Текст книги "Блондинки не сдаются (СИ)"

Автор книги: Сергей Арбатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Извращенец! – она забилась в угол ванной, в страхе выпучив глаза.

– Скучная ты, – я взял лейку душа и направил струю прямо в ее лицо. – Закомплексованная.

– Я нормальная! – воскликнула она, смахивая капли с лица. – А ты озабоченный идиот!

– Скука смертная, морализаторство, – повесив лейку, я намылил мочалку. – Иди сюда, моя девственница. Помою тебе спинку, вдруг возбудишься. Хотя это вряд ли, – подумал я вслух и стал намыливать себя сам.

– Подлец! – Маша пнула меня мокрой ногой.

– Какой богатый словарь, – усмехнулся я, разглядывая ее стройные ноги. – Но я готов его переварить. Ты такая красивая, можно временно притвориться глухим.

– Я отомщу тебе! – пригрозила она, облизывая свои пухлые губы. Этот жест меня включил. Бросив мочалку, я притянул ее к себе и стал осыпать поцелуями.

– Это я от страха, – прошептал ей на ухо. – Так испугался, решил вымолить прощение. Хватит ворчать, устал уже.

– Ты ужасно себя ведешь, – Маша перестала сопротивляться и послушно ответила, распахнув свои объятья.

– Никогда не отличался особым терпением, а с тобой вожусь как с маленькой, – я потянул губами ее мочку. – Ты вкусная. Здесь слишком мокро, давай выбираться.

– Я боюсь, – пожаловалась она, кусая пальцы и с выражением замученного цыпленка заглядывая в мои глаза.

– Тебе понравится, – пообещал я. – Если нет, остановлюсь, одену рясу и уйду в монастырь.

– Шутишь? – не поверила Маша, улыбнувшись.

– Почему же, в женский пойду. Там много девственниц.

– Вот балда! – рассмеялась она, подавая мне руку.

Я не стал ей помогать, схватил как ребенка, и толкнув ногой дверь, понес в спальню.

– Легкая как пушинка, – пробормотал, обнимая ее хрупкое тело, от запаха которого кружилась голова. Она пахла искренностью и детством. Чем-то таким непонятным, во что я без памяти влюбился.

– А ты правда сможешь остановиться? – она обняла мое лицо своими ладошками и часто-часто задышала в лоб.

Войдя в спальню, я уложил ее на подушки. Мокрые волосы Маши слегка кудрявились, рассыпавшись на белом постельном белье.

– Что это за коробки? – с любопытством схватив одну из них, художница принялась ее вертеть в руках. – Все на английском языке. Господи! – она отбросила ее в сторону, увидев картинку.

– Точно, это вибратор, – усмехнулся я. – Купил самый дорогой.

– Это мерзость! Зачем?! – не поняла она, брезгливо передернув плечами. – Какая гадость!

– После твоей исповеди я почитал литературу и пообщался с умным дядей. Это который сексопатолог. Он меня сначала ругал, что я без тебя к нему заявился, но потом остыл и дал кое-какие инструкции.

– То есть ты обо мне растрепал кому-то? – ужаснулась Маша.

– Я консультировался, у тебя непростая проблема, – уточнил я. – Слишком большая ответственность, чтобы взять и просто так бросаться в бой.

– Какой ты ответственный, – съязвила Маша, кутаясь в одеяло. – Плевала я на советы! Никаких игрушек! И консультации мне не нужны!

– Так вот, дядя мне сказал, что сам не смогу. Я подумал и решил, что никто не сможет. Единственный человек, которому ты доверяешь и не боишься, ты сама. Так что сама себя лишишь девственности. А заодно и страха. Я помогу, – открыв дверцу тумбочки у кровати, вытащил оттуда бутылку. – Это тоже поможет.

– Алкоголь? – недоверчиво протянула она и с изумлением уставилась на меня. – Ты хочешь напоить меня, чтобы изнасиловать?

– Это коньяк, глупая. Пара стопок, и ты расслабишься. Сам я ничего не буду делать, все равно не получится.

– У меня все произойдет! – воскликнула Маша, волнуясь. – Я полюблю, и меня полюбят, и страх исчезнет!

– Ты любила Пашу? – задал я вопрос. – По-моему да, если я все правильно понял. И что, со своей любовью он смог?

