Текст книги "Лик Девы"

Автор книги: Сергей Пономаренко

– Волосы пусти – больно!

– Помощь нужна?! – спросил дайвер, выплюнув загубник.

– Нет. А до берега далеко?

– С полкилометра будет, может, чуть меньше. Издалека плывешь?

– Издалека, очень устала.

– Тогда плывем на Крабий остров, все же ближе, а там уже вброд, яко посуху. Плыви не бойся, я буду рядом, подстрахую. – Он вновь взял загубник в рот и исчез под водой.

Машке стало легче плыть, зная, что рядом находится кто-то, готовый помочь.

Берег острова оказался крутой каменной стеной, вокруг которой кипели буруны волн. Остров ночью оказался совсем другим, не гостеприимным. Море становилось все неспокойнее и неспокойнее. Маша содрогнулась, представив себя все еще в открытом море, вдали от суши. Дайвер показался на поверхности, махнул рукой, чтобы она плыла за ним. Маша проследовала за ним в узкий проход среди скал, незаметный с моря, и вскоре оказалась с другой стороны острова. Здесь было значительно спокойнее, и, она почувствовала под ногами землю, точнее, скользкие камни, на которых было трудно удержать равновесие при сильном волнении. Вода была ей чуть выше груди, и она почувствовала невероятную усталость. Во рту было солоно, ужасно хотелось пить. После многочасового нахождения в морской воде соль ощущалась на всем теле, особенно страдали глаза.

«Стою посреди воды и умираю от жажды – так хочется пить», – подумала она. Дйвер снял маску и оказался молодым парнем лет двадцати пяти.

– Дальше пешком, вброд, – сообщил он, – но предупреждаю, ступай осторожно – под водой много острых камешков.

Потом, подумав, снял ласты и толстые резиновые носки, великодушно предложив их Маше.

– В них двигаться проще, и ноги не собьешь, а я человек привычный, знаю все эти камешки наперечет, – пояснил он. Затем, оглядев Машкин диковинный наряд для восточного танца, задумчиво произнес: – В мире столько странного и непонятного… Кто ты, незнакомка из моря? Может, персидская княжна, которую Степан Разин бросил в набегающую волну несколько столетий назад, и здесь, наконец, выплыла?

– Меня зовут Маша, и не надо корчить из себя бог знает что.

– О’кей. Я Анатолий. Пошли, княжна.

Они без приключений выбрались на берег. Возле одного из приземистых зданий Анатолий остановился.

– Пойду раздеваться. Здесь наша база, захочешь нырнуть с аквалангом – приходи.

– Спасибо за все, обязательно зайду. Пока. Бай-бай!

– Носочки не мешают?

– Ах, извини, сейчас верну. – Маша наклонилась, чтобы снять их.

– Ладно, потом занесешь. А то босиком идти по асфальту будет неудобно.

– Спасибо, я обязательно верну. – И Машка отправилась домой в костюме восточной красавицы, сильно пострадавшем от соленой воды, и в водолазных носках. Подойдя к воротам, она узнала местность: здесь она была с Иркой в первый день по приезду. На острове они загорали, напротив него находится нудистский пляж с целебной грязью, неподалеку располагалась квартира, где с Иркой она тогда жила. Вспомнив об Ирке, она, к своему удивлению, не почувствовала к предательнице-подруге никакой злости. Впрочем, обида была, а вот злости не было. Машка посмотрела вверх. Высоко в ночном небе мрачно вздымались стены Генуэзской крепости, храня множество тайн и загадок. Свет в Консульском замке больше не горел.

Дорога до своего жилища в нелепом жалком наряде, почти через весь город, чуть не довела ее до истерики. Пару раз ее принимали за проститутку, и это еще больше подлило масла в огонь, а один раз ее просто высмеяли.

– Смотри, вон идет чучело, – громко сказал пьяный парень и икнул.

Фира была дома и, увидев наряд Маши, рассмеялась, но, заметив выражение лица девушки, принялась гладить ее по плечу.

– Успокойся, всякое бывает в жизни, и через многое приходится пройти. Сейчас тебе чаю налью, и давай, рассказывай, не держи в себе. Увидишь, легче станет. – Она взяла электрический чайник и добавила: – Подожди пару минут, я сейчас приду, принесу воды.

