Текст книги "Подземный флот маркшейдера Вольфа"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава Девятая,
с испуганным папой, рассерженной мамой,
рассеянным изобретателем, застрявшим на другой планете, и наконец, спасенной-таки и практически покорённой княжною

– Никитушка… сынок!

Кит испугался папиного голоса. Папа звал его шепотом как будто из далекого далёка… и не просто так звал, а звал на помощь.

Да еще «сынок»! Да еще «Никитушка»! Так папа не обращался к Киту уже очень-очень давно, чуть ли не с тех пор, как Кит научился ходить.

А папа вдруг резко поднялся из кресла и сделал то, что тоже себе уже давным-давно не позволял. Он прямо рванулся-бросился к Киту – и, как тот сидел на стуле, так папа и прижал его со всей силы к себе. Одной рукой за плечо, другой за голову.

– Ты можешь это… – снова зашептал папа тем самым странным, далеким, устрашающим шепотом. – Что ж ты раньше не говорил?! Ты ведь себе не представляешь, как это опасно… очень опасно!

«Еще как представляю!» – крикнул в ответ, но про себя Кит.

Теперь он стал заодно бояться того, что, не дай Бог, вдруг прямо сейчас зайдет мама, – и тогда, вообще жутко подумать, что будет…

А папа все шептал, рассказывал. Одно ухо Кита было плотно прижато к папиному животу – и Киту уже казалось, что папин голос доносится из живота, как из таинственных глубин земного шара.

Оказалось, что у папы в раннем детстве тоже проявился дар «сборщика» – может, и не такой мощный, как у Кита… И он пару раз нечаянно чинил свои игрушки. И однажды папин отец, то есть дедушка Кита, которого Кит не помнил, застукал маленького папу за моментальной починкой грузовичка и… как вы думаете, что сделал? Высек папу ремнем! Ни много, ни мало! И еще поставил в угол… И сказал, что если еще раз увидит такую забаву, то больше никогда никаких игрушек покупать не будет.

Такие серьезные угрозы и наказания выглядят безумием каким-то! Казалось бы, наоборот, радоваться нужно: сыну новые игрушки покупать больше не надо, все сам живо починит, а в будущем станет великим инженером-сборщиком, если разовьет свой дар… Но когда папа Андрей подрос, его отец ему все очень серьезно рассказал.

Дар «сборщика» считался в их семье настоящим родовым проклятием. У папиного прадеда, то есть прапрадеда Кита, этот дар проявился очень ярко. Семейная легенда гласила, что давным-давно, в одна тысяча восемьсот восемьдесят каком-то году, где-то на Балтийском море произошло столкновение двух кораблей – пассажирского и военного. И пассажирский пароход стал тонуть. А на этом пароходе как раз и находился прапрадед, тогда еще как ровесник Кита, со своими родителями.

Военный корабль пробил пароходу бок и заодно легко погнул поручни на борту прогулочной палубы. И когда все ринулись спасаться, кто как мог, прапрадед таинственным внутренним зрением увидел искрящуюся радугу над сломанным поручнем… Оторвавшись от родителей, которые испуганно кричали ему вслед, он подбежал к поручню и… и просто взялся рукой за нужное место в нужное время.

Какой страшный вихрь тут поднялся! Дамские шляпки взлетели над кораблем стаей испуганных чаек… Корабль подбросило вверх, потом он шлепнулся на воду, подняв тучи брызг. Все попадали на палубу. Сколько криков было, можно представить! Только на этом все и кончилось… Уже через несколько секунд корабль качался на волнах, как новенький. Никаких пробоин, никаких повреждений! Даже краска на борту вся была цела!

Все были ошеломлены, никто ничего не понимал. Зато всё очень хорошо увидели и поняли военные на своем корабле… хотя тоже, ясное дело, были слегка и даже не слегка удивлены. Один военный, судя по всему, хладнокровно наблюдал картину катастрофы в бинокль. Он-то и приметил убежавшего от родителей подростка и не только его, но и волшебное мановение его руки, от которого сначала резко выпрямился поручень и вновь соединился в разорванной части, а потом восстановился весь пароход.

