Текст книги "Блондинки не сдаются (СИ)"

Автор книги: Сергей Арбатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Само как-то, рефлекторно, – виновато протянула художница, хихикая.

– Какая ты сложносочиненная особа, – подняв подол свадебного наряда, сказал я. – Сдохнуть можно.

– Мне щекотно, – засмеялась она, дрыгая ногами, – у тебя нос холодный.

– Зато сердце горячее, – пробормотал я, находясь под полами платья как под зонтиком. – Глаза можно открыть, ты должна следить за тем, чтобы нас не застукали.

– Но тут нет двери! – вскричала горячим шепотом Маша. – Может не стоит?

– Если кто-то зайдет, пни меня ногой, скажешь, что я помогал тебе с одеждой и немного запутался в ней.

– Ты дурачок, – Маша опять рассмеялась, но идея ей понравилась. – Я открыла глаза и вижу, что ты копаешься непонятно зачем между моих ног. Думала, мы будем заниматься любовью. Ой, – воскликнула она, дернув ногой.

– Тебе плохо? – спросил я, оторвавшись от нее и переводя дыхание

– Нет! Какая прелесть!

– Я же говорил, что тебе понравится, дурочка, а ты ныла.

Когда мы вышли из примерочной, консультант подскочила к нам с новым ворохом платьев:

– Я вам еще интересные фасоны подобрала, – улыбнулась она самой лучезарной улыбкой.

Вздохнув, я оглянулся на свою растрепанную невесту, щеки которой превратились в две помидорки.

– Что-то мы устали, завтра продолжим, можно? – предложил я.

– Мы с удовольствием поможем вам в любой удобный день!

– Хочу на улицу, – Маша рвалась к двери. – Здесь жарко.

На улице стоял солнечный июньский день. По дороге сновали машины, но даже их шум не мог испортить мне настроение. Я посмотрел на ее довольное личико и счастливо улыбнулся:

– Ты мне нравишься.

– А мне понравился оргазм, – показала она мне язык.

– Неужели? – усмехнулся я. – Значит можно не три раза в день?

– Палец дай, руку оттяпаешь. Жадный, вредный эгоист.

– Сколько лестных эпитетов. Зачем же замуж согласилась пойти? – я не скрывал иронии, улыбаясь. Легкий ветерок трепал волосы Маши, вся она сияла как включенная лампочка.

– Сама не знаю. Мозг запудрил своими долгами и расписками.

– Придется пудрой закупиться на все время семейной жизни, а то сбежишь, – я оглянулся в поисках кафе. – Позавтракаем? Проголодался так, как будто гнал стадо бизонов на водопой.

– Это я что ли бизон? – возмутилась она.

– Много бизонов, – ухмыльнулся я.

Вдруг зазвонил телефон, я взглянул: номер был незнакомым

– Слушаю? Папа Маши? Да, конечно в силе, на собеседование можно прийти завтра. Давайте после обеда часикам к трем? Договорились.

– Это отец? – спросила она взволнованно.

– Он самый, работать рвется, – я почесал нос и сунул телефон в рюкзак.

– Ты действительно сможешь ему помочь и дашь работу?

– У меня ее нет, – честно признался я. – Вакансий в смысле.

– Как это? – Маша остановилась и растерянно уставилась на меня. – А обещание должности с хорошей зарплатой?

– Придумаю что-нибудь, – беззаботно выдал я.

– Я убью тебя! – надвинулась она на меня, сжав в гневе кулачки.

Представив лицо отца, когда он придет к Андрею и получит от ворот поворот, я сжала кулаки.

– Я убью тебя!

– Полегче, – он потер живот и указал в сторону торгового центра. – Предлагаю сначала покушать, а потом решаться на убийство.

– Почему ты все время врешь? – не унималась я, но он не стал отвечать и как ни в чем не бывало отправился искать какое-то дурацкое кафе, чтобы позавтракать. С трудом сдерживаясь, чтобы не замолотить по удаляющейся спине, я побежала следом.

– Не кипятись, – сказал Андрей, – найти работу твоему отцу будет непросто. Причина очевидна.

– Зачем ты обещал!? Обманул меня и маму!

– Я решал другую задачу – как доставить тебя к себе. Но за последствия своего вранья готов нести ответственность. Что это означает? – вдруг остановился он и обратился ко мне с вопросом.

