Текст книги "Подземный флот маркшейдера Вольфа"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– А с маркшейдером Вольфом… с геоскафами… – не находя толком, что сказать, пробормотал Кит.

У него самого руки уже онемели и готовы были отвалиться, но он уже поклялся себе, что должен донести княжну сам. А она только тихонько дышала, пригревшись…

– Сами увидите… – загадочно ответил князь.

– Но ведь нас самих-то могли и убить, между прочим, – заметил Кит. – Чуть-чуть не убили.

– Во-первых, «чуть-чуть» не считается, – заметил князь. – А во-вторых, не убили же… Как ни крути, Господь Бог все устроил по нашим молитвам… Вы же, наверно, молились, когда там, – он указал рукой, одетой в пижонскую рыжую перчатку, в чистые небеса, – вас совсем припекло…

Кит промолчал, не зная, как лучше ответить… а просто говорить «да» не хотелось, почему-то стыдно стало.

– …А раз так, значит, пока мы всё делаем, как нужно, – выдал мистический вывод князь.

Вдруг он снова скривил физиономию, будто боролся, но не смог побороть ехидную аристократическую улыбку. И не вытерпел:

– Может, вам помочь?

Если бы князь не приходился княжне родным братом, Кит убил бы его! Точно! По-настоящему! И без всяких этих дурацких дворянских вызовов на дуэль…

– Язва ты, Жорж! – снова подала голос княжна. – Одно слово, язва!

– Знаю, – ухмыльнулся князь и сделал на ходу изящный поклон. – За это меня скоро расстреляют большевики. И очень даже заслуженно.

– Дурак! – почти неслышно, вернее так, чтобы мог услышать только Кит, прошептала княжна с горечью в голосе.

Кит, стиснув зубы, преодолел со своим хрупким грузом весь подъем к усадьбе. От злости на князя у него открылось второе дыхание, и он чувствовал, что сможет подняться с княжной на руках хоть до самой обсерватории, хоть до самых небес, но… но невольно замер как вкопанный, когда увидел, что парадную дверь усадьбы им открывает… кто бы вы думали?

Глава Десятая
с вражеской атакой,
невероятным ремонтом подземного дирижабля
и походом к центру Земли навстречу самому опасному врагу

И вновь история повторялась! Двери усадьбы как ни в чем не бывало открывал услужливый Евсеич! То есть один из клонов.

– Не беспокойтесь, Никита, – сказал князь, явно предвидя растерянность, а заодно и священную ярость Кита. – Все уже прояснилось. Евсеичи покаялись. Мы их простили. Это жандармы их еще месяц назад запугали. Вернее не их поначалу, а их младшую сестру, которая проживает со своей семьей в Москве и работает на ткацкой фабрике. Пригрозили, что отправят всех на каторгу, как изменников и «пособников немчуры», а детей – в приют. Обязали ее отправиться сюда. Для виду – в гости к братьям, которых она давно не видела и по которым ужасно соскучилась, а на деле – прочистить близнецам-братьям мозги и передать послание начальника жандармерии с приказом тайно сдать вас в его руки. Пришлось выручать все семейство их сестры, как и вас. Так что денек выдался хлопотливый, и на нашем боевом ковчеге народу прибыло.

Пока князь красиво говорил на ходу, Евсеич с робким видом стоял в дверях, в свою очередь, растерянно и испуганно глядя на Кита и даже как будто не замечая невероятной ноши в его руках. И вдруг он, Евсеич, бросился по парадной лестнице вниз и… бухнулся перед Китом и княжной на колени!

– Простите нас грешных, Никита Андреевич! – прямо-таки старинно возопил он за себя и брата-близнеца, который отсутствовал по неизвестной причине.

Кит облился потом от стыда и неловкости, хотя, как серьезному путешественнику во времени, ему пора было привыкнуть к этим крепостным пережиткам.

– Бог простит, боцман, а мы давно простили, – сокрушенно ответил за Никиту князь и стал поднимать-тащить «боцмана» с земли. – Когда ж ты, наконец, оставишь эти холопские замашки?! Так мы никогда никаких врагов не осилим.

– Клянусь, батюшка Георгий Януариевич! Клянусь, ваше сиятельство! – приговаривал, тяжело поднимаясь, Евсеич. – Нынче же оставлю.

