Текст книги "Лик Девы"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– А вы, мессер? После всего, что вы сделали для обороны крепости, неужели вы должны остаться и погибнуть здесь? – воскликнула Беата.

– А они? – Консул указал рукой на дверь, за которой слышался человеческий гомон. – Оставить их, после всех этих дней осады, борьбы, когда было сделано все возможное, и невозможное… Я поклялся не покидать крепость, пока она борется, и клятву не нарушу. Возможно, в следующий раз мы свидимся уже не на этом свете, надеюсь только, что это будет не скоро и не в аду. В полночь, капитан судна и кавалерий будут ожидать вас у потайной калитки и сопроводят на корабль. С собой возьмите только самое необходимое, деньги и мои бумаги. К сожалению, вы не долго были моей супругой, я так и не узнаю, будет ли у древнего рода ди Негро наследник или история рода закончится на мне. Прощайте, мне надо еще проверить, как защищены другие башни крепости. – И он стал спускаться по лестнице вниз.

Вскоре Беата увидела его в окно идущим по крепостной стене в направлении Дозорной башни. Немного погодя к ней присоединилась служанка Мара, вновь надевшая необычное черное одеяние, в котором ее нашли, закрыв темным платком лицо, так что виднелись только глаза.

В полночь Беата и Мара, спустились во внутренний дворик, по которому было трудно пройти из-за множества отдыхающих на земле людей, устилавших его, словно ковер. Осторожно перешагивая через спящих, стараясь их не разбудить, они добрались до западной стены цитадели, где в узком приямке находилась потайная калитка. Здесь их ожидали капитан, двое угрюмых матросов и кавалерий. В руках у них горели факелы, распространяя запах смолы. Всегда франтоватый кавалерий сейчас был измучен, имел неприглядный вид. Его одежда была грязной, со следами крови, поверх нее была надета легкая кираса, а голову защищал открытый шлем. Поздоровавшись, капитан шепотом произнес:

– Госпожа Беата, погода и море благоприятствуют нам, а это хороший знак с неба. Сначала я и матросы пройдем по тропе, мы привяжем веревку, спустимся вниз, и будем готовить лодку. Затем пусть идет кавалерий, следом вы со служанкой. Кавалерий подождет вас в конце тропинки и поможет спуститься вниз. Мы будем ожидать вас в лодке. Будьте любезны, отдайте нам ключ от калитки, багаж – он будет мешать вам при спуске, и до скорой встречи. Да поможет нам Бог и Провидение!

Беата и Мара остались наверху, так как на ступенях приямка было совсем мало места. Беата услышала, как несколько раз провернулся ключ в замке, дверь скрипнула и отворилась. Капитан, а следом за ним матросы исчезли в темноте. Беата вспомнила, по какой узкой тропинке предстоит пройти в темноте над глубокой пропастью, и ей стало страшно. Кавалерий с зажженным факелом вышел из двери, ведущей на тропу, и негромко позвал их:

– Бонна Беата, не бойтесь, идите сюда!

Беата, поколебавшись с минуту, начала осторожно спускаться по каменной лестнице вниз, придерживая подол длинного платья. Она видела протянутую руку кавалерия, но тут кто-то грубо схватил ее за плечи, потянул назад, наверх, и отшвырнул в сторону. Она упала на спящего человека. Тот в свою очередь оттолкнул ее от себя, и она больно ударилась спиной о крепостную стену. Беата увидела, что вниз, к двери в стене, метнулось несколько темных силуэтов.

– Тревога! – закричал кто-то рядом по-гречески. – Господа генуэзцы бегут из крепости, как крысы, а нас бросают на лютую смерть оттоманам! Нас предали! Где консул со своими красивыми речами? Уже убежал? Генуэзцы нас предали!

Поднялась паника, крики, шум. Беата увидела, как внизу, возле двери в стене, образовалось столпотворение желающих покинуть крепость. На мгновение ей показалось, что в толпе мелькнула фигура кавалерия, пытающегося попасть обратно в крепость, но потом все заслонило множество рвущихся наружу человеческих тел. Она решила вернуться в донжон. А уже эхом неслось по крепостной стене, от башни к башне:

– Предательство! Консул бежал, бросил нас! Нас предали проклятые генуэзцы!

