Текст книги "Записки раздолбая или мир для его сиятельства (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

  Анабель снова опустила голову.

  – Мне было плохо. Жуткие видения. Жуткие картины перед глазами. Казалось, что я – это не я. Это был сплошной кошмар, длившийся вечность. Но потом... – Вздох. – Я поняла, что стала молодой девушкой Анабель, ученицей деревенской травницы. Я, биохимик, посвятивший десятилетия разработке вакцин, училась у деревенской ведьмы лечить травками запоры! – воскликнула она, подскакивая.

  Эк сеньору проняло. Хмм... Получается, в теле секси-молодухи старая бабка? Ну, не старая, я загнал, конечно, но мне реально в матери годится. И что с этим делать? Мять ей сиськи, представляя старуху-бельгийку вместо молодого красивого тела? М-да.

  – А потом я осознала, что я... Крепостная! – продолжила она. Эти слова сеньорита-сеньора произнесла с ужасом. – И я... Чья-то собственность!

  – У нас нет крепостных, – пояснил я. – Нет рабов. Все свободны. Это не значит, что все равны – тех, кто ровнее остальных выше крыши. Но рабов – нет уже давно.

  – У НАС??? – переспросил Вольдемар.

  – Меня зовут Роман Наумов, тысяча девятьсот девяносто первого года рождения, – представился я. – Родился под городом Вологда, Россия. По образованию... – Махнул рукой, всё равно не поймут. – Скажем так, ни о чём образование, в ваших краях такого нет.

  Жил. Пытался работать ремесленником, а ещё помощником торговца, но получалось не очень. А потом в один день... Умер. Просто умер. Прожив двадцать семь лет.

  При этих словах Анабель удивлённо вскинула голову, нахмурилась. Я в её глазах стал не таким безнадёжным. Я продолжал:

  – Умерев, вдруг осознал себя...Рикардо Пуэбло, местным графом. – С вызовом оглядел всех. – После чего во мне началась ломка, и я начал ВСПОМИНАТЬ! – выделил я это слово, надвинувшись на слушателей. Рожу скорчил зверскую, чтобы ни у кого не осталось сомнений – так и было. Сам до конца не был уверен, что порядок действий был именно такой, но главное, я помнил ВСЁ, а значит легенда выгорит.

  – Я вспомнил, что родился здесь, – перечислял я. – Что у меня были родители. Папа Харольд, мама. Есть сестрёнка Астрид. Есть верные учителя Вермунд и Вольдемар – лучшие воины на свете!

  – Спасибо, Ричи. – Вермунд задумчиво почесал подбородок. Похвала засчитана.

  – Я ЖИЛ, здесь, девятнадцать лет. А потом... Потом, потеряв берега, решил попробовать на вкус местную ведьму, ученицу деревенской лекарки и травницы, – кивок на сидящую напротив. – Которая бросила в меня заклинание на мгновенное убийство и убила меня.

  – Вот тварь! Я так и знала! – горели огнём глаза сестрёнки, и что скверно, над её сжатым кулаком образовался язычок пламени.

  – Рыжик, я говорю! – осадил я.

  – Извини, брат. – Астрид склонила голову, пламя потухло. Анабель переводила взгляд с неё на меня, понимая, какая тут существует на самом деле магия, и куда она на самом деле попала. В деревне магов кроме наставницы не было и быть не могло.

  – Она убила меня, – продолжил я. – Я умер. И тут же родился в мире Анабель... – кивок на блондинку. – Где и прожил двадцать семь долгих лет, умерев там молодым. И после смерти ТАМ вновь вернулся сюда, домой, в тот же самый миг, в котором умер. Представляете иронию? И от наложения меня на меня у меня сбились все ориентиры в мозгах, и начался ад.

  – У тебя пробудился дар, – произнёс Вермунд. – Не пробудился. Он стал... Адски сильным!

  – Да, потому что смерть не даётся просто так, – согласился я. – Смерть освобождает душу, освобождает разум. Во время перехода я стал нестабилен, и безумие моего дара нашло выход наружу и его ничто не сдерживало. Потому мне и было так плохо – оно било изнутри, но я не мог его остановить, потому, что не мог понять, кто я. Ибо я есть я – Рикардо Пуэбло. Но я и Рома Наумов. Это не разные люди, нет; я – един. Просто всевышний решил послать меня туда, для каких-то целей. А затем вернул. И её рукой руководил господь, – кивок на ведьму. – Потому я открыто говорю, что не имею к ней претензий, чтобы вы не вздумали её как-то наказывать. Это господь хотел мне испытаний, и послал их через её руку. Любой из вас, кто затаит на ведьму зло – пойдёт против воли господа.