– Не хватило терпения, – устало ответила она. – Торопился, поэтому не получилось.

– Любовь как алкоголь, – заметил я. – Помогает расслабиться, но проблему не решает. Терпения у меня больше, чем у него.

– У тебя нет сердца, – с горечью сказала Маша. – Никаких эмоций. Уперся как баран и все. Прешь танком к цели. Плевать тебе на меня.

– Ты ошибаешься, – я присел рядом и распаковал коробку. – Это самый маленький размер из возможных. Чтобы не было больно, ты выпьешь и будешь слушаться меня.

– Не хочу, – мотнула она головой. – Все не по-людски, странно, я нормальная! – крикнула она.

– Проблема есть, и она нестандартная, – не стал я спорить. – Честно говоря, впервые с этим столкнулся.

– Ну и оставь меня в покое! Иди чесать спинку Татьяне Викторовне!

– Хочу тебя, – отрезал я. – Если я что-то захотел, спорить бесполезно.

Открыв крышку, я налил полный стакан коньяка и протянул ей.

– Пей залпом и не болтай ерунду. Потом спасибо скажешь.

– Я убью тебя, – стала она размазывать слезы. – Ты урод! Фашист! Садист!

– Пластинку опять заело, – вздохнул я. – Пей, кому сказал.

Маша дрожащими руками взяла стакан и посмотрела снова на меня.

Потом вздохнула и стала медленно прихлебывать. Я не выдержал и рассмеялся.

– Это не компот, а сорокаградусный спирт. Надо выпить залпом, чтобы сразу подействовало.

– Сволочь, – опять ругнулась она, но подчинилась, влив в себя все до капли.

– Теперь другую коробку открывай, – сказал я, подталкивая ей второй подарок.

– Еще один вибратор? – с иронией выдала Маша. – Веревки какие-то?

– Белье специальное. Надень.

– А как это можно одеть? – растерялась она, разглядывая бюстгальтер и отрывая ценник. – Я не смогу.

– Даже одевать тебя придется мне, – я выхватил у нее вещи и полез под одеяло. – Чего закуталась, как монашка.

– Зачем все это нужно? – не понимала Маша. – В смысле я уже раздета. А ты хочешь нацепить на меня трусы.

– Одежда поможет мне достичь результата без проникновения, – пояснил я. – Усиливает возбуждение. Теперь понятно?

– Какой предусмотрительный, – нахмурилась она. – Надежды на альтруизм нет.

– Точно, я эгоист, – с этими словами я вытащил ее за ногу и усадил к себе на колени. – Мне нравится процесс одевания и раздевания.

– Купи себе резиновую куклу и балуйся, – глаза Маши были совсем рядом, от нее пахло спиртом и шампунем, щеки покраснели от волнения, в глазах блестели чертики.

– С тобой интереснее, – выдохнул я, водя носом по ее груди и помогая натянуть бретельки бюстгальтера. – Голова не кружится?

– Не дождешься, – облизнула она свои губы.

Я провел пальцем по ее позвоночнику и притянул к себе.

– Я умею ждать, принцесса. Надо еще выпить.

– Хватит, – не согласилась она. – Я почти пьяна.

– Недостаточно. Когда перестанешь ругаться и критиковать, поверю.

Протянув ей второй стакан, я усадил Машу на краешек кровати и присел, чтобы помочь одеть трусики.

– Смелее, – подбодрил я, раздвигая ей ноги и натягивая нижнее белье.

– Как все странно, – вздохнула она, но не стала спорить, залпом выпила и грохнула пустой стакан на тумбочку. – Все! Я готова сама себя насиловать, – выдавила дурочка заплетающимся голосом.

Утром я проснулась с головой, в которой гудел паровоз. Во рту все пересохло, и отчаянно хотелось в туалет. С трудом разлепив глаза, я попыталась встать и наткнулась на его взгляд. Андрей, лежа на подушке, разглядывал меня и улыбался.

– Мне плохо, – прохрипела я, сползая к краю кровати. – Надо в ванную и воды.

– Ты выдула бутылку коньяка, алкашка, – рассмеялся он, резво вскакивая с кровати. – Давай помогу, – подхватил меня на руки и понес как ребенка.

– Смутно все помню, – пожаловалась я, обнимая его за шею. – Это ты меня споил, негодяй. Заставил пить.