Маша и Фира жили в маленькой узкой темной комнате, во времянке. В ней помещались две кровати, разделенные небольшой, видавшей виды тумбочкой, в случае необходимости служившая столом. Шкафа для одежды не было, и их одежда была развешана на крючках, а так как их не хватало, то в помощь им в стенку были забиты несколько гвоздей. Кухня, душ и уборная были общими, кроме девушек ими пользовались еще полтора десятка отдыхающих. Словом, обычный южный вариант недорогого жилья. Вскоре Фира вернулась и включила электрочайник.

– Эти козлы решили, что я проститутка! – Маша со злостью выдохнула эту фразу.

– Ты, я знаю, ездила на индивидуальное выступление. Что там произошло?! – словно не расслышав, спросила Фира.

– Я же тебе говорю – они приняли меня за проститутку! А Степана, этот козел директор послал только для видимости. Он и пальцем не пошевелил, чтобы меня защитить!

– Чайник закипел. Тебе чаю черного или зеленого?

– Любого! Я с этим козлом директором еще разберусь!

– Понимаешь, Машуня, этот случай – скорее исключение, чем правило. Я несколько раз выезжала на индивидуальные выступления, и предложения там поступали разные, но все зависело от меня: принять их или отклонить. Тебя там изнасиловали?

– Только попробовали бы! – воинственно заявила Машка и в общих чертах рассказала о событиях ночи.

– Ну, ты и молодец! Так просто спрыгнула с яхты в море – и адью? – восхитилась Фира. – И не побоялась плыть в темноте, одна? Сколько же ты проплыла до берега?

– Примерно километра три-четыре, – скромно ответила Маша. – Может больше – не знаю.

– Вот здорово! Я бы так не смогла. Держусь на воде, но чтобы так далеко… Ты настоящий герой! – продолжала восторгаться Фира.

– Не герой, а героиня, – поправила ее Маша. – Я представительница женского пола.

– Знаешь, Машуня, если в тебе есть еще силы, то у меня припасена бутылка настоящего массандровского муската. Давай выпьем за нас, женщин, а за козлов мужиков пить не будем – у них только то и на уме, что у нас между ног.

Фира вытащила из-под кровати сумку, а из нее бутылку с медалями на этикетке, быстро ее откупорила и разлила вино по стаканам, ибо ничего другого у них не было.

– Давай выпьем за то, чтобы мы никогда больше в жизни не плакали от мужиков, – предложила Фира первый тост, задав направленность их беседе.

Когда в бутылке оставалось меньше половины, Маша вспомнила Кирилла.

– Представляешь, я из-за него ночами не спала, извелась, стихотворения разные сочиняла, а он на первое свидание пришел без цветов, затянул в какую-то паршивую квартиру, где по-быстрому трахнул, и побежал к своей жене. Одним словом, козел!

Так, слово за слово, они осушили до дна бутылку, продолжая на всякие лады склонять ненавистную сильную половину человечества. Усталость, пережитый стресс, а также выпитое вино ввели Машу в состояние прострации – она еще не спала, но уже слабо воспринимала окружающую действительность. Не имея сил больше ни на что, она, как была в сценическом восточном костюме, так и откинулась на кровать. Фира присела рядом и стала освобождать Машу от одежды, ласково поглаживая ее тело и что-то тихо мурлыча. Все это было очень приятно и будило воспоминания детства: так ее мама укладывала «спатки».

«Как хорошо быть ребенком, – лениво подумала Маша, – когда все проблемы можно переложить на родителей».

Фира наклонилась к ней и прикоснулась губами к волосам, при этом глубоко вдохнув их запах. Затем, слегка касаясь губами, прошлась по шее, вызывая этим легкое возбуждение. Маша чуть приоткрыла глаза и сквозь щелочки посмотрела на подругу. Сил что-нибудь сказать или сделать у нее не было никаких. И потом, эти легкие касания губами были так приятны! И она снова прикрыла глаза. Когда почувствовала ее губы на своих губах, то не удивилась, а мысленно затеяла с собой игру: «Я – статуя божества и принимаю знаки поклонения. Я статуя, никак на это не реагирую, а только принимаю». Поцелуи становились все смелее. Когда Фира стала язычком ласкать обнаженную грудь, Машу охватила волна возбуждения. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль: «Надо это прекратить», но тут же возникла другая, вызванная любопытством: «А что же будет дальше?»