  – Ты видел Его там, сын мой? – подался вперёд священник. Глаза его горели огнём – в его черепушке лихорадочно просчитывались варианты будущего. Я в нём не разочаровался – малый ушлый. Главное сделать, чтобы он стал МОИМ малым. А не я – его и Церкви. А это значит, что Вольдемар сегодня получит один из двух конвертов насчёт него, и какой именно – будет зависеть от разговора с Падре наедине.

  – Нет. Кто я такой, чтобы видеть лик его, если даже Моисей удостоился чести лицезреть лишь затылок? – поднял я глаза к небу. – А Моисей – пророк.

  – А ты? Если это рука Его... – попытался что-то разложить для себя падре.

  – Пути господни неисповедимы, отец мой, – смиренно склонил я голову. – Но скажу так. Я жил в мире, который далеко ушёл от нашего в развитии. Как в техническом – в том мире были телеги, могущие ехать без лошадей, и даже большие железные птицы, летающие по небу. Так и в социальном, общественном развитии – у нас никто не умирал с голоду, никто не был рабом, почти у каждого была нормальная крыша над головой. А ещё наши государства заботились о стариках, содержа их, если родные не могли себе этого позволить, нищих и сирот. В этом мире было много проблем, но я знаю много вещей, которые можно повторить здесь. Падре, я не пророк, и не принесу никаких заповедей. Но я буду работать во славу Его! Превознося славу господню! Делом, а не словами и богослужениями.

  И вы, Падре, став мне духовным наставником, сможете сказать затем всем, что мы превозносим славу Его под ВАШИМ мудрым и чутким руководством. Понимаете меня?

  Судя по огню в глазах, он всё понял. Теперь надо дать сеньору время на обдумывание и закрепить успех приватным разговором с конкретикой.

  – И что теперь, Ричи? – задала главный вопрос Астрид.

  – Теперь? – Я нахмурился, отгоняя призрак полной жопы. – Теперь, мои дорогие и близкие люди, а вы все для меня самые дорогие и самые близкие, – я не кривил душой, ибо даже священник, духовник, был мне-Ричи дорог, был почти членом семьи, – я хочу понять, как работает графство. Экономика. Социальное устройство. Взаимоотношения людей, людей и власти. Как собираются налоги и мобилизуется армия. Мне надо понять заново, с высоты дополнительно прожитых лет, что у нас можно сделать лучше, чтобы это работало. И на это время прошу вас взять бремя по управлению в свои руки. Я буду наведываться в замок, но до окончания инспекции меня нужно будет прикрыть. После чего я начну славить господа, – взгляд на падре, – и вы будете помогать мне. И мы ВМЕСТЕ станем самыми сильными и могущественными в этом королевстве.

  – Хорошее желание, сын мой, – уважительно склонил голову падре. – А главное, мне нравится, что ты хочешь подумать и всё взвесить. Я вижу, тебе не девятнадцать, ты гораздо старше – только опытные мужи думают так, как ты. Я поддержу тебя, сын мой.

  – Отец, вы верите в то, что это на самом деле?

  – Чудеса случаются, – расплывчато ответил он и улыбнулся. – Всё в воле Его. Если нам суждено исполнять её – я первый возьму в руки крест и буду помогать тебе тянуть ношу сию.

  – Ричи, ты меня знаешь, – произнёс Ведмунд. – На меня и мою сотню всегда можешь рассчитывать. Но... Это правда? Всё, что ты сказал? – Сотник не верил, но, в принципе, поверить был готов. Хорошо.

  – Правда, дядька Ведмунд. Я не видел лик Его, но ты сам знаешь, что было со мной после возвращения. Я вынырнул из пучины безумия, из которой не возвращаются – и это тоже провидение Его.

  – Я с тобой, Ричи, – кивнул сотник.

  – Он хочет освободить всех крестьян, – иронично фыркнула Астрид.

  – Да-а-а? – А теперь меня зауважала травница. Точно, общечеловечка.