– Только два стакана, остальное сама, – ухмыльнулся он и осторожно опустил меня рядом с раковиной. – Дальше сама сможешь? Или тебе помочь?

– Сама, – я открыла кран и засунула лицо под холодную струю, стараясь рассеять остатки похмелья. – Принеси воды. Хочу пить. Мне так дурно, тошнит немного.

– Я сейчас, – он вернулся через минуту с двумя стаканами воды. – Лезь в душ, я пойду заваривать специальный чай, он поможет.

– Погоди, – остановила его я. – Я смогла? То есть я уже женщина? Не помню ничего.

Андрей стал смеяться, и махнув рукой, вышел из ванной. И что это значит, непонятно? Да или нет. Я посмотрела на свои ноги. надеясь обнаружить на них признаки ответа, но они были чистыми. Провела рукой между ног, ничего. И как понять, было что-то или нет, черт возьми? Открыв дверь, я высунулась и крикнула:

– Почему ты ничего не ответил? Не было значит ничего? Не получилось? Не молчи, отвечай!

Он высунулся из кухни, держа в руках пару чашек и подмигнул мне:

– Все хорошо, не переживай, ты была идеальной, – и сказал об этом таким тоном, чтобы я гадала, это издевка или искреннее восхищение.

– Ты можешь ответить нормально? – разозлилась я, хватаясь за голову. В висках пульсировала слабая боль.

– Мойся, потом обсудим, – бросил он и начал напевать какую-то песенку.

Влив в себя чистую воду, я стояла под душем, выветривая алкогольные пары из тела и головы. Я вообще не пила никогда. Даже вино не любила, рюмку поднимала на праздниках ради компаний и общего духа веселья. А тут столько выпила. Вот подонок, напоил и переспал со мной. Я ничего не помню. Почему-то беспамятство расстроило. Попробуй теперь вытяни из него, что было, а чего нет. Соврет и глазом не моргнет.

Я почистила зубы, расчесала и заплела волосы и с отвращением посмотрела на свое помятое и припухшее лицо. Падшая женщина, вот кто я. А ведь все должно было быть красиво, при свечах, с музыкой. Или без музыки. И не с этим придурком, а с любимым человеком.

Когда я вошла на кухню, на столе дымились две чашки с каким-то травяным чаем, бутерброды и фруктовый салат.

– Садись, принцесса, кушать подано, – Андрей отодвинул стул и протянул мне руку. – Наверное, тебя мутит, однако надо заставить себя немного поесть.

– Значит ничего не было? – упрямо повторила я вопрос и в упор взглянула на него.

– Подарок, знаменующий вступление тебя во взрослую жизнь я сегодня куплю, – ответил он витиевато. – Какое-нибудь красивое платье. Согласна?

– То есть я уже не девушка? – с облегчением спросила я. – И все получилось?

– Мы оба живы, и все было замечательно. Если забыть про твое желание хлебнуть французского коньяка, – Андрей постоянно улыбался, глаза его искрились от смеха и плечи подрагивали. – Я купил самый дорогой и рассчитывал хотя бы понюхать его, но мне не дали. Где-то читал, что люди творчества склонны к злоупотреблениям, – он в конце концов перестал сдерживаться и начал громко смеяться. – Эх, видела бы ты себя, когда присосалась к горлышку.

– Врешь!? – недоверчиво протянула я, присаживаясь за стол. – Сам виноват, не надо было меня спаивать.

– Сначала выпей чай, – он подвинул мне чашку с каким-то странным и вкусным ароматом лесных трав. – Через полчаса все симптомы похмелья как рукой снимет.

– А что это, – сунула я нос в нее, принюхиваясь. – Пахнет отлично. Лечебная трава?

– Лекарственный сбор. Я его сам собрал и приготовил.

– Я думала, ты увлечен только торговлей и рэкетом.

– Не понял последнее? – он присел рядом и потянул к себе миску с салатом.

– Я честный бизнесмен.

– Который шантажирует девушку деньгами и в пьяном виде лишает ее чести, – добавила я, прихлебывая горячий чай.

– Я тебя пальцем не тронул, – сказал он спокойно. – Что касается денег, контролируй эмоции, не ломай чужие вещи, и все будет хорошо.

– То есть как это не тронул? – повернулась я к нему, потирая висок. Боль немного отпустила, но голова все-равно была тяжелой.

