, – расстроилась я. – И что, совсем ничего не работает? А как же ты сам справлялся? Руками?

– Руками редко, – Андрей погладил мою попу. – Но есть альтернативные пути.

– Нет, – я привстала, убирая его руку. – Никогда, я не соглашусь, мы это уже обсуждали.

– Это не больно, в твоей голове много предрассудков, – вздохнул он. – Соединительная ткань кишечника может растягиваться до 10 сантиметров.

– Не хочу! – воскликнула я. – Нет и все! Это ненормально. У нас итак все через задницу, а ты туда предлагаешь залезть.

Андрей прищурился и хитро улыбнулся.

– У меня есть предложение. Давай поужинаем с твоими родителями, и я уговорю папу выйти на работу. Если получится, ты согласишься.

– Знаю я тебя, начнешь шантажировать деньгами, – рассердилась я. – Никаких трюков и игр в своем стиле, ты понял меня? Честно все долго быть! По-человечески. Добром. Я хочу, чтобы папа работал.

– Без манипуляций, – кивнул Андрей. – Я просто уговорю. Соглашайся.

– Не хочу, – я отвернулась от него и зарылась в подушку. – Ты извращенец и маньяк.

– Иди сюда, – он притянул меня поближе. – Сделаю тебе приятное. Ложись животом на подушку и раздвинь ноги.

– Ты же сказал, решим после ужина? – с подозрением уставилась я на него.

– Трусливая зайка. Мне ничего не нужно. Все для тебя, ложись и не спорь. Я свое получил.

– Не понравится, пну ногой, – предупредила я, подтаскивая под живот подушку.

– Еще одну подложи, – предложил Андрей. – Это исследование, если ничего не почувствуешь, и будет щекотно, я перестану.

– Что ты собираешься делать? – повернулась я к нему, нахмурясь. – Сначала скажи, потом эксперимент.

– Никаких рук, – он убрал свои лапы за спину. – Больно не будет, я не кусаюсь.

На лице Маши было написано осуждение, раздражение и любопытство, смешанное с возбуждением. Эти противоречивые чувств заставляли ее нервничать и не пугаться, хотя она пыталась расслабиться.

– Ты боишься, – сказал я. – Поэтому будем нюхать апельсин. Любишь цитрусовые? – я сполз с кровати и открыл тумбочку, вытаскивая оттуда банку с эфирным маслом.

– Что это? – она не стала спорить с моим утверждением и с интересом наблюдала за мной.

– Вкусная вкуснятина – пищевое эфирное масло. Им можно разглаживать морщины и делать массаж, а можно съесть, если приспичит. С его помощью можно создать Чебурашку. Помнишь сказочного зверя?

– Конечно помню! – рассмеялась Маша, положив одну руку на свою грудь.

Не знаю, специально ли она это сделала или нет, но я тут же возбудился.

– Красота! – восхищенно протянул я, подтягивая ее к себе. – Крокодилу Гене не хватает мохнатого друга, который вылез из коробки с апельсинами.

Я открыл баночку и дал ей понюхать.

– Здорово, – лизнула она палец, обмоченный маслом. – Ты хочешь обмазать меня этой ерундой?

– Точно, а потом съем, – пообещал я. – Апельсиновый Чебурашка – мечта всей жизни, – я картинно закатил глаза к потолку.

– А я – то думала, женщина пошире – мечта всей вашей жизни, – съязвила Маша, посмеиваясь.

– Она почти сбылась, – согласился я, вытаскивая из-под подушки пакет с влажными салфетками. – Надо почистить перья и хвост перед массажем.

– У меня нет хвоста, – ее улыбка стоила всех богатств мира.

– Пятая точка есть у всех, – сказал я, переворачивая ее на живот и подтягивая к себе поближе. – Называется копчик. Это место может быть таким чувствительным. Главное, правильно его включить, – я легкими движениями протер все попу салфетками, бросая их на пол так быстро, как только мог, но Маша все – равно напряглась.

– Смотри у меня, – пригрозила она. – Никаких ковыряний в заднице, а то получишь еще один фингал, а может и два. Чебурашка уважает Гену, но в обиду себя не даст.