– Что ты обманщик! – воскликнула я в сердцах. – Врун!

– Неправильный ответ. Я найду ему работу. Твой отец – конфликтный, неуживчивый и склочный. На мою прямолинейность прошу не обижаться. Это факты, а не упреки. Людей он не любит и не полюбит никогда. Нигде долго не задерживается и везде качает правду, как он ее понимает. Не всегда адекватен ситуации, груб и не приспособлен к жизни.

– Не оскорбляй его! – вспылила я. – Он хороший человек и любит нас.

– Абсолютно с тобой согласен. Но это не делает его более привлекательным и способным вызвать у меня желание взять его даже уборщицей. Вот тебя бы я взял, – Андрей притянул меня к себе. – Личным секретарем-референтом. Лучше в черных колготках. А еще лучше – в красных сапогах на высоких шпильках.

– Озабоченный идиот, – рассмеялась я, не выдержав. – Ты можешь быть серьезным. Он же завтра придет к тебе. Что же делать?

– Я пообщаюсь с ним, оценю вшивость твоего папаши и подумаю, куда его можно пристроить. Одна идея уже есть, зреет. Нужно помочь мне ее реализовать.

– Что мне делать, как помочь? – я посмотрела ему в глаза с надеждой. Они искрились смехом.

– Заходим, – Андрей открыл дверь какого-то помпезного ресторана. – Хочу есть, есть хочу, все потом.

В зале не было посетителей. По урчанию желудка я поняла, что тоже проголодалась. Сунула в нос меню и поморщилась.

– Почему мы ходим по таким дорогим местам? – спросила я. – Платья стоят бешеных денег. Такой наряд раздавит меня своим ценником. А в меню столько нулей за рис с рыбой, что подавиться можно, просто читая.

– Предлагаю давиться роллами и горячим супом. Если смущают нули, закрой глаза, я готов тебя покормить. Ложечкой. Хочешь? – он издевался надо мной, махнув рукой официанту, подозвал ему и быстро надиктовал такой список, что у меня глаза на лоб полезли.

– Ты все это переваришь? – не поверила я, уставясь на Андрея.

– Точно, люблю поесть. Ты похожа на мою мать, – сказал он, смеясь. – Постоянно ворчит, что я швыряюсь деньгами.

– Ты же сказал, что у тебя нет родителей? – с подозрением уточнила я.

– Когда? – он почесал голову. – Я хотел вызвать у тебя жалость. Не получилось. Они пока живы и донимают меня, поминая свое советское прошлое.

– О чем еще ты врал? – нахмурилась я, расстроенно отодвигая его руку от себя.

– Дай-ка вспомнить, – он задумался. – У меня не сто любовниц, а тысяча. Были конечно. Всех сдуло. Ветром любви, – затряслись у Андрея плечи от смеха.

– Ты про бабушку Таню? – поддела его я. – К старушкам не ревную.

– Ей только 36, до климакса еще далеко, – подмигнул он мне.

– Зачем тебе эти забальзамированные тетки? – не поняла я. – Столько красивых девушек вокруг.

– Девушки хотят свадьбу и троих котят как минимум, – откровенно выдал он. – А я не хотел. Зачем жениться и давать клятвы, если сдержать их не сможешь.

– А как же я? И к чему вся эта суета с женитьбой?

– Ты – другое дело, – он таинственно посмотрел на меня. – Как подумаю о количестве преград по дороге в вашу крепость, сразу весело становится. До пенсии приключениями я обеспечен.

– Значит для тебя я – всего лишь забава? Я, мои проблемы, мой отец, наше будущее?

– Ты иногда бываешь такой занудой, – ушел Андрей от прямого ответа и схватил стакан с морсом, который принес официант. – Твое здоровье, забава моя ненаглядная. Забава, мне нравится это имя. Давай дочку так назовем?

Вот хитрец, подумала я, но невольно расплылась в улыбке.

– Красивое имя. А если мальчик родится?

– Чтобы он родился, ты должна впустить меня в башню, а на двери столько амбарных замков, руки опускаются.

– Но я же делаю все, что ты говоришь? – обиженно надувшись, я отвернулась и стала разглядывать картины, развешанные на стенах. – И кто только выбрал эту мазню для дизайна помещения?

– Не все делаешь и постоянно упираешься. Кстати, с тебя должок.