– Кто-то крикнул:

– Консула нет, генуэзцев нет, надо просить милости у султана, и нас помилуют! Сдадим эту крепость, иначе нам верная смерть!

Беата увидела, как у входных ворот в цитадель возникла драка между теми, кто хотел открыть их, чтобы впустить турок, надеясь этим спасти свою жизнь, и теми, кто этому мешал. Ей стало плохо, и силы стали ее покидать.

– Госпожа! Следуйте за мной! – она услышала шепот возле уха и ее руку сжала маленькая, но крепкая девичья рука.

Она по голосу узнала Мару. В руке та держала длинный обоюдоострый кинжал. Другого выбора у Беаты не было, и она послушно последовала за девушкой. Они с трудом взобрались по приставной лестнице на крепостную стену и побежали по ней к следующей башне. По дороге Беата не удержалась и протиснулась между кремальонами, взглянула вниз и, к своему ужасу, увидела, что возле самой стены полно турок с горящими факелами.

– Не останавливайся, иначе мы погибнем! – властно крикнула Мара, и Беата, к своему удивлению, не возмутилась, а послушно последовала за служанкой.

Сзади раздались ужасные крики, шум, и Мара на ходу пояснила:

– Турки уже в крепости!

Навстречу им вниз бежали воины под предводительством консула, заставив их плотно прижаться к стене, спрятаться между зубцами. Ди Негро промчался мимо Беаты, не узнав свою жену, и она не стала его окликать. С трудом, преодолев по крепостной стене две башни, буквально пробивая себе дорогу среди паникующих людей, Мара сошла на узкую тропинку, идущую круто вверх, которая вскоре перешла в ступени, вырубленные в скале. Они вели к Дозорной башне, стоявшей обособленно на самой вершине горы. Туфли на деревянной платформе скользили по скальной породе, было очень тяжело идти, и Беата, почувствовав, что смертельно устала, остановилась.

– Зачем мы туда идем? Если турки возьмут крепость, они скоро будут и там. Зачем лишние мучения? Мне надо было только спуститься вниз, там ожидала лодка, мы могли спастись, а теперь все пропало, – устало произнесла она.

– Там наше спасение! – властно и жестко произнесла Мара, указывая рукой на Дозорную башню. Теперь в ней нельзя было узнать тихую, незаметную прислугу. – Внизу – турки и смерть. Ты была добра со мной, и когда консул хотел отправить меня вместе с татарами вон из крепости, воспротивилась и этим спасла меня. Я не принадлежу к татарскому народу, там меня ожидала смерть или неволя.

– Кто ты? – с удивлением спросила Беата.

– Нам надо добраться до башни – там наше спасение.

Девушка ушла от ответа и, не оборачиваясь, начала подъем. Беата вздохнула и последовала за ней. За все время своего пребывания в крепости Беата ни разу не была в Дозорной башне, лишь знала, что там одно время удерживали в неволе двух татарских принцев по соглашению с татарским ханом Менгли-Гиреем, с которым тогда были добрые отношения. «Но это не помешало ему перейти на сторону турецкого султана, когда здесь высадилось турецкое войско», – вздохнув, подумала она. И еще она знала, что Дозорная башня пользовалась дурной славой и что даже солдаты-стипендиары [7], с неохотой шли туда на караульную службу. Беата взглянула вниз и увидела языки пламени в том месте, где находилась церковь святого Клемента, в которой она не так давно венчалась с господином ди Негро. Беата перекрестилась. К ее удивлению, наверху, возле башни, оказалось только двое солдат-стипендиаров, несущих здесь дозорную службу. Она вспомнила забитый спасающимися местными жителями Консульский замок, крепостные стены, башни. Здесь же было почти безлюдно.

– Господин консул приказал вам идти на подмогу в донжон, – сказала Мара солдатам, удивленным их появлением. – А госпожа хочет помолиться в часовне.