– В эти ворота я полезу только после чуда с папой, – успокоил ее я. – Когда твой бравый отец сам попросится на работу. Сегодня, например.

– Чудеса, – не поверила Маша, с затаенной надеждой разглядывая мое лицо. – Но ты такой хитрюга, боюсь, вдруг получится.

– Твой будущий муж – маг и волшебник, – я отвесил ей полупоклон, стоя на коленях и растирая капли масла по спине.

– Я бы уточнила определение: врун, манипулятор и хитрожопый эгоист, который думает только о себе.

– Чего обзываешься, – с деланной обидой шлепнул ее по заднице, – вот как дам сейчас больно.

– Испугал, – рассмеялась она, зарывшись в подушку. – Какие у тебя руки нежные. Ты всегда найдешь себе работу… массажистом, – забормотала Маша, закрыв глаза от удовольствия. – Здорово. И пахнет обалденно.

– Молчи и наслаждайся, – легкими движениями я втирал масло в ее тонкую кожу, кончиками пальцев ощущая все ложбинки и изгибы: они были прекрасными. – А теперь немного анатомии. В прямой кишке нетрецепторов, которые позволили бы испытать оргазм. Это мешок из соединительной ткани. Основная проблема – растянуть кольцо правильно и соблюдать гигиену. Они элементарные и на уровне здравого смысла.

– А зачем все это нужно? – с раздражением спросила она. – Вот честно, не понимаю мужчин, какой кайф лезть туда, где живут какашки и плохо пахнет.

Я рассмеялся.

– В какашки точно не надо, до этого лучше свечку поставить, чтобы там было чисто. Причин несколько. Первая – это какие-то древние программы в голове любого мужчины. Они работают без участия сознания. Я мог бы прочитать лекцию по зоологии, но это долго и скучно. Дело не только в запретности. Просто положение “сзади” более древнее, нежели поза, в который обычные люди занимаются любовью. Она более мощная и примитивная. И работает сильнее. Вторая причина – разнообразие в личной жизни. Если не злоупотреблять и делать все аккуратно, такая форма тоже интересна. Тебе же сложно будет каждый день есть только суп? Или только гречку? Так и в постели. Однообразие утомляет. Меня по крайней мере, но я думаю, что это касается любого человека. Третья причина – месячные. У женщин красная неделя вылетает в трубу. Не все готовы ждать, когда же они пройдут – я улыбнулся.

– Господи, это отвратительно! – воскликнула Маша, передернув плечами. – У меня в эти дни все болит! И я валяюсь в кровати, помирая от боли! Какой секс!?

– Ну это у тебя так, я учту и не буду приставать, у других по-другому.

– И в сколько задниц ты успел влезть? – повернулась она ко мне с выражением лица гестапо на допросе. – Признавайся, подлец!

– Хватит ругаться, – возмутился я, целуя ее в спину. – При чем тут количество? Это общая теория, а практика заключается в следующем…

– И все-таки!? – гнула она свое. – Скажи.

– Не считал, честно, у меня это вынужденная мера, ты знаешь, почему, – я погладил ее стройные ноги влажными от масла руками, стараясь делать это медленными круговыми движениями.

– То есть их было столько, что ты со счета сбился, – выдумала на ходу свою версию Маша.

– Их было не очень много, потому что почти все девушки отказываются, – вздохнул я. – Аргументы почти такие же, как у тебя. В задницу это задница, никогда! Без всякого обсуждения.

– Я не такая!? – вспыхнула она от обиды. – И мы с тобой все обсуждаем! Вернее, ты все упорно делаешь так, как тебе надо, а мое мнение просто задвигается.

– Когда твой вагинизм уйдет, вопрос станет не актуальным, – примирительно сказал я. – Сейчас не так много вариантов. Хотя есть еще один, но он тебе не понравится, – я задумался.

– Какой же? – нетерпеливо уточнила она.

– Любовница, – улыбнулся я, но это было лишним, Маша подскочила с подушки и накинулась на меня с кулаками, подмяв под себя.

– Вот тебе! Вот тебе любовница! – лупила она меня. – Убью тебя, собака! Возьму нож и отрежу твою дубину ночью! Только попробуй с кем-то обниматься после свадьбы, за себя не ручаюсь!

