Текст книги "Подземный флот маркшейдера Вольфа"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ты так уверен, что больше никто? – напряженно прищурилась Нонна Николаевна. – Родители… врачи… полиция…

– Может, ее брат… если успеет, – сказал Кит. – Извините, Нонна Николаевна… Я пока больше ничего сказать не могу. Но я действительно смогу ей помочь, если успею придумать как…

– Все-таки «ей», – удовлетворенно отметила Нонна.

Кит дрогнул: он и не заметил, как проговорился о главном… раскололся… Но что ж теперь?

– Это хорошо, что – «ей», – с облегчением вздохнула Нонна. – Я уж думала, что все это куда более опасно.

Если бы Нонна знала, как это опасно! Но не скажешь же…

А она все смотрела на него, смотрела… и, наконец, нашла еще кое-какие правильные слова:

– Тогда подумай – может, в этой ситуации я могу чем-нибудь помочь тебе… А?

Кит сначала опешил. Потом тоже смотрел, смотрел на Нонну… и вдруг понял, что его действительно не принимают сейчас за дурачка-вундеркинда и безнадежного пофигиста. И, значит, за такой базар, который он тут развел, теперь придется отвечать. Точно!

– Нонна Николаевна, дайте мне одну неделю, – сказал Кит.

И тут же с ужасом прикинул, а почему это именно «одну неделю», ведь сколько бы он ни находился здесь в своем веке, там, в прошлом, аэроплан будет висеть в небе и дымить неподвижным дымом, как на картинке… Вот если ему удастся снова попасть туда, в прошлый век, и спасти ее, то… А если не удастся, то можно уже считать, что все кончено… Если княжна Лиза все-таки не успеет посадить горящий аэроплан, превратив его при посадке в мотоцикл…

Наверно, просто больше одной недели он не вытерпит – с ума сойдет. И одной недели точно должно хватить, чтобы найти способ…

– Так… – кивнула Нонна. – И что?

– Я должен все успеть, – твердо сказал Кит. – А потом я все исправлю. И вообще. Честное слово! Все выучу. Хотите, отличником стану?

Вот это уже было чересчур!

– Ну, это уже чересчур, – улыбнулась Нонна Николаевна. – Второго такого отличника в восьмом «бэ», как Пономарева, будет многовато. Я просто хочу, чтобы ты вовремя вышел из пике…

У Кита мороз по спине пробежал: ну, интуичит Нонна!

– …и просто нормально отучился в школе, – добавила Нонна.

– И если я еще один или два дня не приду в школу… – рискнул Кит.

– Торг так торг, – жестко осекла его Нонна. – Минимум половина «пятаков» в четверти, остальные – «четыре». Тогда прикрою. Идет?..

Серьезный получался «базар». Теперь отступать было некуда!

– Идет, – кивнул Кит.

– И даже перед твоей мамой тебя прикрою, если выполнишь обещание, – добавила Нонна.

Потом подумала напряженно и добавила еще:

– Ведь мы с ней однокашницы по институту. Только скрываем от тебя… Догадываешься, почему?.. И почему твоя мама не делает из тебя супергероя, зная мою историю?

Кит остолбенело хлопал глазами. Мир вокруг полон великих тайн! Сплошные тайны!

– Ты только не говори маме, что я раскололась, ладно? – с хитрющей улыбкой очень опытного заговорщика попросила завуч Нонна Николаевна. – И вообще, про то, что мы тут так хорошо посидели… Теперь это наша общая тайна на двоих…

– Ладно, – запоздало и тупо кивнул Кит, прогибаясь под грузом упавшей на него ответственности… хорошо, что не горящего аэроплана.

– А твоя мама тоже ничего не знает, да? Про этого человека, которому нужно помочь? – спросила завуч Нонна Николаевна.

– Нет, не знает, – осторожно подтвердил Кит.

«И никогда не узнает, если вы перед ней не расколетесь!» – хотел добавить он, но сдержался.

– Ты только постарайся не пугать ее сильно, хорошо? Я имею в виду твою маму, – попросила Нонна Николаевна. – А то ей докторскую диссертацию надо готовить, не отвлекаться….

И это пообещал Кит... сгибаясь еще ниже под бременем обещаний... Но не прогибаясь!