Солдаты с неохотой начали спускаться вниз, где, судя по шуму, крикам, бой разгорелся уже на крепостных стенах. Девушки зашли в пустынную башню, прошли по небольшому коридорчику и поднялись на пять ступеней. Справа оказалась часовенка, представляющая собой небольшую прямоугольную комнату с алтарем. Беата сразу опустилась на колени и начала молиться Деве Марии, своей покровительнице, прося сотворить чудо и спасти город, его жителей. А Мара принялась обследовать пол часовни, словно что-то там потеряла.

– Ты посмотри! Там бой, а здесь такая идиллия и такие вкусные курочки! – вдруг раздались мужские голоса, и в часовне появились двое бородатых, крепких мужчин, вооруженных мечами.

Мужчины не были знакомы Беате, видно они пришли из близлежащих деревень, так как за время своей жизни в замке Беата знала в лицо всех жителей этого города-крепости.

– Сама госпожа консульша здесь, собственной персоной! Отмаливает грехи, видно их у нее много, раз так высоко забралась. Высокочтимый господин Андреоло ди Гуаско будет рад позабавиться с госпожой консульшей, возможно, хоть это поможет ему немного успокоить боль сердца из-за гибели братьев. А может, и нам стоит ее чуть разогреть до того счастливого момента? – зловеще рассмеялся один из мужчин и начальственно скомандовал товарищу, направляясь к Беате: – Займись служанкой, а я позабавлюсь консульшей.

Беата со страхом наблюдала за приближающимся верзилой, не имея сил подняться и оказать сопротивление. В часовне не было окон, а выход был всего один, и его сейчас перекрывал бородатый верзила, приближавшийся к Беате с довольной ухмылкой. Вдруг она услышала странный звук, напоминающий всхлип, и сразу что-то очень тяжелое рухнуло на пол. Беата увидела, что другой бородач на полу с перерезанным горлом бьется в судорогах, а над ним с окровавленным кинжалом стоит Мара.

– Ах ты тварь! – заорал бородатый верзила, изменил маршрут и с обнаженным мечом направился к Маре. – Легкой смертью ты не умрешь, не надейся!

Воспользовавшись тем, что он повернулся спиной, Беата вскочила на ноги и бросилась к выходу из часовни. Не сводя глаз с Мары, бородач, не оборачиваясь, быстро сделал несколько шагов назад, остановив этим Беату – сбил ее массивностью своего тела, и она упала на пол. Воспользовавшись моментом, Мара прыгнула вперед, делая выпад, но бородач ловко увернулся от кинжала, и теперь уже смертоносное лезвие его меча заставило Мару отпрянуть назад. Она зацепилась за лежавшее без движения тело второго мужчины и пошатнулась, застыв на месте. Бородач мгновенно воспользовался этим, подскочил и рукояткой меча нанес ей сильнейший удар в лицо. Мара отлетела в сторону и упала на пол. Платок размотался и спал с ее головы. Она попыталась подняться, но мужчина нанес ей сильный удар ногой в живот, а когда она вновь упала, наступил ей на руку, заставив выпустить кинжал, который тут же отбросил в сторону. Мара все равно приподнялась на колени, пошатываясь. Бородач подошел, намотал на руку ее черные волосы, заставив поднять голову. Ее лицо было залито кровью.

– Дикая татарская штучка! – с довольной ухмылкой произнес он и вдруг, выпустив меч из рук, упал, ревя от страшной боли.

Это Мара незаметно выхватила из одежды маленький нож и ловким движением перерезала сухожилие на его ноге. В следующее мгновение она уже колола его ножом в живот, но он, продолжая кричать от боли, нашел в себе силы, отбросил ее в сторону и дотянулся до меча. В это мгновение в часовню ворвался кавалерий и, оценив обстановку, ударом меча навсегда остановил бородача.

– Святая Мария! Еле отыскал вас, спасибо Всевышнему! Он пояснил, где вы, устами одного из солдат, которые несли здесь караул. Госпожа Беата! Почему вы не последовали за мной, а забрались сюда, откуда путь разве что на небо?! – с горечью в голосе спросил он.