  – Знаешь, Астрид, в той стране, куда господь послал меня, когда-то было рабство. Были крепостные. И один король решил освободить их. И освободил – росчерком пера, не заботясь о том, что с ними будет, повесив на них дикие долги за свою свободу. Но крестьянам от этого стало только хуже. И через пятьдесят лет его внука на престоле свергла толпа тех самых крестьян, в 'благодарность' за то, что он так их подставил. Астрид, я сказал, что освобожу, но я не говорил, что поступлю как тот король.

  – Ладно, Ричи, я верю тебе. Верю, что ты был там, – кивнула она. – Ты... Слишком другой, не как раньше. На меня можешь рассчитывать... Если договоришься с моим мужем, – лукаво заискрились её глаза. – Он прислал гонца, скоро приедет. Распутица, слякоть – мы успели проскочить по мёрзлой земле, а сейчас всё потаяло, грязь и распутица.

  – Ну, я всегда буду служить тебе и твоей семье, Рикардо, – склонил голову Вольдемар.

  Хорошо. Тогда мне нужно поговорить с каждым из вас по отдельности. Давайте всё же позовём слуг, раз так хочет Астрид, и пообедаем. А потом поднимемся ко мне в кабинет, где обсудим с каждым, что бы я хотел в качестве помощи.

  Глава 6. Первые шаги

  – Ну, а теперь рассказывай всё начистоту.

  Мы поднялись в мой рабочий кабинет (для Ричи это кабинет отца, но теперь я здесь граф, так что мой, хотя чувствую себя тут как Кевин у родни в 'Один дома-2') Усадил сеньориту в кресло, сам водрузил попец на хозяйское место. Кстати, прикольно, но хозяйское кресло вертится! Вот уж не ждал такого от мутного средневековья.

  – Что рассказывать? – Анабель-Мишель села напротив, сложив руки на подлокотники, совершенно меня не боясь. Отбоялась. Ноги закинула одну на другую. Да, понимаю, длинные платья – ног один фиг не видно. Но именно потому, что длинные платья, местные бабы так сидеть не приучены. Не сидят они так в креслах. Я довольно хмыкнул:

  – Палишься на каждом шагу. И где надо, и где нет. Кстати, тебя я случайно опознал. Взгляд у тебя был... Не так крестьянки на графьёв смотрят.

  – Иди к чёрту! – фыркнула она.

  – Зай, – я покровительственно улыбнулся, – ты не понимаешь. Ты здесь не просто лишняя. Ты выбиваешься из статистики по всем фронтам, и это напрягает аборигенов. Как минимум они заинтересуются со всеми вытекающими. А ты уже убедилась, что не бессмертная, и боль терпеть не приучена.

  Травница-биолог сидела, насупившись.

  – Тебе повезло, что на тебя я наткнулся, и что я граф, могу тебя защитить. Не напорись на меня, жить тебе здесь скучно долго не пришлось бы.

  Её разбирало зло. Она не хотела слышать голос разума. И пороть её бессмысленно. Я решил махнуть рукой – поймёт со временем.

  – До тебя же как-то жила? – выдавила она.

  – Жила? Разве? – Я красноречиво хмыкнул. Дай угадаю, чем ты занималась. Терялась от всех, пряталась, страшилась чуждого тебе жестокого общества. Благо для ученицы ведьмы-знахарки это не сложно, спрятаться, да и 'закос' под странную норма. Но твой спутник – вечное постоянное одиночество. Потому, что если 'спалит' кто, что не местная... Да ты даже сбежать не можешь, так как крепостная! Так, Мишель? Одиночество?

  Она залилась краской. Неприятно правду слышать.

  – А девственности твоё тело кто решил? Не греши на меня и моих дружков. Скорее всего это где-то при перемещении из деревни в деревню произошло. И твоё мнение мало кто спрашивал. Так?

  Опустила лицо. Из глаз её потекли слёзы.

  – Манала я эту грёбанную жизнь. Манала я это средневековье. Знаешь, как хочу вернуться обратно? – прошептала она.

  – К марокканцам? – поддел я.

  – Да хоть и к марокканцам! – взорвалась она. – Они... Они... Там я – человек! А тут... – Анабель-Мишель заревела. – Я даже руки на себя наложить пыталась. Один раз гадости наелась – наставница откачала. Один раз в реку прыгнула. Да только не утонула – рыбаки спасли. Мы, ведьмы жизни, очень плохо тонем. Вообще умираем не очень хорошо, если только не по старости. Да и старость у нас лет на двадцать длиннее, чем у всех. Так что...

