Текст книги "Лик Девы"

Автор книги: Сергей Пономаренко

– Не все время, в основном трахались, – Ирка тут же зевнула. – Пора мне баиньки.

– Мне почти всю ночь спать не давала и сейчас сон перебила, а тут спокойно устраивается на боковую! – возмутилась Машка. – Трахалась она, а теперь ей надо спатки! Нам скоро вставать, ехать на гору кататься! Расслабишься сейчас спаньем – полдня потеряем, а я от тоски умру, сидя у твоего изголовья, любуясь уставшим, изможденным телом!

– Успокойся, мне надо всего часик поспать, а чтобы ты не скучала, возьми в моем рюкзачке книжку – она тебя развлечет на это время, – не открывая глазки, прошептала Ирка, и устроившись на правый бочок, мгновенно, как только смолкла, заснула.

Машка вздохнула, встала, взяла рюкзачок Ирки и послушно достала красную в белую крапинку книжку. Расположенный под броским названием подзаголовок привлек ее внимание: «13 способов решить свои девичьи проблемы». Автор, известная своими скандальными статьями журналистка Лада Лузина, здесь выступала под своей настоящей фамилией – Владислава Кучерова.

С первой фразы «Быть женщиной экономически невыгодно, очень тяжело и зачастую мучительно больно», – чтение захватило Машку, и когда Ирка, выполнив свое обещание, ровно через час проснулась, Маша даже почувствовала некоторую досаду из-за того, что ее оторвали от чтения.

День прошел великолепно, и Маша ощутила себя настоящей горнолыжницей, пройдя все трассы горы Тростян, и за все время лишь один раз упав. Вечер был повторением предыдущего, лишь за тем исключением, что Маше все никак не хотелось спать. Теперь уже Ира, зевнув, отправилась наверх отдыхать, а Кирилл, как истинный кавалер, пошел ее провожать, но больше не возвратился. Вскоре Машке надоело вести бессмысленную беседу с Леней, ничего для нее не значащую, и она последовала за подругой в их комнату. Леня вновь попытался ее обнять, но она его резко отстранила. Подойдя к своей комнате, она с удивлением увидела, что дверь открыта. Маша осторожно вошла внутрь и обнаружила, что Ирки в номере нет. Маша переоделась в пижаму, и тут в дверь постучали. На пороге появился смущенный Ленчик. Он пояснил, что остался без места для ночлега, так как в их номере Кирилл уединился с Ирой, и неизвестно, насколько у них там все затянется, и освободится ли он до утра.

– Теперь мне остается только здесь переночевать. – Он смущенно развел руками – мол, судьба распорядилась за него.

У Маши в душе поднялось возмущение от наглости подруги и этих ребят.

«Получается, без меня меня женили, то есть определили, с кем я ДОЛЖНА СПАТЬ!» – сделала она вывод. Данное положение вещей ее не устраивало.

– Ленчик, а тебе никто не говорил, что, постучав, нужно дождаться ответа, можно ли вообще войти или когда можно? – спросила она ласково-ледяным тоном. Ленчик еще больше засмущался. – Это, Ленчик, азы культуры!

– Прошу прощения, в следующий раз я исправлюсь, – извинился он.

– Хорошо. Будем считать, что следующий раз наступил, давай прорепетируем. Выйди за дверь и постучи.

Мужчина послушно вышел и постучал. Машка быстро подошла к двери и заперла ее изнутри.

– Извини, Ленчик, но я люблю отдыхать сама, в противном случае у меня плохой сон.

– А как же я? Где я буду спать? – недоумевал Ленчик.

– В холле, на медвежьей шкуре, где прошлой ночью расположился твой приятель с моей приятельницей. Только вот извини, ночевать придется одному. Спокойной ночи и приятных снов! – Маша вернулась к кровати, легла, но спать не хотелось, и она достала книжку. Долго читать не пришлось, вскоре за стенкой начался концерт, в котором солировала партией душераздирающих стонов Ирка. Машка отшвырнула книжку, накрыла голову подушкой, но звуки все равно были слышны через нее, а воображение рисовало яркие картинки того, что там происходило.

