Текст книги "Блондинки не сдаются (СИ)"

Автор книги: Сергей Арбатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Если боишься, ничего не будет, ложимся спать.

– Боюсь, – честно сказала я. – Не могу объяснить свой страх.

– И не нужно, – он потянулся и выключил свет, потом обнял меня сзади, уткнувшись в шею. – Ты должна ко мне привыкнуть. Спать будем вместе, без одежды до тех пор, пока это произойдет. А потом продолжим. Согласна?

– Хорошо, – прошептала я, облизывая губы и пытаясь опять отодвинуться.

– Куда намылилась? – рассмеялся он, не отпуская меня. – А как ты с мужем спать будешь? В скафандре и на другой кровати?

Я повернулась, уткнувшись носом в его шею, вдыхая тепло и хвойный запах мужской туалетной воды. Он крепко обнял меня, и эти объятия как будто укрыли от всех бед и напастей, обещая защиту до конца жизни. Мне так захотелось поверить в то, что я ему небезразлична. И что возится он со мной не ради одной ночи. Андрей затих, а я таяла от невероятной нежности, всем свои существом растворяясь в его заботе и доброте. Вспомнила Пашу, упреки и жалобы на мою холодность и фригидность. Он не хотел ждать, только требовал, и я не смогла. Было страшно и грустно. Но с Андреем в эту секунду я чувствовала себя как с родным человеком. А что будет дальше, думать не хотелось.

Утром нас разбудил настойчивый звонок в дверь. Он открыл глаза, взглянув на часы, улыбнулся мне и чмокнул в нос.

– Привет, редиска, Как спалось?

– Хорошо, – я дотронулась до его губ. – Ты очень добрый.

– Неужели? – с иронией спросил он. – Кого нелегкая принесла в такую рань?

Лежи, я сейчас.

Он надел халат и поплелся открывать дверь, а я зарылась в теплое одеяло и блаженно улыбнулась. Как все-таки хорошо, что я его встретила.

В прихожей послышались шум, а потом крики. Вздрогнув, я прислушалась.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату влетел мой отец. Он был в ярости и ругался матом.

Я открыл дверь и не успел сориентироваться. Отец Маши ворвался, отпихнув меня в сторону, и закричал на всю квартиру:

– Маша! Доча! Господи!

Он бегал по комнатам, как угорелый, и был похож на человека, потерявшего рассудок. Пока я пытался понять, что делать, ворвался в комнату и стал там ругаться матом.

– Почему ты не сказала ничего!? – он сжал кулаки, с ужасом рассматривая ее на кровати.

Маша, позеленев от страха, спряталась под одеяло, высунув оттуда нос и пару глаз.

– Одевайся сейчас же! – воскликнул он, подбегая к ней и пытаясь найти ее вещи. – Надо было сказать нам, что ты должна много денег! Господи, какой позор!

– Здравствуйте, – наконец-то я решил заявить о своем присутствии. Меня он в упор не замечал.

– Я на тебя в милицию заявление подам! – пригрозил он мне кулаком, лихорадочно кидая на кровать ее вещи. – Сукин сын, ты у меня еще попляшешь! Заставил ребенка заниматься проституцией!

Слушая бессвязный поток брани, я не выдержал и рассмеялся.

– Кто вам такую ерунду сказал? – перебил я его яростные бормотания.

– Я все знаю! Мне Ленка все сказала! Сколько тебе дочка должна? Я сам за нее расплачусь. Отдам деньги, а потом упеку тебя за решетку!

Поскольку Маша не думала вставать, он попытался сам вытащить ее из под одеяла. Увидев дочь без одежды, ее отец что-то зарычал и двинулся в мою сторону с явным намерением затеять драку и ругаясь так, что даже у меня уши завяли.

– У нас скоро свадьба, – остановил я его мощный таран обвинений и направленный в мою сторону кулак.

– То есть как это? – растерянно замер неподражаемый родственник художницы.

– Она действительно разбила мою машину и еще кое-что, но это все пустяки, – сказал я спокойно. – Ваша дочь мне нравится, поэтому я предложил ей подумать о серьезных отношениях. А он решила пожить со мной вместе, чтобы узнать, подойдем мы друг другу или нет. Вам не стали говорить, желая избежать лишних разговоров и пересудов. Ее подруга неправильно вас информировала. Андрей, – Я протянул ему руку и крепко пожал.