– Ты про деньги за телевизор и машину? – ужаснулась я его рассуждениям.

– Забудь. Ремонт стоит копейки, телевизор мне реанимировали. Спрятал, чтобы ты не видела. На все про все я потратил тысяч сто. Сумма не смертельная.

– Значит про полмиллиона тоже соврал? – побледнела я, вставая.

– Ну есть немного. Но я же признался. Сядь, – приказал он, потянув меня за руку. – Обещаю, больше вранья не будет. Ни в чем и никогда. Я другой долг имел ввиду. Вечером расскажу. Что касается твоего отца, он сможет удержаться только на такой работе, где не нужно будет общаться с людьми, вне офиса и с минимальным контролем со стороны руководства. Где он сам будет руководить процессом. Ну почти сам. И с высокой зарплатой. С полным пакетом компенсаций за использование личного авто.

– Что это за работа чудесная? – заинтересовалась я, стараясь подавить гнев, который кипел в душе после его очередных откровений.

Врет постоянно и в мелочах. И как с таким жить и о чем-то серьезном мечтать?

– Курьером, – невозмутимо ответил он.

– Издеваешься?

– Доставка дорогих ювелирных украшений. У меня есть знакомцы в этой сфере. Если попрошу, не откажут, – Андрей увидел официанта, заваленного тарелками, и потер руки. – Еда, дома обсудим.

– А долг? Поясни, не совсем поняла, – подвинув к себе тарелку с картошкой фри и соусом, посмотрела на его поднос. – Ты точно лопнешь.

– Тронут твоим беспокойством, – он накинулся на суп с жадностью крокодила. – Долг простой. В личной жизни действует правило – что получил, тем и отблагодарил. Поэтому ночью жду похожую конфету. Здесь не предлагаю, у меня нет платья, чтобы спрятать тебя под ним, – он подмигнул мне, заставив покраснеть.

– Не получится, – покачала я головой. – К тому же я не просила ничего, ты сам полез.

– И дома полезу. И в машине. И вечером. Буду донимать, пока не расплатишься.

– Не смогу, я брезгливая, – уткнулась я в тарелку и не поднимала глаз, желая провалиться со стыда сквозь землю. – Почему мы только эту тему обсуждаем? Неужели тебя, кроме работы и физических отношений, больше ничего не интересует? – попыталась отвлечь его я.

– Классическая музыка, искусство в стиле ню, я в нем немного разбираюсь, – упредил он мой вопрос, качнув головой и уплетая жареное мясо с овощами. – Танцы, имел ввиду стриптиз. И все экстремальные виды спорта. Прыжки с парашютом, прыжки с тарзанкой, гонки, скалолазание и вообще везде, где можно вдохнуть адреналина. Мне все это нравится.

– И женщины, – добавила я, насупившись.

– Теперь никаких женщин! Обещаю. Только ты и черепахи. Господи, на что я подписался, – он искренне вздохнул и откинулся на спинку стула. – Кажется, наелся.

– Могу порвать твою бумажку, и дело с концом, – серьезно предложила я. – Действительно, зачем тебе эти глупые хлопоты и возня с такой дурочкой, как я.

– Есть причина, – Андрей помолчал. – Ты мне нравишься, – он испытующе уставился на меня, раздевая взглядом. – Иди сюда, садись поближе. Отсела на Камчатку.

– Я пока не доела, – ткнула пальцем в тарелку.

– Тогда поближе присяду я, – он подвинул ко мне свой стул и начал гладить по спине рукой. – Ты кушай, не отвлекайся.

– Убери руки, тогда мне проще будет это сделать, – предложила я, отталкивая его лапу. – Мы находимся в общественном месте, веди себя прилично.

– Не хочу, – он опустил руку и начал гладить мои ноги по внутренней линии бедра. – Давай поедем домой и займемся возвратом долга?

– Меня вырвет непереваренной едой, – отрезала я. – Никогда! Это мерзость!

– В примерочной ты дернула ногой, чуть не выбив мне зубы, но я не думал обо опасности и вел тебя к озарению, презрев отвращение. Вообще-то мне это нравится, – закончил Андрей. – Так что придется научиться. Пойдем покупать сливки. Пригодятся.

– Зачем это? – не поняла я, отодвинув пустую тарелку.

– Чтобы не было противно, – спокойно ответил он. – Представишь, что ты облизываешь рожок со сливками.