– Я пыталась, но меня оттолкнули, а потом там такое началось… – Беата всхлипнула. – Зачем вы здесь? Ведь у вас была возможность спуститься вниз и бежать.

– Госпожа Беата! Как я мог бросить вас одну? Я вас все время искал, – кавалерий с нежностью посмотрел на нее. – В крепости оказались прихлебатели братьев ди Гуаско. Вернее, одного из них, Андреоло, – остальные уже в аду. – И он перекрестился. – Они до поры до времени молчали, выжидали, а затем, воспользовавшись отсутствием в донжоне господина консула, обходившего в это время другие башни, подняли панику, распуская ложные слухи, будто бы он бежал. Благодаря возникшей панике они перебили охрану и открыли ворота в замок. Турки ворвались, захватили без особых усилий донжон и начали резню. Когда господин консул попытался восстановить положение, было уже поздно. Пройдет совсем немного времени, и турки будут здесь. Спаси нас, Господи!

Беата, увидев, что Мара привстала с пола и пытается намотать платок на окровавленное лицо, отослала кавалерия на поиски воды. Тот вернулся с глиняным кувшином, и Беата обмыла Маре лицо. Удар бородача сломал ей нос, разбил губы, обезобразив лицо.

– Однажды внешность и доброта оказали мне плохую услугу. Вначале я лишилась доброты, а теперь и внешности, – кривя в ухмылке распухшие губы, сказала Мара. Она снова намотала на голову платок, так что остались видны только глаза. – Здесь есть подземный ход – в нем наше спасение. Кавалерий недоверчиво усмехнулся, но Мара подвела его в угол, и там, постучав по полу, они обнаружили пустоту.

Кавалерий приподнял и вытащил тяжелую плиту. Открылось небольшое темное отверстие, оттуда потянуло сыростью.

Начинался рассвет. Беата вышла на верхнюю площадку и, посмотрев вниз, в сторону консульского замка, увидела на донжоне турецкий флаг. Было ясно, что бой уже давно закончился. По стене спокойно прохаживались турецкие солдаты. За стенами крепости, возле турецкого лагеря, где еще недавно стоял шатер великого визиря, находилась большая толпа пленных, окруженная плотным кольцом охраны. Несколько пленных разбирали частокол, установленный для обороны турецкого лагеря, и складывали в кучу, возле которой стучали топорами плотники, что-то мастеря. Беата вновь перевела взгляд на донжон, и увидела, что от него по крепостной стене движется группа людей, и тут у нее ноги стали ватными.

Она узнала консула – сейчас он был в изодранном бархатном камзоле, а на спине тащил заостренное бревно. Рядом с ним шли двое обнаженных по пояс турков и периодически били его плетями. От каждого удара он вздрагивал и все больше пригибался к земле. Беате было больно видеть унижение этого гордого человека. Словно почувствовав ее взгляд и прочитав мысли, он сбросил бревно на землю. Надсмотрщики сбили его с ног и стали избивать, но видно было, что они не могли заставить его вновь взвалить на себя эту ношу. Избиение продолжалось долго, затем, видя бесполезность этих усилий, мужчина в красном халате и зеленом тюрбане дал знак, и турки, сопровождавшие консула, сами подхватили бревно, а полумертвого от побоев пленника подняли и потащили двое солдат, которые вскоре скрылись в крепостной башне. Через время они появились на верхней площадке башни. Теперь Беата узнала мужчину в красном халате – это был Андреоло ди Гуаско.

– Выхрест! Предатель веры! – услышала гневный голос и увидела рядом с собой кавалерия.

Очевидно, и он узнал Андреоло ди Гуаско. Тем временем палачи содрали с консула полностью одежду и повалили его на деревянную скамейку.

– Госпожа Беата! Вам лучше туда не смотреть, – услышала она дрогнувший голос побледневшего кавалерия. – Господин консул наказал братьев позорной смертью, а его приговорили к ужасной смерти на колу.