Отец явно не ожила такого поворота, поэтому машинально подал свою, тут же позабыв все слова русского языка.

– Это правда, дочка? – повернулся он к Маше.

Она была такой бледной и растерянной, но поспешно кивнула.

– Мне надо одеться, – тихо выдавила бедняжка, едва шевеля губами.

– Пойдемте на кухню, я вас чаем напою, – предложил я и направился к двери, не сомневаясь, что он последует за мной.

– Я видел тебя, – подозрительно уставился он на меня. – Ты ей деньги приносил.

– Я купил у нее кое-что, – не стал я отрицать. – Ваша дочь – талантливый художник. Когда подбрасывал до дома, мы попали в аварию. Это была случайность, легкая царапина на бампере. Так и познакомились.

– Понятно, – буркнул ее отец, оглядывая квартиру будто впервые. – Твое жилье?

– Мое, – улыбнулся я. – И квартира, и машина, и дом есть, и свое дело. Не переживайте, дочь ваша в надежных руках.

Маша, вошедшая на кухню, вздохнула и присела рядом с отцом.

– У вас своих проблем хватает, – виновато вымолвила она. – Не стала ничего рассказывать. Лена наплела ерунду, ты же знаешь, она придумывает то, чего нет.

– Зачем про работу в кафе наврала? – с горечью спросил он, уставясь на нее. – Я пошел туда утром, понес тебе маминых пирогов, и что я там обнаружил? Нет, говорят, у нас такой официантки, и никогда не было. Соврала.

– Не хотела беспокоить. Я сама разберусь со своей жизнью и своими отношениями, папа, – твердо сказала Маша, мотнув головой. – Андрей – хороший человек, я ему доверяю. Хватит носиться со мной как с ребенком.

– Значит это ты ей деньги дал на кредит? – спросил он, посмотрев на меня взглядом человека, которого приперли к стенке.

– Почему бы не помочь невесте, – улыбнулся я, подмигнув Маше. Она как-то вяло отреагировала на все, устало вздохнув.

– Мне в институт пора, пойду умываться, – сказала Маша, понурившись и расстроенно посмотрев на отца. – Ты меня так напугал. Чуть сердце не остановилось.

– Я подумал что-то плохое, ну простите, ребятки, если у вас все серьезно, значит так тому и быть. Надо мать успокоить. Дома ждет, убивается, мы ведь такое подумали, стыдно сказать.

– Все в порядке, – кивнул я. – Не переживайте, на днях загляну в гости – блины отведать. Жена ваша как-то угощала, понравились.

– И ладно, – он ударил себя по ногам. – Приходи. Познакомимся поближе.

Когда ее отец распрощался и ушел, Маша сидела едва живая.

– Чего скуксилась? – я присел рядом и взял ее руку. – Что-то случилось?

– Зачем ты соврал? – прошептала она. – Как я выкручусь теперь?

– Спасал твою репутацию? – ухмыльнулся я. – Мне кажется, ситуацию мы разрулили.

– А дальше что? – она смотрела на меня с каким-то странным напряжением.

– А дальше в качестве благодарности ты теперь обязана подарить мне свою девственность, – ответил я.

Она размахнулась и влепила мне пощечину.

Я бежала на занятия, размазывая по лицу слезы. Глупая дурочка. И что я хотела? Чтобы он встал на колени и признался мне в любви? Идиотка, придумавшая то, чего не было. Придумала и поверила в мираж. А теперь сердце разбито вдребезги. Я же знала, что ему нужно тело. Это просто азарт и скуку разогнать. Знала, но поплыла, развесив уши и купившись на пряники, которые щедро раздавались. Почему я такая дура? Такая же, как и все дуры вокруг меня. А ведь обещала, что никогда больше не повторится история, когда я влюбляюсь, а меня не любят, как было с Пашей. Он просто отвернулся и ушел, не получив того, чего так настойчиво добивался. Но Паша хотя бы верил, что между нами любовь. А этот… Я остановилась, задохнувшись от возмущения, горечи и острой боли, перехватывающей дыхание. Почему мне так больно? Ненавижу его. И Лена предательница! Как она могла!?