После завтрака настроение у меня было чудесным. Его не испортило даже кислое лицо Маши, которая плелась рядом, словно шла со мной на казнь. Мы направлялись к машине, прикупив в продуктовом супермаркете несколько банок со сливками. я решил не ограничиваться и взять их про запас и с разными вкусами. Она была такой несчастной, что я в конце-конце не выдержал и высказался:

– Мне кажется, люди часто придумывают проблемы, которые нет. То есть о чем-то думаю плохо или неправильно, даже не попробовав это. Исходят из собственных умозрений.

Маша устало вздохнула, расправив руками свое белое платье из какой-то марлевки:

– Я закомплексованная и зашуганная идиотка. Это если перевести твои слова на человеческий язык.

Я засмеялся и взъерошил ей волосы, притянув к себе.

– Если у тебя прекратится сердечная деятельность, мы не станем продолжать. Хорошо?

– То есть если я умру от инфаркта? – рассмеялась она, а потом задумалась. – Видимо, я так жалко выгляжу в твоих глазах.

– Ты похожа на ландыш, – ответил я, – который всегда рос в диком лесу, одичал там слегка. а сейчас его выкопали и принесли в дом. Нужно жить в горшке и по чужим правилам. Он к ним не привык.

– То есть ты намекаешь на то, что мне еще в горшок придется лезть? – не выдержала она и стала хохотать. – Тогда мне, пожалуйста, горшок красный с белыми цветочками. А впрочем, я сама его раскрашу.

– Обойдемся без этого предмета, – улыбнулся я, открывая машину. – Поели, а теперь можно и поспать. Едем.

– Изверг, – пробормотала она, взглянув на меня с таким выражением лица, чтобы я понял, будет битва.

– Пусть так, – я завел машину и обернулся на нее. – Пока башня на семи замках, партизаны проберутся в стан врага окольными путями, а их не так много. Всего два.

– Что за пути? – Маша открыла окно и высунула руку, ветер полоскал ее пальцы, солнечные лучи ложились на лицо и золотили его, заставляя светиться.

– Для первого мы купили сливки, а второй не буду с тобой обсуждать, а то выпрыгнешь на ходу из машины.

– Ты переоцениваешь мою импульсивность, – она втянула летний воздух и счастливо улыбнулась. – К тому же я не такая дурочка, и понимаю, что ты и имеешь ввиду. Второе – никогда, от слова “совсем никогда”.

– Никогда не говори “никогда”, – ухмыльнулся я, пытаясь протиснуться сквозь плотный поток машин и объехать очередную пробку.

– Нет, – отрезала она. – Давай нормально.

– Давай, – кивнул я. – Только понятие “нормально” это во-первых скучно, а во-вторых, стереотип. У одних “нормально” это, у других – другое. Какой-то истины в подобных вопросах не существует.

– Ты не понял? – он прищурилась, вперив в меня острый взгляд. – Скажу твоим языком. Никакого анального секса, а “сливочными рожками” будем давиться, пока у меня все не нормализуется. А дальше будет нормально, как у людей.

Я не выдержал и снова стал смеяться.

– Какие страшные слова ты знаешь. “Кама сутру” полистала?

– Нет, но у меня есть свои принципы, – он вызывающе посмотрела на меня. – Три раза в день – согласна, а ты должен согласиться на мои условия.

– Резюмируя, ты будешь лежать, как бревно, а я всю семейную жизнь – отжиматься в одной позиции? Нет. Это скучно. Давай тогда порвем бумажку.

– Давай, – ее губы задрожали. – Останови машину, выйду.

– Долг вернешь, потом, – ответил я жестко. – И финансовый, и морально-физический. Честно говоря, устал от пустых разговоров. Предлагаю помолчать.

– Ты не любишь меня, – прошептала она. – Поэтому такое отношение. Как к красивой игрушке.

– Знаешь, что не люблю? – сказал я искренне. – Слова. Когда их произносишь, а потом ничего. Иногда так получается в жизни. Я взял за правило поменьше болтать и побольше делать. Для меня “любить” это прямо и о биологии. Без нее никак, прости. Может кто-то может, какие-то инопланетяне или синие человечки. Но не мужчина.

– Ясно, – Маша крутила в руках телефон, потом стала кому-то звонить. – Привет, хочу сегодня в гости приехать, останусь на ночь. Получится? Тогда до встречи.

