Текст книги "Подземный флот маркшейдера Вольфа"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

В этот миг сверху послышалось электрическое потрескивание, и раздался голос Евсеича – да так, будто в потолок были встроены мощные колонки:

– Капитан, обед прибывает на станцию!

Князь поднял взгляд и отдал команду, не повышая голоса:

– Собирай команду, боцман.

Кит обозрел потолок, но никаких встроенных динамиков не увидел.

– Есть, капитан! – раздался сверху и ниоткуда ответ Евсеича.

– Такой техникой и вы еще похвалиться не сможете, – загадочно и горделиво сказал князь, поднимаясь.

Что было потом – перед самым обедом и во время него – Кит запомнил как отдельные кадры фильма, который украдкой смотришь на планшете после полуночи… погасишь свет в комнате… залезешь с планшетом под одеяло… лежишь себе в наушниках и по ходу дела страшно боишься, как бы маманя не нагрянула стремительной облавой и не смахнула одеяло.

Сначала княжна Лиза сама взяла Кита под руку и показала, с какой важностью надо идти туда, куда надо идти. Кит переставлял ноги так, будто шел к директору школы, не зная, что будет – похвалят ли за победу на очередной олимпиаде или опять пообещают исключить из школы за пофигизм.

Князь шел следом, подбадривая Кита.

Вошли в какую-то просторную комнату со старинной мебелью, похожую на гостиную. Там был только один человек – тот самый Том. Теперь тоже в костюме, как на праздник, а не на простой обед.

Он, как только его Кит увидел, сразу оказался прямо перед Китом и, протянув руку, сказал:

– Том.

– Кит, – прямо сказал ему Кит и пожал руку.

Это было нормальное, крепкое рукопожатие, и Кит понял, что с Томом они тут быстро разберутся и, может, даже подружатся. Только вот языковой барьер! Надо было язык учить!

–Kit! – радостно повторил Том и хлопнул Кита по плечу. – That's great! (Великолепно!)

Прозвище Никиты явно пришлось ему по его американской душе – простое и ясное. Том и Кит. Классно! Прямо как диснеевский мульт!

Тут что-то зашуршало – и как будто легкий порыв ветра пронесся по гостиной. Все разом развернулись лицом к этому легкому и ошеломляющему шквалу.

В двери гостиной – совсем не в те, в которые вошел Кит под руку с княжной Лизой… вернее вошла княжна Лиза, крепко ведя под руку Кита, – так вот в те, другие двери вошла девочка будто со старинного, с очень старинного портрета из Третьяковской галереи.

Она была, наверно, одного возраста с князем, то есть на год или немногим более старше остальных «членов команды». В отличие от княжны Лизы, одетой в строгий «лицейский костюмчик» от Шанель, она была в пышном платье оттенка не яркого, серовато-зеленого, но явно роскошного, с серебристым отливом. Лицо… Ну, что мог рассказать Кит про ее лицо? Ленка Пономарева, конечно, покрасивее будет. У этой кругленькие такие большие глаза, кругленькие очень белые – сильно напудренные, как потом заметил Кит – щечки, кругленький подбородок… какая-то прическа, прямо как на бал, собранная вся вверх. Зато как смотрела! Настоящая принцесса со старинного портрета! И на фоне дверной рамы позади нее так прямо и смотрелась ожившей старинной картиной.

– Добрый ди-ень, господа, – сказала она с очень сильным иностранным акцентом.

Князь прямо ринулся к ней, сам на себя не похож – ну, чуть ли не шустрым Евсеичем! Что-то сказал ей, похоже, по-немецки и… и в изящном поклоне – Киту так в жисть не научиться! – поцеловал ей руку, когда она церемонно протянула ее ему.

– Сможете так, если подаст? – шепнула рядом княжна, цепко держа Кита за руку у локтя, будто опасалась, что он сейчас сбежит.

– Можно попробовать, – машинально пробормотал Кит, невольно облизав сухие губы

Ему очень хотелось сбежать.

– Сможете, сможете! – прямо как тренер, подбодрила княжна. – Просто наклонитесь – и дело с концом. Подумаешь, принцесса! – И тут же потянула Кита. – Полный вперед!