Дрожащими руками я выхватила из сумочки телефон и набрала ее номер. Но он был занят. Сжав трубку, я села на скамейку, мимо которой проходила, и заплакала, не сдерживаясь. Не знаю, сколько я там сидела, рыдая я как белуга. Слезы помогли, боль отпустило. Взглянув на часы, я поняла, что опоздала на первую пару, однако апатия, охватившая меня, была настолько сильной, что двигаться куда-то не хотелось.

Лена сама перезвонила, как будто почувствовала или увидела пропущенный звонок.

– Я хотела предупредить, – забормотала она оправдания. – Не успела. Твой отец утром неожиданно ввалился в гости и наехал на меня, просто растерялась. Сказала, что ты у мужика работаешь, так как разбила ему машину. И все! Ей богу, я больше ничего не говорила! – с лихорадочной горячностью воскликнула она. – Честно!

– Сказала бы, что ничего не знаешь, – апатия в моем голосе была очевидной, Лена тут же жалобно заныла:

– Ну прости, прости! Он так допытывался, не сообразила! Я подумала, ведь ничего страшного не будет,

если скажу, где ты. Ты же просто работаешь у Андрея, что в этом плохого?

– Отец вбежал утром в квартиру, когда мы вместе были, – я замолчала, вспоминая это позор. – Я была без одежды.

– О Господи! – ойкнула Лена. – Так значит? То есть все-таки да?

– Ничего не было! – огрызнулась я. – Но мы вместе валялись в одной кровати, и он подумал то, что подумал. И еще Андрей наврал, что я его невеста. Что теперь будет, непонятно, – отчаяние опять накрыло меня черной волной.

– Может быть, он не просто так сказал? – возбужденно предположила подруга. – Мне он понравился! Такой милый! Он, правда, хороший! И добрый!

– Ну да, этот добрый потом сказал, что спас мою репутацию, и девственность я ему просто обязана поднести на блюдце.

– Так прямо и сказал? – не поверила она.

Я не ответила, вытаскивая платок и высмаркиваясь.

– Для него девочка Маша – развлечение, спортивная цель. И он готов потратить на это деньги. Козел одним словом, – я безнадежно вздохнула, рассматривая свои сандалии.

– Как-то совсем не верится, – с недоумением протянула Лена. – Мы пообщались недолго, мне он показался нормальным.

– Хочу успеть на вторую пару попасть, – встав со скамейки, я взглянула на часы в телефоне. – Все это ерунда, как я дома буду выкручиваться, не знаю. Отец ушел, полностью уверенный в том, что у нас скоро свадьба. В гости позвал. Этот подлец врет, не моргнув глазом. Даже я поверила. На долю секунды конечно, – поспешно добавила я.

– Вот дела, – протянула подруга. – И что ты решила?

– Купить арбалет и выстрелить в него! – спокойно сказала я. – Надо быстрее избавиться от этого долга и забыть обо всем.

– Ты уже придумала, как? – Лена сочувственно зачмокала в трубку. – Как я тебя жалею, солнце. Даже не знаю, чем помочь. Все мужики в целом одинаковые озабоченные козлы!

– Отключаюсь, встретимся в университете.

Вечером я поплелась на занятия в студии, но мыслями витала так далеко, что сосредоточиться на живописи не смогла. Иван Петрович подходил несколько раз к моему холсту, хмыкал и снова отходил, не комментируя. Усилием воли я попыталась взять себя в руки и начала работать.

Описав очередной круг между учениками студии, он снова приблизился ко мне, постоял, покачиваясь на носках и не выдержав, спросил:

– Как у тебя дела с коммерческим заказом?

– Работаю, – бодрясь, ответила я. – Не у вас в студии, заказчик предоставил место и материалы. И цену.

– Неужели? – удивленно приподнял он брови. – Я могу полюбопытствовать, что ты придумала?

Вытащив смартфон, я показала ему фотографии набросков, выслушала комментарии, какие, по его мнению, изменения должны быть внесены и учтены и поблагодарила кивков. Какой же Иван Петрович солнечный дядька! Педагог от бога!

– И сколько заказчик готов тебе заплатить? – не утерпел он, собираясь уходить.

– Примерно сто, – пробормотала я, заливаясь краской, сама не зная почему.

– Сто что? – не понял Иван Петрович, растерявшись.

– Тысяч, – еле слышно прошептала я, не зная, куда девать от волнения руки.

Он присвистнул и улыбнулся мне.

