Текст книги "Подземный флот маркшейдера Вольфа"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Да и капитан его особо не удивил. Таким он себе и представлял его… кого? Кого-кого! Маркшейдера Вольфа, кого же еще!

Кит заметил, что все хозяева положения испокон века используют один и тот же прием. Чтобы сразу успокоить гостя, который может почувствовать себя пленником или заложником, надо первым делом усадить его с собой за стол. А потом уж можно разводить его и морочить ему голову сколько угодно. Маркшейдер Вольф выглядел лет на пятьдесят с копейками. Был он темноволос, были у него короткие черные усики. Одет он был, в отличие от Льва Константиновича, в довольно позитивный светло-серый клетчатый костюм, мажорность которого подчеркивал беленький галстук-бабочка. И казался великий гений всемирного злодейства даже менее таинственным и зловещим, чем почти сахарный Лев Константинович… А еще он был немного похож… на кого?

То-то и оно, что не на какого-нибудь чужого дядю, а прямиком на папу Кита. Не сильно, конечно, но… Кит успел приглядеться: темные волосы маркшейдера Вольфа сильно блестели, он явно усмирил их, густо намазав каким-то гелем и почти мазохистски зачесав и придавив назад.

– О! С приездом, дорогой коллега! – почему-то с радостным удивлением сказал бывший маркшейдер, а ныне просто великий и ужасный Вольф.

Он непринужденно встал из-за совершенно прозрачного стола, накрытого явно не для ужина: яйцо на серебряной подставочке, чашечка с кофе, молочник, бутербродик с маслом.

– Как раз к завтраку! – объяснил маркшейдер Вольф положение дел.

Знаете, что такое «запредельное торможение»? Это когда уже совсем ничего не удивляет и не пугает.

– Вообще-то, мама на ужин звала, – спокойненько так сказал Кит.

– Вот как! – улыбнулся Вольф и приподнял бровь. – Все-таки я кое в чем промахнулся… И что же твоя мама там приготовила?

Кит вспомнил мамины слова про «хороший ужин».

– Салат, наверно… Мама курицу хорошо запекает, – предположил Кит.

Маркшейдер Вольф сглотнул и поморгал, словно оголодал тут, в своем геоскафе, а ему стали душу травить…

– Да, я бы, пожалуй, сейчас не отказался от приглашения… – грустно вздохнул он. – Да и родных бы навестил заодно.

Нет, не зря слегка прихлопнуло Кита запредельным торможением. Иначе бы он сразу свихнулся, это точно. А так ничего – пережил.

– Каких родных? – спросил Кит, уже давно перегнав вопрос и даже ответ на него, который он уже невольно вычислил математически точно и почти мгновенно.

Хуже того, что обязано было теперь случиться, и той тайны, которая должна была открыться, уже ничего быть не могло. Он, Кит, уже достиг самого дна преисподней.

– Каких-каких… Наших с тобой, Никита, родных, – по свойски доверительно сказал маркшейдер Вольф. – Ты же умный. Наверняка уже обо всем догадался. По глазам вижу.

И маркшейдер Вольф проницательно посмотрел на Кита.

– Ну, хорошо, – принял он как ответ спокойный и холодный, потому что обреченно-тупой, взгляд Кита. – Ты не на уроке, а я не учитель. Обойдемся без подсказок. Я – Максимилиан Карлович Вольф собственной персоной… И хочешь верь – хочешь не верь, прихожусь тебе твоим родным прапрадедушкой по прямой отцовской линии. А ты, собственно, мой праправнук, от чего тебе уже никуда не деваться. И притом – особо любимый внук, потому как своим талантом меня во много раз превзошел… Или превзойдешь, если угодно.

– Угу, – угукнул Кит.

Маркшейдер Вольф снова пристально и тепло так посмотрел на Кита, будто любовно разглядывая в нем знакомые родовые черты… Почему «будто»? Любовно и разглядывал.

– Да, нам всем предстоит долгая история, – задумчиво сказал он. – Можем у зеркала встать, а ты приглядишься.

– Не надо, – попросил Кит.

– Очень хорошо! – сказал на это маркшейдер Вольф. – Сейчас и впрямь нет времени на разговоры о жизни и о том, кто из нас где и как пропадал, а потом нашелся…

Тут маркшейдер Вольф усмехнулся:

– Возвращение блудного деда. Будем так считать, да?

