Текст книги "Блондинки не сдаются (СИ)"

Автор книги: Сергей Арбатов

– Приду, – моя обреченность в голосе его позабавила.

– Я не привык отступать перед трудностями. Весь путь мы пройдем до конца, плечом к плечу, мучая друг друга. – улыбаясь, он открыл входную дверь. – Темницу распахнул, но ненадолго. До завтра.

На улице ждал таксист. Всю дорогу мы молчали. Он прекратил меня донимать и подшучивать: сидел, погрузившись в свои мысли и о чем-то напряженно думая.

– А когда это было? – внезапно прервал молчание Андрей.

– Что? – не поняла я, поворачиваясь к нему.

– В каком году он ушел от тебя?

– Два года назад, – я почему-то расстроилась, но не подавала виду. – Мне итак хорошо, буду заниматься творчеством.

– Ты к врачу обращалась? – продолжал он донимать вопросами.

– Нет, – я стала ожесточенно грызть ногти. – Мне стыдно. И вообще я ни с кем не хочу обсуждать эту тему. Никогда. Тебе сказала, чтобы отстал.

Такси остановилось напротив здания университета. Я вылезла из машины и помахала ему рукой.

– Спасибо, что подбросил.

– Подождешь пять минут, друг? – попросил он водителя. – Я сейчас.

Андрей подошел ко мне и взял за руку.

– Тебе не повезло, – спокойно сказал он, разглядывая толпу студентов, атакующих металлические ворота. – Я не отступлю.

– Маша! – Лена увидела меня и отчаянно замахала руками. Любопытство победило, она не стала дожидаться и подбежала знакомиться. – Привет! – подруга бесцеремонно схватила его руку и стала трясти. – Значит ты и есть Андрей! Какой хорошенький пупсик! Просто ми-ми-ми.

Подруга Маши активно затрясла мою руку и восторженно замяукала. Она была похожа на маленький круглый пончик. Щечки как у хомяка, озорные карие глаза, пухлые руки мелькали перед глазами, ощупывая и поглаживая пространство.

Таксист посигналил, я обернулся и махнул ему рукой, прося подождать еще пару минут.

– Карета ждет, свою временно потерял, поэтому откланиваюсь. Приходи в гости. Маша обещала чебуреков напечь, – я подмигнул ей. – Тебя как зовут?

– Лена! – воскликнула она. – Если приглашаешь, обязательно!

– Приглашаю, а то она меня бьет каждый день, подумал, что при свидетелях перестанет калечить, – я улыбнулся и взглянул на художницу.

Маша не пыталась скрыть ревность и сверлила подругу недобрым взглядом. А утром вешала лапшу, что не понравился. Обманщица. В самом хорошем расположении духа я отправился на работу.

По дороге заехал к Сергею, посмотрел, как движется ремонт. Друг обещал пригнать машину к выходным полностью реанимированной. Я вздохнул и погладил капот. Устал кататься на такси.

– Решил примерить образ Джеймса Бонда? – усмехнулся Сергей.

– Не понял? – я с сожалением отошел от автомобиля и пожал протянутую руку.

– Черные очки, выглядишь нелепо.

– Кате тоже не понравился, – с этими словами я приблизил к нему свое лицо и слегка сдвинул их, демонстрируя фингал.

– Епрст, – приствистнул Сергей. – Хорошо приложили. Конкуренты или с хулиганами подрался?

– Женюсь скоро, – пытаясь быть серьезным, я театрально насупил лицо.

– Не верится даже, – растерялся он. – Так это в битве за принцессу ты получил в табло?

– В драке с принцессой, – уточнил я. – Это все она, – вспомнив песенку, я затянул ее хриплым голосом:

 
Её глаза такие синие; глаза-магнит.
На платье распустились лилии, и я убит.
Любить обещает, потом забывает.
Смеется, как-будто ни при чём.
Так сильно волнует, так нежно целует,
И в области сердца горячо.
Я убегаю, но назад. Снова зовут её глаза.
Имя её за мной летит, тянет и тянет, как магнит.
Пятые сутки я не сплю. Кажется, я с ума сойду.
И не на месте голова – это всё она!
На-на-на-на. На-на-на-на-на.
На-на-на-на-на. Это всё она!
На-на-на-на. На-на-на-на-на.
На-на-на-на-на. Это всё она.
Её слова, как пули;
Быстрые, как след комет.
Я не могу понять,
В чем именно её секрет.
Мне след от помады оставит в награду,
Откроет меня своим ключом.
Её пейзажи меня будоражат,
А всё остальное – ни при чём.
 