«Ирка! Завтра я тебя убью!» – мысленно пообещала она подруге и тут с удивлением поняла, что испытывает злость только к Ирке, но не к Кириллу. Тот представлялся ей жертвой похотливой подруги, имеющей, между прочим, постоянного парня Диму, с серьезными намерениями на совместную жизнь.

У Маши, то и дело перед глазами возникало нагое мускулистое тело Кирилла. И сейчас он за стеной в бесстыдной близости переплелся с Иркой, которая еще недавно была ее лучшей подругой. Маше стало не хватать воздуха под подушкой, она сбросила ее на пол, и тут до нее дошло, что шум за стенкой стих, все успокоилось, наступила тишина. Маша еще долго прислушивалась к этой тишине, пытаясь определить, чем они там занимаются, но безрезультатно. Вздохнула, встала, подняла с пола книжку и вновь занялась чтением, вслушиваясь в тишину. Постепенно чтение ее увлекло, украв у действительности. Заснула она лишь под утро.

На следующее утро, когда в номер заскочила улыбающаяся Ирка, Маша не удержалась и высказалась:

– Все же ты, Ирка, сучка! Тебя в Киеве ждет Димка, не стыдно будет ему в глаза посмотреть после измены?

Ирка снисходительно улыбнулась, словно услышала глупость от подруги, а, увидев выглядывающую из-под подушки книгу, лукаво улыбнулась, достала ее, начала листать, и по ходу поисков комментируя:

– Димка мне не муж, а жених – это понятие растяжимое и очень переменчивое. – Наконец она нашла то, что искала. – Теперь послушай, что умные люди советуют: «Сама по себе измена не есть плохо или хорошо. Просто, идя на подобный шаг, нужно задать вопрос: а чему, собственно, я изменяю? Ответ: изменять стоит только худшему. И, желательно, с лучшим». Будем считать, что я свой выбор сделала, и можешь мне поверить – не прогадала. Кирилл – парень что надо! А ты что, так ночь в одиночестве и провела?

– Мне пока не с кем сравнивать, но Ленчик для меня не лучший вариант! И мне не нужны подношения! – разозлилась Машка. – У тебя зубная паста есть? А то я свою не могу найти.

– Машка, извини, но, по всей видимости, я ее вчера засунула в свой рюкзачок, ведь все это время я ею пользовалась, свою-то забыла. Давай собираться, и быстро – нам сегодня предстоит еще познакомиться со Львовом и дорога домой.

– Кстати, Ирка, а какой у той легенды конец? – зевнув, спросила Машка.

– У какой? – удивилась Ирка.

– И-ир-ка-а! – зло выкрикнула Машка. – Спать не даешь и еще издеваешься?!

– Ладно, слушай. Горцы захватили Василия, уничтожили казачий поселок, а он, в надежде спасти девушку, указал пещеру в горах, в которой скрылся вместе с ней Сява. Сява долго отстреливался, затем, вместе с ней скрылся в подземном лабиринте, ведущем глубоко в гору, и больше его не видели. Горцы отпустили Васю, и тот тоже исчез в горах в поисках друга, нанесшему ему смертельную обиду и в надежде спасти горянку.

– А девушка? Ее удалось спасти?

– Ленчик как раз ушел, и у нас все началось. Одним словом, Сява – Черный альпинист, а Вася – Белый спелеолог.

– Ирка, ты все напутала: Всеволод ушел в подземелье, а Вася отправился в горы!

– Правильно, так и было. Вот, все вспомнила! Сява, спасаясь от горцев, повел за собой девушку в глубь пещеры, а тем туда, оказывается, было идти западло, точнее, нельзя, для них это запретная зона, какое-то святилище там располагалось. Когда Вася об этом узнал, то отправился следом за ними в пещеру, где до сих пор бродит. А Сява не простак, выбрался через другой выход и спрятался в горах. С тех пор бродит он по горам, и называют его Черным альпинистом, а Васю – Белым спелеологом, так как тот продолжает искать друга и девушку в подземельях.

– А с девушкой что? – Машка, чувствуя, что ее терпению приходит конец.

– Так у нас все началось, не помню, хоть убей. – Ирка мечтательно улыбнулась.

– Спросишь у Кирилла! – деловым тоном приказала Машка.

– А самой слабо? – удивилась Ирка.