В общем, Кит не шел, а был подведен без сопротивления.

– Ваше высочество, позвольте представить вам и рекомендовать, – сказала княжна и представила Кита так, что хоть падай: – Никита Андреевич Демидов, истинный чародей эфирно-корпускулярной механики.

Кит в этот миг был, как говорится, жив, но в коме… А был бы просто жив, наверно, заржал бы. Он бы точно подумал, что княжна опять над кем-нибудь издевается – скорее над этой смазливой и блестящей принцессой со старинной картины, чем над ним.

Тут княжна куда-то исчезла, испарилась… потому что Кит вдруг остался перед «Подумаешь-Принцессой» один, без всякой поддержки под руку и вообще.

Большие кругленькие глаза смотрели на Кита. Это были не «глаза-лазеры» княжны. Это были… с чем мог сравнить Кит? Вот с чем: эти круглые глаза были объективы двух видеокамер очень внимательного и опасного наблюдения… И похоже, они не обнаружили у Кита ничего такого плохого и неправильного.

Девочка-Со-Старинного-Портрета, она же Подумаешь-Принцесса, милостиво улыбнулась Киту и спросила, с трудом подбирая слова:

– А как там… в веке вашем… должно быть представляться?

– Да просто… – буркнул Кит и вовремя вспомнил про главное: – Ваше высочество… У нас чува… Мальчишки руки пожимают, а так просто… ну, типа, «меня зовут» – и всё…

Видеокамеры наблюдали очень внимательно.

– А как представляться… их величества… правители? – вдруг спросила Подумаешь-Принцесса.

Киту вспомнилось вдруг, как по телевизору здоровался наш президент с какой еще не совсем старинной… то есть не старой королевой из Европы. Просто, за руку.

Кит так и сказал:

– Просто… за руку… – и на всякий случай добавил еще раз, чтоб не обижалась: – Ваше высочество…

– Простота – это есть прекрасно, – сказала девочка и просто протянула Киту руку.

Так протянула, как не протягивают, чтобы, там, перед ней гнулись-ломались и целовали. В кругленьких глазах вдруг блеснуло такое ехидство, что и княжны бы могла позавидовать. И еще «Подумаешь-Принцесса» представилась:

– Простоты ради, София Христиан… Христиановна… Это есть пока…

Ну, и Кит просто пожал ей руку – конечно, аккуратненько так пожал, а она, между прочим, крепко… и еще Кит вспомнил, чему недавно учили, и согнул шею, прижав подбородок к груди… ну, как показывал князь.

Следующая картинка, которую запомнил Кит: это – стоящая с открытым ртом княжна Лиза и как будто весь позеленевший вместе со своим белесым костюмчиком князь. «Чего это они?» – не понял тогда Кит.

Потом появился Евсеич, и князь спросил его, посылали ли за неким Александром Филипповичем. Евсеич разводил руками и отвечал:

– Не можем знать, где он. Известно уже, его как ветра в поле искать…

Князь немного подумал, осторожно посмотрел на Софию Христиановну и как бы специально для нее заметил:

– В России говорят, что семеро одного не ждут…

– Семьдесят семь есть могут ждать сего принца, – важно и спокойно ответила София Христиановна.

Князь замялся. Он посмотрел на сестру так, словно первый раз просил у нее поддержки. Она хорошо поняла брата:

– Так, пока усядемся, господа, там, глядишь, и объявится принц на нашем горизонте… – легко и весело сказала она. – Прошу вас...

И указала на самые красивые и широкие двери в комнате.

Тут снова раздался в стороне непонятный шум, и в комнату вошел… нет, ворвался… кто? Кит мог сказать только так: «крутой пацан». И правда, крутой: ниже всех ростом, но явно круче, сильнее и живее всех. Весь такой – будто только что в футбол гонял… И никаких тебе костюмов: какая-то легкая, светлая, широкая рубаха с рукавами чуть ниже локтей, какие-то широкие, слегка мятые штаны… а на ногах! Сам Кит, уже попривыкнув к чужим временам и ко всяким ихним церемониям, не поверил своим глазам! Кудрявенький пацан был обут в очень легкие сандалии, почти вьетнамки – на босу ногу! Только ремешки на сандалиях были какие-то золотистые, девчачьи.