Спустя полчаса на пассажирском корабле уже хозяйничали военные. Они популярно объяснили капитану, команде и пассажирам, что никакой пробоины не было – типа, всем померещилось от испуга, глюк был…

А потом все, начиная с команды, выстроились к письменному столу, установленному на палубе. За стол сел самый старший военный в черном парадном кителе, и все начали ставить подпись в каком-то особом журнале под общим заявлением о том, что никто, сойдя на берег, никогда и никому не скажет ни слова об этом странном морском происшествии.

Виновника происшествия, точнее чудесного спасения парохода и пассажиров, к новому ужасу его родителей, военные забрали на свой корабль – и он им там тоже все в два счета починил.

Что началось потом, можно легко догадаться. Прапрадеда привлекли не к починке и строительству полезных вещей, а к созданию новых мощных вооружений… а потом он куда-то таинственно пропал.

А потом… потом жил уже после революции в Советской России некий человек по фамилии Демидов. Был он простым рабочим… и почему-то строго наказывал своего маленького сына всякий раз, как только тот брал в руки какие-нибудь железки. Одним словом, всячески мешал развитию его дара, если таковой вообще был… И только на старости лет рассказал взрослому сыну – деду Кита – необычайную семейную легенду про случай, происшедший на Балтийском море с его отцом, когда тот был подростком.

О том, куда его отец делся, куда пропал, рабочий Демидов напрочь отказался говорить. Признался только, что сам он – незаконнорожденный сын того великого таланта. Отцу якобы ненадолго удалось скрыться от военных, он провел пару лет в Финляндии или еще где-то, там и встретил свою единственную любовь… которую потом пришлось тайно оставить, чтобы не навлечь беду на нее и их общего ребенка.

У незаконнорожденного отпрыска того таланта таинственный дар, если и был, то совсем слабый, а у деда, то есть папиного отца, этот дар практически не прорезался, но почти… Он рассказывал папе Кита, как во время Отечественной войны они оба – дед и прадед – все-таки пытались развить его в себе – хоть для создания нового оружия, хоть в мирных целях. Но ничего не вышло… Ничего, кроме одной безделушки, эдакого концентратора энергии, который они придумали для усиления дара. Но оказалось, что с его помощью можно только разрушать предметы, а не собирать разрушенные.

Дед Кита женился поздно и родил сына уже в то время, когда уже первые космонавты летали и когда, как он считал, такой дар снова нужно скрывать во что бы то ни стало… а то, мол, новой, совершенно невиданной гонки вооружений не избежать. И он постарался отбить у сына опасный талант напрочь. И преуспел: когда тот вырос и узнал семейную легенду, никакие «сборки» у него уже не получались, даже когда он осторожно пытался что-нибудь такое сделать.

Так дошла очередь и до Кита. Папа Андрей наблюдал за своим сыном, но в раннем детстве тот не проявил никаких особых талантов и к тому же был такой несобранный, рассеянный, что папа уж подумал: все, никакого страшного дара – и слава Богу!

Но, наверно, на этот раз таинственный дар вызревал медленно, ждал своего часа… словно знал, что торопиться нельзя, а то прихлопнут в младенчестве, как у предков. И вот когда включились мамины «математические гены» и у Кита прорезался талант в точных науках, вот тут-то – как теперь предположил папа – оно и началось. Спящие папины гены стыковались с мамиными – тут-то и бабахнуло!

И что же теперь делать?

…Папа уже снова сидел в кресле и тревожно смотрел на сына. А Кит все так же сидел на стуле и только потирал ухо, отдавленное об папин живот.

– Па, я знаю, что это опасно, – еще раз со всей сознательной твердостью повторил он.

– Так зачем тебе эта деталь от мотоцикла? – еще раз спросил папа.

И тут Кит понял: если уж папа открыл ему великий семейный секрет, то и он должен поделиться с отцом своим секретом: осторожно рассказать хотя бы то, что не напугает папу до смерти. Хотя трудно было представить, что папу что-то может напугать до смерти, до инфаркта. Можно было, конечно, просто соврать про то, что он хочет быстренько собрать старинный мотоцикл, но… нет, такое не прокатило бы.