Руки, губы Фиры нежно ласкали грудь, играли ее сосками, умело находя тайные эрогенные зоны, о которых она до сих пор и не подозревала. Маша загорелась от возбуждения, вспыхнула, как факел. Без сомнения и раздумий она отдалась нежным и чутким рукам подруги. Маша забылась от удовольствия, не осознавая, что сейчас занимается любовью с женщиной. Ей никогда еще не было так хорошо. Ни один мужчина не делал ее такой счастливой. Даже Кирилл, в которого она была безумно влюблена, никогда ей не доставлял столько удовольствия. Скажи ей кто раньше, что такое с ней будет, она бы выцарапала тому глаза за подобные прогнозы, а сейчас…

Фира обвила ее, как змея, лаская, целуя. Казалось, она боялась пропустить даже миллиметр красивого загорелого тела Маши. Добравшись до изнемогающей желанием промежности, Фира, по-змеиному быстро действуя языком, нежно прикасалась к маленькому бугорку, который с каждым прикосновением увеличивался и приобретал более яркий цвет. Доведя ее до изнеможения, бутон женской страсти расцвел и ожил. Маша, встрепенувшись в неистовстве оргазма и заливаясь нектаром удовольствия, открыла пульсирующую плоть…

Всю ночь они предавались любовным утехам.

12-й лунный день. Луна в Стрельце

Проснувшись на узкой кровати в объятиях обнаженной Фиры, Маша вспомнила вчерашний вечер и ночь, последовавшую за ним…

«Господи, до чего я дошла? Я сошла с ума! Как я могла? Это же девушка! Но какая нежная и как мне было хорошо с ней», – говорило ее второе «я». Ни один мужчина не знает, как лучше удовлетворить женщину. Кто лучше знает свой организм, как ни женщина? Она всего лишь делала то, что ей самой нравится. Сколько в книгах о сексе писано-переписано о том, что женщина ласкает мужчину так, как хочет, чтобы ее ласкали. Только они тупые. Их не интересует, получила ты удовольствие или нет. Для них главное – получить оргазм во всех позах и всеми способами. Сколько раз Кирилл, после того как кончал, сразу начинал спешить по делам, в лучшем случае чмокал ее, как покойника, в лоб, а если обнимал, уделял ей совсем немного времени, при этом периодически поглядывая в телевизор. А потом еще мужчины жалуются, что женщины ведут себя как бревно, фригидны и тому подобное. А что ты сделал для того, чтобы она трепетала от твоих прикосновений, как осиновый листочек? Ничего. Теперь я понимаю лесбиянок, но это не для меня. То, что произошло сегодня ночью, – это все действие вина, а к этому добавилась и обида на мужиков. Это было в первый и последний раз. Пожалуй, Ирка была тогда права, когда предлагала сообщить об аварии маме… Прошло совсем немного времени, и уже пришлось столько пережить! Сколько раз я жалела, что не сделала этого раньше!» Маша решительно освободилась от объятий Фиры и встала. Та, не просыпаясь, прошептала что-то сквозь сон. Маша набросила на тело легкий халатик и пошла в душ. Холодная вода немного успокоила ее.

«Что дальше делать? – мучил ее вопрос. – Как теперь общаться с Фирой, как объяснить ей: то, что произошло ночью, было случайностью и больше не повторится? Как теперь жить с ней в одной комнате, спать на расстоянии вытянутой руки, помня о том, какая она нежная и страстная? Уйти на другую квартиру? А что делать с работой? Выйти сегодня вечером на подиум, словно ничего и не произошло, продолжать дальше развлекать публику? Ах, если бы не разбитый автомобиль, который держит здесь, как якорь!»

Так ничего и не решив, находясь в раздумьях, Маша решила пойти на пляж. Вернулась в комнату. Фира, к ее глубокому сожалению, уже не спала.