Киту даже неловко стало, почти стыдно: на фига его-то, Никиту Демидова, тут разодевали всего, рядили прямо как на еще далекий выпускной вечер в школе, если кому-то можно вот так отрываться!.. Хотя, с другой стороны, разок побыть при галстуке с заколкой, как у олигарха какого-нибудь, – тоже можно. Круто! Только одна беда – не расскажешь ведь никому.

Вместе с пацаном с комнату ворвалась настоящая борзая… У них обоих были почти одинаковые движения – легкие, стремительные, свободные, без всяких джентльменских важностей. Борзая пронеслась по кругу, живо всех обнюхав, и около Кита задержалась, ткнулась ему в пальцы.

Пока борзая неслась, пацан быстро обвел всех взглядом, быстро поднял руку и поприветствовал всех почти так же, как многие здороваются и у Кита в школе, в двадцать первом веке, когда видят компанию: «хай»!

Однако ворвавшийся пацан немного прибавил к «хай»: Кит услышал «хайрет». Потом он узнает, что «хайрете» – это греческое приветствие и очень-очень-очень древнее.

И Кит невольно, по школьной привычке, тоже вскинул руку. Борзая так и отскочила. Пацан заметил это, но сначала быстро подошел к князю и схватил его за руку у самого локтя, и князь ответил тем же. Потом пацан пролетел мимо Софии Христиановны, с умелой важностью кивнув ей и получив от нее в ответ целый книксен, потом подлетел к княжне и тоже ей кивнул… И тут Кит увидел, против кого у княжны нет никакого оружия – ни легкого, ни тяжелого, никаких лазеров и просто духовушек… Перед этим пацаном княжна в своем ладном, моднючем костюмчике из Парижа присела так, что Киту сразу стало ясно: тут княжне конец. Но Кит не обрадовался этому, а почему-то даже совсем наоборот…

И не успел он подумать обо всем том, что успел увидеть, как пацан оказался прямо перед ним. Он был на полголовы ниже Кита, но посмотрел на него так, как не смог бы посмотреть на Кита сверху Дум, даже если бы встал на парту. Только пацан смотрел совсем без высокомерия и крутости – он просто с интересом смотрел на Кита. Но в глазах пацана была такая сила, что Кит еще успел подумать: с этим всей банде зомби не справиться, он их всех просто раскидает, и даже Кимон, и тот со всеми своими приемчиками не прокатит… этот Кимона так шваркнет, что тот кувыркаться устанет.

А самый крутой, по новым меркам Кита, пацан вдруг крепко взял его правую руку у локтя. Кит догадался: так, наверно, в Греции принято пожимать руки. И он тоже, только осторожно, пожал руку пацана у локтя.

И тот представился. Он старательно и протяжно выговорил свое имя, словно помогая Киту запомнить, как оно звучит:

– Ал-ле-ксан-ндр.

Глава Четвертая
с Петровной-трансформером,
подземно-космическим дирижаблем
и, наконец, с невероятными способностями,
которые Кит Демидов обнаружил в себе самом

Две минуты ужаса, три минуты шока, а потом… потом был просто сонный кайф, и ещё очень вкусно было. Что-то сверкало перед глазами, блестело. Вот таким и запомнил Кит аристократический обед в усадьбе князей Веледницких.

Две минуты ужаса – это когда распахнулись широкие двери столовой и Кит увидал стол. Такого стола он и боялся в глубине души – не просто обеденного, а натурально праздничного, с хрустальной вазой посредине. И столько было всяких тарелочек, салфеточек, а самое страшное – сверкающих ложек-вилок-ножей, что хоть беги! Это все равно как если бы перед Китом поставили какой-нибудь «Мерседес», разложили бы сто штук разных инструментов и сказали бы: «Живо чини! А то…»

Спасала Кита княжна, но спасла не она. Княжна подхватила под руки их обоих – Тома и Кита – и повела в столовую вслед за остальными. Первым без всяких церемоний унесся в столовую вместе с борзой «греческий гость Александр». Следом важно двинулись София Христиановна под руку с князем.