– Прими-ка лучше у Никиты Андреевича сию драгоценную ношу, – довольно властно попросил князь Евсеича. – И поосторожней. Она слегка повреждена. И Настю живо зови. Я сейчас подойду и окажу необходимую помощь.

Кит стоял, как столб, и молчал.

Княжна пошевелилась в его руках, подавая новые признаки жизни.

– Да-да, Никита. Отдай меня. Теперь уже можно, – очень даже ласково попросила она. – Спасибо тебе. Я у тебя так хорошо пригрелась.

Кит как стоял, так и стоял. Евсеич сам осторожно вынул княжну из его окаменевших рук.

Пока происходила передача из рук в руки ценного груза, князь со странно-недоуменной улыбкой смотрел на Кита. Потом он, как и Кит, проводил глазами Евсеича, уносившего княжну в дом. Та уже в дверях махнула из-за Евсеича рукой. Тогда князь снова обратил свой гордый княжеский взор на Кита.

– Так вы уже с Лизой на «ты»… – заметил он, как ни странно, без ехидства и подколок, а напротив, будто с завистью и восхищением.

И вдруг совершенно изменился. Даже цветом лица. Как будто порозовел и ожил князь. И взгляд его стал теплым и дружеским.

– Жорж, – вдруг сказал он и протянул Киту руку.

Кит не понял и только похлопал глазами.

– Думаю, нам тоже пора перейти на «ты», – сказал князь. – Отныне зови меня просто Жоржем. Так меня отец звал… вернее, зовет.

И князь вдруг, не дождавшись рукопожатия, убрал руку, стянул с нее перчатку, снова протянул и сказал:

– Прошу извинить меня…

Кит, наконец, понял… и сразу простил князя. И облегченно вздохнул.

– Кит, – сказал он и пожал мягкую и теплую княжескую руку.

Но все-таки пожал с невольной осторожностью – князь как-никак, живой, настоящий князь!

– Если позволишь, я предпочту звать тебя по имени, – чуть прищурился князь. – А твое прозвище, как особую привилегию, оставлю сестре. Ты её спас. Я благодарю тебя, Никита, мы все перед тобой в вечном долгу.

Кит чувствовал, что стоит весь холодный и тяжелый, а уши начинают гореть.

– А нас сейчас не атакуют? Не разбомбят? – нарочно отвлекся он на более важную тему и посмотрел вниз, в сторону поля.

Сквозь деревья плохо было видно. Но ясно было, что никакой армии, идущей на приступ усадьбы с боевым кличем, в ближайшее время не ожидается. Стрельбы слышно не было: судя по всему, Александр Македонский уже растратил все патроны…

Только Кит об этом подумал, как послышался скач – и будущий завоеватель древнего мира появился на белом скакуне. Осилив подъем, он сразу перевел коня на шаг и, как ни в чем не бывало, проехал мимо князя и Никиты, только легко махнув рукой с револьвером и бросив какое-то слово. Сделав дело и разогнав врагов, он теперь держал путь к конюшне.

– Александр Филиппович сказал, что они отступили обратно в лес. Так я и думал. Сюда не сунутся, уверен, – успокоил князь и так не особо взволнованного Кита. – Хотя, полагаю, оцепление в ближайшие часы усилится… Да и нам пора выходить в боевой поход. Уж извини, Никита, но развеяться и отдохнуть тебе особо не придется. Как капитан, даю на личное время не больше часа. И потом за дело… Да, кстати! А где граммофон?!

Поздно хватился князь!

Кит чуть было невольно не повторил то, что кричал княжне в падающем аэроплане: «Выкинул на фиг!» Но тут вспомнил про важное-преважное письмо. И даже испугался, не потерял ли его… Нет, не потерял. Оно было прикопано в правом, застегнутом на молнию, кармане вместе с коммуникатором… И кстати, не кокнулся ли гаджет, когда Кит кувыркался при посадке?

Кит достал из кармана и то, и другое.

– Вот… Это вам… – сказал он, почему-то побоявшись сразу сказать, что письмо от отца. – Тебе и Лизе.