– Ясно, значит про свадьбу наврал? Когда будоражат пейзажи, это ненадолго. Потом ты захочешьих сменить.

– Нет, все серьезно, – я перестал драть горло и кашлянул. – Маша меня стукнула. Ударила в глаз, а попала в сердце. Влюбился. Думаю, я мазохист. Чем больше меня лупят и отказывают, тем сильнее влюбляюсь. А с ней вообще медицинский случай, так что заказывай к авто катафалк. Можно в бордовых тонах. И музыку Мендельсона: поведу редиску к алтарю, даже если придется тащить туда ее хладный труп.

– Ничего не понял, – друг почесал затылок и уставился на меня. – Но видимо что-то серьезное, если ты несешь пургу и фингал прячешь.

– Абсолютно, – кивнул я. – Приглашаю свидетелем на свадьбу.

– Нет, ты сейчас точно серьезно говоришь? – не на шутку разволновался Сергей.

– Дату не выбрал. Думаю, через пару месяцев. Например 4 июля, – я потянулся и щелкнул его по носу. – Помнишь, что это за день?

– Помню. Буржуйский праздник независимости. Сдался он тебе?

– Символический, – не скрывал я иронии. – На палец кандалы, то есть кольца, и вместе мы пойдем по тропинке жизни к стакану.

– Водки? – хохотнул Сергей, наливая себе из бутылки лимонад.

– Стакану с водой, куда я и моя жена опустим вставные челюсти одновременно. Лет в 90, а может и в 100.

– Похоже, ты действительно втрескался, – обрадовался он, хлопнув меня по плечу. – Здорово!

– Решил купить ей подарок, завтра всучу.

– Дорогое украшение?

– Не оценит, – хмыкнул я. – Поднесу суженой двух черепашек. Декоративная мелюзга, которая плавает в аквариумах и молчит. Ведут себя смирно, не дерутся, мало едят и по ночам не шумят.

– Странный подарок, – засомневался Сергей. – Она любит домашних животных?

– Черт ее знает, не спрашивал, – рассмеялся я, снимая очки. – В них неудобно ходить, может и не стоит шифровать интерфейс. Что скажешь?

– Бандит, его разыскивает полиция, – озвучил впечатления друг.

– Совсем плохо? – расстроился я.

– Терпимо, – добродушно ответил Сергей. – Вали на работу, хватит отвлекать меня от дел. Свидетелем буду, если твоя избранница не прибьет нас обоих.

– Я тебе латы куплю. Латунные, – пряча улыбку, я попрощался и вышел на улицу.

Хотелось петь, отрастить крылья и взмыть гордым соколом выше облаков. И почему мне так хорошо, было непонятно.

Я вытащил смартфон, поискал рядом зоомагазин, а через час прижимал к груди двух зеленых нинзя и пакетик с сушеными гусеницами. Продавщица обещала, что расти тортилы не будут, займут крошечное пространство на подоконнике, плавая в прозрачной коробочке размером с мяч. Очень удобно.

Ночью мне приснилась порнография с участием Маши. Весь сон я мучительно боролся с пуговицами на ее платье. Их было так много, что процесс раздевания тянулся до утра. Бред.

Проснулся злым и невыспавшимся. Но увидев черепашат, бодро вскочил и отправился в душ. С пуговицами предстоит тяжелая борьба в реальности.

Позавтракав, включил пк и стал читать статьи о генофобии. Через полчаса понял, что перегрузил мозг терминами и не узнал, что с этим делать. К сексопатологу она вряд ли согласится пойти, придется выкручиваться, используя подручные методы.

К ужину Маша заявилась с полными пакетами и не одна. Рядом сменила подруга, ее искренность и простота подкупали.

– Я пришла! – радостно воскликнула Лена. – помогу Маше с готовкой чебуреков!

– Проходите, – я распахнул дверь и взял у нее поклажу.

Она вымученно улыбнулась и сразу же прошла в кухню. Лена, ничуть не стесняясь своей непосредственности, бегала по квартире, вскрикивая:

– Как красиво! Это ты сам дизайн придумал?? – я не успел ответить, она уже убежала в спальню. – Ух ты, Машкина картина!