– Доброе утро! – весело сказала Фира. – Ты, как вижу, уже даже в душ сходила. Сейчас тоже приму душ, я быстро. На пляж сходим?

Маша закусила губу. Обмануть ее, сказать «нет» и найти на пляже укромный уголок, благо пляж растянулся на все побережье бухты? Что-то не хочется, но и идти вместе с ней, делать вид, что ничего не произошло, а если и произошло, то забыто… Ей на глаза попались водолазные носки, в которых она пришла домой, и она вспомнила об обещании их вернуть.

– Есть одно дельце – обувку надо вернуть. – И она сложила носки в кулек.

– Классная модель, скажи, где такую можно заказать?! – Фира улыбнулась, надеясь на продолжение разговора, но Маша молча быстро оделась. Джинсы, блузка остались на яхте, она надела цветные шорты и красную майку.

– Я тебе местечко займу на пляже, – сказала ей Фира, когда Маша уже выходила за дверь.

– Хорошо, я это учту, – неопределенно ответила она.

При свете дня все выглядит по-другому, и когда Маша подошла к тому месту, где ночью рассталась с Анатолием, то вновь вспомнила, как была здесь с Иркой в первый день по приезду. И остров вспомнила, а ночью все было неузнаваемым, словно попала сюда в первый раз. На страже у ворот сидела все та же дочерна загоревшая женщина.

– Пляж платный – две гривны – сообщила она.

– Мне надо к аквалангистам, к Анатолию, – пояснила Маша.

– К дайверам, – поправила женщина. – Проходи. Прямо и направо. Напротив беседки вход к ним.

Анатолий, с оголенным торсом, на котором рельефно выделялись бугры накачанных мышц, сидел за деревянным столом и работал за ноутбуком. Маша осмотрелась. Комната была очень большой, правую стенку занимал стеллаж с яркими гидрокостюмами, под ними громоздились разноцветные ласты. У стены, на которой висел засушенный скат, стояли рядами баллоны, отличающиеся размерами и цветом. Все было ярким, красивым, бросающимся в глаза. Левый угол комнаты был задрапирован рыбацкой сеткой, а под ней стоял небольшой столик, являвшийся своеобразным музеем подводных находок. Там были: фрагмент амфоры, мина без взрывателя, позеленевший колокол-рында, горсть поржавевших патронов. За спиной Анатолия висели три картины, написанные маслом, изображающие подводный мир.

– Интересуетесь погружением или вас картины привлекли? Картины написаны под водой. Скоро придет их автор, она в нашей команде, можете пообщаться и, при желании, купить ее работы, – пояснил Анатолий, мельком взглянув на Машу и не узнав ее.

– Анатолий, я принесла носки, большое спасибо за то, что ты вчера мне помог. – И Маша протянула пакет.

– А, персидская принцесса! Присаживайся! – Анатолий улыбнулся, и его голубые глаза заискрились.

«Голубые глаза – мой рок», – подумала Маша, усаживаясь на предложенный стул.

– Что же с тобой такое произошло, что ты ночью оказалась далеко от берега в открытом море? Оно шутить не любит, изменится ветер, течение – и поминай как звали.

– Неудачная вечеринка, мне она не понравилась, и я решила удалиться с нее по-английски, не прощаясь, – неохотно ответила Маша.

– Похоже, это была не вечеринка, а бал-маскарад. – Анатолий улыбнулся, намекая на вчерашний Машин наряд. Она обидчиво поджала губы. – Да ладно, не хочешь – не рассказывай.

– Нырнуть с аквалангом сколько стоит?

– Сто двадцать гривен.

– Это сколько по времени?

– Это как дышать будешь. Быстро и часто – будет недолго. Но у тебя я вижу, дыхание натренировано, значит, тридцать-сорок минут вытянешь. Наверное, плаванием занималась?

– Синхронным.

– Ну, значит, прирожденный ныряльщик. Сейчас у нас пауза, можешь погрузиться.

– Я с собой столько денег не взяла.

– Ничего, за счет заведения. – У Анатолия, очевидно, была такая манера разговаривать – все время с усмешкой. – Для начала инструктаж и померяем давление.