– Интересный заказчик, – подмигнул мне преподаватель. – Не иначе как дела сердечные. На картине его девушка? Видимо, это подарок для нее…за такие-то деньги.

– Вы думаете, перегнула палку? – робко спросила я.

– Мягко сказано, – он провел пальцем по усам и снова улыбнулся. – Однако в искусстве цена – тонкий момент. Если этот человек готов отдать большие деньги, значит картина ему дорога. Или тот, кто на ней изображен, не просто красивая девушка.

– Это модель, – торопливо ответила я. – Цену он сам назвал, я не стала спорить.

– Интересно, – преподаватель смотрел на меня, как будто впервые увидел или только сейчас заметил. – Потом покажешь работу?

– Обязательно.

Домой я пришла к ужину. Не пришла, а вползла полумертвая в квартиру, сбросила обувь и упала на стул в кухне. Наша семья с трудом помещалась в маленькой клетушке в пять квадратных метров, но мы всегда соблюдали церемонии. Никто не ел в углу или в одиночестве. Мама считала обеденный стол и еду неким объединяющим началом всех начал,

рассаживала каждого в строго отведенное ему место и из года в год твердила, что мы вместе только тут, на кухне.

Я хлебала суп, чувствуя обращенные на меня взгляды и невысказанные вопросы, которые родители тактично не задавали, надеясь дождаться ответов без настырного допроса. Но так как я молчала, изображая голодного партизана, вернувшегося с поля боя, отец, в конце концов, не выдержал.

– Когда этот твой придет? – спросил он, накладывая себе овощное рагу.

– Он работает, – ушла от ответа и опустила глаза в тарелку, желая вообще в ней утонуть, лишь бы не врать им. Вранья было слишком много, я от него задыхалась.

– А кем он работает? – поинтересовалась мама. – То-то я удивилась, когда ты про преподавателя сказала. Совсем не похож.

– В торговле, – неопределенно выдала я. – Трудоголик, занят целый день, даже ночью работает.

– Как же ты ему машину-то? – отец неодобрительно хмыкнул.

– Случайно, – я встала, пытаясь сбежать в свою комнату, так как поняла, что пытка вопросами продолжится еще более настойчиво.

– А чай с блинами? – остановила мама. – Погоди ты, расскажи про него. Кто родители, где они, и о нем тоже расскажи? Мы вообще ничего не знаем?! А у вас уже свадьба! Это неправильно!

– Родители умерли, – ответила я, радуясь, что хоть что-то могу сказать честно. – Он хороший, – на этом слове я запнулась.

– И все? – не унималась мама. – Ты его любишь? – она испытующе взглянула в мои глаза.

– Да, – твердо ответила я, сглотнув тяжелый комок в горле. А сама подумала, а толку? Самое уродливое состояние – однобокая любовь.

– С тебя клещами информацию не вытянуть, – покачал головой отец. – Ничего о мужике не знает, а валяется с ним, в чем мать родила. Если не женится, шею сверну, – пообещал он.

– Папа, это моя жизнь, – твердо сказала я, вставая. – Пожалуйста, не лезьте, мы сами все решим.

– Решит она, – проворчал он. – Запудрит мозг, поиграется и бросит.

– Ну что ты пургу-то несешь!? – накинулась на него мама. – Доча же любит его, значит, все будет хорошо.

– Пойду я, заниматься нужно, устала, – я чмокнула маму в щеку, обняла отца и щелкнула сестру по носу. Выпав из реальности, сестренка сидела с наушниками в ушах, слушая музыку и меланхолично жуя блины.

Приняв душ, расчесала волосы и взглянула на себя в зеркало. Надо взрослеть и не витать в облаках, веря в детские сказочки.

Я легла на кровать, обложившись лекциями и учебниками, и позвонила Андрею.

– Согласна, – выдохнула я, даже не поздоровавшись. – Ты это сделаешь, с меня останется заказанная картина, и долг закрыт.

Впервые я не услышала бодрого подшучивания. Он дышал в трубку и молчал.

– Чего молчишь? – волнуясь, спросила Маша. Я слышал, как как она сопит в трубку. – Сам просил. Или передумал?

– Утром ты так больно треснула меня, думал, все, не позвонишь. Обиделась? – я чуть не выдернул себе волосы на голове, чтобы успокоиться.

– Все нормально. Мы решаем финансовую проблему. Я погорячилась, но дома поразмыслила и решила, что готова.