Вот черт, я вспомнил, что обещал отправить ее Тане. Лена укатилась в ванную и заперлась там.

– Мне нравится зеркало на потолке!

Я зашел на кухню. Маша хмурилась, насыпая тесто в кастрюлю и заливая его молоком.

– Пристала как репей, не смогла отвертеться, – буркнула она. – Зачем ты ее позвал?

– Понравилась, – улыбнулся я. – Веселая подруга.

– Ой! – вскрик Лены был трагическим.

Я вздрогнул и поспешил на помощь, Маша заторопилась следом.

– Черепашата!!!! Какие хорошенькие! – крепко обхватив аквариум руками, Лена уткнулась в него носом, обнюхивая поверхность воды, на которой плавали кусочки гусениц.

– Подарок, – я отобрал у нее коробку и протянул художнице. – Тебе купил.

– Спасибо, – растерянно ответила Маша, ухватив ее кончиками пальцев, испачканных в муке. – Неожиданно.

– Они маленькие и не вырастут, едят мало, кормить нужно два раза в день, – сунул ей пакет с кормом.

– Ну конечно! – хлопнула меня ее подруга. – Ты у цыганок приобрел их?! Лапшу навешали, а ты повелся. Тортилы вырастут размером с тарелку. У меня были такие!

– Не может быть! – расстроился я. – Купил в магазине.

Она не успела ответить. Затренькал сотовый, и Лена метеоритом полетела к выходу.

– Чебуреки отменяются, – она лихорадочно напялила сандалии. – Мне срочно надо дома быть. Ребята, не шалите! – помахала в нашу сторону указательным пальцем и, послав Маше воздушный поцелуй, хлопнула дверью.

– Она всегда такая? – спросил я.

– Шумная? – Маша наконец-то улыбнулась и расслабилась. – Мы дружим с детства. Я привыкла.

– Я дал им имена – это мужчина и женщина: Люся и Пуся, – стараясь быть серьезным, сказал я.

– Детские какие-то, – Маша поставила аквариум на подоконник.

– Подарок не просто так купил. Я думал о твоей болезни и решил позвать их на помощь.

– Черепах? – недоверчиво переспросила она.

– Ну да, с ними можно заниматься любовью без всякого страха, – усмехнулся я.

– Направляясь сюда, хотела от всей души поблагодарить тебя, – не скрывала я отчаяния. – Деньги, что ты дал, помогли родителям. В последнее время они совсем запутались в долгах. Вчера весь день носили меня на руках. Но черт возьми! Почему ты такой озабоченный? Мы можем хотя бы день не говорить о сексе? У тебя с этой темой связано все: картины, долг, еда, женщины, даже черепахи!

– Не могу, – Андрей вытащил тортил из аквариума и положил их на свою ладонь. – Ты права, я озабочен. В магазине мне показали, как их отличать, половых признаков я не нашел, – он с самым серьезным видом сунул бедных животных мне под нос.

– Маньяк! Что ты хочешь с ними сделать? – я схватила черепашек и отвернулась от него.

Тортилы еле перебирали лапками, не очень комфортно чувствуя себя без воды.

– Не дам их мучить, как меня.

– Нинзя помогут тебе избавится от половины долга, – невозмутимо сообщил он, присаживаясь на диван и закидывая руки за голову.

– Поясни, – я с подозрением разглядывала его довольное лицо. Опять задумал какую-то пакость.

– Мы устроим им соревнования. Если победит Пуся, ты выполнишь одно мое желание. А если Люся быстрее парня доползет до финиша, я забываю про 250 тысяч.

– Интересное предложение, – рассмеялась я. – А как понять, где тут м, а где ж? – с невольным любопытством я уставилась на черепашек.

Он достал смартфон и показал мне фотографии.

– Визуально мужчина и женщина отличаются рисунками, – Андрей помолчал и вдруг усмехнулся:

– Я заметил, что дамочка слегка подтормаживает, – он ткнул в одну из черепашек пальцем. – Это она.

– Люся, ты слышала, как тебя обозвал этот балбес? – я демонстративно поцеловала ее в голову.

– Господи, я ей завидую, – вздохнул Андрей. – Ты пускаешь слюни на мокрую шею животного, а меня боишься. Никакой справедливости!

– Фу на тебя! – бросив на него презрительный взгляд, я погладила ее спинку. – Где будет проходить соревнование?

– Местом забега станем мы с тобой, – он подмигнул мне и начал резво снимать с себя одежду.