– За меня это сделал друг всех девушек на батарейке. Я просто немного помог, потому что ты напилась до чертиков и только хихикала, дрыгая ножками. Совсем ничего не помнишь?

– Смутно, – покраснела я, отворачиваясь. – Если честно, ничего.

– Может быть, оно и к лучшему. Так что женщиной ты стала, но не со мной, – с шутливой грустью высказался Андрей. – Со мной все впереди. Не саднит ничего? Боли не чувствуешь? – поинтересовался он.

– Голова болит. И все. А если это было, почему нет никаких следов? – стала допытываться я.

– Каких следов? – не понял Андрей, улыбаясь. – Как себе это представляла? Реки крови и море слез?

– Ну что-то вроде, – смущенно забормотала я. – Ну каких-нибудь.

– Я все вытер салфетками, умыл твое тельце и уложил спать, – он подвинул мне тарелку с овсяной кашей. – Хотя бы пару ложек надо слопать. потом поедем покупать что-то красивое. За смелость ты заслужила подарок.

– А учеба?

– Пропустишь день, – предложил он. – Событие знаменательное, надо отметить.

– Ты никому не скажешь ведь? – насупилась я. – Какое-то позорище.

– Это все предрассудки, – сказал Андрей. – Мне некому и незачем докладывать о тебе. Думаю, если получилось, значит нужно радоваться и не забивать голову ерундой, как это выглядит в глазах других. У них нет похожих проблем, поэтому сравнивать бессмысленно.

– Зачем ты наврал родителям про свадьбу? – раздраженно выдавила я, мусоля ложкой кашу. Есть совсем не хотелось.

– Почему наврал? Через пару месяцев ты выйдешь замуж. Проблемы больше нет. Так что препятствий к личному счастью тоже нет.

– Понятно, – я не пыталась скрыть свои подавленность и апатию. – Поеду на занятия, обойдусь без подарка.

Я отодвинула стул, чтобы встать, но он ногой преградил мне путь.

– Садись, – толкнул меня на стул и придвинулся поближе. – Надо учиться слушаться. Сказал, поедем покупать подарок, значит едем. Я звонил на работу и предупредил, что не появлюсь.

– А если не хочу? – огрызнулась я, отодвигаясь от него. – Чего командуешь!?

– Зато я хочу, – он притянул меня к себе и начал целовать, расстегивая халат.

Я обнял Машу, с трудом удерживая себя от поспешных действий, которые напугали бы ее, и медленно начал расстегивать халат, не переставая целовать ее.

Но в этот момент кто-то позвонил в дверь. Потом еще раз, трель зазвучала очень настойчиво.

– Если твой папа каждое утро будет устраивать ревизию в моей квартире, то я против, – я с сожалением оторвался от ее губ, пахнущих коньяком.

Маша тяжело дышала и смотрела на меня жадным взглядом, который требовал продолжить.

– Это точно не папа, – выдохнула она, кутаясь в халат.

Я нехотя встал и пошел встречать непрошеного гостя.

– Куда же ты пропал, Андрей? – Таня медленной царской походкой переступила порог и повесила на мою шею руки. – Картину не привез, на звонки не отвечаешь, на работе тебя не поймать, то ты на складе, то куда-то отошел. Ты что бегаешь от меня? – Таня прижалась ко мне, обиженно требуя пояснений.

Я осторожно убрал ее руки и покосился в сторону кухни. Маша наблюдала за нами с таким выражением лица, что мне стало нехорошо.

– Я передумал продавать картину, – начал я издалека, пытаясь отодвинуться от Тани. – Решил оставить себе на память. Деньги сейчас верну. Прости, пожалуйста, вещь все-таки памятная. Не хочется с ней расставаться.

– Почему ты мне не звонишь? – Таня скинула свои красивые туфли и опять пошла в наступление.

– Много работы, и в целом разных событий в жизни, – туманно произнес я, отступая от нее в сторону комнаты.

– У нас скоро свадьба, – донеслось справа от меня.

Повернувшись, я увидел Машу, которая как-то незаметно умудрилась подойти к нам и с решительным выражением лица выдавала информацию.

– То есть как это? – растерялась Таня, посмотрев на меня. – Ты женишься?