– Не хочу! – отрезала Машка.

– Понимаю, но не одобряю, – и Ирка фальшиво пропела: – Сердце красавицы склонно к измене и перемене…

Львов поразил компанию красотой и сохранившимся духом средневековья, особенно на площади Ратуши, напоил фирменной «кавой» и пивом, не хотел отпускать, удерживая радушием и весельем, но Кирилл спохватился и заявил, что пора ехать домой.

По возвращении в Киев Машка часто ловила себя на том, что думает о Кирилле. Особенно часто это происходило в вечернее время, иногда ей даже снились сны, где основным действующим лицом был Кирилл. Она знала, что Ирка больше не встречается с ним, слишком занята учебой и Димкой, настойчиво убеждая его, что она – единственное счастье и необходимо ее как можно быстрее вести в загс. Димка упирался, сопротивлялся, но было ясно, что долго осаду он не выдержит и капитулирует.

Маша понимала, что ее увлечение приносит лишь боль. Понимала, но не могла, и не хотела прекратить эти муки. Мысли о Кирилле ее опустошали, она ощущала боль в сердце, пустоту, безысходность и ничего не могла поделать с собой. Затем пришли бессонные ночи и дневные головные боли, желание поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, спросить совета, но среди друзей не находила такого человека. Постоянно думая о Кирилле, Маша изводила себя, но ничего не могла с собой поделать.

Глухая ночь стала ее подругой. Маша уединялась в кухне, кутаясь в теплый махровый халат, хотя на улице в полном разгаре была весна, и на нее нисходило творческое озарение. Желая выразить остроту своих чувств, глубину душевной боли, она начала писать стихи. Она не знала, хорошие они или плохие, но шли они от ее изболевшего сердца.

 
Плачет небо. Мне в такт
 
 
Дождь-слезинки летят.
 
 
Дождь-слезинки одни только знают,
 
 
Как хочу, чтобы ты
 
 
Воплотил все мечты,
 
 
Только рядом с тобой я весь мир обнимаю.
 
 
Бог меня наказал,
 
 
А за что, не сказал,
 
 
Я терзаюсь в раздумьях, догадках.
 
 
В чем же виновна я,
 
 
Что влюбилась в тебя,
 
 
Что кружусь в лабиринтах, загадках.
 
 
Ты меня отпусти,
 
 
Если можешь, прости,
 
 
Что взаимной любви я хотела,
 
 
Рану сердца мою,
 
 
Я слезою залью,
 
 
Чтоб душа моя больше не пела.
 
 
Когда буду одна,
 
 
Справлюсь с болью сама.
 
 
Не мани меня больше, не мучай,
 
 
Я хочу очерстветь,
 
 
Все забыть и стереть,
 
 
Будто сон это был, а не случай.
 

И пошло, и поехало. Поэтическое вдохновение каждую ночь требовало воплощения на бумаге. От недостатка сна Маша похудела, ее одолевала слабость, ноги казались ватными, а каждая мышца была натянута, словно струна. Приходя домой, Маша изо всех сил старалась поскорее уснуть, чтобы не ощущать, не слышать стонов и криков своей души.

Как бы поздно она не легла спать, но в три часа ночи словно срабатывал будильник, и бессонница мучила ее до утра, и лишь когда надо было идти в универ, приходил сон, вынуждая прогуливать первые пары. Маше непременно хотелось увидеть свои стихи напечатанными в журнале, но предварительно она решилась показать их Ирке, узнать ее мнение. Прочитав стихи, та безапелляционно заявила:

– От них прет нафталином и декадансом. Возможно, в каком-то журнале для женщин их напечатают их, но это не фонтан, и я постеснялась бы под ними подписаться своей настоящей фамилией.

Хоть Маша подозревала, что Ирка на самом деле не знает истинного значения слова «декаданс», но прислушалась к совету, найдя альтернативу печатному изданию – интернет. Маша открыла свою страничку в блогах, и, прикрывшись выдуманным именем, выставляла на ней свои стихи. Но видно писать стихи у Машки получалось не так уж плохо, как их критиковала, что Ира вышла с неожиданной инициативой.