– Вот самая великая мировая проблема, – с философским видом подвела итог завуч Нонна Николаевна. – Мы всегда пропускаем момент, когда вы внезапно взрослеете… Ну, допивай свой сок и иди. Времени у тебя в обрез.

Времени, и правда, было в обрез. Потому что не было у него в запасе никакой недели! Это все яснее понимал Кит, топая домой и невольно ускоряя шаг. Сто лет в запасе есть, а недели нет – вот какой получался парадокс. Нужно было успеть все сделать сегодня… ну, в крайнем случае завтра, иначе обязательно случится непоправимое.

Он сдерживал себя, чтобы не добежать до дома бегом, необъяснимо страшась, что на него, бегущего, обратят внимание. Хотя, казалось бы, кому он нужен здесь, в своем времени?

Свернув с проспекта Мира на свою родную улицу Космонавтов, он как-то машинально, по ходу, подобрал с края тротуара несколько мелких стекляшек – пару оранжевых покрупнее, несколько мелких беленьких… Потом – еще пару каких-то маленьких винтиков положил в карман и поспешил дальше. И только через сотню метров опомнился: Чего это он?! Как в далеком-предалеком детстве пособрал по дороге из детсада всякую дрянь в карманы!

Кит тормознул, повернулся и посмотрел назад. Нет, не мог он впасть в такое сопливое детство! Что-то произошло… Эти мелкие стекляшки, эти винтики остались на месте автомобильной аварии, случившейся здесь недавно. Похоже, машина на большой скорости ударила ту, которая ехала впереди и внезапно затормозила. Ощущение было такое, что он даже видел эту аварию, но почему-то совершенно забыл о ней.

Ничего так и не поняв, Кит разозлился на себя, выкинул из карманов автомусор и снова поспешил домой. Но только вошел в свой двор, как остолбенел!

Вот он – жутко разбитый «жигуль»! Проклюнувшаяся интуиция подсказывала Киту, что это – та самая машина, которая долбанулась на повороте с проспекта… Наверно, хозяин в этом доме живет – вот и поставили ее у подъезда. Приговор этой «десятке» был – «восстановлению не подлежит»… хотя если очень постараться… То – раз плюнуть!

Кит хлопнул себя по лбу – и побежал назад, за выкинутыми стекляшками и винтиками. Он уже знал, что этой «десятке» и ее хозяину, если он жив остался, еще один раз очень сильно повезло!

Странно заныло внутри, где-то в солнечном сплетении. Да, да, это снова открывался его дар, раскрывался, как бутон таинственного цветка! Такое было с Китом давно, на свалке у завода «Калибр», когда он чуть не собрал вертолет… и еще на той лесной поляне, где были развешаны разные предметы старинного интерьера. Только тогда он этой несильной, сосущей боли не придал значения. А теперь вдруг заметил.

Кит чувствовал, что если сейчас ему удастся разобраться с машиной… точнее собраться, то он наверняка найдет способ спасти аэроплан… ну, и конечно же, княжну заодно!

Он набил карманы всеми оставшимися на месте аварии вещественными ее доказательствами и вернулся во двор.

Вот он – покореженный агрегат!.. И вот он, Никита Демидов, вроде как великий фокусник, еще не вполне знающий, на что способен… Хотя и предупрежденный… Так с чего начинать?

Для начала – оглядеться: не привлечет ли он чьего внимания. На угонщика он в этой ситуации мало похож, а вот за мелкого грабителя-мародера может и сойти…

Народу поблизости не было. Кит пару раз обошел битый «жигуль», делая вид, что просто глазеет и сочувствует. Покореженные узлы двигателя, как ни странно, сочувствия не вызывали, а вот несчастный оттопыренный «дворник» над растрескавшимся лобовым стеклом вызывал нестерпимую жалость… И еще сильнее заныло в солнечном сплетении, когда Кит обратил внимание на несчастную разбитую фару левого переднего габарита.