Видя, что я смеюсь и не защищаюсь, она рассвирепела и укусила меня за плечо.

– Черт! – дернулся я, хватая ее руками и крепче прижимая к себе. – Опять кусаться начала? Больно же!

– Сам виноват! – огрызнулась Маша, хватая меня руками за горло. – Придушу!

– Какая ты страстная не в том направлении, – я отцепил ее лапки и подмял под себя, перевернувшись. – Со мной нельзя драться, мой друг тут же включается, – я упал на нее и впился в распухшие от возбуждения губы, которые яростно кривились. – Чебурашка в гневе страшен, но мне это нравится, правда что теперь делать, неясно. Вкатить повторно димедрол? Нельзя так много, помрешь ведь, – я тяжело дышал и стал ласкать ее грудь, поймав губами розовый сосок. – Вот черт!

– Предупреждать надо, – всхлипнула она, переводя дыхание и вцепившись в мою голову. – Хочу, как в примерочной. Мне понравилось.

– Ты так вкусно пахнешь апельсинами, – выдохнул я, раздвигая ее ноги, – Мармеладка, сейчас, – нашарив одной рукой дверцу тумбочки, вытащил коробку с вибратором.

– Что ты делаешь? – спросила она, нетерпеливо дернув ногой. – Хочу!

– Закрой глаза и вслух читай таблицу умножения, – приказал я.

– Ты спятил? – Маша попыталась встать, но я придавил ее своим телом, не давая опомниться.

– Делай, что говорю! – повторил я. – Кому сказано, таблицу читай!

– 2х1=2, – с недоверием вымолвила Маша, зажмурившись.

– Дальше и быстрее, – я раздвинул ее ноги.

– 2х2=4, 2х3=6, 2х4=8, ай, – взвизгнула она, – Что это!

– Это твой вагинизм, – прижал я ее ноги к кровати. – Засунул в тебя игрушку, надо полежать немного. Таблица отвлекает сознание от спазмов. Дело сделано, по математике “пять” с плюсом, – я улыбнулся и поцеловал ее между ног. – Ты пахнешь вареньем.

– Как будто что-то чужое внутри, – пожаловалась Маша. – Неприятно, и когда вставлял, было больно.

– При введении сильно сжимаются мышцы влагалища, даже палец в тебя не засунуть, – пояснил я. – Месяц упражнений, все пройдет. Обещаю. Надо не унывать и терпеть. А сейчас ложись на живот. Будем искать твою волшебную кнопку, – я подложил под Машу подушки. – Когда станет приятно, скажешь.

– Опять массаж? – спросила Маша, усмехаясь.

– Да, можно и так сказать, – я раздвинул ее ноги и засунул в запретную зону поглубже язык.

– Ой не надо! – попыталась она вырваться и уползти подальше. – Господи, куда ты лезешь, там же микробы! Не хочу!

– Молчи, Чебурашка, а то Гена рассердится и полезет туда без языка, – пригрозил я.

Сидя в машине, я смотрела в окно на проплывающие перед глазами пейзажи. Вечерело. На небе перемигивались летние звезды. Я опустила стекло и вдохнула прохладный летний воздух.

– Надо было торт к чаю купить, – сказал Андрей, бросив на меня взгляд.

Мы ехали на ужин к родителям, но мысли мои возвращались к тому, что в голове не переваривалось.

– Рядом с домом есть супермаркет, да и мама, наверное, напекла вкусняшек на целую роту, – успокоила его я, высунув руку и хватая невидимый воздух.

Мы ехали на большой скорости.

Все мои принципы и представления о том, что должно быть правильным и неправильным, рухнули, завалив сознание обломками. Он не оставлял выбора – соглашаться или отступить, и пока побеждал. Замучил ласками, пока не закричала, что умираю, и включил глупый вибратор, который вынес мне мозг… Я не думала, что это место может быть таким, таким мощным источником желания. В голове был полный бардак. И над всем этим бардаком витал затаенный страх. А вдруг не получится нормально? Что это будет за жизнь? С лекарствами, бутылкой коньяка и окольными путями? Мрачные мысли не давали покоя, свинцовой плитой ложась на грудь и сдавливая ее с такой силой, что я не выдержала:

– Хочу спросить, а если ничего не получится, как мы будем жить дальше?