– Старик Фрейд правильно определил: миром правит секс. Поэтому твои стихи должны быть пронизаны откровенной эротикой. Творя их, ты облегчишь свою душу, выплеснешь эмоции, избавишься от невротического компонента.

– А что это такое? – поразилась медицинским познаниям подруги Машка.

– Не знаю, но подозреваю, что ничего хорошего, – призналась Ирка, ни капельки не смутившись.

Освоение нового направления в поэзии забрало у Машки весь остаток сна, пресытило кровь адреналином и заставило ее ужаснуться, прочитав свое творение при свете дня.

 
Подойду к тебе я близко
 
 
Наклонюсь я низко-низко.
 
 
Я, играя и балуя,
 
 
Древо жизни поцелую,
 
 
Наслаждаясь твоим стоном,
 
 
Что звучит волшебным звоном,
 
 
Буду я тебя ласкать.
 
 
Страсть желанья не унять.
 

Но Ирка пришла в восторг, сделала заказ на новое подобное произведение, и даже дала некоторые ключевые слова. Однако, Машка категорически отказалась, сказав, что не может и не хочет писать под заказ, а будет только то, что идет от души.

Маша жаждала встретить Кирилла и верила, что это обязательно произойдет. Возможность встретить человека в трехмиллионном городе весьма невелика, а каждый экспромт требует тщательной подготовки. Она неоднократно перед зеркалом, когда была дома одна, проигрывала сцену возможной встречи с Кириллом и даже подготовила для себя текст с красноречивыми недомолвками и замаскированными намеками.

Единственное, что она знала о Кирилле, так это то, что он работает в коммерческой фирме, расположенной на улице Саксаганского, в здании, где первый этаж занимает итальянский ресторан. Поэтому, она часто оказывалась на той улице, неспешно прогуливалась возле приземистого старинного четырехэтажного здания, чудом сохранившегося и стоявшего в окружении современных, более высоких собратьев. Один раз даже зашла в этот ресторан, с удовольствием отведав настоящий капучино, не имевший ничего общего с эрзацем в красочных пакетиках, носящих такое же название. К ее глубокому сожалению, все эти вылазки заканчивались ничем.

Но когда чего-то очень хочешь, мысль материализуется, и Маша встретила Кирилла, но не там, где искала, и не тогда, когда желала, и была не в том, в чем хотела, и не с лучшим цветом лица после бессонной ночи. Утром, спеша на экзамен, в толчее метро, она прошла бы мимо, не заметив его, если бы он сам ее не остановил.

– Привет! – Кирилл замялся, очевидно, вспоминая ее имя.

– Привет, Кирилл! – растерявшись, ответила Маша, забыв все заранее приготовленные для такого случая слова, многократно мысленно проигранные.

– Как дела? – спросил он, ничего не спрашивая, видно так и не вспомнив, как ее зовут.

– Нормально, – так и не придя в себя, ответила Маша, ничего не отвечая. – А у тебя как?

– Все хорошо. – Посмотрев на часы, он нахмурился и сказал: – Надо спешить, опаздываю. Пока.

– Счастливо, – произнесла она, и Кирилл, повернувшись, растворился в толпе.

«Дура!» – через мгновение обозвала она себя и решила, что необязательно торчать, как столб, под дверьми аудитории, где принимали экзамен, переживая и сопереживая, ведь можно прийти и под конец. Решительно развернулась и вклинилась в толпу.

Движение людей в подземелье метрополитена в час пик напоминает поток горной речки, втиснутый в узкую трубу, такой же дикий, бестолковый, но односторонне направленный. Когда Машу вынесло на перрон, толпы людей яростно штурмовали вагоны, беспощадно запрессовывая замешкавшихся, не успевших выйти пассажиров в середину вагона, не обращая никакого внимания на их мольбы, угрозы и пожелания. Сердце у Машки екнуло, ослабели коленки, и она вновь обозвала себя: «Дура!»

Утрамбованный людьми поезд тронулся в путь, и количество людей на перроне поредело, ожидая следующую людскую волну. Этого мгновения Маше было достаточно, чтобы увидеть невдалеке Кирилла, прислонившегося в ожидании к мозаичной колонне.

– Встретив тебя, вспомнила, что еду совсем не туда. Поэтому спасибо, что, заметив меня, ты спас мой распорядок дня, – произнесла она заготовленную корявую фразу, едва держась на ватных ногах. Кирилл улыбнулся, его глаза понимающе сощурились.