– Кому ты звонила? – нахмурился я, паркуя машину.

– Подруге, – устало ответила она. – Мне нужно немного подумать.

– Ты слишком много думаешь, – с раздражением заметил я, выбираясь из машины.

– Отпустишь? – вопросительно взглянула на меня Маша.

– Езжай куда хочешь, я тебе никто и нигде пока, – резко бросил я и направился к подъезду.

– Вечером, – догнала она меня. – Лена живет далеко, подбросишь?

– Хорошо, – кивнул я. – Чай попью и на работу поеду.

– А как же долг? – уточнила художница, растерявшись.

– Желание пропало, – съязвил я, открывая дверь квартиры. – Можешь расслабиться и заняться учебой или чем там тебе нужно заниматься.

Она понурилась и ушла в свою комнату.

– Будешь со мной пить? – заглянул я спустя некоторое время, но ее нигде не было. – Ты здесь?

Тишина. Я прислушался, оглядываясь. Куда она пропала? Сандалии на месте, сумка тоже, а комната пуста. Обойдя квартиру, я не смог ее найти, и тут вспомнил про балкон.

Маша была там. Сидела в углу с мокрым от слез лицом, которыми давилась в свои ладони.

Я не стал ее утешать, пусть плачет, может быть, это поможет. Постоял рядом молча.

– Заканчивай и приходи на кухню, – я закрыл дверь и полез в душ. Утешать не было смысла, глупышка сама не понимала, кого и зачем оплакивает.

– Попила чай? – обратился я к ней, выходя из ванной.

– Да, – слабо промычала она, лицо бы заплаканным.

– Тогда в душ и в кровать. И ни слова больше.

– Хорошо, – Маша с трудом улыбнулась. – Ты не сердишься?

– Устал просто, – я поцеловал ее в губы. – Ждать. Поторапливайся.

Я открыл холодильник и вытащил оттуда банки со взбитыми сливками. Попробовал одну с клубникой. Вроде вкусно.

Увлекшись, я выдавливал сливки на ладонь и не заметил, как опустошил одну банку.

– Вот черт, быстро все расходуется, – потряс пустой баллончик.

– У тебя выросли белые усы, – Маша обняла меня, незаметно приблизившись.

Я положил на стол банку и обнял ее, прижавшись губами к ее шее.

– Вкусно, – Маша рассмеялась, слизывая остатки сливок. – Я тоже хочу.

– Остались только банановые и с ванилином.

– Ты просто танк по переработке еды, – прыснула она. – Чувствую, придется целый день готовить и сливками запасаться.

– Мне нравится твой план, – я одобрительно засмеялся, скинул с нее полотенце и поднял на руки. – Ты легкая, – зарылся в ее грудь и вдохнул запах цветочного мыла. – Мало ешь.

– Я должна превратиться в розового поросенка? – рассмеялась она. – Завтра начну.

– Начни сейчас, – я взял ее руку и распахнул халат. – Закрой глаза, если так тяжело пока.

Маша послушно закрыла их, и прижалась ко мне, как ребенок.

– Представь, что ты играешь в компьютерную игру, и у тебя в руках пульт управления. Если ты хочешь управлять мной, надо научиться им манипулировать. Попробуй, увидишь.

– А мы на кухне будем этим заниматься? – недоуменно спросила Маша, снова открывая глаза.

– Какая разница? – махнул я нетерпеливо рукой. – Перестань думать о спальне как о единственном месте, куда надо ходить как на молитву чем-то там заниматься, кроме сна.

– Ты побрился, – стала разглядывать она меня, улыбаясь.

– Ну да, тебе не нравится? Чтобы не испортить вкуса сливок убрал все, что может помешать.

– На сливочный рожок он не похож, на пульт управления тоже, – стала смеяться художница, краснея от смущения. – И мне кажется, в меня все не поместится. Скалка для теста – вот на что похоже, – она опять захихикала.

Я почесал голову, оглядывая себя и тоже засмеялся.

– Не отвлекайся, редиска, и меня не смеши, а то скалка превратится в шланг для полива огорода.

Андрей протянул мне две банки со сливками и насмешливо спросил:

– Какой вкус тебе больше нравится?

– Давай сама все сделаю, – предложила я, стараясь не смеяться.