– А почему ты так решила? – допытывался я, понимая, что-то в ее тоне изменилось.

– Мне хочется побыстрее закрыть долг и жить своей жизнью. Я не успеваю нормально подготовиться к занятиям, прихожу уставшая и разбитая, а еще надо таскаться к тебе через весь город и играть в эти глупые детские игры с черепахами и прочей ерундой. В целом общение с тобой меня напрягало и напрягает. Картину буду рисовать в студии, деньги за работу кухаркой не потратила, верну. Я отдала родным лишь стоимость работы, которую купила Татьяна Викторовна. Поэтому ты переспишь со мной, через месяц принесу работу и все. Мы в расчете. Договорились?

– Значит тяжело со мной общаться? Я подумал, мы подружились. Мне так показалось…

– Мы не подружились. Ты ошибся, – отрезала она. – Заставляю себя, потому что надо.

– Хорошо, – бесцветным голосом выдавил я.

– Отлично, – Маша положила трубку, не попрощавшись.

Коробка с подвесками из мохового агата выскользнула у меня из рук: камни застучали по скользкому полу складского помещения, часть из них вдребезги разбилась.

– Что-то у тебя сегодня все из рук летает, – проворчала Лена. – Не выспался что ли?

– Голова болит, – соврал я, присев на корточки и собирая уцелевшие экземпляры.

– Так иди домой, все камни перебил, – она отняла у меня коробку и сама стала проворно укладывать туда все, что нашла на полу. – Я уберу все.

Выйдя из магазина, я вздохнул. После ее звонка настроение куда-то испарилось. Кажется, навсегда. Позвонил Сергею, пора бы уже отдать мне машину.

– Ну как там дела? – просил я, здоровая с ним. – Устал на такси мотаться. могу приехать.

– Давай, – обрадовал он меня. – Она вчера вышла с покраски. Как новенькая.

– Хоть что-то радостное, – вздохнул я, поблагодарив его.

– Кто тебе успел настроение испортить? – рассмеялся Сергей. – Голос совсем дохлый. – Опять не дали?

– Какой там дали, не дали. Я, оказывается, напрягаю ее своим общением, – съязвил я. – И она вынужденно все терпит.

– Думал, дело к свадьбе идет, даже фрак вытащил из комода и от нафталина почистил. – усмехнулся он. – Ладно, приезжай, обсудим твою хандру.

В автомастерской он усадил меня в какой-то конуре с маленьким телевизором, замызганным компьютером и кипой документов и поставил между нами бутылку с коньяком и два стакана.

– Это к чему все? – улыбнулся я, видя, как он разливает огненную воду по стопкам. – Как я потом за баранку сяду? Ты хочешь, чтобы я выехал и снова к тебе вернулся? Минут эдак через пять, врезавшись в ларек спьяну?

– Стопка – ерунда, но настрой поднимет. Жахнем, – с этими словами Сергей влил все в себя и смачно втянул воздух, щурясь, словно довольный кот.

– Ты себе его поднимаешь или мне? – насмешливо уточнил я, вертя емкость с коньяком в руках. – Армянский. Это же паленый.

– Не капризничай. Пей, – отмахнулся он, развалившись на стуле и улыбаясь всему миру в тридцать два зуба. – Я устал что-то. Рассказывай, чего такой хмурый?

– Я думал, понравлюсь ей, – повертев стопку в руках, я ее все-таки отложил. – Нет настроения. Все эти дни ужом вокруг нее вился, впустую.

– Почему ты так решил? Она послала тебя? – не понял он, обняв свое пузатое брюшко двумя руками и раскачиваясь на ножках стула.

– Сегодня утром позвонила и прямо сказала, что не нравлюсь.

– И ты так быстро решил сдаться? – удивился Сергей. – Покупай веник и дуй к ней с песней и гитарой. Стой у балкона и ори во все горло, как ты ее любишь.

– Я так не могу, – усмехнулся я. – Сопли какие-то.

– Так всем женщинам нужны сопли. Километры соплей и никаких платков. Моя жена целыми днями смотрит сериалы про любовь. А ночью книжки про любовь слюнявит.

– А с тобой когда любовь? – рассмеялся я, хлопая его по плечу. – Строго по расписанию?