Какая несправедливость: люди учатся годами чинить машины, становятся мастерами… а тут подошел пацанчик-вундеркинд с уникальным даром «сборщика» – и все! И вот еще одна вопиющая несправедливость: у машины разбит дорогой двигатель, корпус жутко покорежен… а в этой еще неизвестной никому науке интуитивной сборки важен для дела всего лишь маленький осколочек фары, прилаженный в нужное место уникальной рукой уникального «сборщика» и без пяти минут супергероя. Только знать бы еще, когда и какую цену заплатит пацанчик-вундеркинд за свой уникальный талант и что с него когда-нибудь, в каком-нибудь веке спросится…

Кит залез в карман и вынул горсть стеклянных осколочков, пригляделся… Ему показалось, что один оранжевый осколочек начинает светиться, и даже искорки из него начинают вылетать, как из бенгальского огня. Он глянул на битый «жигуль»: краешек на последнем оставшемся осколочке габаритного стекла тоже как будто искрил.

Дух захватило от легкого страха-предвкушения. Кит взял один осколочек с ладони, а остальные снова высыпал в карман и еще потряс там рукой, чтоб отлипли от вспотевшей ладони.

Когда Кит подошел к машине, сердце стучало, как пулемёт, а во рту пересохло… Казалось, он и вправду впервые в жизни собирался угнать авто, а вовсе не починить его чудесным образом.

Еще раз воровато оглядевшись, Кит присел на корточки и осторожненько приставил один искрящийся осколок к другому, оставшемуся в корпусе машины.

В тот же миг Кита едва не опрокинул на спину удар горячего воздуха. Кит отскочил от машины. Она вся переливалась оранжевыми огоньками-искорками. Огоньки взлетали, быстро сливаясь и образуя над машиной дугу прозрачного оранжевого сияния. Оно было не ярким – таким, какой бывает в солнечный день радуга над небольшим фонтаном… А тот оттопыренный «дворник» над белой паутиной лобового стекла как будто чадил, он был похож на застывшую струйку коптящего дыма.

Несколько секунд Кит заворожено смотрел на эту черненькую штуковину, уже зная, что с ней делать. Потом он, забыв о страхе, быстро подошел к машине, потянулся к «дворнику» – и приставил его к стеклу, вернул его в то самое положение, в котором тот был за миг до аварии.

Страшный удар в лицо огромной и горячей подушкой! Только с этим можно сравнить то, что испытал на себе Кит. Его отшвырнуло назад и в сторону. И пока Кит летел, он еще чувствовал, что от его любимых джинсов страшным рывком отдирают карман. Тот самый, где были стекляшки!

В полете Кит успел увидеть, что произошло с автомобилем. Есть такие воздушные шарики-фигурки – с головой, руками, лапами, крыльями, хвостами. Надуваешь – и все конечности, хвосты и головы толстеют и расправляются. Вот представьте, что такой шарик, только очень большой и слегка сдувшийся, лежал на земле, и вдруг его одним залпом надули. Что-то похожее случилось с битым «жигулем». Он вдруг подпрыгнул, раздулся, потом снова чуть сдулся и… и стал как новенький! И еще, прежде чем шмякнуться спиной на газон, Кит увидел, как к жутко надутому и от этого ставшему почти прозрачным «жигулю» роем искр и огоньков летят прорвавшие карман стекляшки. Ясно, зачем летят – чтобы занять свои законные места и превратиться в целые и невредимые стекла фар.

«Фигассе!» – подумал Кит, уже приподнимая с газона голову и уже потирая рукой затылок. «Только бы хозяин не вышел!» – еще успел подумать он…

– Фигассе! – сквозь звон в ушах донесся до него знакомый голос.

Тут уж Кит испугался, так испугался! Он взлетел на ноги, будто его снова подкинула неведомая сила.

В сторонке, у дерева, невинно так – мол, шел мимо, а тут такое! – стоял… кто бы вы думали?.. Не угадали!

Кимон! Там стоял Кимон.

– Ты чего тут?! – обалдело спросил его Кит, даже не собираясь подходить к Кимону.

– Я? Ничего, – осторожно отозвался Кимон, обалдело глядя то на Кита, то на круто восстановленный, как томатный сок – из пасты, «жигуль» десятой модели. – Это ты чего?.. Чего это было?!

Кимон как будто боялся подойти к Киту.

«Он что, следил за мной? – послышалась Киту сквозь шум в мозгах очень неприятная, мысль, а за ней – просто ужасная: – Его что, Дум послал следить?!»

И тут Кит собрался с мыслями не хуже, чем битый «жигуль» со всеми своими деталями и осколками.