– Па, ты веришь, что путешествия во времени… ну, в общем, могут быть? – начал Кит почти издалека.

Папа даже глазом не моргнул. Но почему-то сжал губы… и почему-то долго молчал.

– А ты знаешь, что это может быть куда опаснее, чем применение самого страшного оружия? – вдруг спросил он Кита, и снова – тем самым странным, пугающим шепотом.

У Кита перехватило дыхание…

Потом он с трудом вздохнул, выдохнул и снова глубоко вздохнул, чтобы сказать твердое и уже проверенное на собственной шкуре «да», но…

Но в этот момент дверь открылась – и на пороге появилась мама.

И Кит посмотрел на нее… как? Да, по меньшей мере, как на ввалившегося в комнату снежного человека, йети.

В руках у мамы был… да-да, тот самый старинный аристократический костюмчик, в который Кита одел чинный и расфуфыренный слуга коварного Льва Константиновича!

Ничего особо опасного лицо мамы не предвещало. Просто оно было очень удивленным и совсем немного сердитым.

– Что это у тебя, а? Почему такой дорогой театральный костюм в шкафу скомканный лежит? – совершенно, в общем-то, по делу, спросила она.

«Молыньей» промелькнула в воображении Кита такая картина: мама зашла в его комнату, решив все-таки разобраться, можно ли починить джинсы… а заодно и посмотреть, не пора ли что-нибудь еще у сына постирать или погладить.

Кит ненавидел эту мамину привычку без объявления устраивать шмон в его шкафу. Он бы тут взорвался, как бывало раньше, но… только не сейчас! Нельзя было начинать ссору-разборку с мамой в эту ответственную минуту великих откровений, хоть убейся!

– А что ты так смотришь, будто сам этот костюм первый раз видишь? – задала наблюдательная мама новый каверзный вопрос.

– Ты веришь, что путешествия во времени возможны?

Кто задал маме такой, еще более каверзный, сбивающий с толку встречный вопрос?.. Не угадали. Не Кит. У Кита в голове, вообще, полная каша была, и он бы сейчас пропал… Папа, родной папа выручил его! Это он спросил маму – да еще весело так, с приколом.

– Не верю, – четко ответила мама, продолжая глядеть на Кита. – Боюсь, мне трудно будет поверить во все, что он сейчас расскажет…

«Это уж точно!» – безнадежно подумал Кит.

– А зря, Светик. – Папа продолжал отважно вызывать огонь на себя. – Ты же знаешь, что сейчас большая мода на исторические реконструкции. Очень полезная игра. Ребята читают книги, изучают историю, потом собираются и воображают, что на дворе какой-нибудь старинный год… Какой, Кит?

– Тысяча девятьсот пятнадцатый, – наконец обретя дар, обычный такой дар речи, честно признался Кит.

– Вот! – воодушевился папа. – Очень интересный и поучительный год!

«Все, папаня рулит! – с облегчением вздохнул Кит. – Сейчас он заболтает…»

Но не тут-то было!

– Ты мне зубы не заговаривай! – уже всерьез стала сердиться мама, но не на Кита, а на папу. – У вас тут заговор! Ты ему деньги даешь на прокат дорогих костюмов. Вы от меня всё всегда скрываете… а вот результат. Этот аристократ, – мама указала рукой, занятой аристократическими брюками, на своего безалаберного сынка, – будет сидеть на званом вечере в своем девятьсот пятнадцатом году во всем мятом. Мне что, в этом веке под землю от стыда провалиться?!

– Ма, извини, я просто спешил, – встрял Кит, решив, что пришел его черед выручать папу. – Я все сейчас объясню…

Он уже почти придумал правдоподобную историю на основе плодотворной папиной идеи про историческую реконструкцию. Он собирался прямо взять и рассказать про обед в усадьбе… только – как про будущую затею.

Но в этот момент послышался странный звук.

Как будто старинная музыка заиграла за стеной… и кто-то запел… Точно! Это был «Последний рейс»! Только очень-очень тихий и трескучий…

Кит – вот напасть! – уже в который раз за этот долгий, почти вечный день облился холодным потом.