– К твоему сведению, встреча второй раз за утро со мной, также кое-что означает. Как ты думаешь, что именно? – Его голубые глаза мягко обволакивали, завораживали и уносили прочь здравый смысл.

– Не знаю, – еле прошептала Маша, находясь на другой планете, а не среди толпы, бросившейся на штурм очередного поезда. – Наверное, чашечку кофе в ближайшем кафе, – предположила она – видно, на той счастливой планете и экзамены для нее были отменены.

– Мысль неплохая, но сейчас невыполнимая, Лучше завтра вечером и более обстоятельно. Как с тобой связаться, есть контактный телефон?

– Есть. – И Маша продиктовала номер мобилки, который Кирилл сразу ввел в свой мобильный телефон и замешкался.

– А как твоя фамилия? – спросил он, подразумевая, что ей необходимо напомнить свое имя.

– Кропоткина. Маша, – не обиделась она.

– Отлично. Завтра после двух часов дня я тебе позвоню и познакомлю с программой на вечер. Подходит?

– Вполне.

– Тогда счастливо, езжай, а я здесь ожидаю человека – деловая встреча. – И он по-джентльменски затолкал ее в вагон электрички, унесший Машу в противоположную сторону от уже начавшегося экзамена.

Ее эйфорическому настроению не помешало то, что на следующей остановке ей не удалось выйти, но в итоге Маша все же попала на экзамен до того, как вся группа сдала, и даже получила «отлично».

Встревоженная Ирка ее долгим отсутствием начала в своей манере:

– Где тебя черти носили? Я из-за тебя чуть инфаркт не получила. Звоню, а у тебя все нет связи и нет! И, не знаю, что делать: то ли подпереть дверь с этой стороны, чтобы Лидия Андреевна не смогла выйти из аудитории до твоего прихода, или пойти с девчонками и отметить сдачу экзамена? – Затем всмотрелась в сияющее лицо Машки. – Что ты такая окрыленная?! Давай, колись!

– Мама переписала на меня свой «опель-астру», – соврала Машка. Ну не рассказывать же ей, что видела Кирилла и завтра с ним встречается вечером.

– Круто. Маман твоя – перец что надо, – с завистью отметила Ирка. – Теперь у тебя свои колеса. Грандиозность планов по их использованию, я обеспечу. Предлагаю…

– Переписать-то переписала, но ездить самостоятельно пока не разрешает. Поэтому давай планы притормозим. – Маша не дала разгуляться фантазии подруги.

– Как хорошо начала: вызывают в Москву на смотр художественной самодеятельности, и как закончила, – грустно произнесла Ирка крылатую фразу из кинофильма «Волга-Волга». – Давай я поговорю с твоей мамой на эту тему!

«Этого еще не хватало», – подумала Машка, уже глубоко сожалея, что выбрала такую неудачную причину своей окрыленности, вслух произнесла:

– Все должно идти естественным путем, и я сама с мамой разберусь, но попозже.

«Любовь людей окрыляет, делает лучше, добрее, терпимее – одним словом, счастливыми», – сделала Машка для себя вывод. И в голове возникло новое творение, которое она быстро записала на бумаге.

 
Будьте же умнее, люди,
 
 
Радуйтесь любви своей.
 
 
Будут праздниками будни,
 
 
Когда вместе – мир светлей.
 

Маша не сомневалась, что Кирилл полностью разделяет ее чувства, недаром же он отверг мимолетную встречу в кафешке за чашкой кофе, а настроился на более серьезную программу. Интересно, что он имеет в виду? Поход в ресторан? Или в кинотеатр на новый блокбастер? Может, в театр, как раз сейчас в городе гастроли московского театра?

Время бесконечно растянулось до следующего дня, до звонка Кирилла. В полвторого Машка вышла из красного корпуса университета и устроилась на скамеечке, невдалеке от памятника Тарасу Шевченко. Ехать домой на метро значило бы пропустить его звонок. Ретрансляторы мобильной связи стоят не на каждой подземной станции, и не работают на отрезках пути между станциями, а вероятность того, что Кирилл позвонит именно в тот момент, когда она полчаса будет находиться под землей, была большой. Маша физически ощущала каждую минуту, оставшуюся до двух часов, а после четверти третьего почувствовала внутри опустошенность, слабость, и в голове поселилась мысль, что он не позвонит.