– Не знаю, – отодвинулся Кит.

Взгляд дедушки Вольфа немножко похолодел.

– Тогда, чтобы все окончательно встало на свои места… – жестко сказал он. – И обстановка, и расстановка сил тебе в общих чертах понятны. Да, признаю, что князь кое в чем меня поначалу обошел. Он первым добрался до тебя. Я шел по его следам… Потом, на повороте, так сказать, обошел его. Моя уловка с фальшивым ударом по Москве удалась. Они пугали тебя: мол, это мы хотим уничтожить тебя и для этого надо уничтожить пол-Москвы, чтобы не промахнуться. Каков размах обороны они затеяли! Втянули в дело саму Екатерину Великую. Матушка-императрица строит маскировочный дворец в Царицыно. Они прячут там свой аппарат, включают его в нужный момент, чтобы уберечь тебя от нападения зловещей силы. Но именно этот их проект и позволил мне найти в просторах времени Никиту Демидова, который, по справедливости, должен носить фамилию Вольф… Неужто ты можешь предположить, что я действительно хотел тебя уничтожить? Родного-то внука! Внука, который поможет сделать великое дело! Бред сивой кобылы да и только!

Я сделал вид, что нанесу удар… Я успел отправить в Москву один разведывательный геоскаф… Так сказать, провел разведку малым боем… Они включили защиту и привлекли тебя к этой затее. Моя посылка тоже вовремя дошла до тебя. Мне все удалось рассчитать. И при этом мне было необходимо приложить все усилия, чтобы они не смогли узнать, что ты приходишься мне родным внуком…. Вот тогда бы тебе действительно грозила опасность. Я так скрывался, я так заметал следы в будущем, что даже сам потерял тебя… Но все же окончательный расчет меня не подвел. И вот ты здесь… Ну, а Царицыно. Что Царицыно? Роскошная царская безделушка.

Кит слушал… Получалось, зря старался князь. Зря старались они с Софи. Все их путешествие в будущее… и даже дурацкая драка с Думом… все-все это было напрасно! Они клюнули на уловку маркшейдера Вольфа. Доброго дедушки Вольфа!

Что подземная бездна! Что огнедышащие недра! Ерунда! Знали бы вы, какие жуткие бездны и пустоты открывались сейчас в душе бедного Кита!

– А скелет? – спокойненько так спросил Кит.

– Какой скелет?! – удивился дедушка Вольф.

– Ну, там в геоскафе. – Кит отлично помнил, как этот практически «виртуальный» скелет оседал облачком. – Он ведь настоящий был, да?

– А-а! – вспомнил и дедушка Вольф. – Увы, настоящий. Это – пилот. Ему не суждено было вернуться. Но он героически сыграл свою роль.

– Камикадзе? – уточнил Кит.

– Кто?! – опять не понял дедушка Вольф, знавший явно не всю историю будущего.

– Смертник, – объяснил Кит. – Он сам на это пошел?

Дедушка Вольф прищурился.

– А ты даже умней и рассудительней, чем я мог предположить, – как бы с легкой опаской заметил он. – Врать не стану. Он не знал, что не сможет вернуться… Ты зря на меня так смотришь. Вот Кутузов. Думаешь, он не знал, когда готовил, в сущности, совершенно не нужную Бородинскую битву… думаешь, он не был уверен, что провернет в этой битве, как в мясорубке, по меньшей мере три-четыре десятка тысяч солдат.

– Почему «не нужную»? – застрял Кит, не особенно любивший Историю, но тут готовый постоять за нее.

– Да французы еще больше расслабились бы, если бы ее не было… и передохли бы потом от голода и холода гораздо быстрее, – выдал свою стратегию дедушка Вольф. – А наша армия была бы целей.

– «Наша», – усмехнулся Кит.

– А что, внук, ты думаешь, раз уж я немец, то и не патриот России, где родился и я, и мои предки до четвертого? – сурово нахмурился дедушка Вольф. – Все это там, на Бородинском поле, было дворянское пижонство. Себя показать! Как и сейчас эти твои княжата с полоумным папашей. Вон они где уже, посмотри!

Удивленный Кит посмотрел вверх, куда указывал пальцем его дедушка Вольф.