Мама только удивленно повернула голову в сторону, на звук. А папа вдруг вскочил.

– Погодите! Что это?! – воскликнул он и бросился к своему граммофону, который тихо-мирно стоял себе на своем столике.

Ясное дело, никакой пластинки на нем не было, и он молчал в тряпочку… то есть в трубочку.

– Как же это?! – ошеломленно пробормотал папа и осторожно протянул руку к граммофону, словно пытаясь проверить, не галлюцинация ли он, этот древний гаджет…

Тогда Кит сам вскочил. И понесся.

Он все понял. А главное понял то, что у него на все про все одна минута, не больше!

Сделав лихой вираж, он промчался мимо мамы, выскочил из папиной комнаты и ринулся в свою… и только на пороге осознал, что он вылетел в одних носках, сбросив с ног домашние тапки.

Кит невольно выругался – не скажем как – и помчался в прихожую.

– Ты куда?! – еле догнал его оклик мамы.

– Я сейчас… – ответил Кит, лихорадочно надевая кроссовки.

Завязывать шнурки времени уже не было.

Он промчался назад, опять с риском для жизни обогнул маму, уже вышедшую из папиной комнаты, и ворвался к себе…

Так и есть – его кровать уже начинало заволакивать фиолетовой дымкой!

Кит кинулся на пол к кровати – и рывком вытащил оттуда граммофон с «обрубком» трубы.

Теперь романс «Последний рейс» был слышен куда лучше!

Но что за чертовщина: пластинка крутилась и звучала без поставленной в ее начало иглы!..

Но если присмотреться, то было видно, что от иглы к черной поверхности пластинки тянется тоненькая-тоненькая… молния-искорка.

Кит не знал и не хотел знать, как такое возможно, но он точно знал, что делать. Он аккуратно обхватил граммофон и привстал у кровати, спиной к ней, приняв такую позу… ну, извините, при взгляде со стороны можно было незвначай подумать, что Кит осторожно присаживается на невидимый унитаз. Никто же кругом не знал, что Кит приноравливается усесться на место второго пилота в старинном аэроплане.

– Ты что делаешь?! – пораженно спросила мама, уже появившаяся на пороге, и можно было подумать, что она так и подумала «при взгляде со стороны»…

И с еще большим удивлением спросила мама, переходя вдруг на жутковатый мужской бас:

– И что тут у тебя за дым?!

Известно, что любой звук превращается в бас, если его замедлить.

– Не подходи! – закричал Кит что было силы и как можно медленней, ведь иначе в своем времени мама бы услышала только ускоренный нечленораздельный визг.

Тут в комнате рядом с мамой появился папа.

Он двигался, как в замедленной съемке. Он посмотрел на Кита, широко – и при этом очень медленно – раскрыл глаза, потом очень медленно моргнул и сказал:

– Неужели это начало-о-О-О-О-с-с-сьь?

Долгое «О» доносилось до Кита гулким утробным звуком останавливающегося времени.

На черной пластинке – в том месте, где ее касалась тонкая ниточка-искра – засветилась яркая точка…

Последнее, что увидел Кит в своем времени: странное движение мамы. Она очень медленно опускалась на пол – так медленно можно падать только, если стоишь по горло в воде, в бассейне или на дне водоема.

Кит успел догадаться: мама наотрез отказывалась верить своим глазам и не нашла ничего лучшего, как отключиться от невероятной реальности, иным словом, свалиться в обморок!

«Фигово!» – подумал Кит.

Искорка на пластинке вдруг вспыхнула, как сверхновая звезда, ослепив Кита.

Он зажмурился и почувствовал, что валится на спину.

Вот сейчас он окажется на месте второго пилота в горящем и падающем аэроплане. И без всякой нужной детали! Надежда на успех – нулижды-нуль!.. Но и остаться в стороне, тихо отсидеться дома с мамой и папой он уже не мог – совесть не позволяла.

Что же делать? Кит прикинул: надо будет как-то перебраться вперед… как-то доползти по корпусу аэроплана до места первого повреждения, вызванного обстрелом, – может тогда что-нибудь получится… А если не получится? Об этом лучше вообще не думать!