«Почему я не взяла его номер телефона?! – ругала она себя. – Потому, что он и не предлагал. Что я, набиваться буду?» – сама же и ответила.

В полтретьего Маша пересилила себя и поехала домой, но по большому кругу, исключив метро, а значит, и отсутствие связи.

Он позвонил без десяти три и назначил встречу на шесть вечера и на экране мобилки не отбился его номер. И время побежало вскачь, так как надо было успеть зайти в парикмахерскую, как будто вчера не было времени. Тут запикал у нее в мобилке сигнал сообщения и номер не отбился.

«Поскорее едь сюда. Жду тебя. Ведь я хочу… Я так хочу! Так хочу, что аж пищу!» У Машки затрепетало сердце, словно превратилось в птицу, собирающуюся взлететь. Но тут она подумала, что это уж слишком откровенно, на это можно и обидеться. Но с другой стороны, почему надо скрывать свои желания, прикрываясь тем, что это неприлично? Может из-за этого человек большую часть своей жизни лжет, прикрываясь надуманными правилами? Ведь этим мы усложняем себе жизнь, а порой и портим ее. Ведь если бы мы говорили только правду, то жили бы только с любимыми и политика, с ее грязными технологиями стала атавизмом прошлого.

Тут она получила новое сообщение: «Чтоб обед был побыстрей. И на улицу скорей. Ира».

Это был очередной розыгрыш подруги. «Ох, дождется Ирка от меня! Ее счастье, что у меня нет времени заниматься подобными глупостями»

На свидание, Кирилл пришел без цветов и сразу сообщил, что ему надо навестить товарища, и предложил ей составить ему компанию. Маша согласилась, и если бы он предложил ей бросить все и поехать вместе с ним на край света, то она и в этом случае последовала бы за ним. Он взял такси, и они приехали на Харьковский массив.

Квартира друга оказалась в недавно построенном доме, к которому еще не полностью были готовы подъездные пути, поэтому, им пришлось шагать через кучугуры развороченной земли и не до конца убранного строительного мусора, Маша переживала за тонкие каблуки на своих новых сапогах, но все обошлось. Они поднялись на одиннадцатый этаж, Кирилл не стал звонить, а открыл дверь своим ключом. Маша ощутила, как у нее перехватило дыхание и забилось сердечко. И она не удивилась, что в двухкомнатной квартире со свежим ремонтом никого не оказалось Здесь было почти пусто, если не считать нового дивана покрытого целлофаном и запечатанных пакетов с мебельной стенкой. Кирилл из-за дивана достал картонную коробку и извлек из нее небольшой переносной телевизор. Включил и нашел музыкальный канал. Из своего кейса достал бутылку водки, три апельсина и плитку белого шоколада с орехами.

– Когда придет товарищ? – поинтересовалась Маша больше для приличия, хотя ей было понятно, что это если тот даже придет, то не скоро. Окружающая обстановка ей не нравилась, напоминая чем-то вокзал, где постоянно ощущаешь время и боишься опоздать.

– Он не придет, – кратко пояснил Кирилл, разрезая апельсины. – Мне надоели шумные кафешки с людским мельтешением, хочется тишины, спокойствия и чего-то неординарного. Товарищ недавно закончил ремонт, и, как говорится, еще не дошли руки довести все до ума. Здесь довольно уютно и комфортно. Ты не возражаешь, если у нас будет такая компания: ты да я, да мы с тобой?

Маша не была наивной девочкой, чтобы не понимать, к чему все идет. Ей можно было заявить, что здесь не та обстановка, душно, что-то давит, что-то гложет, что он ей солгал, приведя в пустую квартиру. Предложить альтернативу: кафе, прогулку по свежему воздуху, просмотр какого-нибудь блокбастера в кинотеатре; театр отпадает – уже опоздали. Но не фарисейством ли с ее стороны это будет? Ведь все время до их встречи она хотела именно близости с ним, а то, что строила воздушные замки, представляя, как это произойдет, – так не всегда получается так, как мы того хотим. В метро он ощутил ее флюиды желания, поняв, что она хочет его до беспамятства. Поэтому он привел ее сюда.