Нервное напряжение, которое я испытывала, уплывало в смех. Я была благодарна ему за то, что он все превращал в глупые детские шутки. Особенно сейчас.

– Здесь просто не очень удобно, – развела я руками, оглядывая кухню. – В кровати лучше.

– Нет, здесь, – упрямился он, улыбаясь. – Так же, как в примерочной. Становись на колени передо мной и действуй. В голове мужчины живет неандерталец с дубиной, и он часто включается именно в этих ситуациях. Сейчас с тобой общается предок из прошлого.

– Ну да, только дубину он держит не в руках, – заметила я. – И мне надо как-то ее украсить в вертикальном положении, а это трудно.

– Что значит украсить? – не понял Андрей, хохоча. – Я тебе не торт, и даю себя обмазать ерундой, чтобы было проще преодолеть барьер.

– Ты не думаешь об эстетическом моменте, – вздохнула я и вырвала у него из руки банку. – Пол холодный, у меня ноги замерзнут, – проворчала, подтягивая к себе влажное полотенце. – Ладно, попробую.

Я упала на полотенце и посмотрела на него снизу вверх:

– Какие мужчины примитивные и предсказуемые. Женщина обязательно должна валяться у их ног.

– Я не ворчал сегодня, когда валялся у твоих, – поддел он меня. – А ты похожа на сварливую бабульку. Давай поскорее, тут действительно прохладно, у меня скоро задница отмерзнет. Одни разговоры, и никакого результата.

Высунув язык, я принялась выдавливать сливки так, как учила мама, чтобы они красиво ложились в маленькие белые розочки. Он с изумлением наблюдал за мной, прикрыв рот рукой и посмеиваясь в ладошку, но потом не выдержал.

– Дубина стала похожа на ручку женского зонтика и вся украсилась цветами. Я оценил. Придется взять инициативу в свои руки, а то секс превратится в кулинарный мастер-класс “Как сделать мужчину похожим на коржик”.

Андрей обнял мою голову и мягко потянул к себе:

– Закрой глаза, открой пошире рот.

– Как будто на приеме у стоматолога, – с улыбкой ответила я, но не стала спорить.

– Иди сюда, – он наклонился ко мне и поцеловал в губы, а потом пальцами раздвинул рот так широко, что я попыталась отодвинуться. – Не дергайся и глаза не открывай. Сам все сделаю. И не кусайся.

Мне показалось, что в горло запихнули горячий батон с французским хлебом, пахнущий ванилью. Я часто задышала и попыталась отодвинуться.

Его прохладные ладони легли на мои глаза, закрывая их и не давая отодвинуться.

– Не двигайся, – приказал он. – Если станет плохо, остановишь. Но лучше потерпеть.

Потом он медленно стал вводить в рот все свое достоинство, пока оно почти не уперлось в мое горло, я схватила его руки своими, чтобы остановить.

– Понял, – выдохнул Андрей, – дальше не буду.

Внезапно кто-то позвонил в дверь. Он замер, прислушиваясь и чертыхаясь сквозь зубы.

– Нас нет дома, – пробормотал Андрей, – Попробуй открыть глаза и проявить инициативу.

Я послушно выполняла все, что он говорил, но нас обоих отвлекал трезвон у входной двери.

– Убью того, кто стоит за дверью! – прорычал он, отодвигаясь от меня и хватая салфетки со стола. – Открой сама, потому что мне не встать, черт возьми! Зачем ты столько сливок на меня вылила!? – Андрей пытался вытереться, и махнув на неудачные попытки рукой, отправился в ванную.

Я накинула халат и поплелась к двери. Заглянула в глазок. Папа!

– Дочка, вы чего заперлись? – воскликнул он, бесцеремонно врываясь в квартиру. Отец был гладко выбрит и надел новую рубашку. – А я поехал к Андрею на работу, там сказали, он дома. Зачем же позвал меня на встречу?

– Папа! Собеседование завтра! – я не знала, смеяться, или плакать, прогнать его уже не было возможности.

– Где твой жених, может тут поговорим и по-быстрому? По-свойски так сказать? – спросил он, снимая обувь и оглядываясь.

– Он в ванной, сейчас выйдет, проходи на кухню, – обреченно пригласила я.

– Не люблю я эти собеседования, – пожаловался отец, усаживаясь за стол. – Надо по-простому, сели, перетерли и сразу все решили. Поэтому пришел.