Итак, Кит приготовился к худшему. Но то, что он увидел, когда приземлился спиной на что-то мягкое и, по первым ощущениям, совсем не похожее на место второго пилота, а потом открыл глаза – то было хуже всякого худшего!

Он оказался в какой-то незнакомой и противно уютной старинной комнатке, на мягком кожаном диване, а прямо перед ним стоял и недоуменно смотрел на него в старинное пенсне – очки такие, надеваемые прямо на нос! – какой-то старинный и совершенно незнакомый дядя в серой жилетке, очень белой сорочке и при галстуке-бабочке. Галстук-бабочка был черный в белый горошек, а сам дядя был похож на какого-то знаменитого русского писателя… Потом Кит проверил, на какого – на Чехова!

Пластинка остановилась, фиолетовый туман быстро рассеялся, и дядя задумчиво и немного растерянно сказал:

– Вот оно как получилось!

И так развел руки в стороны, будто изображал из себя самолет – и не какой-нибудь старинный биплан, а весь из себя современный истребитель.

«Просто улёт!» – на этот раз уже не с робостью и страхом, а со злостью подумал Кит.

И впрямь получился «просто улёт». В буквальном смысле слова. Улёт неизвестно куда. Произошла какая-то ужасная, непредсказуемая ошибка… или снова враги его, Кита, перехватили?!

Кит поставил уже никчемный граммофон на диван, вскочил с него и ринулся в бой – теперь он вертеть собой, как куклой, никому не позволил бы!

– Где я? – агрессивно спросил он.

Старинный дядя в пенсне выдвинул вперед ладонь, останавливая Кита.

– Не торопитесь, молодой человек, мне нужно подумать, – и без того уже не в меру задумчиво пробормотал он.

И, отвернувшись от Кита, он выключил странную и очень большую лампу-колбу, торчавшую вверх из патрона величиной с цветочный горшок, который, в свою очередь, был надет на блестящий штырь на круглой подставке. Можно было подумать, что это такой необычный торшер… Папе бы он точно понравился.

– А вы кто? – агрессивно надвинулся Кит на старинного дядю теперь уже с тылу.

Дядя повернулся к Киту и задумчиво посмотрел на него.

– А… действительно… – пробормотал он, словно только что проснувшись. – Позвольте представиться. Веледницкий. Януарий Федорович… Хотите перекусить с дороги?

– Какой «перекусить»! – взвился Кит, сразу все поняв…

А что поняв? А то, что он, по ошибке, угодил в гости к отцу княжны Лизы и ее брата, к тому самому великому изобретателю, который застрял где-то далеко-далеко в непонятной экспедиции и теперь от скуки ставил новые опыты… И жертвой очередного опыта стал он, Кит. И вот-вот станет княжна!

– Там ваша дочь в смертельной опасности! – неприлично закричал Кит не просто на взрослого человека, а на очень умного князя, великого изобретателя. – Отправляйте меня скорее туда… к ней!

Януарий Федорович ничуть не изменился в лице. Он только чуть опустил голову и посмотрел на Кита исподлобья. Поверх очков-пенсне.

– Не торопитесь, молодой человек, – все так же тихо, хоть уже и не чересчур задумчиво проговорил он. – Если мне удастся отправить вас туда, куда вы хотите, то когда бы я вас не отправил, вы все равно попадете в это самое «туда» и как раз в ту самую секунду, когда вы покинули мою дочь в так называемой смертельной опасности… Как я понимаю, на этот раз спасать ее будете именно вы, а не ее брат?

«Соображает мужик! – вдруг как-то сразу успокоился Кит. – Но чудной же! Дочке вот-вот хана, а ее папаня в коме!»

– Ну да…Жорж ни фи… ну, в общем, не успеет, – пробормотал Кит, вдруг как-то застеснявшись и… и вдруг заразившись задумчивостью. – Извините…

– Ничего. Я вас понимаю, все так неожиданно, – с улыбкой сказал старший князь Веледницкий. – Одна беда… Вы даже не представились.

– Извините, – совсем устыдился Кит. – Я – Никита Демидов…

И он едва сдержался, чтобы не добавить: «…Может, слышали?»