К ее удивлению, Анатолий провел инструктаж очень серьезно, давая понять, что и отнестись к этому надо серьезно. Периодически в комнату заходили другие аквалангисты вместе с довольными клиентами, прошедшими по подводному маршруту. Среди инструкторов Маша заметила черноволосую девушку с лицом восточного типа. После инструктажа Анатолий стал Машу экипировать.

«Никогда не думала, что подводное снаряжение так много весит», – удивилась про себя Маша, затянутая в желтый гидрокостюм, слегка горбясь под тяжестью баллона. Следуя за Анатолием, она пошла по водной тропе к острову, но, не доходя до него, Анатолий скомандовал:

– А теперь перейдем к практическим упражнениям. Задание простое – взять загубник в рот и немного подышать под водой.

Резинка загубника вызвала неприятные ощущения во рту, по спине побежали мурашки, но вскоре все прошло. Маша присела и скрылась под водой с головой. Было немного странно находиться под водой и дышать. Вспомнив наставления, она постаралась дышать ровно, ритмично.

– Молодец, – cказал Анатолий и надел на нее ласты, при этом ей пришлось только откинуться на спину – жилет-компенсатор удерживал ее на плаву.

– Поплыли. Помни – через каждый метр погружения надо продувать воздух через нос, при появлении рези в ушах подать мне знак. Я слежу за тобой, ты следуешь моим указаниям.

Подводный мир сразу же покорил Машу своей призрачностью красок, ирреальностью происходящего.

«Неужели это я плыву под многометровым слоем воды? Вот в сторонке застыл скат, и его черный блестящий глаз кажется осмысленным, почти человеческим. На расстоянии вытянутой руки проплыла стайка нарядных зеленух. И почему их так прозвали, ведь зеленый цвет меньше всего представлен в их окрасе? Внизу вдруг ожил коричневатый камешек, преобразившись в краба, побежал боком и скрылся в расщелине скалы. Лучи солнца пробиваются сюда, окрашивая в праздничные цвета спящие скалы, зеленовато-бурые водоросли. А теперь дно, недавно такое доступное и близкое, исчезло, спрятавшись за зеленоватой дымкой. Ощущение такое, как будто летишь над пропастью. Анатолий делает знак погружения и очередного продува носа. Появилась боль в ушах, и, чтобы от нее избавиться, приходится делать несколько продувов подряд. Видимость резко ухудшается, темнеет, солнечные лучи сюда никогда не проникают, но здесь красиво. Холодная красота зимы, хотя здесь нет ни льда, ни снега. А вот и дно. Не удается полностью избавиться от рези в ушах, но боль легкая, терпимая. Здесь свои каньоны, равнины, над которыми лениво колышутся водоросли».

Анатолий показал ей на толстую красную колючую рыбешку, флегматично устроившуюся на плоском камне. Маша хотела подплыть к ней, чтобы дотронуться-спугнуть, но он делает знак, что этого делать нельзя, и они плывут дальше. Вдруг среди нагромождения скал открылся вход в пещеру, и Анатолий в нее заплыл. Машка следует за ним, проход узкий, можно передвигаться только гуськом, баллон царапают камни свода пещеры. Анатолий то и дело оглядывается на нее, двумя пальцами сооружает букву «о» – «О’кей?» – спрашивает он. «О’кей!» – отвечает она тем же знаком. Метров через двадцать пещера закончилась, и они выплыли из нее. Вскоре становится светлее, и Маша понимает, что глубина уменьшилась. Анатолий подает знак на подъем, и она послушно следует за ним, он держит ее за руку. Вынырнув на поверхность, Маша видит скалистую громаду острова метрах в тридцати от них. Анатолий вынимает загубник и приподнимает маску, Маша повторяет его действия.

– Ну как? – спрашивает он. – Понравилось?

– Это бесподобно! Просто чудо! – восторженно воскликнула она. – Ну что, поплыли снова вниз?

– На сегодня все – воздух у тебя в баллоне на пределе. Неплохо дышишь – тридцать шесть минут. Для первого раза это великолепно.