Казалось, над головой не было никакого потолка. А было только густое и пурпурное небо, подсвеченное снизу кипящей преисподней. В этом чужом подземном небе высоко-высоко висел «самолётик».

– Сейчас дам приближение, – услышал Кит голос деда.

Спустя пару мгновений действительно заработал какой-то необыкновенный зум.

И Кит узнал: это – «Лебедь»!

– Узнаешь дирижаблик? – спросил дедушка Вольф.

– Угу! – угукнул Кит.

– Вот тебе и «угу», – недовольно проворчал дедушка Вольф. – Видимо, они уже скоро подойдут к расчетной точке. Ты, конечно, будешь доволен, если они успеют раскинуть сеть и не пропустить нас во время. Будешь?

– Угу, – твердо и мощно угукнул Кит и смело посмотрел на деда.

– Ты прямо, как птица какая-то, гукаешь. Выпь болотная! – всплеснул руками дед. – Это ты с ними, князьками Веледницкими, успел поглупеть!.. Так вот слушай и наматывай себе на ус. Рано или поздно мы все равно изменим прошлое. Мы улучшим его и сделаем человечество если и не совершенно счастливым, то, по крайней мере, более мирным и спокойным. В потерянный рай мы его не вернем, но райское местечко для него сделаем. Все туда, конечно, не влезут… Да ведь и Господь Бог предупреждал, что далеко не всем найдется место в Царстве Небесном. Так ведь?

– Только хорошим людям… – пробормотал Кит с намеком.

– Вот-вот, – поднял указательный палец дедушка Вольф. – Много ли таких сыщешь?.. Вот и мы постараемся. Короче говоря, исправление истории неизбежно. Если это не успею сделать я, то успеют мои последователи. А эти отсталые отрыжки прошлого, всякие князья да императоры, нам хотят помешать. И, к сожалению, могут. Временно… но могут, это я признаю. Хуже того…

Дедушка Вольф вдруг замолк. Он шагнул к внуку и крепко взял его за плечо, словно боялся, что тот не захочет больше слушать и убежит – спрячется где-нибудь в уголке…

– Послушай меня еще внимательней, Никитушка, – так проникновенно и до боли знакомо сказал дедушка Вольф, что Кит весь похолодел. – Есть опасность… есть вероятность того, что эта сеть, которую они хотят раскинуть в слое земного безвременья, не позволит нам выбраться отсюда домой. Ни тебе, ни мне. Мы с тобой окажемся узниками этой адской огненной бездны. До конца жизни. Понимаешь?

Кит уже так весь похолодел в глубинах адской огненной бездны, что холодеть дальше было невозможно. У него в душе установилась самая низкая температура – абсолютный ноль. Что это такое? Гляньте в Википедии или в справочнике по физике. Хотя ни в каком физическом справочнике ничего не сказано о душе и может ли в ней установиться абсолютный ноль.

– Угу, – сказал Кит.

– Вижу, что всё понимаешь, только сказать не можешь… – вздохнул дедушка Вольф. – Прямо как умная собака.

И тут Кит вдруг разозлился.

– Знаешь, дед. Ты уж определись, – пробубнил он мрачно и угрожающе, не хуже Дума, окажись тот на месте Кита. – Я – или собака, или птица. Что-то одно. Помеси не бывает, они не скрещиваются.

Дед Вольф остро прищурился и… с довольным видом усмехнулся. Он явно понял намек.

– Я вижу, ты прикладываешь все силы, чтобы мне не поверить, – сказал он, – но твой острый логический ум не находит никаких оснований для этого. И это очень хорошо. Позволь твоим эмоциям еще немного побороться с умом… пусть они устанут и сдадутся на милость победителя. Тебе все равно придется сделать окончательный выбор. Великий выбор, от которого будет зависеть не только наша с тобой судьба, но и судьба всего мира… Я тебя не тороплю. У нас еще есть время. Но немного. В моей обойме есть еще один малый скоростной геоскаф – и я смогу отправить тебя на нем в качестве парламентера. Ты постараешься убедить княжат не устанавливать сеть.

– Что-то не хочется, – не долго думая, ответил Кит.