– Ты не мог мне хотя бы позвонить? Предупредить? – раздраженно стукнула я чайником по газовой плите. – Нельзя так делать.

– Думал, сегодня все, и надо срочно, – промямлил отец, пристально разглядывая меня. – Помешал? Ну прости, стормозил, работа нужна, мать твоя запилила до смерти. Гонит из дому каждый день.

– Маш! – высунулся Андрей из ванной. – Иди сюда.

Я бросилась к двери и умоляюще прошептала:

– Папа перепутал дату и время собеседования, ты только не сердись на него ладно? Он хороший человек.

– Одежду с комнаты принеси, – попросил он, проигнорировав мои слова.

– Хорошо, – виновато сжала я ручку двери.

Минут через десять он вошел на кухню и пожал отцу руку, а потом начал отчитывать как ребенка.

– Я вас когда пригласил и куда? – жестко начал Андрей. – Завтра в три часа в офис. Сегодня у нас были свои планы. Личные. Внуков вам делать собрались, а вы помешали, – прямо рубанул он, не стесняясь.

– Я не понял, вернее понял, но подумал, вдруг сегодня, – понурился отец и растерянно оглянулся на меня в поисках поддержки, ну что я могла сделать и сказать?

– Собеседование завтра, в три часа. Должность предлагают друзья. Чтобы вас взяли, я поручился своим имуществом. Работа с высокой степенью материальной ответственности. Это должность курьера, который перевозит дорогие украшения. Зарплата 50 тысяч, бензин и гсм компенсируются, оформляют и предоставляют все социальные гарантии.

– Курьер получается? – расстроился отец, – я-то думал, работа какая-то.

– Это и есть работа, – отрезал Андрей. – И отказаться от нее не получится. Чтобы взять вас, они отклонили кандидатуру другого человека, весьма достойного, потому что я попросил. Что же касается других должностей, а что вы умеете?

– Ну я много чего умею, – протянул отец, мрачнея. – Руки с того места растут.

– Руки это не работа, – он сел напротив и прямо взглянул на него. – Конкретно что?

– Пару лет уже дома сижу, ничего подходящего, а раньше у ип делал все, – я видела, что отец злится, и недоволен тоном, которым с ним разговаривает мой жених.

– Все что? По пунктам перечислите?

– Погрузка-разгрузка, сопровождение груза, закупка на рынке по спискам, слесарил у него, если что поломается, электрику там тоже делал.

– Василий Анатольевич, – вздохнул Андрей. – Завтра вы придете ко мне в три и наизусть запомните то, что надо будет сказать чужим дядям, чтобы вас взяли. Понятно?

– В общем понятно, – огрызнулся отец. – Я сам как-нибудь. Курьер это не про меня.

– Вы не услышали, – повторил Андрей более грубо. – Отказаться не получится. Не люблю, когда меня подводят. Завтра в три.

Папа ничего не ответил, хмуро кивнув ему, и пошел к выходу одеваться.

– Скажи своему, не надо мне ничего, – буркнул он, открывая дверь. – Не приду я.

– Отец, вечером позвоню тебе, не волнуйся и не сердись, ладно? – прошептала я. – Люблю.

– Иди, доча, простите, что помешал, – попытался он улыбнуться.

На кухне Андрея я не обнаружила. Заглянула в спальню – его там не было. Я подошла к двери в фотостудию, она была плотно закрыта. Подергала ручку – не открывается.

– Ты здесь? – постучала я кулаком.

– Поработаю немного, – донесся его приглушенный голос.

– Открой, пожалуйста, нам надо поговорить, – настойчиво попросила я и еще раз постучала. – Сейчас.

– У меня нет настроения, – он высунул голову в дверь, но не пригласил войти. – Почитай, порисуй, хочешь, поезжай к подруге, ты вроде бы собиралась.

– Я об отце хотела пару слов сказать, – начала я, переминаясь у порога.

– Он хронический неудачник, Маша. Ты сама видела, ничего не умеет, а строит из себя не востребованного специалиста. Проблема в том, что нет подходящей работы. Ему никакая работа не подойдет, ты понимаешь это? И я ему тоже не помогу.

– Пожалуйста, будь с ним помягче, уговори его. Это хороший вариант, ты сможешь, – умоляла я. – Не груби ему, прошу тебя.

Андрей распахнул дверь и притянул меня к себе за полы халата.