Страх опять накатил волной, у меня подкосились ноги, во рту пересохло, по голове как будто обухом ударили.

– Опять за свое!

– Одежда помешает черепахе двигаться, – пояснил Андрей, снимая носки. – Не переживай, я буду в трусах. Чего трясешься, мы же уже видели друг друга без всего. За сутки я не отрастил себе ни хвоста, ни рогов.

– Хвост по утрам растет, – буркнула я. – Шустрый он у тебя.

Он засмеялся и лег на диван, укладывая рядом с собой смартфон.

– Сейчас я настроен на спортивное соревнование. А ты – на списание долга.

Тащи с кухни две столовые ложки. Надо поддерживать Люсю с боков, чтобы она не свалилась во время забега.

– А если я проиграю? – колебалась я. – Озвучь сначала свое желание.

– Оно простое, ночью мы спим в одной кровати, – я побледнела и отрицательно замотала головой. – Все будет прилично. Надену пижаму с розовыми поросятами. Специально для такого случая приберег.

Я молчала и не двигалась.

– 250 тысяч, – повторил он со значением. – За ерундовое развлечение. Надо верить в женщин. Люся, мы с тобой! – он поднял руку с сжатым кулаком вверх.

Я сбегала на кухню за ложками и смущенно подошла к нему. Андрей схватил телефон и начал в нем копаться, в мою сторону он демонстративно не смотрел.

– Запускаю таймер. Нужно засечь время перемещения тортилы от пятки до шеи. Ложками ты подталкивать ее не можешь, разрешается поддержка с боков. Понятно?

– Вроде бы, – я поймала себя на том, что пялюсь на его голые ноги и опять заливаюсь краской. – У тебя какая-то извращенная фантазия.

– Все еще впереди, – промычал он, рассматривая экран телефона. – Время пошло.

Положив Люсю на его ноги в области пяток, я сдула упавший на глаз локон и начала усердно тыкать ее с боков. Тортила заваливалась в расщелину между сведенными ногами и не двигалась. Как только я вытаскивала ее оттуда, она проходила пару сантиметров и снова сползала вниз.

– Неудобно так! – в сердцах воскликнула я. – Лучше на полу!

– Сосредоточься, – он напряженно следил за моими действиями. – Условия менять нельзя. – Вот что значит девушка. Я же говорил, тормоз!

– Сексист! – огрызнулась я и пнула медлительную черепаху вбок.

– Ну-ка отставить нечестные манипуляции, – он с трудом сдерживал смех. – Не подталкивай, пусть сама бежит.

С горем пополам я дотянула с Люсей до его трусов и застыла, резко убрав руку с ложкой.

Черепаха, не получая пинков, замерла прямо по центру. Картина получилась двусмысленная. Андрей, не сдерживаясь, захохотал, подрагивая всем телом. Тортила запрыгала и съехала к нему на живот.

– Вот черт, щекотно, – прыснул он в руку.

– Сам виноват, терпи, – я специально скребла ложками так, чтобы задеть его ребром столовых приборов.

– Аккуратнее, – улыбнулся он. – Мое тело – все-таки не асфальтовая дорожка.

Люся, водя ошалело головой по сторонам, доползла до его сосков и опять встала.

– Господи, какая же она медленная! – не выдержала я. – Ну быстрей же ты!

Он следил за мной с каким-то непонятным выражением лица и постоянно улыбался. Мне вдруг захотелось поцеловать его. Торопя тортилу, я совсем близко склонила к нему свое лицо. Но желание было мимолетным и тут же рассеялось, как только Люся вышла на финишную прямую.

– 6 минут, 40 секунд, – подытожил Андрей, разглядывая таймер. – Думал, будет хуже. Теперь твоя очередь. Снимай одежду, трусы можно оставить.

Он отвернулся, чтобы я не стеснялась и начал натягивать на себя джинсы. Я поколебалась некоторое время, но предложение было настолько заманчивым, что решила рискнуть. Он ведь и правда меня уже видел.

– Можно уже, – я легла на диван, вытянув руки по швам как солдат.

– Сейчас ты увидишь, как трудится мужчина, отстаивая свою честь, – торжественно произнес Андрей, рассматривая черепаху. – Пуся, я на тебя надеюсь. Нам предстоит не просто пройти эту феерически красивую полосу препятствий и не возбудиться, а еще и преодолеть два Эвереста, – он скосил глаза в сторону моей груди и ухмыльнулся, – горы небольшие, но у Люси такого препятствия точно не было!