Раздался страшный, нечеловеческий крик, и ему, как эхо, ответил такой же с холма, где находились пленные. Беата зарыдала. Уходя с площадки вниз, она не удержалась и посмотрела вновь на башню. Там на укрепленном вертикально бревне дергался в ужасных муках голый человек – последний консул Солдайи, ее муж, Христофоро ди Негро. С площадки, где находились плененные горожане и солдаты, вновь раздался ужасный крик, многократно подхваченный и от этого, казалось не стихающий. Теперь она знала, для чего предназначался частокол, снятый с турецких укреплений, и что готовили плотники.

Внизу их встретила Мара.

– Мы должны спешить, скоро турки будут здесь, а нам надо еще скрыть подземный ход.

– Господина консула… – сквозь рыдания попыталась сказать Беата, но не смогла продолжить, спазмы душили ее, сжимая горло.

– Нам надо спешить! – повторила Мара и добавила: – Если мы хотим жить.

Общими усилиями они поставили вертикально тяжелую плиту, укрепив ее подпоркой, затем по очереди стали спускаться в подземелье. Последним, спускался кавалерий. Отверстие было небольшим, и когда он протискивался в него, то задел подпорку, она сдвинулась в сторону и слетела, а плита с размаху опустилась на кисть левой руки, которую он не успел убрать. Раздался хруст костей, и кавалерий от боли потерял сознание. Мара дала ему несколько сильных пощечин, и это привело его в чувства. Затем общими усилиями они немного приподняли плиту, освободив искалеченную руку, после чего Беата перевязала ее своим платком. Они зажгли факелы и отправились в путь. Подземный ход был длинный и извилистый. По пути они прошли мимо древнего скелета с торчащими в нем обломанными стрелами.

– Мара, а откуда ты узнала о подземном ходе? – строго спросил кавалерий, морщась от боли. – И почему о нем не сообщила консулу?

– Это древнее святилище моего некогда могучего народа – синхов, детей быка. Греки называли нас таврами. Пришельцы, – она неприязненно покосилась на кавалерия, – забрали все, чем мы владели, оставив нам лишь непроходимые горные районы, но и там не дают нам спокойно жить. Я из селения Властителя гор. Когда я родилась, у нас было шесть селений. В прошлом году оставалось лишь два, и по моей вине одно было уничтожено, – она сделала паузу. – Там погибли мои родители. Я проклята и не могу вернуться к моему народу, там меня ожидает смерть.

– А здесь есть выход? – испуганно спросила Беата, атмосфера подземелья ее подавляла и пугала.

Лабиринт все круче уходил вниз, ей казалось, что они спускаются в тартарары и что скоро покажется адский огонь, на котором поджаривают грешников.

– Внизу протекает подземная река, берущая свое начало в горе с татарским названием Перчем, река впадает в море. По ее руслу мы выйдем в горы, там меньше шансов встретится с турками, а дальше – как будет угодно нашим богам, – хмуро ответила девушка.

– Не богохульствуй! – возбужденно воскликнула Беата. – Бог один! И он… – она не закончила, споткнулась о камень и упала лицом вниз на вытянутые руки. При этом одна рука у нее провалилась в глубокую расщелину, так что она грудью больно ударилась о камни. Неожиданно ее рука нащупала металлическую пластинку и вытащила ее. Пластинка по форме напоминала бабочку и изображала какое-то чудище, лишь отдаленно напоминающее человеческие черты.

– Это золото? – с удивлением спросила Беата, рассматривая находку при свете факела.

Мара издав вопль толи восторга, толи ужаса, бесцеремонно выхватила у нее из рук пластинку.

– Это больше чем золото – это маска Орейлохе, изображающая богиню Деву! Святыня моего народа! – торжественно и громко произнесла Мара. – Я слышала о ней. Она была утеряна более тысячи лет тому назад во время нападения римлян, все считали, что безвозвратно. Но ей еще больше лет, чем можно даже представить. Существует легенда, по которой сама богиня Дева подарила свое изображение первому царю нашего народа Тоасу. Это было задолго до того, как греческие корабли высадились на берегах Таврики. Эта маска обладает великой магической силой и во время обрядов, на которых разрешалось находиться только посвященным, ее надевала верховная жрица храма богини Девы. Ты отмечена богиней Девой, раз тебе повезло найти ее маску!