– Ну да, – я почесал голову, улыбнувшись. – Тебе приглашение не успел выслать, все так стремительно и неожиданно…

– Любовь с первого взгляда, – поддакнула художница и шагнула ко мне, схватив за руку, как ребенок взрослого. – Андрей меня так любит, что даже уговорил переехать к нему, – она смачно чмокнула меня в щеку и с видом победительницы взглянула на Таню, которая пыталась скрыть растерянность.

– Действительно все так неожиданно и непонятно. Ты меня удивил, – она с сожалением посмотрела на нас. – Не чувствовалось, что ты рвешься заводить семью или что-то в таком духе.

– А теперь все будет по-другому, – упрямо гнула свою линию Маша. – Нас связало искусство.

– Точно, – пряча улыбку, поддержал я художницу. – Поэтому не могу продать работу невесты, – я полез в рюкзак за кошельком, но Таня остановила.

– Пусть это будет моим подарком, – вздохнула она. – Не скрою, я немного расстроена, ты мне кое-что обещал пару недель назад. Но я конечно все понимаю. Любовь поразительно красива, когда случайна и внезапна, – она полезла в сумку, ища телефон.

– Вы нам помешали, – Маша откровенно намекнула на выход, – в планировании свадебных мероприятий. Времени мало, все нужно успеть. Приглашение обязательно пришлем.

– И когда же событие? – закусила губу несостоявшаяся любовница, она действительно расстроилась

Надо было ответить на ее звонки, но я почему-то бегал как заяц, избегая общения. Наверное, сам еще не разобрался в том, во что вляпался.

– 4 июля, – не дожидаясь моего ответа, ответила маленькая дурочка и так трогательно, что мне снова захотелось ее обнять и расцеловать.

– Ну что же, простите, что вторглась без приглашения, жду звонка, – бросила она на меня укоризненный взгляд, и гордо подняв голову,

удалилась.

Как только дверь за Татьяной Викторовной закрылась, Маша сникла и без всякой причины стала плакать, размазывая слезы по лицу.

– За что это унижение?! – задала она вслух вопрос, всхлипывая. – Незаслуженное!! И почему я здесь, почему вру чужим людям!? Как же все это отвратительно! Все, что в моей жизни происходит из-за тебя, все неправильно!

Я сделал попытку обнять ее, но она убежала на кухню и упав на стол, начала плакать пуще прежнего.

– Почему ты так расстроилась? – не выдержал я, приблизившись к ней и обнимая за плечи. – Ну не позвонил ей, чтобы объясниться. Не люблю оправдываться, вот и не брал трубку. Ерундовая ситуация, которая не стоит ни слез, ни переживаний.

– А вранье про свадьбу? – подняла она на меня заплаканное лицо. – Ты начал врать, я как попугай стала повторять за тобой эту галиматью. Как же все запуталось, просто ужас, – Маша отбросила мои руки. – Не трогай, у меня болит сердце, раскалывается голова. Благодаря тебе я напилась в стельку и позволила над собой издеваться! – она снова стала реветь, я не выдержал и засмеялся. – Ты не человек!

– Я думал, что это звание заслужил при рождении, – засунув руку в карман джинсов, вытащил оттуда сложенный вчетверо листок. – Держи.

– Что это? – угрюмо уточнила художница, растирая заплаканные глаза.

– Расписка, как ты и хотела, – я положил бумажку на стол и отправился в комнату переодеваться. – Хватит стонать, умойся, поехали в магазин.

Маша появилась в проеме с растерянным выражением лица.

– Это очередное твое издевательство? – прошептала она. – Ты написал тут, что женишься на мне, если мы переспим?

– Это правда, – я развел руками. – Все, как ты хотела. Сначала кровать, потом загс. Или порядок должен быть другим? Впрочем, на обратный я тоже согласен.

– Это шутка? – не поверила Маша, рассматривая меня как диковинного зверя.

– Нет, вот смотри, – ткнул в бумажку. – Паспортные данные, моя подпись, стоит вчерашняя дата. То есть манускрипт писал еще до прихода Татьяны Викторовны. Настроен серьезно. Без тебя я не смогу купить свадебный наряд и кольцо. Поторапливайся, уже 10 часов утра, все магазины пооткрывались и ждут нас, – я мягко толкнул ее в сторону ванной.

Маша посмотрела на меня с недоумением и покачала головой.

– Какой ты странный, – в конце концов заключила она.