– Что не получится? – Андрей следил за дорогой и не смотрел в мою сторону.

Я вздохнула, не зная, как объяснить свои чувства и мысли.

– Нормально.

– А мы разве чем-то ненормальным занимались? – усмехнулся он. – Кажется, ты не имитировала оргазм. Не понравилось?

– Нет, все было здорово, – я помолчала. – Просто не как у людей, по-нормальному.

– Сколько в твоей голове предрассудков, – вздохнул он, сворачивая с шоссе во дворы. – В интимной жизни нормально все, что нравится обоим. Здесь нет никаких норм. Понимаешь? Если тебе хорошо, неважно, как мы в этому пришли и что использовали.

– Я понимаю, и все же, – проведя пальцем по стеклу, я взяла сумочку и вытащила оттуда телефон. Надо предупредить маму, что мы подъезжаем.

– Посмотри на меня, – он остановил машину и повернулся ко мне. – Даю железные гарантии, что родив ребенка, мы сможем делать это, как ты говоришь, “нормально”. До этого придется фантазировать.

– А если роды не помогут? – задала я волнующий вопрос.

– У меня есть деньги и знакомства, – пояснил он. – Так что роды будут с определенными задачами и для тебя, и для гинеколога-хирурга. Родовые пути расширяются, а я сжаться не смогу никак, – он засмеялся и подмигнул мне.

– Я не особенно разбираюсь в теме, – промямлила я. – Но если ты интересовался вопросом, поверю на слово.

– Точно. И потом это такое приключение – вдруг мы пристыкуемся страстно и намертво так, что нас даже смерть не разлучит, – улыбнулся Андрей. – Отвезут два склеенных тела в больницу и вытащат нож, разлучая влюбленных. Я сразу откажусь. Умереть в твоих объятьях – это здорово.

– Глупый ты, – я невольно рассмеялась. – Даже страшно представить себе картину такого слияния. Опозоримся.

– Поэтому над порталом в новый мир надо работать, и другие порталы изучать параллельно.

– Бедная моя задница, – я закрыла лицо руками.

– Твоей попе апельсиновые поцелуи понравились, я спрашивал, – засмеялся Андрей. – Вечером повторим.

– Зачем это? – вздрогнула я. – Мне хватит, больше не хочу.

– Ты не хочешь, а я хочу всегда, и мы это уже обсуждали. Три раза в день.

– И что, будешь заставлять заниматься сексом только ради себя? – нахмурилась я.

– Какие страшные слова, – хмыкнул он. – Заставлять! Хотя да, ты права, буду. Зря я что ли расписки писал, – Андрей выбрался из машины и распахнул мою дверь. – Это все шутки, никакого насилия. Скажешь нет, пойду обниматься с лягушками.

– Что ты имеешь ввиду? – подозрительно спросила, я подавая ему руку.

– Царевны лягушки, – его хитрые глаза смеялись. – Их так много квакает в пруду, и каждая ждет своего принца.

– Понятно, – я остановилась и вырвала свою руку. – Мы еще не поженились, а ты постоянно намекаешь на это. Шантаж. Причем неприкрытый. Мне это не нравится. Не дави на меня.

– Профессиональная деформация, – сказал он, открывая дверь подъезда и пропуская меня вперед. – Всю жизнь пинал и давил, сложно переключиться на другой уровень. Но я постараюсь. Хотя лягушек – квакушек это не отменяет.

Я не успела ничего ответить, мы подошли к двери нашей квартиры, где мама ринулась нас обнимать и целовать.

– Господи, какие вы оба солнышки! – воскликнула она. – Проходите, стол давно накрыт.

Сестра с папой чинно сидели рядышком и смотрели на нас во все глаза. Андрей пожал отцу руку и присел рядом с ним, чем вконец смутил последнего. Я видела, что отца он нервирует своей самоуверенностью. Слабо улыбнувшись, села около мамы и стала накладывать себе салаты.

– Все так вкусно пахнет, – похвалил ее Андрей. – Даже не знаю, с чего начать, люблю поесть.

– Сынок, давай я тебе положу всего! – проявила она инициативу, не сводя с него влюбленных глаз. Какой подлец все-таки, подумала я. Клеит даже маму. Как-то незаметно. Вот собака.