– У меня не нулевой размер, – начала я оправдываться и тут же осеклась, видя, как от смеха подрагивают его плечи.

– Какое утешение, – наконец-то вымолвил Андрей. – Пуся – мужик, поэтому я создам для него дополнительные сложности. Подержи-ка рыцаря, – он протянул мне черепаху и направился к шкафу.

– Мы сделаем дорогу к финишу скользкой, – сказал Андрей, возвращаясь с тюбиком детского крема.

Я попыталась привстать, но он так взглянул на меня, что я съежилась и снова упала на диван.

– Знала, что ты придумаешь какую-то пакость, – чуть не плача пробормотала я, видя как он выдавливает крем на мою кожу.

– Молчи, редиска, я помогу тебе избавиться от большей части долга, не ной, – с этими словами он начал втирать крем в кожу массирующими круговыми движениями.

– Закрой глаза и расслабься. – предложил Андрей, поднимаясь выше колен и поглаживая легкими касаниями внутреннюю сторону моих бедер..

– Куда полез, – хриплым голосом остановила его я. – Черепаха бежит по верху. – волна острого возбуждения поползла вверх, закручивая спираль в области пупка.

Хитрый лис, подумала я, кусая губы и пытаясь отогнать приятное тепло внизу живота.

Я открыла глаза и посмотрела на Андрея. Он был так сосредоточен и увлечен процессом, что я снова расслабилась.

– Ты учился на массажиста? – спросила я, чтобы чем-то заполнить молчание.

– Самостоятельно тренировался, – сказал он. – Желающих было немало.

– Все с тобой ясно, – лениво заметила я, погрузившись в приятную негу.

Он миновал трусы и стал втирать крем в область живота. Пальцы выписывали какие-то немыслимые движения настолько мягко и нежно, что я с трудом сдерживала желание.

– Живот не болит? – вдруг прошептал он, едва касаясь губами уха.

– Не дождешься, – ответила я. – Но мне приятно.

– Осталось покрыть наши горы скользкой коркой, – он мягко потянул пальцами один сосок и нежно отпустил его, втирая крем осторожными движениями – Если будет неприятно, скажешь.

– Нормально, – сиплым голосом ответила я, с трудом сдерживая стон. – Мне нравится.

– Кажется, ниндзя обомлел, увидев женские прелести, – улыбнулся я, подталкивая его ложкой к ложбинке – единственному проходу, через который можно было добраться до шеи.

– Щекотно, – смеялась Маша, пытаясь лежать неподвижно. – Н-Эверест готов, – я с сожалением закрутил колпачок крема и вытер руки салфеткой.

– У тебя нежные пальцы, – Маша расстроенно вздохнула. – Здорово получается.

– Если понравилось, можем перейти с серьезным упражнениям – в вертикальном и горизонтальном положениях.

– Давай своего Пусю, – ушла она от моего предложения, подперев руками голову. – Посмотрим, на что он способен.

– Лежи смирно, – я положил тортилу на ее ногу и почти не помогал ему скользить по атласной коже, которая от крема блестела шелковыми переливами. Черепаха постоянно сваливалась с Маши или падала между ног, вызывая у нее приступы детского смеха.

Она перестала стесняться своей наготы и с удовольствием пришпоривала Пузю колкостями.

– Какой хозяин, такой и скакун.

– Он просто обстоятельный, – защищал я его медлительность. – Но упрямый и храбрый. Движется к цели, невзирая на препятствия.

В конце-концов тортила уткнулась в ее грудь и замерла, спрятав голову в панцирь.

– Не скреби ею по груди, будто я кастрюля с супом.

– Надо придать ему ускорение, – потеряв терпение, я толкнул черепаху так, что она не побежала, а полетела в сторону заветной цели. – Добрался, ура! Сколько там времени?

– 10 минут, 20 секунд. – Маша показала мне язык. – Тормоз ты и твой жокей. Я с Люсей выиграла!

– Принимается, – легко согласился я, отправляя тортил в аквариум и кинул им корм. – Честно заслужили дополнительную опцию еды.

– Черт! – вскочила Маша. – А чебуреки! А тесто! И я еще не работала! Ведь купила все – краски, холст, кисточки!