– А чего было? – также тупо и невинно спросил он. – Что ты видел-то?

– Ну… – Кимон сделал такое движение руками, будто нечаянно поймал мяч, упавший сверху, а потом осторожно так двинулся к Киту. – Он вроде весь разбитый был, а теперь – целый… Я не понял, ты это как его?

– Фары горели? – хитро спросил Кит.

– Не… – не особо понял Кимон.

– Ты великого фокусника Дэвида Копперфильда знаешь? – провел Кит неотразимый прием.

– Ну, видел… – дернул плечами Кимон.

– Что видел? – наступал Кит.

– По телеку. Фокусы его, – признался Кимон, не отрывая глаз от свеженького «жигуля». – Как он сквозь Китайскую Стену проходит…

– А видел, как у него целый вагон появляется и исчезает? – спросил Кит.

– Ну… – кивнул Кимон.

– У меня лучше будет, – твердо пообещал Кит. – Я сейчас на фокусника учусь…Тренируюсь. Научусь нормально – всем покажу.

– А еще раз можешь? – с надеждой спросил Кимон и пристально посмотрел на Кита.

– Могу, – не моргнув, сказал Кит. – Только сейчас ломать ничего не буду. Это самый долгий и трудный подготовительный процесс – всё правильно сломать. Этому труднее всего учиться…

Кимон смотрел на Кита, как на внезапно появившегося в московском дворике снежного человека, йети… троглодита! И явно не знал, что ему делать – верить или не верить.

– А карман-то чего такой? – вдруг сказал он, ткнув пальцем в лохмотья, свисавшие у Кита на месте кармана.

Это был самый опасный «удар» наблюдательного каратиста Кимона. Кит «увернуться» не смог… Он с замиранием сердца посмотрел на свои испорченные джинсы.

– Да, это фигово, – признал он. – Ошибочка вышла…

– Не, ты все-таки покажи… – зацепился было Кимон и вынул из кармана свой мобильник.

«Снять хочет!» – со страхом подумал Кит.

Но тут случилось новое спасительное событие!

– Никита! – услышал вдруг Никита Демидов голос не просто знакомый, а прямо-таки родной-роднющий.

По дорожке, прямо к восстановленному «жигулю», то есть в перспективе мимо него, шла мама Света, шла с работы со своим фирменным профессорским портфелем, а заодно – и из универсама, потому что в другой руке у нее висел большой и тяжелый пакет с названием этого универсама.

Мама шла в своем красивом блестящем плаще нараспашку. Под плащом был элегантный серый костюм. «Почти как у княжны…» – подумал Кит. Хозяйственный пакет маме совсем не шел.

Все чинно поздоровались. Кит сразу повернулся к маме боком и прижал рукой лохмотья на джинсах. И сразу протянул руку к пакету.

– Да-да, помоги… – с удовольствием сказала мама, не подозревая, что выручает Кита из беды, – а потом выйдешь к другу.

– Пока, Кимон, увидимся, – с большой симпатией к Кимону сказал Кит и поспешил стать послушным сыночком. – Я позвоню…

Через десяток шагов он оглянулся: Кимон все еще стоял и смотрел на «жигуль», как в зоопарке – на какого-нибудь экзотического зверя, броненосца или слоновую черепаху.

«Вот если сейчас хозяин выйдет! – подумал Кит не то, чтобы со злорадством, но как-то не очень сочувственно. – Вот фокус Копперфильда с Кимоном будет – зашибись!»

А все-таки было непонятно и подозрительно, как тут оказался Кимон – один, без банды зомби…

И уже другие важные проблемы и вопросы нахлынули на Кита, пока он шел рядом с мамой и нес большой пакет с продуктами. Просто глобальные проблемы! Если князь не появится, то где и как ему, Киту, найти в своем двадцать первом веке какую-нибудь, хоть крохотную, детальку от модели того старинного мотоцикла или аэроплана… А потом, даже если такая чудом отыщется, каким способом отправиться назад, в начало века двадцатого – да так, чтобы угодить точно в кабину падающего аэроплана, а не мимо… Парашют, что ли, еще заранее достать и надеть на всякий случай?