– У нас для вас много приятных новостей, – Андрей разлил вино и поднял свой бокал. – Во-первых, Маша беременна.

Я попехнулась компотом, выпучив на него глаза. Господи, что он несет!

А он как ни в чем не бывало продолжал:

– Поэтому со свадьбой надо поторопиться. Организацию и финансирование беру на себя, вы вообще не беспокойтесь. Сделаем красиво и романтично. И я решил сдвинуть сроки на месяц вперед. Завтра с утра подадим заявление.

– Дочка, как я рада за вас, – мама не сдержалась, утирая слезы, поцеловала меня в щеку. – Какая ты умница!

Я настолько опешила от очередного трюка, что просто молчала, потому что не знала, что говорить.

– Во-вторых, она сильно беспокоится за семью, так сильно, что я стал беспокоиться за нее, – Андрей помолчал. – И хочу, чтобы никаких причин для ее волнений не было. Никогда. Досрочно закрою ипотечный кредит, это подарок моей будущей жене. Ее душевное спокойствие дороже всего на свете, – он бросил на меня такой острый взгляд, что я покраснела.

– И в-третьих, завтра сам пойду с Василием Анатольевичем на собеседование. Работа очень опасная, нужно учесть все нюансы.

– Что за работа такая? – вскинулся отец, мрачнея и почесывая затылок.

– Им нужен не просто курьер, а страж, воин, – мой жених со значением взглянул на отца. – Сильный и мужественный человек, который не побоится ездить с дорогими вещами по всей Москве. Я рекомендовал вас как ответственного и порядочного человека, который ни в коем случае не возьмет чужое. Никогда. Честного до мозга костей, – он так искренне сыпал комплиментами, что папа растаял и заулыбался.

Вот льстец. Пудрит мозги будь здоров, с раздражением и восхищением подумала я. – Вас ждут там, Василий Анатольевич, очень, – он взял его за руку. – Надеются на отличную работу. Я столько им про вас рассказывал!

Отец даже не подумал спросить, что именно, ведь они практически не знакомы друг с другом. Открыв рот, мой родитель внимал медовой речи как ребенок, которому дали елочную игрушку. Спор я проигрывала, ночью придется отдуваться.

– Конечно, все будет хорошо, – закивал отец, одобрительно хмыкнув. – За мной не заржавеет, сказал, сделал. Слово – кремень.

– Точно! – Андрей похлопал его по плечу. – Уважаю людей, которые держат слово. Завтра заеду за вами к обеду. С утра пойдем с Машей в загс.

Когда после ужина я несла грязную посуду на кухню, он поймал меня за руку и потащил в ванную.

– Сейчас, – стал расстегивать пуговицы платья.

– Ты спятил! – убрала я его руки, – Обещал не обманывать, и опять лапшу про ребенка навешал. А если не получилось?

– Я уверен в себе, – выдал он с таким видом, как будто контролировал всю вселенную. Ты обещала.

– Ничего я не обещала, обманщик! Ты просто сам так решил! К тому же я не хочу у родителей.

Но он как будто не слушал, о чем я говорю, и начал стягивать с меня трусики.

– Ты же не будешь бороться со мной? И кричать? Не поймут ведь, – Андрей поднял меня, усаживая на стиральную машину.

Когда я поцеловал ее в губы, усадив на машинку, от Маши пахло едой – огурцами и майонезом с зеленью.

– Ты увлеклась салатами, – сказал я, отстраняясь. – И благоухаешь супом харчо с гренками и еще чем-то.

– Так тебе и надо, не лезь обниматься, не успела все переварить, – менторским голосом выдала она. – Отдай трусы, мне холодно.

– Здесь же тепло, – я просунул руку под ее платье. – 451 градус по Фаренгейту, и пора отправляться на Марс.

– Родители за стенкой меня напрягают, – качнула она головой. – Что у тебя за привычка заниматься этим в неподходящих странных местах в неподходящее время?

– Следую зову сердца, – улыбнулся я. – Когда оно стучится в грудь, значит пора.

– Ясно, ты про сердце в грудной клетке или про того, кто живет этажом ниже, управляя твоей жизнью?