  Я не стал её утешать. Более того, как раз собирался давить:

  – Меня интересует только один вопрос: как ты убила Рому?

  Она подняла глаза и даже прекратила лить слёзы. Недоумённо сощурилась.

  – Прости?

  – Говорю, как Ричи ты долбанула – я понял. Но почему в него вселился Рома? Как ты смогла убить его ТАМ своим проклятьем.

  – Русский, ты идиот! – фыркнула ведьма. – Как я по-твоему могла это сделать?

  – Но ведь сделала.

  Я не был уверен в своих словах. Но её прочувствовать надо было. Чтоб убедиться и более не бередить душу.

  Сеньорита бабушка поднялась, нервно заходила по комнате.

  – Рома, я не знаю, как убедить тебя, что это не так.

  – А ты попробуй.

  – А почему я должна перед тобой отчитываться, а? – вдруг засверкали искрами её глаза, а настроение преодолело отметку 'решительность'. Именно этого я ожидал – попробует прогнуть под себя. И был готов.

  – Мишель, то, что я тебя отмазал от остальных, не значит, что простил. – Мой голос налился сталью. Если сейчас осажу – она станет моим человеком. Нет – до скончания времён буду доказывать, что не лосось, что должен быть главнее. – Это значит только то, что тебя порешу я сам, своей рукой. А я пока не решил, что с тобой делать. Мне плевать на идиота Рикардо, но ты убила меня ТАМ! Как я должен к тебе относиться? – повысил я голос.

  – ДА НЕ УБИВАЛА Я ТЕБЯ ТАМ!!! – заорала она, срываясь – Не убивала! Я вообще о тебе ничего не знала! И это проклятье уже пробовала – один раз на тех крестьянах, и один... – Закусила губу.

  – Полтора года назад умер один из дружинников... Гвардейцев отца. В посёлке, у вас. Плохо с сердцем. – Меня озарило. – Это он тебя девственности лишил?

  Кивок. Спокойный, хотя я за такое признание должен был её казнить. Причём сурово. М-да, попаданцы своих не сдают – мне теперь много её закидонов прощать придётся.

  – Он был скот, – презрительно фыркнула травница. – Но я не решилась. Видит бог, не решилась, когда он валял меня посреди двора! Решилась только когда он оделся и потребовал залечить царапины, что ему поставила... В процессе. Бил по лицу. Я ему всю рожу расцарапала, пока он меня не скрутил. – Анабель села на место, её мелко потряхивало. Снова закинула ногу на ногу. Нет, перегорела, себя держала. – Накажешь? – вперила в меня свои ясные голубые очи. Вызов.

  – Сейчас – уже нет, – не стал вестись и сдал позиции я. – Сейчас мы в одной лодке. Но Рикардо – должен был. Учти.

  – Это был первый раз, Рома... – 'Рома' она выдавила через силу, с натягом и удивлением. Сама была в ахуе от моего откровения, что я – попаданец. Но надо сказать, бабулька боевая, приняла всё спокойно. – Я не могла убить пока он... – Скривилась. – Но то, что потребовал после... Тут меня и накрыло. Никогда такой злости не испытывала.

  Так я впервые убила человека. И никто в него не вселился. А потом, через полгода, грохнула одного из тех уродов, уже гораздо спокойнее.

  – А второму дубиной по башке? – напомнил я.

  – Дубиной оглушила, – кивнула она. – Пока он хлопотал над другом, не понимая, что тот – всё. Но когда он оклемался и понял, и помчался за мной, и повалил на землю... – Вздох. – Тут я и его достала. Три раза, Рома. Я убивала людей три раза. Ты – четвёртый. И только в тебя вселился кто-то из нашего мира. И я не знаю, почему.

  – Да ты у нас серийный убийца! – усмехнулся я. – Мне прямо страшно. Теперь тебя в Антверпен, к марокканцам, ты бы им там устроила!..

  – А ты можешь? – загорелись её глаза.

  Я испустил тяжёлый разочарованный вздох. Она хочет туда не меньше меня. И если бы могла...

  – Это я хотел выяснить у тебя. Можешь ли ТЫ, – грустно констатировал я, прекратив вертеться.