– Экие очень важные персоны, – хихикнула княжна, то ли продолжая издеваться над братом, то ли подбадривая Кита, и тут же перевела Тому.

Тот хихикнул всерьез, на весь дом.

– Я вас сразу предупреждаю, Никита: никаких церемоний, – быстро зашептала она на русском, таща Тома-Кита в столовую. – Как у вас принято в будущем, так и делайте. Не смущайтесь. Арсенал вилок-ножей – это наши здешние условности. Здесь у каждого правила своего века. Можете… можете хоть локти на стол ставить – никто не посмотрит, уверяю вас.

– Ну, уж так не надо… я же не совсем… – коматозно пробормотал Кит, имея в виду, что он все-таки не троглодит-йети и за локти на столе маманя его тоже каждый раз достает.

В общем, спасала княжна, но не спасла. Кит сел за стол колом и стал таращиться на «арсенал».

– У нас специально стоит круглый стол, как у короля Артура, – тихо сказала Киту княжна, сев рядом, между ним и Томом. – Чтобы никому не было обидно.

Пока Кит думал, о чем речь, князь изящно разобрался с салфеткой, кинул ее на колени и, сказав «Ну-с, прибываем!», хлопнул в ладоши.

Кит успел догадаться, почему стол круглый и почему не должно быть обидно, за две секунды до того, как наступили три минуты шока.

За длинной стеной, справа от Кита, раздался странный шум, будто там и вправду прибывал поезд… И вдруг стена стала разъезжаться, как двери в поезде метро, и из гаражного сумрака в столовую медленно въехала… или въехало… или въехал… нет, все-таки въехала, раз князь, продолжая преспокойно сидеть спиной к «ней», сказал:

– Давай, Петровна!

Представьте себе помесь-гибрид водолазного шлема и черепахи величиной с небольшой автомобиль. К тому же и на колесах со спицами! Это был такой приплюснутый металлический шлем или слегка сдавленная с боков и потому высокая металлическая черепаха – вся в заклепках. Выдвинутая вперед голова черепахи была маленькой копией тела в панцире, с уплощенным «иллюминатором» вместо морды. В иллюминаторе мигали красные огни, испускавшие наружу лучи-щупы.

– Агрегатум универсалис, – шепнула Киту княжна. – Гордость брата, его детище.

– Угу, – кивнул Кит и заставил себя закрыть рот.

Но не успел закрыть, как снова челюсть у него отвалилась и практически упала на стол. Потому что из полутемного гаража в столовую вошли… два совершенно одинаковых Евсеича. Оба во фраках и в белых перчатках. Чисто клоны!

Тут в железно-водолазной черепахе загудело, верхняя половина панциря, как крышка, приподнялась, и из-под нее сначала вырвались клубы пара, а потом с двух сторон высунулись по два – итого четыре – коленчатых манипулятора. Они держали большую белую супницу и широкие блюда из блестящего металла, накрытые крышками.

«Старинный трансформер!» – вдруг догадался Кит и поднял со стола свою челюсть.

Позже Кит узнал от княжны, что этот старинный трансформер, он же «агрегатум универсалис», стали обзывать «Петровной», потому как Евсеичи обнаружили в нем поразительное сходство с суровой и пухлой экономкой, некогда служившей в имении князей Веледницких.

Евсеичи стали живо прислуживать за столом – и вот тут-то пришло долгожданное спасение. И пришло оно, как уже было сказано, не от княжны. А от греческого гостя Александра.

Кит вдруг заметил, что у того вообще никакого арсенала на столе нет, кроме большого ножа, похожего на кинжал. Дальше – больше. Суп, вернее бульон, всем наливали в тарелки, а ему – поднесли в настоящем серебряном кубке. И он, ничуть не стесняясь, сразу схватил его и отхлебнул пару-тройку крупных глотков. Никто вокруг даже и бровью не повел!.. Нет, София Христиановна всё-таки бровкой повела, но вовсе не презрительно – мол, «не умеет вести себя в обществе… троглодит!», – а даже наоборот. Будто приметила краем глаза, как штангист на рекорд штангу толкнул и оценила по достоинству… Потом этот «греческий Александр» ел мясо руками, пока аристократы показывали фокусы и чудеса с вилками и ножами, да еще бросал кусочки прямо в пасть не отходившей от него борзой, а та их ловила на лету, зверски клацала зубами и от удовольствия болтала слюнями.