И тут же занялся проверкой коммуникатора, чтобы, кстати, не смотреть князя – точнее на то, как ему сейчас снесет крышу…

Коммуникатор оказался в порядке… Кит продолжал проверять всякие опции, то есть делал занятый вид… Краем взора он наблюдал, как князь аккуратно отгибает клапан конверта, достает сложенный вчетверо лист бумаги… Потом… потом что-то вдруг случилось с князем. Он резко, испуганно вздохнул и даже отпрянул, будто обжегся.

– Боже мой! Боже мой! – услышал Кит шепот пораженного князя. – Как же так может быть?!..

Князь отошел в сторону и… и сел, даже не сел, а рухнул за ступени лестницы. Он привалился плечом к постаменту, на котором еще недавно восседали львы… Только сейчас Кит заметил, что нет на постаментах огнедышащих железных львов, охранявших усадьбу… Совсем беззащитной показалась Киту усадьба – бери ее голыми руками…

Кит не знал, куда ему самому теперь деваться: идти в дом и дожидаться князя у себя, в гостевой комнате, или же… Кит удивился, поймав себя на том, что он так и подумал: «у себя, в комнате». Надо же! Теперь и вправду у него была «своя комната» в начале прошлого века!

– Никита! – глухим голосом позвал его князь, не оборачиваясь.

Кит с облегчением вздохнул, подошел к князю и сел рядом с ним на широкую ступень парадного крыльца… И тут же отвернулся в сторону, потому как заметил, что по щекам князя катятся слезы.

– Ничего, – тихо сказал князь. – Это не стыдно. Ты не отворачивайся.

– Ну да, – только и сказал Кит и повернул голову… и нашел в себе силы посмотреть прямо в заплаканные глаза князя. – У меня тоже такое бывало.

Кит соврал. Такого с ним еще не бывало. До такой степени он еще ни разу не скучал по маме с папой. Так получилось, что они никогда надолго не оставляли сына одного. Да и теперь Кит почему-то не чувствовал, что они слишком уж далеко и он покинул их надолго. В общем, как это ни удивительно, но в эту минуту Кит, соврав князю, чтобы поддержать его, вдруг сильно ему, князю… что? Позавидовал!

– Ты видел нашего отца, – сказал князь, завидуя Киту непредставимо сильнее. – Как он там?

– В норме, – кивнул Кит и осекся: как-то по-другому, не так сухо надо было сказать.

Князь улыбнулся дрожащими губами.

– «Давление в котлах в норме». Любимое присловье отца, – тихо сказал он.

«Не слышал», – подумал и не сказал Кит, а потом собрался с силами и сказал князю вот что:

– Он… Януарий Федорович просил передать, что он вас любит и скоро вернется.

Князь снова прослезился, и пока он слезился, в мозгах Кит вертелось: «Он улетел, но обещал вернуться». Нет, Карлсон тут никак не был уместен, и Кит стал гнать из мозгов это дурацкое присловье.

– Ну же, довольно, довольно, – видимо, приказал себе самому князь, шмыгнул носом и поднялся. – Пойдем уж… А то и вправду не стали бы бомбить с воздуха. У них ума хватит.

Когда они вошли в дом, князь вдруг с интересом осмотрел на Кита с головы до ног, будто только сейчас увидел его в этом несовременным по тогдашним меркам прикиде.

– Кстати, можешь не переодеваться. Отличный боевой костюм! – оценил князь спортивный костюмчик неизвестного в начале прошлого века бренда и серьезно свел брови. – Ты теперь больше всех будешь нужен. Полчаса на отдых довольно будет?

– Да я сейчас готов, – бодро ответил Кит, чувствуя себя в форме как никогда.

– Действительно? – Князь проницательно вгляделся в Кита и кивнул. – Действительно… Тогда подожди меня в гостиной. Я только о сестренке позабочусь.

У дверей гостиной Кита догнал какой-то Евсеич. Но Кит сразу понял, какой: этот был вторым по отношению к тому, который встретил их в дверях усадьбы. Этот тоже едва на колени не кинулся и стал рассыпаться в раскаяниях-покаяниях.

– Нормально. Проехали, – сказал Кит.

– Куда?! – удивился Евсеич.

– Мимо, – уточнил Кит.