– Может, это и маска богини, но вид у нее отвратительный. Но она золотая! – кавалерий, придерживая искалеченную руку здоровой рукой, словно этим мог уменьшить мучившую его боль, высказал свое мнение. – Дорога в Геную дальняя, и золото пригодится нам в пути.

Мара метнула в него злобный взгляд, но кавалерия он не смутил. Он задумчиво произнес:

– У нас есть два варианта: мы можем отправиться по течению реки и попробовать выйти из подземелья на берег моря, но у нас нет лодки, чтобы следовать дальше, и второй вариант – прислушаться совету служанки и двинуться против течения реки к горе Перчем, если там есть выход.

– Он там есть – я знаю это точно! – перебила его возбужденная Мара.

Беата мягко, но настойчиво взяла из рук служанки золотую маску, и Мара молча покорилась.

– Если это так, нам предстоит пройти не менее двух миль по руслу подземной реки, а возможно, расстояние будет значительно большим, если подземная река петляет. – Кавалерий покачал головой. – Хорошо, и куда мы пойдем? Если не к туркам, то к татарам в неволю?!

– Мы пройдем горами в селение моего народа. Наш вождь – Властитель гор, он поможет вам. За маску Девы он даст вам в сопровождение воинов и поможет добраться до вашей страны, – сказала Мара, поедая глазами золотую маску в руках у Беаты. – И я буду прощена и останусь со своим народом.

– Послушаем служанку, – кавалерий неопределенно кивнул головой, и было непонятно, это знак одобрения или недовольства. – Бонна Беата, я жду вашего решения, как нам поступить! Я обещал мессеру консулу оберегать вас на пути домой, поэтому располагайте мною полностью. Несмотря на рану, я могу управляться с мечом и буду вам защитой. Какой путь вы желаете избрать?

– Благодарю вас, кавалерий. Вы так много для меня уже сделали! Вы воин, мужчина, а я слабая женщина, поэтому выбор пути за вами. Я вам полностью доверяю, господин Микаели ди Сазели. – Беата зарделась.

– Я очень люблю… – кавалерий запнулся, – господина консула и вас.

Беата, вспомнив об ужасной участи консула, заплакала и попросила:

– Давайте помолимся о спасении души моего покойного супруга, доблестного Христофоро ди Негро.

Они встали на колени рядом и начали молиться. Мара отошла в сторонку, присела, о чем-то задумавшись. Подземная река встретила их через десять шагов. Увидев ее обрывистые берега, кавалерий сказал:

– Мы не сможем пройти все это расстояние по воде против течения. Вода в реке ледяная.

Мара молча скользнула в воду, держа высоко над собой факел, прошла с десяток шагов и крикнула из темноты:

– Спускайтесь в воду и следуйте за мной! Здесь начинается тропа, она идет вдоль реки!

Кавалерий, поколебавшись немного, спустился в воду, она была ему по пояс.

– Возьмите мой факел, и я пронесу вас на руках, и вы не намокнете! – предложил он.

– У вас же больная рука! – воскликнула Беата, хотя лезть в ледяную воду ей не хотелось.

– Не беспокойтесь и сделайте мне милость! – попросил он.