Мама, тем временем, задавала совершенно мелкие и неважные вопросы про школу и все такое… Умеют же мамы цепляться со всякими совершенно неважными вопросами и делами именно тогда, когда весь мир рушится, десять миллиардов людей могут вообще не родиться и на Москву из будущего через раскаленный центр Земли движется зловещий подземный флот великого и ужасного маркшейдера Вольфа!

Кит на все вопросы только угукал, думая о своем, и только когда мама начала сердиться, он вдруг взял и сказал такое, чего раньше ему даже в голову прийти не могло:

– Ма, успокойся. В четверти у меня будет полный порядок. Обещаю. Ни одного трояка. И минимум пятьдесят процентов «пятаков».

Это неправдоподобное, сказочное обещание Кит дал, когда они уже стояли в подъезде и ждали лифт. Дал – и ужаснулся. Он никак не видел себя в будущем отвратительным отличником вроде Ленки Пономаревой… Ну, ей-то, красивой такой, этот недостаток можно было простить.

Мама посмотрела на Кита… Как посмотрела? Да как на внезапно вошедшего в подъезд снежного человека, йети. Она и сама никогда не слышала, чтобы ее сын Никита таким крутым, серьезным голосом просто что-нибудь говорил, а не то, что обещал такое серьезное дело.

– Это ты серьезно? – уточнила она, как математик.

– Ну… – кивнул Кит и, поняв, что отныне такие ответы совершенно не достаточны, добавил твердо: – На сто один процент…

Мама задумалась. Лифт спустился. Они сели в него и поехали вверх.

– Ты обещаешь, прямо как наш министр экономики – полное процветание страны… – задумчиво проговорила мама. – В таких процентах, что кровь в жилах стынет…

– Я не министр, – честно обиделся Кит.

– Извини, – сказала мама. – Тебе я верю больше, это точно… А когда сегодня спать ляжешь?

Кит понял, на что почти издевательски намекает мама и… И не выдержал – ответил, как министр:

– Вот только «Спокойной ночи, малыши» посмотрю – и сразу лягу.

По ходу Кит подумал: хорошо бы еще успеть после «Спокойной ночи…» слетать хотя бы на недельку в прошлое, чтобы там все уладить, тогда ночи у него станут действительно спокойные.

Мама ничего не сказала в ответ. Лифт остановился. Они вышли.

Мама никогда не звонила в дверь, даже когда папа точно был дома, а всегда сразу открывала ее ключами. Так она и сделала на этот раз.

Они вошли в квартиру – и тут же из своей комнаты вышел навстречу родных и близких папа.

«Вот это облом…» – с досадой подумал Кит. Он как раз собирался заглянуть в папину комнату в надежде обнаружить у него какую-нибудь старинную мелочь, железку, которые папа страшно любил и собирал, хотя был художником, а вовсе не технарем, влюбленным во всякие новые и старые железки… Может, какая-нибудь пригодилась бы.

– Привет, па! – сказал Кит.

– Привет, солнце, – сказал папа маме, а потом – Киту: – Привет, Никитос.

И двинулся навстречу.

Папа был в синих спортивных штанах и просторном рыжем свитерке.

Все-таки удивительно разные были у Никиты мама и папа. Мама всегда такая элегантная, вся как будто из красивых прямых линий… а папа весь такой… какой? Ну, вот какой-то мягкий, уютный и теплый… Весь как небрежно оставленный на диване плед, состоящий из разноцветных ровных клеток, но кривых линий. Кит был весь прямой в маму, только вот волосы были у него не прямые и светлые, как у мамы, а торчали в разные стороны какими-то бурыми вихрами, как у папы… Только однажды, перед тем невероятным обедом в княжеской усадьбе, удалось их прилизать какой-то специальной жидкостью, поданной Евсеичем… Предательским Евсеичем!

Папа чмокнул маму в щеку, помог ей снять плащ, потом принял у Кита пакет. И… увы, Кит не успел прорваться к себе…

– Чего это у тебя? – совсем не сердито, а с искренним любопытством спросил папа, ткнув пальцем в лохмотья на джинсах Кита.

Кит так и замер.

– Был стиль рваных и содранных коленок, а теперь – стиль взорванных карманов? – всерьез предположил папа, оказавшись недалек от истины.

– Ой-ёй-ёй!!! – наконец увидела и оценила «новый стиль» мама. – Что это?!