Евсеич помолчал чуток, похлопал глазами, наконец, догадался – и прямо весь целиком растянулся в улыбке:

– А-а! Благодарствую… Так что с дорожки вам подать, Никита Андреич? Может, осетринки холодной да с ботвиньей?

Кит угукнул – скорее не от голода, а из интереса увидеть необыкновенную рыбу с зеленой ботвой, как у морковки или свеклы. Евсеич в два счета принес большую глиняную миску с какой-то непонятной окрошкой. Это и была ботвинья – квас с рыбой и зеленью, одно из любимых блюд старинного русского народа.

Не успел Кит отведать национальное яство, как появился князь.

– Прошу извинить, Никита, – сказал он с загадочной улыбкой. – Если не затруднит, оторвись ненадолго… Элиз просит тебя… Иными словами, принцесса призывает своего рыцаря.

Кит и усом, которого у него еще не было, не повел. Встал из-за стола и пошел с князем.

– Ты только не обижайся на меня за эти шпильки. – Князь по-дружески ткнул Кита кулаком в плечо. – Я все-таки брат ей. Присматривать должен за младшей сестренкой.

– Понятное дело, – очень даже деловито кивнул Кит.

Княжна была устроена не в своей комнате, а в малой гостиной. Она лежала на диванчике, прикрытая пледом.

– Никита! Кит!

Она так порывисто протянула к нему руки, что Кита опять застопорило. Он замер, задохнулся, вспотел и… что еще-то? Ну да, покраснел, конечно, до самых жутко воспламенившихся ушей… но огнетушители в те времена на стенах еще не висели.

– Садись, садись, она не при смерти, – стал выручать его князь, взяв за плечо и поведя к стулу у дивана.

– Ты видел нашего пап’а… Как он там, на Марсе?

Княжна при Никите слезу не пустила. Видно, отплакалась заранее и больше себе раскисать при своем «рыцаре» и «герое» не позволяла. Негоже было раскисать храброй авиаторше, это точно!.

– Нормально, – опять по-дурацки ответил Кит, а потом рассказал ей то, что уже рассказывал князю, и кое-что добавил, чтобы показать, что старший князь-космонавт держится геройски.

– А что же он там ест, бедный? – вдруг спросила княжна, обескуражив Кита.

– Ну… Морковные галеты, – вспомнил он наконец.

– Не все и нам масленица, – вздохнул младший князь. – Скоро будет и нам великий пост…

Княжна вздохнула глубже и печальнее.

Тут двери распахнулись, и в комнату, грозно шурша платьем, ворвалась София Христиановна.

– Так… что есть это?! Почему надлежащая помощь не есть оказана своевременно? – грозно оценила она положение дел и стала повелевать чисто по-императорски. – Мне живо воды, спиритус и что есть вязать…

– Простите, ваше высочество… – Князь явно хотел возразить что-то.

– Я уже вязать поврежденья войны, – резко пресекла всякое вмешательство будущая императрица. – И моему фатер и господам офицерам. Я знаю, что есть делать. Несите и выйдете все вон.

– Слушаем и повинуемся, ваше высочество. – Князь сломался пополам и из поклона подмигнул Киту, а когда они вышли, сказал со вздохом: – Не каждый в этом мире может похвалиться, что его перевязывала сама Екатерина Великая…

– Жалеешь, что тебя тоже не подстрелили, – уже без всякого стеснения подковырнул Кит князя.

Тот стрельнул взглядом и… и весело, уже совсем по-свойски хлопнул Кита по плечу:

– А ты как думал! Ты, что ли, не жалеешь?

Через полчаса князя было не узнать. Он созвал всю свою боевую команду на самый верх, в обсерваторию, на особое, чрезвычайное собрание. Даже ее высочество смотрело на него теперь с явным почтением. Князь выглядел роскошно. Он был одет в черный военно-морской мундир без погон, сахарно-белую сорочку с блестяще-угольным столбиком галстука, а на голове у него красовалась прямо-таки адмиральская фуражка!

Впрочем, и юный Александр Македонский выглядел не менее роскошно, если не сказать – попросту сногсшибательно. Он тоже был в парадно-боевом «мундире», то есть – в царских боевых доспехах древних времен. На голове у него блестел шлем с двумя алыми метелочками-султанчиками, за что в древние времена и называли Александра Македонского не иначе как «Двурогим», а на поясе у него висел короткий меч в кожаных ножнах, украшенных рубинами.