Беата, вздохнув, взяла его факел и позволила кавалерию взять себя на руки. Чтобы ему легче было ее держать, она крепко обхватила его за шею. Он тяжело дышал, неся нелегкую, но приятную ношу перед собой. А у Беаты закружилась голова от ощущения близости молодого мужчины, она закрыла глаза, и ей показалось, что они лежат в обнимку на брачном ложе, и она ужаснулась своим чудовищным мыслям. Открыла глаза и стала про себя читать молитву, но крамольные мысли все лезли ей в голову. Она через платье чувствовала сильные руки мужчины, их тепло, и думала о том, что они, наверное, умеют ласкать. Ее щека то и дело невольно касалась щеки кавалерия, и от этого голова кружилась все сильнее, Беата сбивалась и начинала молитву заново. За время, прошедшее после венчания, она три раза была близка с консулом, но особого удовольствия, полного удовлетворения не почувствовала. Он отдавал все силы работе, ничего не оставляя ей, и ночью спешил как можно быстрее забыться тяжелым сном. Когда кавалерий опустил ее на тропу, где их ожидала Мара, она мысленно стала ругать себя, повторяя: «Я грешна! Грешна! Прочь эти мысли! Я грешна! Я постригусь в монахини, даю обет вам, мой несчастный супруг Христофоро ди Негро!» – Ей сразу стало легче на душе, и она смогла прочесть молитву, ни разу не сбившись.

Путники медленно продвигались вдоль реки. Зажженный факел находился в руках Мары, за ней следовала Беата, замыкал группу кавалерий. Они уже находились в пути много часов. Дорога была утомительная, идя в полутьме, они то и дело спотыкались, сбивая ноги о камни. Очень хотелось есть, единственное, что было хорошо, – воды было вдоволь, даже, пожалуй, больше, чем надо. Не один раз тропа обрывалась, и им приходилось лезть в ледяную воду, чтобы через несколько шагов вновь выйти на тропу. У кавалерия распухла искалеченная рука, и он уже не мог, как прежде, переносить Беату, и ей приходилось самой брести в ледяной воде. Но чем больше лишений переносило ее тело, тем больше она радовалась, считая, что этим искупает свою вину за грешные мысли. Вдруг река нырнула под скалу и исчезла, а тропа пошла вверх по подземелью и путники поднялись по ней. Когда в расщелине скалы увидели звездное небо, то обрадовались и удивились – отправились в путь ранним утром, а вышли на поверхность поздней ночью. Переночевали в пещере, в ней им показалось безопаснее. Спали, втроем прижавшись друг к другу и у Беаты вновь кружилась голова от ощущения близости кавалерия.

Встали еще до рассвета, и вновь им пришлось преодолевать крутой подъем на гору, в некоторых местах почти отвесный, которые пришлось обходить, удлиняя дорогу. Мара, выросшая в горах, легко карабкалась по скалам. Несмотря на искалеченное лицо, которое она старалась прятать, она пожертвовала платок, разрезав его на полосы и соорудив нечто вроде веревки, чтобы облегчить подъем спутникам. Когда выбрались на плоскогорье, стало идти легче, но солнце уже было высоко, посылая вниз жгучие лучи, от которых не спасал даже постоянно присутствующий здесь легкий ветерок. За время подземного похода и восхождения наверх, их одежда превратилась в лохмотья. Теперь в Беате никто не признал бы любительницу красивых платьев, супругу консула. Всегда элегантный кавалерий, выглядел оборванцем, давно сбросил с себя кирасу и шлем, оставив лишь меч. Лица их почернели от горного солнца, и у них возникла новая проблема – отсутствие воды. Они с сожалением вспоминали холодную вкусную воду подземной реки, здесь им приходилось рассчитывать лишь на дождевую воду, которой не было. Они мечтали о дожде и проклинали ясную, солнечную погоду.

Путники двигались по безводному плоскогорью, испещренному карстовыми провалами, одолеваемые голодом и жаждой. Чтобы как-нибудь обмануть себя, они стали жевать траву, сочную зеленую траву, но она не спасала от жажды, а лишь оставляла горечь во рту. Выбившись из сил, они все чаще останавливаясь на привал, спасаясь в тени от беспощадного солнца.

Вечером солнце закатилось за горизонт, стало быстро холодать и темнеть. Они нашли небольшой грот, и остановились на ночлег. Дневной переход без пищи и воды истощил их, у них не было чем развести костер. Наступила темнота, задул сильный ветер, стало очень холодно, нагретые за день камни быстро остывали. Они тесно прижались друг к другу на подстилке из травы, стараясь сохранить тепло своих тел. На рассвете холод стал нестерпимым, и они решили продолжить путь, уже не спрашивая Мару, сколько им еще идти.