Дедушка помолчал немного, а потом улыбнулся:

– О да! Я понимаю и не сержусь. Ты с ними уже подружился. Они – славные ребята. В отличие от их странного папаши. Надо же! Уму не постижимо! Сам спрятался где-то и подставил вместо себя своих детишек, бросил их в бой, как пушечное мясо! Хорош, ничего не скажешь! Думает, что такой дикой уловкой сможет заморочить мне голову.

Оказывается, не все про все знал хитроумный дедушка Вольф! Это не то, чтобы сильно обнадеживало, но все-таки…

– Или ты считаешь, что это вполне нормально, по-человечески – отправлять в бой вместо себя своих несовершеннолетних детей? – наехал дедушка конкретно.

– Не знаю, – осторожно ответил Кит, стараясь, чтобы не единым намеком не выдать, что он-то как раз знает, что и как на самом деле.

А как оно было на самом деле? Был ли Кит уверен на все сто процентов, что это родной дед водит его за нос, а не какие-то непонятные князья навешали ему на уши лапши со спецэффектами… всякими там механическими львами… марсианскими экспедициями… а? Рассудок шептал Киту, что родной дед вполне может говорить правду и про угрозу заточения в адской бездне, и про уловки князей… но вот только сам дед выглядел как-то… как? Ну, в отличие от своего костюма и галстука-бабочки, все-таки не слишком позитивно. Как ни старался. И эту непозитивность Кит ясно определял отнюдь не рассудком, не интеллектом, а чем-то другим… что в анатомии человека не отыщешь, даже если всего его, человека, порежешь на мелкие кусочки.

Одним словом, совсем хреново было Киту в эту минуту… И последние силы души он тратил на то, чтобы отогнать от себя полную безнадегу и отчаяние.

– Он «не знает»! – опять всплеснул руками дед. – Ну, ладно. Будем считать, что это тебе простительно по молодости, а не по уму. Тебе ведь они понравились, эти княжата, да? Особенно княжна Лизавета… верно?

Адское подземное пламя будто лизнуло лицо Кита… обожгло!

– Вижу, что верно! – ласково вздохнул дед. – Она и впрямь очень мила. Только рассуди. Они ведь для тебя как призраки… Оба как есть привидения.

Кит тут же вспомнил, что точно так же о нем самом, брякнул князь… совсем недавно… когда он сидел у себя в комнатке, в их усадьбе, а князь с сестрой Лизой шли к нему по коридору.

Тем временем, дедушка Вольф продолжал тихо давить:

– Между тобой и ими – бездна времени. Когда ты родишься, их кости уже будут истлевать в земле. Юный князь Георгий после революции вступит в Добровольческую армию Деникина и геройски погибнет в битве с красными… Век княжны тоже будет недолог. Она умрет по пути в эмиграцию. От тифа… Это жестокая и простая правда жизни. И тебе самое время ее знать. Всему свое время. Время разбрасывать камни и время собирать их.

– Вообще-то, дед, ты тоже призрак, если так считать, – логически точно заметил Кит.

– Я?! – в первый миг поразился и даже обиделся маркшейдер Вольф, но уже во второй миг понял и признал, что против четкой логики не попрешь. – Точно! Молодец! Значит, тебе придется выбирать кого-то из призраков. Только если сделаешь неверный выбор, то рискуешь сам стать призраком гораздо раньше, чем рассчитываешь. Попросту говоря, или мы или они. Или мы с тобой вдвоем переделываем мир, как нам вздумается… С твоим даром мгновенной сборки предметов и моим изобретательским талантом мы сможем переделать всю вселенную… Даже без оглядки на Председателя. Мы сможем стать хозяевами вселенной… Или же мы позволим этим княжатам продержаться еще годик в своей замшелой хибарке, а сами в этой преисподней застрянем на веки вечные… Думай головой, не поддавайся сиюминутным чувствам!

Как будто Кит не пытался думать! Еще как пытался! Только у него ничего не получалось… Улетела куда-то крыша, унеслась куда-то в космос, как ракета, вся его башня!

Дед сулил грандиозные свершения. Даже слишком грандиозные. Дело оставалось за малым. Отправиться на «Лебедь» и сказать там всем примерно такое: «Я теперь с родным дедом, а не с вами. И лучше бы вам отсюда убраться домой подобру-поздорову». Вот так, глядя прямо в глаза княжне Лизе, и сказать… Нет! Такое он сейчас точно не сможет ей сказать! Даже если дед говорит правду… А если родной дед его просто использует, если родной-преродной дедушка сейчас вешает родному внуку лапшу на уши, что тогда?