  Так и сидели мы, смотря друг на друга. Два идиота, молодой и старая, оба в юных, но уже целованных телах.

  – Нет, Рома, не могу. – Она опустила голову первой. – Можешь не верить, но это так.

  Я откинулся на спинку, запрокинул голову. Да, подсознательно так и думал, что вряд ли. Но какая-то часть меня жила надеждой.

  – Значит Рома умер сам? – спросил я в потолок. Пожатие плеч.

  – Скорее всего. Я ведь тоже не сама сюда попала.

  Угу, ей помогли. Но ей хотя бы помогли! А я... Да уж, тащусь я с этого Ромы. Раздолбаем жил – раздолбаем помер. Кстати, это же касается и Рикардо. Раздолбаем был, всю жизнь. И помер также. Баб ему мало было, потянулся туда, куда не стоило, и... Раздолбайская смерть по местным меркам.

  – Рикардо... Меня-Рикардо ты убила, или он после проклятья выжил?

  Снова пожатие плеч.

  – Не знаю. Ты покачнулся, упал на пол... И сразу открыл глаза и посмотрел ТАК... Я чуть не умерла от страха, что сейчас будет. Не знаю. Считаешь, что убила – значит убила. – Нет – значит нет. Только определись уже, что будешь со мной делать. Хочешь оставить согревательницей постели?

  – С чего взяла? – сделал вид, что напрягся я. 'Сделал вид' потому, что подсознательно хотел эту суку. Столько хотел, сколько она у нас в замке. С момента первого после пробуждения посещения. Правда в этом признаюсь только самому себе.

  – Я ж не слепая и не глухая. – Она покровительственно, как умудренная опытом бабушка, улыбнулась. – Вижу и слышу, о чём твои люди и слуги говорят. И я не согласна. Я тебе не шлюха какая-то. Я инженер со стажем, заместитель начальника лаборатории. У меня внуки чуть младше тебя, в школу ходят.

  – Так мне тоже не девятнадцать... – хмыкнул я. – И вообще, не льсти себе, Мишель. Мацать тебя, представляя перед собой сморщенную кожу сгорбленной старухи? – Я противно скривился.

  Троллинг был засчитан – сеньорита бабушка мгновенно вспыхнула:

  – Что значит сгорбленную старуху? Да я!.. Да я!.. – Вскочила, раскрыла в возмущении рот, но что 'она' – не смогла сформулировать. Поняла, что я издеваюсь, зло покраснела. Села назад. – Рома, не надо со мной так!

  С каждым разом моё имя давалось ей всё легче.

  – Хорошо, не буду. Тем более, мой предшественник тебя трахнул, и ему не понравилось.

  Снова фыркнула.

  – Мишель, раз выяснили, что ты не убивала меня, меня-Рому, на Ричи мне насрать, предлагаю зарыть топор войны и подумать, как нам быть дальше.

  – Нам? – Она выкатила глазища: 'Моему удивлению нет предела'.

  – А ты представляешь свою жизнь без моей защиты?

  – Да уж как-нибудь...

  – Напрасно. Я не предлагаю тебе спать, я и сам не восторге от секса с бабулей. – Блять, как её перекосило! – Но я предлагаю сотрудничать. Делать одно дело для выживания. Поддерживать друг друга.

  – Нет, – уверенно ответила она.

  – Твои знания и опыт – мой статус графа и ресурсы. Что скажешь?

  – Нет! – повторилась она, и на лице её проступило омерзение.

  – Почему?

  – Ты серьёзно не понимаешь?

  Я серьёзно не понимал.

  – Ты – кровавый тиран! Мучитель! – выкрикнула она, и была искренняя. – Что хорошего ты можешь сделать? Я буду помогать тебе для того, чтобы ты превратил этот мир в ад, потакая собственным тираническим замашкам? Спасибо, я читала про Гитлера и его преступления. Ты умнее этих милых аборигенов, знаешь то, чего не знают они, и совершишь поистине кровавые преступления.

  – А как насчёт идеи крестьян освободить? Сестра открытым текстом эту информацию 'слила', сучка.

  – Так я тебе и поверила.

  Меня разбирало зло, но я держался. Решил ещё поиграться.

  – Мишель, ты меня почти не знаешь. А открылся я вообще час назад. Что же тебя навевает на подобные мысли?