– Тебе не угодишь, – я улыбнулся. – То расписку подавай, то теперь странный. Я же все сделал. К родителям пришел с букетом, свидетеля на свадьбу пригласил, это мой друг Сергей, всех знакомых и друзей предупредил. Только Таню избегал, каюсь. Сегодня с ней пообщались, объяснились. Ты должна радоваться и звонить Лене. Пусть готовится помогать подружке нести фату. Или что там носят на свадьбах? Край скафандра, то есть свадебного наряда, – добавил я. – Мы уже живем вместе, я запустил на твою грудь пару черепах, а в тебя – один маленький вибратор. Впереди финиш и свисток арбитра.

– В твоих устах все происходящее выглядит как спектакль и по-идиотски, – обиделась она. – Но я уже привыкла. Ну почти. Ты все-таки странный, – она снова посмотрела на меня, не веря, что это происходит на самом деле. – У тебя все не как у людей. Кривообразно и с сарказмом.

– Смеяться надо всегда и над всем. Особенно над самим собой, – я взял ее за руки и начал кружить. – Я видел тебя в воде, на земле, голой, пьяной, сердитой, плачущей, улыбающейся, осталось увидеть тебя настоящей женщиной.

– Что это значит? – нахмурилась Маша. – А кто я, по-твоему, сейчас?

– Социально не дозревшая редиска в некоторых аспектах, сама понимаешь в каких. Надеюсь, к старости мы этот вопрос уладим.

– Какой вопрос? – еще больше рассердилась она. – Почему ты так все путано объясняешь?

– Вопрос – отдаться мне, – ухмыльнулся я. – Пока он не решен. Может сейчас? – предложил я. – Платье успеем купить. Пост в две недели мой организм преодолел с большим трудом. До свадьбы точно не доживет.

Непонятно было, шутит он или нет. Заглянув в карие глаза, я поняла, что нет. Взгляд как у голодного волка, которого долго не кормили. Откашлявшись, сипло выдавила:

– Лучше вечером. Ты же торопил с походом в магазин, пойду переодеваться, – поспешно добавила я.

– После росписи – три раза в день, – напряг он меня странным комментарием.

– Поясни, – не стала ломать голову над очередной непонятностью.

– Тебя хочу три раза в день – утром, в обед и вечером по всем страницам Камасутры, – невозмутимо пояснил Андрей, прислонившись к стене.

– А разве столько можно? – ужаснулась я. – Когда же учиться и работать?

– У меня свободный график, что касается тебя, можно не дома и не в кровати. И не горизонтально. В общем, где найду тебя, там и получишь.

– Ты пугаешь, чтобы передумала? – хитро прищурилась я и погрозила ему пальчиком.

– Нет, но решил предупредить о своих аппетитах, чтобы потом не было недоразумений. Я за открытость и прямоту. Для принятия окончательного решения у тебя два месяца. Поэтому позвал пожить вместе. Вдруг передумаешь?

– Не передумаю, – лихорадочно замотала я головой. – Ты просто монстр, – недоверчиво уставилась на него, размышляя, какую цель преследует хитрый лис такими речами. – Мне приятно, когда ты целуешь и обнимаешь. Думаю, все будет хорошо.

– Раз так, значит едем, – он легко щелкнул меня по носу и стал надевать кроссовки. – Позавтракаем где-нибудь по дороге. Натягивай платье, жду тебя внизу. А это дубликат ключей, – он всучил мне связку. – Теперь он твой. Просьба к технике относиться бережно. Стаканами не швыряться. Их у меня не так много, – он улыбнулся. – Чего застыла? Живее!

Когда Андрей припарковал машину у свадебного магазина, я все еще отходила от вчерашнего и событий утра. В голове они как-то не помещались. Взяла было телефон, чтобы позвонить Лене, но покосившись на него, передумала. Останусь одна, потом пообщаюсь с ней.

Мы зашли в магазин, который располагался на Кутузовском проспекте и назывался “Мэри трюфель”. Я прыснула, прочитав название. Андрей тащил меня за руку, как будто знал это место давно.

– А почему сюда? – уточнила я, семеня за ним.

– Платья понравились, – он легко взбежал по ступенькам. – Вчера посмотрел сайт в сети. Там много красивых моделей. Выбирать буду я.

– Но это же моя свадьба! – не согласилась я взволнованно.