Посмотреть на все это разношерстное собрание со стороны – смех да и только, детский утренник-маскарад… Однако ж война предстояла не по-детски серьезная, немыслимая, такая война, какую и представить себе невозможно, поэтому древний меч ни у кого смеха не вызывал. И меч мог пригодится в такой войне. На крайний случай, в качестве отвертки.

Остальные «воины Времени», сидевшие за небольшим круглым столиком, чуть в стороне от телескопа, торчавшего в дневное небо, были одеты буднично скромно. Даже ее высочество ничуть не смущалось своего серого – «дорожного», как оно потом само сказало – наряда. Дорога, и вправду, предстояла нелегкая.

Присутствовала и княжна, слегка перевязанная, с подбитой рукой на повязке и перевязанной ногой – оказалось, был вывих стопы. Она, как обычно, устроилась между Томом Эдисоном и Александром Македонским в качестве переводчика-полиглота, то есть человека знающего кучу языков. Кит почему-то стеснялся смотреть на нее – казалось, стоило глянуть на спасенную-переспасенную княжну, так уши сразу вспыхивали, как бенгальские огни. Княжна же, напротив, так и постреливала глазами в Кита, как недавно вражеский летчик-пулеметчик из своего орудия. Казалось бы, не Кит, а принц Александр во всем его завоевательном великолепии должен был слепить ей глаза, но она на него даже мельком не смотрела.

– Ваши высочества! – важно произнес князь, возвышаясь над столом. – Дамы и господа! Соратники! Час настал. Из адских глубин будущего на нас двинулась грозная темная сила! Подобно варварской орде, подобно дьявольскому смерчу, она стремится смести всю многострадальную Историю человечества, все великие труды поколений и создать на руинах Истории эдакую тюльпанную оранжерейку под начальством умильного садовника… эдакого волка в овечьей шкуре.

– Жорж, извини! – прервала княжна пламенную речь брата. – Принц Александр не знает, что такое «тюльпанная оранжерейка»…

– Скажи ему, что… – Князь на миг задумался. – Просто загон для овец. Для глупых беленьких и пушистых овечек… да хоть и умненьких… но только под началом того же волка. Про овец и волков принц поймет лучше нас.

Он подождал, пока сестра переведет, и продолжил:

– Темные силы будущего уже совершили на нас первое нападение. Они узнали о нас, они признали в нас мощную угрозу их коварным планам. Пока великое время, созданное Богом, на нашей стороне. Но больше оно не ждет. Первым делом мы полностью закроемся, отгородимся от этого мира. Посему я, как капитан боевого корабля, поднимающего якорь, прошу вас сделать окончательный выбор…

Князь медленно обвел взглядом команду. Несколько мгновений стояла необычная, возвышенная тишина.

– Как заметить, вы, капитан… – вдруг строго проговорила София Христиановна, – …думать о нас плохо.

Князь побледнел.

– Приношу извинения, ваше высочество… – он поклонился Софии Христиановне, а потом быстро обвел взглядом всех, тормознув только на Александре Македонском, который сидел с неподвижным лицом, горящими глазами и выпятившейся вперед нижней губой – того и гляди рубанёт мечом! – Всем приношу самые искренние извинения за свой вопрос. Это был мой долг капитана. А теперь я поднимаю якорь…

Александр Македонский вдруг резко поднялся и выхватил из ножен меч. Кит аж похолодел!

Принц Александр же выбросил руку вперед над столом и отрывисто произнес несколько слов.

– Его высочество предлагает древнюю македонскую клятву боевой верности, – с трепетом сказала княжна, тоже поднявшись со стула. – В ней нет слов. Тот, кто приносит ее, просто кладет руку на меч.

Все тут же, без колебаний, встали и протянули руку к мечу, поданному над столом плашмя. Кит тоже осторожно положил руку на плоскость древнего меча, выглядевшего как новенький. Княжна как будто специально дожидалась, когда он положит свою руку, чтобы положить свою рядом так, чтобы их руки соприкоснулись. Странное дело, Кит снова жутко оробел и опустил глаза… хотя еще недавно без всякой робости нес на руках княжну – и при том всю целиком! «Придется учить Историю, точно!» – вновь мелькнула в голове Кита дурацкая мысль.