– А-а… Наслышан! – уже вполне живо сверкнул глазами сквозь очки старший князь. – Значит, вы и есть тот самый легендарный Сборщик! Мы вашего появления, можно сказать, целую вечность ждали…

– Почему «ждали»? – не понял Кит. – Ваш сын… и княжна… они же сами меня нашли… Наверно, с вашей помощью?

– Э-э, молодой человек, все не так просто, – со снисходительной улыбкой проговорил старший князь и снова развел руками, только теперь как будто не взлетал куда-то, а открывал перед собой широкие двери. – Проходы во времени не каждый день открываются… Может, будет время – я попытаюсь объяснить…

И тут Кит разозлился: все ему обещают всё объяснить, да только времени нет, хотя все этим же временем распоряжаются, как… как жвачкой, вот как!

– Нет, вы уж, пожалуйста, мне сейчас коротенько так объясните, а то у меня крыша едет, – выдавил он из себя.

– А что объяснить? – забывчиво, маразматически вопросил князь профессорской внешности.

– А всё! – размахнулся руками Кит. – Раз уж вы или этот Вольф первыми путешествовать во времени смогли, почему вы тогда не можете сами будущее изменить и этого придурка там, в будущем, остановить? И почему сами не можете дочку выручить, когда энергию соберете? Вы же в любую точку времени можете попасть, верно? Если захотите. Зачем вам все остальные нужны, вся эта суета?

Старший князь посмотрел на Кита с той самой улыбкой, от которой его уже тошнило. Все они, знатоки великих тайн – хоть друзья, хоть враги – начинали вот так, снисходительно улыбаться…

– Если вкратце… – вздохнул князь и перестал улыбаться. – Время подобно так называемому буферному раствору. Вы знаете, что такое буферный раствор?

Кит помнил кое-что из популярной химии. Если вкратце, это раствор с такими свойствами, что он долго не становится кислее, если в него начать вливать кислоту… ну, до определенной концентрации.

Кит кивнул.

– Вот и представьте себе, что время, вернее, сам «раствор событий» в любой его точке, способен сопротивляться любому воздействию извне, из другого времени, – сказал князь. – И даже если вам удается что-то изменить, то при этом возникает как бы параллельное русло времени и событий в нем… То, первоначальное, остается течь по своему руслу… Но умоляю вас не воображать, будто возникают самостоятельные и параллельные миры, в которых недоумевают два Никиты Демидова. Эти параллельные русла соединены непостижимым для нашего ограниченного ума образом. И первое русло постоянно притягивает к себе новое, пытаясь слиться с ним… Для реального изменения в будущем, надо изменять прошлое на всем его протяжении к тому будущему. Хотя бы в определенных, важных узлах. И постоянно эти изменения поддерживать. Вы не сможете отправиться в прошлое и застрелить там самого себя, потому что вам придется проникать в каждую секунду прошлой жизни и в каждой секунде убивать себя вновь и вновь... и так до последнего мига, который будет истончаться до квинтиллионной доли секунды, и в каждой этой неимоверно малой доле вы прошлый будете вновь и вновь выскакивать перед дулом вашего револьвера. Вообразите, какое это хлопотное выйдет занятие! Так же хлопотно будет для вас предотвратить какую-нибудь катастрофическую беду в будущем… коли она вам суждена безоговорочно.

Князь помолчал и добавил загадочно:

– Впрочем, некоторые пытаются набраться терпения. Вот откуда вся эта суета.

Он немного помолчал, глядя на Кита, тупо переваривавшего нечто несравнимое даже с тайнами квантовой физики.

– Говоря совсем коротко, забудьте о всяких временных парадоксах. Чтобы изменить прошлое или будущее, нужно немало усилий человеческой психики, – сказал князь. – Но если психика многих людей разом взялась за это дело, то посреди всех времен как бы возникает высокая театральная сцена, отрешенная от обычного мира. И на этой сцене, где сейчас мы стоим, происходит своя великая драма со своим особым сценическим временем, отличным от того, что происходит за пределами сцены…

Князь, представив себе масштабы такой грандиозной сцены в зазеркалье вселенной, весь замкнулся в себе и замедитировал, глядя куда-то ввысь.