– Неужели прошло столько времени? – изумилась Машка.

– Внизу время останавливается, и часы там – предмет первой необходимости. – Он усмехнулся. – Поплыли, этот маршрут тебе знаком – ты его ночью изучила. Между прочим, ты чуть не схватила скорпену – морского ерша, а у него колючки ядовитые, потом хлопот не оберешься. Поэтому под водой не хватайся за то, что тебе не известно.

Выбравшись на берег, Маша почувствовала усталость и тяжесть снаряжения. Анатолий в первую очередь помог ей снять снаряжение, при этом она ощутила себя маленьким ребенком, так как без его помощи не могла ничего сделать. Со своим снаряжением он управился сам и очень быстро. Анатолий посмотрел на часы и произнес:

– Время обеда.

Машка призналась:

– А я еще и не завтракала.

– Ладно, пошли. Надолго отлучаться я не могу – работа, но на набережной можно блинчиками перекусить. – сообщил он.

– Сделаем так, – решительно сказала Маша. – Я иду в кафе, заказываю, жду

заказ, затем звоню тебе на мобилку. Твои пожелания к меню?

– Все равно. Легкий супчик, салат овощной, остальное – на твое усмотрение.

– И блинчики, – добавила она.

– И блинчики. – Он рассмеялся.

Сидя в открытом кафе, она увидела, как он приближается уверенной походкой сильного человека, и позавидовала его уверенности. За обедом она узнала, что Анатолий из Киева, они часто бывали на одних и тех же дискотеках, смотрели одни и те же фильмы, точек соприкосновения было множество, а познакомились здесь.

– Долго будешь десь отдыхать? – поинтересовался Анатолий.

– Это не от меня зависит, – чистосердечно призналась Маша.

– Ты – сплошная тайна и говоришь загадками. Не хочешь – не говори. – Анатолий усмехнулся.

– Хорошо, я тебе расскажу, может, ты мне посоветуешь, как быть.

Машка рассказала, как после аварии осталась заложницей автомобиля, как нашла работу, и что из этого вышло.

– Так малютка Марго – это ты и есть? Я видел твое выступление: на сцене ты выглядишь очень эффектно, и белый цвет волос тебе идет.

– Спасибо, я польщена, – Маша вдруг захотелось закурить, что говорило о ее крайне нервном состоянии. – Ты не куришь?

– Нет, и тебе не советую. Легкие у тебя что надо – зачем их гробить? Ситуация у тебя сложная, но не тупиковая. Что касается автомобиля – я думаю, мастера завысили стоимость ремонта, пользуясь твоим бедственным положением. Ты сказала, что твое разбитое авто на буксире дотянули до поселка. Завтра, нет, послезавтра утром я поеду туда с тобой и посмотрю на его состояние. Через месяц я собираюсь на несколько дней съездить домой на своем автомобиле и заодно мог бы дотянуть на буксире твое авто. Главное, чтобы у него были в порядке тормоза. А там, я думаю, ты разберешься с ним сама?

Машка радостно кивнула головой:

– Только бы вырваться отсюда, а дома и стены помогают.

– Что касается работы… Ты будешь продолжать танцевать в ресторане?

– Ни за что! – непроизвольно вырвалось у Машки, но она тут же добавила: – Если ты твердо обещаешь дотянуть мой разбитый автомобиль домой.

– Если мой не поломается – тьфу-тьфу через левое плечо, – то дотяну. А с работой есть наметки, только там не такие заработки, как на твоей прежней. Сколько ты платишь за жилье?

– Пока оплачивал ресторан, теперь место надо освободить. Что за работа?

– Работа ночной дежурной в Консульском замке. Платят мало, но зато жилье бесплатное – у них есть что-то вроде общежития. Подумай и не затягивай с ответом.

– Я согласна.

– С нервами как, в порядке?

– А что?

– Дежурные там не задерживаются, грезится им что-то. Это «что-то» обзывают призраком черного консула. Я любитель пощекотать нервы экстримом, провел там несколько ночей – думал, может, и мне что пригрезится, но безрезультатно. У тебя, судя по тому, что ночью проплыла такое расстояние по морю, тоже должна быть крепкая нервная система.