– Про кухню забудь, работай, сам ужин приготовлю. Долг уменьшается до 250 тысяч, как мы и договаривались

– Круто! – Маша вскочила и подпрыгнула на месте, хлопая в ладоши от радости. – Ты стал таким добрым, что мне хочется расцеловать тебя! – искренне выдала она.

– От такого предложения отказаться нереально, – я обнял ее, и пока она не опомнилась, наградил поцелуем. Ну а когда Маша опомнилась, то стала бороться со меня, но как-то вяло, и схватив свои вещи, убежала в ванную.

– Куда ты так быстро рванула? – спросил я, подбирая ее футболку с ковра. – Чудо пугливое.

Подойдя к ванной, намотал футболку на ручку и постучал костяшками по двери.

– Одежду повесил, иду жарить яичницу на кухню.

Тесто вытекло из кастрюли на стол. Я затолкал его кое-как обратно, измазавшись мукой, облизал пальцы и полез в холодильник.

Маша подошла незаметно и пнула ногой.

– Черт, за что? – я потер рукой задницу.

– За то, что делаешь это без разрешения, – спокойно сказала она.

– Сама предложила, – не растерялся я, придвигаясь к ней поближе. – Можно тебя поцеловать?

– Нельзя! – отрезала она, отодвигая меня. – Где твои яйца? Я помогу.

– Мои или куриные? – я усмехнулся и поймал ее за руку. – Садись и смотри, как я буду готовить.

– Доширак? – поддела меня Маша, но повиновалась и упала на стул.

– Помидоры с яичницей, луком, сыром и зеленью.

– Только побыстрее, а то у меня уже слюнки текут. А где тесто? – удивилась она.

– Засунул в холодильник.

– Какой ты молодец, – щелкнула художница языком. -

Мы были так голодны, что накинулись на еду и молча поужинали.

– Брось посуду, иди работать, – остановил я ее попытки убрать все со стола.

– А как же быть с обязанностями кухарки, зарплату ведь выдали? – виновато потупилась она.

– Другую работу придумаю, – усмехнулся я. – Расслабиться не получится.

– Полы мыть? – предположила Маша, наливая чай нам обоим.

– Это скучно. Будешь развлекать меня перед сном.

Ее лицо тут же вытянулось и помрачнело.

– Я могу стукнуть тебя еще раз, – угрожающе процедила она, насупившись как воробей.

– Брысь отсюда, пока я тебе сам не наподдал, – с грозным лицом я двинулся в ее сторону: слабо пискнув, Маша убежала в гостиную, проклиная мою упертость и озабоченность.

Помыв посуду и зевая, я отправился работать: фотографировал минералы, обрабатывал их, пока не понял, что глаза засыпало песком. Посмотрел на груду самоцветов у себя под ногами и махнул рукой. Завтра доделаю.

Она установила мольберт в углу комнаты, разложив на полочке краски, какие-то баночки, тряпки, кисти и карандаши.

Холст был натянут и уже манил наброском: едва различимые очертания женской фигуры тонули в сумраке спальни.

– Интересно, – я прошелся рядом с картиной, всматриваясь в едва заметные мазки.

– Это эскиз карандашом, я его еще не закончила, – Маша сидела на диване с учебником. – Дело идет медленно, потому что ты меня постоянно отвлекаешь на ерунду.

– Тебе не понравились черепахи? – спросил я, поглаживая подбородок.

– Они прекрасны, когда сидят в аквариуме, – ехидно заметила она.

– Дальше тоже собираюсь отвлекать, – я был невозмутим. – Пришел требовать компот и добавку. Чебуреков-то не было.

– Какой же ты беспокойный и неугомонный, – она с удивлением воззарилась на меня. – Что я должна делать? Опять раздеться или помыться с тобой в ванной?

– У меня есть идея получше, – сказал я и вытащил из-за пазухи наручники.

Маша побледнела и выронила книжку из рук.

– Господи, ты больной, – прошептала она, не на шутку испугавшись.

– Они не для тебя, – успокоил я и бросил ей ключ. – Наденешь на меня. Если я без помощи рук снимаю с тебя одежду, мы спим вместе без всего.

Она повертела ключ в руках, посмотрела на свою пижаму и лукаво улыбнулась.

– Договорились, но при одном условии, – сделала она паузу.

– Согласен на любые, – храбро перебил ее я.

– Если у тебя не получится, ты будешь спать со мной в наручниках, – рассмеялась она.