И вдруг столь же внезапно вернулся назад из параллельного мира.

– Видите ли, Никита, – спохватившись, снова обратился он к Киту. – Я получил тревожное сообщение от своего сына, но полагал, что здесь появится он сам… Половину всей имеющейся у меня энергии я приложил к тому, чтобы доставить его сюда с тем, чтобы проинструктировать по ряду крайне важных вопросов. Но как я вижу, они, не предупредив меня, послали вас… И как вижу, вы сами не посвящены в их затею… Детишки у меня, знаете ли, тоже с большими причудами.

«Знаю, еще как знаю…» – подумал, но не сказал Кит.

– Вот мне и надо теперь основательно подумать, как просветить и подготовить вас, чтобы не промахнуться, – продолжал старший князь Веледницкий. – На посылку вас обратно потребуется остаток моей энергии. И мне потом придется собирать ее заново… Здесь это – нелегкий и долгий процесс, а я бы тоже не хотел тут застревать еще на полгода, а то и больше. Есть тут сейчас одно срочное дело… А потом дела земные ждут, знаете ли…

– А где мы? – спросил Кит, входя в трудное положение отца молодого княжича и юной княжны «с большими причудами», отца, которому пришлось круто застрять вдали от больших событий в их жизни.

Януарий Федорович загадочно улыбнулся.

– Попробуйте догадаться сами. А то на слово мне не поверите, – сказал он. – Походите тут… В иллюминаторы поглядите… В общем, располагайтесь пока. Вон там, в аппарате, есть чай и морковные галеты. Уж чем богат. Многого с собой не взять было… Не стесняйтесь. Будьте, как дома.

И князь пошел к старинному письменному столу, стоявшему у стены, по которой сверху вниз спускались ряды мощных заклепок.

«Тоже дирижабль какой-то», – предположил для начала Кит и поднял голову.

Ряды заклепок тянулись через свод, в центре которого не слишком ярко светился округлый плафон.

Кит осмотрелся вокруг. Комната получалась странной, восьмиугольной формы. Слева и справа были иллюминаторы. Кит пошел к ближайшему, правому и… Идти было как-то очень легко… будто Кит в дороге успел сильно похудеть и потерять вес… Тут он чуть было не растянулся, наступив на длинный шнурок кроссовки.

«Чудной дядька, точно! – подумал он, пока завязывал шнурки. – Вообще не обратил внимания, в чем я… Если б я сюда, к нему, ломанулся в рыцарских доспехах и с мечом, тот же эффект был бы. Никакой!»

Князь Януарий Федорович, тем временем, сосредоточенно шелестел бумагами в свете настольной лампы с зеленым абажурчиком. Не похоже это было на опасную экспедицию на Южный полюс или куда подальше.

Кит подошел к круглому иллюминатору, вгляделся в неизвестную даль, как сквозь линзу. Даль была до самого горизонта слегка загромождена буро-красными каменистыми холмами. Небо над холмами было мелким, мутным и чуть-чуть сиреневатым. Сплошная пустыня внизу и вверху.

Кит вспомнил свою поездку с мамой и папой в Египет, в Хургаду… Было похоже на ту пустыню, только цвета немного другие. А еще Кит видел фильмы про Сахару. Можно найти в ней просторы и в такой раскраске, какую теперь наблюдал Кит.

«Может, он где-то в Сахаре специально прячется… – прозорливо предположил Кит. – Залег на дно, как на подлодке…»

– Тот пейзаж не слишком показателен, – вдруг донесся до него голос старшего князя, не отрывавшегося от своих занятий. – Сейчас тут вечер, закат… Даю подсказку. Посмотрите в другой иллюминатор.

Кит, ничего не ответив, пошел через комнату к другому иллюминатору. В противоположном направлении открывалась та же безрадостная и безжизненная картина… Только у самого горизонта висел маленький светящийся шарик – белесый такой. И подсвеченная им атмосфера казалась синевато-коричневой мутью. Короче говоря, жутко унылый, депрессивный пейзаж!

«Луна, что ли… какая-то мелкая…» – так же мутно предположил Кит.