– Почти, – не выдержал он и тоже засмеялся. – Поздно прихожу, устаю. Она целый день одна с детишками. Меня вспоминают, когда нужен еще один ребенок. Недавно сказала, давай еще.

– Сочувствую, – я протер глаза, пытаясь смеяться не очень громко. – Производитель ты успешный. Четвертый ребенок – это круто. Я бы так не смог.

– Ты вообще кроме своих камней ничего не можешь, – снисходительно сказал Сергей. – Ну еще бабушек обнимать.

– Почему это бабушек? – не понял я, пряча улыбку.

– Дамы бальзаковского возраста с мопсами. А кто еще к тебе приходит?

– С женщинами проще, – не стал я отрицать. – Они не мылят мозги ерундой. Лег, отжался и пошел.

– Говорю же, балбес – переросток, – он с осуждением посмотрел на меня. – А Маша дала легкого пинка, ты и отлетел как горох от стенки. Бороться надо.

– Не понимаю ее, – сказал я, задумавшись. – Видимо, не понравился. Хотя в какой-то момент мне показалось, что симпатия взаимная. Она пугливая. Ребенок. Поэтому я и не встречаюсь с девицами до 30, у них мозги какие-то странные. Говорит, дай мне расписку, что женишься, если переспим, – стал я смеяться. – Надо же такое выдумать. Вот и вся ее любовь и симпатия.

– Все девушки хотят свадьбу и пионера рядом. Желательно с деньгами. Ты просто дурак и общаешься с возрастными тетями, которые хотят только развлекаться. С ними не надо думать.

– Ладно, убедил, поеду к ней сегодня, – я встал, отряхнув несуществующую пыль и оглянулся. – Получу еще одну оплеуху и уйду в кусты.

– Опять ударила? – заржал Сергей. – Слушай, притащил бы ее сюда, я ей руку пожал бы. Она выросла в моих глазах. Сколько раз тебя пнула, а ты сдачи не дал?

– Кому сдачи? – с легким раздражением поинтересовался я. – Она совсем ребенок.

Сев в машину, я наконец-то радостно хмыкнул. Моя лошадка опять со мной. А эта редиска еще пожалеет, подумал я, заводя автомобиль.

Вечером подошел к ее дому с большим букетом роз. Мысленно перекрестился и нажал кнопку звонка.

– Кто там? – спросила ее мама.

– Андрей, – громко сказал я. – Отворяйте ворота, я блины есть пришел.

– Батюшки! – вскрикнула она. – Заходи! Что же без предупреждения!

– Сюрприз! – я потянул тяжелую дверь подъезда и с замиранием сердца взбежал на 3 этаж.

Когда я услышала, как Андрей отвечает маме в домофон, невольно побежала в комнату переодеваться. Он пришел в гости без предупреждения, какой мерзавец! Вдруг я взглянула в зеркало и одернула себя. Для кого наряжаюсь? И кто он такой!?. Никто и нигде. Человек, которому я должна деньги. Зачем приперся, непонятно. Бросив платье, влезла в самый затертый и скучный халат, растрепала волосы и с гордым видом выглянула в коридор.

Андрей пришел с большим букетом роз и вручил его маме, которая тут же расплылась в километровой улыбке и восхищенных восклицаниях. Господи, какой-то веник, подумала я с раздражением.

– Маша! – крикнула мама, – выйди поздороваться с женихом!

Скрипя зубами от невозможности избежать участия в идиотском спектакле по нашу якобы свадьбу, я шагнула навстречу и растянула губы в деревянной улыбке:

– Привет!

– Соскучился, – Андрей схватил меня за полы халата, и притянув к себе, стал при родителях целоваться, а потом как ни в чем не бывало отодвинулся, и сокрушенно качая головой, выдал:

– Грустно без тебя.

– Господи, – мама с явной симпатией и пониманием дотронулась до его руки. – Мы так рады, что вы встретили друг друга! Я уже при первой встрече поняла, что ты хороший человек, – запела она дифирамбы

– Ма, поставь чай, – попыталась отвлечь ее. – Почему вы стоите на пороге?

– И то правда! – спохватилась она. – Проходите на кухню, я сейчас наболтаю блинов.

– Вообще-то я пришел по делу, – начал Андрей, потерев лоб и хитро улыбаясь. – От чая не откажусь, блинами потом угостите.