– Чудно как. Свет в Консульском замке послужил мне ориентиром, когда я прыгала с яхты, затем он погас, и я чуть не потеряла направление, а значит, была близка к гибели. В последний момент он зажегся и показал мне путь к спасению, вдохнул в меня жизнь – я была спасена. А теперь мне предстоит там работать. Видно – судьба!

– Все значительно прозаичнее. – Анатолий иронично усмехнулся. – Но женщины любят везде искать символы, мистику и приметы.

– Возможно, но разве не удивительно то, что я встретила в море именно тебя, и ты одним махом решил мои проблемы, которые тянули меня на самое дно. Скажешь здесь нет перста Судьбы?

– Пока не решил, а только наметил пути их решения. Так что с перстом Судьбы ты поторопилась. Извини, но мне надо бежать обратно.

– К кому мне обратиться по поводу работы?

– Пошли, проводишь меня до базы, по дороге расскажу, а то в двух словах не получится, – и Анатолий поднялся из-за стола.

При своем почти двухметровом росте он буквально летел, и Маша за ним едва поспевала, хотя тоже была довольно высокой и спортивной.

Маша вернулась в свою комнату уже под самый вечер, и там ее ожидала встревоженная Фира. На кровати лежали Машины джинсы и блузка, «забытые» на яхте.

– Я была в ресторане, и там очень обрадовались, что ты осталась в живых после безумного бегства с яхты. Она находилась очень далеко от берега, и никто не ожидал, что ты сможешь самостоятельно добраться до берега.

– Но не сильно не утруждались поисками меня, – сказала Машка с иронией в голосе.

– В качестве компенсации за моральный ущерб передали пятьдесят долларов.

– Пятьдесят долларов за человеческую жизнь? – зло воскликнула Машка.

Сначала она решила вернуть деньги, но потом подумала, что этим им ничего не докажет, и с презрительной миной засунула их в карман джинсов. Затем молча начала собирать вещи. Фира встревоженно следила за ее движениями.

– Ты что, хочешь уйти… отсюда? – произнесла Фира, подразумевая под «отсюда» «от меня».

– Не именно отсюда, а порвать со всем этим. Передашь директору, что я завтра приду за расчетом и паспортом, он кое-что остался мне должен, за прошлый раз.

– А как же я? Неужели тебе было плохо со мной? – прошептала Фира с несчастным выражением лица. – Не хочешь там работать – не работай, но оставайся здесь, нам будет хорошо вдвоем.

– С тобой было здорово, и это плохо. Фира. Я девушка… женщина нормальной ориентации, и кроме получения удовольствия от секса хочу иметь мужа и ребенка. Традиционная, банальная семья. Вот мое кредо.

– Мы можем просто жить, как и прежде. Я не буду допускать по отношению к тебе никаких вольностей. Я тебе обещаю – меня можешь не бояться, – запричитала Фира, а Машке вдруг вспомнилось, как два года тому назад на даче родителей институтского товарища после веселой пирушки ее лишил девственности однокурсник, к которому она до этого относилась ни плохо, ни хорошо. Перед этим он говорил приблизительно такие же слова.

– Фира, извини, но то, что между нами произошло вчера ночью, было стечением обстоятельств. Поэтому прощай, не поминай лихом.

Машка, не оглядываясь, вышла из комнаты. У входа ее ждал Анатолий на бежевой иномарке. Он помог разместить Машины вещи. Основную часть она оставила на базе дайверов, а самые необходимые Маша взяла с собой на новое место работы. С общежитием надо было подождать пару дней.

В кармане джинсов лежал листок с ее новым стихотворением, она написала его днем на пляже и хотела отдать Фире при прощании. В нем она описывала не красоты подводного мира, поразившие Машу во время погружения, не страхи ночного плавания в открытом море, не обиду на то, что ее чуть не изнасиловали на яхте. В новом стихотворении говорилось о чувственности, которую она испытала ночью, и было оно посвящено Фире.

 
Я не забуду этот миг,
 
 
От возбужденья сладкий крик,
 
 
Как ты искусно целовала,
 
 
Бутон любви мой услаждала.
 