И тут у него волосы зашевелились на голове… и по спине как будто ёж прокатился, свернувшись клубочком…

«Что?! Солнце это?! – взорвалась мысль новогодней петардой. – Не может быть…»

– Как вы изволили заметить? – донесся до Кита голос князя.

Кит понял, что все мысли он повторил вслух, сам того не заметив.

– Мы что… – Кит уже неудержимо съезжал к жуткой догадке, как с ледяной горки прямо на несущееся навстречу дерево. – …Вообще… не на Земле?!

– Если по размеру Солнца определите наше местоположение во вселенной, ставлю «отлично» по астрономии, – вдохновенно пообещал князь, даже не повернув головы к Киту.

Вот беда! Просто хоть везде школьный дневник с собой таскай! Везде сплошные уроки и сплошные оценки! Даже на Марсе!

На Марсе?

На Марсе?!

– На Марсе… – прошептал Кит.

И в полной растерянности – точнее потерянности – отвернулся от иллюминатора. Туда теперь страшно было смотреть!

У князя оказался очень хороший слух.

– «Отлично»! – сказал он и протянул в сторону левую руку. – Давайте вашу табель…

– У меня нет…, – только и пробормотал Кит.

– Ладно, в следующий раз, – успокоил его князь, продолжая что-то чертить. – Тогда просто отпускаю вас на перемену… Чаю! Чаю выпейте… Вон там. Небось, от такого экзамена во рту пересохло. И поторопитесь немного. У нас мало времени.

– А-а… – выдавил Кит из себя.

В этом нечленораздельном «А-а» были спрессованы сорок, а то и больше самых насущных вопросов жизни и смерти, которые хотелось задать одновременно. Потому и получилось одно дурацкое «А-а»… как предсмертный крик утопающего.

С пересохшим ртом, на негнущихся ногах Кит доковылял до чайного агрегата, похожего на обычный чайно-какао-кофейный автомат, какой у них стоял в школе, около столовой. Разобраться с ним было – раз плюнуть, даже в такой коме, в какой пребывал Кит. Он налил себе чаю в блестящую металлическую – похоже, серебряную – кружку с княжеским гербом, добрался до сахара и морковных галет и попытался использовать их в качестве успокоительных таблеток.

Мозги Кита сейчас напоминали эти безжизненные марсианские холмы, за которые заходило крохотное холодное Солнце. Никаких мыслей не было. Только одна вспыхивала изредка, как обленившаяся полицейская мигалка: «Надо же! На Марсе…»

Старший князь закончил дело, сложил несколько исписанных и исчерченных листов в конверт, поднялся и подошел к Киту, устроившемуся у чайного столика, как бедный родственник.

– Вот, возьмите, пожалуйста, – протянул он конверт Киту. – Окажите мне честь, передайте это моему сыну лично в руки.

Кит вскочил на ноги, взял конверт… И постыдился засовывать его в карман спортивных штанов.

– Сложите, как вам удобно, – заметил князь неловкость Кита. – Это не послание государю императору.

Он вернулся к письменному столу, взял стул и, вернувшись с ним, присел к гостю. Через минуту они оба попивали себе чай где-то на Марсе.

– У вас, наверно, целых сорок вопросов – и все в голове смешались, – сказал очень догадливый князь.

– Угу, – угукнул Кит, тут же страшно устыдился и быстро прожевал галету. – Извините, Януарий Федорович… Я это…

– Еще бы! – улыбнулся старший князь. – Сейчас я попытаюсь погасить лесной пожар ваших вопросов.

И он все рассказал коротко и понятно. Действительно, в опытах князя имела место одна серьезная ошибка.

Князь Веледницкий, помимо огромного «Лебедя», создал небольшой геоскаф. По его замыслу, на этом геоскафе можно было бы незаметно подбираться в глубинах Земли к огромным геоскафам-крейсерам Вольфа, как на крохотной юркой подводной лодке, и выводить их из строя. Этот геоскаф был очень маневренным и мог развивать под землей гораздо более высокую скорость благодаря использованию сил не только земного притяжения, но и Солнца, вообще гравитационных сил Солнечной системы. То есть годился и для межпланетных путешествий.