– Вот черт, – я почесал голову и взглянул на ее довольное лицо. – Условия как в плену у фашистов.

– Струсил? – насмешливо спросила она, грызя кончик шариковой ручки.

– Пообещай сдержать слово, – спокойно предложил я и подмигнул ей. – Если сама не трусиха.

– Обещаю.

– И я обещаю.

Я подошел к ней и вытянул руки вперед.

– Ишь, ты какой, это совсем легко, – отодвинулась Маша. – Заводи их назад.

– Садистка, – улыбнулся я, но послушался я.

– Я изучила твои манипуляции, – погрозила она мне пальчиком. – Меня не проведешь.

Железки легки на кисть стальной хваткой и щелкнули замком, я услышал смех.

– Попался, который кусался? – Маша спрятала ключи в карман пижамы. – Теперь ты у меня попляшешь, – с этими словами она ринулась щекотать меня под мышками.

– Погоди, черт, не надо, – я бегал от нее по комнате, пытаясь увернуться, но сделать это было сложно. Запрыгнул на диван, она ухватила меня за полу пижамы и дернула вниз, набрасываясь сверху и мучая щекоткой.

– Все, ты выиграла, прекрати! – взмолился я, когда вдруг понял, что она почти лежит на мне и смотрит прямо в глаза.

– Я тебе нравлюсь, – спросила Маша неожиданно.

Я чувствовал, как колотится ее маленькое сердечко, бухая в груди, Тепло ее тела и маленькие груди уперлись в меня, вызывая сильное возбуждение.

– Так нравишься, что подумываю сбагрить тебя в Арабские Эмираты. Пока не понял, за сколько продать, – пошутил я.

– Значит, нет, – обиделась она, сползая с меня и надувшись, как маленький ребенок.

– К чему этот допрос с пристрастием? – прищурился я.

– Ты хочешь переспать со мной, а что потом? – не унималась художница, продолжая заваливать меня вопросами.

– Суп с котом и красной редькой, – поддел ее я.

– Отвечай серьезно! – громко потребовала она.

– Потом ты забеременеешь, – я был сама серьезность. – Тройней. По-другому никак. Только оптом раздаю свои клетки вселенной. И станешь многодетной мамой одиночкой, бегая за мной по всей Москве и требуя уплаты алиментов.

– Грустная история, особенно если учесть твою жадность. Ни гроша ведь не дашь, – Маша подхватила мою игру, стараясь скрыть, насколько расстроена ответами.

– Твоя правда. Чтобы не расставаться со своими деньгами, придется на тебе жениться, а детей сдам в детский дом. Они такие шумные и неугомонные, и еще много едят. А еще я читал, что после детей мужчина начинает стареть в два раза быстрее, чем женщина. Вот черт, давай вместе уйдем в монастырь? Лысыми.

– Я хочу малютку, – Маша села на краешек дивана и уставилась в пространство. – С любимым человеком. На меньшее не согласна. Я тебе нужна для коллекции, которая судя по наручникам, совсем не маленькая.

– Ладно, – вздохнул я. – Соблазнение отменяется. Снимай с меня наручники, пошел я спать один.

– Разбежался, – буркнула она. – Теперь моя очередь диктовать условия. Добровольно в них влез.

– И что же ты хочешь? – не понял я, улыбаясь.

– Расписку, – она с вызовом посмотрела на меня. – Что если это произойдет, ты на мне женишься.

– А как же любовь? – с любопытством взглянул на нее я. – Заставить любить не получится.

– То есть я совсем тебе не нравлюсь? – плачущим голосом допытывалась Маша.

Я присел рядом с ней, пытаясь не морщиться.

– Сними наручники, руки затекли.

– Я пока одетая сижу, – ее насмешка была очевидной.

Встав с дивана, я кивнул в центр гостиной.

– Стой смирно и не вертись, – с этими словами я схватил зубами полу ее пижамы и резко потянул вниз.

– Ой! – вскрикнула Маша. – Я думала, ты с верха начнешь!

– Ошиблась, – ухмыльнулся я, надвигаясь на нее. – Сверху все детально рассмотрел, – я вцепился в ее белые трусики и отправил их по ногам вниз.

Маша прикрылась руками и отвела глаза в сторону.

– Пуговицы тебе не одолеть, – пробормотала она. – Сдавайся.

– Не забегай вперед, – я толкнул ее плечом к дивану. – Стоя не получится, ложись.