Что мог сказать Кит? Что мог, то и сказал:

– Так получилось… Извиняюсь.

– Сам-то хоть цел? – прозорливо спросила мама.

– Угу, – кивнул Кит.

Мама как будто совершенно не собиралась ругать Кита. Видно, была очень удивлена и даже горда его серьезным обещанием завязать с пофигизмом. Знала бы она про рекордный «кол» по литературе и «пару» по истории… и вообще, про нелегкий денёк Кита, который еще неизвестно как мог закончиться и закончиться ли вообще в ближайшую неделю, или месяц, или век!

– Тут не зашьешь… – грустно оценила мама ущерб, подергав за один лоскуток.

– Ничего, до свадьбы заживет, – весело оценил ущерб папа. – Давайте-ка сначала перекусим, а то я вас заждался.

– А вы что тут, не обедали? – с удивлением спросила мама.

Папа же с удивлением переглянулся с сыном. Кит догадался: мама естественно подумала, что Никита зашел домой после школы и переоделся, когда папа уже был дома… А все было не так!

– Ну, я сегодня не в форме ходил, – соврал Кит. – У нас уборка была… Я сейчас.

И он, скинув кроссовки, поспешил скрыться в своей комнате.

Переодеваясь в свой бело-красный спортивный костюмчик, он напряженно прислушивался. Судя по звукам, доносившимся с кухни, мама как всегда взялась за готовку, сама едва переодевшись… Обычное дело. Значит, у него есть в запасе минут десять-пятнадцать, пока папа будет развлекать маму всякими разговорами.

По ходу дела загружался ноутбук. Кит быстренько просмотрел картинки, изображавшие старинные аэропланы. Ни один из них не был похож на биплан княжны Елизаветы Веледницкой… Видно, это был индивидуальный проект. Зато похожий мотоцикл был найден: Индиан Твин, модель 1914 года. Вытянутый, с двумя сиденьями, приземистый и с «тараканьими усами» руля. Может, эта фабричная модель и послужила основой для трансформера, превращавшегося в нестандартный аэроплан?..

Затея, в общем-то, была безнадежная: найти в папаниной коллекции малоценного антикварного старья хоть какую-нибудь детальку хоть от какого-нибудь аэроплана или древнего, как граммофон, мотоцикла… Но оставалась надежда, что папа знает, где и как какую-нибудь старинную детальку можно найти и приобрести. Вот идея: попросить у него на день рождения такую запчасть! Вот удивления-то будет… Только до дня варенья еще далеко.

И вот еще стоило раскрыть одну загадку. Кто такой Том Эдисон, Кит знал: будущий великий изобретатель. Кто такой «греческий гость Алек-сан-дер», которому можно было есть руками в присутствии князей, он давным-давно догадался: будущий великий полководец Александр Македонский. А вот кто такая слегка высокомерная, но явно компанейская София Христиановна… Были у Кита смутные подозрения на ее счет – и эти подозрения нужно было развеять чем скорее, тем лучше… чтобы потом не попасть впросак и не схватить еще одну «пару» по истории, которая может дорого обойтись…

Он набрал в поисковике: «София Христиановна». Появились ссылки на какую-то старинную придворную фрейлину, а еще – детскую писательницу, одну содержательницу пансиона для девочек и даже одну аптекаршу. Ни одна из них на «ее высочество» явно не тянула. Тогда Кит правильно предположил, что высочество так вот по отчеству, на русский лад, в ее время не называли и набрал два имени – София и Христиан. И тут сразу появилась ссылка на императрицу Екатерину Вторую, отцом которой был весь из себя прусский генерал Христиан Август и к тому же, язык сломишь, Ангальт-Цербстский…

Деваться было некуда: выходило, он, Никита Демидов, совсем недавно пожимал руку будущей Екатерине Великой… Расскажешь о таком – в очередной раз потащат в психушку. И посадят в палату к будущему Наполеону.

Звякнул-брякнул в левом, целом кармане джинсов коммуникатор. Кит даже вздрогнул: хорошо, что он не высыпал те стекляшки в тот же карман!

Пришла эсэмеска. И не от кого-нибудь, а от Дума!

«Выйди – поговорить надо!»

Кит решил не отвечать. Он вырубил компьютер… и осторожно глянул в окно.