Кит в самом буквальном смысле уже был готов провалиться сквозь землю и поскорее. Только проваливаться было уже некуда, он и так уже был там, под землей, глубже не придумаешь.

И Кит понял, что сам он никакой выбор не сделает… Нет таких сил, чтобы сделать такой выбор. Даже если дед сейчас выставит его за дверь, прямо в адское пекло.

Приступ устрашающего, вселенского пофигизма накатил на Никиту Демидова!

Оставалось только… что? Не зареветь! Потому что подпирало нестерпимо… Само подпирало, Кит ничего не мог сделать с неудержимым потоком слез, уже готовых затопить все это подземное, адское пекло вместе с дедом. И вот это казалось Киту страшнее всего. Даже страшнее смерти – вот сейчас взять и зареветь при родном деде, грозном и почти всемогущем маркшейдере Максимилиане Вольфе. Тогда все! Точно конец света!

…И вдруг Киту послышалась музыка. Очень знакомая. Не иначе как «Последний рейс».

Папаня за стеной опять врубил свой граммофон… За какой стеной?!

Кит стиснул зубы и потряс головой… И вдруг заметил, что дедушка Вольф тоже тревожно прислушивается и наклоняет голову, как сова, то так, то эдак, словно пытается определить, откуда доносится звук.

– Ты тоже слышишь? – спросил вдруг дед с опаской.

– Не знаю, – огрызнулся Кит.

И вдруг те самые двери, через которые Кит въехал в капитанскую каюту, двери, которые сдвинулись и практически слились со стеной, эти двери вдруг вспыхнули золотистым сиянием… и исчезли!

И в каюту… прямо в каюту… неся одной левой рукой играющий граммофон вошел… кто?! Кто-кто! Папа Кита собственной персоной – вот кто!

Вошел спокойно, как к себе домой.

– Здрасьте, давно не виделись, – сказал он, решительным шагом подошел к столу и поставил на него продолжавший играть граммофон.

Нет, Кит не упал в обморок. Каким-то чудом он стоял в обмороке. И при этом все видел, и все слышал, и все запоминал.

И больше всего его удивил и напугал… кто? Не кто, а что! Папин галстук!

Папа, переодевшись, повязал галстук, еще когда они собрались ехать с Софи в ее Царицынский дворец. Но тогда Кит не придал галстуку особого значения, только отметил про себя, что папа слегка выпендривается перед будущей императрицей.

Но сейчас, в минуту жуткого стресса, вдруг всплыло из глубин памяти не менее жуткое обещание папы Кита. Помните какое? «В третий я буду при галстуке сам знаешь когда…» Похоже было, что папа сам успел забыть про это свое обещание. Это и напугало Кита больше всего.

– Ба! Почти все семейство в сборе! – первым очнулся дедушка Вольф. – Вот уж не ждал, не гадал. Добро пожаловать на борт! Сейчас накроем стол на троих… Или мне ждать остальных внуков?

Папа пристально посмотрел на маркшейдера Вольфа.

А Кит пристально посмотрел на обоих – на папу и на прапрадедушку.

Они были похожи друг на друга. Сильно похожи! Устрашающе похожи! Прилижи сейчас гелем папины разносторонние вихры…

– Спасибо! – сказал папа. – Рад увидеть родного прадеда… Жаль только, что повод для встречи – не ахти… Только ждать больше никого не надо. Да и мы к тебе, дед, на минутку заглянули. Нас мама ужинать ждет… А она долго ждать не любит.

Дедушку Вольфа это предупреждение почему-то не особенно смутило. Даже развеселило.

– А кто ж это любит? – усмехнулся он, после чего стал глядеть во все глаза не на правнука и праправнука, а на граммофон.

– Надо же! Я и не думал, что это так просто! – вдруг с восхищением сказал он. – Тут князь меня обошел… А я-то думал: оригинальный секретный аппарат… А это просто игрушка-безделушка… Эдакий «боевой граммофон времени»… Вот, Никита, – назидательно добавил он, – что могут сделать правильные мозги и руки даже с безделушкой. Наматывай на ус. Интересно, каков же принцип…

Дедушка Вольф шагнул к граммофону. Но папа вдруг встал на его пути.