  – А ты не понимаешь?

  Я пожал плечами.

  – Ты избивал меня! – зло выкрикнула она. – Хотя я ничего тебе не сделала! Ты насиловал меня, а потом запер в тюрьме! А потом – и в этой башне! И я видела, какое удовольствие получаешь от страдания других!

  – Влад Цепеш прям, – хмыкнул я. Ебать она дура!

  – Да, Цепеш.

  – Ничего, что если бы не мой приказ не трогать тебя, который я успел отдать перед отключкой, уже я, мои люди тебя, родная, просто бы грохнули? Так здесь принято. Или на дыбу, и пытали бы, пока копыта не отбросишь? И поверь, они били бы не так, как я. А после признания в попытке моего убийства, умирала бы ты долго и очень мучительно, не важно, выжил я или нет.

  И ничего, что очнувшись, я приказал перевести тебя из темницы в тёплую светлую гостевую комнату, да ещё и охранять приказал, не трогать? А когда пытал, кстати, поверь опыту Ричи, это не пытка, а детская шалость была, сеньорита изнеженный бельгийский цветочек, приказал им рисковать жизнью, но защитить твою неблагодарную тушку?

  – Все вы так говорите! А на самом деле вы – чудовища! – Выкрикнула она, сверкая глазами.

  – Мы?

  – Вы! Вы – тоталитарные чудовища, которым плевать на законы и права человека! Которые везде, во всём мире, устанавливают свои порядки, порабощая свободные народы! От вас всё зло! От вас все войны! Это от вас и ваших войн бежали те мигранты, которые на меня напали! Если бы не вы... Вы, русские, исчадия ада, я ни за что не буду помогать тебе!!!

  Бля, нельзя так! Рома, пиздец ты дебил! А если тут всё сгорит? Где жить будешь?

  Прыгнул через стол, сбил пламя за её спиной – факел, выпущенный с руки, долетел до широкой портьеры у входа. Успел. Да и расстояние, бОльшая часть плазмы рассеялась.

  – Сука, не делай больше так! – зло обернулся к ней. – В следующий раз я не успею отвести руку в сторону и заебашу свечкой в лицо! Хочешь?

  Её я всё равно задел, но не прямой наводкой, а... Жар пролетающего рядом с её головой пламени опалил брови, ресницы и немножко волосы и ворот платья. Сучка сидела с обалдевшим видом, хлопая глазами, переводя взгляд с меня на портьеру и своё платье, и обратно. В комнате запахло гарью. Я тяжело вздохнул, обошёл стол и сел назад на своё место.

  – Тварь, слушай внимательно. Внимательно, блядь! – рявкнул на неё, и на поднятой вверх ладони заиграло пламя высотой в полторы ладони. – Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Просто вспомни, если у тебя от старческого маразма не отшибло память, кто был зачинщиком всех войн последней четверти века? Ирак. Сирия. Сирия, блять! – снова рявкнул, ибо она попыталась воспроизвести заученный ответ. – Сирия началась задолго до того, как туда вошли мы. Судан. Ливия. Сомали. Ах да, Афганистан. Даю подсказку, из Афганистана мы ушли в восемьдесят девятом. Кто спровоцировал кучу войн в Африке – там их реально десятки, и совершенно точно нет наших. Может тогда до такой тупой овцы дойдёт, что она – тупая овца?

  – Крым! – фыркнула она, придя в себя. – Вы его подло захватили. И нарушили там права человека.

  – Крым... – Я потёр руки. С него всё началось, и она, по ходу, 'зеленых человечков' застала. Потому и льёт это дерьмо, как раз перед её убийством им наиболее активно мозги промывали.

  – А ты вспомни Восточную войну, тварь, – парировал я. – Ты же частично француженка, и Франция в ту войну знатно огребла. Как и Англия. Особенно английская аристократия. Где шла война?

  – Я не сильна в истории, – попыталась откосить она. Не угадала.

  – Пиздишь. В Крыму та война шла. Который был Россией. Где ты видишь хоть намёк на Украину?

  – Всё равно. Это было давно. Вы напали на независимое государство, и аннексировали часть его территории. Как... Гитлер. А затем устроили геноцид местных. Как и он.

  Ебать, где таких рожают? Знаю, в Бельгии. Они реально там все такие ебанутые? Блять, я матерюсь, как сапожник! А всё из-за этой овцы.