Кит успокоился, взял себя в руки и стал просто есть, как в гостях… то есть как мама когда-то учила. Локти на стол не ставил и даже расхрабрился спросил у княжны насчет назначения какого-то маленького ножа. Та объяснила на двух языках – Киту и Тому заодно, – и объяснение Кит тут же забыл. В общем, жить в старинной усадьбе можно было…

С этим же приятным чувством, с каким досиживал обед, Кит проснулся часа три спустя. Уговаривать его хозяевам насчет «тихого часа» не пришлось. Уже под десерт у Кита слипались глаза. Ведь прошлая ночь – та, что почти через сто лет наступит, – у Кита совсем не задалась, это мы помним.

После обеда Кит хорошенько отключился и поспал, чего с дошкольных времен не делал. В те далекие времена маманя заставляла его днем спать, он этого терпеть не мог. Папаня был на его стороне, но и вдвоем им против мамы тогда слабо было… Кажется, всё это сто лет назад происходило.

…Про великосветский обед в княжеской усадьбе и про «тихий час» в своем детстве, Кит успел вспомнить, пока еще лежал с закрытыми глазами и ловил кайф от того, что отлично выспался. А когда он открыл глаза, сразу стало не до вкусных обедов, не до каникул в начале прошлого века и не до «тихих часов» в его конце. Потому что увидел Кит не высокие ели в большом окне, на которые он смотрел прежде, чем заснуть, а увидел он вокруг глухие и грубые кирпичные стены, освещенные лампами в круглых решетчатых колпаках, похожих на птичьи клетки.

«Подвал!» – с ужасом подумал Кит. Он с детства жутко боялся подвалов.

Кит вскочил и огляделся – точно подвал! Как он в нем оказался?!

Мысли взрывались в голове, как новогодние петарды.

Может, и правда Дум уговорил его пойти с ним и его зомби-командой в подвал нюхнуть клею или еще какой-нибудь гадости, и теперь его, Кита, так круто торкнуло. И ничего на самом деле нет и не было – ни старинного автомобиля «Рено», ни фиолетового смещения пространства в подворотне, ни княжны, ни старинного биплана над головой, ни усадьбы, ни обеда с загадочными гостями и железной черепахой Петровной? Просто глюк такой… Это очень фигово!

Кит соскочил с кровати и огляделся еще раз. Нет, не всё пропало. Не все предметы, которые он видел перед сном. Кровать была та же, шкаф, стол, ширма, кресло, необычный диванчик, на котором еще недавно по-княжески эффектно сидел князь Веледницкий. Но все предметы мебели томились в мрачных кирпичных стенах без окон…. Может, это Думовский кайф так кончается?!

Совсем струхнул Кит. И от страха, от безысходности взял да и врезал сам себя кулаком по носу – выбить дурь и очнуться где-нибудь в нормальном и знакомом месте.

Вспыхнула в глазах фотовспышка, слезы потекли из глаз – но бред вокруг остался на месте, как настоящий.

И тут Кит вспомнил то, что он пропустил мимо ушей, мимо внимания, когда выходил со всеми из столовой и уже не боялся и не удивлялся ничему… а надо было продолжать бояться, чтобы не упустить…

Итак, он вышел из столовой вместе со всеми. Еле ноги передвигал, наелся, как и на собственных днях рожденья не наедался… Наверно, с перепугу. Веки слипались, хоть зубочистки в глаза вставляй. Князь что-то стал шептать сбоку на ухо… как всегда жутко любезно.

– Немного привыкли? Что-нибудь еще беспокоит? Спрашивайте, не стесняйтесь.

– А надолго я тут вам нужен? – спросил Кит, отфильтровав в мозгах главный вопрос.

– До конца лета должны управиться, – сказал князь чуть громче и почему-то хмурым голосом. – Обязаны!

Кит, с трудом пошевелив мозгами, прикинул: получалось три месяца. Ничего себе, большая перемена вышла! Он с испугу согласился «продлить летние каникулы с приключениями», а теперь страшновато стало: застревать в чужих временах уже не улыбалось.