– Если мы не найдем воду, то я не переживу этот день, – пожаловалась Беата кавалерию, и у того сжалось сердце от жалости. Но что он мог сделать с искалеченной, больной рукой, ко всему горевшей адским огнем? Травмированные пальцы почернели, рука не действовала, тело сотрясала лихорадка, и силы все больше покидали его.

Начался рассвет. Солнце взбиралось все выше и выше, согрев их теплом, постепенно переходя в убийственную жару. Они брели по безводному плоскогорью, словно в насмешку покрытому сочной травой, подобно привидениям, каждый шаг давался им с трудом. Вдруг Мара бросилась на землю, сделав знак своим спутникам последовать ее примеру, что те мгновенно сделали, свалившись без сил, как мешки с зерном. Мара подползла к ним и сообщила:

– Эти плоскогорья – прекрасные пастбища, татары называют их «яйлами». Я видела стадо овец и двух верховых пастухов – это татары. Я попробую добыть нам пищу, – и она уползла. Время бежало, а ее все не было, солнце все больше припекало, изгоняя остатки влаги из их и так обезвоженных тел. Наконец показалась усталая Мара, таща за собой связанного барашка с перемотанной мордой.

– Это наша еда и питье, – сообщила она. – Татары отогнали стадо в другое место, но надо соблюдать осторожность.

Она сделала ранку на шее барашка и припала к ней ртом, затем, с трудом оторвавшись, сделала приглашающий жест, прикрывая ранку пальцем. Беата, превозмогая отвращение, припала к ранке, и соленая теплая жидкость потекла ей в рот. Затем Беата уступила место кавалерию. Когда обескровленный барашек затих, Мара освежевала его. Им пришлось есть сырое мясо, которое было трудно прожевать, но оно подарило еще немного влаги. Немного подкрепившись, они продолжили путь, Беата заметила, что идти стало легче, да и жара казалась теперь не такой изматывающей. Хуже всего было кавалерию, у которого рука распухла еще больше. Его била лихорадка, лицо покрыл пот, а глаза блуждали где-то далеко, казалось еще немного и он отправится в беспамятство. Он уже не мог двигаться по прямой, а словно пьяный шел зигзагами, пока не упал. Падение привело его в сознание, и он поднялся до того, как Беата пришла к нему на помощь.

На протяжении всего пути Мара, всем своим видом показывала неприязнь к кавалерию, а тут предложила:

– Осталось совсем немного, но кавалерий больше не ходок. Дальше отправлюсь сама, так будет лучше и быстрее – вернусь я с помощью.

Мара помогла найти им убежище в карстовой воронке, и как раз вовремя – кавалерий совсем обессилел, впал в беспамятство и начал бредить от высокой температуры.

– Я скоро вернусь, – голос Мары был холоден, как лед. Затем она требовательно протянула руку. – Дай мне маску Орейлохе!

Беата без возражений достала и передала ей золотую маску, которую та приняла с благоговением. Кивнув, Мара ушла прочь, не оглядываясь. Беата лежала на камнях, глядя в потолок пещеры, шепча про себя молитву. Незаметно для себя она уснула. Проснулась она к вечеру, уже опустились сумерки. Рядом бредил кавалерий, вполголоса произнося:

– Беата! Беата!

А Мары все не было. Беата ласково положила руку на горячий лоб кавалерия, хотя бы этим стараясь облегчить его страдания. Она смотрела на его иссохшее, ставшее маленьким тело, и вспоминала, каким он был красавцем. Снаружи послышался шум, и Беата со страхом подумала о диких зверях, водившихся в этих местах. Но вместо зверей в грот вошел вооруженный мужчина, в меховой одежде, заросший бородой и длинными волосами, окинувший ее недобрым взглядом. Беата сжалась, и тут вспомнила о мече кавалерия, лежащего рядом с ним, протянула к нему руку, но тут из-за спины вошедшего выглянула женщина в черном, с полностью закрытым платком лицом, оставив лишь щели для глаз.