  – Заинька, – взяв себя в руки, я продолжил почти ласковым не обещающим ничего хорошего голосом, – мы вернули СОБСТВЕННУЮ провинцию. Которую у нас 'отжали' при распаде страны за два десятка лет до этого. Нагло и подло. Так же нагло и так же подло вернули её и мы. По нулям. Украина – тоже наша отпавшая провинция, потому ни икса я обсуждать её с тобой не буду.

  А вот к тебе, Мишель, претензии. Вы, сучары, организовали сопротивление законному правительству! Организовали вооружённое восстание! Вы оккупировали территорию, законно принадлежащую своему сеньору, своему народу, устроив на ней свои республики и свои королевства!

  – Ты о чём? – не поняла она.

  – О вашем вероломном выходе из состава Испанской Империи! Вы, суки, убивали испанцев. Вы оказывали сопротивление герцогу Альбе. И ваши северные провинции таки 'отжали' у короны себе земли. Подло, цинично, незаконно, нарушая права человека, то есть испанцев, на этой территории. Устроив там их геноцид.

  – А-а-а-а... – Собеседница 'зависла'.

  – Мишель, если бы у вас не было рыльце в пушку, я бы с тобой поговорил. Но ты сама представляешь цивилизацию-бабочку, насквозь искусственную, 'отжатую' у других народов, имеющих на неё законное право. Ты же на французском за мной говорила?

  Кивок.

  – А почему не на бельгийском?

  – Но... – Снова 'зависла'.

  – Вы отжали часть провинций у французов, часть – у голландцев. А голландцы – у их исконных хозяев испанцев. Ты что, серьёзно пытаешься мне предъявлять за геополитику?

  Я её озадачил.

  – Значит слушай сюда, родной ты мой политолог, борец за демократию и права человека, – закончил я выволочку – я не ссориться с нею хочу, а наоборот. – Ты – химик-биолог. Так?

  – Почти. – Она была рада уйти от скользкой темы. Европейское воспитание не подразумевает к раздумьям. А лишь к заучиванию инструкций. И её инструкции закончились.

  – Нам... Нам с тобой, а также всем людям этого мира, ибо я правильно понимаю, ты заботишься о людях этого мира? – Снова кивок. – Нам нужно изобрести антибиотики. Потому, что тут до хрена всяких эпидемий.

  – Вакцины – это слишком сложно! Я думала над этим, – подняла руки она.

  – Понимаю. Но, например, пенициллин изобрели, исследуя плесень. Тут наверняка есть плесень, может у тебя тоже получится? – предложил я. – Всё же ты знаешь, что искать, вопрос в инструментарии. Зато мы сильно, в разы уменьшим смертность от сепсисов и заражений.

  – А-а-а-а... – Её лицо разгладилось. – Рикардо... Рома... Мне нужно будет много чего из посуды. А ещё... Белые мыши... – подняла она на меня удивлённые глаза.

  – Именно белые? – усмехнулся я.

  Пожатие плеч.

  – Хоть какие-нибудь.

  – Будут. Будем скупать у крестьянской ребятни – завалят. С посудой – подумаем, пиши список. Вощённые дощечки есть?

  – Есть.

  – Если что-то нужно под изготовление, у кузнеца, или стеклодува – пиши список и намалюй эскизы. Буду заказывать. Мы должны принести в этот мир хоть что-то, чтобы облегчить его жизнь. И мы это сделаем. Согласна?

  – Д-да. – Обожаю такие офигевшие глаза у людей. Ну вот, а то всё 'Крым', 'Сирия', 'права человека', 'демократия'. Хотя кровавым тираном стать мне возможно и придётся. Ибо времена такие, не получится добром и честными выборами.

  – Могу идти? – показала она на дверь.

  – Погоди. Я не знаю, как на французском или латыни звучит, но мы называем это вещество 'Aspirin'. 'Acetilsalicilovaya kislota'. Знаешь такое?

  – Acidum acetylsalicylicum – произнесла она задумчиво.

  – Сможешь синтезировать? Нам в универе химик говорил, что в войну один тип хорошо жил, синтезируя это вещество. Вокруг голод был, а он никогда не голодал. Что это вещество можно сделать в домашних условиях.