– Ради тебя, – прошептал он, носом касаясь моей щеки. – И того, что ты сейчас сделаешь. Вернее доделаешь. Без пищевых добавок, ладно? Я их с трудом смыл в душе. И с трудом успокоился.

– Жирные сливки ваша капризная дубина не перенесла, – улыбнулась я, распахивая халат и сбрасывая его на пол. – Давай попробуем нормально?

– Не получится, – он обнял меня и накрыл теплой ладонью грудь так мягко и нежно, что внутри меня прокатилась приятная волна возбуждения.

– Почему, ты мне тоже нравишься.

– Проблема в другом, солнце, – Андрей легко коснулся моих губ и немного отстранился. – У меня тоже есть свои моменты, которые ты не заметила, просто потому что тебе не с чем сравнивать.

– Какие моменты? – не поняла я, прижимаясь к нему и обвивая шею своими руками. – Мне хорошо с тобой. Я трусиха, а ты все терпишь.

– Я не просто так встречаюсь лишь с много рожавшими женщинами, – выдал он, поглаживая мое бедро кончиками пальцем. – Рост у меня маленький, а размеры нестандартные. Поэтому мне подходят не все девушки, понимаешь?

– Если честно не совсем, – искренне ответила я. – Ты очень милый и и симпатичный.

– Ну как тебе объяснить, – он почесал затылок и усмехнулся. – Нужны широкие родовые пути. Я в тебя не влезу, даже если бы ты была нормальной и ничего не боялась.

С выражением ужаса на лице Маша отпрянула от меня и в страхе закрыла рот ладошкой.

– Как это? Поясни? А зачем тогда свадьба? Не понимаю?

– Что пояснить? – спросил я. – Во рту твоем я не уместил своего друга, а в тебя и подавно не войдет. Нормально не получится. Вернее, совсем не получится, тебе будет больно.

– Зачем же ты тогда женишься на мне, если это так? – воскликнула она, с потерянным видом рассматривая меня ниже пупка. – Я как-то не поняла, что там что-то не так. Все кажется нормальным.

– Так я нормальный, глупышка, но у всех есть свои особенности, у меня они такие. Я же обещал тебе приключения до пенсии. Нужно с оптимизмом смотреть на любые сложные задачи. К примеру, твой отец. Он думает, что не будет работать курьером, но я заставлю его трудиться. Сама увидишь, – я подмигнул ей. – Что касается нас с тобой, вагинизм лечится, а мне свой карандаш на точилке не поточить и не уменьшить в диаметре. Нам поможет твоя мечта.

– Я не понимаю, – прошептала она, с изумлением оглядывая меня, словно в первый раз видела. – Кажется, что вот все уже знаю, и тут раз, ты что-то вытаскиваешь из-за пазухи, чтобы напугать меня.

– Поможет ребенок, – перебил ее я. – Ты же хотела малютку. Родишь Илью Муромца, своему папе он проложит траншею в партизанский тыл. Что скажешь? – я улыбнулся.

– И как же мы его родим, если это в принципе невозможно? Ты сказал, мне будет больно, и все большое у тебя. Господи! Почему так все сложно!? – вскричала она и присела на пол, прислонившись к стене.

– Расстроилась? – я приземлился рядом и вытянул ноги. – Вопрос решаем. Больно, если ты будешь в сознании. Можно отключить его, тогда все получится.

– Чем это? – не поняла она. – Молотком по голове?

– Ну это очень грубо, – засмеялся я. – Обойдемся без членовредительства. Кажется, коньяк в прошлый раз помог. Ты была такой милой, когда опьянела.

– Нет уж, больше пить не буду, – замотала Маша головой. – В мои планы алкоголизация не входила.

– Какая принципиальная, – вздохнул я. – Второй пусть – непорочное зачатие. Станешь девой Марией, а я буду Иосифом. Придется отрастить усы и бороду, – я пытался не смеяться слишком громко.

– Ты имеешь ввиду ЭКО? – уточнила Маша, с сомнением посмотрев на мои ноги. – Почему ты такой маленький, а эта штука такая большая?

– Не знаю, – я тихо засмеялся и притянул ее к себе. – Родился таким.

– Теперь понятно, почему тебе нравятся советские колхозницы, – с иронией добавила она, отодвинувшись от меня. – Это нечестно. Ты должен был правду сказать.