– Пожалуйста, не трогайте пока, – мягко, по-родственному попросил он. – Пусть сам доиграет… А то возникнут большие проблемы.

– Хм-м… – немного растерялся дедушка Вольф и отступил назад. – Хорошо, правнук. Подождем…

Папа резко повернулся к Никите.

– Теперь послушай меня внимательно, Никита, – сказал он.

Раз папа назвал сына Никитой, значит, слушать и вправду полагалось очень внимательно. Сколько себя Кит помнил, Никитой его папа назвал только один раз – когда он получил «двойку» по рисованию…

– Подойди сюда поближе, – велел папа.

Кит подошел.

– Я во всем разобрался, – сказал папа очень тихо. – Я тебе всё объясню… Уже, считай, объяснил. Потому что сейчас ты попадешь в мое прошлое, где я тебе уже все успел втолковать. Главное – правильно начать…

– Не понял, – пробубнил Кит, чувствуя смутную надежду.

– Сейчас поймешь, – пообещал папа…

…и стал крутить ручку граммофона… а когда закончил, сказал:

– Так, теперь бери его в руки и отходи подальше.

– Одну минутку, – вдруг подал маркшейдер Вольф довольно-таки грозный голос. – Мне тут на борту не нужны опасные эксперименты. Этот аппарат пока придется сдать на хранение.

Он поднял руку и сказал вроде негромко, но получилось, будто выкрикнул команду:

– Цвайн!

Стена позади него разверзлась – и из темного пространства выступили две практически виртуальные фигуры. Два призрака, словно отлитых из полупрозрачного синего стекла. Поблескивая поверхностью, они маршем двинулись вперед, навстречу.

Сердце у Кита упало. «Терминаторы!» – успел подумать и ужаснуться он.

– Держи! Крепче держи! – резко сказал папа…

…и бухнул на руки Киту «боевой граммофон времени».

А сам быстро отошел на пару шагов в сторону и выбросил вперед правую руку, сжатую в кулак. Браслет блеснул на его запястье… А потом сверкнуло! Еще как сверкнуло… Даже два раза подряд сверкнуло. Две ослепительных «молыньи» шарахнули в призраков.

Призраки-«терминаторы» вспыхнули натужно, как готовые перегореть лампочки, и… погасли. То есть исчезли. Совсем. Только теплая волна воздуха колыхнула папины разносторонние вихры и шевельнула волосы на макушке Кита… На дедушке Вольфе его темная шевелюра как лежала, зацементированная старинным гелем, так и осталась придавлено лежать и блестеть.

Папа опустил руку… и при этом, явно забывшись, еще раз сжал пальцы. Легонько так сжал… Легонько сверкнуло-полыхнуло и…

Ну, папа и дал – он чуть своих родных не пожег! Тогда бы, вообще, никаких проблем!.. Но, слава Богу, промахнулся… Зато очень красиво – золотистыми бенгальскими огоньками вспыхнул и разлетелся паром-дымком в разные стороны прозрачный стол… Осталось целым только сваренное яйцо... На долю секунды оно осталось повисшим в воздухе… а потом – хрясь на пол! И всё, кокнулось!

– Пардон, – немного растерявшись, сказал папа.

Еще несколько мгновений стояла полная тишина. Нет, неправда, не было тишины! В ушах у Кита звенело. Еще как звенело!

– Впечатляет… – грустно глядя на пол, хрипло-сипло оценил маркшейдер Вольф еще одно изобретение своих потомков. – Я остался без завтрака… А позвольте-ка узнать, кто же из моих внучков успел создать и такую штучку… Вряд ли это твоя идея, мой глубокоуважаемый правнук. Художник и ужасное оружие несовместимы.

– Совместимы или нет – это мы сейчас и обсудим, мой глубокоуважаемый прадед, – с изысканной старинной вежливостью ответил папа. – И это будет серьезный разговор двух взрослых дядей, связанных кровными узами. А праправнука мы сейчас вернем домой к маме. Как несовершеннолетний член семьи он не может принимать слишком серьезные решения, к которым вы его подталкиваете.

– Какие-такие?! – сделал удивленное лицо дедушка Вольф.