Внезапно меч исчез – и рука провалилась. Княжна на миг подхватила кисть Никиты…

Кит очнулся.

Принц Александр что-то важно сказал и сел первым.

– Клятва принята, – перевела княжна.

– Аминь! – с воодушевлением сказал князь и, сняв фуражку, перекрестился. – Лучшего решения и я бы не смог придумать!

Княжна Лиза и София Христиановна тоже перекрестились и сели.

Оставшись на ногах, князь снова надел свою адмиральскую фуражку, деловито поправил ее и протянул руку к центру стола, к небольшому кружку диаметром с кофейное блюдечко.

Тут только Кит заметил, что на этом кружке-инкрустации изображена контурная карта мира.

– Команда готова? – спросил князь.

– Уже есть давно, – твердо ответила за всех София Христиановна. – Я – сто пятьдесят лет. А принц Александр, полагать, все тысяча и триста.

Князь нажал на кружок, и кружок вдавился в стол, как большая кнопка.

В тот же миг небо за широко раздвинутой «шторкой» обсерватории ярко засветилось, а спустя миг стало стремительно меркнуть. Все невольно подняли головы к небесам.

Киту показалось, что небо наполняется тучами птиц… и эти тучи начинают густеть и слипаться. Кит внимательно пригляделся: «птицы» выглядели, как плоские жердочки-планочки, которые множились и быстро соединялись.

Спустя еще несколько мгновений стало совсем темно…

И вдруг наружи вспыхнул свет. Но не солнечный, а явно искусственный. Его источника, однако, не было видно.

Все сидели в тишине, достойной фильма ужасов.

– Впечатляет? – гордо спросил князь.

Никто не ответил. Все продолжали сидеть в оцепенении.

– Внешняя оболочка «Лебедя» собрана, – мягко, без пафоса, сообщил князь, явно не ожидавший такого ошеломляющего эффекта. – Это наша защита, наша внешняя броня. Теперь нам никакой штурм, никакая бомбардировка не страшны.

Слово «броня» всем понятно испокон веков. Услышав его, все зашевелились и вздохнули с облегчением. Это был еще не конец света.

– Теперь команде пора по местам – Князь снова перешел на твердый капитанский тон. – Ваше высочество, – обратился он к принцу Александру. – Управление великой боевой лодкой в вашем распоряжении… А вы, ваше высочество, – с полупоклоном обратился он к Софии Христиановне, – пока пребываете в боевом резерве и в вашем распоряжении свободное время… весьма драгоценное в нашем нынешнем положении… А вы, Никита Андреевич, – очень серьезно посмотрел князь на Никиту, – вы, как и великий поэт Пушкин, вы сейчас – «наше всё». На вас вся надежда. В вашем распоряжении весь «Лебедь». Я передам вам в личные руки секретный чертеж корабля. Ищите поломку. Вам в помощники назначается бортовой инженер Томас Алва Эдисон.

– А я – переводчиком, – тут же назначила себя княжна.

Князь посмотрел на сестру строго, но – не очень.

– Разумеется. Вы, Елизавета Януариевна, назначаетесь главным переводчиком всех времен и народов, – утвердил он назначение, сразу дав княжне большое повышение. – Только носильщик у вас будет теперь другой. Выбирайте Евсеича, который получше.

Княжна на миг поджала губы, но не огрызнулась. Чрезвычайное положение обязывало.

Бывают такие моменты в жизни – да хоть на той же контрольной! – когда нужно срочно решить очень трудную задачу, и ты совершенно не знаешь, как ее решать, но уже чувствуешь, что обязательно решишь. Такая звенящая наэлектризованная пустота стоит во всем теле… и дыхание немного захватывает.

Именно такое чувство было у Кита. Именно в тот момент, когда князь сказал, что они «закрываются от этого мира», Кит ясно ощутил, что вот теперь он уже никак не вернется обратно к папе с мамой и навсегда останется в этом огромном подземном дирижабле, на веки-вечные, как муха в куске янтаря, как Микки-Маус внутри стеклянного шара китайского производства… Это ужасное и непоправимое произойдёт, если он не починит и эту «жестянку». Немыслимо-огромную «жестянку»!