Маша недоуменно пожала плечами, словно еще не разобралась, как ей поступить. Она была в новом открытом платье с глубоким вырезом, открывавшим привлекательную ложбинку между двумя выпуклостями груди.

– Меня твоя компания устраивает. Скажу откровенно – обстановка здесь не очень, но сойдет.

– Я так и думал, что ты девчонка что надо – компанейская. Другую я сюда и не пригласил бы, – отпустил он сомнительный комплимент и этим ее обидел. Но, сотворив себе идола для поклонения, она откидывала прочь все, что наводило тень на этот образ. И ничем не показала обиду, не зная, что ничего не исчезает из памяти, а лишь ждет свое время.

В квартире не оказалось ни стаканов, ни фужеров, и, Кирилл, поняв бесполезность поисков, нашел выход:

– Будем пить из крышечки, по очереди. – Он сразу открутил ее, налил, и протянул Маше, но она пила водку в исключительных случаях, как тогда, в Славском, и только запивая минеральной водой. Узнав об этом, Кирилл простодушно признался:

– Минералку я не взял, потому что она не помещалась в кейс, не нести же ее в руках.

Маша, убеждая себя, что это архиисключительный случай, глотнула из крышечки теплой водки. Жидкость обожгла горло, но было терпимо, и помог апельсин. На окнах не было штор, Кирилл вытащил из кейса свечу, зажег ее и установил на пакете с мебелью, служащий им столом, выключил верхний свет. Полумрак комнаты, горящая свеча, напомнили Маше, как она сидела у камина, любуясь фантазиями огня. Видно, что-то подобное почувствовал и Кирилл, и они стали делиться воспоминаниями о Славском, горе Тростян. Сидя рядом, соприкасаясь, ощущая друг друга, их беседа становилась все более доверительнее, а ей вспомнились извивающиеся обнаженные тела в холе гостиницы, и его руки сжимающие женские бедра…

Маша потом не смогла вспомнить, как их губы оказались слитыми в страстном поцелуе, говорил ли Кирилл ей перед этим что-то или нет, а если говорил, то что?

Все это было неважно. Она оказалась в его жарких объятиях, палящих, словно солнце в тропиках, и, изнывая от зноя желания, сама стала избавляться от платья, не забывая и о его одежде. Страсть соединила их тела в единое целое, и она кричала, может, даже громче, чем ей хотелось, словно им хотела перекрыть чужой крик из недалекого прошлого.

И когда сознание стало потихоньку проникать в их разгоряченные головы, возвращая к реалиям жизни, Маша обнаружила, что они лежат голые на велюровом диване, и сказала с сожалением:

– Надо было бы чем-нибудь застелить его.

– Я совсем забыл, здесь имеется простынка. – Кирилл встал, нашел ее и предложил: – Можешь первой пойти в ванную, а ею вытереться.

Вскоре они вновь лежали на диване, подстелив уже влажную простынь, прижавшись друг к другу, греясь теплом тел. Кирилл посмотрел на часы:

– Ого, уже одиннадцать часов! Тебя дома не кинутся?

– Нет. – Маша витала в эйфории чувств, и время для нее остановилось. В мире существовали только она и Кирилл. Она не хотела уходить из этой квартиры, вдруг ставшей милой и уютной. Даже если они останутся здесь на всю ночь, она не будет звонить к маме, а только пошлет эсемеску, а затем выключит телефон. – Знаешь, я не обиделась, что ты пришел на свидание со мной без цветов и что сюда привел. Не так давно я прочитала одну книгу, в ней сказано, что если мужчина приходит на первое свидание без цветов, то он женат. Но ведь нет правил без исключения! – И она счастливо рассмеялась.

Кирилл еще раз взглянул на часы и встал с дивана:

– Я и есть женатый мужчина. Тебе разве Ирка об этом не сказала?

«Он вспомнил об Ирке!» – Машу это даже больше задело, чем то, что он женат.