– Такие, за которые в пору отвечать не где-нибудь, а на скамье Гаагского трибунала при Организации Объединенных Наций, – круто завернул папа. – Это забава не для несовершеннолетних.

– В наше время такого трибунала еще не было, – хмыкнул дедушка Вольф.

Папа, тем временем, уже поднимал иглу граммофона, чтобы опустить ее на самое начало «Последнего рейса».

– И не пытайтесь меня остановить, многоуважаемый дедушка, – спокойненько так проговорил папа, не глядя на деда. – Не всем тут создавать… У меня, к примеру, открылся дар разрушителя, и этот дар так и рвется наружу. Как бы я, случаем, не разнес всю эту вашу подземную посудину…

Кончик иглы опустился на черную пластинку.

– Отходи! – скомандовал папа.

Кит отступил на шаг.

А папа прямо-таки бегом отбежал в сторону.

Появилась знакомая фиолетовая дымка.

– Отойдите дальше, а то засосет! – заботливо крикнул он дедушке Вольфу.

Последнее слово прозвучало уже гулким колодезным эхом… Время тормозилось.

Дедушка Вольф, однако, не тронулся с места, а посмотрел куда-то вверх… и очень медленным движением сделал странный круговой жест.

Кит сам быстро отступил, испугавшись, что дедушку Вольфа и вправду засосет вместе с ним в двадцать первый век. Уж кого-кого, а такого гостя мама точно на ужин не ждет, с нее и одного обморока достаточно.

Какие-то прозрачные нити, похожие на замедленные струйки душа стали падать сверху и закручиваться кольцами и петлями… Они медленно сливались, образуя кокон вокруг Кита.

Кит вдруг догадался, что дедушка Вольф пытается задержать его… закрутить-затянуть внука в какую-то паучью сеть…

Мир вспыхнул вокруг и исчез.

Кит качнулся назад и упал было… но…

– Оба-на! – услышал он такой родной голос…

…и спружинил лопатками на такие знакомые, родные руки.

Руки быстро развернули его.

– Ты уже здесь! – радостно сверкая глазами, воскликнул – только шепотом, чтобы мама не услышала, – родной Никитин папа. – Слава Богу, главное дело сделано! Мне удалось тебя вернуть назад! Отдай-отдай скорей игрушку, она мне сейчас пригодится – нужно скорее вытянуть тебя из того прошлого, которое для меня пока – будущее!

Папа уже тянул из рук Кита граммофон, а тот так в него вцепился, что не в силах был отпустить. Наконец, папа совладал с сыном и поставил граммофон на стол в знакомой и родной комнатке.

– Наш прадед там один или с ним целая армия? Как он выглядит? – стал торопливо спрашивать папа.

– Один, – тупо ответил Кит. – У него галстук-бабочка… Белый такой… Он на тебя похож. Дед то есть…

– Кто бы сомневался! – хмыкнул папа. – Теперь слушай меня очень внимательно. Очень!

Папа взял Кита за плечи и надвинулся на него так близко, что Кит даже не сразу настроил глазной фокус. Теперь перед ним было только папино решительное лицо и его сверкающие «молыньями» глаза.

– Я тут от шока прозрел! – горячо зашептал папа. – У меня теперь там всё сложилось! – Папа постучал себя пальцем по виску. – Все наши родовые тайны и легенды. Наш прадед устроил ловушку. Верно?

– Угу, – угукнул Кит.

– Так я и думал! – Папа тряхнул головой. – Он хочет с тобой на пару завоевать весь мир. Так?

– Угу, – подтвердил Кит.

– Теперь слушай! Ты еще мал, чтобы решать мировые вопросы жизни и смерти и судьбы человечества… Типа, детям до шестнадцати лет… уж не обижайся, ладно? Только не «угукай» больше, ладно?

– У… – кивнул Кит.

– Это мое дело – остановить деда и разобраться с грехами нашего рода, – выдыхая в лицо сына прямо-таки вулканический, подземный жар, шептал папа. – И я это сделаю, пока канал времени открыт. А теперь – главное!