– Я догадываюсь, о чем вы думаете, – доверительно проговорил князь, лез в душу. – Нельзя ли изредка навещать родных… Да?

– Ну, типа того, – не стал отпираться Кит.

Ему стало стыдно.

– Я понимаю вас… – сочувственно вздохнул князь, хотя, при желании, в этом сочувствии можно было услышать и вежливую такую издевочку. – Тихо у нас тут пока. Скучновато. Такого выбора развлечений, как у вас там, у нас нет… Кинематограф у вас на каждом шагу, даже дома… И весь мир можно дома увидеть, не вставая с постели, и никуда выходить не нужно. Потому и привыкаете мало-помалу в клетках жить, простора для души вам уже не надо… А мы тут по вечерам примитивно в «фанты» играем, в слова, знаете ли… для вас это смешно и скучно, совсем не интересно. Александр Филиппович вот уже почти неделю по полям-лесам на коне носится. С Зариной…

Так звали борзую.

Князь словно сам с собой говорил, в сторону смотрел, хмурился.

– Том, он или рыбу удит, или Петровну совершенствует. Ему не скучно. София Христиановна… как она вам представилась… той книжек одного Александра Дюма на всё лето хватит… В ее время она их не найдет, они не были тогда написаны. И, по счастью, в них нет для нее никакой вредной информации. Всё – про времена еще более давние, для нас тут безобидные…

Казалось Киту, что князь зубы ему заговаривает.

– Но уж поверьте мне, нам очень повезло, что мы успели собрать команду раньше, чем все начнется… – Князь вдруг стал смотреть Киту прямо в глаза – сурово так. – Тихо у нас тут, да, но скоро затишье кончится. Заскучать не успеете, уверяю вас. Как у вас там говорят… «мало не покажется». И еще. – Князь вдруг сжал губы и стал весь холодный, стальной. – Мы вас силой держать не станем. Если будет совсем невмоготу…

Кит невольно затаил дыхание.

– Правда, одно развлечение специально для вас готово… – вдруг оборвал дальнейшие объяснения князь и поморщился. – Оно потребует от вас некоторой сосредоточенности. Мы можем попробовать, если вы уже обвыклись…

– Нормально. Я готов, – сказал Кит, потому что ничего другого сказать не мог.

И даже взбодрился.

– О! – фирменно сказал князь и тоже, на вид, взбодрился. – Прекрасно! Как вы относитесь к страшным местам?

И Кит вспомнил, как он ответил.

– Нормально, – ответил он князю.

Так он всегда отвечал. На большинство вопросов. Не думая о последствиях. Потому что еще никогда в жизни никаких жутких последствий от его необдуманных ответов не случалось.

Неужто князь следил за Китом с самого его детства?! Глядел в какую-нибудь подзорную трубу времени… Иначе откуда он мог знать, что с детства Кит больше всего на свете боялся подвалов… Но удивляться не приходилось: Кит уже повидал в этой помещичьей усадьбе такие открытия и изобретения, каким и двадцать первый век позавидовал бы. Одно превращение самолета-биплана при посадке в мотоцикл чего стоило!

…И тут Кит вдруг начал скучать по маме и папе. «Фигассе!» – подумал он. Никогда вроде не скучал, и вот нате – как дитё малое!

Но у Кита всегда на первом месте были мозги, а потом уж эмоции, и он себе объяснил: все-таки сто лет не шутка! Мама с папой, вообще, не родились еще! И значит, он тут вправду один, и со всем, что происходит, придется разбираться одному.

В его веке он еще мог, если дело совсем плохо, побежать домой и сделать два дела. Сначала рассказать папане, и тот бы сказал: «Ничего, бывает и хуже, но реже». И сразу бы стало не страшно… или не больно… А на самый крайний случай, если уж совсем фигово и страшно, в запасе была маманя. Она могла заступиться не по-детски, полиция отдыхает. Как однажды, когда Кита, когда ему было десять лет, обидели в соседнем дворе, разбили нос… Маманя сумела всем такой разгон устроить, что на него обидчики целый месяц смотрели, как на собаку страшную. Киту и сейчас было стыдно вспоминать это, хотя деваться некуда, – что было, то было. Папаня его тогда ругал: мол, надо было отбиваться до последней капли крови, тогда бы тебя зауважали и ты, типа, сразу бы стал большой и крутой.