 
Хочу. Но не могу забыть,
 
 
Как может женщина любить.
 
 
Наверно, это потому,
 
 
Что нет сравнения всему,
 
 
Что ни один мужчина мой
 
 
Не услаждал с такой душой.
 

Но она этот листок так и не отдала Фире. Несмотря на испытанные необычные чувства, которые, возможно, она ощутила из-за новизны и необычности ситуации, она не хотела повторения их в будущем. «Я нормальная женщина с нормальной ориентацией», – сказала она себе, листок не отдала, но и не уничтожила, лишь спрятала его подальше, среди вещей, как нечто очень интимное и принадлежащее только ей.

13-й лунный день. Луна в Стрельце

За то время – около двух недель, – что Маша находилась в Судаке, она так и не удостоила своим посещением главную историческую достопримечательность города – старинную Генуэзскую крепость. Эта фортеция, несмотря на очень почтенный возраст (начали ее строить задолго до генуэзцев то ли сарматы, то ли аланы) и пережитые бурные времена, полные войн, осад, штурмов, сохранилась в приличном состоянии. Идя на новое место работы, Маша очень сожалела, что так мало знает о ней. Показав новенький пропуск на центральной проходной, расположенной в башне нижней крепостной стены, получив инструктаж у начальника охраны – молоденького старлея, куда-то спешащего, она начала подниматься по дороге к Консульскому замку.

Генуэзская крепость состояла из двух частей. Внизу были оборонительные укрепления в виде крепостной стены с башнями, наиболее пострадавшими от войн и времени, но усилиями реставраторов они были приведены в более-менее приличное состояние. Затем следовала открытая гористая местность протяженностью метров триста-четыреста, это был довольно крутой участок. Лишь при хорошем воображении можно было представить, что здесь когда-то существовал цветущий город с домами на террасах, количество жителей в отдельные периоды приближалось к десяти тысячам, что было довольно много для средневековья. А сейчас от этого города сохранилась лишь пара непонятных каменных сооружений, именуемых экскурсоводами цистернами для воды, да и на небольшом участке археологи раскапывали фундаменты древних домов. Почти у самой вершины начиналась вторая оборонительная линия укреплений, в которую входил Консульский замок. На самой высокой точке горы располагалась Сторожевая или, как ее еще называют, Девичья башня. Мощные укрепления верхней цитадели охраняли лишь узкую полоску каменистой земли шириной до двадцати метров, заканчивающуюся обрывом. В этом была и экономическая целесообразность: древние зодчие основное внимание уделили крепостным укреплениям с фронта, так как благодаря матушке-природе почти стометровая отвесная стенка, обрывающаяся прямо в море, надежно защищала тылы.

Пересекая верхнюю террасу, Машка попыталась представить, как здесь прохаживались обитатели города. Мужчины, вооруженные небольшими, но смертоносными шпагами, в узких панталонах-колготках и бархатных камзолах, с массивными золотыми цепями, в щегольских коротких накидках, ниспадающих на спину (именно такой плащ у Бэтмена!); дамы, в пышных многослойных юбках, их макияж лишь отдаленно напоминал современный, но в его основе была обыкновенная мука. Дамы умели играть на лютне и не могли раздеться сами, без помощи прислуги. Терраса была узкая, и воображение Маши не смогло представить здесь одновременно больше десяти жителей обоего пола, хотя, возможно, и у них была привычка все делать посменно.

Обстановка Консульского замка, самого роскошного здания в крепости, была сродни спартанской. Дубовая резная лестница вела на второй и третий этажи. На каждом из них имелся просторный зал. Пол был выложен красивыми плитами, а для обогрева помещений имелись громадные камины. Первый этаж использовался в технических целях – для хранения воды и оружия. Но где же располагались шкафы, в которых красавицы хранили платья? Где, наконец, громадные кровати под балдахином – поля для любовных игр местных Анжелик, кровати скорби для деревенских невест – ведь, пользуясь правом первой ночи, сеньоры лишали девушек невинности, прежде чем передать их в руки счастливых – или не очень – женихов? Или они пользовались складными раскладушками, убираемыми в дневное время в подсобные помещения?