Папа как будто побледнел на миг… И глубоко вздохнув, сказал такое, что окончательно вместилось в голову Кита гораздо позже…

– Наша Вселенная – она один раз возникла… один раз была создана… и она уже никуда не денется, даже если изменится и хотя бы свернется в точку. Она все равно вечная. Верно?.. Так и каждая человеческая душа. Каждая душа – тоже целая вселенная. Один раз возникла, один раз создана Богом – и это уже навсегда. Как вселенная со всеми галактиками… Они там в будущем… и прадед вместе с ними… они хотят изменить прошлое. Даже если они все разрушат, они не смогут вычеркнуть из прошлого ни одной души, которая там уже появилась… Это точно! Я не знаю, что может случиться с другими, но с нами случится вот что… Я сейчас отправлюсь прямо к деду по тому коридору, который он открыл. И я постараюсь уговорить его по-человечески… чтобы он свалил обратно, в это свое будущее. Всё! Времени в обрез! Я вернусь ровно через секунду после того, как туда нырну. Ты же сам прекрасно знаешь, как это бывает. Не бойся, на ужин я успею, маме ничего не придется врать. Теперь отойди!

Кит тупо смотрел, как папа заводит граммофон… как опускает иглу на начало пластинки.

– Не стой без толку. Лучше пока помолись за меня и за успех дела, – вдруг попросил папа. – Вон там есть икона Спаса Нерукотворного…

– Как? – тупо спросил Кит.

– Как Бог на душу положит. Своими словами, – сказал папа мрачным басом сквозь сгущавшийся фиолетовый туман времени и медленно, плавно взмахнул рукой. – До скорого!

Полыхнуло… Ослепило…

Ослепший Кит тупо развернулся в ту сторону, куда папа попросил его молиться.

Он даже не успел проморгаться и разглядеть икону… Он даже не успел придумать ни одного слова… Так в первые секунды чувствуешь себя, когда учитель называет твою фамилию и поднимает тебя отвечать урок… на пару мгновений, вообще, забываешь русский язык и стараешься не видеть учителя…

Кит просто очень хотел, чтобы папа вернулся – и всё.

– Оба-на! – услышал Кит у себя за спиной и вздрогнул. – Я уже тут!

Кита словно развернуло мощным вихрем – и он в первый миг даже не узнал папу. Разносторонние папины вихры были аккуратно укатаны назад, прямо как у прапрадеда, а папины щеки покрывала черная ровная щетина. Папа казался страшно не выспавшимся.

А в руках он держал… что? Сами знаете что. И это папа поставил на стол, а потом улыбнулся Киту.

– Вот и всё, – сказал папа.

– Круто! – сказал Кит.

Папа подошел к Киту и крепко прижал его к себе.

– Жутко по вас соскучился… – прошептал он. – Как я давно вас не видел…

И тут страшно вздрогнули оба.

Потому что дверь открылась и заглянула мама.

– Вы тут еще музыку слушать затеяли… – сердито начала она… и обомлела. – Чего это вы?!

Первым делом папа резко взъерошил свои волосы.

– Да так… Мужская грусть объяла нас, – делая веселенький вид, сказал папа и подтолкнул Кита. – Идем-идем.

Мама смотрела на папу во все глаза.

– Разве ты сегодня не брился? – спросила она. – Как это я не заметила… Ты что, с детьми так небритым и ездил?!

– Ма! – подал было голос Кит.

Папа пихнул его в бок.

– Был грех, – вздохнул папа.

– Жутко проголодался! – сказал папа, спустя полминуты набрасываясь на салат.

И он заговорщически подмигнул Киту.

– Я тоже, – подтвердил Кит.

И тоже набросился на вкусную мамину еду.

Мама смотрела на обоих, что-то сильно подозревая.

– Андрюш, ты как с войны вернулся, честное слово… – заметила она, вернее, по своему обыкновению, сделала нестрогое замечание. – Небритый… с сыном обнимаешься… чавкаешь жутко. С другой стороны, приятно на вас смотреть, но… как-то странно.

– Точно, Светик, угадала. Мы с войны вернулись, – подтвердил папа, жутко набивая салат в защечные мешки. – И очень тебя любим.

– И за это спасибо… – начала сдержанно таять мама, аккуратненько подцепляя салат вилкой. – Только не чавкайте так… Софи это точно не понравится.

Папа с Китом дико переглянулись… и оба вздрогнули от телефонного звонка.

– Это меня! – сказала мама и выскочила из-за стола.

– И это кстати, – тихо сказал папа, проводив маму взглядом.