– Мы о тебе с ней не разговаривали, – Маше захотелось расплакаться, и она с трудом сдержала слезы, повторяя про себя бесчисленное количество раз: «Я сильная! Я сильная!» В детстве, когда отец жил вместе с ними, она часто плакала, а он ей все говорил: «Почему ты плачешь? Ты же сильная» И когда он ушел в другую семью, она, будучи подростком, не плакала, а повторяла, как сейчас: «Я сильная! Я сильная!» С тех пор, эти слова помогали ей в трудные минуты жизни.

– Это очень важно для наших отношений? – спросил Кирилл, подавляя ее волю голубизной своих глаз.

«А что он понимает под нашими отношениями? И какими они будут?» – хотела спросить Машка, но вместо этого тихо сказала, ощущая, словно падает в пропасть:

– Терпимо, пока не больно. Будем одеваться? Тебе, наверное, уже пора.

На станции метро они расстались, каждый уехал в свою сторону, пообещав друг другу созвониться. Теперь у Машки был номер мобильного телефона Кирилла, а также инструкция: после восьми вечера, в выходные и праздничные дни, не звонить.

Встречался он с ней, когда у него было время, не считаясь с ее желаниями. Ушел в небытие праздник 8 Марта, с задержкой поздравления на десять дней, незамеченным промелькнул ее день рождения, так как Кирилл даже не удосужился спросить, когда она родилась, очевидно, посчитав, что это для него неважно.

«Как я ненавижу выходные и праздники! Зачем они мне, когда его рядом нет?», – она с трудом пережила праздничный май, находясь в одиночестве и игнорируя компании, непонятно за что наказывая себя.

Кирилл, словно Гобсек, скупился на внимание, встречи, ухаживания, их строго, как провизор, дозируя. За каждое мгновение радости и удовольствия находиться рядом с ним она, потом платила тоской и терзаниями, длящими недели. Это была неравноценная плата.

Обиды накапливались, громоздились одна на другую, отражались на ее поведении. Маша стала нервной, язвительной, а помогла советом книжка Лузиной.

«Влюбленная женщина – элемент антиобщественный… Любовь, как птенец кукушки, подкинутый в ее сознание, начинает безжалостно выбрасывать из гнезда все иные ценности».

«А раз так, – приняла Маша решение, – пора выбросить птенца кукушки, пока еще не поздно… Неужели мне нравится быть игрушкой в его руках? Я его достаточно узнала и по-другому уже не будет, на это нет надежды. Зачем мне нужны эти безобразные отношения? Безобразные – не в смысле неприличные, а без образа, определения и смысла».

Она несколько раз пыталась услышать от него ответ на мучающий ее вопрос: «Кто я для тебя?» – но каждый раз он уходил от ответа.

«Да – я любовница, как ни горько это осознавать. Но ведь корень слова – «любовь», а не «постель». Соответственно, отношения должны основываться на любви. Неужели я так много хочу? Эврика! – отозвалось внутри нее решение, как когда-то в далеком прошлом закричал Архимед, открыв свой закон. – Люблю его я, а не он меня. А если он кого и любит, то не меня. Ему лишь требуется мое тело. Значит, нужно все поставить на свои места, и чем быстрее, тем лучше…»

Когда Кирилл позвонил и хотел назначить встречу, Маша сказала:

– Мне уже ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Оказывается, я жадина, эгоистка и собственница и не могу делиться, поэтому я уступаю ЕЙ свою половину. Будь здоров, счастлив и не кашляй! – И повесила трубку.

«Что я ей уступаю? – побежали мысли. – Разве можно отдать то, чего не имеешь? Ведь он никогда не был моим – это я была его. Он, как любвеобильный мотылек, прилетал и наслаждался нектаром свежего цветка, который любовно принимал его в свои объятия. А теперь хватит! Я сильная! Я сильная! Я могу без него!»

Принимать решения просто, но архи сложно их выполнять. Вновь бессонница стала безжалостно мучить ночами Машу, превращаясь в тоскливые, депрессивные строки стихов. Неожиданная помощь пришла со стороны Ирки – у нее тоже возникли проблемы в личной жизни. Димку, можно сказать, почти ее собственность, вырвали из рук его родители, выставив ему ряд тяжелых ультимативных условий, касающихся его материального обеспечения, и он капитулировал. Теперь избегал ее, как черт ладана.