– Свадьба общая, предлагаю вместе решить вопрос, – пошел он на уступку, открывая дверь и толкая меня внутрь.

Увидев манекены с ценниками, я побледнела.

– Господи, это очень дорого! – прошипела ему в ухо.

– Зато красиво, – Андрей подошел к самому полупрозрачному и открытому настолько, что мне ту же захотелось сбежать отсюда.

– Ну уж нет, – энергично замотала я головой. – Сверкать открытой задницей не буду!

От цифр на бирках у меня пересохли губы, я еще раз взглянула на своего новоявленного жениха.

– Смысл тратиться, если это носят один день в жизни?

– Почему же? – он опять остановился у самого откровенного. – Надо так выбрать, чтобы ты одевала его для меня, когда я захочу. Не только на свадьбу.

– Мы выбираем платье или наряд для борделя? – обиделась я, пытаясь не слишком громко возмущаться. – Хочу что-то скромное.

– Мне кажется, с этим качеством ты любого за пояс заткнешь. Выбирай тогда сама. Давай позовем консультантку?

Не дожидаясь ответа, он подошел к какой-то девушке, сверкающей белоснежной улыбкой, и начал вовсю кокетничать. Вот подлец! За кого я замуж выхожу?!

– Не нужна мне никакая помощь, – я специально повернулась к ним спиной и схватила первое попавшееся платье. – Боже мой, – выдохнула, увидев нули. – Ну и черт с ним, сам виноват, пришли в безумно дорогой магазин, – пробормотала я, отправляясь в примерочную.

Повесив платье на крючок, стала расстегивать пуговицы, когда Андрей, убрав шторку, просунул свою голову и улыбнулся.

– Еще принес, помогли выбрать, – он нацепил несколько платьев на вешалку.

– Не люблю магазины, – я смотрела на него, ожидая, пока он испарится. – Уйди, мне надо переодеться.

– Куда? – удивился он, входя в узкое пространство примерочной. – Буду помогать, мы же договорились все делать вместе. Я должен участвовать в выборе. Стесняешься?

– Нет, – буркнула я, почесала нос, вздохнула, посмотрела на него и нехотя сняла одежду.

– Мы тут надолго застрянем, – сказал Андрей тихо, жадными глазами разглядывая меня так, как будто впервые видел. – Я тебе говорил, что ты мне нравишься?

– Кажется, – неуверенно произнесла я, пытаясь разобраться, как влезть в платье, чтобы поскорее скрыться под одеждой, пока он на мне дырку не высверлил своими глазищами. – Помоги лучше. Хватит пялиться, мне неловко.

Он быстро расправил платье, мягкими движениями натягивая на фигуру.

– Туговато, – засмеялся Андрей. – Вылезти из такого кокона будет сложно. Примерим другое, это слишком узкое.

Его лицо было близко от меня: глаза искрились электричеством и огнем, которым он то и дело обжигал, касаясь моего тела руками.

– Ты кончала когда-нибудь? – спросил он неожиданно, прямо посмотрев на меня. – Только честно.

– Как это? – смутившись, я сжала подол платья и отвернулась от него.

– Сама с собой, – уточнил Андрей, не торопясь с расстегиванием пуговиц на платье.

– Нет конечно, – я поморщилась. – Онанизм это так жалко и мелко.

– Иногда спасает, – не согласился он. – Как же ты живешь? Тебе разве не хочется?

– Бывает, – не стала я отпираться. – Само проходит.

Он вздохнул и полез в рюкзак. Вытащил оттуда влажные салфетки и маникюрные ножницы. Взял мои руки, осмотрел ногти, кое-где состриг, а потом стал их методично протирать.

– Что ты делаешь? – терпеливо спросила я, стараясь вникнуть в суть происходящего.

– Здесь негде помыть руки.

– А зачем это? – удивилась я, пытаясь самостоятельно стащить платье.

– Не надо пока, – остановил меня Андрей. – Ты выглядишь в нем обворожительно. Очень нежно, – он схватил мою руку и поднял подол, запихнув в трусы.

– Раздвинь ноги, – приказал Андрей.

– Зачем? – испугалась я, пытаясь освободить руку. – Не хочу.

– Я тебя предупредил. Хочу сейчас. И здесь. Делай, что сказал.