Ясное дело, после того случая Кит уже ни за что бы не побежал жаловаться, даже если бы его пацаны убивать стали, но сейчас он вдруг понял, что в глубине души, сам того не замечая, он всегда надеялся на маманю, как надеется Россия и Америка на свое ядерное оружие… А вот теперь и здесь, в этом далеком прошлом, нет никого, кроме твоих очень далеких предков, типа, папиных и маминых прадедушек, и им не докажешь, что ты их какой-нибудь праправнук и живешь на улице Космонавтов, которой еще нет. Теперь годится только папин совет!

Кит разозлился и оделся сам – в то, что счел нужным. Больше никаких галстуков! Нашлись какие-то широкие, легкие штаны, плотная льняная рубашка… Пока Кит одевался, он почувствовал, что тут холодно, как и должно быть в настоящем, а не в приснившемся подвале. Так что без свитера или пиджака было не обойтись.

Свитеров не было, но нашелся пиджачок попроще, не праздничный.

Пока Кит одевался, он старался не смотреть по сторонам. Подвал – это подвал, жуткое, беспросветное место!

В подъезде его, Китова дома на улице Космонавтов, внизу у лифта, была лестница, уходившая вниз, в подвал. Перед лестницей, как в зоопарке перед клеткой с хищниками, стояла мощная железная решетка с дверью, всегда закрытой на большой замок.

Кит всегда пробегал мимо лестницы, не глядя вниз, делал бросок от лифта до выходной двери. Даже когда вырос – и то, выходя из лифта или спускаясь со своего этажа пешком, в этом месте, у подвальной лестницы, невольно ускорял шаг.

Подвал дышал жутью. В детстве Кит думал, что там должны жить тролли и орки. Это их вонючее дыхание поднималось наверх днем, а по ночам они поднимаются сами... Днем они где-то глубоко внизу толпились и дышали, днем они боялись подниматься наверх, зато ночью… Днем они не могли пройти сквозь решетку, а ночью – запросто. То, что взрослые ничего не знали и не хотели знать про подвальных троллей и орков, было понятно и простительно: когда станешь взрослым, будешь проходить сквозь тролля и орка, как сквозь воздух, не замечая их, и они так же будут проходить сквозь тебя… но когда это еще будет!

От пацанов во дворе Кит слышал, что кое-где в старых домах, которые скоро будут сносить, еще можно найти подвалы без решеток – и туда можно спуститься компанией с фонариками, камнями и палками… и там жутко интересно… и можно поискать что-нибудь такое, что наверху не найдешь. Но Киту было не интересно идти в страшное место с компанией. Во-первых, потому что так уже не совсем страшно, а значит – не по-настоящему, понарошку. Во-вторых, если все-таки испугаешься, то другие заметят, а это очень фигово. В-третьих, ежу понятно, что из домов под снос все тролли и орки уже сбежали в другое темное подземное место, потому и подвальные двери там открыты…

Однажды, во втором классе, когда Кит уже практически не верил в троллей и орков, он пришел домой из школы и увидел, что дверь в подвал открыта, и снизу доносится какой-то мощный гул. Он остановился прямо перед лестницей, ведущей вниз, во мрак, и почувствовал, что у него нет никаких сил дожидаться лифта даже две секунды, а если он сейчас побежит вверх по лестницам, то за ним из подвала сразу же ринется толпа троллей и орков. И даже если он успеет добежать до двери своей квартиры, то открыть её ключом точно не успеет до того, как вся дверь окажется забрызганной его кровью… Значит… значит, выход только один. То есть – один на один, один на них всех, лицом к лицу…

Будто кто-то шепнул Киту на ухо, что нужно делать. Руки его как будто сами полезли в карманы и достали оттуда кучу всего – несколько монет, разноцветных скрепок, детали несобранного робота-трансформера из киндер-сюрприза, две бутылочных крышки – одну со львом, другую с гербом, – которые он подобрал по дороге для своей коллекции…