Он первым помчался вниз по витой лестнице, припустил так резво, что себя устыдился – вот рванул, как трусливый заяц. Тормознув, он дождался, пока остальные погремят ступенями, пока какой-то из Евсеичей неторопливо, с комфортом, спустит княжну.

– Если знаете, что и где, бегите. Нас не ждите. Потому что время не ждет, – сказал князь.

– Ничего. Все нормально, – успокоил его, а заодно и себя Кит. – А что опять на «вы»?

– В служебное время, – ответил князь. – Так правильно… Тогда, с вашего позволения, мы поторопимся. Будем готовить рубку.

Князь понесся дальше вниз с принцем Александром, а Кит со своей командой спустился туда, куда его вела интуиция Сборщика. Так достигли парадной лестницы.

Теперь необычные лампы на высоких колоннах у подножия лестницы сияли ярким сиреневым светом, но смотреть на них можно было не щурясь.

Кит чувствовал, что где-то здесь… как будто даже между этими лампами, оборвалась тонкая стальная… и при этом раскаленная добела нить. Нить силы. И именно по этой причине «подземный дирижабль» надорвался, не смог двинуться дальше.

Том Эдисон что-то проговорил на своем американском, показав то на одну, то на другую лампу, а потом посмотрел на Кита с гордой улыбкой.

– Том говорит, что он смог починить лампы, и теперь они горят, – перевела княжна. – Но чего-то не хватает. Что-то должно быть между лампами. Что, он не знает.

«Лезет не в свое дело», – мысленно огрызнулся Кит.

…И именно в эту минуту возникла большая угроза того, что он со временем сильно возгордится и начнет думать, что он и вправду весь из себя супергерой, каких свет не видывал. Сами знаете, к чему это может привести… Впрочем, тогда Кит еще не возгордился, некогда было.

– Подождите меня здесь. И близко не подходите, – предупредил он команду и стал спускаться по лестнице к лампам.

Том Эдисон ослушался было его и двинулся следом, но Кит всерьез показал ему кулак, не нуждавшийся в переводе на английский.

Он спустился на последнюю ступень и встал точно между лампами-колоннами. Над головой у него слегка затрещало, и волосы поднялись дыбом. Княжна наверху хихикнула, но ей Кит мог простить все – заранее и оптом.

Он посмотрел вверх. Глаза стало щипать, даже слезы потекли. Кит прищурился.

Когда смотришь, щурясь, на сильный источник света, всегда в глазах разлетаются яркие стрелы. Вот и сейчас в глазах Кита полетели световые стрелы – но странно как-то: не во все стороны, как видишь обычно, а – точно под одной линии, точно между лампами… и еще куда-то в стороны от них… В самом деле не хватало чего-то важного… энергетического. Словно порвалась энергетическая струна, соединявшая «подземный дирижабль» воедино.

«Ось! – осенило Кита. – Энергетическая ось!»

Ему казалось, что «дирижабль» слегка погнулся, роя землю, повредил свой прямой, как стрела, энергетический «хребет» – и по этой-то причине застрял при первом же погружении.

Кит опустил голову, вытер кулаком слезы, посмотрел налево, посмотрел направо.

– Что там? В самом конце… – указав налево, спросил он через плечо разом всех, кто остался за спиной.

– Корма, – донесся звонкий голосок княжны. – Машинное отделение. Топка.

– А там? – Кит указал направо.

– Буровое отделение. Рыхлитель, – доложила княжна.

Скучные технические слова звучали в ее устах, как песня.

Вот, что теперь нужно было сделать: нужно было пройти по всей линии «энергетической оси» – от конца до начала.

И они пошли. Вернее Кит повел команду, двигаясь вперед по наитию.

– Ты как будто не только чертеж успел изучить, но и без него все давно знаешь, – удивленно заметила княжна позади Кита, когда они двигались по подземной части «Лебедя», по коридорам, по отсекам, загроможденным какой-то таинственной старинной аппаратурой.

– Кто знает, может, я тут уже когда-то был, – столь же таинственно ответил Кит.