– Я без трусов! – ужаснулась художница.

– У меня руки закованы, – резонно заметил я, – тебе ничего не грозит. Ложись. Погаси свет, если стесняешься.

Я стояла в нерешительности, лихорадочно размышляя, чем очередная его затея может закончиться. Но скованные руки Андрея меня успокоили. Страх рассеялся, и я кивнула, погасив свет.

– Если мне не понравится что-то, столкну тебя с кровати, – предупредила я на всякий случай.

– Я давно понял, что ты садистка, можно не напоминать об этом, – откликнулся он со смехом, присев на краешек дивана. – Решайся, у меня руки затекли. Черт, не понимаю, как люди в этих кандалах сутками находятся.

– Поймешь, – назидательно сказала я. – Потому что ничего у тебя не получится, и всю ночь будешь спать в них. Мы поспорили, не забыл? Руки у тебя загребущие.

– Тебе надо на зоне работать. Надзирателем. – пошутил Андрей. – Ладно.

Выключив свет, я легла, он сидел в темноте и не двигался, о чем-то думая.

– Ну что, сдаешься? – насмешливо спросила я, мысленно празднуя победу.

– Нет, – он с трудом устроился рядом и задышал мне в висок. – Думаю. Я привык планировать свои действия.

– Зубами пуговицы не одолеть, если ты не волшебник, – рассмеялась я, размышляя о том, что мне почему-то хорошо с ним. Совсем не страшно и весело.

– Не отвлекай тогда, я попробую, – он приподнялся над надо мной и начал копаться губами и зубами в области груди.

– Щекотно, – засмеялась я. – Вот уж не думала, что кто-то будет ночью жевать мою пижаму и грызть на ней пуговицы. Ты намочил ее своими слюнями! – стала я хохотать.

– Одна пуговица готова, – спокойно сказал Андрей, придвинувшись поближе. – Сбоку неудобно. Надо поменять положение, – с этими словами он влез между моих ног и упал на грудь.

Я напряглась, испуганно сжавшись.

– Мы так не договаривались, – попыталась вылезти из под него. – Ты тяжелый.

– Не толкайся, руки болят, капут! – попросил он. – Потерпи немного. Спор есть спор. Чего боишься, я полностью в твоей власти.

– Ну ладно, – сдалась я, вздохнув. – Побыстрее только. Всю мокрое, противно, – пробормотала, пытаясь расслабиться, ощущая мужское тело над собой.

Ситуация была странной, смешной и нелепой. Меня охватили непонятные ощущения – растерянности и волнения одновременно. Страх не давал расслабиться, а какое-то потаенное желание толкало подчиняться ему и не сопротивляться.

– Все! – выдохнул он, уткнувшись носом в мой живот. – Последняя. Снимай пижаму.

– Я бы ее и итак сняла, она слюнявая, – улыбнулась я, – Слезь с меня.

– Не хочу, – он прижался ко мне и смотрел прямо в глаза. – Ты такая теплая и мягкая. Как подушка.

– Сам ты подушка! – я отпихнула его, стараясь скрыть, насколько он меня возбуждает своими действиями. – Твоя взяла, снимаю.

– И наручники, включи свет, – попросил он. – Руки болят.

Я включила торшер у дивана и посмотрела на свою одежду. Не выдержав, стала снова смеяться. Андрей оглянулся и улыбнулся.

– Что поделаешь, после таких манипуляций сухой она никак не могла остаться.

Я вытащила ключи и освободила его руки. Он облегченно потряс ими, растирая запястье.

– Это в первый и последний раз я в них влез, – кивнул он на кандалы, подмигнув мне. – Чего не сделаешь ради такой красавицы.

– Ради красавицы? – с иронией уточнила я. – Говори уж правду, ради того, чтобы переспать с красавицей.

– Так я это и имел ввиду, – не стал он отпираться, снимая с себя пижаму и ухмыляясь.

– Без расписки? – затаив дыхание, спросила я.

Андрей не ответил. Встав, он решительно усадил меня на свои колени и начал стаскивать пижаму.

– Любовь расписка не обеспечит, – он бросил мокрую одежду на пол и поцеловал меня в губы.

– Не страшно? – для чего-то спросил, отодвинувшись.

– Не знаю, – мой неуверенный голос дрожал от возбуждения, а под ложечкой тянуло так, будто я смотрю какой-то триллер со своим участием. – Немного.