С богатством нужно было расстаться. Хотя бы на время. Меньше всего было жаль скрепок – и Кит для начала бросил парочку скрепок вниз, на площадку под лестницей. Они упали у самой стены, и их почти не было видно. Тогда Кит не пожалел и кинул еще три. И сразу почувствовал, что сможет спуститься на один пролет – этими брошенными вниз своими вещами он отвоевал себе кусочек чужого страшного мира. И еще понял Кит: спускаться надо очень быстро, в мгновение ока. И он в два прыжка через ступени оказался на площадке, на которую всю жизнь и смотреть-то боялся!

Нельзя было мешкать – мог догнать страх, оставшийся наверху, наверно, очень удивившейся Китовой прыти.

Нижний пролет лестницы в подвал был темнее, но зато нижнюю площадку сильно освещала лампа в начале подвала.

На следующий марш-бросок Кит не пожалел – теперь трудно поверить! – карманные деньги. Металлические деньги можно было без проблем выпросить у мамы с папой, а вот трансформер или такие красивые классные крышки поди еще найди!

Кит бросил два рубля, две монетки – вниз, они бодряще звякнули– сверкнули, позвав за собой. Кит бегом спустился еще на один пролет – и тогда впервые в жизни он увидел еще одну открытую железную дверь, не решетчатую, а похожую на те, что стоят на подлодках бывают, и за ней – уходящий далеко-далеко коридор с трубами и кабелями на стенах.

Светлые участки коридора чередовались с темными, никаких монстров видно не было… Они таились так далеко под землей, что, хоть набей полные карманы и портфель всякой всячиной и бросай ее изо всех сил вперед, все равно никаких вещей с поверхности земли на дорогу не хватит, и когда-нибудь придется идти так, без всего… Тогда уж точно придется надеяться только на ангела-хранителя, о котором рассказывали девчонки и который по их словам есть у каждого человека.

Вдруг неподалеку раздался шум, и Киту показалось, что прямо из стены коридора, всего шагах в тридцати – добросить камнем ничего не стоит, только камня нет, а мелочь не долетит! – вдруг выступила огромная фигура и повернулась к Киту. И то ли зарычала, то ли закашлялась.

Кит весь похолодел с макушки до пят – и бросился назад. Вверх, скорее вверх!

Он пришел в себя только в своей квартире. Майка и трусы противно прилипли к телу…

Потом Кит, уходя из дома, всегда на несколько секунд задерживался у запертой решетчатой двери и вглядывался вниз. Он находил глазами брошенные им скрепки и чувствовал, что все-таки экспедиция удалась: он завоевал по крайней мере эту лестницу. Оркам с троллями по ней уже не выйти наверх, и придется им искать другие выходы в мир людей, через другие дома… А потом Кит перестал верить в подземных орков и троллей.

Легко сказать «перестал»! А вот разыграли его, затащили спящего в какой-то подвал – и снова страху полные штаны.

Может, князь и его вздорная сестренка сейчас за ним наблюдают. Украли камеру скрытого наблюдения в двадцать первом веке – и ржут! Раз они смогли в его квартиру залезть, как сегодня ночью… Прибеднялся чертов князь насчет развлечений! Вон какие они себе придумали садистские забавы! Точно, садисты и есть эти аристократики!

Нельзя было подавать виду, что боишься! Кит так и сделал. Сжал зубы, вытер пот со лба и огляделся.

Там, где раньше была дверь, действительно имелся выход. Или вход? Вопрос – куда! Был просто темный длинный коридор с очень слабым просветом вдали. Величиной эдак с пятирублевую монету. Лампы светили только в комнате, в тоннеле их не было. Пол в тоннеле был выложен шершавым древним кирпичом.

Кит прикинул: в крайнем случае придется включить коммуникатор и им подсвечивать дорогу.

Мешкать нельзя! Засмеют… Кит решил: как выберусь, сразу домой, назад в будущее. Пусть они подавятся тут этим подземным флотом какого-то Вольфа. Небось, тоже врут: это еще какая-нибудь зверская забава, на зависть Думу! И фиг с ним, со спасением мира. Дурака нашли!