В кухне он с трудом втиснулся в угол, я демонстративно села на другой конец стола. Мама расставила чашки, блюдце с печеньем и креманку с вареньем, потом разлила чай и плюхнулась между нами.

– Ну зятек, рассказывай, зачем пожаловал? – при слове “зятек” я поморщилась и отвела глаза, лихорадочно соображая, что еще выдумал этот плут.

– Сегодня пообщался с Машей и понял, что не могу без нее, – начал он проникновенно. – До свадьбы еще два месяца, не выдержать, честное слово!

– Как это?! – охнула мама, уставившись на нас. – Вы уже день назначили?! У нас же ничего не готово!? Что же вы молчите!?

– Конечно, – Андрей был настолько убедителен в своем вранье, что меня передернуло. – Роспись 4 июля. День знаменателен с точки зрения истории.

Увидев, что мама не включается в его мутные рассуждения, я вмешалась:

– 4 июля в США празднуют независимость.

– Вот даже как! – мама сделала вид, что понимает смысл его выбора.

Ломает комедию, думала я, теребя поясок халата и пристально изучая невозмутимое лицо, надеясь понять, куда он клонит.

– Столько вопросов, а я один, – пожаловался он, прихлебывая чай. – Поэтому прошу разрешения забрать невесту до свадьбы к себе. Я и сон потерял, и покой. За неделю привык, что она рядом. Что скажете? – он грустно вздохнул и опустил глаза в пол, всем своим видом показывая, какие адские страдания испытывает.

– Мне кажется, не стоит этого делать, – как можно более искренне заметила я, но закончить не успела.

– Что ты, дочка! – воскликнула мама, – Разве ж мы изверги, и не понимаем! Живите вместе, не надо перед нами отчитываться!

– Но ведь папа не в курсе, – попыталась возразить я, растерявшись. – Он не согласится.

– Вы говорили, муж в поисках работы, – бесцеремонно перебил Андрей, бросив насмешливый взгляд в мою сторону. – Пусть завтра позвонит, в магазине открылась вакансия с хорошей зарплатой, обсудим условия, – он положил на стол визитку со своим телефоном.

Мама с благодарностью схватила ее и бросила на него почти влюбленный взгляд:

– Муж давно в поисках, все никак! Ты нам очень сильно поможешь, сынок!

– Обязательно, – Андрей встал, отодвинув стакан. – Маше нужно собраться. Я приехал за ней на машине.

– Конечно! – вскочила мама, как ужаленная, и бросилась в комнату, потащив меня за руку. – Что ты на себя напялила!? Переодевайся скорее, не заставляй человека ждать!

– Не могу без отца, мам, – вырвалась я, отступая в угол комнаты и пытаясь выкрутиться из ситуации. Слушаться Андрея я не собиралась. – Папа утром приехал к нам и закатил скандал. Сначала с ним поговорю.

– Глупая! Мы же не знали, где ты! Перепугались. Я сейчас позвоню и все улажу, – мама ринулась в прихожую за своим телефоном.

Вот черт! Кусая губы, я вернулась на кухню, стараясь быть хладнокровной и вежливой, и тихим голосом уточнила:

– На кого рассчитан этот спектакль? Можешь пояснить, чего ты добиваешься?

– Хочу тебя, – он облизнул ложку и положил ее в тарелку. – Сегодня. Завтра ждать долго. Я захотел сегодня. К тому же ты решила убежать потом, одного раза будет явно недостаточно. Так что до свадьбы пара месяцев устроят, – он подмигнул мне и потянулся за чайником, чтобы долить себе кипятка.

– То есть комедия с цветами ради постели? – я чувствовала, еще чуть-чуть, и из глаз хлынет ниагарский водопад.

– Ради любви, – серьезно ответил Андрей. – Большой и великой, в которой я распишусь на специальной бумажке.

– Какой же ты…как же так можно… без всяких эмоций? – мои губы дрожали, и стало так холодно, как будто за окном наступила зима.

– Собирай вещи, – он встал и начал мыть посуду.

– Я не поеду с тобой! – зло ответила я. – Расскажу маме правду! Не поеду и все!

– Валяй, – бросил Андрей, не оборачиваясь. – У всех эта правда своя.

– С папой вопрос решен, – влетела мама с радостным выражением лица. – Я ему продиктовала твой телефон и по поводу работы сказала! Он так рад!