– А если войдут? – воззвала я к его разуму и осторожности, но это было бесполезно.

– Плевать, – качнул он головой, улыбаясь. – Я хочу.

– Нет, – Маша стала отпихивать меня руками, – вечером, дома, здесь неудобно, все открыто. Я так не могу. Раздевалка – не место для подобных вещей.

– А где, по-твоему, место? – спросил я, прищурясь. – В кровати? Там тоже не получится. Страх, который управляет тобой, не связан с конкретным местом. Он просто приказывает не делать этого. Ни с кем. Нигде. Потому что считает, что все, что связано с сексом, плохо и неправильно. Почему он так считает, дело десятое. Ты его слушаешься. Дома у нас тоже ничего не получится. Вчера ночью ты была в стельку пьяной, поэтому я смог убрать физическую преграду, однако проблема не исчезла. Ты понимаешь, о чем я толкую? – обратился я к ней.

Маша молчала, нахмурившись, и ожесточенно грызла ногти.

– Вкусно? – спросил я, смеясь.

– Что? – не поняла она, пытаясь улыбнуться, но у нее это плохо получалось. Все тело было напряженным и деревянным.

– Я про ногти, ты их так увлеченно ешь, может быть, поделишься? – я взял ее палец и стал медленно посасывать. – Точно вкусно. Семейная жизнь – это бесконечная битва и способность идти на уступки друг другу. Сейчас ты должна забыть про страх, довериться мне и сказать «да». Скажи “да”, не раздумывая.

– И что тогда будет? – не выдержала она собственного волнения и прикрыла рот рукой. – Ты считаешь, что здесь все получится?

– Я не думаю, – взяв ее за подбородок, я прижался к искусанным губам и поцеловал. – Действую, доверяясь интуиции. Ты должна доверять мне и согласиться на все, не размышляя. Попробуй, тебе понравится.

– Боюсь, – всхлипнула Маша. – Просто боюсь и все.

– Закрой глаза, – посоветовал я, – и представь, что у тебя в руках абсолютное счастье. Волшебный шарик, который светится чем-то невероятным. Ты же никогда не испытывала этого. И тот, кто управляет сейчас тобой, сильнее, он заслонил все негативом. А ты коснись его своим шариком, чтобы все осветилось радостью.

Маша посмотрела на меня как утопающая, которую нужно спасать, но я решил не отступать. Не согласится сейчас, значит, бой с ее тенью будет проигран навсегда.

– Я попробую, – прошептала она. – Если мне будет больно, все должно прекратиться.

– Неужели я похож на изверга? – я старался быть серьезным, но улыбка сама раздвигала губы.

– Похож, – энергично закивала Маша. – Ты замучил меня.

– Пока не начинал, – вздохнул я, поражаясь тому, насколько глубоко фобия влезла в ее сознание. – Непонятно, кто кого мучает. За неделю я потерял сон и покой из – за тебя, редиска. На работе ломаю товары, любовницу выгнал. Даже глупую бумажку накатал, а ты уперлась рогом. Сдавайся и думай о том, что это путь к малютке. Ты же хочешь детей?

– Хочу, – растерянно повторила Маша, – Но не тут же?

– А мне тут нравится, – подмигнул я ей. – Ладно, я все сделаю сам. Но это первый и последний раз, когда уступаю, – пригрозил я, а сам подумал, сколько раз мне придется давать задний ход, чтобы что-то получилось. Помру от перенапряжения и озабоченности, а она даже глазом не моргнет.

– Мне снять платье? – робко спросила она, пытаясь встать со стула.

– Зачем? – удивился я. – Ты в этих тряпках такая воздушная. Закрывай глаза и думай о кузнечиках. Зеленых.

– Почему именно о них? – Маша не выдержала и стала смеяться, но послушно выполнила просьбу. – Мне хорошо с тобой, и я тебе доверяю.

– Другой компот, – одобрил я и встал на колени между ее ног. – Не подглядывай, хорошо?

– Не буду, – ее лицо улыбалось, тело расслабилось. – Просто не понимаю, что ты делаешь, и что надо делать мне.

– Молчать, – предложил я, просунув руки под складки платья и стаскивая белые трусики. – И не мешать мне.

Она вздрогнула и невольно сжала ноги, выталкивая меня, но я силой удержал трусишку.

– Опять борьба? Мы так до вечера не закончим.