  – Я не помню точно процесс, но я подумаю, Рома, – кивнула Анабель-Мишель, став ещё задумчивее.

  – Ещё не всё. Есть другое вещество, которое можно в домашних условиях изготовить. Называется ' Streptocid'. – В голове всплыла виденная в детстве бумажная пластина на десять таблеток. – 'Sul'fanilamid'

  – 'Sulfanilamidum', – поправила она. – Да, я его знаю.

  – Его можно сделать в наших условиях?

  – Я... Подумаю. Нужно вспомнить формулу. Дай время хотя бы до завтра. Я занималась другими вещами, но то, что ты говоришь, изучала в университете. Так что... Надо вспоминать.

  – Хорошо. Если мы принесём в мир хотя бы эти три вещества – наше появление тут будет оправдано.

  – Да. – Она вздохнула, поднялась, поправила платье. – Я... Пойду?

  – Да.

  – Мне можно выходить из замка в посёлок?

  – Конечно. Рекомендую жить в замке, твои покои оставляю за тобой. Могу персональную служанку приставить.

  – Не надо, – испуганно покачала она головой.

  – Приставлю позже, когда возьмёшься за работу, – настоял я. – Тебе будет некогда на бытовые мелочи отвлекаться.

  – Это... Неправильно, эксплуатировать людей, – скривилась она.

  – Я кровавый тиран, мне можно. – Я плотоядно ухмыльнулся, но она на это лишь выдавила кривую улыбку. Ладно, замяли, не такая она и девочка, три года здесь и порядки знает. – Если ты сможешь изготовить хоть что-то из этого – её эксплуатация тебе простится. Как и мне. С тебя список.

  Паршивка присела в реверансе, насквозь фальшивом, почерпнутом из земных фильмов (это с её стороны такая ирония) и вышла. Мне же хотелось чем-то запустить в стену, и чтобы сдержаться, решил прогуляться по замку, а уже после идти к падре.

  * * *

  Его звали Ансельмо. С самого первого его появления в замке, Ричи мысленно поставил на нём клеймо: 'Плут и прохвост'. Ансельмо было примерно тридцать пять, то есть он младше отца, но достаточно матёрый и опытный, чтобы можно было на него положиться, пустив в относительно самостоятельное плавание в рамках проекта по переформатированию графства. Но вот 'фильтровать базар' в общении нужно весьма и весьма, а то завалит дело... Даже не со зла, а 'по-приколу'.

  Ансельмо был урождён свободным, из купеческого сословия. Благодаря врождённым способностям покупать, продавать и договариваться, то бишь находить и реализовывать серые схемы, быстро выбился в люди, и стал помощником бургомистра в Новой Аквилее. Этот грёбанный город стоит на нашей земле, но принадлежит королю, управляет им напрямую королевский легат, курирующий юго-восток. Но в его отсутствие бургомистр является высшим магистратом, и ввиду редкого появления легата в городе, он там третий после бога и меня. Меня потому, что вокруг мои земли, я могу подложить им каку-бяку, со мной надо дружить. Но у Аквилеи хорошие отношения с графским домом Пуэбло ещё со времён моего прадеда, так что здесь проблем нет.

  И когда Ансельмо проворовался... Ну как проворовался, проворовался не совсем он. Но есть люди, которые не могут быть обвинены в казнокрадстве, типа как 'жена Цезаря вне подозрений'. И подставили Ансельмо. Причём по полной программе – залёт был такой, что только охолопить и на рудники. И только потому, что его величество Карлос Пятый Серторий, папа нынешнего молодого короля, запретил смертную казнь в своих владениях ввиду нехватки рабсилы на рудниках. Всё же работа там не для пусть и крепостных, но нормальных крестьян; не заслужили крестьяне такого. А вот преступники – самое то. Больше трёх лет там на рудниках не выживает, это мудрое решение.

  Харальд Чёрная Молния, граф Пуэбло, прекрасно знал, кто такой Ансельмо и какие у него таланты, ибо сам имел множество дел с бургом, понимаете о каких делах говорю? И этот плут был связным звеном в общении с магистратами города. Зачем пропадать добру, не оценённому магистратами под королевской юрисдикцией? У Серториев понтов много, как и людей, к ним со всего королевства уникумы стекаются, а Пуэбло на людей не особо богато. И отец бедолагу выкупил, дав за него чуть ли не четверную цену.