Купилась, думая я, стоя между ними. Всех покупает как торгаш на рынке. Как же он омерзителен! А я еще слезы проливала, думая, что влюбилась. Господи, какая дура!

– У меня завтра зачет, – соврала на ходу. – Сдам, потом обсудим переезд. Мне нужно готовиться, не до сборов.

– В квартире тихо, в твоем распоряжении все комнаты, кроме фотостудии, где я буду работать, – он вытер руки полотенцем и повернулся к маме:

– Неохота с ней спорить, иногда Маша такая упрямая. Возьмем сегодня учебники и немного одежды, а завтра заберу остальное. Жду тебя в машине, – с этими словами он отодвинул меня как предмет мебели и направился в прихожую, жуя зубочистку, которую прихватил на кухне.

– Она спустится через десять минут! – мама открыла ему дверь, а потом толкнула меня в спину в сторону комнаты. – Чего стоишь, собирай свои книжки и вещи!

Открыв дверь своей квартиры, он посторонился и пропустил меня.

– Принцесса, ты первая, – насмешливый тон вызывал желание стукнуть его чем-то тяжелым.

Скинув набитые книгами и вещами сумки прямо у порога, Андрей влез в тапочки и потянулся к включателю.

– Вещи я сам разложу, а ты в душ.

– Зачем? – не поняла я, стоя у двери как бедная сирота.

– Объяснял уже. Я хочу. Сейчас. Иди мойся и в кровать.

– У меня завтра зачет, – побледнела я, продолжая топтаться в прихожей и поглядывая на дверь. Зря на нее покосилась. Андрей подошел к ней и демонстративно закрыл на ключ, положив его в карман.

– Врешь, – спокойно возразил он. – Иди в душ. Сегодня тебе не отвертеться.

– Я не хочу! – гневно крикнула я, сжимая кулаки. – Не сейчас! Не с тобой! Не хочу!

– Ты сама предложила. За свои слова нужно отвечать.

Лицо Маши было белым как бумага. На секунду мне стало ее жаль, но я быстро подавил порыв.

– Долго ты у двери стоять собралась? – спросил я и сделал движение в ее сторону.

Маша тут же ринулась в ванную. Я усмехнулся и взялся за сумки с вещами.

– Дверь не закрывай, выломаю, – крикнул ей, направляясь в комнату. Открыв шкаф, побросал туда одежду. Потом сама разберет.

Я расстелил кровать, вытащил из рюкзака подарки для нее, все положил на подушку и отправился вытаскивать русалку из воды.

Дернул дверь, все-таки закрыла, упрямая.

– Открывай! – пнул я так, чтобы ее проняло сразу. – Сломаю сейчас, – пригрозил ей.

– Ты сегодня с цепи сорвался? – она отступила вглубь, закутавшись в полотенце и мрачно посмотрела на меня.

– Сама виновата, полезай обратно, – сказал я, раздеваясь. Одежда полетела на пол.

– Я уже приняла душ, – отвернулась от меня Маша, пытаясь протиснуться к двери.

– Еще раз помоешься, – я ухватился на полотенце, в которое она куталась, и потянул на себя.

– Не буду, – Маша ударила по моей руке. – Отпусти!

– Думал, любовь будет, а не изнасилование в ванной, – предупредил я, сдернув с нее глупое полотенце. – Сказал, полезай!

– Подонок, – забормотала она, перебираясь через бортик и прикрыв руками грудь.

– Твоим родителям я понравился, остальное неважно, – я успел шлепнуть ее по попе. – Красавица.

– Негодяй, – продолжала ругаться Маша, ее лицо покраснело то ли от гнева. то ли от горячей воды. – Грубое животное. Сукин сын! Ненавижу тебя!

– Это я понял утром, – я запрыгнул следом за ней и прижался к дурочке. – Сбежать решила? Не пойдет.

– Не лапай меня! – Маша обняла стену, уходя от моим попыток поцеловать ее.

– Куда лицо спрятала? – рассмеялся я. – Стена холодная. Ну как хочешь, – посмотрел на ее маленькую попу, по которой стекали горячие капли, и присев на корточки, впился в нее губами.

– Господи! – взвизгнула Маша. – Ты спятил! – она попыталась вырваться, но я крепко обхватил ее на талию.

– Ты мне только эту часть тела демонстрируешь, ничего не остается, – оторвался я от нее. – Не нравится?