Впереди всё сильнее гудела и урчала некая грозная сила. К тому же становилось теплее, словно двигались они не по горизонтали, а по вертикали – прямо к центру Земли. И наконец, они дошли до большой железной двери с железным колесом посредине.

– Замок тяжелый, да и дверь под стать, – донесся голос Евсеича. – Как бы вам одному не справиться, Никита Адреевич… и даже с Томасом Алвовичем со товарищи.

– Никита, подержи немного, пока Евсеич откроет. Ты ведь отдохнул… – Вот теперь княжна была как княжна: веселая и ехидная. – Евсеич, Никита Андреевич меня пока подержит.

Деваться было некуда. Кажется, и секунды не прошло, как княжна вновь устроилась на руках у Кита. К тому же вся чем-то надушенная, какой-то старинной «шанелью». И хотя Кит уже имел опыт носильщика всяких княжон, но, кажется, смутился и покраснел еще сильнее, чем в прошлый раз. Наверно, потому что теперь княжна была в широком платье – прямо девушка на выданье… Благо, в тусклом свете красноватых фонарей горящие уши и щеки Кита выглядели не катастрофически пожарно.

– Не тяжело? – кокетливо спросила княжна.

– Ты только меня не сбивай, пожалуйста, – с невыносимой вежливостью пробубнил Кит. – А то вообще никуда не поедем.

– Молчу, молчу, – мило спохватилась княжна и в самом деле так затихла, будто дышать перестала.

Тем временем, Евсеич двумя руками изо всех сил покрутил «руль-колесо» на двери, а потом стал ее открывать.

Из-за двери пахнуло жаром и гулом. К тому же там, за дверью, оказалось гораздо светлее, чем в коридоре. В машинном отделении было странно светло – прямо как в ночном МакДоналдсе.

Если вы не видели в каком-нибудь фильме машинное отделение старинного парохода, то вам будет трудно представить здешнюю обстановку. А если видели, то и описывать не надо все это царство темного и мрачного железа, труб, угля, огня и всяких круглых циферблатов со стрелками.

Киту внезапно понравился этот мир, этот густой, жаркий горьковато-подземный дух горячего железа и масла. Даже гулкая жара ничуть не пугала. Что-то чувствовал здесь великий Сборщик такое – родное и близкое…

Топка зияла как пасть огромного механического льва, гудела и слепила глаза. Около нее стояли, опершись на лопаты и переводя дух, два человека, оба на лицо блестящие от пота и слегка чумазые. Один был другой Евсеич, а второй – какой-то незнакомец, высокий мощный мужчина лет сорока, с густыми черными усами и очень жилистыми руками.

– Зятек наш, – шепнул Киту ближайший Евсеич, которому сегодня выпала явно более приятная миссия, чем его брату-близнецу.

– Кто? – не понял Кит.

– Муж нашей сестренки, Артемий, – уточнил Евсеич, принимая обратно из рук Никиты ценный груз. – Как раз ко двору пришелся.

Кит догадался, что это и есть один из новых членов «команды», которого вместе с семьей пришлось срочно эвакуировать из опасного московского мира.

Зять Артемий и сам быстро разобрался с пришедшей делегацией.

Коротко поздоровавшись со всеми вслед за прочим Евсеичем, он сразу выделил из делегации Кита и шагнул к нему.

– Вы, что ли, тот самый господин инженер? – спросил он очень деловито и с большим достоинством.

– Я не инженер. Я – сборщик, – скромно уточнил Кит.

Такая профессия очень понравилась зятю Артемию.

– Сборщик – это хорошо. Это по-нашему, по-рабочему, – прогудел он над головой Кита, перекрывая гул топки, и подал мощную руку. – Артемий Захаров буду.

– Никита Демидов, – сказал Кит и утопил свою ручонку в теплой мощной ручище.

– Имя тоже хорошее. Нашенское, знаменитое, – сказал зять Артемий, явно намекая на свое отрицательное отношение ко всяким дворянским именам-фамилиям. – А кто господином инженером будет?

– Главный инженер у нас – Томас Эдисон, – ответил Кит, перебив Евсеича, который подал было голос, и указал на Тома. – Он приглашен из Америки.