Внизу, около восстановленного «из пасты» автомобиля, стоял какой-то мужик и смотрел на «жигуль»… как? Прямо как на снежного человека, йети… А поодаль, за деревьями, стояли… кто? Правильно! Дум и Кимон. Похоже, опасное подозрение насчет слежки оправдывалось…

Заглянуть в папину комнату до любимого папиного «перекуса после работы» не удалось. Мама позвала к столу, а в ближайшие часы Киту полагалось быть исключительно, рекордно послушным. И он сразу же сел за стол, не дожидаясь стандартного маминого окрика «Сколько можно ждать!»

За столом Кит нарочно набивал рот побольше, чтобы лишнего не отвечать, а стандартно угукать. Даже папа заметил то, на что он обычно внимания не обращал.

– Ты где это так проголодался? – спросил он с любопытством. – Хомячишь, как голодный лев.

Кит, конечно же, сразу вспомнил про железных львов, которые могли схомячить пару грузовиков и броневичок на десерт… и, прожевав, ответил:

– В школе… тяжести носили.

И ведь не скажешь, что сильно соврал… с учетом того, что теперь стояло у Кита под кроватью… а чуть раньше – в шкафу.

После «перекуса» папа сразу пошел к себе, побросав тарелки в раковину. И тогда Кит решил действовать честно и открыто.

Он сразу двинулся вслед за папой и, когда они оказались в его комнате, честно и прямо спросил его:

– Па, ты можешь достать какую-нибудь деталь от старинного мотоцикла… – Кит потянул несколько секунд, оценивая удивление папы, и добавил: – …или аэроплана.

Папа Андрей постоял немного в молчании, глядя на сына, потом сел в кресло и еще несколько секунд посидел в молчании, глядя на Кита с тем же неподдельным интересом… ну, почти как на зашедшего в комнату снежного человека, йети.

Поболтав ногой, закинутой за ногу, папа, наконец спросил. Кит ожидал, что папа сначала необидно съязвит, спросит что-нибудь вроде такого: «Это что, у вас новый стиль пирсинга? Вставлять в нос болты от «Титаника»? Ретро-пирсинг, да?» Но папа спросил удивительно прямо и открыто, без всяких шуточек:

– А какую конкретно? От какой модели? И для каких целей, если не секрет?

Кит присел к папиному старинному письменному столу, на котором стояли такие старинные настольные часы – маленькие, со стеклянным колпаком, который в тот момент лежал рядом. Часы явно ожидали очередного ремонта, потому как рядом с ними лежали еще пара шестеренок и несколько крохотных винтиков.

– Ну, скажем, от мотоцикла Индиан Твин… Тысяча девятьсот четырнадцатого года… Любая деталь… – сказал Кит и стал лихорадочно соображать, «для каких целей».

Папа вгляделся в сына, качнул головой, улыбнулся и сказал тихо:

– Это наверняка очень редкая модель…

– Я знаю, – кивнул Кит.

Папа снова качнул головой и улыбнулся:

– Неужели в тебе начинают просыпаться мои гены, моя любовь к старью?

На это Кит уж совсем не знал, что ответить. По ходу напряженных размышлений он совершенно машинально стал перебирать пальцами винтики на столе и… и так же машинально, невольно повинуясь неким уникальным генам, взял один винтик, странно сверкнувший, и ткнул в механизм.

И тут… что? Правильно! Произошло именно то, что должно было произойти!

Волна горячего воздуха, подобная несильной взрывной волне, раскатилась со стола в стороны – смахнула со стола пару листов исчерченной набросками бумаги, качнула разносторонние вихры на папиной голове.

В мгновение ока облако разноцветных искр окутало механизм. Всё – и часы, и стеклянный колпак часов, и их детальки – подпрыгнуло на столе, раздулось, словно под огромным увеличительным стеклом, повертелось маленьким торнадо, соединилось воедино… и со стуком приземлилось на стол.

Облако искр исчезло.

Старинные часы были теперь целыми, в отличном состоянии… И они явно шли!

Зато Кит замер, не дыша. Он просто весь окаменел! Он вперился в часы, боясь посмотреть на папу… Только краем взора он отмечал, что папа тоже замер в кресле так, будто время остановилось вокруг весело тикавших и крутивших шестеренками старинных часов!